CC BY
122
НАУЧНЫЕ СООБЩЕНИЯ
ПОЛИТИЧЕСКИЕ ИДЕАЛЫ И ЦЕННОСТИ:
ЕДИНСТВО И РАЗЛИЧИЕ ТРАКТОВОК ЛИБЕРАЛЬНОЙ И СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ МЫСЛИ ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ XIX ВЕКА
Л. В. ЗОТОВА
Кафедра философии Академия государственной противопожарной службы МВД РФ, ул. Бориса Галушкина, 4, 129366, Москва
Двумя главными направлениями западноевропейской политической мысли XIX века являются либеральные и социалистические теории. Что они собой представляют, какие ценности разделяют? В каких отношениях находятся? Действительно ли либерализм и социализм - это два прямо противоположных учения, с разной системой идеалов, ценностей и оснований?
Трактовка либерализма
Либерализм оформился в борьбе против феодальных порядков в XVIII веке. Либерализм - это прежде всего идеология Просвещения, контрмодель абсолютизма. Либералы выступили против социального базиса абсолютизма - сословного порядка, в соответствии с которым права индивида зависели от того, в каком сословии он родился, и сословных привилегий, устанавливающих разные права для представителей разных сословий.
Либерализм - это не единая доктрина , а целое “семейство” близких и родственных друг другу взглядов и политических позиций, развивающихся во времени. То, что объединяет все семейство либеральных взглядов, учений и направлений - это его главная ценность, а именно, абсолютная ценность свободной личности. Учитывая, что свобода рассматривается как атрибут личности, часто говорят, что главной ценностью либерализма является свобода как таковая. В таком случае следует уточнить, как понимается свобода в либерализме.
В трактовке свободы как главной ценности для либерализма характерно: (1). Это свобода индивида (индивид, в переводе с греческого, означает “атом”, далее неделимый). Причем, речь идет об индивиде не просто как о реальном частном лице, а о человеке как ценности. Человеческий индивид как ценность появляется лишь в идеологии современных обществ. (Дюмон, 1997, с. 224). (2). Это свобода поступка, действия индивида в обществе. (3). Это абстрактная свобода - свобода человека вообще, любого человека. (4). Это негативная свобода - “свобода от” - свобода, независимость индивида, как частного лица, предпринимателя от государственного вмешательства. Фраза “не мешайте, дайте пройти”, впоследствии превратившаяся в лозунг либерализма, была сказана французским промышленником в ответ на вопрос министра финансов Людовика XIV о том, чем может помочь государство развитию национальной экономики. (5). Это
свобода, позитивное содержание которой выражается языком права, юридической аксиологии - свобода развертывается как “права человека”
И само понятие “либерализм”, и понимание свободы первоначально как освобождение индивида от средневековой зависимости от государства и цехов - это явления из экономической сферы. В политике идея самоценности человеческой личности, ее свободы имеет статус морально-политической ценности, т. е. является политическим требованием, имеющим надэмпирическое значение, выступает морально-политическим идеалом, целью, ориентиром для практических действий. Единственным ограничителем безусловной свободы человека в либеральной мысли признавалось лишь аналогичное право на свободу у других людей. Так в фокус зрения либерализма попала новая политическая идея - идея равенства, которая для одних направлений в либерализме стала лишь досадным политическим следствием требования свободы, а для других - его непременной составной частью, и, таким образом, самостоятельной политической ценностью.
Политические идеалы либерализма свое наиболее полное обоснование, не потерявшее значение до сегодняшнего дня, получили в этике Канта. Так, для Канта политический идеал - это общество, в котором свобода каждого члена ограничена лишь настолько, насколько это необходимо для согласования ее со свободой всех других; общество, в котором природные способности человека развиваются согласно их назначению, где никто не пользуется преимуществами за счет других. Моральный идеал Канта выражен в следующей формуле: “Человек как нравственное существо, представляет собой абсолютную ценность. Его никогда не должно рассматривать только, как средство для какой-нибудь цели”. В теории Канта обосновано требование равенства, показано, что идея бесконечной ценности человеческой личности имеет своим естественным следствием идею равноценности человеческой личности, ибо бесконечность равна бесконечности. В формуле категорического императива: “человечество в лице каждого человека должно рассматриваться всегда как цель, и никогда только как средство” выражена идея солидарности как ценности. Таким образом, в работах о морали и праве Кантом обоснованы знаменитые либеральные требования “свободы, равенства и братства”.
Исторически в либерализме возникло два течения: буржуазно-элитарное,
отстаивающее и развивающее в первую очередь ценность человеческой свободы и требующее невмешательства государства в частно-предпринимательские отношения, и демократическое, настаивающее на ценности равенства, полагающее, что поскольку права должны быть распространены на всех, то государству необходимо вмешаться и создать необходимые для этого условия. Как видим, между этими двумя ценностями наблюдается известное напряжение, выражающееся разным отношением к государству.
Развиваясь во времени, либеральная мысль пытается в свете основных либеральных ценностей и исходных принципов давать ответы на вызовы изменяющейся общественной практики. До конца XIX века господствующим направлением в либерализме оставалось первое направление. Либералы искренне верили, что экономическая свобода, конкуренция и соперничество есть лучшее средство достигнуть всеобщего благосостояния и всестороннего развития человеческой личности. Можно с известной долей уверенности утверждать, что для либерального мышления идеал равенства никогда не занимал первое место, которое всегда принадлежало идеалу и ценности свободы, даже несмотря на усиление позиций демократического направления в либерализме XX века.
В XIX веке в передовых странах Западной Европы победили капиталистические огношения. Промышленная революция в Англии, происшедшая в последней четверти XVIII -начале XIX века, стала первым опытом массового производства и дала начало быстрому росту национальной экономики. Прялка “Дженни” в 16 раз увеличила производительность труда в текстильной промышленности. Ткацкий станок, паровая машина Уатта и другие технические изобретения обеспечивали высокие темпы роста производительности труда. Рост предпринимательской активности требовал квалифицированной рабочей силы и привел к формированию промышленного пролетариата. Но этот процесс сопровождался массовым разорением крестьян и ремесленников, бедственным было положение рабочих, не добившихся еще никакой законодательной регламентации их труда, живших в ужасающих условиях и подвергавшихся ничем не стесняемой эксплуатации. В XIX
веке у капиталистов не было ни моральной, ни правовой ответственности по отношению к рабочим, труд и личность которых они безжалостно использовали.
Либерализм очень чутко отзывался на создавшуюся ситуацию. Он был озабочен, в первую очередь, утверждением прав индивидуальности, личности, ее свободы в обществе, в котором развертывалась индустриализация и сопутствующие ей процессы крупномасштабных изменений. У отдельных его представителей нарастало беспокойство по поводу угрозы появления нового вида тирании - тирании общественного мнения, возрастающего единообразия условий жизни, создаваемых развитием промышленности, наступлением государства на гражданское общество, усилением позиций бюрократии в государстве, возникновением новой аристократии из числа промышленников.
Вместе с тем либерализм первой половины XIX века не мог не реагировать на сумятицу в умах, вызванную катастрофическим разрывом между идеалами Великой французской революции и последовавшим за развитием капитализма обострением социального вопроса. Либеральная политическая мысль не отказалась от своих принципов и идеалов, вместе с тем она была чрезвычайно озабочена тем, чтобы снять с идеалов революции обвинения, выдвинутые историей против них при виде их реального воплощения.
“Все искали новое общественное устройство”, - пишет Г. Ласки в предисловии к работе одного из видных представителей либеральной политической мысли XIX века А. де Токвиля “Демократия в Америке”. Токвиль, либерал, аристократ, был потрясен плачевными результатами французской революции во Франции. Он отправился в Америку, в страну, где имелся опыт создания нового демократического общественного устройства, основанного на либеральных ценностях свободы и равенства людей. Токвиль изучал социальные условия, которые позволили демократическим Соединенным Штатам достичь мира и благополучия, и, путем сравнения США и Франции, не отказываясь от идеалов революции, сделать выводы для его собственной страны. Токвиль считал, что американский опыт демократии будет распространяться по всему миру.
“У всех было ощущение, - продолжает свою мысль Ласки, - что невозможно выжить в этом чудовищном мире. Именно в этот период передовыми умами завладела философия социализма, ставившая целью найти путь к такой форме социального устройства, которое положит конец эксплуатации человека человеком” (Ласки, 1992, с.22).
Социалистическая интерпретация
Что представлял собой социализм, как философия самых передовых умов XIX века? Обратим внимание, что социалист Ласки говорил о поиске социалистами пути к новой форме социального устройства, исключающей эксплуатацию, т.е. дающей больший простор свободе, о пути к свободе, а не отказу от нее.
Действительно, представители социалистической политической мысли по своему ценностному идеалу не были противниками либерализма, для них личность человека также была верховной ценностью мира. Один из лучших отечественных исследователей в области истории и теории социализма М.И. Туган-Барановский писал: “Миросозерцание прошлого времени знало много высших ценностей, которые могли быть противопоставлены личности человека. Государство, церковь, национальность и многое другое были такими ценностями, ради которых приносилось в жертву счастье людей. Но в эпоху Возрождения сложилось новое миросозерцание, которое, не отрицая других ценностей, признало, что среди них есть одна, стоящая превыше остального. Этой ценностью является человеческая личность...И современный социализм есть ...проникнутый глубокой любовью и верой в людей гуманизм.” (Туган-Барановский, 1996, с. 270).
Интересно отметить, что для Нового времени характерно сложившееся под влиянием христианского и стоического индивидуализма представление об индивидах как ценности, каждый из которых самодостаточен, ибо создан по образу Божию и является вместилищем разума. Вместе с тем, если для первых христиан индивид как ценность воспринимался за пределами наличной для них социальной и политической организации, был индивидом-вне-мира, то новоевропейский взгляд на индивида противоположен: речь идет об индивиде-в-мире. (Дюмон, 1997, с. 68) И либерализм, и социализм были озабочены идеей освобождения человечества, наилучшего обустройства человека на земле.
Как и либерализм, социализм XIX века не порывает с принципом индивидуализма, поскольку “социальным идеалом нашего времени является не возможно более полное поглощение личности обществом, а наоборот, возможно большая свобода каждой человеческой личности без различия, ибо каждый человек , независимо от своих личных достоинств, сильный и слабый, умный и глупый, святой и величайший злодей, все обладают в равной мере верховной святыней человеческой личности” (Туган-Барановский, 1996, с. 273). В этом отношении социализм не противоположен индивидуализму и либерализму. Он не только не подчинял личность обществу, но, наоборот, стремился подчинить весь строй общественной жизни интересам личности. Это хорошо видно из учения Фурье о человеческих страстях как основе строя согласованности, из взглядов Оуэна, который был последователем И. Бентама - английского философа и юриста, одного из наиболее ярких представителей либеральной мысли и выразителя философского индивидуализма. Более того, саму формулировку своего нравственного идеала - наибольшее счастье наибольшего числа людей - социалист Оуэн взял у либерала Бентама. Наследниками данной традиции являются К.Маркс и Ф. Энгельс, которые говорили о социализме будущего как ассоциации, “в которой свободное развитие каждого является условием свободного развития всех” (Маркс, Энгельс, т.4, с. 447). Известно, что в конце своей жизни на просьбу коротко высказать свой и Маркса взгляд на сущность социализма, Энгельс также ответил вышеприведенной формулой.
Как отмечал Туган-Барановский, противопоставление социализма индивидуализму есть заблуждение, в котором повинны сами социалисты. Слово “социализм”, этимологически действительно противоположное индивидуализму, придумано в 30-х годах XIX века экономической школой, настаивавшей на общественном сотрудничестве в противовес мнению господствовавшей тогда школы о неограниченной свободе индивидуального предпринимательства. А уже социалист Пьер Леру позднее утверждал, что термин “социализм” придуман им в противовес индивидуализму, причем с совершенно другим значением: под социализмом он понимал такую общественную организацию, в которой индивидуализм приносится в жертву целому, именуемому обществом. Данное противопоставление прочно утвердилось, хотя история происхождения современного социализма свидетельствует об обратном.
Само противопоставление личности (индивида) обществу и в социализме, и в либерализме носит довольно условный характер. Оно существенно, когда рассматривается антитеза: человек для общества или общество для человека. Что же касается реального содержания человеческой личности, то она есть продукт общества. Социализм и либерализм XIX века разделяли общий пафос эпохи Просвещения в трактовке природы человека, считая, что человек от природы добр, что плохим его делают несправедливые условия жизни и недостаток должного воспитания.
Еще одна точка соприкосновения социалистической и либеральной мысли XIX века -это их оценка роли общественного богатства как материальной основы свободы, ее источника и условия. Счастья и всестороннего развития личности нельзя достигнуть, не увеличив максимально общественное богатство и не поборов бедность - самое ужасное проклятие человечества. Как известно, приращение общественного богатства в либерализме основывалось на принципе индивидуальной свободы как социальной выгоды, т.е. выгоды для всего общества. Социализм предложил иной путь'к накоплению общественного богатства - труд на благо всех без частной собственности на средства производства, что открывало доступ к общественному богатству для неимущих классов, большой массы людей, этой частной собственности лишенной. И именно то, что широкие трудящиеся массы увидели в общественной собственности путь к своему материальному достатку, материальную основу для же собственного развития позволило социализму стать самой популярной политической идеологией XIX века.
Итак, действительные различия между социалистическим и либеральным направлениями в политической мысли XIX века, их коренные расхождения касаются не вопроса политических идеалов и ценностей, а вопроса выбора средств. Здесь социализм выступил резким противником экономического либерализма. Как показал первый опыт развития системы свободного предпринимательства, экономическая свобода не только
не привела к фактической свободе личности, но, напротив, на первых порах способствовала невиданному ранее порабощению труда капиталом. Равенство свелось к гражданскому равенству перед законом, справедливость - к буржуазной юстиции. На место либеральной доктрины равенства прав или возможностей, совместимое с максимальной свободой каждого, социализм предложил “равенство на деле”. В противовес либерализму с его идеей частной собственности и свободного рынка как средств достижения всеобщего благосостояния и всестороннего развития личности социализм предложил иную идею -общественной организации хозяйства, ликвидацию частной собственности.
Вместе с тем нужно отметить, что, отказывая индивиду в праве частной собственности, социализм стал предлагать и иную трактовку принципов свободы, равенства, солидарности, чем политическая философия либерализма. Сразу обращает на себя внимание, что из триады вышеназванных политических требований для социализма особенно важен второй принцип - принцип равенства, который и является идейным корнем всего социализма.
Может показаться, что социализм “всего лишь” усилил требование равенства: недостаточно самого равенства как принципа, требуется равенство “реальное”. Однако это таило в себе разрыв либерализма и социализма, фактическую смену ориентации.
Социалисты отвернулись от “абстрактных принципов свободы и равенства” и направили свои усилия к поиску новой формы “устроения” общества. При этом социализм XIX века, включая марксистский его вариант, незаслуженно старался перечеркнуть весь пафос проработанных либеральным сознанием политико-правовых аспектов ценностей свободы и равенства. Для социализма XIX века осталась неясной связь политического идеала, ценностей как надэмпирических требований должного, и действительности, развивающейся по своим собственным законам. Эта проблема станет одной из основных для социал-демократической мысли начала XX века. Именно тогда возникнет стремление дать нравственное обоснование социализма, используя для этой цели этику Канта. Как покажут социалисты, его требование абсолютной ценности человеческой личности несовместимо с хозяйственным строем, заставляющим бесчисленное множество людей находиться в бесправном положении по отношению к предпринимателю, владеющему капиталом, служить всего лишь средством приращения прибыли. А пока, в тот период развития политической мысли, о котором мы ведем речь, одни социалисты не делали различий между общественным идеалом, выдвинутым философами, и общественной практикой, а другие, такие как марксисты, и вовсе отвергали важность общественных идеалов и нравственного обоснования социализма, считали, что самое главное - это его экономическое обоснование.
Так, Фурье не делал различий между неспособностью современного ему общества решить проблему бедности и негодными принципами общественной науки, в рамках которой были сформулированы ценности свободы, равенства, идеи прав человека. Он был настолько обескуражен царящей вокруг бедностью, несмотря на бурное развитие системы частного предпринимательства, что посчитал во всем виноватой общественную науку и ее принципы, а себя обязанным, несмотря на нехватку знаний, выступить открывателем новой науки, которая “соединила бы воедино науку и общественное действие”. Он крайне критически относился ко всем ученым и философам, которые, по его мнению, в течение 25 веков совершенствовали свои теории, но при первой же попытке во время Французской революции воплотить эти теории в жизнь, столкнулись с их полной несостоятельностью. “После катастрофы 1793 года иллюзии рассеялись; политические и моральные науки были опозорены и безвозвратно утратили доверие....от всех приобретенных познаний не приходится ждать счастья,... социального благоденствия надо искать в какой-то новой науке и проложить новые пути политическому духу; ибо очевидно, что ни философы, ни их соперники не знают средств от социальных страданий” (Утопический социализм, 1982, с. 253). Фурье считал, что достаточно создать эту новую науку, изобрести новый общественный строй согласованности, чтобы со страданиями было, наконец, покончено.
В отличие от Фурье, Карл Маркс понимал, что задача освобождения человека - это задача не теории, а политической практики. Марксисты гордятся тем, что превратили
социализм из утопии в науку. Как писал Энгельс, . .Немецкий теоретический социализм ...стоит на плечах Сен-Симона, Фурье и Оуэна - трех мыслителей, которые, несмотря на всю фантастичность и весь утопизм их учений, принадлежат к величайшим умам всех времен и которые гениально предвосхитили бесчисленное множество таких истин, правильность которых мы доказываем теперь научно” (Маркс, Энгельс, т. 18, с.498-499). Маркс и Энгельс справедливо отмечали, что социализм начала XIX века был продуктом умозрения, как всякая иная философская система. Они видели утопизм и слабость своих предшественников в том, что те полагались исключительно на силу созданного их воображением идеала в деле преобразования жизни на новых началах. Маркс и Энгельс думали иначе: чтобы влиять на массы, социализм должен сблизиться с насущными интересами этих масс. Эту задачу они выполнили блестяще. Благодаря энергии Маркса, социалистическое движение стало рабочим движением. Борьба за социалистический идеал приняла характер борьбы за улучшение положения рабочего класса.
Вместе с тем, как отмечал Туган-Барановский, утопический социализм оказался научнее, чем допускал Энгельс, а научный социализм содержал утопические черты. Он обращал внимание на то, что в трудах автора “Капитала” содержится не столько теория социализма, сколько теория капитализма, капиталистического развития, ведущего к социализму. Что касается социализма - строя будущего, - то теории этого строя, по мнению Туган-Барановского, Маркс почти не касался. Он получил социалистический идеал в готовом виде от своих предшественников и мало что прибавил к этому идеалу. Остается даже не ясным, что именно из этого идеала сохранил Маркс и что отбросил, хотя по отрывочным указаниям и намекам можно догадаться, что, по отношению к строю будущего, идеализм Маркса нисколько не уступал идеализму его предшественников (Туган-Барановский, 1913, с. 8).
Но главная идея Туган-Барановского сводится к тому, что не следует противопоставлять науку и утопию. Утопия не есть вздор или нелепость. Утопия - это идеал. “Идеал принадлежит к числу таких идей нашего разума, как идеи бесконечности, свободы, долга, которые выходят за пределы опытного познания или ближайшей пользы и назначение которых заключается в указании направления, пути, следуя которым наш разум достигает своих высших целей -- приведения к верховному единству нашего опытного познания и практического дела. Идеал играет роль звезды, по которой в ночную пору заблудившийся путник выбирает дорогу; сколько бы ни шел путник, он никогда не приблизится к ...светилу. Но далекая ...звезда верно указывает путь , и ее не заменит .. .фонарь под руками.
Если идеал можно сравнить со звездой, то наука играет роль фонаря. С одним фонарем, не зная куда идти, не выйдешь на истинную дорогу; но и без фонаря ночью рискуешь сломать себе шею. И идеал, и наука в равной мере необходимы для жизни” (Туган-Барановский, 1996, с. 85-86). Самое выдающееся достижение общественной мысли XIX века Туган-Барановский усматривал в выдвижении утопическими социалистами нового социального идеала. Он справедливо указывал на то, что сам автор “Капитала” по своему социальному идеалу был последователем утопических социалистов, что социальный идеал, который Маркс получил от них в наследство, был необходим для социальной борьбы. И лишь при помощи этого идеала Маркс мог выработать свое известное учение об объективных законах общественного развития.
Рассмотрим высказанные соображения на некоторых конкретных' примерах из истории политической мысли XIX века.
Либеральные защитники свободы
Существуют довольно устоявшееся мнение, что либерализм - это буржуазная идеология. Это не совсем так. Если такое мнение справедливо в отношении либерализма Бентама, ставившего знак равенства между капиталистической частной собственностью и свободой, то уже для Милля вопрос о форме собственности - частной или иной - не принципиальный вопрос, главное для него - какое общественное устройство дает человеку больше свободы. Либерализм, защищающий индивидуальную свободу личности от давления общества, требующий отношения к ней как к цели, а не средству, - это идеал,
который будет направлять усилия людей и после того, как капитализм сойдет с исторической сцены.
В Англии к числу ярких представителей либерализма относился Иеремия Бентам (1748 - 1832), теоретик морали и права, представитель утилитаризма (утилитаризм - лат. польза, выгода). В работах “Деонтология, или Наука о морали”, “Фрагмент об управлении”, “Принципы законодательства” и др. Бентам развил представление о пользе как главном принципе, которым человек руководствуется в своей деятельности. Полезность выступает у Бентама главным критерием оценки всех явлений. Польза есть то общее, что характеризует все поступки, приносящие удовольствие. Польза и благо -одно и то же (“благо есть удовольствие или причина удовольствия”). Польза -единственная цель и норма поведения, а также основа человеческого счастья.
Общество Бентам рассматривает как сумму индивидов, а общественный интерес как совокупность личных интересов. “Напрасно толковать об интересе общества, не понимая, что такое интерес отдельного лица” (Бентам, 1998, с. 11). Общая польза и есть общее благо. Оценивая мораль с точки зрения принципа полезности, Бентам формулировал свое представление об идеале, указывал, что целью моральной жизни является “наибольшее счастье наибольшего числа людей”.
Бентама нередко обвиняют за калькуляцию в вопросах морали и права, за “моральную арифметику” при решении вопросов добра и зла, преступления и наказания. Но нельзя не признать, что эта “арифметика”, заимствованная социалистом Оуэном для построения этической теории социализма, позволяет совместить принципы индивидуализма и гуманизма. При таком подходе в основе общества оказываются интересы отдельного частного лица - индивида. Его потребности и интересы есть его частное дело, человек сам в состоянии определить свой интерес и свою пользу, это не должны за него делать никакие авторитеты, он должен заботиться о себе сам и не полагаться на чью-либо помощь. А общество - не какая-то органическая целостность со своими особыми интересами, навязываемыми индивиду, а всего лишь сумма индивидов, и потому общественный интерес - это совокупность личностных интересов.
Либеральные идеи Бентам дополнил демократическими. Он стал сторонником республиканского государственного устройства, считал, что состав законодательного собрания будет наилучшим при наибольшем количестве точек соприкосновения с народом, выступал за расширение избирательного права, за упрощение и совершенствование законодательного процесса, за демократизацию судебной процедуры, за эффективный контроль деятельности законодательной и исполнительной власти с помощью свободной прессы, общественных дискуссий и т.д.
Д.С. Милль (1806 - 1873), яркий представитель доктрины классического либерализма, известен как последователь и критик Бентама. Познакомившись с учением Бентама, Милль стал поклонником последнего и даже организовал кружок “утилитаристов” по изучению его идей. У Бентама он позаимствовал идею общественного идеала: достижение наибольшего счастья на земле должно быть единственной целью нравственности и политики. Милль признавал свободу безусловным благом, а частную собственность - необходимым условием прогресса и цивилизации. Однако следует отметить, что знакомство с идеями утопических социалистов зародило в нем скептическое отношение к преимуществам современного социального строя и определенные симпатии к социализму. О том, что социализм в первой половине XIX века еще рассматривался как продолжение и развитие идеалов и принципов либерализма, свидетельствует, в частности, тот факт, что для либерала Милля вопрос о преимуществах существующего строя, капитализма, или строя будущего - социализма, решается одним соображением: “в какой из двух систем больше свободы”. Он предвидел, что социализм зайдет в тупик, если откажется от либерального наследства, восприняв философию “всемогущего государства”. Нельзя подавлять личную свободу ради сильного государства. Ценность государства определяется ценностью его граждан.
Милль хорошо знал идеи утопических социалистов, но игнорировал Маркса. Национализацию он считал кратчайшим путем к политическому самоубийству. Альтернативу частной собственности можно найти кроме государства: в кооперативах,
муниципалитетах, профсоюзах и других ассоциациях, основанных на добровольном союзе, а не на суверенной власти государства. Частную собственность нужно не разрушать, а стремиться каждого сделать собственником. Необходима ассоциация рабочих, коллективно владеющих капиталом и работающих под руководством избранных ими менеджеров.
В трактате “О свободе” Милль указывал, что гражданская, или общественная свобода человека (liberty) - это (1) свобода мысли и мнения, (2) свобода действия сообща с другими, (3) свобода выбора жизненных целей. Согласно Миллю, угроза свободе индивида идет как от тирании правительства, на что уже давно было обращено внимание политических мыслителей, так и от тирании господствующего в обществе “общественного мнения”, или взглядов большинства. “Не свободно то общество, какова бы ни была его форма правления, в котором индивидуум не имеет свободы мысли и слова, свободы жить, как хочет, свободы ассоциации, — и только то общество свободно, в котором все эти виды индивидуальной свободы существуют абсолютно и безразлично одинаково для всех его членов” (Милль Д. С., 1995, с. 229). Даже у всего рода человеческого, будь оно одного мнения, нет права заставить молчать одного индивидуума, думающего иначе.
Милль высоко ценил доктрину немецкого либерала Вильгельма Гумбольдта (1767 -1835) об индивидуальности как высшей ценности. Согласно этой доктрине, конечная цель человека, предписанная ему вечными, неизменными велениями разума, состоит в “наивозможно гармоническом развитии всех его способностей в одно полное и состоятельное целое”. Все свои усилия человек должен направлять на развитие своей индивидуальности. Для этого необходимы два условия - “свобода и разнообразие личных положений” (Милль, 1995, с. 337). Что касается второго условия, то Милль еще в начале XIX столетия увидел движение в сторону массового общества, угрожающее свободной индивидуальности.
В прежние времена различные классы общества, различные местности, промыслы, ремесла жили своей особой жизнью, составляли особые миры. Теперь отдельные миры сливаются в один мир: все читают, слышат, видят одно и то же, посещают одни и те же места, у всех одинаковые цели, надежды и опасения, все имеют одинаковые права, одинаковые средства для их охранения. Конечно, отмечал Милль, разнообразие положений еще значительно, но с каждым днем все более сглаживается. Этому способствуют политические перемены, имеющие одно направление - привести всех к одному уровню путем распространения просвещения, подчиняющего людей общим влияниям, улучшения в средствах сообщения, увеличивающего контакты жителей отдаленных местностей, наконец, путем процветания торговли и промышленности. В направлении сглаживания индивидуальных различий работает еще самая могущественная сила - общественное мнение. “Теперь, пока еще общая ассимиляция не совсем совершилась, - теперь более, чем когда-либо, своевременно заявить право индивидуальности”, - писал Милль (Милль, 1995, с. 352-353).
Милль заметил еще одну важнейшую закономерность политической жизни: наступление государства на гражданское общество, расширение масштабов и влияния бюрократии при деградации институтов гражданского общества и индивидуальной инициативы, лежащей в его основе. Как быть, когда правительственное вмешательство продиктовано не тем, чтобы стеснить индивидов, а тем, чтобы помочь им? Милль поддерживал либеральный принцип невмешательства государства в дела гражданского общества. Во-первых, индивидуумы всегда лучше сделают, чем правительство, всякое дело, которое касается их самих. Во-вторых, предоставление частным лицам возможности быть присяжными, управление большими промышленными и филантропическими предприятиями посредством свободных ассоциаций и т.д. служат могущественным средством к умственному воспитанию индивидуумов и развитию их способностей, а потому благоприятствует разнообразию. Правительственная же деятельность всегда и во всем имеет склонность к однообразию. В-третьих, самый важный довод: всегда в высшей степени вредно увеличивать правительственную власть без крайней к тому необходимости. Если правительство возьмет на себя удовлетворение
многообразных общественных потребностей и привлечет к себе на службу самых способных людей, “то тогда в государстве образуется многочисленная бюрократия, в которой сосредоточится ...вся практическая интеллигенция страны”, а “вся остальная часть общества станет по отношению к этой бюрократии в положение опекаемого, будет ожидать от нее советов и указаний, как и что ей делать, - тогда честолюбие самых способных и деятельных членов общества обратится на то, чтобы вступить в ряды этой бюрократии” (Милль, 1995, с. 389-390). В результате — самая способная и дисциплинированная часть общества превратится в одну бюрократическую корпорацию, управляющую остальной частью и наступит всеобщее порабощение, включая самих членов бюрократии.
Во Франции в защиту либеральных ценностей выступил А. де Токвиль (1805 - 1859). Его имя пользуется широкой известностью, главным образом благодаря книге “Демократия в Америке”, которую он написал под впечатлением своей поездки в США.
Токвиль одним из первых сказал “о близящемся неизбежном наступлении демократии во всем мире”. Общество, отмечал он, “меняет свой облик, человечество преобразует условия своего существования и в недалеком будущем его ожидают перемены в судьбах. Этот процесс установления равенства носит неизбежный, всемирный и долговременный характер. Уничтожив феодальную систему и победив королей, демократия не отступит и перед буржуазией и богачами” (Токвиль, 1992, с. 23). Под “демократией” Токвиль, в первую очередь, понимал движение общества к равенству, которое сметало все привилегии, особенно в области политики. Наряду с таким значением, он понимал под демократией и стремление к уравниванию всех сторон жизни общества, и республиканскую форму правления, и “народ”, и всеобщее избирательное право.
Как человек либеральных убеждений, он больше всего ценил не столько равенство и демократию, как таковые, сколько свободу, закон, уважение к правилам. По его словам, по натуре он был и остался аристократом, боящимся и презирающим чернь. Но после посещения Америки он “интеллектуально склонился к демократии”, не будучи демократом по убеждению. Как отмечал французский писатель XIX века Сент-Бев, отношение Токвиля к демократии было “браком по расчету, по необходимости, а не по любви” (см.: Nouveau lundy, 1868, с. 318). Токвиль понял, что американская и французская революции - не изолированные явления, а часть процесса демократизации, что подлинный выбор теперь надо будет делать не между аристократией и демократией, а между демократией, обладающей порядком и моралью, и демократией, не знающей дисциплины и порядка, способной установить тяжелейшее иго над личной свободой человека. В Америке его как раз и привлекло общественное устройство, сочетающее уважение к свободе при осуществлении равенства полнее, чем в какой-либо другой стране.
Токвиль отмечал гениальность американской политической системы, передавшей власть в руки большинства, во главе которого стояли самые просвещенные классы. Законы, принятые американской демократией, вызывали глубокое уважение. Люди были свободны, мыслили независимо, верили в свои силы и в возможность преуспеть, умели сотрудничать. Не существовало закрытых социальных групп, и они легко поднимались по социальной лестнице. Благодаря огромным размерам и богатым ресурсам государства американцы направляют энергию на достижение богатства и комфорта, а не на борьбу за власть. Более всего его удивляло, что американцы говорили о процветании государственных дел в то время, как президент и конгресс вели ожесточенные споры. Его поразило мнение американцев, что лучшим доказательством жизнестойкости их общественного строя является тот факт, что они легко обходятся без помощи правительства, а их общество развивается вопреки деятельности администрации.
Однако Токвиль предвидел возможность возникновения новых противоречий, связанных с развитием капитализма. Он предрек образование новой аристократии -промышленной. Демократия поощряет рост промышленности, увеличение производства товаров, необходимых для благосостояния народа. Равенство возможностей расширяет круг предпринимателей, растет и численность рабочих. Но при производстве массовой
продукции труд рабочего все больше концентрируется на отдельной детали, и его личность деградирует. А предприниматель, управляющий целым предприятием, совершенствует свой разум. Предприниматель походит на администратора огромной империи, а рабочий на тупого раба. “Промышленная аристократия, набирающая силу на наших глазах, - одна из самых жестоких аристократий, когда-либо появлявшихся на земле, - писал Токвиль - Именно в эту сторону друзья демократии должны постоянно обращать свои настороженные взоры, ибо если устойчивым привилегиям и власти аристократии когда-либо вновь суждено подчинить себе мир, то можно предсказать, что войдут они через эту дверь” (Токвиль, 1992, с. 408).
Социалисты: в поисках нового “устроения” общества
В то время как либералы стремились защитить свободу от угроз, связанных с развитием капитализма, социалистическая мысль стала прорабатывать идею устроения общества на началах, вовсе исключающих эксплуатацию человека человеком.
Шарль Фурье (1772 - 1837) - один из главных социалистов, разрабатывавших во всех деталях социалистический социальный идеал. В социальном учении Фурье просматриваются две части: критическая и положительная. Обе они объединены одной идеей: человек создан для счастья, что предполагает гармоничное удовлетворение его страстей и потребностей, свободу делать то, что он считает самым важным и нужным. Богатство есть первый источник счастья, а материальная свобода есть основа всякой иной свободы.
Фурье претендовал на то, что подобно Ньютону, открывшему закон материального движения - притяжение, он открыл закон социального движения - влечение страстей или притяжение по страсти. Страсти являются определяющими свойствами природы человека. Вредных страстей и влечений у человека Фурье не признавал. Корень зла и людских пороков находится не в самом человеке, а в несправедливом общественном устройстве, поэтому нужно полагаться не на моральное осуждение зла, не кричать против порока, что добродетель делает уже в течение многих тысяч лет, а уничтожить общественные причины зла. Для этого нужно разработать, придумать, изобрести новый общественный строй, создающий условия, при которых свободное удовлетворение страстей обеспечивает каждому наибольшее количество счастья и гармоническое сочетание интересов всех членов общества.
Критика существующего строя и сам положительный общественный идеал опирались на исторические воззрения Фурье, которые сформировались у него под влиянием взглядов французского философа Кондорсе. Фурье рассматривал историю человечества как путь от социальной беспорядочности и дисгармонии к социальной гармонии, к справедливому общественному строю. “Общественные уклады: дикости, патриархата, варварства и цивилизации - это лишь тернистые тропы, ступени для того, чтобы подняться к лучшему общественному порядку - строю согласованности” (Фурье, 1951, т.1., с. 117). Фурье считал, что современный общественный уклад - цивилизация -пережил детство в период античности, а ныне находится в состоянии упадка. Фурье дал всестороннюю критику цивилизации (капитализма).
Интересны высказывания Фурье о двух периодах в развитии строя цивилизации -восходящем и нисходящем. В восходящем периоде революции имеют политический характер, а в нисходящем они принимают характер социальный: здесь речь идет не о форме правления, а о форме собственности. Фурье считал, что современное ему общество находится на нисходящей стадии развития цивилизации, связанной с изменениями в форме собственности: из индивидуальной, простой и исключительной она становится акционерной, сложной и общественной. Производство становится общественным, и богатства концентрируются в немногих руках. В переходный период к новому социальному строю (Фурье называет этот переходный период гарантизмом), который должен наступить в скором времени, крупное производство разрушит мелкое, появится возможность его планомерной организации под руководством крупных компаний. На этой основе возрастет общественное богатство. Вместе с тем отношения труда и капитала приблизятся к ассоциативным благодаря участию рабочих в прибылях.
Таким образом, создадутся условия для социального строя будущего - ассоциации, или согласованности.
Разработке общественного идеала Фурье посвятил работы “Трактат об ассоциации” и “Новый хозяйственный и социетарный мир”. В новом обществе будут созданы коммуны -ассоциации нескольких сот семей, которые совместно ведут хозяйство. Для их создания не требуется никакой экспроприации собственности. Собственники, передавая последнюю ассоциации, получают акции, дающие право участия в общих доходах, причем этот доход будет во много раз выше, чем при индивидуальном владении собственностью. Такую ассоциацию Фурье называет фалангой, а дворец, который предназначен для жизни ее членов - фаланстер. Фаланстер окружен садами, промышленными мастерскими и сельскохозяйственными постройками, не портящими общего вида, в нем каждый имеет квартиру по своему вкусу, а также организовано общественное питание, есть помещения для проведения выставок, концертов, собраний, храм и театр. При этом жизнь в фаланстере никак не ограничивает индивидуальную свободу. В будущем обществе индивидуализм и коллективизм будут гармонично сочетаться. Вся производственная, культурная и бытовая жизнь будет регулироваться механизмом человеческих страстей, при этом вредных страстей или влечений у человека при правильной организации общества не будет. Целью здорового общества будущего он провозгласил не столько увеличение материального благосостояния, сколько осуществление нашей основной потребности - в братской любви.
В производительный труд, который станет удовольствием, нужно вовлечь все население, при этом двух рабочих часов вполне достаточно. Стимулами к труду послужат его привлекательность, частая смена занятий, состязательность. Удовлетворение всем участникам фаланг принесет распределение доходов по труду (5/12), капиталу (4/12), и таланту (3/12). Высший хозяйственный совет - ареопаг - будет властью, опирающейся на авторитет общественного мнения. Гармоничность общественной жизни в фалангах станет столь притягательной для всех, что их будет возникать все больше и больше, и со временем, без всякого насилия и принуждения, они покроют собою весь мир, сделав плодородной Сахару и заселив пустыни Сибири. Люди смогут убедиться на опыте, что их земное предназначение - счастье.
Роберт Оуэн (1771 - 1858) соединил в себе черты мечтателя, типа Фурье, разрабатывавшего социальный идеал, и практика. С его именем связаны все общественные движения и достижения английского рабочего класса в первой половине XIX века (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.20, с. 274). Он был сыном бедного ремесленника, начавшим трудовой путь в 10-летнем возрасте, в возрасте 18 лет открыл собственное дело, а в 30 возглавил огромную бумагопрядильную фабрику в Нью-Ленарке. Фабричное население насчитывало 2-3 тысячи деградированных человек - преступников, бродяг, пьяниц, пауперов, среди которых порядок поддерживался исключительно дисциплинарными мерами, суровыми наказаниями и штрафами. Четверть рабочих составляли дети пауперов, купленные у приходов, которые трудились наравне со взрослыми по 12 часов и более в день. Через несколько лет, в течение которых Оуэн сократил рабочий день, повысил заработную плату, организовал сеть учреждений воспитательного характера, уменьшил детский труд, ввел общественные кухни, столовые, лавки для снабжения рабочих дешевой провизией хорошего качества, позаботился о пенсиях, жилище, медицинской помощи, ему удалось добиться превращения фабрики в образцовое учреждение. Более 2000 человек в год приезжало в Нью-Ленарк познакомиться с невиданным социальным экспериментом, и сам Оуэн стремился как можно шире оповестить весь мир о своих результатах.
Оуэн имел основания заключить вслед за И. Бентамом, что характер человека слагается под влиянием условий его жизни и воспитания, и ответственность за его пороки лежит на несправедливом общественном устройстве. Он отвергал представления о вечном существовании зла, вытекающем из греховной природы человека.
Для Оуэна, как и для Фурье, целью нового общества было прежде всего улучшение жизни главной ценности - человека.
Однако, в отличие от Фурье, он предлагал установить полное социальное равенство, как в производстве (общественная собственность), так и в потреблении (распределение по потребностям), создавать на полностью добровольной основе трудовые кооперативные общины, состоящие из людей, занятых по 8 часов в сутки попеременно промышленным и сельскохозяйственным трудом, непременно в соответствии с влечениям каждого человека, а тяжелые и непривлекательные работы переложить на механизмы, организовать в общинах систему общественного питания и службы быта, общее воспитание детей, построить вокруг промышленных предприятий поселки, сочетая “все преимущества большого города с преимуществами деревни” (Оуэн, 1950, Т.1, с. 167). В каждой общине предполагалось осуществить самоуправление через комитет, составленный из жителей. Функции центральной власти, связанные с изданием законов и сбором налогов, должны были постепенно отмирать.
Воплотить свои мечты в жизнь Оуэн взялся на американском континенте, организовав общину “Новая гармония”. Община просуществовала недолго, и Оуэн вернулся в Англию. Здесь его ждал практический успех, но им он обязан своей идее потребительской кооперации, которую Оуэн считал первым шагом на пути в “новый нравственный мир”.
Таким образом, можно заключить, что либеральная и социалистическая мысль первой половины XIX века вела диалог по вопросу о том, какое общественное устройство наилучшим образом отвечает требованию развития личности, дает человеку больше свободы для развития своих природных задатков и способностей, и какой путь организации общественного хозяйства является наилучшим для роста общественного богатства как материальной основы свободы.
ЛИТЕРАТУРА
1. Бентам И. Введение в основания нравственности и законодательства. - М., 1998.
2. Дюмон Л. Эссе об индивидуализме. - М., 1997.
3. Ласки Г. Предисловие к работе А. де Токвиля “Демократия в Америке”. - М., 1992.
4. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд.
5. Милль Дж. О свободе // Антология западноевропейской классической либеральной мысли - М., 1995.
6. Оуэн Р. Избранные сочинения. - М., Л., 1950, т.1.
7. Токвиль А. де. Демократия в Америке. - М., 1992.
8. Туган-Барановский М. И. К лучшему будущему. -М., 1996.
9. Туган-Барановский М. И. Общественно-экономические идеалы нашего времени - СПб., 1913.
10. Утопический социализм. - М., 1982.
11. Фурье Ш. Избранные сочинения. - М.,Л., 1951, т. 1.
12. Nouveau Lundy. Paris. 1868.
POLITICAL IDEALS AND VALUES:
SIMILARITIES AND DIFFERENCES OF THE LIBERAL AND SOCIALIST THEORIES IN THE FIRST HALF OF THE 19th CENTURY
L. V. ZOTOVA
The Department of Philosophy
Academy of State Fire Service,
B. Galushkin str., 4, 129366, Moscow, Russia
The subject of this article are liberal and socialist concepts of the first part of the 19th century. The author examines the similarities and differences of the values and ideals of the liberal and social theories. The values and ideals proclaimed by the Great French Revolution were in the dramatic contradiction with social and class relations of the early capitalism. The liberals advocated liberty of the individual. They anticipated new threats that the industrialization would bring. The socialists were more radical defenders of the liberty. They developed in detail the new social ideal i.e. the utopian socialism. The author analyses the relationship between Marx’ “scientific socialism”, liberal values and utopian socialist ideal.
