CC BY
57
Э.Ф. Макаревич
ПОЛИТИЧЕСКАЯ ИДЕОЛОГИЯ И МАССОВЫЕ ОБРАЗЫ В ГЛОБАЛЬНОМ КОНТРОЛЕ МАСС
Аннотация
Рассмотрено влияние политической идеологии на массовые образы. Глобальный контроль масс нужен для того, чтобы массы восприняли некий набор ценностей, определяющих их позицию в отношении образа жизни, власти и ведущих акторов на мировом политическом поле. Аргументирована позиция, что глобальный контроль масс - это приобщение масс к внесуве-ренной демократии, т. е. к демократии вообще, без учета истории, традиций, менталитета, архетипов народа. При этом, образы, создаваемые прессой, телевидением, радио, Интернетом образуют контент массовых коммуникаций на центральном, региональном и местном уровнях. Данные образы поддерживаются художественными образами с «фабрик массовой культуры». В этом же ряду - первые лица государств, сами «ставшие» образами, и активно презентующие миру образы своих стран. Обоснован тезис, что глобализация породила феномен антиглобализма. Доказано, что экспансия может идти под имперским флагом, что подразумевает существование и экспансию одного центра силы - Запада, а может - под флагом сопротивления, когда предполагается наличие взаимодействующих цивилизационных блоков и групп, в центре которых стержневые страны, отличающиеся цивилизацион-ной идентичностью.
Ключевые слова:
глобализация, интересы, политическая идеология, политическая культура, массовые образы.
E. Makarevich
POLITICAL IDEOLOGY AND MASS IMAGES IN THE GLOBAL CONTROL OF MASSES
Abstract
Influence of political ideology on mass images is considered. Global control of masses is necessary in order that masses apprehended a certain set of the values defining their position concerning a way of life, the authorities and the leading actors on a world political field. The position that global control of masses - this familiarizing of masses with extra sovereign democracy, i.e. with democracy in general, without history, traditions, mentality, archetypes of the people is reasoned. Thus, the images created by the press, television radio, the Internet form content of mass communications at the central, regional and local levels. These images are supported by artistic images from «factories of mass culture». In the same row - the top officials of the states, the images of the countries which «be-came» images, and actively presenting to the world. The thesis is reasonable that globalization generated an anti-globalism phenomenon. It is proved that expansion can go under an imperial flag that means existence and expansion of one center of force - the West, and can - under the flag of resistance when existence of the interacting civilization blocks and groups, in which center the rod countries differing in civilization identity is supposed.
Key words:
globalization, interests, political ideology, political culture, mass images.
Глобальный контроль масс как новое состояние мирового порядка
Глобальный контроль масс нужен для того, чтобы массы восприняли некий набор ценностей, определяющих их позицию в отношении образа жизни, власти и ведущих игроков на мировой сцене. Он подразумевает формирование у населения различных стран потребностей в определенных стандартах жизни, деятельности, политики и культуры, задаваемых транснациональными корпорациями и центрами культурной и политической экспансии, распространяемых посредством глобального рынка, инструментов демократии, влияния на массы с помощью глобальных (не признающих границ) массовых коммуникаций - образования, пропаганды, массовой культуры и рекламы.
Глобальный контроль масс - это приобщение масс к внесуверенной демократии, т. е. к демократии вообще, без учета истории, традиций, менталитета, архетипов народа. Это процесс, ведущий к утрате национальной идентичности и национальных интересов. При глобальном контроле масс общецивилизационные ценности, «очищенные» от всего национального, ставятся во главу, а национальные - подавляются, разлагаются архетипы, коды нации и народа, деформируется их прошлое. За ценностными конфликтами стоит диктат глобального рынка, единой мировой системы потребления товаров, услуг и культурных ценностей, в том числе и языковых, - всего того, что объединено понятием «Запад».
Некоторые исследователи, озабоченные падением темпов роста западной экономики, уменьшением запасов природных ресурсов на западных территориях и - самое главное - неопределенностью в противостоянии военной мощи Запада иным цивилизациям, заговорили о том, что в условиях, когда совокупная военная мощь, экономические потенциалы стран мира начинают выравниваться, может начаться настоящий диалог цивилизаций. Вот одна из таких позиций: «Запад вынужден будет вступить в диалог, потому что его бьют на том поле, которое он всегда считал своим. Этот процесс будет продолжаться 10-20 лет. Мы вступили в переходный период, когда европейская цивилизация вынуждается к диалогу с незападной цивилизацией. Это вопрос ее конкурентоспособности» [3].
Все так. Диалог всегда прогрессивен, он выстраивает иные коммуникации. Но у Запада (что не принимают во внимание некоторые исследователи) есть более сильное оружие, повышающее его конкурентоспособность, чем военная мощь, - это способность западной интеллектуальной
элиты определять смысл жизни и существования народов и цивилизаций, политическую идеологию развития, и на этой основе создавать «ключевые послания», обращенные и к элитам этих народов, и к массам. Новые смыслы как обобщение культурных кодов, и новая политическая идеология становятся полем деятельности массовых коммуникаций, где самая эффективная технология - «бомбардировка» сознания народа мощным потоком сменяющихся образов (по Ж. Бодрийяру - симулякров). А это верный признак постмодернистской цивилизации. Поэтому глобальный контроль масс начинается с наступлением эпохи постмодерна.
Свобода, демократия, права человека без границ, деньги, собственность, религия, искусство, история, нравы, новые моральные ценности, новая политическая идеология являются сутью новых коммуникативных кодов, которые искусно внедряет Запад. Он умело добивается упорядочения социального, политического и психического, необъятного в своей комплексности. Как считает лидер немецкой социологии Н. Луман, «этот мир регулируется смыслом (последним обобщением кодов...)» [4, с. 105], смыслом, определяющим «ключевые послания» исходя из особенностей и ментальности масс. А за «ключевым посланием», политической идеей - производство образов и симулякров (образов образов) для влияния на массы.
Образы, создаваемые прессой, телевидением, радио, Интернетом (в новостях, репортажах, статьях, интервью, очерках, многочисленных ток-шоу, на «круглых столах», в дискуссионных клубах, документальных фильмах, интерактивных передачах, на презентациях), образуют контент массовых коммуникаций на центральном, региональном и местном уровнях. Эти образы поддерживаются художественными образами с «фабрик массовой культуры», чей «продукт» - литература, фильмы, музыка, представления, спектакли, шоу и т.п. В этом же ряду - первые лица государств, сами «ставшие» образами, и активно презентующие миру образы своих стран.
Вещная среда, особенности жизни людей, свойственные определенным цивилизациям, странам и народам, тоже трансформируются в образы, которые распространяются посредством знаний, идей, товаров и услуг, средств массовой информации, рекламы, «фабрик массовой культуры».
Вся эта совокупность образов, «переплавленная» в симулякры, хотя и произведена на основе смыслов, при достижении «критической массы» ищет возможности для свободного развития, где «движение - все, цель -
ничто», где цели замещаются моделями потребления, где господствуют ценности постмодерна.
Образы в своем превращении в симулякры, в коды ориентируются не только на «ключевые послания». Ориентиром для них становятся также стандарты и рейтинги, по которым оцениваются страны, жизнь людей и деятельность элиты. Запад весьма преуспел в конструировании таких стандартов и рейтингов, используя их в качестве маяков на пути развития стран и народов.
Глобальный контроль масс направлен на то, чтобы коды элиты и власти определенной страны и медийные коды, предлагаемые Западом, совпадали. Главное, чтобы не разнились коды, доминирующие во всех сферах социума [7, с. 69]. Деньги и собственность, сведенные в понятия «рынок» и «бизнес», - это код-доминанта. И если психическая система, по Луману, определяется сознанием как операционной формой действия, то социальная система определяется коммуникацией.
Поэтому коммуникация, руководствующаяся кодом «рыночного фундаментализма», всевластием «купли-продажи», порождает кризис в определении смысла жизни этносом, нацией, народом на определенной территории. Коды социума - архетипы, мифы, традиции, обычаи, нравы, - столетиями живущие в народном сознании, в случае несовпадения, в случае столкновения с кодами коммуникаций, с политическими и ценностными кодами стоящей за ними элиты порождают кризис сознания, завершающийся либо принятием новой ментальной идентичности, пусть и в болезненной форме, либо социальным взрывом, отвергающим новые смыслы как «текущую актуализацию возможностей» [5, с.105].
Такого рода столкновения кодов реально можно увидеть, изучая результаты социологических разработок последних лет. Из данных исследования Института социологии РАН, опубликованных в конце 2007 г., ясно, как россияне искали ответ на вопрос, в каком обществе им хочется жить. Из всех опрошенных, 47% имели «традиционалистские» взгляды на роль государства и общества, которые ответственны за своих граждан; 20% были убежденными сторонниками новых ценностей, когда личность видит себя обособленной от государства и общества и надеется только на себя; 33% придерживались «промежуточных» взглядов [1].
Исторические события, связанные с изменением ментальности, от которого рукой подать до политических изменений, указывают на одно: чем
технологичнее коммуникации, чем шире круг используемых возможностей и, чем «объемнее» массовое общество, тем чаще новые ценности завоевывают сознание и чувства этноса, нации, народа.
В «холодной войне» Запада и Советского Союза - войне смыслов, ценностей, «ключевых посланий» и образов победил Запад. А побежденные заговорили о толерантности и занялись перестройкой своих кодов, смыслов и ценностей, ориентируясь на Запад. Этот процесс отчасти претерпел изменения, когда российская интеллектуальная элита сконструировала некий символ, наполненный смыслом суверенной демократии, когда поняла, что «тот, кто говорит, тот формирует реальность», то есть, когда вняла призыву формировать новые смыслы и «ключевые послания». Но сумеет ли этот символ вкупе с этим призывом повлиять на судьбу ментальной идентичности нации, усердно создаваемой новыми коммуникациями?
Образы для нации и страны в глобальном мире
Если масса - громадное большинство «средних» людей, независимо от того, к какому классу и слою они принадлежат, если масса - это большая часть народа, то чем она объединена? Вероятно, некими ценностями, потребностями и стремлением к определенному психологическому состоянию. Именно в этом качестве масса является оплотом устойчивости и прогресса общества. Поэтому правящая элита всегда ведет борьбу за массу, за контроль над ней - на выборах, на «политических баррикадах», в общественном производстве, в сфере потребления и в сфере ценностей.
Ценность рассматривается как значимость того или иного объекта окружающего мира для человека, социальной группы, слоя, класса, общества в целом. Эта значимость определяется не свойствами объектов самими по себе, а их вовлеченностью в сферу человеческой жизнедеятельности: социальных отношений, интересов, потребностей людей. Различают ценности материальные, духовные, общественно-политические, нравственные, жизненно-бытовые, народные (традиции, обряды).
В глобальном мире жизненные ценности, как индивидуальные, так и общественные, формируют не столько культура и система образования, сколько «потребительский» бизнес. Потребление и деньги становятся главным фетишем мира. Тон задают транснациональные корпорации, работающие на глобальных потребительских рынках, на рынках услуг, занимающиеся производством компьютерных систем и программного обеспече-
ния, систем связи, теле- и видеосистем, бытовой техники, автомобилей, одежды, фармацевтических и косметических товаров, продуктов питания.
Что касается образования, массовой культуры, рекламы, то бизнес заставляет и их подчиняться законам рынка. Потребительские настроения населения приводят к небывалому расцвету массового общества, которым удобно управлять. В эпоху глобализации процесс манипулирования - тот же социальный контроль масс, который подразумевает обеспечение социальной стабильности посредством использования инструментов демократии, реализации потребительских прав человека и влияния на массу с помощью образования, религии, пропаганды, массовой культуры и рекламы.
Глобальный контроль масс ориентируется в значительной мере на «консервирование» узкой «специализации» страны в производстве определенной группы товаров и на потребительское общество, для которого характерны широкое распространение потребительских настроений, удовлетворяющий покупателей рынок товаров от мировых производителей, возможность получения потребительских кредитов, разнообразные виды социального страхования, практика выделения пособий малоимущим. Все эти особенности, свойственные потребительскому обществу, способствуют превращению людей в потребителей «без границ».
Массовое потребительское общество лучше всякой пропаганды «привязывает» человека к существующей социальной системе посредством зарплаты, кредитов, пособий, товаров, страхования, владения акциями компаний и т.д. А массовые коммуникации - пропаганда, образование, массовая культура, реклама - учат определенным приемам и методам жизни в потребительском обществе, усиливают желание пользоваться его благами. Потребительское общество - это основа социального контроля масс в условиях глобализации.
В наши дни потребительское общество стоит рассматривать как массовое общество, в котором господствуют массовое производство и потребление, массовые коммуникации и массовое сознание, в итоге ориентирующееся на потребительские ценности.
Эффективность и мощь коммуникаций в глобализирующемся обществе зависит от их качества, т.е. от культуры, которая, в свою очередь, определяется степенью включенности в процесс глобализации, степенью использования новейших управленческих и информационных технологий. Культура коммуникаций предполагает применение самых современных ме-
тодов влияния на страны и народы, обращение к высшим достижениям в технологиях управления экономическими и политическими кризисами, в технологиях противостояния вызовам и угрозам, исходящим от центров экспансии, или в подавлении сопротивления экспансии.
Глобальная культура массовых коммуникаций - это культура постмодерна, культура распространения внесуверенного и вненационального содержания через границы стран и регионов. Эта культура определяется деятельностью транснациональных центров (полюсов) разработки смыслов, символов, стандартов, которые задают некую матрицу для производства и экспансии культурных, идеологических и политических «продуктов» посредством глобальных культурных и политических каналов коммуникации. Матрица (от лат. matrix - источник, начало) означает общую основу, некую схему, исходную, первичную модель, форму, задающую последующее воспроизведение смыслов, символов, стандартов.
Глобальная культурно-идеологически ценностная матрица, ориентированная на поддержание или изменение отношений в обществе определенной страны, задает ориентиры духовной жизни. В объединяющемся мире центры производства и экспансии смыслов, ценностей, символов и стандартов являются, как правило, частными структурами, нередко состоящими с государством в партнерских отношениях. Благодаря этим отношениям они контролируют производство и трансляцию новостей, произведений массовой культуры, развивают кинематограф, Интернет, телевидение, компьютерные технологии. Эти центры принадлежат развитым державам мира, прежде всего США, чья интеллектуальная мощь определяется как деятельностью множества университетов, научных и культурных институтов, фондов, ассоциаций, PR-компаний, привлекающих талантливых ученых и специалистов со всего мира, так и интенсивностью посылаемых месседжей.
Экспансия продуктов, созданных по культурно-идеологическо-ценностной матрице, - это своего рода гуманитарное управление глобализацией. В США обрела значимость идея того, что необходимо убедить элиты других стран в том, что глобализация первична, а интересы этих стран - вторичны. Выступая как центр культурно-идеологически-ценностной экспансии, осуществляя глобализацию на основе собственной системы ценностей, США отказывают России в возможности проявить свои культурно-идеологические инициативы, предлагая при этом свой набор культурно-
идеологических «продуктов», смыслы и образы которых представлены определенной мифологией.
Американская глобальная матрица памяти в течение двух последних десятилетий навязывает России такие смыслы и образы:
- более чем семидесятилетнее существование Советского Союза -«черная дыра» в истории России;
- вторую мировую войну, которую развязали Советский Союз и фашистская Германия, выиграли США, разгромив вместе с Англией, Францией и Канадой гитлеровскую Германию;
- система границ, установленных после второй мировой войны, несправедлива;
- после второй мировой войны в Восточной Европе на смену фашистской оккупации пришла советская;
- США - победитель в «холодной» войне с Советским Союзом;
- модернизация России возможна только через вестернизацию;
- распространение демократии и свободы во всем мире - священная миссия США, и Россия, ориентируясь на западные оценки демократии в ней, должна поддерживать американскую внешнюю политику.
Центры культурно-идеологически-ценностной экспансии, существующие в основном в США, создают определенную мифологию, которая, закрепившись в сознании людей, должна «растворить» их самоидентификацию, превратить из граждан своих стран в граждан мира. История стран подменяется «научной» мифологией, которая часто близка к фальсификации, и на которую работают исследовательские и РЯ-центры в США и Европе.
Эту тенденцию уловил А. Зиновьев: «Запад, выигравший в эволюционной войне, стал насильственно навязывать миру определенный способ понимания реальности, который стал изображаться как единственно допустимый и правильный». Он так объясняет этот вывод: «Это было начало одной из величайших трагедий истории. Это сделали новые хозяева мирового интеллекта. Они им овладели и творят с ним то, что соответствует их интересам и силе... Интеллектуальная среда загрязнена, отравлена, изуродована еще больше, чем среда природная. И это не вызывает никакой тревоги ни у кого, вообще не замечается и не воспринимается как явление катастрофическое» [2, с. 322].
Глобальная культура коммуникаций характеризуется «продаваемостью» смыслов, произведений, символов и стандартов, т. е. превращением их в товар и распространением его. Смыслы и ценности, рождаемые в центрах экспансии, всегда покушаются на национальную историю, на национальные идеалы и святыни. Они дают новые исторические трактовки, предлагают новые концепции устройства экономической, политической и социальной жизни в той или иной стране. И они не всегда сочетаются с понятиями национальной независимости, справедливости, национального менталитета, национальных традиций.
Но они продаются - и их «покупают». Их «покупает» та часть национальной элиты, так называемой новой интеллигенции, которая есть во власти и в сфере интеллектуального труда в каждой стране. Эти новые деловые люди поклоняются новым фетишам, главный из которых - деньги. Они прагматичны и всё, в том числе и нравственные нормы, меряют ценой выгоды и экономической пользой. А когда эти люди консолидируются во власть, они преобразуют ее во власть рынка. Человеку не дают стать личностью, а превращают его в «рыночного» человека, которым можно эффективно манипулировать. Кредо некоторой части «новой интеллигенции» можно выразить так: «У России есть единственный шанс остаться великой державой - стать полноценным партнером США, принять «американскую систему» ценностей».
«Продаваемости» смыслов в условиях глобализации, когда границ для товаров, денег и идей не существует, способствует то, что нация рассматривается как бренд, а государство - как корпорация, управляющая этим брендом [6]. В этом случае национальный суверенитет определяется потенциалом и возможностями национального бренда. Сила власти, национальной культуры уступает силе имиджа, бренда, репутации народа, способного качественно производить определенную группу товаров, которая у других народов получается хуже.
Соединение конкретных товаров с конкретным народом рождает мировой бренд. Один народ «припечатывается» брендом лучшего производителя колбасы и пива, другой - компьютеров, программного обеспечения, третий - самолетов, автомобилей, четвертый - поп-музыки, кинофильмов и т.д. Один народ признается суперразвитым, другой - менее. Но уравнивает их то, что у каждого есть свой бренд: один народ - одна группа товаров -один бренд.
А раз есть бренд, то позиционирование нации в мире можно вести по законам маркетинга, как продвижение товара с помощью глобальных финансовых коммуникаций.
Продавать товар, прикрытый брендом нации, несравненно легче:
«Кем сделан этот пассажирский авиалайнер?» - «Американцами». -«О'кей, он будет хорошо продаваться».
«Где снят этот кинофильм?»- «В США». - «О'кей, хорошо пойдет!»
Важно убедить в этом менее развитые страны. Для этого есть инструменты социального контроля масс, которые, по сути, «консервируют» узкую специализацию народов и стран в условиях глобализации и делят народы и страны на более и менее развитые.
Появилось новое понятие - «управление национальным брендом», которое предусматривает четкое выделение тех регионов, у народов которых определенные материальные продукты не получаются, а также не получается производство смыслов и идейных ценностей. Вот тогда происходит насыщение территорий проживания этих народов соответствующей «продукцией» от тех наций, у которых все получается лучше, даже смыслы и мифы.
По мнению теоретиков «продаваемости» смыслов и ценностей, бренд нации должен быть связан не только с продуктом, который нация хорошо производит, но и с социально-психологическими чертами народа, с его историей, с тем, как сегодня воспринимается нация.
Если в истории есть изъяны - это минус для бренда, минус для товара, который хорошо производит эта нация. Если нация сейчас не так «себя ведет», не так реагирует на события, как хотелось бы центру экспансии, -это тоже минус для ее товаров. Значит, нужно корректировать национальную идентичность такого народа. Вместе с ведущими центрами экспансии государство на данной территории должно включиться в работу по формированию нового менталитета нации, для того чтобы создать зонтичный бренд, охватывающий группу товаров, ассоциирующихся с этой нацией.
На страже «материальных» национальных брендов стоит Всемирная торговая организация, чья активность больше связана с регулированием торговых потоков, нежели с технологическим развитием стран и народов.
В некоторых западных центрах экспансии Россию уже «припечатали» брендом сырьевой державы, а ее народ рассматривают как сообщество людей, способных только добывать в суровых условиях нефть, газ, уголь и
производить чугун и сталь. Достижения в сферах науки, освоения космоса, культуры, можно сказать, «бросают тень» на бренд страны-«сырьевика». Не потому ли нацию нужно «скорректировать» - отнять у страны победу во Второй мировой войне, придать забвению научные и промышленные взлеты, поспособствовать устранению остатков высокотехнологичных производств, предложить по «рыночной» цене новые ценности?
На корректировку идентичности нации и нацелены глобальные коммуникации. Эффективность этой корректировки определяется способностью глобальных коммуникаций посредством образования, массовой культуры, рекламы, пропаганды и политических технологий обеспечить восприятие населением созданных на основе центровой матрицы в центрах экспансии новых смыслов, мифов, символов и стандартов. Вырабатывая эти «продукты», центры экспансии преуменьшают роль социальных условий и предлагают лидерам политики и бизнеса в решении социальных и политических проблем опираться на такие понятия, как «бренд» и «имидж». Эти центры создают такую культуру коммуникаций, которая нацелена на формирование соответствующего общественного мнения, на управление этим мнением, без чего невозможен глобальный контроль масс, противостоять которому может культура «самобытного сопротивления».
Цивилизационная идентичность России как образ сопротивления
Глобализация как экспансия, порождаемая западной цивилизацион-ной системой, «размывает» нации, экономики, культуры тех стран, которые вошли в эту систему, но допущены лишь на периферию ее. Одна из таких стран - Россия, ставшая после распада СССР частью западной цивилизации. Вхождение ее в глобальный мир потребовало определенной «платы» - она стала поставщиком сырья - нефти, газа и металлов, и промышленным цехом сборки западных товаров и продуктов, цехом, в котором ценятся дешевые рабочие руки. В сфере второстепенной оказались высокие технологии, «прогрессивные» продукты, наука, образование, культура, то есть те достижения, которые определяют лицо и «повестку дня» для глобального мира, становятся локомотивом истории, задают перспективы развития стран и народов.
Но против такого положения России, в которое поставила ее правящая элита в последние два десятилетия, восстает ее цивилизационный потенциал, имеющий великую историю, культуру, достаточную энергетику
народа, не утратившего свою пассионарность. И это «восстание» должно определить образ новой России, которая ищет свою цивилизационную идентичность, чтобы стать страной-стержнем российской цивилизации -«русского мира».
С понятием стержневых стран познакомил общественность американский исследователь С. Хантингтон в своей книге «Столкновение цивилизаций»: «В... глобальной политике стержневые государства главных цивилизаций занимают места двух сверхдержав периода «холодной войны» и становятся основными полюсами притяжения и отталкивания для других стран. Эти изменения наиболее явно видны в западной, православной и синской цивилизациях. Здесь возникают цивилизационные группы, в которые входят стержневые государства, страны-участницы, родственное в культурном плане меньшинство, проживающее в соседних странах, и. народы других культур, которые проживают в соседних государствах. Страны в этих цивилизационных блоках зачастую можно расположить концентрическими кругами вокруг стержневой страны или стран, отражая степень их отождествления (читай, идентичности - авт.) с этим блоком и интеграции в него. Странам свойственно «примыкать» к странам со схожей культурой и противостоять тем, с кем у них нет культурной общности» [8, с. 238, 252].
В своем сочинении С. Хантингтон относит Россию к стержневому государству, которое возглавляет блок государств, имеющий православный центр. При этом он отмечает, что если Советский Союз был сверхдержавой с глобальными интересами, то «Россия - это крупная держава с региональными и цивилизационными интересами». Президент США Б. Обама, впечатленный Хантингтоном, в связи с правым ультра-националистическим переворотом на Украине в 2014 году, не уставал повторять, что Россия -это не сверхдержава, а региональная держава, создающая проблемы для своего окружения. При этом, он игнорировал цивилизационный аспект России, о котором говорил Хантингтон. Американский президент пытался превратить тезис Хантингтона о цивилизационных интересах России в коммуникационный образ России, как региональной державы. Но роль России, как стержневого государства с цивилизационными интересами, шире региональных интересов. И вот почему.
Процесс глобализации в мире развивается в направлении цивилиза-ционных блоков и групп. Цивилизационная группа - это объединение стран на основе цивилизационной идентичности, идею которой предлагает
стержневое государство, выполняя роль полюса притяжения для других стран. На роль такого стержневого государства сегодня претендует Россия, ибо за поиском ею цивилизационной идентичности стоит вся сила российской истории и культуры, имеющей мировое значение. Именно российская история и культура - духовная, научная, технологическая, промышленная - еще в советское время обеспечивали единство народов, входящих в Советский Союз, и сверхдержавность СССР.
В этом поиске цивилизационной идентичности Россия становится центром кристаллизации смыслов, образов развития, объединяющих родственные в культурном значении народы соседних стран. В притягивающем поле такой кристаллизации и произошло вхождение Крыма в состав России весной 2014 года по волеизъявлению его народа, высказанному на референдуме.
Но чтобы «восстание» цивилизационного потенциала в России успешно развивалось, необходимо изменение российской элиты. Это должно быть изменение парадигмы ее ценностей, ее стиля жизни и деятельности, освещенной «цивилизационным» патриотизмом, который в свою очередь требует созидания и творчества.
К пониманию цивилизационного патриотизма лучше всего подходит «патриотическая» формула А.П. Чехова, которую он изложил в письме к А.С. Суворину в декабре 1890 года. Вот его суждение: «... как дурно понимаем мы патриотизм! ... Мы, говорят в газетах, любим нашу великую родину, но в чем выражается эта любовь? Вместо знаний - нахальство и самомнение паче меры, вместо труда - лень и свинство, справедливости нет, понятие о чести не идет дальше «чести мундира», мундира, который служит обыденным украшением наших скамей для подсудимых. Работать надо, ... надо быть справедливым, а остальное все приложится» [9, с. 311-312].
По сути, чеховская формула патриотизма (знание, труд, справедливость, честь) говорит о культуре - о культуре знания и культуре как нравственности, к которой относятся честный труд, справедливость (надо понимать, социальная) и честь, как совесть и достоинство.
«Восстание» цивилизационного потенциала в России - это фактор гуманитарного сопротивления глобальной экспансии западного проекта.
В глобализированном мире возникает гуманитарное сопротивление. Оно предстает в виде рождающихся центров цивилизационной идентичности, цивилизационной кристаллизации, способных производить смыслы и
образы, товары и услуги, несущие знак «суверенных» обществ, сопротивляющихся унификации ценностей, диктату корпораций, «работающих» на процесс глобализации или вестернизации. На философском языке центры цивилизационной идентичности или цивилизационной кристаллизации -это те же цивилизационные блоки и группы стран. Страны объединяются в эти блоки не на основе того, какие они - «развитые» или «развивающиеся», а прежде всего, на основе близости культур, суверенности развития, своего видения прогресса.
С. Хантингтон в своей теории столкновения цивилизаций видит гуманитарное сопротивление и как религиозный подъем. Исходя из цивилиза-ционного подхода, он делает вывод, что народы вернуться к своим традиционным основам: «Наиболее очевидная, наиболее важная и мощная причина глобального религиозного подъема проявляется в том, что виделось причиной грядущей смерти религии: процесс социальной, экономической и культурной модернизации». Именно в этом ракурсе глобализация породила феномен антиглобализма, то есть сопротивления.
Экспансия может идти под имперским флагом, что подразумевает существование и экспансию одного центра силы - Запада, а может - под флагом сопротивления, когда предполагается наличие взаимодействующих цивилизационных блоков и групп, в центре которых стержневые страны, отличающиеся цивилизационной идентичностью.
Литература
1. Добрынина Е. Россия как она есть // Известия. 2007. 24 дек.
2. Зиновьев А.А. Фактор понимания. М.: 2006.
3. Кувалдин В. Б. Новое похищение Европы // Известия. 2008. 16 июня.
4. Луман Н. Власть. М., 2001.
5. Луман Н. Социальные системы. Очерк общей теории. СПб., 2007.
6. Малкин В. Ребрендинг государства. Ведомости. 2006. 27 нояб.
7. Попов В.Д. Социальная информациология - наука XXI века. М.,
2004.
8. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. М., 2005.
9. Чехов А.П. Собрание сочинений: в 15 т. Т. 14: Из записных книжек; Дневниковые записи; Избранные письма. 1877-1891. М.: Книжный Клуб Книговек. 2010.
References
1. Dobrynina E. Rossiya kak ona est'. Izvestiya. 2007. 24 dek.
2. Zinov'ev A.A. Faktor ponimaniya. M.: 2006.
3. Kuvaldin V. B. Novoe pokhishchenie Evropy. Izvestiya. 2008. 16 iyunya.
4. Luman N. Vlast'. M., 2001.
5. Luman N. Sotsial'nye sistemy. Ocherk obshchei teorii. SPb., 2007.
6. Malkin V. Rebrending gosudarstva. Vedomosti. 2006. 27 noyab.
7. Popov V.D. Sotsial'naya informatsiologiya - nauka KhKhl veka. M.,
2004.
8. Khantington S. Stolknovenie tsivilizatsii. M., 2005.
9. Chekhov A.P. Sobranie sochinenii: v 15 t. T. 14: Iz zapisnykh knizhek; Dnevnikovye zapisi; Izbrannye pis'ma. 1877-1891. M.: Knizhnyi Klub Knigovek. 2010.
