CC BY
113
Е.Н. Черменина
Побег в Нарнию (образ побега в цикле романов К.С. Льюиса «Хроники Нарнии»)
Произведения фэнтези, как считается, принадлежат литературе эскапизма. Эскапизм (от англ. escape - убежать, спастись) можно определить как стремление сбежать от реальности в мир грёз и фантазий. Данное явление расценивается многими как некая негативная тенденция современного сознания, однако тенденция эта совсем не нова и характерна, например, ещё литературе романтизма, хотя корни эскапизма уходят ещё глубже в века.
Дж. Р.Р. Толкин, предвидя обвинения в эскапизме, выразил своё мнение по поводу этого явления в своём эссе «О волшебных историях» (“On Fairy-Stories”). По его мнению, критики используют неверное значение понятия «эскапизм» и, более того, путают совершенно разные виды побега: «бегство пленника из темницы» и «бегство дезертира с поля боя». Первый вид побега, как считает Толкин, полезен и даже героичен: поскольку тюрьма не может считаться единственной существующей реальностью, такой побег заслуживает только одобрения, так как это побег на Родину, в настоящий мир (Толкин: http://fairypot.narod.ru/story/Tolkien.htm).
Прекрасной иллюстрацией этой идеи служит роман К. С. Льюиса «Конь и его мальчик» (“The Horse and His Boy”). По сюжету главные герои совершают побег из своей привычной жизни в Калормене (страна к югу от Нарнии, по укладу напоминающая традиционное исламское государство) в Нарнию. Этот побег можно по праву назвать побегом первого типа: главных героев не устраивает либо их жизнь в Калормене в целом, либо ситуация, в которой они оказались. У каждого героя своя причина бежать в Нарнию. Бри и Хвин (говорящие лошади) родились в Нарнии, но были похищены и уведены в Калормен, когда они были ещё жеребятами. Жизнь в Калормене для них - рабство, а в Нарнии их ждёт свобода, так как Нарния - скорее страна животных, чем людей, и говорящие животные там общаются с людьми на равных. Мальчика Шасту на Север всегда влекло любопытство, и когда он узнал, что жестокий рыбак, которого он всю свою жизнь считал отцом, не связан с ним никакими родственными узами, то вздохнул с облегчением и понял, что теперь его дома ничего не держит, так как он никогда не был ему настоящим домом. Есть, однако, и более серьёзная причина: приёмный отец Шасты собирался продать его одному знатному господину, но Бри (конь этого господина) рассказал о жестокости своего хозяина и уговорил Шасту бежать в Нарнию вместе. Аравис (девушка благородного происхождения)
321
узнала о Нарнии от Хвин, которая вынуждена была выдать себя, когда увидела, что её хозяйка в отчаянии и собирается покончить жизнь самоубийством. Дело в том, что мачеха Аравис уговорила её отца выдать девочку замуж. Отец согласился, так как жених был богат и влиятелен, но, к ужасу Аравис, также стар, некрасив и отличался подлым характером. Аравис не могла смириться с таким положением вещей, и ей ничего не оставалось делать, как бежать в Нарнию вместе с Хвин. Героичность её поступка ещё более очевидна, если сравнить Аравис с её подругой Лазаралин, которая уже замужем за знатным господином и живёт в Ташбаане, столице Калормена. Лазаралин думает только о нарядах, украшениях и дворцах, она вполне довольна своей жизнью и не понимает, почему Аравис не хочет выйти замуж за богача Ахошту, который совсем недавно стал ещё и Главным Визирем; по мнению Лазаралин, о такой судьбе можно только мечтать, потому что для неё это и есть настоящая жизнь. Аравис не разделяет её взглядов и совершает свой героический побег из мира, где правят деньги и насилие над личностью.
Героическим является этот побег и потому, что в ходе него главные герои преодолевают различные препятствия, которые меняют их: делают сильнее, мудрее, опытнее. Немаловажен и тот факт, что совершается этот побег под руководством Аслана, который является в «Хрониках Нарнии» аллегорией Иисуса Христа. Таким образом, по мысли К.С. Льюиса, побег главных героев в Нарнию осуществляется благодаря Божьему водительству. Именно Аслан в образе льва заставляет четвёрку объединиться, в том же образе льва он отгоняет от Шасты шакалов в пустыне, а также заставляет лошадей бежать быстрее, чтобы они успели предупредить короля Анварда о надвигающейся опасности. В образе кота Аслан утешает Шасту в пустыне, когда ему одиноко и страшно. Он же был тем Большим Голосом в темноте, который снова утешил мальчика и провёл его ночью через опасный перевал, а затем явился ему в своём привычном в Нарнии образе -огромного златогривого льва. В целом, помощь Аслана вполне логична, ведь Нарния - его творение и находится под его покровительством.
Нарния - это Родина Бри и Хвин, но, как оказывается в конце романа, Шаста тоже родился неподалёку от Нарнии, а именно в близлежащем королевстве Арченленд, и был он вовсе не сыном рыбака, а потерянным принцем Кором, сыном короля Арченленда. Аравис никак не связана с Нарнией, но для неё лучше быть «никем» в чужой свободной стране, чем быть знатной госпожой и жить в несчастливом браке на Родине. Однако, к удивлению девушки, в Арченленде её принимают как свою, и именно здесь она находит
322
настоящий дом и любящую семью. Таким образом, роман Льюиса действительно демонстрирует побег первого типа, описанного Дж. Р.Р. Толкиным, а именно побег пленника из тюрьмы на Родину, домой.
Также интересен побег, описанный в романе К.С. Льюиса «Серебряное кресло» («The Silver Chair»). В романе речь идёт о том, как двое детей из нашего мира, Юстас и Джил, отправились с болотником Паддлгламом из Нарнии на Север в поисках пропавшего принца Рилиана. В конце долгого и опасного путешествия герои, наконец, находят принца в Подземном Мире (Underland) под руинами древнего города великанов. Принц заколдован и похищен королевой подземной страны, но главным героям удаётся снять с принца заклятье в отсутствие королевы, и теперь их главная задача - сбежать из Подземного Мира в Нарнию. Как видим, Льюис и здесь описывает тот же вид побега, т. е. побег пленника из тюрьмы на Родину.
Принц Рилиан - сильный и опытный воин, ему бы не составило труда вырваться со своими новыми друзьями на свободу, но, на их несчастье, в этот момент возвращается, королева Подземного Мира и пытается их заколдовать. Монотонная мелодия, которую она играет, и волшебный порошок (который она бросает в огонь), издающий сладкий, дурманящий аромат, усыпляют бдительность героев, и теперь ведьма может использовать своё главное оружие, а именно - ложь. Это, в частности, указывает на её демоническую сущность, ведь дьявола в христианской традиции называют отцом лжи: именно с помощью лжи он соблазнил Адама и Еву в виде змея в Эдеме. Интересно, что королева тоже превращается в змею: этот факт, а также то, что она царствует над Подземным Миром, подчёркивает её хтоническую сущность. Используя чары и ложь, королева пытается убедить главных героев в том, что Подземный Мир - это единственная реальность, и никаких других миров кроме него на самом деле не существует. Таким образом, она пытается дискредитировать цель побега главных героев, тем самым лишая этот побег всякого смысла. Главные герои пытаются сопротивляться её чарам, ведь они знают, что это неправда, но королева притворяется, что ничего не знает о Надземном Мире (Overworld) и только высмеивает попытки героев объяснить реалии мира на поверхности. Монотонная музыка и волшебный порошок затуманивают мысли главных героев и мешают им трезво оценивать ситуацию, поэтому через какое-то время, они начинают думать, что рассуждения ведьмы логичны, им начинает казаться, что они, действительно, никогда не были на поверхности, что нет на свете ни солнца, ни льва по имени Аслан. Наибольшее сопротивление ведьме оказал Паддлглам, самый здравомыслящий
323
из четвёрки. Его довод можно считать универсальным аргументом в пользу эскапизма и существования других миров. Паддлглам серьёзно заявил, что даже если другие миры действительно выдумка, и нет ни солнца, ни Аслана, а есть на свете только этот Подземный Мир, то лучше он будет верить в свой выдуманный прекрасный мир, чем в этот убогий «реальный» мир, который он видит вокруг себя (Lewis, 2005: 633). Это довод подействовал отрезвляюще и разрушил чары ведьмы. Этим эпизодом Льюис, очевидно, пытался оправдать веру в иные миры, и, в целом, веру в сверхъестественное, трансцендентное, что свойственно мифологическому мышлению и, в частности, христианству, апологетом которого выступал Льюис.
С другой стороны, это один из эпизодов в «Хрониках Нарнии», который является отражением учения Платона об идеях. Как известно, согласно этому учению, существует некий мир идей, и наш мир - всего лишь его тусклое отражение, а предметы нашего реального мира - лишь несовершенные копии тех идей-образцов. Высказывание Паддлглама - иллюстрация этого учения, а также учения христианского: и первое, и последнее говорят о том, что нельзя считать наш несовершенный мир единственной реальностью, так как за пределами реального мира, могут скрываться невидимые глазу идеальные, трансцендентные сущности. Та же идея, в более очевидной форме, появляется в романе «Последняя битва» («The Last Battle»), который носит апокалипсический характер, так как, в частности, описывает конец света в Нарнии. Детей, конечно, печалит гибель Нарнии, но, когда они попадают в страну Аслана, то им кажется, что она очень похожа на Нарнию, только больше, глубже, ярче, прекраснее и совершеннее, словно Нарния была лишь несовершенной копией этого мира. И здесь Льюис смело раскрывает карты и заявляет через профессора Дигори, что всё это есть у Платона, и друзьям незачем переживать по поводу гибели Нарнии: всё, что имело в ней хоть какое-то значение, есть в стране Аслана, потому что именно здесь находится истинная Нарния, а та Нарния, которую они знали, отличается от этой, настоящей, как отличаются предмет и тень, которую он отбрасывает (Lewis, 2005: 759).
Похожую ситуацию находим во «Властелине колец» Дж. Р. Р. Толкина. Когда Фродо оказался в Лориене, ему казалось, что знакомые ему предметы выглядят по-другому: очертания предметов - чётче, а цвета - насыщеннее и свежее, словно он присутствует при моменте их творения: “All that he saw was shapely, but the shapes seemed at once clear cut, as if they had been first conceived and drawn at the uncovering of his eyes, and ancient as if they had endured for ever. He saw no colour but those he knew, gold
324
and white and blue and green, but they were fresh and poignant, as if he had at that moment first perceived them and made for them names new and wonderful” (Tolkien, 2001: 341). Лориен - один из чудесных локусов в романе, в котором время идёт по-особому, это словно кусочек мифологии в реальном мире, та самая волшебная страна Фэйри (Faerie), которую описывал Толкин в своём эссе «О волшебных историях». Привлекательность волшебной страны Толкин объясняет именно необычностью, которая является следствием обретения утраченной когда-то новизны: привычные предметы, попадая в волшебный мир, теряют свою обыденность и преображаются (Толкин: http://fairypot.narod.ru/story/Tolkien.htm).
Такое преображение словно восстанавливает в них образ первозданных идей, делает их ближе к идеям-образцам. Таким образом, волшебные истории (а также мифы, которые стоят у их истоков) призваны хранить память о трансцендентном, т. е. о мире идей. Поэтому побег в такой мир - возможность освоения мифологического пласта культуры, приобщения к набору архетипов, т. е., собственно, идей.
У Льюиса ещё одну аллюзию на учение Платона об идеях находим в начале романа «Серебряное кресло», когда Аслан даёт Джил задание: ей необходимо отправиться из страны Аслана (где она находится) в Нарнию и отыскать принца Рилиана. Чтобы помочь детям выполнить задание, Аслан рассказывает Джил о знаках, по которым они должны ориентироваться в своём путешествии, но предупреждает её о том, что внизу, в Нарнии, всё будет не так очевидно и понятно, как наверху, в его стране. И действительно: большинство знаков оказались не такими, какими ожидали дети, и они их просто не заметили, что чуть не обернулось для них гибелью. Платон в своём учении описывает сходную ситуацию: когда душа из мира идей попадает в тело, она испытывает такое потрясение, что забывает те идеи, которые видела, и, в целом, у неё сохраняются лишь смутные воспоминания и представления о мире идей, который когда-то был её домом. С другой стороны, знаки, которые Джил получает от Аслана, можно интерпретировать как духовные ориентиры, помогающие нам в жизни, которую аллегорически можно изобразить в виде путешествия. Именно эти духовные ориентиры, полученные человеком от Бога, должны направлять христианина по жизни и не позволить ему сбиться с пути.
Таким образом, объединяя учение Платона об идеях и христианское учение о Рае, Льюис в «Хрониках Нарнии» демонстрирует необходимость побега из материального мира в мир идей, который является Родиной для души; причём проводниками в этот мир могут быть не только библейские истории, но также различные мифы и волшебные сказки, содержащие в себе информацию о трансцендентном.
325
