CC BY
172
УДК-82.091
ПАСХАЛЬНОСТЬ ТВОРЧЕСТВА СВТ. ТИХОНА ЗАДОНСКОГО И Ф.М.ДОСТОЕВСКОГО
Т.С .Карпачева
EASTER RELATED THEMES IN THE WORKS OF ST. TIKHON OF ZADONSK AND F.M.DOSTOEVSKY
T.S.Karpacheva
Московский городской педагогический университет, tatiana-karpacheva@yandex.ru
Духовная проза свт. Тихона Задонского сыграла огромную роль в истории русской богословской мысли и оказала значительное влияние на творчество Ф.М.Достоевского. Образ свт. Тихона явился прототипом епископа Тихона в романе Ф.М.Достоевского « Бесы» и старца Зосимы в романе « Братья Карамазовы». В образе епископа Тихона в « Бесах» мы видим отражение как личностных, так и биографических черт свт. Тихона Задонского. Обращаясь к теме смерти и последнего часа человеческой истории, свт. Тихон делает акцент на радости Воскресения, желая всех видеть спасенными. Идею о возможности покаяния и воскресения любого грешника Достоевский черпает из духовной прозы свт. Тихона Задонского. В образе святого Достоевский возвращает читателю идеал святости, и, таким образом, обращает его ко Христу — в этом величайший подвиг писателя.
Ключевые слова: пасхальность, Достоевский, святитель Тихон Задонский, святой, житие, роман «Бесы», роман «Братья Карамазовы», грешник, преступление, покаяние
St. Tikhon of Zadonsk has played a significant role in Russian theological thought and has greatly influenced F.M. Dostoyevsky. His image was used as the prototype firstly for bishop Tikhon in Dostoyevsky's "Possessed" and also for elder Zosima in "Brothers Karamazovs". The image of bishop Tikhon in "Possessed" is very much alike and in many ways reflects the life and spiritual qualities of St. Tikhon of Zadonsk. Bishop Tikhon's idea of possibility of repentance for any tough criminal comes from spiritual writings of St. Tikhon of Zadonsk. Through the image of this Saint, Dostoyevsky gives the reader an ideal of holiness and thus leads him to Christ — and this is Dostoyevsky's greatest achievement.
Keywords: Dostoyevsky, Saint Tikhon of Zadonsk, Saint, Life of a Saint, novel "Possessed", novel "The Brothers Karamazovs", sinner, crime, repentance
Духовное наследие свт. Тихона Задонского (1724—1783), епископа Воронежского и Елецкого, в 1861 г. прославленного в лике святых, сыграло огромную роль в истории русской богословской мысли. На историческую и культурную значимость сочинений свт. Тихона указывает прот. Г.Флоровский: «Он писал для этого мира, свидетельствовал о Спасителе погибающему миру и не ищущему спасения. Это был апостольский отклик на безумие вольнодумного века <...> Это тонко почувствовал Достоевский, когда хотел именно Тихона противопоставить русскому нигилизму и в этом противопоставлении вскрыть мистическую проблематику веры и безбожия» [1].
Значение личности свт. Тихона Задонского и его сочинений для Ф.М.Достоевского — тема весьма обширная и актуальная. К ней еще в 30-х гг. XX в. обращался Р.Плетнев в статье «Сердцем мудрые (О "старцах" у Достоевского)», указав на точное совпадение биографических данных свт. Тихона, отраженных в его «Житии», с описанием епископа Тихона в «Бесах» (пропущенная глава «У Тихона»). Автор говорит об особенном влиянии «Жития» свт. Тихона Задонского на создание образов епископа Тихона и старца Зосимы [2]. К этой теме также обращались Н.А.Тарасова [3]; Т.А.Касаткина [4]; А.Г.Гачева [5].
Б.Н.Тихомиров, вводя в научный оборот неизвестный ранее автограф писателя, указывает на первое упоминание Достоевским имени свт. Тихона — лето 1867 г. [6]. Духовная проза свт. Тихона Задонского и сама его личность сыграли немаловажную роль в разрешении вопроса, «которым мучился» писатель «сознательно или бессознательно всю жизнь, — существовани<я> Бож<ьего>» [7]. В «Дневнике писателя» за февраль 1876 г. Достоевский рекомендует сочинения свт. Тихона современному ему читателю, в большинстве своем потерявшему интерес к духовной литературе: «А кстати: многие ли знают про Тихона Задонского? Зачем это так совсем не знать и совсем дать себе слово не читать? Некогда, что ли? Поверьте, господа, что вы, к удивлению вашему, узнали бы прекрасные вещи» (22, 143). В 1870 г. Ф.М.Достоевский пишет А.Н.Майкову из Дрездена по поводу замысла неосуществленного романа «Житие великого грешника»: «Для других пусть это гроша не стоит, но для меня сокровище. <...> Авось выведу величавую, положительную, святую фигуру. Это уж не Костанжогло-с и не немец (забыл фамилию) в "Обломове", и не Лопухины, не Рахметовы. Правда, я ничего не создам, я только выставлю действительного Тихона, которого я принял в свое сердце давно с восторгом. Но я сочту, если удастся, и это для себя уже важным подвигом» (29, 1, 118). Через полгода писатель делится своими планами и с М.М.Катковым:
«Но не все будут мрачные лица; будут и светлые <... > В первый раз, например, хочу прикоснуться к одному разряду лиц, еще мало тронутых литературой. Идеалом такого лица беру Тихона Задонского. Это тоже святитель, живущий на спокое в монастыре. С ним сопоставляю и свожу героя романа. Боюсь очень; никогда не пробовал, но в этом мире я кое-что знаю» (29, 1, 142).
В образе епископа Тихона в «Бесах» мы видим отражение как личностных, так и биографических черт свт. Тихона Задонского: «. Узнал тоже Николай Всеволодович, что проживавший на спокое архиерей, по слабости ли характера или «по непростительной и несвойственной его сану рассеянности», не сумел внушить к себе, в самом монастыре, особливого уважения. Говорили, что отец архимандрит, человек суровый и строгий относительно своих настоятельских обязанностей и, сверх того, известный ученостью, даже питал к нему некоторое будто бы враждебное чувство и осуждал его (не в глаза, а косвенно) в небрежном житии и чуть ли не в ереси. Монастырская же братия тоже относилась к больному святителю не то чтоб очень небрежно, а, так сказать, фамильярно» (11, 6). Надо сказать, что почти все эти собранные Ставрогиным сведения соответствуют известным нам биографическим данным из жития Тихона Задонского последнего периода его жизни, когда святитель в 1767 г. по болезни оставляет управление епархией и поселяется в Задонском Богородицком монастыре. Так, в «Кратких жизнеописаниях русских святых», составленных и изданных в конце XIX в., мы читаем: «Все знали, что нерассудительный настоятель делал свт. Тихону многие оскорбления; следуя его примеру, некоторые монастырские служители тоже оскорбляли его и смеялись вслед ему <.> а он как будто ничего не слышит, а после скажет: «Богу так угодно, чтоб и служители смеялись надо мною; я и достоин того за грехи мои». При таких случаях он любил повторять: «Прощение лучше мщения» [8]. Нашло отражение в «Бесах» также упоминание о слабом здоровье епископа и даже о судорогах в ногах, ставших причиной сплетен о «не сумевшем внушить уважение» архиерее. Сравним: «Николай Всеволодович <...> услышал от одного осанистого нашего «клубного» старичка, и старичка богомольного, что «этот Тихон чуть ли не сумасшедший, по крайней мере совершенно бездарное существо и, без сомнения, выпивает. Прибавлю от себя, забегая вперед, что последнее решительный вздор, а есть только закоренелая ревматическая болезнь в ногах и по временам какие-то судороги» (11, 6); то же (только без упоминания о сплетнях «клубных старичков») отражено и в житии свт. Тихона: «Расстройство нервов более и более увеличивалось и
производило бессонницу, содрогания в членах (конвульсию) и даже обмороки» [9]. Достоевскому не мог быть неизвестен случай, описанный во всех житиях святителя и даже нашедший отражение в акафисте Тихону Задонскому, — случай с пощечиной: «Раз в гостях у одного знакомого помещика свт. Тихон встретился с одним дворянином, человеком вольнодумным и вспыльчивым, который, не ожидая встретить сильных возражений и опровержений со стороны святителя, так разгорячился, что ударил его по щеке. Святитель пал ему в ноги, говоря: «Простите меня Бога ради, что я ввел вас в такое исступление». Пораженный такой кротостью и таким смирением, гость пришел в такое раскаяние, что, взаимно упав к ногам святителя, зарыдал, умоляя его простить. Разумеется, прощение было даровано, и побежденный кротостью сделался с того времени добрым христианином» [9, с. 194]. Притом важно отметить, что смирение и кротость вовсе не были природными чертами характера свт. Тихона. В различных изданиях его жития мы неоднократно находим упоминания о том, что он боролся со своей горячностью и побеждал ее: «Пылкий, впечатлительный характер требовал долгой борьбы с собою <...> Сознавая горячность своего характера, св. Тихон <...> большим трудом над собою преодолел природную горячность. Случалось ли ему оскорбить или огорчить другого, он спешил прийти к обиженному просить у него прощения, признавая себя виновным» [9, с. 65].
Таким образом, мы видим, что, когда в романе Тихон просит прощения у Ставрогина «за вольная и невольная», этот эпизод имеет реальную основу в житии великого прототипа. Тихон поясняет, что это не просто «монастырская формула» (как решил Став-рогин), а твердое убеждение в его, Тихона, личной виновности в том числе и в грехе стоящего перед ним «великого грешника»: «Согрешив, каждый человек уже против всех согрешил и каждый человек хоть чем-нибудь в чужом грехе виноват. Греха единичного нет». В дальнейшем, как известно, эта мысль виновности «за всех и за вся» будет развита в образе старца Зосимы, одним из прототипов которого также является свт. Тихон Задонский: «Ибо был бы я сам праведен, может, и преступника, стоящего предо мною, не было бы» (14, 290-291).
Как отмечает современный исследователь наследия свт. Тихона Задонского прот. Павел Хондзин-ский, «эсхатология святителя Тихона поражает прежде всего своими светлыми, пасхальными тонами. Упоминанию о пришествии антихриста здесь просто не находится места» [10]. Действительно, если свт. Тихон обращается к теме смерти и последнего часа человеческой истории, он делает акцент на радости Воскресения, желая, чтобы каждый человек разделил эту радость. Показательны в этом отношении названия некоторых из заключительных глав последней книги свт. Тихона «Об истинном христианстве»: «Песнь христианская», «Радость христианская», «О свободе христианской», «О победе христианской» и т. д. В радостные светлые пасхальные тона окрашена и, если можно так выразиться, «эсхатология Достоевского». Примечательно, что позднее и самое обшир-
ное сочинение свт. Тихона Задонского («Об истинном христианстве») и последний роман Достоевского («Братья Карамазовы») заканчиваются картинами пасхальной радости. Сравним: «Радостью возрадуются они о Господе <.> Возрадуется и Господь о них <...> Будут видеть Бога Отца своего лицем к лицу <...> Будет и Бог на них смотреть, как Отец чадолюбивый на возлюбленных сынов своих <...> Исполнятся всяких даров, утешения, радости и сладости Духа Святого, как живого и животворящего источника. Будут иметь дружбу со святыми Ангелами и с ними вместе во веки веков восхвалять Господа. Тогда будут славно и весело торжествовать над смертью, адом и дьяволом: «Смерть, где твое жало? ад, где твоя победа (1Кор 15:55)?» [11] и:
— Карамазов! — крикнул Коля, — неужели и взаправду религия говорит, что мы все встанем из мертвых, и оживем, и увидим опять друг друга, и всех, и Илюшечку?
— Непременно восстанем, непременно увидим и весело, радостно расскажем друг другу все, что было, — полусмеясь, полу в восторге ответил Алеша.
— Ах, как это будет хорошо! — вырвалось у Коли (15, 197).
Здесь к Коле так же, как и к современному Достоевскому читателю, возвращается утраченный было идеал. Радость Коли — радость человека, утратившего и вновь обретшего Бога.
С этой пасхальной радостью связаны, на наш взгляд, также надежда и упование на спасение любого грешника как в творчестве свт. Тихона Задонского, так и в творчестве Ф.М.Достоевского. «По великой любви ко всем людям, свт. Тихон всем желал спасения, и раскольникам, и неверующим, и туркам, и евреям»; «Обнимая всех с любовью, святитель Тихон говаривал: "Желал бы я, чтобы не только раскольники, но и турки и все противящиеся Богу получили вечное спасение и блаженство"» — эта мысль содержится практически во всех изданиях «Жития» свт. Тихона Задонского [12]. Идея необходимости молитвы за грешников — любых, даже самоубийц, — также неотъемлемая составляющая миропонимания святых и праведников Достоевского. Так, например, старец Макар Иванович в романе «Подросток» говорит: «Самоубийство есть самый великий грех человеческий <...> но судья тут — един лишь Господь, ибо Ему лишь известно все, всякий предел и всякая мера. Нам же беспременно надо молиться о таковом грешнике. Каждый раз, как услышишь о таковом грехе, то, отходя ко сну, помолись за сего грешника умиленно, хотя бы только воздохни о нем Богу; даже хотя бы ты и не знал его вовсе, — тем доходнее твоя молитва будет о нем <...> (13, 310). К тому же призывает и старец Зосима: «. горе самим истребившим себя на земле, горе самоубийцам! Мыслю, что уже несчастнее сих и не может быть никого. Грех, рекут нам, о сих Бога молить, и церковь наружно их как бы и отвергает, но мыслю в тайне души моей, что можно бы и за них помолиться. За любовь не осердится ведь Христос. О таковых я внутренно во всю жизнь молился, исповедуюсь вам в том, отцы и учители, да и ныне на всяк день молюсь» (14, 293).
О всеобщем спасении первым заговорил ученый и богослов Ориген (II в.), и продолжил его мысль великий каппадокиец свт. Григорий Нисский (IV в.). Для эсхатологии этих раннехристианских мыслителей характерно учение об апокатастасисе (восстановление всех в первоначальное богозданное состояние и полное искоренение зла). «...По истечении долгого времени изъято будет из естества зло, ныне к ним примешанное и сроднившееся с ними, поелику совершится восстановление пребывающих ныне во зле в первоначальное состояние» [13], — пишет свт. Григорий Нисский. Эта его мысль была основана на том, что зло — лишь недостаток добра, и оно «не имеет бытия как особое самостоятельное явление» [14]. Притом изначально зло не свойственно человеческой природе, то есть представляет собой явление временное, потому что его не было вначале, а вначале был Бог — абсолютное благо. Следовательно, как временное явление, имевшее начало, зло должно иметь конец. «Порок, — пишет свт. Григорий Нисский, — не столько могуществен, чтобы превозмогать ему добрую силу, и безрассудство естества нашего не выше и не тверже Божественной Премудрости. Да и невозможно превратному и изменяемому быть сильнее и постояннее того, что всегда то же и водружено в добре» [15].
Н.О.Лосский в книге «Миропонимание Достоевского» указывает на сходство взглядов писателя со взглядами свт. Григория Нисского, относя, впрочем, вопрос апокатастасиса к «окончательно не решенным в христианской литературе» [16]. К мысли о всеобщем спасении восходит, на наш взгляд, и художественный принцип Достоевского, его особенность изображения характеров. Так, по справедливому определению М.М.Дунаева, «принцип Достоевского: раскрыть вечность образа и временность поврежденно-сти через проникновение сквозь внешнее уродство к внутренней скрытой под ним красоте» [17] есть не что иное, как утверждение вечности добра и конечности зла. Подобную мысль Достоевский высказывает и в «Дневнике писателя» за 1880 г.: «Грех есть смрад, и смрад пройдет, когда засияет солнце вполне. Грех есть дело преходящее, а Христос вечное. Народ грешит и пакостится ежедневно, но в лучшие минуты, во Христовы минуты, он никогда в правде не ошибется» (26, 152).
В проповедях свт. Тихона Задонского мы, безусловно, не найдем идеи апокатастасиса, вообще не характерной для русской богословской мысли XVIII в., но во многих местах его сочинений, как мы уже убедились, содержатся надежда и упование на всеобщее спасение. В своем «Келейном молении» несколько молитвенных обращений к Богу из псалмов святитель так и озаглавил «Молитвы об общем спасении» [18]. Великого святого и великого писателя, таким образом, объединяет подлинно христианский гуманизм: желание всех видеть спасенными, осуществление апостольских слов: «Да будет Бог все во всем» (1 Кор. 15:28).
Итак, возвращая читателю образ святого и утраченный было в секулярном обществе идеал святости, Достоевский обращает его лицом к Первообразу
— ко Христу, и в этом, на наш взгляд, величайший подвиг писателя.
1. Флоровский Г., прот. Пути русского богословия. Минск, 2006. С. 125.
2. Плетнев Р. Сердцем мудрые. О «старцах» у Достоевского // О Достоевском: Сборник статей. Вып. II / Под ред. А.Л.Бема. Прага, 1933. С. 73-92.
3. Тарасова Н.А. Неизвестный источник «Дневника писателя 1876 г.» и «Братьев Карамазовых» // Достоевский и мировая культура, № 16. СПб., 2001. С. 221.
4. Касаткина Т.А. Без Бога // Достоевский Ф.М. Собрание сочинений: В 9 т. М., 2003. Т. 5. «Бесы». C. 69-108.
5. Гачева А.Г. Роман «Братья Карамазовы» в кругу идей и проблем русской религиозно-философской мысли XIX в. // Достоевский и мировая культура, № 22. М., 2007. С. 39.
6. Тихомиров Б.Н. Неизвестный набросок Ф.М.Достоевского к неосуществленному публицистическому замыслу «Статьи об отношении России к Европе и об русском верхнем слое» // Статьи о Достоевском 1971—2001. СПб., 2001. С. 21-22.
7. Достоевский Ф.М. Полное собрание сочинений: В 30 т. Л., 1972—1989. Т. 29, 1. С. 117. Далее ссылки на это издание даются в круглых скобках с указанием тома и страницы.
8. Малышев И.В. (архим. Игнатий). Краткие жизнеописания русских святых. Кн. II. XVIII в. СПб., 1875. С. 66.
9. Лебедев А., прот. Святитель Тихон Задонский и всея России чудотворец, его жизнь, писания и прославление // Свт. Тихон Задонский Собрание сочинений: В 5 т. М., 2003. С. 243.
10. Хондзинский П., иер. Истинное христианство в житии и трудах святителя Тихона // Святитель Тихон Задонский. Избранные труды и материалы. М., 2004. С. 37.
11. Тихон Задонский, свт. Собрание сочинений: В 5 т. М., 2003. Т. 4. С. 987.
12. Жития святителей Митрофана Воронежского и Тихона Задонского М., 2007. С. 166.
13. Григорий Нисский, свт. Догматические сочинения. Т. 1. Краснодар, 2006. С. 39.
14. Макарий (Оксиюк), митрополит Эсхатология св. Григория Нисского. Киев, 2006. С.508.
15. Григорий Нисский, свт. Об устроении человека // О человеке. М., 2004. С. 67-68.
16. Лосский Н.О. Достоевский и его христианское миропонимание // Бог и мировое зло. М., 1994. С. 118.
17. Дунаев М.М. Православие и русская литература. Т. III. М., 2003. С. 520.
18. Тихон Задонский, свт. Келейное моление // Избранные труды, письма материалы. М., 2004. Приложение. С. 30.
References
1. Florovsky G., prot. Puti russkogo bogoslovila [Ways of Russian theology]. Minsk, 2006, p. 125.
2. Pletnev R. Serdztem mudrye. O "startzah" u Dostoevskogo [The heart of wisdom. On the "elders" in Dostoevsky's works]. О Dostoevskom [About Dostoevsky], Iss. 2. Praga, 1933, pp.73-92.
3. Tarasova N.A. Neizvestnyj istochnik "Dnevnika pisatel'a 1876 g." i "Brat'ev Karamazovyh" [Unknown source "A writer's diary 1876" and "The Brothers Karamazovs"]. Dostoevsky i mirovaja kultura, no. 16, 2001, p. 221.
4. Kasatkina Т.А. Bez Boga [Without God]. F^.Dostoevsky. Coll. of works in 9 vols. Vol. 5. "The possessed". Мoscow, 2003, p p. 69-108.
5. Gacheva A.G. Roman "Bratja Karamazovy" v krugu idej i problem russkoj religiozno-filosofskoj mysli XIX v. ["The Brothers Karamazovs" in the context of ideas and issues of Russian religious and philosophical thought of the XIX century]. Dostoevsky i mirovaja kultura [Dostoevsky and world culture], no. 22. Мoscow, 2007, p. 39.
6. Тikhomirov B.N. Neizvestnyj nabrosok F^.Dostoevskogo k neosush'estvlennomy publitzisticheskomu zamuslu "Stat'i ob otnoshenii Rossii k Evrope i ob russkom verhnem sloe" [Un-
known sketch by Fyodor Dostoyevsky to the unwritten paper about "Russia's attitude to Europe and about the Russian upper class of society"]. Stat'i o Dostoevskom 1971—2001 [Papers on Dostoevsky 1971—2001]. Saint Petersburg, 2001, pp. 21-22.
7. Dostoevsky F.M. Complete edition of Dostoevsky's works in 30 vols. Leningrad, 1972—1989, vol. 29, part 1, p. 117. Future references are in round parenthesis indexing volume and page.
8. Malyshev I.V. (arkhim. Ignatij). Kratkie zhizneopisanija russkih sv'atyh [Brief biographies of Russian Saints], vol. 2, XVIII century. Saint Petersburg, 1875, p. 66.
9. Lebedev A., prot. Sv'atitel' Tikhon Zadonsky i vseja Rossii chudotvoretz, ego zhizn', pisanija i proslavlenie [St. Tikhon of Zadonsk and Wonderworker of All Russia, his life, writings and glorification]. St. Tikhon Zadonsky. Set of works in 5 vols. Moscow, 2003, p. 243.
10. Khondzinsky P., ier. Istinnoe khristianstvo v zhitii i trudakh sv'atitel'a Tikhona [True Christianity in the life and writings of St. Tikhon]. In: Sv'atitel' Tikhon Zadonsky. Izbrannye trydy i materialy. Moscow, 2004, p. 37.
11. Tikhon Zadonsky, svt. [Coll. of works in 5 vols]. M., 2003, vol. 4, p. 987.
12. Zhitija svjatitelej Mitrofana Voronezhskogo i Tikhona Zadonskogo [The life of Saints Mitrophan of Voronezh and Tikhon of Zadonsk] Moscow, 2007, p. 166.
13. Gregory of Nyssa. Dogmaticheskie sochinenija [Dogmatic treatises], vol. 1. Krasnodar, 2006, p. 39.
14. Makarij (Oksiuk), mitropolit Eskhatologila sv. Grigorija Nisskogo [Eschatology of Gregory of Nyssa]. Kiev, 2006, p. 508.
15. Gregory of Nyssa. Ob ustroenii cheloveka [On dispensation of a man]. O cheloveke [About a man]. Moscow, 2004, p. 6768.
16. Lossky N.O. Dostoevsky i ego khristianskoe miroponimanie [Dostoevsky and the Christian worldview]. In: Bog i mirivoe zlo [God and suffering], Moscow, 1994, p. 118.
17. Dunaev M.M. Pravoslavie i russkaja literatura [Orthodoxy and Russian literature], vol. 3. Moscow, 2003, p. 520.
18. Tikhon Zadonsky, svt. Kelejnoe molenie [St. Tikhon of Zadonsk, a home prayer]. Selected works, letters, records. Moscow, 2004. Annex, p. 30.
