CC BY
46
УДК 091
«ПАРМЕНИДОВЫ ПЕРЕХОДЫ» И ТЕМПОРАЛЬНЫЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ ПРОЦЕССОВ ВОЗНИКНОВЕНИЯ
И ИСЧЕЗНОВЕНИЯ
В.Н. Финогентов
Орловский государственный аграрный университет e-mail: v_fin@mail.ru
В статье раскрывается место «парменидовых переходов» (перехода от небытия субъекта к его бытию и перехода от бытия субъекта к его небытию) в системе фундаментальных типов процессов; обсуждаются парадоксальные темпоральные характеристики процессов возникновения и исчезновения.
Ключевые слова: темпоральные характеристики, время, мгновенность, возникновение, исчезновение, инновационные процессы, «парменидов переход».
В данной статье я анализирую темпоральные характеристики1 таких весьма специфических процессов, какими являются процессы возникновения и исчезновения. Причем процессы такого рода я буду определять достаточно строго. А именно: процесс возникновения будет отождествляться мной с переходом от небытия субъекта к бытию (этого) субъекта; соответственно, процесс исчезновения будет отождествляться с переходом от бытия субъекта к небытию (этого) субъекта . На мой взгляд, такие переходы совершенно обоснованно можно назвать также «парменидовыми переходами».
Правда, сам Парменид Элейский, как известно, был убежден, что переходы такого рода невозможны. По Пармениду, «одно и то же - мышление и то, о чем мысль» . Таким образом, у Парменида мы находим утверждение тождества бытия (истинного бытия) и мышления (истинного мышления). Из этого тождества следует, что (истинное) бытие должно подчиняться законам истинного мышления, точнее, законам логики, законам рассудка. Прежде всего, парменидово истинное бытие должно подчиняться закону тождества. Соответственно, «парменидовы переходы» здесь невозможны, поскольку они противоречат закону тождества. Бытие
1 Вопрос определения темпоральности (темпоральных характеристик) определенного субъекта бытия заслуживает самостоятельного рассмотрения. Я здесь этим заниматься, конечно, не буду. Зафиксирую лишь то содержание, которое будет мной вкладываться в это понятие в данной статье. Темпоральность (темпоральные характеристики) некоторого субъекта бытия - это совокупность всех его временных (в широком смысле этого слова) свойств и отношений. «В широком смысле слова» временные свойства и отношения включают в себя не только те свойства и отношения, которые выражаются понятием «время», но также и свойства и отношения, которые выражаются понятиями «мгновенность» и «вечность».
2 Разумеется, при этом я абстрагируюсь от множества существенных сторон процессов возникновения и исчезновения. Непревзойденное до сих пор по глубине и многосторонности обсуждение названных процессов дано Аристотелем в его сочинениях «Физика» и «О возникновении и уничтожении». См.: Аристотель. Сочинения. В 4-х т. Т. 3. М., 1981.
3 Фрагменты ранних греческих философов. Часть 1. От эпических теокосмогоний до возникновения атомистики. М., 1989. С. 291.
самотождественно и не может перейти в небытие. Аналогично: небытие самотождественно и не может перейти в бытие. Истинное бытие противостоит у Парменида чувственно воспринимаемому миру, о котором существует множество «мнений». Исчезновение и возникновение для него - это процессы, свойственные только чувственно воспринимаемому миру. Именно на пути полного отрыва друг от друга истинного бытия и чувственно воспринимаемого мира он пытался справиться с проблемой «спасения явлений». Действительно, многообразный опыт убеждает нас в том, что переходы интересующего нас типа весьма распространены. Мы нередко наблюдаем, как появляются новые субъекты бытия, а так же, как исчезают прежние субъекты бытия. Но такие переходы свойственны, полагал Парменид, только чувственно воспринимаемому миру. В мире истинного бытия таких переходов нет, и быть не может.
В противоположность Пармениду я не считаю, что бытие универсума должно в полной мере подчиняться законам рассудка. Разумеется, какие-то стороны бытия универсума наш рассудок может «схватить» и выразить. В частности, закон тождества является выражением весьма существенной стороны бытия универсума. Однако нет сомнений в том, что рассудок способен нарисовать нам лишь чрезвычайно бедный и схематичный образ бытия универсума. Откровенно говоря, именно такой образ бытия универсума и получился у Парменида: его мир истинного бытия - это воплощенный закон тождества. Нам же необходим такой образ бытия универсума, который создавался бы с опорой на все основные уровни и формы нашего познания, а не только на установления рассудка. Поэтому я считаю, что переходы от бытия к небытию (от небытия к бытию) не только совершенно реальны, но и в некотором смысле составляют глубинную суть всех действительных процессов. В таком случае нам необходимо теоретическое их истолкование, необходима их теоретическая реконструкция. Иначе говоря, нам необходима такая онтология, которая в противоположность онтологии, предложенной Парменидом, исходила бы из их возможности. Сразу подчеркну, что хотя я считаю такие переходы вполне реальными и даже в определенном смысле широко распространенными, они, несомненно, являются очень необычными и, можно сказать, парадоксальными процессами. Их необычность и парадоксальность состоит, я показываю это в данной статье, в том числе в необычности и парадоксальности их темпоральных характеристик.
Для того чтобы выявить темпоральные характеристики «парменидовых переходов», прежде всего, необходимо указать место процессов этого типа в целостной системе всех возможных типов процессов. Разумеется, речь у меня идет здесь о вполне определенной системе типов процессов, то есть о системе типов процессов, выделенных и упорядоченных по некоторым существенным признакам. Конкретнее, речь идет о систематизации типов процессов на основе использования понятий самотождественности и несамотождественности В своих предшествующих исследованиях я уже разработал систематизацию такого рода4. Добавлю здесь, что описываемые мной далее типы процессов в указанной работе однозначно связываются с соответствующими уровнями бытия универсума. А эти уровни, в свою очередь, выделяются мной на основе таких фундаментальных характеристик, как «конечное» и «бесконечное».
4 См.: Финогентов В.Н. Время, бытие, человек. Уфа. 1992. С. 5-31.
Теперь я перечислю и кратко характеризую выделенные мной типы процессов, расположив их по степени убывания самотождественности (нарастания несамотождественности) субъектов, осуществляющих соответствующие процессы.
1. Первый тип процессов тождествен отсутствию всяких процессов, тождествен отсутствию какой бы то ни было изменчивости изучаемого субъекта. Следовательно, такой субъект характеризуется абсолютной самотождественностью. Такой субъект либо пребывает в «парменидовом состоянии» вечного бытия, либо он пребывает в «парменидовом состоянии» вечного небытия. Можно сказать, что когда Парменид говорит об истинном бытии, то он имеет в виду именно такой субъект бытия (небытия). Мир, в котором отсутствуют какие бы то ни было процессы, логично назвать миром Парменида.
2. Второй тип процессов характеризуется в некотором смысле минимальным нарушением самотождественности субъекта бытия, а именно: такие процессы сводятся к перестановкам, перегруппировкам неизменных (самотождественных) элементов. Такие субъекты представляют собой суммативные системы указанных (самотождественных, неизменных) элементов. Это - процессы в однозначно детерминированном механистическом мире, в мире, который вполне обоснованно следует называть миром Лапласа, а сами такие процессы - лапласовыми процессами.
3. Третий тип процессов - это множество инновационных процессов, т.е. процессов развития. В ходе таких процессов изучаемый субъект бытия испытывает и количественные и качественные изменения, но не возникает и не исчезает. Другими словами, в ходе таких процессов имеет место существенное нарушение самотождественности этого субъекта, но сам он, как субъект бытия, сохраняется. Это - процессы в мире, который я в предшествующих работах назвал миром Бергсона. Здесь обязательно следует еще раз подчеркнуть, что сами по себе процессы этого типа, процессы развития, не включают в себя возникновение и исчезновение соответствующих субъектов. Действительно, инновационные процессы (процессы развития) возможны только тогда, когда соответствующие субъекты существуют, то есть уже возникли и еще не исчезли. Иначе говоря, инновационные процессы предполагают процессы возникновения и исчезновения. Таким образом, возникновение и исчезновение - это процессы принципиально иного типа, сравнительно с инновационными процессами. Добавлю к только что сказанному, что в действительности вопрос о соотношении инновационных процессов, с одной стороны, и процессов возникновения и исчезновения, с другой стороны, требует более глубокого и детального обсуждения. И ниже я вернусь к этому вопросу.
4. Процессы четвертого типа характеризуются тем, что участие в них ведет к полному разрушению самотождественности изучаемого субъекта, а именно в ходе таких процессов данный субъект либо исчезает, либо возникает как таковой. Такие процессы - это, так сказать, воплощение несамотождественности. Следует отметить, что зачастую применительно к этому типу процессов невозможно даже и говорить о субъектах бытия. Это относится в первую очередь к процессам в абсолютно хаотичном мире, который я в более ранних своих работах назвал миром Кратила. В этом мире процессы такого типа происходят непрерывно. Соответственно, можно сказать, что переход от бытия некоторого субъекта к его небытию (процесс исчезновения) и (или) переход от небытия этого субъекта к его бытию (процесс возникновения) - это своего рода «прорывы» мира Кратила в мир Бергсона.
Как уже сказано, я исхожу из предположения, что приведенный выше перечень типов процессов в некотором смысле является полным. Разумеется, возможны и даже необходимы детализации этой типологизации, то есть выделение и описание
разновидностей процессов указанных четырех типов. Особенно такие детализации уместны применительно к рассмотрению процессов второго и третьего типов. Действительно, вариантов процессов этих типов, по всей видимости, существует бесконечно много. Однако нетрудно показать, что невозможно дополнить этот перечень новыми типами процессов, принципиально отличающимися от уже представленных четырех типов процессов. Поэтому указанные типы процессов правомерно называть также фундаментальными типами процессов.
Обсуждая описанные выше фундаментальные типы процессов, необходимо иметь в виду, что каждый из них является идеальным типом. Каждый из них сконструирован посредством процедур абстрагирования и идеализации. Иными словами, ни один из них не реализуется в действительности в чистом виде. Напротив, каждый реальный процесс (природный, социальный, ментальный) включает в себя в соответствующих пропорциях все эти фундаментальные типы.
Очевидно, что интересующие нас «парменидовы переходы» относятся к четвертому из выделенных мной фундаментальных типов процессов. Действительно, любая из двух разновидностей «парменидовых переходов» (переход от бытия к небытию субъекта и переход от небытия к бытию субъекта) абсолютно нарушает самотождественность соответствующего субъекта, поскольку первая из них разрушает прежнего субъекта бытия, а вторая создает нового субъекта бытия.
Здесь мне необходимо вернуться к обещанному более детальному обсуждению соотношения инновационных процессов, с одной стороны, и «парменидовых переходов», с другой стороны. Как мы помним, выше я радикально «развел» эти два типа процессов. Я и сейчас полагаю, что такой подход вполне правомерен и необходим. Однако, возможен и другой подход к рассматриваемому вопросу. Этот -другой - подход к данному вопросу будет определяться существенно иным, сравнительно с представленным в рамках первого подхода, пониманием субъекта процесса и бытия.
В рамках первого подхода в качестве субъектов бытия и инновационных процессов выступают целостные и многоуровневые системы различного рода. Действительно, только такие системы имеют развитие своим способом существования. Так, к примеру, в качестве субъекта инновационного процесса можно рассматривать звезду. Хорошо известно, что каждая звезда когда-то сформировалась (возникла). До этого момента ее как звезды не было. Таким образом, здесь имел место переход от небытия звезды к бытию звезды. Разумеется, формирование (возникновение) звезды из межзвездного вещества тоже может рассматриваться как инновационный процесс. Это процесс сложный, длительный, многоэтапный и т.п. В этом нет никаких сомнений. Но когда мы говорим об инновационном процессе (о процессе развития) применительно к звезде, мы предполагаем, что эта звезда уже существует. Понятно, что никто не мешает нам ввести в рассмотрение другой, нежели звезда, субъект инновационного процесса и бытия. В качестве такого субъекта может выступить, например, протозвезда. Но в любом случае, переход от эволюции протозвезды к эволюции звезды должен рассматриваться в рамках обсуждаемого подхода не как продолжение инновационного процесса, а именно как «парменидов переход» от бытия протозвезды к небытию протозвезды и одновременно как «парменидов переход» от небытия звезды к бытию звезды. На первый взгляд, в данном случае введение в рассмотрение переходов, называемых мной «парменидовыми», представляется излишним. В самом деле, казалось бы, существует непрерывный переход от протозвезды к звезде. Однако внимательное рассмотрение показывает, что это не так. Если мы отличаем друг от друга протозвезду и звезду, а
делать это совершенно необходимо, поскольку это качественно отличающиеся друг от друга субъекты бытия, то мы должны непременно зафиксировать в процессе трансформации протозвезды в звезду особый момент, в котором сливаются воедино исчезновение протозвезды и возникновение звезды. Конечно, мы можем вглядеться в этот процесс трансформации протозвезды в звезду еще внимательнее. Мы можем еще детальнее проанализировать этот процесс, но все равно мы неизбежно натолкнемся на соответствующие «парменидовы переходы»: на скачок от бытия одного субъекта (протозвезды) к его небытию и, соответственно, на скачок от небытия другого субъекта (звезды) к его бытию. Таким же образом мы можем рассуждать относительно исчезновения звезды. В частности, интересующая нас звезда может завершить свою эволюцию путем колоссального взрыва (путем «вспышки сверхновой»). Тогда мы скажем, что этот взрыв знаменует собой «парменидов переход» от бытия звезды к ее небытию.
Еще раз повторю, что в рамках такого подхода радикально (типологически) различаются «парменидовы переходы» и инновационные процессы. В данном примере «парменидовы переходы» - это возникновение звезды (из протозвезды) и исчезновение звезды в результате ее взрыва. Аналогичные различения мы обязательно должны делать и в общем случае: процесс развития некоторой целостной и многоуровневой системы - это один фундаментальный тип процесса, возникновение (и уничтожение) этой системы - это принципиально иной фундаментальный тип процесса. В отличие от инновационного процесса «парменидов переход» - это не просто некие (существенные, качественные и т.п.) изменения субъекта бытия. Посредством «парменидова перехода» субъект бытия не просто обретает или теряет какие-то свои свойства, отношения и т.п. Посредством такого перехода этот субъект обретает бытие (возникновение субъекта) или теряет его (исчезновение субъекта). Как видим, в рамках этого подхода «парменидовы переходы» не входят в состав инновационного процесса. По сути, такие переходы являются здесь начальной и конечной точками всякого инновационного процесса.
Теперь - в рамках иного понимания субъекта бытия - попытаемся увидеть «парменидовы переходы», так сказать, внутри всякого инновационного процесса (процесса развития). Для этого мы должны помнить, что инновационный процесс, так сказать, по определению, в каждый свой момент осуществляет «позитивное» или «негативное» приращение бытия субъекта данного процесса. Другими словами, в некотором смысле любая инновационная процессуальность сплошь состоит из скачков, пусть даже скачков, так сказать, микроскопических по своему масштабу. Это обстоятельство зафиксировано в частности в так называемом «парадоксе новизны», согласно которому всякое новое появляется в некотором смысле «из ничего». И именно на эту черту творческого (инновационного) процесса постоянно указывал А. Бергсон. В этом он видел рациональную непостижимость и необъяснимость инновационных процессов. Еще раз подчеркну, что если такого приращения бытия не будет, если указанные скачки не будут происходить, то рассматриваемый нами процесс просто не будет инновационным. Без приращения бытия, без указанных скачков наш процесс выродится в циклический лапласов процесс, в процесс второго фундаментального типа. Таким образом, мы должны признать, что «невозможные» «парменидовы переходы» (переходы от небытия к бытию и от бытия к небытию) составляют саму суть всех инновационных процессов. Только речь в данном случае идет не о возникновении (или исчезновении) субъекта бытия, понимаемого как целостная и многоуровневая система, которая сохраняет самотождественность на
протяжении всего периода ее развития, а о возникновении (исчезновении) свойств, отношений, структурных уровней и т.п. аспектов бытия такой системы.
Наверное, в этом случае можно рассуждать и иначе. Например, под субъектами бытия можно иметь в виду различные состояния развивающихся систем. Соответственно, будут пониматься здесь и «парменидовы переходы», переходы от бытия к небытию и от небытия к бытию. То есть, говоря о переходе от бытия к небытию, в рамках этого подхода следует иметь в виду не исчезновение определенной развивающейся системы, а вытеснение из бытия некоторого ее состояния следующим ее состоянием. При таком рассуждении, несомненно, мы также должны будем сделать вывод о том, что «парменидовы переходы» входят в саму ткань инновационных процессов. Дело в том, что, как уже отмечено, всякий переход от одного состояния развивающейся системы к другому ее состоянию обязательно включает в себя приращение бытия (ту или иную новизну). В противном случае это не был бы инновационный процесс (процесс развития).
Обнаружив «парменидовы переходы» в глубине всех инновационных процессов, можно предположить, что некоторые формы «парменидовых переходов» можно найти и в «ткани» лапласовых процессах. Действительно, поскольку процессы этого типа обеспечивают некоторую, пусть минимальную, степень несамотождественности соответствующих субъектов бытия (суммативных систем), постольку можно предположить, что «парменидовы переходы» присутствуют и в глубине любых лапласовых процессов. Однако это предположение является неверным. Дело в том, что сущностно мир Лапласа тождествен миру Парменида. Иначе говоря, лапласовы процессы имеют, так сказать, сугубо внешний характер. Это объясняется, во-первых, тем, что все процессы в таком мире сводятся к перемещениям, перегруппировкам неизменных элементов. И, соответственно, такие элементы представляют собой своего рода «парменидов» фундамент мира Лапласа. Во-вторых, это объясняется тем, что такие перемещения, перегруппировки подчиняются законам, имеющим аисторический характер. Речь здесь идет о законах движения и взаимодействия указанных неизменных элементов. Такие законы определяют характер лапласовых процессов, но сами являются непроцессуальными. Можно сказать, что эти законы образуют еще один «парменидов» слой мира Лапласа. Подчеркну, кстати, что именно законы такого типа доминируют в классической науке. Наличие двух указанных «парменидовых» оснований приводит к тому, что все (последующие и предшествующие) состояния системы, осуществляющей лапласов процесс, могут быть однозначно рассчитаны по одному (данному, настоящему) ее состоянию. То есть, по сути, весь лапласов процесс содержится в одном-единственном состоянии такой системы; соответственно, все состояния лапласовой системы содержатся в любом ее состоянии. Следовательно, по большому счету все ее состояния тождественны друг другу. Именно поэтому я и сказал выше, что процессуальный мир Лапласа, по сути, тождествен непроцессуальному миру Парменида.
Может показаться, что обнаружение «парменидовых переходов» в самой ткани инновационных процессов снимает необычность и парадоксальность этих переходов. Однако, это, конечно, не так. Скорее, наоборот, это обнаружение свидетельствует о том, что такие переходы не являются чем-то редким и исключительным. Это обнаружение свидетельствует о том, что такие переходы образуют саму суть процессуальности универсума. Это обнаружение показывает, что без «невозможных» «парменидовых переходов» не было бы не только процессов возникновения и
исчезновения целостных и многоуровневых систем. Оно показывает, что без таких переходов в универсуме не было бы никаких инновационных процессов вообще.
Еще раз вспомним здесь о причинах «невозможности» «парменидовых переходов». «Парменидовы переходы» «невозможны», поскольку, как представляется, они противоречат закону тождества. Бытие самотождественно и не может перейти в небытие; соответственно, небытие самотождественно и не может перейти в бытие. Теперь же я подчеркиваю, что, по сути, «парменидовы» переходы имеют место повсюду и всегда, ибо без них в универсуме не было бы возникновения и исчезновения, без них не было инновационных процессов. Иначе говоря, всякое возникновение и исчезновение целостной системы - это нарушение закона тождества, это «парменидов переход», это достаточно масштабный прорыв мира абсолютной несамотождественности (мира Кратила) в мир Бергсона. Аналогично всякая инновация - это нарушение закона тождества, это «парменидов переход», это своего рода микроскопический прорыв мира Кратила в мир Бергсона. В связи с этим нельзя не согласиться с парадоксальным высказыванием Ф. Энгельса: «Природа не знает скачков, поскольку сплошь из них состоит!»
Далее мне необходимо хотя бы в общем виде описать темпоральные характеристики выделенных выше типов процессов. При этом, разумеется, в соответствии с замыслом статьи я буду обращать особое внимание на темпоральные характеристики «парменидовых» составляющих процессов любого типа.
Сделать это, в общем, несложно, опираясь на разработанную в моих предшествующих исследованиях модель темпоральности универсума5.
Как уже сказано, абсолютно самотождественный («парменидов») субъект, с темпоральной точки зрения, характеризуется вечностью. Такой субъект вечно пребывает в одном и том же непреходящем состоянии (бытия или небытия). Понятно, что применительно к этому субъекту, говорить о каких бы то ни было «парменидовых переходах» не приходится. Такие переходы здесь невозможны, так сказать, по определению.
Как показано в моих более ранних работах, субъект, осуществляющий лапласовы процессы, характеризуется обратимым временем-длительностью. Соответствующая длительность измеряется длительностью некоторого стандартного (удобного для использования познающим субъектом) циклического и, разумеется, лапласова процесса. В частности на таком принципе действуют часы, широко применяемые в самых разных сферах жизни человека и общества. Иначе говоря, длительности лапласовых процессов измеряются в секундах, часах, сутках, годах и т.п. Добавлю здесь, что поскольку в мире Лапласа, как уже сказано, присутствуют два (связанных друг с другом) «парменидовых» уровня (самотождественные элементы и непроцессуальные законы), постольку для темпоральной характеристики этого мира необходимо также использование понятие вечности. И самотождественные элементы, лежащие в основе такого мира, и непроцессуальные законы, однозначно связывающие между собой все состояния такого мира, как показывает
5 См. об этом подробнее в уже указанной моей книге, а также в автореферате моей докторской диссертации: Финогентов В.Н. Темпоральность бытия: Философский анализ. Екатеринбург. 1992. Эта же модель темпоральности универсума представлена и использована для обсуждения самых разных философских проблем и в других моих книгах: Финогентов В.Н. И ропщет мыслящий тростник. Уфа. 2000; Финогентов В.Н. Религиозный ренессанс или философия гуманизма? Мировоззренческий выбор современной культуры. М., 2009; Финогентов В.Н. Трагический гуманизм: Очерки онтологические, антропологические и аксиологические. Орел. 2012; Финогентов В.Н. Человек на грани небытия: Философские этюды. Орел. 2015.
соответствующий анализ, с темпоральной точки зрения, являются вневременными и характеризуются вечностью.
Субъект, осуществляющий, бергсоновы процессы, характеризуется различными необратимыми и разнокачественными временами, «привязанными» к инновационным процессам, которые осуществляет данный субъект. Будем для удобства называть такие времена бергсоновыми. Субъекты рассматриваемого типа осуществляют множество таких процессов, поскольку представляют собой целостные и многоуровневые системы. Длительности таких процессов измеряются количеством инноваций, создаваемых соответствующими процессами. Например, длительность процесса развития зародыша на самых ранних стадиях его существования может измеряться количеством делений соответствующей яйцеклетки. Или: длительность определенной стадии эволюции звезды может быть измерено суммарной массой ядер гелия, образовавшегося в результате происходящего в недрах этой звезды термоядерного синтеза ядер водорода. И т.д. Понятно, что процессы такого типа могут характеризоваться также с помощью лапласова времени-длительности. Однако это будет внешняя и, следовательно, весьма неадекватная их характеристика. Хотя, надо сказать, что наука до сих пор оперирует преимущественно именно этой «внешней» и неадекватной темпоральной мерой бергсоновых процессов. «Парменидовы» переходы, включенные в ткань инновационных процессов, как сказано выше, представляют собой переходы от одного состояния систем рассматриваемого типа к следующему ее состоянию. Каждый переход от одного состояния развивающейся системы к другому ее состоянию следует в свете сказанного выше представлять в виде скачка, «ступеньки». Такой скачок приводит к возникновению нового, к возникновению того, что отсутствовало в предшествующем состоянии системы, осуществляющей инновационный процесс. С моей точки зрения, такой переход невозможно охарактеризовать каким бы то ни было временем. Он «выпадает» из времени, в том числе он «выпадает» из бергсонова времени. Соответственно, каждый такой переход - прорыв мира Кратила в мир Бергсона -должен быть охарактеризован как мгновенный в строгом смысле этого слова, как полностью лишенный длительности.
Таким образом, в соответствии с уже сделанным выводом, согласно которому все процессы, исключая лапласовы «квазипроцессы», сплошь состоят из своего рода скачков, сплошь состоят из «невозможных» «парменидовых переходов», с темпоральной точки зрения, все эти процессы характеризуются не только временем (бергсоновыми временами), но и мгновенностью. Другими словами, каждый момент любого бергсонова времени связан с кратиловым мгновением, характеризующим соответствующий «парменидов переход».
Конечно, длительность инновационных процессов можно и нужно измерять разнообразными временами развития (бергсоновыми временами), в частности количеством инноваций, принесенных соответствующим процессом. Но, строго говоря, всякая, в том числе и мельчайшая инновация не вмещается даже в такое время. Всякая инновация есть прорыв соответствующего бергсонова времени кратиловым мгновением. Здесь отчетливо звучит у меня своего рода бердяевский мотив. Я имею в виду размышления Н.А. Бердяева о том, что каждый акт творчества является выходом за пределы времени, а также его эсхатологические рассуждения о «конце времени», который уже не будет находиться во времени6. Можно сказать
6 Так, например, в «Самопознании» Н.А. Бердяев пишет: «В историческом времени нельзя мыслить конец истории, он может быть лишь по ту сторону исторического времени. Конец истории не есть
также, что бергосоново время (время развития) характеризует уже состоявшуюся часть инновационной процессуальности. Но оно не фиксирует темпоральные характеристики самих «парменидовых переходов», незримо присутствующих в каждой точке инновационных процессов. Иначе говоря, оно не схватывает само возникновение (исчезновение). Эти «парменидовы переходы» являются, как уже сказано, мгновенными в строгом смысле этого слова: они лишены какой бы то ни было длительности.
Разумеется, только что сказанное мной справедливо не только по отношению к тем «парменидовым переходам», которые включены в ткань всех инновационных процессов. Это справедливо также по отношению к любым «парменидовым переходам». Иначе говоря, всякий «парменидов переход», всякий переход от небытия к бытию (возникновение) и всякий переход от бытия к небытию (исчезновение), с темпоральной точки зрения, является вневременным и характеризуется мгновенностью.
Итак, темпоральной характеристикой «парменидовых переходов» является мгновенность. К такому выводу мы должны прийти также в результате следующего рассуждения. Переход от бытия к небытию (субъекта) и, соответственно, переход от небытия к бытию (данного субъекта) не может происходить во времени. Ибо в таком случае мы должны были бы предположить прохождение этим субъектом множества неких «промежуточных» между его бытием и его небытием состояний. Но это невозможно, поскольку не существует таких «промежуточных» между бытием и небытием состояний субъекта: не может быть «больше бытия» или «меньше бытия» определенного субъекта. Данный субъект или есть, или его нет, третьего не дано. Пропасть между бытием и небытием субъекта невозможно преодолеть, так сказать, «постепенно», поэтапно. Эту пропасть можно преодолеть только одним прыжком. И, таким образом, интересующие нас «парменидовы переходы» имеют вневременной характер. Они не имеют длительности. Они совершаются мгновенно. Они имеют вид уже упомянутой «ступеньки»: бытие субъекта сразу (мгновенно) сменяется его небытием; небытие субъекта сразу (мгновенно) сменяется его бытием. Иными словами, в «парменидовых переходах» бытие субъекта и небытие субъекта непосредственно соприкасаются друг с другом.
Еще раз подчеркну парадоксальность рассматриваемых переходов. В частности, они парадоксальны своим сочетанием указанной мгновенности, с одной стороны, и грандиозной результативности, с другой стороны. Действительно, как я уже неоднократно отмечал, результатом таких переходов является не какое либо количественное и качественное изменение некоторого субъекта. Как мы уже выяснили, такие (количественные и качественные) изменения субъекта характеризуются той или иной совокупностью отрезков различных бергсоновых времен. Результатом «парменидовых переходов» является либо исчезновение данного субъекта, либо возникновение некоторого субъекта бытия. Поэтому, можно сказать, что переходы, ведущие к результатам такого масштаба, ведущие от бытия к небытию или от небытия к бытию, никогда (во времени) не могут начаться и никогда (во времени) не могут завершиться.
В связи с этим необходимо указать на еще одну существенную сторону «парменидовых переходов». Она заключается в том, что такие переходы
историческое событие. Конец времени не есть событие во времени. Конец времени произойдет не в будущем, которое есть часть нашего разорванного времени. Конец мира есть конец времени...» (Бердяев Н.А. Самопознание: Сочинения. М., 2000. С. 556-557).
представляют собой начала и завершения соответствующих индивидуальных бергсоновых времен. Так, мгновенный переход от небытия некоторого субъекта к его бытию представляет собой начало индивидуального бергсонова времени данного субъекта. Аналогично мгновенный переход от бытия этого субъекта к его небытию представляет собой завершение (конец) индивидуального бергсонова времени этого субъекта. Таким образом, можно сказать, что индивидуальное бергсоново время каждого субъекта бытия отщепляется от мгновения, знаменующего возникновение этого субъекта, и в конечном итоге поглощается мгновением, знаменующим исчезновение этого субъекта. Любопытно, что попытка посмотреть на «парменидовы переходы» как на начало и завершение индивидуального бергсонова времени сквозь призму этого индивидуального времени, неизбежно приводит к выводу о своеобразной недостижимости этих переходов для данного субъекта бытия. Другими словами, длительности отрезков бергсонова времени, отделяющих любое состояние данного субъекта бытия от его возникновения и его исчезновения, беспредельно велики. Таким образом, для всякого развивающегося субъекта и его возникновение и его исчезновение бесконечно удалены от него в его индивидуальном бергсоновом времени. Можно сказать, что в этом проявляется такое качество «парменидовых переходов», как их бесконечная насыщенность инновациями: они порождают бытие субъекта или элиминируют его.
В чисто иллюстративном плане я очень кратко рассматриваю ниже темпоральные характеристики наиболее интересных и показательных примеров «парменидовых переходов». А именно: темпоральные характеристики «рождения Вселенной» и умирания человека.
Прежде чем говорить о темпоральных характеристиках «рождения Вселенной», необходимо подчеркнуть, что естественнонаучное (космологическое) понятие Вселенной, конечно, не следует отождествлять с философским понятием универсума. Итак, далее Вселенная понимается как предмет космологии, как грандиозная целостная и многоуровневая система, осуществляющая, наряду с разнообразными локальными процессами, глобальный космологический (инновационный) процесс. Следовательно, в рамках развитого выше подхода вполне правомерно говорить о возникновении и исчезновении Вселенной. Универсум понимается ниже как «все имеющееся». Универсум - это все, что в том или ином смысле существует. В таком случае универсум не является целостной системой и не осуществляет никакой глобальной процессуальности. Соответственно, к так понимаемому универсуму неприменимы понятия возникновения и исчезновения.
Вернусь теперь к обсуждению темпоральных характеристик «рождения (возникновения) Вселенной». В рамках развиваемого здесь подхода «рождение Вселенной» представляет собой наиболее крупномасштабный пример «парменидова перехода» из всех известных нам переходов этого типа. Соответственно, само «рождение Вселенной» (ступенька от небытия Вселенной к ее бытию) является вневременным и характеризуется мгновенностью. С такой точки зрения, «рождение Вселенной» представляет собой и рождение соответствующего индивидуального бергсонова времени. Здесь у меня, очевидно, звучит своего рода августиновский мотив7. Таким образом, в рамках развиваемого мной подхода «Рождение Вселенной» - это грандиозный мгновенный прорыв хаотического мира Кратила в мир Бергсона.
7 Напомню, что у Августина Аврелия в «Исповеди» содержится предположение, согласно которому до сотворения мира Богом времени не было, согласно которому время появилось только в момент сотворения мира Богом. См.: Августин А. Исповедь. М., 1997. С. 216, 217 и др.
Именно в это мгновение, как уже сказано, и рождается бергсоново время нашей Вселенной, связанное с процессом эволюции Вселенной. Это время характеризует длительности и последовательность различных этапов указанной эволюции, а также инновации, формируемые этой эволюцией. Только что сказанное, конечно, не означает, что до «рождения Вселенной» вообще ничего не было, что речь идет о рождении Вселенной «из ничего». Конечно, это не так. Для многообразно бесконечного (неисчерпаемого) универсума «рождение Вселенной» представляет собой локальный и, по всей видимости, весьма обычный процесс. Неисчерпаемый универсум, как уже сказано, существует всегда. И естественно, «до рождения Вселенной», до соответствующего «парменидова перехода» существовало бесконечное множество других субъектов бытия, которые могут быть названы другими вселенными, и которым были свойственны иные индивидуальные бергосоновы времена. Об этих субъектах бытия и о соответствующих индивидуальных временах мы пока, по сути, ничего не знаем. Современная космология, развивая идею о существовании множества вселенных, делает в плане познания этих других субъектов бытия только первые шаги . Видимо, аналогично дело обстоит с «парменидовым переходом», знаменующим будущее исчезновение нашей Вселенной и завершение ее индивидуального времени. На данной стадии развития науки мы можем сказать лишь, что такой переход непременно будет. Но, как уже сказано, с точки зрения внутреннего бергсонова времени нашей Вселенной, «парменидов переход», знаменующий исчезновение нашей Вселенной, бесконечно удален от любого ее наличного состояния. Иными словами, с точки зрения такого времени это исчезновение никогда не наступит. Для любого внутреннего наблюдателя это исчезновение всегда будет располагаться в будущем.
Что касается уникальности темпоральных характеристик процесса умирания человека, то эта уникальность задается, конечно, не масштабностью этого процесса, а его мировоззренческой, ценностно-смысловой значимостью для человека. В данном случае я сконцентрирую свое внимание лишь на двух аспектах этого процесса. Во-первых, речь пойдет о том, что процесс умирания человека включает в себя несколько «парменидовых переходов». Во-вторых, я буду говорить о том, что каждый из этих переходов всегда находится в будущем для соответствующего субъекта, что в некотором смысле смерть человека для самого этого человека никогда не наступает.
Обратимся, прежде всего, к обсуждению первого из указанных аспектов. Для этого обязательно следует иметь в виду своеобразную полисубъектность человека. Например, в этом контексте следует иметь в виду социокультурную субъектность человека, а также биологическую его субъектность, следует иметь в виду человека как субъекта сознания и человека как субъекта психики и т.п. Несомненно, специалистами (психологами, медиками) могут быть выделены и другие уровни бытия умирающего субъекта. Соответственно, процесс умирания человека предстает перед нами как процесс ступенчатого разрушения различных ипостасей, различных уровней субъектности данного человека. В таком случае утеря каждого из этих уровней субъектности умирающего человека будет осуществляться некоторым «парменидовым переходом»: мгновенным исчезновением социокультурного субъекта, мгновенным исчезновением сознательного субъекта, мгновенным исчезновением биологического субъекта и т.д. Разумеется, эти «парменидовы
8 См. об этом, например: Виленкин А. Мир многих миров: Физики в поисках параллельных вселенных. М., 2011; Хокинг Ст., Млодинов Л. Великий замысел. СПб., 2012.
переходы» отделены друг от друга определенными отрезками соответствующего бергсонова времени.
Далее, каждый такой «парменидов переход», рассматриваемый с точки зрения соответствующего индивидуального бергсонова (собственного, внутреннего) времени, как уже сказано, характеризуется своего рода недостижимостью. Иначе говоря, рассуждая о процессе умирания человека, мы неоднократно сталкиваемся с апорией, подобной апории Зенона Элейского «Ахиллес и черепаха». Действительно, нетрудно убедиться в том, что подобно тому, как Ахиллес в названной апории все более приближается к черепахе, но не может догнать ее, так и субъект умирания все более приближается к соответствующему «парменидову переходу», но никогда не достигает его. Используя темпоральные категории, этот парадокс можно сформулировать и иначе: для данного субъекта умирания соответствующий «парменидов переход» всегда пребывает в будущем, но никогда не присутствует в настоящем. Дело здесь в том, что, как мы уже выяснили, каждый такой переход бесконечно удален от субъекта в соответствующем бергсоновом времени. Здесь стоит вспомнить также, что в некотором смысле эта апория была сформулирована уже Эпикуром. Как известно, этот мыслитель провозглашал: «Пока человек есть, (его) смерти нет. А когда есть смерть человека, данного человека уже нет».
Сказанное в определенной степени можно объяснить тем, что у умирающего человека «рвутся нити», связывающие его с внешним миром. И, следовательно, он теряет внешние меры времени. Он остается один на один со своим внутренним бергсоновым временем («длением»), которое ему не с чем сравнивать. Это и приводит к парадоксальному следствию, которое можно выразить так: процесс умирания для субъекта умирания длится неопределенно долго. Такую гипотезу я выдвинул еще в книге «Время, бытие, человек», вышедшей в свет в 1992 году9. Подчеркну еще раз, что речь здесь идет о собственном (внутреннем) времени умирающего субъекта. Длительность такого времени измеряется не теми или иными природными периодическими процессами, например, привычными для нас часами. Такое измерение (измерение длительности умирания внешними часами), разумеется, покажет, что процесс умирания человека завершается относительно быстро. Длительность же собственного времени умирающего и, следовательно, изолирующегося от внешнего мира человека определяется исключительно количеством и качеством инноваций, которые несет соответствующий процесс (в данном случае - это процесс умирания). По сути, о количестве и качестве этих инноваций мы можем только догадываться. Под инновациями я имею в виду в данном случае, кроме всего прочего, мысли и воспоминания, переживания и фантазии, аффекты и эмоции умирающего человека.
Список литературы
1. Августин А. Исповедь. М., 1997.
2. Аристотель. Сочинения. В 4-х т. Т. 3. М., 1981.
3. Бердяев Н.А. Самопознание: Сочинения. М., 2000.
4. Виленкин А. Мир многих миров: Физики в поисках параллельных вселенных. М., 2011.
5. Финогентов В.Н. Время, бытие, человек. Уфа. 1992.
6. Финогентов В.Н. И ропщет мыслящий тростник. Уфа. 2000.
7. Финогентов В.Н. Религиозный ренессанс или философия гуманизма? Мировоззренческий выбор современной культуры. М., 2009.
8. Финогентов В.Н. Темпоральность бытия: Философский анализ. Екатеринбург. 1992.
9 См.: Финогентов В.Н. Время, бытие, человек. Уфа. 1992. С. 171.
9. Финогентов В.Н. Трагический гуманизм: Очерки онтологические, антропологические и аксиологические. Орел. 2012.
10. Финогентов В.Н. Человек на грани небытия: Философские этюды. Орел. 2015.
11. Фрагменты ранних греческих философов. Часть 1. От эпических теокосмогоний до возникновения атомистики. М., 1989.
12. Хокинг Ст., Млодинов Л. Великий замысел. СПб., 2012.
«PARMENIDES TRANSITIONS» AND TEMPORAL CHARACTERISTICS PROCESSES OF APPEARANCE AND DISAPPEARANCE
V. N. Finogentov
Orel state agrarian university e-mail: v_fin@mail.ru
The article reveals the place «parmenidean transitions» (transition from non-existence of the subject to its existence and transition from being subject to its non-existence) in the system of fundamental processes; a discussion of paradoxical temporal characteristics of the processes of appearance and disappearance.
Keywords: temporal characteristics, time, immediacy, the appearance, disappearance, innovation processes, «parmenides transition».
