CC BY
85Памирцы-мигранты в Липецкой области*
Тохир Каландаров
Ключевые слова: Горно-Бадахшанская автономная область (ГБАО), интеграция, исмаилизм, миграция, социально-культурная адаптация, идентичность, Памир, приживаемость, этноконфессиональная общность
Миграция — сложный социально-экономический и культурный феномен, неотъемлемый атрибут жизни индустриальных и постиндустриальных обществ. С одной стороны, она служит перераспределению трудовых ресурсов, с другой — способствует сближению и взаимообогаще-нию культур. Немаловажную роль в миграционном процессе играет приживаемость мигрантов на новом месте жительства — их способность, во-первых, психологически приспособиться к непривычным условиям жизни, во-вторых — материально обустроиться на новом месте. Обычно термин «приживаемость» употребляется в отношении внутренних мигрантов, но иногда его прилагают и к внешним мигрантам, когда речь идет о той же этнической группе, что и коренное население (например, русские из стран СНГ в России). Во втором случае мигранты или идентичны, или близки коренному населению по культурному уровню, этническому и религиозному признакам, что делает процесс приживаемости, или адаптации, более успешным. В отношении мигрантов из-за рубежа, или иммигрантов (турецкие иммигранты в Германии, арабские — во Франции, китайские — в России и т. п.), которые, как правило, существенно отличаются от коренного населения, используется термин интеграция. От успеха интеграции зависят, с одной стороны, самочувствие
Тохир Сафарбекович Каландаров, научный сотрудник Института этнологии и антропологии Российской академии наук, Москва.
* Работа выполнена при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда, грант № 06-01-00134а.
самих мигрантов, с другой — социально-экономическая и политическая стабильность в принимающем обществе.
Известно, что основной поток мигрантов в Россию из ближнего зарубежья направляется прежде всего в крупные города, где значительно больше шансов найти работу и обустроиться. Историки, социологи и этнографы, как правило, изучают так называемую городскую миграцию, в то время как миграция в посёлки городского типа, тем более в сельскую местность выпадает из их поля зрения. Поэтому объектом нашего исследования мы выбрали именно российскую глубинку: посёлки и сёла Липецкой области, отчасти и областной центр Липецк. В качестве же субъекта в нашем исследовании выступают выходцы с Памира, а именно из Горно-Бадахшанской автономной области (ГБАО) Республики Таджикистан, проживающие в высокогорных долинах р. Пяндж(бартангцы, ваханцы, рушанцы, шугнанцы, язгулем-цы и др.)1. Они говорят на восточноиранских языках и в отличие от равнинных таджиков — мусульман-суннитов — исповедуют исмаилизм, одно из течений шиитского ислама.
Важнейшей целью исследования было определение степени социальной адаптации мигрантов из ГБАО в сельской глубинке России. Под этим термином подразумевается такое состояние взаимоотношений личности и социальной среды, которое позволяет личности без внешних и внутренних (психологических) конфликтов продуктивно удовлетворять свои социальные потребности2. В процессе миграции социальное положение человека неизбежно меняется в худшую или лучшую сторону; успешность же его социальной адаптации зависит от ряда факторов: от приобретения переселенцем более высокого социального статуса в новой среде обитания, комфортности пребывания в этой среде, уверенности в улучшении на новом месте его жизненных перспектив и т. д. Для мигрантов из стран ближнего зарубежья важна и этническая адаптация — процесс активного приспособления этнических групп к изменившейся природной и социально-культурной среде3. Оказываясь в новой социально-этнической обстановке, переселенцы вынуждены если не усваивать принятые в принимающей среде культурно-языковые, нравственные, поведенческие и т. д. нормы и ценности, то хотя бы считаться с ними. Как и в случае с социальной приспособляемостью, показателями успешной этнической адаптации могут служить высокий уровень приживаемости в новом этносоциуме, психологическая удовлетворенность им или, как минимум, наиболее важными для мигрантов аспектами взаимоотношений с ним, например, отсутствием национальной дискриминации. Безусловно, и социальная, и этническая адаптация требуют длительного времени, по-
мощи мигрантам со стороны административных и властных структур на новом месте поселения, межличностного и межэтнического взаимодействия «чужаков» и местного населения.
Что касается методики нашего исследования, то она включала, наряду с количественными, также качественные методы, вчастности глубинные интервью. Совмещение тех и других методов было обусловлено необходимостью выявить индивидуальные особенности интеграции мигрантов с Памира, что не всегда возможно при массовых опросах. Использование качественных методик в среде мигрантов всегда сопряжено с рядом трудностей: люди, пережившие культурный шок при переезде на новое место жительства и при обустройстве, нередко замкнуты, не склонны к откровениям. Глубинные интервью с данной категорией рес -пондентов более успешны, если исследователь принадлежит к той же этнической группе, что и они. В этом случае уровень доверия к интервьюеру и степень открытости могут быть значительно выше. Далее, если ранее в центре нашего внимания была миграция памирцев в столичные и крупные города России4, то в настоящем исследовании представлены, во-первых, семейные пары, или домохозяйства, во-вторых — преимущественно мигранты, проживающие в сельской местности.
П
В свете сказанного выше о миграции возникают вопросы: 1) являются ли памирцы собственно мигрантами или же иммигрантами, 2) нужно ли приехавшим в Россию памирцам интегрироваться в российское общество или же достаточно адаптироваться к нему? Однозначных ответов на оба вопроса нет. Официально выходцы с Памира — граждане иностранного государства. Их традиции и религия не похожи на традиции и верования, которых придерживается большинство граждан России, а именно русских. Но ведь татары или калмыки, например, также имеют обычаи и религии, отличающие их от православных граждан, скажем, Петербурга или Омска. Разница между миг-рантами-татарами и калмыками и памирскими мигрантами главным образом в том, что первые, будучи юридически гражданами Российской Федерации, не могут рассматриваться как иммигранты.
Вместе с тем памирцев связывают с Россией тесные исторические и духовные контакты. В прошлом небольшие и бедные феодальные памирские княжества находились в формальной зависимости от Китая, Афганистана, Бухары и часто становились объектами грабежа и набегов со стороны более сильных соседей. Ортодоксальные сунниты до сих пор не
считают памирцев-исмаилитов мусульманами, поэтому в прошлом они подвергались преследованиям и гонениям как вероотступники.
В конце XIX столетия Памир добровольно вошёл в состав Российской империи. В Хороге, а позднее в ряде горных кишлаков открылись первые туземные школы, медицинские пункты. Когда в Горном Ба-дахшане была установлена советская власть, русский язык и русская культура стали для многих поколений памирцев такими же близкими, как родные языки, до сих пор бесписьменные, и как традиционная культура5. В средних школах ГБАО русский преподавался в том же объёме, что и таджикский.
В народе до сих пор сохраняется память о русских как об освободителях памирцев от афганского и бухарского гнёта, русские культура и язык продолжают оставаться близкими для многих поколений памирцев. Правда, в последние полтора десятилетия в школах автономной области и республики в целом уменьшилось количество часов, отведённых на изучение русского, поэтому родившиеся после обретения Таджикистаном независимости в 1991 году ваханцы, шунанцы и представители других памирских народов хуже владеют этим языком.
В 2004 году сотрудник организации «Программа поддержки и развития обществ горных регионов» Имомназар Хакназаров опросил около 50 памирцев, уезжавших на заработки в Россию6. На вопрос, почему они выбрали именно эту страну, они ответили так:
«Россия — большая и великая страна, там всегда можно найти работу, средства на жизнь...» (3 % опрошенных); «Москва — огромный город с огромными возможностями, в том числе для заработков» (5 %); «Русские исторически спасали нас от многих политических и экономических катаклизмов, могут и сейчас помочь, поэтому мы выбрали эту страну» (6 %); «Русские — справедливые и честные в вопросах оплаты труда и ко всем хорошо относятся» (20 %); «Нам больше некуда ехать, для нас самыми лучшими (гуманными) в СНГ являются русские, а за границу нас тем более никто не пустит» (39 %).
Как следует из данного опроса, у памирских мигрантов сохраняется вера в «доброго старшего брата». Конечно, надо принимать во внимание и тот факт, что им, как гражданам Таджикистана, не требуется въездная виза в Российскую Федерацию. Знание русского языка, наличие родственных и дружеских связей, по словам информантов, также являются определяющими факторами при выборе страны-реципиента.
После распада СССР в независимой Республике Таджикистан в 1991 году началась многолетняя и кровопролитная гражданская война, обусловленная стремлением конкурировавших политических сил изменить традиционное распределение ролей между клановыми груп-
пами, связанными единством происхождения, проживания, семейными узами, укладом жизни, отношением к религии и др. Военные действия не только привели к разрушениям, людским потерям, массовому исходу из страны беженцев, но и серьёзно подорвали национальную экономику. Последствия войны сказываются до сих пор. В настоящее время по объёму ВВП на душу населения Таджикистан уступает всем постсоветским государствам. Средняя заработная плата здесь равна 36 долларам, а минимальная — 3,75 доллара в месяц7.
В особенно бедственном положении находится население Горного Бадахшана. Область занимает большую территорию — 63,4 тыс. кв. км, однако из-за условий высокогорья лишь небольшая её часть пригодна для хозяйственной деятельности. В ГБАО проживает 220 тыс. человек8. Формирующийся частный бизнес представлен в основном незначительной по величине оборота торговлей товарами ширпотреба. Более 80 % населения живёт в сельской местности, где вс егда остро ощущался дефицит полезной земельной площади. К тому же на сельское хозяйство пагубно влияют такие природно-климати-ческие факторы, как резкий перепад дневной и ночной температур, сели, землетрясения и др.
Эксперты сходятся в том, что доход на душу населения в автономной области — самый низкий в Таджикистане, а уровень безработицы — самый высокий. В регионе невозможно найти какую-либо работу в аграрном секторе, не говоря уже о других отраслях. Выезд в поисках работы за рубеж, прежде всего в Россию, остаётся единственным выходом из сложившегося социально-экономического положения. Не приходится удивляться, что, согласно проводившемуся в 2007 году Академией наук Таджикистана исследованию, по числу трудовых мигрантов относительно всего населения ГБАО занимает первое место среди всех регионов республики9.
Глава правительства (хуку мата) ГБАО Кодир Косимов в одном из интервью на вопрос о том, что собирается предпринять в этой ситуации местная власть, оптимистично заметил10:
«...Не стоит делать из этого трагедию. Трудовые мигранты имеются почти во всех странах мира. И наши мигранты, побывав в других странах, не только зарабатывают деньги для содержания своих семей, но и приобретают десятки новых специальностей и по возвращении вносят весомый вклад в развитие области. Я уверен, что с началом... работы по освоению новых месторождений, а также реализации международных проектов, например строительства зданий Университета Центральной Азии в Хороге, тысячи мигрантов возвратятся на Родину».
Заявление о «десятках новых специальностей», приобретённых на заработках за рубежом, не подтверждается нашими исследованими городской миграции памирцев, проведёнными в 2004—2005 годах в ряде регионов России. Значительная часть выходцев из ГБАО трудится в российских городах чернорабочими или подсобными работниками на частных стройках и в частных фирмах11. О том же, собираются ли мигран -ты-памирцы возвращаться на Родину, будет сказано ниже.
III
При выезде в Россию выходцы из ГБАО отдают предпочтение Москве, Санкт-Петербургу и промышленно развитым центрам. По сообщению руководителей исмаилитских общин, в настоящее время в Москве и Московской области проживает порядка 10—15 тыс. миг-рантов-памирцев. В других российских регионах — в Тольятти, Тамбове, Краснодарском крае, Тверской, Владимирской и Липецкой областях — их концентрация на порядок, а то и на два порядка ниже: от 70 до 300 человек в каждом из перечисленных мест прибытия12.
Липецкая область занимает выгодное транспортно-географичес-кое положение в центре наиболее освоенной европейской части России. В основе её экономики — металлургическая промышленность и высокопродуктивное сельское хозяйство (более трети населения — сельские жители). Самые крупные по численности группы мигрантов в области — азербайджанцы, армяне и молдаване. Трудятся здесь также украинцы, узбеки и др. Граждане Таджикистана представлены слабо. Начиная с 2007 года наблюдается заметный наплыв мигрантов. Начальник управления Федеральной миграционной службы (УФМС) по Липецкой области констатировал13:
«К нам поехали люди на заработки. Многие поработали, посмотрели и остаются. Затем приглашают родственников».
Всего в Липецкой области находится более 150 памирских мигрантов. В 2006—2007 годах я проводил этносоциологическое исследование группы из 69 человек, проживающих в четырёх населённых пунктах: в селе Головинщино — 30 человек (9 семейных пар, 18 взрослых, 12 детей), в селе Троицком — 15 (3 семейные пары, 9 взрослых, 6 детей), в посёлке Лев Толстой — 15 (3 семейные пары, 9 взрослых, 6 детей) и в Липецке — 9 (2 семейные пары, 6 взрослых, 3 детей). Трудоспособных взрослых среди них насчитывается, таким образом, 42 че-
ловека. У 30 из них (71 % от всего числа взрослых) — высшее образование, а у 12 (29 %) — среднее специальное. Однако большинство из этих людей не работают в России по специальности. 24 % взрослых мигрантов-памирцев, проживающих в перечисленных выше населённых пунктах Липецкой области, — домохозяйки, занимающиеся воспитанием детей. Из работающих около 2/3 заняты в строительстве. Причем все, за исключением одного, работающего крановщиком в посёлке Лев Толстой, трудятся в Москве и Московской области. Около 10 % мигрантов заняты в сфере услуг (торговые палатки, кафе, ресторанчики, супермаркеты). Как и в случае с устроившимися в строительные организации, из указанных 10 % только 2 % работают в районах своего проживания, остальные 8 % — в Москве и Московской области. Две женщины работают продавщицами в магазине села Го-ловинщино. В Липецкой области — дефицит вакантных рабочих мест. Поэтому памирцы вынуждены искать работу вдали от места поселения и жить по нескольку человек в снимаемом по месту работы жилом помещении, чтобы не тратить большую часть заработанных денег на аренду жилья.
Понятно, что любая перемена места жительства связана с теми или иными трудностями материального, психологического характера, тем более, если речь идет о переезде из одной страны в другую и смене одного природно-климатического пояса на другой. Здесь совершенно очевидна необходимость адаптации к новым природным, социально-экономическим и этнокультурным условиям. Процесс приживаемости на новом месте длителен и болезнен, особенно для взрослых, и не всегда успешен в случае вынужденного переселения.
Миграция по доброй воле имеет своей целью улучшение социального, материального, жилищного или иного положения. И в этом случае человек готов идти на определённые жертвы. Вынужденная же миграция всегда сопряжена с неизвестностью: как удастся обустроиться на новом месте, будет ли найдена там работа и т. д. Подчас положение усугубляется тем, что мигранты-«первопроходцы» либо не имеют никаких сведений о возможных местах вселения, либо эта информация настолько скудна, что не даёт адекватного представления о будущих условиях жизни и труда. В итоге нередко возникает несоответствие между ожиданиями и реальным положением дел.
Как правило, источниками информации для вынужденных мигрантов служат материалы миграционной службы и службы занятости, средства массовой информации и др. Для памирцев в России главный источник сведений о месте вселения — родственники, друзья и знакомые. Это объясняется тем, что в Горном Бадахшане до сих пор очень
сильны общинные и родственные связи. Не случайно в Таджикистане ходит шутка о том, что все памирцы — родственники.
Латиф Буронов (1971 г. р., по специальности историк и правовед) на вопрос о том, почему он выбрал именно эту область, ответил: «Потому что там чернозём; об этом мне говорил мой дядя Давлат Худоназаров (известный кинорежиссер, один из лидеров таджикистанской диаспоры в России. — Т.К.). Кроме того, я знал, что эта область южнее Москвы, и климат здесь умереннее».
Из интервью с Л. Буроновым: Вопрос: «Вы получали какую-нибудь помощь от миграционной службы или центра занятости населения ?»
Ответ: «Нет, я не получал».
Вопрос: «А от исмаилитской общины получали помощь ?»
Ответ: «Да, наша община помогла мне материально, когда я покупал дом в Липецкой области в феврале 2005года».
Из 42 взрослых мигрантов двое приехали в Липецкую область из Хорога, пятеро — из Рушанского района ГБАО, где проживают главным образом рушанцы, а все остальные — из Шугнанского, население которого — шугнанцы. «Пионером» был Сохибназар Имомназаров 1958 г. р., по образованию историк, выпускник Таджикского государственного университета. На мой вопрос, почему он выбрал с. Троицкое Липецкой области, Сохибназар рассказал, что ещё в годы учёбы в Душанбе познакомился и подружился с выходцами из этого села. Когда в Таджикистане шла гражданская война и жизни многих памирцев угрожала опасность, Имомназаров, служащий Горно-Бадахшанского облисполкома, вынужден был покинуть родину. Вместе с женой и шестилетней младшей дочерью он в 1994 году отправился к русским друзьям в село Троицкое и остался здесь.
Позднее, после окончания гражданской войны, к шугнанцу Имом-назарову приехали его знакомые и земляки из того же Шугнанского района. Пятеро рушанцев, оказавшиеся в Липецкой области, были, в свою очередь, связаны родственными узами с этими шугнанцами. Таким образом, для мигрантов с Памира главным источником не только информации о возможных регионах вселения в России, но и помощи, которую они получают там, были и остаются родственники, друзья и знакомые14.
На миграционный процесс влияет степень адаптации, то есть успешность приживаемости мигрантов или разочарование их условиями жизни и труда на новом месте. В 2005 году А. С. Шурупова провела методом случайной выборки опрос 266 мигрантов из 13 сельских районов Липецкой области — русских, украинцев, армян, узбеков, азербайджанцев, молдаван и др. 88 % опрошенных не собирались в ближайшее время куда-либо переезжать, и только 8 % намеревались поменять
место жительства, предпочитая город селу. В качестве возможных вариантов назывались города Липецк, Грязи, Москва, Краснодар15.
В ходе нашего опроса все 42 взрослых мигранта-памирца заявили, что они не планируют переезжать на жительство в Москву или другой регион России, даже если и представилась бы такая возможность. Наоборот, они ждут того дня, когда найдутся рабочие места в Липецкой области и они смогут не ездить на работу в Москву и Московскую область. «Была бы работа у нас в посёлке, я бы раз в год ездил в Москву только на экскурсию», — пошутил МаеумшоАлидоншоев, 1977 г. р. «Тут у нас хорошее место, экологически чистое, а в Москве шумно и экология плохая», — добавил Сухроб Зайдуллоев, 1978 г. р., житель того же посёлка Лев Толстой.
Безусловно, нежелание памирцев из Липецкой области куда-либо переезжать имеет другие мотивы, нежели красота здешних мест или экология. Сказываются опасения потерять жильё, нарушить установившийся после переезда на новое место уклад жизни, страх за будущее детей. «Мы готовы перетерпеть многое ради своих семей», — говорили в беседах со мной респонденты-мужчины. Они готовы мириться даже с ухудшением основных показателей качества жизни: социального статуса, материального благосостояния и т. п.
Естественно, что по прибытии на место переселения мигранты сталкиваются с рядом проблем. Это в первую очередь получение регистрации, трудоустройство, жилищные и финансовые трудности, оформление российского гражданства и др.
На примере «первопроходца» Сохибназара Имомназарова можно проследить, как менялись начиная с 1994 года, времени его прибытия в Россию, трудности жизни для мигрантов-памирцев. «Когда я приехал в село Троицкое, — рассказываете. Имомназаров, — мои русские друзья помогли мне снять домик. Поначалу было тяжело. Мне казалось тут всё иначе. Потом постепенно привык». Через год он привёз в село старшую дочь Парвину, ученицу четвёртого класса.
Жена Сохибназара — по образованию учительница русского языка и литературы. Ей довольно быстро удалось устроиться на работу в среднюю школу. «Сначала в нашем школьном коллективе с удивлением смотрели на меня, — говорит Джамила Имомназарова. — Как это нерусская женщина будет преподавать русский язык русским детям? После того, как я доказала, что профессионально исполняю свои обязанности, это удивление, и я бы даже сказала — опасение, прошло. Я быстро подружилась с коллегами».
Работы в колхозе не было. Да и времена настали такие, что по всей России разваливались колхозы и совхозы. Сохибназар, не най-
дя работу непосредственно в колхозе, нанялся подсобным рабочим в бригаду выходцев из Узбекистана — корейцев по национальности. Они с успехом выращивали лук, свёклу и другие овощи. Постепенно и Сохибназар обучился дехканскому, по-русски — крестьянскому, ремеслу. Целый сезон работал он с бригадой корейцев. «После сбора урожая у меня появились кое-какие деньги, — продолжает свой рассказ С. Имомназаров. — Да и жена кое-что накопила. В итоге взяли в аренду старенькую машину “Газель ”. Вот так из чиновника облисполкома я превратился в водителя».
Через некоторое время в России у Имомназаровых родился сын. А в конце 2004 года Сохибназар купил земельный участок в черте г. Липецка, и они опять стали городскими жителями (напомню, до переезда эта семья жила в Хороге). Джамила теперь трудится в ЖЭКе паспортисткой, глава семьи по-прежнему работает водителем на «Газели» , старшая дочь заканчивает Липецкий государственный университет по специальности экономист, младшая поступила в 2007 году на инженерный факультет московского Университета дружбы народов им. П. Лумумбы, а сын учится в школе.
Живущие на новом месте более 10 лет фактически переходят в разряд постоянного населения. Таким образом, указанную семью можно рассматривать как постоянных жителей Липецкой области. Она прочно интегрировалась в новое общество. Я два раза был в гостях у Имомназаровых: все они прекрасно говорят по-русски, хорошо осведомлены о новостях российской культуры и т. д.
Перед мигрантами стоят две большие проблемы — оформление регистрации и получение российского гражданства. Как показал опрос А. С. Шуруповой по Липецкой области, у 34 % переселенцев эти проблемы не были решены даже по прошествии 10 лет после переезда16. Мигранты из ГБАО часто жалуются на непроработанность этого вопроса российскими властями: без регистрации им не дают гражданства, а без гражданства не регистрируют.
В конце октября 2007 года в управлении Федеральной миграционной службы Лев-Толстовского района Липецкой области мне предоставили следующую информацию: с просьбой о получении временного проживания и российского гражданства обратились 160 человек, из которых 39 — выходцы из Горного Бадахшана. С января по октябрь 2007 года гражданство Российской Федерации получили 13 памирцев (все они из Шугнанского района ГБАО). 26 человек ждут решения относительно временного проживания и гражданства17.
Латиф Буронов, приехавший в Россию из Шугнанского района ГБАО, рассказал, что он купил дом в с. Головинщино, который ему
продал по умеренной цене земляк, чтобы легче было оформить российское гражданство. «Так в феврале 2005 года я попал в Липецкую область. Через два года получил гражданство Российской Федерации. Поскольку с работой в моём селе Головинщино были проблемы, я приехал в Москву, где теперь и работаю. Но думаю, как только заработаю немного денег, начну достраивать свой дом в Головинщино. Мне там очень нравится. На селе и погода лучше, чем в Москве, и отношение людей к тебе другое. Я там себя чувствую полноценным гражданином великой России».
О степени адаптированности мигрантов к новому месту жительства свидетельствует их отношение к измению своего социального статуса — положения в социальной системе, определяемого по ряду экономических, профессиональных, этнических и других признаков. Социальный статус — понятие, которое одновременно характеризует и объективное положение человека, и субъективное ощущение им своего места в обществе.
Как уже говорилось, большинство моих респондентов-памирцев работают в России не по специальности. Тем не менее они не считают, что их социальный статус понизился, и в целом удовлетворены своим нынешним положением — особенно те, кто прожил в России более пяти лет и получил российское гражданство. Общую мысль, вероятно, наиболее точно выразил Л. Буронов: «После приобретения гражданства Российской Федерации мой социальный статус повысился. Я свободно передвигаюсь по городу и свободно живу. Если даже заболею, то уверен, что меня вылечат. Да и от произвола милиции свободен...». Таким образом, большая часть памирских мигрантов рассматривает своё пребывание в Липецкой области как долгосрочное.
Как нам представляется, важным критерием приживаемости мигрантов является их желание или нежелание вернуться на прежнее место жительства. На вопрос «Собираетесь ли Вы возвратиться домой, в Таджикистан?» все 42 взрослых респондента, то есть 100 %, однозначно ответили, что не планируют возвращаться в ГБАО.
«Насовсем уезжать на Памир я уже не хочу, но буду стараться, чтобы мои экономические возможности были таковы, чтобы каждый год ездить домой. Не хочу терять связь между новой родиной и моей бывшей родиной» (из интервью с Л. Буроновым).
«Теперь наша родина здесь. Мы получили российское гражданство, тут есть работа. Главное — надо работать, а не бездельничать» (из интервью с Абдулназаром Акназаровым из с. Головинщино, 1946 г. р.).
Интересно, что приведённые мнения не полностью разделяют дети мигрантов, которые составляют особую группу в нашем иссле-
довании. Как известно, в детском возрасте процессы адаптации (усвоение иностранного языка, иноэтничных традиций и обычаев и т. д.) протекают более активно и безболезнно. Многие из молодых памирцев прожили в Липецкой области значительную часть своей жизни и имеют особое представление о своем месте в социуме, трудностях, с которыми приходится сталкиваться, и планах на будущее.
Сумбула Мехралишоева (1994 г. р., ученица 8 класса средней школы) на вопрос «Не хотелось бы тебе вернуться в Таджикистан?» ответила, что в вуз она собирается поступать в Липецке или Москве: «А вот после окончания вуза, если найду себе хорошую работу в Таджикистане, могу поехать туда». При этом она добавила: «Временно работать могу поехать в Таджикистан, но непостоянно. Здесь мы видим креативность молодых людей. Они легки на подъём, могут быстро ориентироваться, и если надо уехать в другую страну на работу, они уезжают».
Относительно получения образования все мои молодые респонденты говорили, что образование желают получить именно в России, а не в Таджикистане, поскольку уровень образования тут выше. Студентка Парвина Имомназарова на вопрос «Были ли у тебя трудности, когда ты приехала в Россию и продолжила учебу в школе?» ответила: «Да, вначале было очень трудно, особенно во время занятий по математике. Яне понимала, о чём спрашивается в задачках?Не понимала язык — с русским были большие проблемы, но с шестого класса (четыре года она училась в Хороге. — Т. К.) всёуже было нормально. Школу я уже закончила отличницей».
На наш вопрос «Если бы тебе после, например, твоего замужества предложили уехать в Таджикистан, ты согласилась бы?» эта респон-дентка ответила: «Нет, в Таджикистан я уже не поеду жить постоянно. А в гости всегда пожалуйста (смеется)».
Отношение коренного населения к мигрантам — важный показатель, свидетельствующий не столько о степени адаптации приезжих, сколько о толерантности принимающего сообщества. Социологическое исследование А. С. Шуруповой в Липецкой области показало: 49 % опрошенных переселенцев считают, что коренные жители относятся к ним нейтрально, 37 — доброжелательно, 5 — стараются чем-либо помочь, 9 % — негативно18. Большинство же моих респондентов на вопрос о взаимоотношениях с местными жителями ответили, что у них не возникают конфликты ни на бытовой, ни на профессиональной или иной почве, и они оценивают отношение к себе как дружелюбное.
Из интервью с Л. Буроновым:
Вопрос: «УВас лично возникали конфликтные ситуации с местным населением в Липецкой области ?»
Ответ: «Нет, я не припомню такого. Наоборот, отношение к мигрантам там намного доброжелательнее, чем в других местах России, к примеру, в Твери» (о сложностях, с которыми сталкиваются мигранты-па-мирцы в Тверской области, сообщала «Российская газета»19. — Т. К).
Вопрос: «А на религиозной почве Вы не ощущали конфликта ?»
Ответ: «Нет, также не чувствовал».
Из интервью с П. Имомназаровой:
Вопрос: «Как ты оцениваешь отношение к приезжим?»
Ответ: «На мой взгляд, отношение к приезжим нормальное. Большинство молодёжи нормально относится. А вот старшее поколение, наоборот, хуже относится к приезжим. Не знаю даже, почему так?Вроде бы в одной стране жило их поколение».
В целом взаимоотношения памирских мигрантов с местным населением и органами власти в указанном регионе можно считать конструктивными. В составленном в 2004 году Липецким обществом прав человека докладе о положении с правами человека в Липецкой области отмечалось, что внешне отношение к национальным диаспорам и общинам «терпимое и случаи открытой дискриминации по национальному признаку не известны»20. Вместе с тем не могут не вызывать беспокойства участившиеся в последние годы в разных регионах России, особенно в Москве и Петербурге, случаи проявления ксенофобии, нанесения тяжких телесных повреждений и убийств на национальной почве. По статистике МВД Таджикистана, в прошлом году из России было доставлено 356 гробов21. Часть из тех, кто стал жертвой расистов — скинхедов и членов неонацистских группировок, — выходцы из ГБ АО. Мигранты из Таджикистана надеются, что властные структуры в РФ наконец займутся решением проблемы политической фашизации части российской молодёжи22.
Процесс социокультурной адаптации — сложный и противоречивый. С одной стороны, он требует от мигрантов приспособления к новой этнокультурной среде в условиях зачастую неблагожелательного отношения к ним местного населения, а с другой — сохранения переселенцами своего национального самосознания, языка, национальной культуры. Оказываясь в иноэтническом и иноконфессио-нальном сообществе, мигранты стоят перед выбором той или иной стратегии: ассимиляции, интеграции, сепарации, маргинализации23. В качестве наиболее оптимальной можно рассматривать стратегию интеграции, для которой характерно стремление индивида или этнической группы сохранить основные культурные черты и при этом принять ценности и нормы новой культуры и установить прочные связи с её представителями.
Из интервью с П. Имомназаровой:
Вопрос: «Как ты считаешь, нужно ли приспосабливаться к иноэт-нической и иноконфессиональной среде ?»
Ответ: «Я думаю, в обществе надо приспосабливаться, если вы хотите добиться каких-то успехов. Потому что это реалии жизни. Что касается семейных ценностей, то их нужно сохранять внутри семьи: к примеру, уважительное отношение к родителям. И многие другие наши ценности мы должны сохранить в семье».
Сохранение этноконфессиональной идентичности
Со стратегией интеграции мигрантов самым тесным образом связана проблема этнической идентичности и прежде всего этнического самосознания. На наш взгляд, в настоящее время у народов Памира существует многоступенчатое самосознание. Первый уровень — этнический, то есть принадлежность к общности «памирцы» (помири). Этническое самосознание проявляется в самоназвании «памирец». Находясь за пределами автономной области, жители Горного Бадах-шана идентифицируют себя как «памирские таджики», определением «памирский» выделяя себя из основной массы этнических таджиков. Если в прошлом понятие «памирец» было связано с географическим местожительством, то со второй половины XX века приобрело отчётливое этническое звучание.
Второй уровень — субэтнический, то есть принадлежность памирцев конкретно к шугнанцам, ваханцам, бартангцам и т. д. Многоступенчатое самосознание памирцев проявляется в многоступенчатом самоназвании. Выясняя между собой собственную этническую принадлежность, они обычно называют свой этноним: язгулемцы — згамик, рушанцы — рыхен, хуфцы — хуфидж, шугнанцы — хугни и т. д. Вместе с тем, стремясь зафиксировать свою субэтническую принадлежность, бадахшанцы отнюдь не сменяют собственно этническую сущность, они как были, так и остаются для «внешнего мира» памирцами.
Как считают некоторые российские исследователи (Л. Ф. Монога-рова, В. И. Бушков и др.), в настоящее время на Памире протекает процесс внутренней консолидации памирских народов в новую этническую общность — помири (памирцев)24. Он обусловлен рядом факторов: 1) проживание этих народов в силу географического положения Памира в условиях изоляции от равнинных районов, 2) сохранение живых восточноиранскихязыков, 3) единая религиозная принадлеж-
ность к исмаилизму и неприятие его ортодоксальным суннизмом, 4) общность этнографических традиций в материальной и духовной культуре, семейном и общественном быту. Немаловажное значение для процесса консолидации имеет и образовательный уровень населения ГБАО. К началу XXI века здесь отмечался самый высокий в Таджикистане процент лиц с высшим и средним специальным образованием, которые выступают за светское государство и демократию западного образца.
На наш взгляд, правильнее было бы говорить о складывании на Памире не этнической, а этноконфессиональной общности25. В течение многовековой истории у названных выше родственных по культуре и расселённых на смежных территориях этносов произошло сопряжение одной конфессией — исмаилизмом — и в результате этого возникло общее самосознание. При формировании этноконфессиональной общности этническая и религиозная специфика тесно переплелись: этнические свойства стали составными элементами религиозного культа и, наоборот, отдельные элементы культа приобрели характер этнических явлений. Как считают специалисты, формирующееся этническое самосознание у представителей этноконфессиональных общностей, как правило, принимает религиозную оболочку.
Отчасти этническое самосознание имеет ситуативный характер, то есть в зависимости от обстоятельств выходец из ГБАО может называть себя или шугнанцем, или памирцем, или таджиком и т. д. Приведем интервью с дочерью первого переселенца-памирца в Липецкой области Парвиной Имомназаровой, которая оказалась в России в возрасте 12 лет:
Вопрос:« Ты себя как-то отличаешь от других своих знакомых и друзей ?»
Ответ: «Нет, я себя не отличаю от других, и они также меня считают своей».
Вопрос: « Ты думаешь на каком языке — русском или шугнанском ?»
Ответ: «Сейчас я уже думаю на русском».
Вопрос: «А во сне ты разговариваешь на каком языке ?»
Ответ: «Да, я часто вижу сны. Раньше, помню, когда только приехала в Россию, я сны видела на шугнанском языке, а сейчас на русском».
Вопрос: «Как ты относишься к межнациональным бракам?»
Ответ: «Ктаким бракам отношусь отрицательно. Лучше выходить замуж за своего».
Вопрос: «Но ведь твоя подруга Аниса вышла замуж за русского. Она с тобой советовалась ?»
Ответ: «Да, Аниса советовалась, и я ей высказала своё мнение. Дело в том, что из всех парней, которые ухаживали за ней, он был лучшим».
Вопрос: «Кем ты себя чувствуешь здесь, в Липецке?»
Ответ: «Не поняла?»
Вопрос: «Яимею в виду твою национальную принадлежность, этническую идентичность».
Ответ: «Для меня этническая идентичность не имеет значения. Я себя считаю россиянкой, и всё. Это, наверное, моя общая идентичность».
Вопрос: «Какиеу тебя планы после окончания вуза ?»
Ответ: «Найти хорошую работу, то есть где можно сделать успешную карьеру».
Как видно из данного интервью, наша респондентка ещё не определилась с этнической самоидентификацией. Она родилась в семье шугнацев, однако всю сознательную жизнь провела в культурно-бытовой обстановке, характерной для русского народа. Вместе с тем она не считает себя русской, но при этом и не называет себя шугнан-кой. Понятие «россиянин» можно рассматривать как принадлежность не к этносу, а к государству и в то же время определять как общую российскую идентичность, или надэтническую идентичность. Считая себя россиянкой, респондентка тем не менее высказывается против межнациональных браков и предпочла бы выйти замуж за «своего», то есть памирца.
В связи с этнической идентичностью хотелось бы привести еще одно интервью — с Латифом Буроновым, большая часть жизни которого прошла на Памире:
Вопрос: «Как Вы полагаете, культурная дистанция между Памиром и Липецкой областью есть ?»
Ответ: «Не очень большая разница, хотя дистанция есть. Традиции и обычаи здесь другие, особенно в области музыкальной культуры и, конечно же, совсем другой язык и т. д. Но из-за этого меня не преследовали. Я сам немного консерватор в плане традиций и этики, поэтому мне сложнее было. Когда тут в 2004 году играли памирскую свадьбу, всё делали по нашим традициям. Мне говорили, что местные жители тоже участвовали в ней, им было очень интересно».
Вопрос: «Сейчас Вы довольны своей работой ?»
Ответ: «Своей работой я в моральном плане доволен: я работаю в ис-маилитской организации и чувствую себя в своей тарелке. В материальном плане не очень доволен».
Вопрос: «Как Вы относитесь к межнациональным бракам ?»
Ответ: «Если это браки по любви, тогда я положительно отношусь, а если это браки по расчёту, то отрицательно».
Вопрос: «Что Вы можете сказать о своей этнической самоидентификации ?»
Ответ: «Ясчитаю себя памирским таджиком».
Вопрос: «А на каком языке Вы думаете?»
Ответ: «В большинстве случаев на шугнанскомязыке думаю, но иногда и на русском. Вот интересно, на таджикском я никогда не думаю».
Вопрос: «А в своих снах на каком языке разговариваете?»
Ответ: «Если мне снится сон, будто я на Памире, тогда я говорю на шугнанском».
Вопрос: «Вы себя как-то отделяете от других, от соседей и т. д. ?»
Ответ: «Ясебя никак не выделяю».
Вопрос: «А другие Вас выделяют ?»
Ответ: «Раньше, когда у меня не было паспорта, я чувствовал себя неуверенно. Иногда милиционеры могли мне сказать, что я приезжий и т. д. Но теперь, когда я получил российское гражданство, такого нет».
Вопрос: «Какие планы у Вас на будущее ?»
Ответ: «Жениться и достроить свой дом в Липецкой области и по возможности хочу поступить на какие-нибудь курсы повышения квалификации. Может быть, поступлю в аспирантуру. Хочу быть полезным своей новой родине».
Совершенно очевидно, что, оказавшись в России в зрелом возрасте, наш респондент чётко и сознательно определяет собственную этническую идентичность.
В условиях иноэтнического и иноконфессионального окружения представители старшего поколения мигрантов-памирцев продолжают по возможности сохранять традиции и обычаи предков. Так, ис-маилиты двух соседних сел — Головинщино и Троицкое — создали неформальную общину и вместе отмечают мусульманско-исмаилит-ские религиозные праздники (хушхоли). Главой общины они считают Абдулназара Хакназарова как самого старшего из переселенцев (1946 г. р.). Он приехал в Головинщино в сентябре 2001 г. вместе с женой. Я познакомился с ним летом 2007 года. Тогда же состоялась и наша беседа:
Вопрос: «Дядя Абдулназар, Вы отмечаете тут праздник На вру з?»
Ответ: «Нет, можно сказать, что мы не отмечаем этот праздник. Так как все мужчины наши в разных городах работают, я тут почти один с женщинами. (Смеется.) Праздник Навруз, как Вы знаете, организуют мужчины».
Вопрос: «Скажите, за это время, что Вы тут живёте, ваш характер изменился ?
Ответ: «Ясам этого не замечаю, но моя племянница говорила жене, что характер дяди, то есть мой, изменился. Может быть, она права. Мы стали тут экономически более независимыми, живём лучше, чем на родине — на Памире».
Вопрос: «Я вижу, у Вас здесь много гостей. Вам нравится, когда бывают дома гости?»
Ответ: «О, да. Я люблю, когда в доме гости. И знаете, я скучаю, когда они уходят».
Вопрос: «В какой степени Вы считаете себя здешним человеком?»
Ответ: «Да, я не чувствую себя тут чужим. Головинщино — моя вторая малая родина. Вот видишь, затеял ремонт дома. Теперь остаток жизни здесь провожу».
Вопрос: «А что Вы скажете о своей национальной принадлежности?»
Ответ: «Конечно, я памирец».
Вопрос: «А соседи как к Вам обращаются ?»
Ответ: «Называют дедом Назаром. У меня же внуки есть».
Вопрос: «А как Вы обращаетесь, когда хотите позвать кого-то или пойти к кому-нибудь в гости ?»
Ответ: «По имени. Вот, например, спрашиваю у Зухры (показывает на женщину), где дом Юрия ?»
Вопрос: «Ну, а если соседи спрашивают, кто Вы по национальности, что им отвечаете ?»
Ответ: «Сначала соседи думали, что мы приехали из Закавказья. Но потом я объяснил им, что мы из Таджикистана. Некоторые даже не знали, где находится такая страна. А по нации я говорю им, что таджик. Таку меня в паспорте написано!»
Вопрос: «А какой Ваш любимый праздник ?»
Ответ: «Новый годи Рождество. (Улыбается.) Неудивляйся. Рождество я люблю, потому что это светлый праздник. Да и все религии учат одному — быть хорошим и порядочным человеком. Иисус Христос точно так же, как и Аллах, учил людей только хорошему».
Вопрос: «Интересно, что ваши соседи знают про мусульманские праздники ?»
Ответ: «Кое-что знают, конечно, ведь по телевизору показывают. Вот недавно про праздник Рамадан передача была по Центральному телевидению».
Как явствует из данного интервью и моего непосредственного общения с этим респондентом, он не придаёт большого значения своей и чужой этнической и конфессиональной идентичности. Пример с А. Хакназаровым, как и образ жизни его земляков в указанном регионе, свидетельствует о терпимости и уважительном отношении этой группы мигрантов к религии и традициям местного населения. Фактор культурной дистанции между регионом исхода и регионом вселения не играет для выходцев из ГБАО большой роли.
Они все чувствуют себя в целом удовлетворёнными в новой соци-ально-культурной среде. Для них на первый план выступает фактор стабильности.
Вместе с тем памирские мигранты в Липецкой области не теряют связи со своими единоверцами из других регионов России. Работающие в Москве памирцы из Липецкой области интересуются жизнью московской исмаилитской общины, принимают участие в некоторых её мероприятиях, получают необходимые консультации и помощь (юридическую, информационную, материальную и др.). В 2007 году они пригласили к себе в гости на один из исмаилитских праздников представителей Московского отделения Фонда Ага-хана и членов московской памирской общины. Состоялся обстоятельный обмен мнениями о жизни «липецких исмаилитов» и памирцев, проживающих в настоящее время в Москве и Московской области. Местные памирцы устроили для гостей небольшой концерт с национальными песнями и танцами.
Таким образом, мигранты из ГБАО в Липецкой области — как старшее поколение, так и молодые люди, выросшие в России, — считают себя в целом памирцами, говорят в семьях на родных памирских языках, исповедуют исмаилизм и сохраняют традиционные обычаи и праздники внутри своей небольшой общины.
До настоящего времени в рассматриваемых нами населённых пунктах Липецкой области памирским исмаилитам не пришлось сталкиваться ни с религиозной, ни с этнической нетерпимостью. Даже конфликтов на бытовой почве удалось избежать. Это свидетельствует о том, что они вполне адаптировались к российской социально-экономической и культурной действительности.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Об истории, этнографии, языках и верованиях народов Памира см.: Моногарова Л. Ф. Памирцы // Вопросы истории, 1973. № 2. С. 213—219; Каландаров Т. С., Терехов В. П. Путешествие в страну рубиновых гор. М., 2006 и др.
2 Философский словарь. М., 1983. С. 12.
Тавадов Г. Т. Этнология: Современный словарь-справочник. М., 2007. С. 20.
4 Каландаров Т. С. Памирские мигранты-исмаилиты в России / Ин-т этнологии и антропологии РАН (Исследования по прикладной и неотложной этнологии ИЭА РАН. Документ № 178). М., 2005.
5 Каландаров Т. С. Шугнанцы: историко-этнографическое исследование. М., 2004. С. 96-99.
6 Текст доклада И. Хакназарова «Мигранты из Бадахшана» (для служебного пользования) от 2004 года находится в личном архиве автора статьи.
7 Сенчук О. Таджикистан: Число трудовых мигрантов растёт и остановить этот процесс невозможно. Доступно на: ferghana.ru, 2005, 25 декабря. Последнее посещение 27 декабря 2007 года.
8 Статистический ежегодник Республики Таджикистан. Душанбе, 2007. С. 26.
9 См.: «Бадахшанцы с трудом привыкают к рыночным условиям»: Интервью с председателем хукумата ГБАО от 27 августа 2007 года. Доступно на: www.centrasia.ru/ newsA.php4?st=1188204180. Последнее посещение 3 сентября 2007 года.
10 Там же.
11 Каландаров Т. С. Памирские мигранты-исмаилиты в России...
12 Там же. С. 7.
13 «Миграция становится заметным социальным фактором»: Интервью с начальником управления Федеральной миграционной службы по Липецкой области Александром Старковым // Российская газета — Черноземье. 2007, 11 июля. № 4410.
14 См.: Абашин С. Национализмы в Средней Азии: в поисках идентичности. СПб., 2007. С. 234—261.
15 Шурупова А. С. Адаптация и приживаемость мигрантов // Социологические исследования, 2006. № 6. С. 88.
16 Там же.
17 Выражаю искреннюю благодарность сотруднику УФМС по Лев-Толсто-вскому району Липецкой области Т. М. Дьяковой за предоставленные сведения.
18 Шурупова А. С. Указ. соч. С. 88.
19 Графова Л. Пепел и мигрант. Пустить приезжим «петуха» — не единственный способ довести переселенцев до отчаяния // Российская газета, 2008. 30 января.
20 Текст доклада см. по адресу: www.mhg.ru/files/dok04/lip04.doc.
21 Графова Л. Указ. соч.
22 О радикализме в российском обществе см.: Черный С. Убийства на почве этнической ненависти (2001—2004 гг.) // wwwANTIRASIZM.ru/Совместный проект; Рекомендации Общественной палаты РФ «О толерантности и противодействии экстремизму в российском обществе // Там же.
23 Об этих стратегиях см.: Лебедева Н. М. Социальная психология этнических миграций. М., 1994; Berry J. W. A psychology of immigration // Journal of Social Issues, 2001. Vol. 57. P. 615—631; Ward C. Acculturation, identity and adaptation in dual heritage adolescents // International Journal of Intercultural Relations. 2006. Vol. 30, No. 2. P. 243—259 и др.
24 Бушков В. И., Моногарова Л. Ф. Этнические процессы в Горно-Бадахшанской автономной области Республики Таджикистан в ХХ в. // Центральная Азия и Кавказ, 2002. № 5. С. 215—224.
25 Каландаров Т. С. Шугнанцы... С. 123—124.
