CC BY
30
М. В. Шумилин
ОВИДИЙ И АНТИПАТР ФЕССАЛОНИКИЙСКИЙ1
Эпиграмма API 131 атрибутируется в рукописи Антипатру, но непонятно какому - Сидонскому или Фессалоникийскому; в современной науке нет консенсуса по поводу ее авторства. В настоящей работе указывается на вероятное использование этой эпиграммы Овидием в «Метаморфозах» и на основании сопоставления характера этих параллелей с другими параллелями между текстами Овидия и эпиграммами Антипатра Фессалоникийского предлагается атрибутировать эту эпиграмму ему. Высказывается предположение, что выбор Овидием скорее неспецифических, не однозначно узнаваемых черт эпиграмм Антипатра Фессалоникийского объясняется тем, что он не рассчитывал на обязательное знание читателем текстов поэта-современника.
Ключевые слова: Овидий, Антипатр Фессалоникийский, Антипатр Сидонский, эпиграмма, риторическая традиция, аллюзия.
Посвященная статуе Ниобы эпиграмма API 131 атрибутируется в рукописи Максима Плануда (источнике всех остальных рукописей для эпиграмм, сохранившихся только в «Антологии Плануда») некоему Антипатру, без уточнений (Avxinaxpou):
TavrnXk; a5s пох' a 5iaa' ¿лхакг2 xsKva текойаа
уаатрг ргр Фофф Эйра каг ApxspaSv койра yap пройперуе корац 90vov, apasai 5' apa^v-
5шаог yap 5iaaa; s^avov ¿Р5ора5а;. a 5s тоаа; aysXa; ратпр паро;, a паро; ейпац
ой5' ¿ф' svi xXaprov Xsinsxo упрокорф-ратпр 5' о^х йпо naiaiv, опер Ospi;, aXX' йпо ратро;
паг5е; аХуе™о'6с; navTs; ayovтo тафои;. TavrnXs, каг 5s as уХюааа 5i®Xsas каг аео кoйpav■ xa р^ ¿петрюОп, аог 5' sni 5егра ХШо;.
1 Автор статьи благодарит Б. А. Каячева и Е. А. Бут за помощь в получении доступа к необходимым материалам.
2 á Síaa' Benndorf 1862: 51 n. 1: a5s 5k; cod., snxáKi Ios. Iust. Scaliger (quod ex notis eius manu scriptis laudat Jacobs 1799: 46): snxa cod. Я печатаю и перевожу обычно принимаемый сегодня текст этой строки, но ср. о проблемах, связанных с такой реконструкцией, Gow, Page 1968: 2.88 (сами Гоу и Пейдж печатают рукописный текст, ставя его в круксы: Gow, Page 1968: 1.64).
'Это Танталида, некогда родившая из одного чрева четырнадцать детей на жертвоприношение Фебу и Артемиде: дева послала смерть девам, а муж мужам: вдвоем они убили дважды по семь. И у нее, некогда матери такого большого стада, некогда славной потомством, не осталось, у несчастной, ни одного, кто бы заботился о ней в старости; и не дети мать, как должно, а мать всех детей препровождает в горестные могилы. Но и тебя, Тантал, погубил язык, и твою дочь; и она окаменела, а над тобой камень навис страхом'.
В собраниях эпиграмм, восходящих к византийской антологии Константина Кефалы («Антология Плануда» относится к ним), есть два поэта, носящих имя Антипатр3: Антипатр Сидон-ский (поэт середины - второй половины II в. до н. э., эпиграммы которого вошли в составленный в начале I в. до н. э. «Венок» Мелеагра Гадарского) и Антипатр Фессалоникийский, поэт августовского времени, покровительствуемый Луцием Кальпурнием Пизоном Понтификом, консулом 15 г. до н. э. Этот самый Пизон, вероятно, был отцом основных адресатов «Науки поэзии» Горация, см. Armstrong 1993; эпиграммы этого Антипатра вошли в «Венок» Филиппа Фессалоникийского, составленный в нероновское время. В тех случаях, когда в рукописях эпиграммы приписываются просто «Антипатру», о том, какой из них имеется в виду, приходится догадываться на основании дополнительных соображений, что в нашем случае к однозначному ответу не приводит. Р. Ф. Ф. Брунк без пояснений отнес эпиграмму к корпусу Антипатра Сидонского (Brunck 1772-1776: 2.17-18)4; Ф. Якобс в своем издании не пересмат-
3
См. подробнее Gow, Page 1965: 2.31-34; «Антипатр Македонский», как указывают Гоу и Пейдж, - просто другой вариант именования того же самого Антипатра Фессалоникийского.
4 Возможно, однако, что это результат ошибки: Брунк отмечает асте-риском эпиграммы, атрибутируемые в рукописях просто «Антипатру» (Brunck 1772-1776: 3.121), а эту почему-то не отметил; возможно, он неверно представлял себе данные рукописной традиции и считал, что эпиграмма приписывается Антипатру Сидонскому уже в титулах «Антологии Плануда», и руководствовался просто этим. Брунк также пишет (ibid.) про те эпиграммы, которые в рукописях атрибутируются просто «Антипатру», что pleraque tamen Thessalonicensi tribuenda videntur «большая часть из них, однако [т.е., видимо, несмотря на то, что печатает Брунк их в корпусе Антипатра Сидонского? - М. Ш.], как кажется, должна быть атрибутирована фессалоникийцу»; т.е., если астериск все же предполагался и выпал при наборе текста, то все равно возможно, что Брунк не подразумевал, что вероятность принадлежности эпиграммы Антипатру Сидонскому выше.
ривал атрибуции Брунка. Г. Кайбель в 1878 г. также приписал эпиграмму Антипатру Сидонскому, и тоже без пояснений5. Последовательное распределение спорных эпиграмм между двумя Антипатрами предпринял в 1890 г. Джованни Сетти; он также отнес данную эпиграмму к корпусу старшего Антипатра, руководствуясь длиной, диалектными чертами (длинные эпиграммы и доризмы в целом более свойственны Антипатру Сидонскому, чем Антипатру Фессалоникийскому: Setti 1890: 52-53, Gow, Page 1965: 2.33), стилистическим сходством (при отсутствии содержательных параллелей) с APl 133 - другой эпиграммой о Ниобе непонятно кого из Антипатров, которую Сетти считает источником эпиграммы Мелеагра о Ниобе APl 134, а значит, эпиграммой Антипатра Сидонского - и идеей, что прямо приписанная в лемме Антипатру Фессалоникийскому эпиграмма о Ниобе AP 7.530 контрастирует с нашим вычурным текстом своей простотой (Setti 1890: 121-123). П. Вальц согласился с аргументацией Сетти, отнеся эпиграмму к попадающим в корпус Антипатра Сидонского «на основании стиля, диалекта, языка и построения периодов» (Waltz 1906: 19). Общепринятая версия была наконец пересмотрена Э. С. Ф. Гоу и Д. Пейджем в их издании эпиграмм из собраний Мелеагра и Филиппа Фессалоникийского: они отнесли APl 131 к творчеству Антипатра Фессалоникийского, сочтя соображения Сетти неубедительными (Gow, Page 1968: 2.88)6. Собственно аргументов в пользу авторства фессалоникийца они при этом не приводят 7. Лоренцо Арджентьери в последней на сегодняшний
5 Kaibel 1878: 691. Идея Гоу и Пейджа, что Кайбель мог просто воспроизвести атрибуцию Брунка и Якобса, не оценивая ее (Gow, Page 1968: 2.88 n. 1), звучит не очень убедительно, потому что Кайбель как раз склонен был каждый раз самостоятельно пересматривать, какому из Антипатров лучше атрибутировать эпиграмму (ср. Kaibel 1878: 40, 503), а в данном случае вставить об этом специальную оговорку ему также мог помешать формат указателя. Однако можно допустить, что Кайбель был введен в заблуждение ошибкой в издании Брунка (см. предыдущее примечание) и считал атрибуцию Антипатру Сидон-скому рукописной.
6 Ср., в частности, Gow, Page 1968: 2.63 о том, что доризмы все-таки вполне бывают и в текстах, достоверно принадлежащих Антипатру Фессалоникийскому.
7 По-видимому, подразумевается, что одним из аргументов является низкая оценка Гоу и Пейджем этой эпиграммы. Кроме этого, «небольшой аргумент в пользу атрибуции Антипатру Фессалоникийскому» они видят в поздней прозаическо-ионийской форме pifl во второй строке. Также они видят возможные (но не решающие) аргументы в
день монографии об Антипатрах (Argentieri 2003: 151-153) вновь склоняется в пользу Антипатра Сидонского, хотя не выносит окончательного решения; из аргументов в пользу си-донца он приводит длину эпиграммы, доризмы, метрику первой строки (ddsdd), более распространенную у Антипатра Сидонского8, и вероятную зависимость от эпиграммы Теодорида API 132 (а Антипатр Сидонский также, по Арджентьери, использует Теодорида, AP 6.222, в AP 6.223). В то же время Арджентьери указывает, что любовь автора нашей эпиграммы к игре слов, часто сопровождаемой хиазмами (строки 3, 4, 7-8, 10), и correptio attica в строке 9 (ос у^-) скорее говорят в пользу Антипатра Фессалоникийского.
В настоящей работе я хотел бы указать на параллели между этой эпиграммой и рассказом Овидия о Ниобе в «Метаморфозах» (параллели, значение которых недооценено в научной литературе об Овидии9 и которые, насколько мне известно, совсем не обсуждались в научной литературе об Антипатре) и на основании характера этих параллелей, схожих по своему устройству с отмечавшимися параллелями между Овидием и достоверно атрибутируемыми Антипатру Фессалоникийскому текстами, высказать предположение об атрибуции данной эпиграммы.
Перечислю параллели, о которых идет речь, указывая номер строки эпиграммы.
1. Tavxa^i^: ср. Ou. Met. 6.211 (Tantalis, также в начале гекзаметра). Вероятно, здесь мы имеем дело с более древней
пользу Антипатра Сидонского в длине эпиграммы и появлении фразы а яаро; ейлац из 5 строки нашей эпиграммы в эпиграфическом стихотворении с Фасоса, которое теперь обычно датируют примерно 100 г. до н. э. (Peek 1955: № 2083). На последний аргумент Гоу и Пейдж возражают, что выражение тривиальное и речь может идти о совпадении; это явно неудачная мысль, учитывая, что совпадает и метрическая позиция фразы (в конце гекзаметра; даже просто форма ешш; в конце гекзаметра в корпусе TLG более нигде не встречается), однако в качестве альтернативного контраргумента вполне можно предложить идею, что эпиграфическое стихотворение и API 131 могут зависеть от общего образца (количество эллинистических эпиграмм, не дошедших до нас, явно должно быть большим).
8 Отметим, что этот аргумент несколько подрывается текстологической спорностью строки.
9 Bomer 1976b: 67-68 в своем комментарии к Овидию упоминает параллели с 1 (не отмечая совпадение формы и метрической позиции) и 9 строками нашей эпиграммы в списках других параллелей с эпиграммами о Ниобе.
греческой традицией, довольно устойчиво связывающей разные формы патронимиков от имени Тантала с началом гекзаметра: ср. Cypria fr. 13.4 Davies (Tavxa^íSero)10, Phlegon fr. 1.34 Jacoby (Tavia^iS^i, в цитате из оракула, полученного спартанским царем Ликургом), APl 134.1 (эпиграмма Мелеагра о Ниобе; Tavxa^í, тоже первое слово эпиграммы), Nonn. Dion. 12.131, 48.456 (оба раза Tavxa^íSo^), в латинской поэзии Ou. Her. 8.45 (Tantalides), Ou. Fast. 2.627 (Tantalidae)11, Stat. Theb. 3.193, 4.576 (оба раза Tantalis), 10.785 (Tantalidum), Nemes. Cyn. 39 (Tanta-lidum), Auson. Ecl. 22.1 (Tantalidae), Anth. Lat. 234.37 Riese (Пентадий, Tantalis)12; номинатив Tavxa^i^ в начале греческого гекзаметра, однако, кроме нашей эпиграммы встречается только один раз у Нонна (Nonn. Dion. 48.428). Эрудит Нонн вполне может зависеть в этом месте и непосредственно от Антипатра.
Число детей Ниобы. Какой бы текст мы ни принимали в первой строке эпиграммы, у Антипатра их явно 14, как и у Овидия (Ou. Met. 6.182-183). Это, конечно, неспецифичная параллель: хотя о числе детей Ниобы велись активные споры, такая версия была стандартной у афинских трагиков и в последующей мифографической традиции (ср. Sch. Eur. Phoen. 159, Diod. Sic. 4.74.3, Hyg. Fab. 9; см.подробнее Lesky 1936: 663665).
Зт/ г л V г г чг V
. Копра уар проплг^уг корац 9ovov, арогог ö apcqv «дева послала смерть девам, а муж мужам». Антипатр обращается к детали сюжета, известной уже Гомеру, Il. 24.605-606:
топ; p,ev 'AnóXXrov ns9vsv an' ápyupéoio ßioio
Xraó^svo^ Ni0ß^, тас; 5' "Apxepiq íoxéaipa...
'Мужей убил из серебряного лука Аполлон, гневаясь на
Ниобу, а женщин - льющая стрелы Артемида.'
Овидий, по-видимому, тоже имеет в своей версии в виду такое распределение ролей: сыновей и дочерей Ниобы у него
10 Конъектура Шнайдевина вместо рукописного TavxaXiSou.
11 В начале пентаметра - Ou. Her. 8.66 (Tantalides), 17.56 (Tantalidae), Ou. Pont. 4.16.26 (Tantalidae), Ou. Ib. 432 (Tantalides).
12 Часто там оказываются и формы имени самого Тантала, но в греческой поэзии скорее у поздних авторов: AP 5.236.5 (эпиграмма Павла Силенциария, TavxaXo;), 9.377.1 (эпиграмма Паллада, TavxaXo;, также в начале эпиграммы), Nonn. Dion. 1.147 (TavxaXov), 18.25, 35.296, 48.731 (все три раза TavxaXo;), Lucil. 140 Marx, Lucr. 3.981, Tib. 1.3.77, Stat. Theb. 1.247, 6.280, Anth. Lat. 931.9 Riese (во всех случаях Tantalus); ср. TavxaXs в 9 строке нашей эпиграммы и Tantalus в Ou. Met. 6.240. Ср. также Manetho 5.187 TavxaXixfl, Stat. Theb. 11.128 Tantaleae.
убивают по отдельности, это делают оба божества (Ou. Met. 6.215-217), и при этом в тех двух случаях, когда оговаривается убийца сыновей (Ou. Met. 6.250-251, 264-266), - это Аполлон13; для дочерей таких случаев нет.
5-6. a 5s хоаа; ауеХа; ратпр паро;, а паро; ейлагс; ой5' ¿ф' svi xXaprov Xsinsxo упрокорф.
'И у нее, некогда матери такого большого стада, некогда славной потомством, не осталось, у несчастной, ни одного, кто бы заботился о ней в старости'.
Такие контрасты, конечно, вообще типичны для риторических разработок сюжета о Ниобе14; совсем точного соответствия
13
Сюда можно добавить еще Ou. Met. 6.230, где производимый колчаном перед смертью третьего брата шум, вероятно, должен напоминать об аналогичном знаке приближения Аполлона у Гомера (II. 1.46; Rosati 2009: 286).
4 Ср. Liban. Progymn. 11.8.4 (монолог потерявшей детей Ниобы: еую x^v xtixny ûpïv psxsßaiov Kai xoï; ys aûoiç àvOpronoiç xàç nspi spoü 9®vaç. ^aav yàp spnpoaösv- ю; sùSaiprov ^ Nioßn, ysyovuïa pèv sk xoiotixrov, xsKoùaa 5è xoiotixouç Kai npoaéxi xoaotixou; 'Это я изменила вашу судьбу и слова других людей о себе. Раньше ведь они были такими: «Как счастлива Ниоба, рожденная от таких родителей и родившая таких детей, да еще и в таком количестве!»') и особенно Aphthon. Progymn. 10.35.17-20 Rabe (также монолог потерявшей детей Ниобы: oïav àvO' oïa; aüaaaopai xtixnv anaiç ^ npiv ешлц SoKoùaa; Kai nspiéaxn xo nX^Ooç siç svösiav Kai p^x^p évo; oùx ûnapx® naiSoç ^ noûfàv xoùxo Sô^aaa npôxspov 'Какая судьба у меня сменилась на какую, у меня, бездетной, а прежде казавшейся славной детьми? Обилие перешло в нищету, и я не являюсь матерью даже одного ребенка, при том что ранее казалась матерью многих'). Близость параллелей (a яаро; sunai; ~ ^ npiv ешшс;, oùS' £ф' évi xiaprov Xsinsxo упрокорф ~ p^xnp évo; oùx ûnapx® naiSoç) может создать впечатление, что последний текст зависит от нашей эпиграммы непосредственно, но ср. в нем акцент на том, что Ниоба казалась себе счастливой (^ npiv ешш; SoKoùaa, ^ noûfàv xoùxo Sô^aaa npôxspov), - акцент, отсутствующий у Антипатра и важный для Овидия (Ou. Met. 6.166 si non sibi [felicissima matrum] uisa fuisset, см. далее в основном тексте); ср. также Liban. Progymn. 11.8.1 (Kai oùk saxiv о npoaspfàv sxi ps pnxspa x^v ûno xoaotixrov apxi xoùxo Kaioupsvnv 'И нет того, кто еще назвал бы меня матерью, - меня, которую недавно так называли столь многие'), 11.9.3 (в другой речи на ту же тему: р^ пот' ^siov p^x^p sivai, ц éysvôpnv sùxux^Ç, ю; évôpiZov 'Лучше бы я никогда не была матерью, -а я была счастливой матерью, как мне казалось'). Овидий, по-видимому, зависим здесь от риторической традиции (скорее от нее самой, чем от ее источника: ср. прим. 18), а не наоборот; значит, мы можем сказать, что в риторической традиции рубежа эр с Ниобой уже
этим строкам мы у Овидия не находим, но ср. Ou. Met. 6.273276:
heu, quantum haec Niobe Niobe distabat ab illa, quae modo Letois populum summouerat aris et mediam tulerat gressus resupina per urbem, inuidiosa suis, at nunc miseranda uel hosti!
'Увы, сколь отлична была эта Ниоба от той Ниобы, которая только что отгоняла народ от алтарей Лето и, задрав нос, ступала посреди города, на зависть своим, а теперь вызывающая жалость даже у врага!'
Ср. также (особенно с á nápo^ ennai^) Ou. Met. 6.155-156 et felicissima matrum / dicta foret Niobe, si non sibi uisa fuisset «и самой счастливой из матерей была бы названа Ниоба, если бы не сочла сама себя таковой». Как и в версии Антипатра, у Овидия боги убивают всех Ниобидов, не оставляя одной девочки, как в некоторых других версиях (см. Lesky 1936: 647-649); как и Антипатр, Овидий существование таких версий, по-видимому, обыгрывает (Ou. Met. 6.261-266, 297-301, Rosati 2009: 294).
9. Távxa^e, ка! 8é aé y^roaaa Siá^sas ка! aéo Konpav 'Но и тебя, Тантал, погубил язык, и твою дочь'. Ср. Ou. Met. 6.213 exhibuit linguam scelerata paternam 'показала, злодейка, что у нее язык отца' (в этом месте смысл связи между Ниобой и ее отцом Танталом у Овидия указан прямо, однако он, как и Антипатр, готовит читателя к этой мысли уже раньше, называя ее Tantalis в 211 строке и выше, когда она хвалится своим отцом: Ou. Met.
связывалась если не точная формулировка, то по крайней мере идея ^ лргу ешш; бокопаа 'та, которая прежде казалась славной детьми'; при этом представить, что эта идея является сама по себе модификацией фразы Антипатра (пусть даже Сидонского) а яаро; ешшс;, мы вряд ли можем по хронологическим соображениям (тогда Овидий ориентируется на риторическую традицию, которая не старше, скажем, 50 лет, а сама эта традиция ориентируется на тоже совсем недавнюю, тоже лет 50, эпиграмму, но такой быстрый «теннисный» обмен между разными жанровыми традициями выглядит малоправдоподобно). Значит, проще всего предположить, что и Антипатр зависит здесь от той же риторической традиции (или ее источника), что и Овидий. Возможно также представить, что между Антипатром и Овидием есть неизвестное нам промежуточное звено внутри поэтической традиции (грубо говоря, добавляющее бокопаа к а яаро; ешшс;), и уже от этого промежуточного поэтического текста зависит риторическая традиция; но, как кажется, такая гипотеза будет излишним умножением сущностей.
6.172-173)15. Опять же, идея об аналогии между судьбой Ниобы и судьбой Тантала не уникальна для этих текстов и распространена в риторической традиции о Ниобе16, но акцент на общей для отца с дочерью несдержанности языка в текстах этой традиции отсутствует.
10. ^sv énexpóBn, coi §' ёпг §8i^a 'и она окаменела, а над тобой камень навис страхом'. Для этой аналогии точного соответствия у Овидия нет, но похоже, что он имеет ее в виду, когда хвастающаяся Ниоба, сказав о своем родстве с Танталом, далее сообщает о своем родстве с Атлантом (Ou. Met. 6.172— 175). Ирония поэта, очевидно, в том, что Атлант тоже превратился в камень.
Можно заметить, что параллели эти довольно своеобразны. С одной стороны, они в ряде случаев (строки 1, 9, 10) достаточно специфичны, чтобы можно было, как кажется (особенно учитывая концентрацию параллелей), говорить о непосредственном использовании Овидием эпиграммы. С другой стороны, это не совсем тот вариант аллюзии, который мы привыкли видеть у Овидия, когда какая-нибудь узнаваемая специфическая черта подразумеваемого текста недвусмысленно воспроизводится или даже акцентируется Овидием 7. Как кажется, в данном случае Овидий все время выбирает просто немного особые повороты топосов прежде всего риторической традиции о Ниобе, с которой явно был знаком18: очевидно, поэтому комментаторы
15 Такую технику можно найти и в «Прогимназматах» Псевдо-Николая: см. следующее примечание.
16 Ср. Aphthon. Progymn. 10.36.3-6 Rabe (áXV o'ípoi, napan^noíav sx® хф xsKÓvxi x^v xúxnv. TavxáXou npo^XOov, ôç auvSi^xàxo pèv Osoîç, Osfàv 5è psxà x^v auvouaíav é^éninxs, Kai Kaxaaxàaa TavxáXou ßsßai® то yévoç xoîç áxux^paai 'Но увы, судьба моя похожа на судьбу родителя. Я происхожу от Тантала, который, конечно, жил среди богов, но от богов был после общения с ними прогнан, и, происходя от Тантала, я подтверждаю свое происхождение несчастьями') и более развернутое развитие тех же мыслей в Ps.-Nic. Progymn. 6.8 (Walz 1832: 310-312). О сходстве судеб Ниобы и Тантала Антипатр говорит прямо (SiróXsas), но и у Овидия это сходство, очевидно, подразумевается.
17 Можно привести бесчисленное множество примеров: ср., напр., хрестоматийные случаи, описываемые в Otis 1966: 355, Bömer 1976a: 204, Hinds 1987: 6-16 и т.д.
18 Есть и другие случаи параллелей между Овидием и риторическими progymnasmata: в случае с историей Ниобы это, напр., Ou. Met. 6.182183 (хвастовство Ниобы) huc natas adice septem / et totidem iuuenes et mox genero sque nurusque 'Добавь сюда семь дочерей и столько же юношей, а вскоре и столько же зятьев и столько же невесток' и Liban.
Овидия и не идентифицировали эпиграмму Антипатра как непосредственный образец и упоминают ее только как один из текстов использованной Овидием более широкой традиции. Действительно, намек на окаменение Ниобы в упоминании Атланта едва ли достаточен, чтобы считать его аллюзией на последнюю строку текста Антипатра (на первый взгляд, перед нами просто схожий поворот риторической мысли); номинатив Tantalis в начале гекзаметра выглядит просто зависящим от широкой (на этот раз поэтической, а не риторической) традиции, и даже соответствие идеи про связь вины Ниобы и Тантала с языком выглядит просто схожим остроумным развитием рас-
Progymn. 11.9.6 éy® pèv Xa^nàôa ya^rçXiov ф^^ npoaáysiv xoïç ^Oéoiç Kai xaïç napOévoiç 'Я-то думала, что зажгу свадебный факел для юношей и девушек'; Ou. Met. 6.299 (слова Ниобы) unam minimamque relinque 'Оставь одну, самую маленькую!' и Liban. Progymn, 11.8.8 sí ôè ôsï Kai nXsiovaç ànsXOsïv, àXXà KaxáXiné po то KalsïaOai ^птфа 9£iaa^évn aropmoç évoç аф' SKaxépou yévouç 'Если же нужно, чтобы погибло еще большее число, то оставь мне возможность называться матерью, пощадив по одному телу каждого пола'. В работе Shumilin 2015: 144-146 я разбираю случай, где, как кажется, с особенной надежностью можно говорить о зависимости Овидия от риторической традиции, поскольку в более поздних источниках (как латинских, так и греческих - в частности, в их числе опять Либаний) рассматриваемый там топос всегда связывается с Медеей, а у Овидия - с Прокной, что явно может быть только инновацией относительно этой традиции. Разумеется, предполагать использование Овидием риторической традиции также логично с точки зрения тех сведений о серьезной риторической подготовке Овидия, которые дошли до нас: см., напр., Frânkel 1945: 5-8. При этом эпиграмматическую традицию о Ниобе (помимо рассматриваемой эпиграммы) Овидий наряду с риторической тоже безусловно использует: ср., напр., Ou. Met. 6.295-296 (смерть дочерей Ниобы) haec frustra fugiens conlabitur, illa sorori / immoritur; latet haec, illam trepidare uideres 'Та, напрасно пытаясь убежать, падает, эта умирает, упав на сестру; та прячется, эту ты бы увидел дрожащей' и APl 133.5-6 (другая эпиграмма кого-то из Антипатров, о том же) á pèv yàp naiôrov anaípsi néXaç, á ôè Xinônvouç / KSKÀixai, á ôè Papùç nôxpoç éniKpépaxai 'Эта рядом ловит воздух ртом, та согнулась, бездыханная, над той навис тяжелый рок', APl 134.7-10 (Мелеагр, о том же) á pèv yàp paxpoç nspi yoúvaaiv, á ô' évi KÔXnoiç / KSK^ixai, á ô' éni yàç, á ô' énipaaxiôioç- / aXXa ô' àvxronov Gap^sï Pé^oç, á ô' ún' ôiaxoïç / nxróaasi, xàç ô' spnvouv ôpp,' sxi ф^ ópáa 'Эта ведь у материнских колен, та согнулась на лоне матери, та на земле, эта опустила голову на грудь; еще одна в ужасе смотрит на несущуюся на нее стрелу, эта пытается укрыться от стрел, у той еще видит свет живое око' (обратите внимание также на присутствующий в обеих эпиграммах элемент á ô(è) U — — / KSKÀixai и почти полностью эквивалентное по метрической позиции illa sorori / immoritur у Овидия).
19 гг
пространенного в риторическом традиции топоса ; если бы Овидий хотел сделать в этом месте опознаваемую аллюзию, у него было множество способов сделать это более явным образом.
Конечно, Овидий мог использовать тексты обоих Антипат-ров. Но я хотел бы обратить внимание на то, что похожее впечатление производят и те параллели между текстами Овидия и текстами Антипатра Фессалоникийского, которые отметил Эдриан Холлис в приложении к своему комментарию к I книге «Науки поэзии»
(Hollis 1977: 153)". Приведем их для наглядности.
19 т»
В какой-то степени это похоже на то, как устроены некоторые из «автоцитат» Овидия. Ср., напр., Ou. Met. 1.156 (о гигантах) obruta mole sua cum corpora dira iacerent 'когда ужасные тела лежали, заваленные грузом собственной глыбы' и Ou. Fast. 5.41-42 (о гигантомахии) fulmina de caeli iaculatus Iuppiter arce / uertit in auctores pondera uasta suos 'Юпитер, пометав молнии с твердыни неба, обратил громадные глыбы на их собственных авторов' - в обоих случаях перед нами аллюзия на Hor. Carm. 3.4.65, где о гигантах говорится, что uis consili expers mole ruit sua 'бездумная мощь обваливается под грузом собственной глыбы', и сходство между двумя развитиями горацианского образа, вероятно, не настолько велико, чтобы мы увидели между ними связь, если бы они не принадлежали одному автору (технически образ Горация даже по-разному толкуется в двух контекстах - в «Метаморфозах» mole sua обозначает, видимо, «глыбу» самих тел гигантов, в то время как в «Фастах» Юпитер явно обращает на гигантов именно горы, которые те ставят одна на другую) - хотя, строго говоря, сходство между двумя овидиевскими пассажами, не имеющее соответствия у Горация, есть (в обоих случаях Овидий «реализует» метафору Горация). Вероятно, Овидий в данном случае не столько делает аллюзию на свой более ранний текст (какой именно из текстов более ранний, непонятно), сколько повторно использует поворот идеи Горация из своего более раннего произведения, который показался ему удачным.
20 Williams 1978: 127-129 считает, что во всех этих случаях (а также в случае параллели между AP 5.30 и Tib. 2.4.27-34) Антипатр зависим от римских поэтов. В данной работе я не останавливаюсь специально на этой интерпретации, которая кажется мне произвольной и в целом малоправдоподобной (прежде всего потому, что мы вообще не знаем точно, считали ли греческие поэты уместным подражание римским авторам, и тем более - считали ли они так в это время; кроме этого, скажем, сюжет о ненавистном петухе в AP 5.3.3-4 не выводим из Овидия, однако легко выводим из эпиграммы Мелеагра AP 12.137, так что проще и всю эпиграмму Антипатра о рассвете свести просто к эпиграматическим - может быть, просто к мелеагровским - образцам, а уже от нее считать зависимым Овидия; ср. также прим. 18 in fine), но если принять ее, то мой аргумент окажется еще сильнее: если парал-
1. AP 9.297:
LxéXXsu én' E^p'rçxnv, Z^voç xskoç- siç as yàp ^Sn
^fàoi nápOrov aùxopoXoùai nôSsç. axéXXsu, ava^- S^siç Ss фóßф KsxaXaapéva xó^a,
Kaîaap- яахрф^ S' ap^ai an' évxoXérov-'Pró^nv S' ©Ksav® nspixéppova návxoOsv arnoç npfàxoç àvspxopév® aфpáylaal ^Шф.
'Отправляйся на Евфрат, дитя Зевса; уже ведь восточные стопы парфян переходят на твою сторону. Отправляйся, владыка; найдешь ты там ослабленные от страха тетивы, Цезарь. Правь по отцовским указаниям и сам первым запечатай восходящим солнцем Рим, окруженный океаном со всех сторон'21.
Стихотворение обращено к Гаю Юлию Цезарю Випсаниану по поводу его восточного похода 1 г. до н. э. (Gow, Page 1968: 2.58), как и Ou. Ars 1.177-228; очевидно, речь может идти только об Антипатре Фессалоникийском. Ср. 4 строку с Ou. Ars 1.191 auspiciis annisque patris, puer, arma mouebis 'Ты будешь воевать, полагаясь на ауспиции и возраст отца, мальчик' и 5-6 строки с Ou. Ars 1.178 nunc, Oriens ultime, noster eris 'Теперь ты будешь нашим, дальний Восток!' В первом случае у Овидия речь идет о формулировке, которую мы знаем в позднейшее время как официальную для ситуации, когда император сам непосредственно не руководит военными действиями; ср., напр., Tac. Ann. 2.41, где, очевидно, цитируется надпись на арке, возведенной на Римском Форуме в 16 г. н. э. в честь побед Германика в Германии: ob recepta signa cum Varo amissa ductu Germanici, auspiciis Tiberii 'В честь возвращения знамен, потерянных Варом, при руководстве Германика и при ауспициях Тиберия'. Похоже, что и у Овидия она должна происходить из какого-то официального латинского текста (скорее всего речи Августа, о которой пишет Плутарх: Plut. Mor. 207D12-E3), а не быть переводом фразы Антипатра; тогда и у Антипатра это скорее всего такой перевод слов auspiciis patris (возможно, из ис-
лели между эпиграммой про Ниобу и Овидием устроены так же, как параллели между Овидием и более поздними текстами Антипатра Фессалоникийского, то и в этом случае речь должна идти о зависимости эпиграммы от Овидия, а значит, только об Антипатре Фессалоникийском.
21
Мне кажется неудачным принимаемый Холлисом перевод Гоу и Пейджа be yourself the first to certify to the rising sun that Rome is bounded by the ocean on all sides (Gow, Page 1968: 1.41); ср. LSJ s.u. a9payiZ® II.5.
толкования Антипатра у Овидия происходит добавление annis). Во втором случае перед нами, в принципе, тоже топос, касающийся восточных походов и отношений с Парфией: ср. Verg. Aen. 1.287 imperium Oceano, famam qui terminet astris 'державе которого пределом будет океан, а славе - звезды', 8.687-688 uiris... Orientis et ultima secum / Bactra uehit '(Марк Антоний) везет с собой силы востока и дальнюю Бактрию', Hor. Carm. 1.12.55-56 siue subiectos Orientis orae / Seras et Indos 'или покоренных серов и индов восточных краев', Prop. 2.10.17-18 et si qua extremis tellus se subtrahit oris, / sentiat illa tuas postmodo capta manus 'И если какая-то земля прячется на краю мира, она затем почувствует твои руки, захваченная', 3.4.3 parat ultima terra triumphos 'Крайняя земля готовит триумфы', [Tib.] 3.7.147-148 Oceanus ponto qua continet orbem, / nulla tibi aduersis regio sese offeret armis 'Там, где мир ограничивается океаном, никакая область не встанет против тебя с оружием'. Очевидно, Овидий может быть зависим от эпиграммы в отборе элементов, но об аллюзивном выделении специфических черт эпиграммы говорить нельзя. 2. APl 75:
Znvi rai AnóXXrovi rai Apsï Té^ov avárarov
s'íKsXov, sixain pn^époç ейтоюп, návrn toi £к Moipérov ßaaiX^ia, návrn xéXsia
^XOsv- énoi^Onç 5' spyov áoiSonóXrov. Zsùç a^nTpov ßaaiXsiov, Apnç 5ópu, raXXoawnv 5è Фoîßoç sxei' пара aoi 5' áOpóa návrn, Kótu.
'Дитя государей, подобное Зевсу, Аполлону и Аресу, желанное счастье родительницы для матери, все тебе досталось от Мойр царское, все совершенное; ты создан предметом для стихотворцев. У Зевса царский скипетр, у Ареса копье, у Феба красота - у тебя же все вместе, Котис'.
Известные нам цари Котисы по хронологии скорее не очень хорошо подходят к Антипатру Сидонскому, и к тому же Сидон сильно дальше от Фракии, чем Фессалоники, а эпиграмма совсем не содержит дорических форм, так что издатели практически не сомневаются, что имеется в виду Антипатр Фессало-никийский (ср. Setti 1890: 120-121, Gow, Page 1968: 2.19, 2.59), а адресат - Котис III (VIII), фракийский царь с 12 по 19 г. н.э., к которому также обращено послание Овидия Ou. Pont. 2.9 (Овидий также отмечает интерес этого Котиса к поэзии: Ou. Pont. 2.9.49-66). В послании Овидия можно найти и несколько
параллелей к этой эпиграмме: во-первых, Овидий тоже, как Антипатр в 6 строке, употребляет вокатив Coty в конце пентаметра (Ou. Pont. 2.9.2); во-вторых, он также делает акцент на родителях Котиса (Ou. Pont. 2.9.1, 2.9.17, 2.9.38) - вероятно, это просто значит, что Котис еще молод, но ср. особенно формулировки xéKvov áváKxrov (APl 75.1) ~ regia progenies (Ou. Pont. 2.9.1); в-третьих, Овидий тоже сравнивает Котиса с серией божеств (Ou. Pont. 2.9.25-32: Юпитер, Нептун, Церера, Вакх -все в том смысле, что они должны быть милостивы к молящим, как и Котис к Овидию). Во втором и третьем случае перед нами опять, конечно, вариации топосов: царей часто сравнивают с богами22, молодым царям часто говорят о родителях. В первом случае параллель более специфичная, но позиция в конце пентаметра - вообще одно из хороших мест для акцентирования вокатива (ср.. напр., AP 5.158.2, 5.165.2, 5.303.2, 9.517.2 (Антипатр Фессалоникийский), 12.104.2, 12.113.2; Ou. Am. 1.3.12, 1.11.2, Ou. Ars 1.248, Ou. Pont. 2.10.2), так что такое решение могло бы быть принято для (вообще редко появляющегося в поэзии) имени Котиса и независимо. Другое дело, что за счет совпадения экзотического адресата аллюзия здесь опознается уже однозначно; сам Котис не мог, конечно, не узнать в овидиевском тексте вариации на тему адресованной ему ранее эпиграммы (может быть, это работало и применительно к предыдущему случаю). Но сам механизм работы Овидия с текстом Антипатра опять похож на то, что мы видели ранее: он воспроизводит не столько особенные детали текста Антипатра, сколько решения, принятые Антипатром при адаптации к своему тексту широко распространенных топосов и мотивов (или просто ожидаемых деталей, как в случае с именем Котиса). Создается впечатление, что Овидию не столько важна узнаваемость (здесь, конечно, неизбежная), сколько извлечение удачного материала из текстов Антипатра, как если бы он пользовался для inuentio своим старым текстом на ту же тему или, скажем, сочинением-образцом из риторических пособий. 3. AP 5.3:
"ОрОрос; epn, XpúaiXXa, náXai 5' ^фос; аХекхюр K^púaorov фОоуер^у 'Hpiyévsiav aysi.
22
Контекст Овидия, кстати, еще напоминает о другой эпиграмме Антипатра Фессалоникийского, где тот сравнивает с Зевсом своего покровителя Пизона: АР 9.93.4.
ôpviOrov sppoiç фOov£pютaтоç, ôç ps бшкец
oïкo08v siç noXXoùç ^iOérov ôâpouç. y^àa^iç, TiOrové. tí yàp a^v sùvéxiv 'Ню ornroç ôpOpiSi^v ^Xaaaç ек Xsxérov;
'Рассветное время пришло, Хрисилла, и снова утренний петух, возвещая, выводит ненавистную Эригению. Чтоб тебе пропасть, ненавистнейшая из птиц, которая гонит меня из дома вести множество занятий у юношей! Ты стареешь, Тифон: что же ты так рано прогнал из кровати свою супругу Эос?'
Это стихотворение, прямо атрибутированное в рукописях Антипатру Фессалоникийскому, напоминает по своему замыслу овидиевскую элегию Ou. Am. 1.13 (также жалобы по поводу прихода нежеланной - ingrata, 1.13.9 - зари). Опять же, речь об эпиграмматическом топосе (ср., напр., AP 5.172, 5.173, 12.137 -все три эпиграммы Мелеагра), и многие детали его Овидий хотя и тоже использует, но трактует совсем иначе, чем Антипатр (так, петух у Овидия скорее пытается остановить Аврору, Ou. Am. 1.13.3-4). Однако шутке про возраст Тифона у Овидия есть точное соответствие, для которого неизвестны другие параллели (Ou. Am. 1.13.37-38):
illum dum refugis, longo quia grandior aeuo, surgis ad inuisas a sene mane rotas.
'Убегая от него (Тифона), поскольку он староват благодаря своей долгой жизни, ты (Аврора) встаешь от старика к ненавистным колесам пораньше'.
Это, наверное, наиболее специфичная деталь, выбираемая Овидием в творчестве Антипатра; однако даже в этом случае стоит отметить, что аллюзия (вероятно, здесь вполне можно говорить об аллюзии) основана не на воспроизведении каких-то специфических формальных (вербальных) элементов текста, а просто на использовании остроумной идеи о том, как можно повернуть топос.
На мой взгляд, такой способ использования эпиграмм Антипатра Фессалоникийского Овидием можно объяснить тем, что Антипатр является современником Овидия и Овидий не рассчитывает на то, что значимая часть его читателей с текстами Антипатра уже знакома, в отличие от авторитетных более старых образцов (в этом смысле, опять же, осмысленной
кажется аналогия с «автоцитатами» самого Овидия) . Если эти соображения верны, то можно предположить на их основании,
23
Можно было бы привлечь в качестве контраргумента устроенные иначе параллели между текстами Антипатра Фессалоникийского и других августовских поэтов. С одной стороны, можно допустить, что другие поэты действительно подходили к этому вопросу иначе; с другой стороны, как кажется, со всеми такими параллелями связаны хронологические проблемы. Во-первых, это параллель между между AP 5.3G (атрибутируется Антипатру Фессалоникийскому в рукописях) и Tib. 2.4.27-34 (Williams 1978: 128, два текста о продажности любви, где вербально близкими выглядят, в частности, пассажи AP 5.3G.3-4 ^v psv yàp то xápaypa фер^;, ф^о; outs Оирюро; / év noaiv outs kú®v év яроОйроц SsSsrni 'Ведь если ты принесешь монету, то ты мил: и стражник тогда не на ногах, и пес у дверей не привязан' и Tib. 2.4.3334 sed pretium si grande feras, custodia uicta est / nec prohibent claues, et canis ipse tacet 'Но если ты принесешь большую плату, то стража оказывается побеждена, и ключи не запирают замок, и даже собака молчит'). Gow, Page 1968: 2.25 указывают, что из общих хронологических соображений скорее следует ожидать, чтобы более поздним был текст Антипатра; в этом случае можно представить не только зависимость Антипатра от римского поэта, но и их зависимость от общего источника (интертекстуально связанные греческие эпиграмматические тексты иногда строят фразу одинаково: ср. прим. 18 in fine). Уильямс, говоря, что Антипатр явно зависим здесь от Тибулла, вероятно, также имеет в виду, что охранник и сторожевой пес у двери возлюбленной - детали, скорее знакомые нам из традиции римской любовной элегии (ср., напр., Prop. 2.23.13-14, 3.16.17, 4.5.47-48, 4.5.73-74, Ou. Am. 1.9.27-28, 2.12.3-4, 2.19.39-4G). Однако для сторожевого пса у дверей девушки есть параллели в более поздней греческой эпиграмме (AP 5.242.8), у Плавта (Plaut. Asin. 184-185) и у Аристофана (Aristoph. Thesm. 416-417), так что логичней предположить, что этот мотив перешел в греческую эпиграмму из новой комедии, а в римскую элегию уже либо оттуда, либо оттуда (Karakasis 2G11: 114); стражник (точнее, стражница) девушки также появляется по крайней мере у Плавта (Plaut. Curc. 76-77); о греческих корнях самой модели «влюбленный перед запертыми дверьми» см. Melikova-Tolstaya 1929. Во-вторых, еще один случай параллели между Антипатром и римским поэтом - это указываемая Б. А. Каячевым параллель между эпиграммой AP 9.58 (о семи чудесах света, AvTinmpou), которую он атрибутирует Антипатру Фессалоникийскому, и Prop. 3.2.17-26 (Kayachev 2G1G). Однако, как сообщает автор статьи per litteras, он не имел в виду никаких соображений, которые делали бы атрибуцию Антипатру Фессалоникийскому более вероятной, а просто последовал за решением Гоу и Пейджа. Гоу и Пейдж, в свою очередь, никак это решение не аргументируют (Gow, Page 1968: 2.92); другие ученые часто атрибутируют эту эпиграмму Антипатру Сидонскому, в основном на основании доризмов (Setti 189G: 92-93, Weinreich 1928: 6, Argentieri 2GG3: 124-125). Neger 2G14: 333 в качестве возможного аргумента в пользу авторства Антипатра Фессалоникийского указывает на зависи-
что обсуждаемая эпиграмма о Ниобе (APl 131) также принадлежит именно Антипатру Фессалоникийскому.
Литература
Argentieri, L. 2003: Gli epigrammi degli Antipatri. Bari.
Armstrong, D. 1993: The Addressees of the Ars poetica: Herculaneum, the Pisones and the Epicurean Protreptic. Materiali e discussioni per I'analisi dei testi classici 31, 185-230.
Benndorf, O. 1862: De Anthologiae Graecae epigrammatis quae ad artes spectant. Bonn.
Bomer, F. 1976a: P. Ovidius Naso. Metamorphosen: Kommentar. Buch IV-V. Heidelberg.
Bomer, F. 1976b: P. Ovidius Naso. Metamorphosen: Kommentar. Buch VI-VII. Heidelberg.
Brunck, R. F. P. 1772-1776: Analecta veterum poetarum Graecorum. Strasbourg.
Frankel, H. 1945: Ovid: A Poet between Two Worlds. Berkeley;Los Angeles.
Gow, A. S. F., Page D. L. 1965: The Greek Anthology: Hellenistic Epigrams. Cambridge.
Gow, A. S. F., Page, D. L. 1968: The Greek Anthology: The Garland of Philip and Some Contemporary Epigrams. Cambridge.
Hinds, S. 1987: The Metamorphosis of Persephone: Ovid and the Self-Conscious Muse. Cambridge.
Hollis, A. 1977: Ovid. Ars amatoria Book I. Oxford.
Jacobs, F. 1799: Animadversiones in epigrammata Anthologiae Graecae secundum ordinem Analectorum Brunckii. Vol. 2.1. Leipzig.
Kaibel, G. 1878: Epigrammata Graeca ex lapidibus conlecta. Berlin.
Karakasis, E. 2011: Song Exchange in Roman Pastoral. Berlin-New York.
Kayachev, B. A. 2010: 'Pyramidum altius' (Prop. 3, 2, 17-26 et Antip., AP 9, 58). Materialy XVII Mezhdunarodnoy nauchnoy konferentsii studentov, aspirantov i molodykh uchenykh "Lomonosov". Sektsiya "Filologiya" [Materials of the XVII Lomonosov International scholarly conference of students and young scholars. "Philology" Series], 390-392.
Каячев, Б. А. 2010: 'Pyramidum altius' (Prop. 3, 2, 17-26 et Antip., AP 9, 58). Материалы XVII Международной научной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов». Секция «Филология», 390-392.
мость от этой эпиграммы Mart. Spect. 1 (а Марциал из Антипатров активнее использует Фессалоникийского), но, разумеется, это не может быть решающим доводом. Кроме того, если указанная Каячевым параллель релевантна, тут возникает та же хронологическая проблема, что и с Тибуллом, так как III книга Проперция была опубликована еще раньше, чем II книга Тибулла. Вероятно, проще решить эту проблему, предположив, что эпиграмма принадлежит Антипатру Сидонскому.
Lesky, A. 1936: Niobe. In: Paulys Realencyclopädie der classischen
Altertumswissenschaft 17, 644-706. Stuttgart. Melikova-Tolstaya, S. V. 1929: [Serenade in the Greco-Roman Literature]. Izvestiya AN SSSR. 7 seriya. Otdelenie gumanitarnykh nauk [Proceedings of the Academy of Sciences of the USSR. Series 7. Section of the Humanities] 7, 549-573.
Меликова-Толстая, С. В. 1929: Серенада в античной литературе. Изв. АН СССР. 7 сер.. Отд. гум. наук 7, 549-573. Neger, M. 2014: 'Graece numquid' ait 'poeta nescis?': Martial and the Greek Epigrammatic Tradition. In: Augoustakis A. (ed.) Flavian Poetry and Its Greek Past, 327-344. Leiden-Boston. Otis, B. 1966: Ovid as an Epic Poet. Cambridge. Peek, W. 1955: Griechische Vers-Inschriften. Vol. 1. Berlin. Rosati, G. 2009: Ovidio. Metamorfosi. Vol. III (Libri V-VI). Milan. Setti, G. 1890: Studi sulla Antologia greca: Gli epigrammi degli Antipatri.
Torino-Florence-Rome. Shumilin, M. V. 2015: Hosidius Geta's Cento Medea: Vergilian Tragedy or
Tragedy against Vergil? Vergilius 61, 131-156. Waltz ,P. 1906: De Antipatro Sidonio. Bordeaux. Walz, C. 1832: Rhetores Graeci... I. Stuttgart; Tübingen; London; Paris. Weinreich, O. 1928: Studien zu Martial: Literarhistorische und religionsgeschichtliche Untersuchungen. Stuttgart. Williams, G. 1978: Change and Decline: Roman Literature in the Early Empire. Berkeley-Los Angeles-London.
M. V. Shumilin. Ovid and Antipater of Thessalonica
The epigram APl 131 is attributed by the manuscript to a certain Antipater, but this might mean either Antipater of Sidon of Antipater of Thessalonica; there is no consensus on the question of its attribution among modern scholars. In the present paper I show that this epigram was probably used by Ovid in the Metamorphoses, and I suggest that the particular character of the parallels as compared to other parallels between Ovid's texts and epigrams by Antipater of Thessalonica point toward the attribution of the epigram in question to the latter poet. I also suggest that the fact that Ovid rather chooses in Antipater of Thessalonica's epigrams those features that are non-specific and not unambiguously identifiable can be explained by an assumption that Ovid did not expect his readers necessarily to know the works of a contemporary poet.
Key words: Ovid, Antipater of Thessalonica, Antipater of Sidon, epigram, rhetorical tradition, allusion.
