CC BY
41
ОТРАЖЕНИЕ УНИВЕРСАЛЬНЫХ СВОЙСТВ ВРЕМЕНИ В ЯЗЫКЕ
Л.Н. МИХЕЕВА
Кафедра русского языка Ивановский химико-технологический университет 14, Пр-т Ф. Энгельса, 153460 Иваново, Россия
В статье дается описание основных, метрических и топологических свойств времени как универсальной онтологической категории, анализируется выражение этих свойств в русском языке как в системном, так и в функциональном аспектах.
Что мы измеряем, когда пытаемся измерить время: время или его длительность? Этим вопросом задавался еще Аристотель, впервые определивший время как «счет движения в связи предыдущего и последующего» [1, с. 94, 96]. Время есть совокупность или однолинейная последовательность взаимно равнозначных моментов бытия, чистое количество длительности, неопределенной, количественно разделенной на равные доли лет или дней, часов, минут, секунд, -пишет сегодня Н.Н. Трубников [7, с. 155].
Если мир, согласно теории относительности, многообразие событий, то основное свойство времени - линейная упорядоченность. Это означает, что моменты времени расположены друг относительно друга в определенном порядке, подобном порядку точек на прямой линии. «Течение времени» рассматривается как последовательная смена событий с точки зрения их существования, поэтому длительность в качестве одного из определений времени выступает как продолжительность и сохранение существования. [А. Бергсон рассматривал длительность и как непрерывность внутренней жизни человека [2, с. 40-41], так как не только события внешнего мира, но и наши субъективные переживания происходят во времени, наши чувства, эмоции, а также процессы мышления имеют протяженность во времени. Непрерывность времени, его бесконечная делимость получили свое отражение в понятии континуума, прерывность, бесконечная раз-деленность в понятии точки: единство прерывности и непрерывности времени предстает в форме противоречия его дискретности и континуальности.
Спецификой временного порядка является то, что он представляет собой направленный порядок («позже-раньше» в последовательности событий). Теория развития исследует, фиксирует и описывает такое свойство временных последовательностей, как однонаправленность. Идея необратимости времени непосредственно происходит от идеи становления, которая отражает постоянный процесс обновления мира, возникновения и последующего уничтожения
его конкретных проявлений, а в качестве критерия необратимости времени выступают причинно-следственные связи. Именно причинность включает в себя однонаправленную временную ориентированность от причины к следствию, от предшествующего к последующему.
Временной ритм рассматривается учеными как выражение относительной повторяемости в движении материи. Необратимость процесса развития не исключает определенной повторяемости, цикличности. Само слово «время» произошло от древнерусского «веремя» - «вращение, коловращение». Большинство этимологов (А. Мейе, М. Фасмер, А. Преображенский) в качестве первичного этимона рассматривают «колею, рытвину, дорогу, жолоб, след от вращающегося колеса» (индоевропейский уагйпап - «колея - след колеса», «дорога» при корне уай - «вертеться», «кружиться»).
В итоге складывается обобщенное представление о времени как длительности (можно делить время, измерять); понятии временной последовательности (временного порядка событий) и одновременности; направленности движения времени от прошлого к будущему, связанного с его линейным восприятием; необратимости времени, отсюда деление на прошлое, настоящее, будущее относительно точки отсчета (раньше/позже, тогда, сейчас, потом). Все эти свойства присущи времени постоянно, независимо от эпох, наций и культур, областей науки, материи и материала, с которыми время связано, а значит, все сказанное имеет непосредственное отношение и к языку как в системном, так и функциональном аспектах.
Познание временных свойств мира человеческим мышлением сразу нашло закрепление в языке. Результаты освоения человеком временной структуры действительности неизбежно отражаются в сложной системе временных значений (в любом языке), являющейся отражением общей модели временных отношений. Распределение временных значений по средствам выражения различается даже в родственных языках, но состав значений в целом совпадает, что обусловлено инвариантными особенностями данной категории. Именно поэтому обращение к свойствам объективного времени необходимо при изучении функционирования временных форм в конкретном языке.
Представление о времени заложено в лексико-грамматической системе и русского языка, пронизывает словарный состав, выражено в структуре и семантике лексем. В языке проявляются все универсальные черты времени: однонаправленность от прошлого к будущему (прошедшее, настоящее и будущее время); временной порядок и причинно-следственные связи («вчера», «сегодня», «завтра»; «молодой», «зрелый», «старый»), асимметричность («до» и «после»), причем временной порядок находит отражение как в лексике, так и в грамматическом времени (вид, время); одновременность - само слово содержит топологический смысл; течение времени (до и после) с точкой отсчета («тогда», «сейчас», «потом»); ритм (быстро/медленно); скорость («долго», «скоро» и другие наречия протекания действия, последовательности) и т. д.
Отдельно мог бы рассматриваться вопрос о темпоральных характеристиках речи, в частности, о темпе речи: длительность фразы с паузами, длительность слога, соотношение времени фонации ко времени паузации и т. д., а также
о динамичности речевого процесса - его однонаправленности, необратимости, движении во времени и т. д.
Описанные топологические свойства времени находят отражение как в самом языке, так и в некоторых особенностях языковой коммуникации. В.И. Герасимов, например, видит одномерность в функциональной избыточности употребления временных обозначений, относящихся к двум или более «календарным» системам временного исчисления; непрерывность - в наличии средств, позволяющих обозначать время действия или события с необходимой точностью; связность - в особых свойствах настоящего актуального времени как «точки» обращения будущего в прошедшее; упорядоченность - в употреблении форм «относительного» времени, обозначающих время одного события относительно другого; однонаправленность получает яркое выражение в асимметрии становления и функционирования форм прошедшего и будущего времени [3].
Последнее доказывается не только тем, что будущее оформляется позже прошедшего, но и фактами синхронного состояния языка: например, для измерения расстояния во времени до события в будущем может быть избрана точка отсчета в прошлом, но не наоборот. Или неупотребительность будущего времени с такими формами, как «случайно», «нечаянно», «ненароком» и т. п. Сюда же относятся факты представления в различных языках будущего времени с помощью слов, выражающих желание, намерение, что не типично для форм прошедшего времени. Например, невозможно различить причину и следствие на языке, не использующем временные критерии (причинно-следственные связи через грамматическое время). Грамматический аспект изучения времени в целом дает богатый материал для лингвофилософских выводов при осмыслении данной категории.
Время связано с движением, сменой событий, действием, которые находят выражение прежде всего в глаголе. Еще М. Гюйо отмечал, что все первобытные языки выражают в глаголах идею действия, хотя они не «вполне отличают различные моменты времени» [4, с. 21]. Протекание действия во времени, как и некоторые другие свойства временного характера, отражается в глаголе не только лексически (время «пришло», «течет», «остановилось» и т. д.), но и грамматически. Более того, если в примитивных языках грамматическая категория времени была выражена довольно слабо, то в языках развитых она занимает значительное место и играет весьма существенную роль в их грамматическом строе, хотя форма выражения временных отношений при этом варьируется.
В то же время известно, что в древнееврейском языке нет системы глагольных времен; в индонезийском вообще нет грамматической категории времени, а временной аспект реализуется лексически (словами, словосочетаниями, которые являются обстоятельствами времени) или речевой ситуацией; у народа хопи (по Уорфу) глаголы не имеют времени. Многие языки обходятся двумя временными формами (позже-раньше), в других длительность, интенсивность и направленность выражаются иными, неглагольными средствами, а, например, в старославянском языке различались специальными временными формами прошедшее одноактное, завершенное (аорист), прошедшее длительное, незаконченное (имперфект), давно прошедшее и прошедшее результативное.
Во времени отражается содержание любого процесса, а понятие процесса -семантическая основа глагола как части речи. Глагольные единицы выражают понятие длительности существования, продолжительности происходящего;
промежутка в последовательном течении времени, в границах которого что-либо происходит; короткого отрезка, момента времени; понятие фазы, позволяющей противопоставлять действия, протекающие постоянно, вечно, и действия, имеющие начало и конец.
Есть глаголы, обозначающие активность действия во временном измерении, содержащие в своих лексических значениях временной параметр скорости: это позволяет использовать их в речи для сообщения информации о том, разворачивается действие (целиком или в какой-либо его фазе) быстро или медленно. Другие глаголы обозначают действие в его временном измерении с точки зрения его протяженности как подчеркнуто длительное или чрезмерно краткое; параметры времени, содержащиеся в значении глагола, сочетаются с прагматически ценными качественными характеристиками обозначаемого действия: быстрота и краткость ассоциируется с успешностью, стремительностью или торопливостью, небрежностью; длительность и медленность - с постепенностью, тщательностью или монотонностью, бесцельностью и др.
В семантике глагола раскрываются параметры времени, понятийные категории темпоральности и аспектуальности. Например, Е. Траугот выделял три подсистемы лингвистического времени: время, последовательность и вид. При этом последовательность отличается от времени тем, что время связано с дейк-сисом говорящего, тогда как последовательность связана с привязкой событий во времени относительно друг друга, но не обязательно относительно говорящего. Остается, по мнению А.В. Кравченко, неясным, что (или кто) определяет порядок последовательности, так как в самом действии никаких указаний на то, что оно предшествует или следует за другим действием, нет [6].
Г.А. Золотова тоже пишет о соотнесенности глагольного действия с точкой отсчета (такая соотнесенность и является единственным содержанием грамматического понимания темпоральной семантики), которая присуща темпоральной семантике глагольной формы не в любом ее употреблении, характер же употребления определяется композиционно-коммуникативной функцией данного глагольного действия [5, с. 256-258]. Хотя семантика глагольных форм, как бы детально ни была она описана в грамматике, мало что объясняет в темпоральной организованности семантики связного текста (текстовая темпоральная семантика формируется на основе темпоральной семантики высказываний, образующих текст), т. е. текст, как и высказывание, обладает специфической темпоральной парадигматикой.
Многие ученые считают, что в разные периоды системе глагольных форм индоевропейских языков «навязывалась» одна и та же понятийная триада. Л.С. Шишкина, используя «метод внутренней реконструкции целого при восстановлении процессов формирования и взаимодействия универсальных языковых категорий» (в том числе времени), приходит к такому выводу: внутренняя реконструкция категории времени в языке показывает, что традиционная интерпретация глагольных форм как выразителей отношений «прошедшее-настоящее-будущее» даже при учете двух диатез (актив и медиа), во-первых, не отражает исходного состояния дел в праиндоевропейский период развития языка, во-вторых, искажает картину отношений, складывающихся в общеславянском языке, и, в-третьих, не имеет ничего общего с конкретной морфологией современного русского глагола [8, с. 84].
Выявляя процесс формирования собственно глагольной лексемы на основе взаимодействия различных языковых категорий: категории определенности, категории количества действия, категории состояния и категории субъектнообъектных отношений, ученый обнаруживает, что языковая модель времени на протяжении длительного периода имела количественно-пространственный характер и остается до сих пор таковой во многих индоевропейских языках. В славянских языках эта модель постепенно перестраивалась в принципиально иную, и этот процесс перестройки прямо связан с появлением форм совершенного вида, значением которых явилась концентрация действия в одной точке. Оппозиция «совершенный вид - несовершенный вид» охватила практически всю глагольную лексику. На смену количественно-пространственной модели глагольного действия пришла качественная модель, в которой каждое действие предстает в виде своеобразного энергийного пульсара (делать - сделать): вид оказывается новой формой времени в языке, значение которой заключается в отражении качественного воздействия на процесс.
В функциональной грамматике категория вида определяется как ФСП ас-пектуальности, которая входит в более широкую сферу, связанную с идеей времени. Выделение категории глагольного вида обусловлено наличием в разных языках системы грамматических форм глагола, значение которых не исчерпывается отражением обычной темпоральной трихотомии «прошлое/настоящее/ будущее», а связано, как принято считать, с дополнительной характеристикой обозначаемого глаголом действия (процесса, состояния и т. п.) или способом протекания действия. А.В. Кравченко [6] пишет, что способ или характер протекания и распределения действия во времени рядом исследователей рассматривается как семантический категориальный признак, получивший название аспектуальность, при этом аспектуальность трактуется как характеристика, присущая не только предикату, но и высказыванию в целом.
В целом ученый демонстрирует нетрадиционный подход к проблеме глагольного времени, при котором грамматическое значение вида связывается с тем, как когнитивно различные концепты действий (событий) категоризуются в языковой форме. В зависимости от того, совпадает бытийно акт когнитивной категоризации события с актом его языковой категоризации или же предшествует ему, события далее подразделяются соответственно на бытийно наличист-вующие и бытийно отсутствующие (present и past). Такой подход интересен для наблюдения над всей системой языка.
Связь с идеей времени у глагола реализуется, с одной стороны, при выполнении им предикативной функции, с другой - непосредственно в семантической структуре глагола (время «идет», «пришло», «пройдет» и т. д.), причем обе формы реализации обладают универсальным характером (поэтому многие семантические классификации глагольной лексики в одном языке, отражающие различные типы распределения действия во времени, релевантны и для других языков). На основании того, что категоризация действий в славянских языках отражена не только в семантических классах глагольной лексики и функциональных характеристиках глагола, но и особых категориях, выражающих внутреннее время и динамику действия, - глагольном виде и категориях акциональ-ной деривации, можно утверждать, что в семантической структуре славянского глагола время зафиксировано как категориальный элемент.
В славянских языках в самой глагольной лексеме как словарной единице, рассматриваемой вне ее конкретного употребления, заключена существенная информация о протекании обозначаемого действия во времени, выражаемая не только лексически (глагольным корнем), но и словообразовательно (префиксами и суффиксами), а также грамматически (видовой принадлежностью глагола). Реализация идеи времени в семантической структуре исходного (базового) глагола предопределяет его вхождение в выражающие распределение действия во времени (т. е. аспектуальные) словообразовательные и грамматические глагольные категории. В этом существенное отличие славянского глагола, например, от английского, у которого выражение фазисно-временных, результативных, кратных характеристик действия осуществляется преимущественно в высказывании при реализации предикативной функции глагола. Наиболее значимыми при аспектуальной категоризации действий в славянских языках являются концепты статичности/динамичности, гомогенности/гетерогенности, ограниченности/неограниченности действия временным пределом, лежащие в основе взаимодействия вида, способа действия и аспектуальных разрядов глаголов. Статальные глаголы, например, в своей семантике уже содержат значение длительности (состояния в отличие от классов действий и процессов непосредственно лежат на временной оси, они длятся, «стоят», а не протекают и не могут изменяться во времени), понятие длительности несовместимо с понятием конечного результата или достижения цели.
На примере главным образом глагола, его семантики и функционирования мы попытались представить многообразие форм и способов выражения универсальных, метрических и топологических, свойств времени в русском языке, не ставя задачей описать все безграничные возможности языковой реализации временных свойств и отношений.
ЛИТЕРАТУРА
1 .Аристотель. Соч.: В 4 т. Т. 3. - М., 1981. - 613 с.
2. Бергсон А. Длительность и одновременность. - Пг., 1923. - 160 с.
3. Герасимов В.И. Некоторые аспекты отражения категории времени в языке // Категории и законы марксистско-ленинской диалектики и языка. - М., 1984, с. 114-128.
4. Гюйо М. Происхождение идеи времени. - СПб., 1899. - 372 с.
5. Золотова Г. А. Аспекты изучения глагольного времени // Известия АН СССР. СЛЯ. -
1975. - № 3, с. 248-258.
6. Кравченко А.В. Когнитивные структуры пространства и времени // Известия АН СССР. СЛЯ. - 1996. - Т. 55. - № 3, с. 3-24.
7. Трубников Н.Н. Понятие времени с точки зрения цели // Время и бытие человека. -М., 1991, с. 149-163.
8. Шишкина Л.С. Европа и Россия сквозь призму языка (специальная концепция истории) // Лингвистические исследования в конце XX в. - М., 2000, с. 81-94.
REFLECTION OF PROPERTIES OF TIME IN LANGUAGE
L.N. MIKHEEVA
Russian language Department The Ivanovo chemical technological university 14, F. Engels str., 153460 Ivanovo, Russia
The article is devoted to the description of main metric and topological aspects of the Tense category, which is one of the universal categories of ontology. All the expressions of this phenomenon in Russian language are analyzed in the article both in systematic and functional aspects.
