CC BY
72
УДК 82.091
Ю.В. Люсова
канд. филол. наук, доцент, кафедра гуманитарных и социально-экономических дисциплин, ГБОУ ВПО «Нижегородский государственный инженерно-экономический институт»
ОТНОШЕНИЕ К ПОЭТИЧЕСКОМУ ПЕРЕВОДУ Н. ГНЕДИЧА (НА ПРИМЕРЕ МЕЛОДИИ ДЖ.Г. БАЙРОНА «MY SOUL IS DARK»)
Аннотация. В данной статье, на примере сопоставительного анализа перевода одной из мелодий цикла «Еврейские мелодии» Н. Гнедича и оригинального текста Дж.Г. Байрона, показано отношение русского поэта к переводу как адаптации инокультурного источника к русскому контексту. Так, Гнедич осмысленно изменяет трагическую тональность оригинального текста на сентиментально-элегическое выражение тоски.
Ключевые слова: лорд Дж.Г. Байрон, Н. Гнедич, русско-английские связи, художественный перевод, поэзия, элегия, рецепция, интеркультурные связи.
Y.V. Lyusova, Nizhegorodsky State Institute of Engineering and Economics
GNEDICH'S VIEWS ON LITERARY INTERPRETATION (GIVEN ON THE EXAMPLE OF HIS TRANSLATION
OF BYRON' MELODY "MY SOUL IS DARK")
Abstract. The present article explores the views of N. Gnedich, the Russian poet and translator, who considers any translation to be an adaptation of original texts to Russian reality. The ideas are revealed on the example of Gnedich's Russian translation of Lord Byron's Melody «My soul is dark». There, Gnedich changes tragic tones of the original piece to sentimental grief in the translated text.
Keywords: lord G.G. Byron, N. Gnedich, Russian-English literary relations, literary interpretation, poetry, reception, intercultural communication.
Одним из наиболее переводимых в первой трети XIX века иноязычных поэтов становится Д.Г. Байрон, а произведением, к которому обращались почти все поэты-переводчики, -«Еврейские мелодии».
Первые переводы стихотворений цикла появились в 1822 году благодаря Н. Гнедичу, который познакомил русских читателей с мелодией Д.Г. Байрона "My soul is Dark" (при этом он в духе времени не ссылается на источник перевода). После Гнедича стихотворение переводили А. Киров, П. Волков, П. Козлов, М. Лермонтов, И. Бунин.
Сюжетная основа стихотворения восходит к известному библейскому рассказу о царе Сауле и молодом Давиде (I кн. Царств, гл. 16). Байрон заметно видоизменил тему, усилив мотивы, раскрывающие духовный мир лирического субъекта, всю глубину его внутренних метаний, страданий. Общей атмосфере стихотворения присуща сдержанная, сосредоточенная энергия, разрастающаяся до трагизма. Композиционно это проявляется в переплетении двух тем: темы мрачного состояния души и темы надежды на преодоление этой угнетенности. Первая находит свое воплощение в образе слезы, жгущей мозг; в просьбе, чтоб песня была дикой и унылой; в опасении, что сердце разобьется и погибнет. Сюда вплетается вторая тема - мысль о возможном избавлении от душевной тяжести, надежда, что слеза перестанет жечь, а сердце, поддавшись песне, спасётся - придёт черед звукам радости.
В стихотворении мы можем выделить два лексико-семантических поля: Психологическое состояние героя с доминантой Душа (Soul) и Музыка (Music) с доминантой Звуки (Sounds) (арфы). С одной стороны, эти поля противоположны по семантике: поле Музыка соотносится с позитивным началом, поле Психологическое состояние - с негативным. С другой стороны, они сливаются в сознании героя, и Музыка вторит его эмоциональному состоянию и приводит к катарсису.
В лексико-семантическое поле Психологическое состояние героя входят следующие слова и словосочетания: душа мрачна (soul is Dark), слеза (tear), жечь мозг (my brain), рыдать (weep), тяжелое сердце разорвется (heavy heart burst), (сердце) вынянчено печалью (sorrow
nursed), (сердце) болело (ached), обречено (doom'd) разорваться (сердце) (break), надежда (hope), знаки радости (notes of joy).
К лексико-семантическому полю Музыка относятся следующие слова и словосочетания: настрой арфу (string the harp), звуки (могу терпеть) (hear cap brook), слух (ухо, тающее бормота-нье арфы) (hearing ear, melting murmurs), звук очарует (sound charm), дикие и глубокие звуки (эпитеты отражают внутреннее состояние героя), менестрель (minstrel), пение (song), струна (string). Сочетание sound charm по семантике близко к слову «колдовство», следовательно, мы можем предположить, что «тающее бормотание» арфы - это своего рода музыкальное заклинание, околдовывающее героя, настраивающее его на определенный лад.
Так, музыка, с одной стороны, усугубляет минорное настроение лирического субъекта; происходит нагнетание психологического напряжения: душа темна - промелькнет слеза - должен рыдать (своего рода crescendo). С другой стороны, звуки арфы рождают надежду на облегчение. Здесь опять проявляется специфика байроновской стилистики: стремление объединить противоположные начала, показать столкновение оппозитных смыслов. Надо отметить, что Байрон не дает ответа, что будет после максимального эмоционального напряжения: разрядка, выплеск негативных эмоций через рыдания или дальнейшее нагнетание чувств, мыслей, вызванных музыкой.
Психологическое состояние героя Музыка
- душа (soul) - музыка
- soul is Dark - звук арфы (harp)
(душа мрачна) - звуки (wild and deep)
- tear (слеза) (дикие, глубокие)
- weep (рыдать ) - слушать (to hear)
- my brain (жечь мозг) - shall charm (звук очарует)
- brain (мозг) - melting murmurs (тающий
- heavy heart (тяжелое сердце) шепот арфы)
- will burst (разорвется) - can brook to hear (могу
- heavy by sorrow nursed (сердце терпеть, слушать звуки)
вынянчено печалью) - strain (мелодия)
- ached (страдало) - minstrel (менестрель - так
- слезы (tear) называли царя Давида)
- надежда (dear) имплицитно оппозиция:
- знаки радости (notes of joy) звук - отсутствие звука
- song (пение) - silence (молчание, тишина, безмолвие)
Как отмечает А.В. Федоров: «В облике русского Байрона 1810-1820 гг. больше всего выделялись скорбь, безнадежность, разочарованность как основные переживания лирического «я»; переводы из Байрона и подражания ему нередко принимали форму элегий сентиментально-романтического склада, а иногда перекликались и с элегиями традиционно классического типа...» [2, с. 254]. Стихотворение Н. Гнедича является, на наш взгляд, примером подобного рода перевода. Весь строй переводной мелодии, размер, интонация прочно связаны с отжившими уже к началу XIX века традициями классицизма, стилистически близкого русскому поэту-переводчику, с одной стороны, и «вольными» переводами В.А. Жуковского, с другой. Н. Гнедич выступал в это время как защитник «приятного» перевода, то есть переделок и перелицовок «на русские нравы». Однако тринадцать лет спустя, в предисловии к переводу «Илиады», он будет утверждать противоположное. При этом изменения в его взглядах коснутся основной и для того времени достаточно новой переводческой проблемы - передачи национального своеобразия.
Противоречия во взглядах Гнедича на принципы перевода, возможно, объясняются тем, что в условиях разгоревшейся полемики между шишковистами и карамзинистами он занимал промежуточную позицию. Так, в 1816 г. при разборе перевода романтической баллады Бюргера «Ленора», выполненного П.А. Катениным (у Катенина меняется название на «Ольга»), он осуждал переводчика за «простонародность» и «грубость» перевода, утверждая, что народную балладу «можно сделать для русских читателей приятною не иначе, как в одном только подражании» [1, с. 6]. Характерно, что статья Гнедича встретила сочувственный отклик писателей-карамзинистов, в частности К.Н. Батюшкова. Позднее же в своем переводе «Илиады» Гнедич решал проблему гомеровского «просторечия», широко пользуясь «простонародными выражениями», «наречиями областными», что противоречило стилистическим и языковым установкам карамзинской школы, и стремился к предельной точности перевода.
Перевод в понимании Н. Гнедича - это проявление уважения к своему, русскому, за счет другого, в данном случае, английского. Это творческая переработка инонационального. В мелодии отразилась личность русского поэта, об объективности же передачи Байрона речь не идет. Задумчивость сменила порыв, сладкопевность - мужественную горечь, уныние - царственный гнев. Всё стало незначительнее: душе всего лишь грустно, она жаждет песни, хочет очароваться волшебством сердец; довольно она страдала, довольно терпела - она устала. Душевный накал, crescendo, трагический взлет байроновского героя (сердце разорвется, я должен рыдать) оригинального текста уступают место тоске - нехарактерному для стилистики Байрона мотиву. И даже сохранение финальной альтернативы: смерть или подчинение музыке - не приближает перевод к оригиналу. Перед нами элегия с характерными для нее чертами: свободная стихотворная форма, выражение печали, эмоциональный результат философского раздумья над сложными проблемами жизни.
Лексический строй стихотворения Н. Гнедича идет в разрез с суровой простотой Байрона. Это либо архаические поэтизмы, любимые классицистами («любезен глас арфы» или «сокрушится арфой златой»), или сочетания, характерные для русского сентиментализма («волшебство сердец», «гармонии сладкой всемощною силой», «вдохновенная арфа», «песни печали», «земной мой несносный удел»).
Душа
- густно
- душе унылой
- сердце
- искра надежды
- слеза прольется (ср.: рыдать)
- сердца сжигать не будет
- для радости сердце не бьется
- тоска
- гнетомое сердце разорвется
- страдал
- терпел
- устал
- кончит земной несносный удел
- с жизнию примириться
Что касается ритмико-интонационных особенностей перевода, то в нем равномерная
стремительность, отрывистость подлинника, создаваемая преимущественно односложными словами, сменяется замедленной, меланхоличной речью, трехсложным размером, опять-таки в духе элегии.
Таким образом, Н. Гнедич осмысленно, а не из-за плохого знания языка, пересоздает,
Звуки арфы
- спой песню певец
- глас арфы (ср.: тающий шепот)
- слух очаруй
- гармония сладкая
- вдохновенная арфа
- арфа златая
адаптирует мелодию Байрона к русскому контексту, превращая ее в сентиментальное излияние уставшей и тоскующей души.
Список литературы:
1. Гнедич Н.А. О вольном переводе бюргеровой баллады «Ленора» // Сын отечества. 1816. № 27.
2. Федоров А.В. Лермонтов и литература его времени. М., 1967.
