CC BY
160
ОСОБОЕ МНЕНИЕ
В. Л. Курабцев
Доктор философских наук, профессор кафедры философии Московского государственного областного университета. E- mail: kurabtsev@mail.ru Vasiliy L. Kurabtsev Doctor of Philosophy, Professor of the Department of the Philosophy of Moscow State Regional University
УДК 1(091)
Отказ от бытия для самого себя (Любовь и ее антипод)
В статье анализируются черты онтологических аспектов любви и ее антипода. Обращение к благу ценностей любви стало логическим продолжением духовных и философских исканий Святых Отцов и русской философии. Гуманистический характер любви связан с христианской моралью и проявляется в признании ценностей, стоящих выше материальных и эгоистических интересов современного человека.
В статье анализируются исключительность и деградация души и цивилизации, в которых первенствует анти-любовь. Статья содержит описание природы непонимания и неведения духовной любви. В статье рассматривается противостояние духа человеческого разума и духа любви. Рассматриваются любовь Бога, духовная любовь человека, душевная любовь, телесная любовь и анти-любовь.
В статье анализируются онтологические аспекты любви Бога-Отца, Бога-Сына и Бога — Святого Духа. Приводится исследование смыслов высказываний: «Возлюби ближнего твоего»; «Любовь есть истинная жертва»; душевно-духовная любовь; патриотическая и национальная любовь; семейная и социокультурная любовь; телесная любовь; анти-любовь как недобрая феноменальность своевольного, бесстыдного и бесчеловечного.
В статье подчеркнута необходимость радикального (в духе любви) переосмысления ценностных установок современного человека.
Ключевые слова: Бог-Любовь, смысл и ценность любви, любовь плотского человека, любовь
Как цитировать статью: Курабцев В. Л. Отказ от бытия для самого себя (Любовь и ее антипод) // Ценности и смыслы. 2018. № 1. С.128-141.
душевного человека, любовь духовного человека, дух разума и Дух Божий, анти-любовь, духовные искания Святых Отцов и России.
«Одинока дорога со всеми своими толпами: ибо она не любима»
Рабиндранат Тагор
1. Бог-Любовь
Это великое слово «любовь», почитаемое и духовными людьми, и плотскими; и моральными, и аморальными; и умными, и неумными, действительно несет в себе непонятный восторг и возможную опасность, счастье и трагедию, Тайну и Энергию, окончательное Спасение и окончательную Утрату.
Библейский царь Соломон говорил о любви так: «Ибо крепка, как смерть, любовь; люта, как преисподняя, ревность» (Кн. песни песней Соломона,8, 6).
А св. Дионисий Ареопагит находил «Любовь» среди Имен Божиих: «Энергии раскрывают бесчисленные имена Божии: Премудрость, Жизнь, Сила, Правосудие, Любовь, Бытие, Бог...» [12, с. 147]. И эта Любовь сотворила все с Премудростью: Господь «произвел ее /премудрость — В.К./ и видел и измерил ее и излил ее на все дела Свои и на всякую плоть по дару Своему» (Иис. сын Сир., 1, 1-10).
Св. Антоний Великий описал невероятную силу духовной любви: «Я молился о вас, да сподобитесь и вы получить того великого огненного Духа, которого получил я». Он открывает «высшие тайны; отгонит от вас страх людей и зверей,— и будет у вас небесная радость день и ночь; и будете в этом теле как те, кои уже находятся в царствии (небесном)» [3, с. 35]. «Сия сладость любви Божественной далеко слаще сота медов-ного» [3, с. 35]. Об этой сладости, превосходящей все земные удовольствия и наслаждения, свидетельствовали многие святые — св. Силуан Афонский, св. царь Давид-Псалмопевец и другие.
Здесь открывается скорее Любовь Бога-Отца.
Акцент на Любви Бога — Иисуса Христа обнаруживает все ту же великую реальность. Согласно И. А. Ильину, «реки воды живой» (Ин. 7. 38) текут только у любящих людей: ибо любовь отверзает сердце человека — и для Христова откровения, и для жизни и страдания других людей» [7, с. 73].
Христос — есть «жизнь безначальная, никем и ничем не ограниченная,
ни обусловленная, совечная Отцу, от Отца неразлучная, неотделимая» [21, с. 54]. Христос говорит о Себе и о Пресвятой Троице: «Я есмь пастырь добрый; пастырь добрый полагает жизнь свою за овец; а наемник не пастырь» [1, с. 422]. От Него исходят «Его Любовь и Его Свет» [21, с. 54]. Нужно «уразуметь превосходящую разумение любовь Христову, дабы нам исполниться всею полнотою Божиею» [21, с. 107].
Сверхразумная любовь Христа к людям, даже самым грешным, явлена во всех Его поступках, исцелениях и воскрешениях, во всей Его жизни, смерти и Воскресении. Эта Любовь — Любовь «до конца», хотя Он, будучи послан к избранному народу, был этим же народом и его вождями, скорее, отвергнут и часто спасался от тех иудеев, которые желали Его убить. В конце концов Его распяли на кресте. Но все равно Любовь — «до конца».
Акцент на Боге — Святом Духе, от Отца исходящем, открывает тайну благодати как любви Божьей и как Божественной Энергии, чудесных Даров, любовно даруемых Пресвятой Троицей. Это и языки пламени на святых апостолах, заговоривших на неведомых языках и преобразившихся духовно. И «великий огненный Дух» св. Антония Великого и св. Серафима Саровского. И внезапные успехи в учебе у юного св. Сергия Радонежского, и многое другое. Согласно таинственному ведению св. Серафима Саровского, «любовь есть подательница пророчества, причина чудотворений, бездна просвещения, источник огня Божественного» [22, с. 103]. «Огнь Божественный» — не есть ли это видимая (в виде благодатного огня) Сила Господа Бога? Явный знак Божьего Бытия в нашем мире — для верующих и неверующих, для всего человечества? Но человек все равно недостаточно верует.
Между тем вера в Бога Христа сильно преображает верующего в направлении любви: «Вера в Божество Христа, ради которой нисходит на человека любовь Духа Святого » [21, с. 39].
Евангелие ясно и недвусмысленно связывает реальность любви и реальность Бога: «Кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть любовь» (1 Ин. 4: 7-8).
Духовная любовь человека
Человек, согласно архимандриту Софронию (Сахарову), потенциально создан Богом как Персона, то есть как «личность-ипостась» или личность-дух (греч. л^еицапкоО. И «Персоне, образу Бога-
Любви свойственны отношения любви. .. .любовь есть самое внутреннее содержание Персоны» [21, с. 187]. Философски это объясняется так: сущностью человека, сотворенного Богом, является любовь. Св. Василий Великий учил: «Что свойственно любви к ближнему? Искать не своих выгод, но душевной и телесной пользы любимого». И, очевидно, что эта сущность в грешном мире серьезно деформируется.
Этим фактом сущностной любви обусловлено и стремление к «всеобщему единству» — во внутреннем человеке, в семье, в народе, в обществе, в человечестве [21, с. 187]. И одно из главных призваний каждого человека и тем более христианина — «созидание самого себя в любви» [10, с. 318].
Архимандрит Софроний (Сахаров) в произведении «Видеть Бога как Он есть» на редкость основательно объяснил, что такое любовь человека-Персоны, или «духовная любовь», или евангельское «возлюби ближнего твоего, как самого себя». Сразу же признаем, что «евангельское понятие любви идет несравненно дальше нашего психического или плотского понимания» [21, с. 55].
Во-первых, Иисус Христос, Бог-Любовь, показал эту любовь: «до конца возлюбил» людей, до своей смерти на кресте. «Любовь Божия — жертвенная. Сею жертвою удержано человечество от исчезновения (ср. Быт. 2, 17)» [21, с. 221]. То есть Он добровольно, как жертва, умер на кресте, чтобы грешное человечество не исчезло навсегда. И при этом кто, как не Господь, ясно видел эту тяжкую греховность и немощность Им спасаемых. В том числе и тех, кто безумно кричал: «Распни Его!» «Не ведают, что творят»,— сказал только кротко.
Во-вторых, поскольку «заповедь призывает нас «любить», то, следовательно, «любовь не есть нечто, уже данное нам: ее нужно стяжать подвигом нашего личного самоопределения» [21, с. 167]. Призыв Бога обращен прямо к сердцу человека, к «духовному центру Персоны». Это, вероятно, то же самое, о чем говорил св. Серафим Саровский: «стяжать благодать Духа Святаго». Стяжать благодатную любовь к Богу, к людям, к миру.
В-третьих, только вера и любовь к Богу Христу, а не к какому-либо другому богу, приводит к зарождению в сердце любви от Бога. «Любовь к Господу — славная премудрость» (Иис. сын Сир., 1, 12-14). И надежда на Бога тоже — славная премудрость.
При этом ум оказывается поставленным перед внутренним событием любви. «Пламя сей любви привлекает всецело ум в сердце, и как бы расплавленный — он сливается с сердцем воедино и созерцает Бытие во
Свете Божественной Любви» [21, с. 168]. Господь «произвел ее /премудрость — В.К./..., и особенно наделил ею любящих Его» (Иис. сын Сир., 1, 1-10). Вера и любовь к Богу действуют исцеляюще для биологического, социального, культурного и духовного существа человека: «Человек становится „целым": исцеленным» [21, с. 168].
В-четвертых, как говорит архимандрит Софроний, «нет духовной борьбы более трудной, более болезненной, чем борьба за торжество Любви Христовой». «Не потому ли многие отпадают от христианства? ... Уклоняются от крестного пути сей любви на иные дороги? Но нет иного пути, как нет иного Бога (ср. Ио. 14, 6)» [21, с. 143]. Действительно, любить, как требует христианство,— очень трудно почти для всех. Это требует перерождения естественного, то есть грешного, эгоистического человека. А человеку трудно отказаться даже от элементарных негодных привычек.
В-пятых, для части христиан, согласно св. Макарию Великому, остается необходимость «принуждать себя к любви, если кто не имеет любви; принуждать себя к кротости, если не имеет кротости» [3, с. 204]. Он же говорил: «Когда унижают или бесчестят, не приходить в негодование». И Ветхий Завет настаивает на том же: «Терпеливый до времени удержится и после вознаграждается веселием» (Иис. сын Сир., 1, 21-24). Принуждать себя, терпеть (страдать) — эти слова изначально неприятны многим людям. А их реализация — едва ли не непосильна.
Однако, безусловно, побеждает (спасается!) именно «стяжавший добродетель любви» [5, с. 252]. Ему в таком случае будет присуща не столько естественная любовь, сколько любовь духовная. А она требует любить «друг друга даром; а если брат оскорбит тебя, ты не помни этого» [1, с. 476]. Метафизика духовной любви «безумна» для ветхого человека. Она непрактична, нерациональна, кажется «искусственной», наказуемой и даже опасной. Но это такое «безумие», которое заповедано Самим Богом Христом!
Смысл этого «безумия» — в самопожертвовании каждого человека. «Любовь есть истинная жертва». Пожертвовать своим, своими интересами, комфортом, удовольствиями ради Бога Христа и ради кого-то другого. Как сказано в Ветхом Завете, «сиротам будь как отец / и матери их — вместо мужа; / и будешь как сын Вышнего, / и Он возлюбит тебя более, / нежели мать твоя» (Иис. сын Сир., 4, 10-11). То есть это самопожертвование — с великой наградой!
Душевная любовь
О ней на редкость великолепно сказала Марина Цветаева: «Любить — видеть человека таким, каким его задумал Бог и не осуществили родители. Не любить — видеть человека таким, каким его осуществили родители. Разлюбить — видеть вместо его: стол, стул» [24, с. 284-285]. То есть любить (душевно-духовно любить) — значит увидеть Божественную красоту и силу данного человека. В основном, вне его социокультурных «искажений». Ведь культура, по преимуществу,— это «культ некоей абстракции, в которой нет» Бога [14, с. 310].
О такой же любви к России поведал и Иван Ильин: «Мы верим в Россию потому, что созерцаем ее в Боге и видим ее такою, какой она была на самом деле» [8, с. 110]. То есть любить Россию — значит увидеть ее Божественную красоту и силу, ее Миссию и Дух (храмов, монастырей; великой природы; ее талантов; оружия и т.д.)! И не придавать большого значения ее неудачам и убогим проявлениям.
Еще один вариант подобной любви — любовь к своему народу, нации: «Национализм есть воля к тому, чтобы мой народ творчески и свободно цвел в Божьем саду» [8, с. 384]. «Ибо всякое национальное своеобразие по-своему являет Дух Божий и по-своему славит Господа» [9, с. 460]. Это опять-таки видение «метафизического своеобразия народа» (И. А. Ильин), красоты, силы и способностей своего народа. Это любовная воля к процветанию народа и страны.
Такая душевная любовь — уже метафизическая любовь, то есть высшая форма душевной любви с элементом духовной любви. И она может быть присуща не вполне духовному душевному человеку, антропос психикос (греч. ^бршло^и^коО. Она тоже в заметной мере абстрагируется от биосоциокультурной конкретики человека. Поэтому можно душевно полюбить несчастную страну, некрасивое живое существо, инвалида, асоциального человека, человека невысокой культуры и так далее.
Об этой форме душевной любви (скорее, половой) Блэз Паскаль сказал так: причина любви — «„неведомо что", эта малость, которую и определить-то невозможно, сотрясает землю, движет монархами, армиями, всем миром.
Нос Клеопатры: будь он чуть покороче — облик земли стал бы иным» [17, с. 228].
Другая форма душевной любви, и тоже с элементом духовной любви,— дружба. Третья форма этой любви с элементом духовной любви — патриотизм.
С этой же душевно-духовной любовью связана тайна семейной любви, о которой замечательно сказал св. Иоанн Кронштадтский: «Если будете жить во взаимной любви, вы низведете на себя и потомство свое Божию благодать и Бог вселится в вас и увенчает все начинания и дела ваши благословенным успехом, ибо где любовь, там Бог, а где Бог, там все доброе. С любовью водворятся в доме вашем мир и спокойствие». Такая любовь не допускает «обижать словом или делом» [10, с. 198].
Особая форма душевной любви — социокультурная любовь, то есть любовь к гениям, политикам, спортсменам, певцам, киноактерам и другим известным людям. Как заметил арх. Софроний (Сахаров), «наше социальное общество» строится по принципу: «прославляются гении, создатели (первопричина) того или иного особенного стиля»; в цене — оригинал, яркая индивидуальность [21, с. 193].
Есть множество других форм душевной любви — любовь к родственникам, к близким людям, к товарищам, к самому себе, к живым существам, к природе и ее отдельным элементам, к профессии, к искусству, к путешествиям и так далее. И некоторые виды этой душевной любви имеют свой аспект духовности.
Телесная любовь
Согласно св. Иринею Лионскому (II век), человек обладает плотью, душой и духом. Плотский человек — греч. avGpwnoqaw^atiKÓq. И его плоть, кровь, жизнь не имеют «в себе Духа Божия» [13, с. 32]. Поэтому многие формы душевной любви, связанные с плотью и земной жизнью,— вне Духа Божия. А плотская или телесная любовь тем более вне Духа. Она именно «плоть», «кровь», «жизнь» и тесно связана с инстинктивной природой человека, в том числе с половым инстинктом. Она, прежде всего,— энергия полового инстинкта (лат. libido — похоть, желание, влечение), «непреодолимое» влечение самца и самки, желание обладать кем-то, причем во многом независимо от социокультурных и духовных качеств этого кого-то.
Ее реальность затронул архимандрит Иоанн (Крестьянкин) (хотя его высказывание шире): мы живем «по велению необузданной натуры, по заветам злой силы» [11, с. 212].
К этой же реальности явно и заметно относятся те люди, которые живут совсем «натурально». Ф. М. Достоевский сделал о них такую заметку: есть «скотский, ...низшего типа человек», живущий «без всяких идей»,
по-скотски [6, с. 50]. Еще раньше Платон с прискорбием спрашивал, видя потенциальные и актуальные низины человека, видя звероподобие человека: «Чудовище ли я, замысловатее и яростней Тифона...?» (Федр 229 е — 230 а).
При этом Православие не третирует человеческое тело: «Бог есть Бог и тела, и оно пред Богом живо, а не обратилось в небытие» [2, с. 350]. Но среди трех главных «врагов» человека (особенно монашествующего) названы не только «мир и диавол», но и «плоть» [17, с. 13]. Они вызывают страстные желания, соблазняют и искушают, провоцируют повороты ко злу и греху. По замечанию св. Марка Подвижника, «прилив крови — отлив духа», и ближе грех [4, с. 478].
Пожалуй, Платон первым из философов отметил, что «.какой-то страшный, дикий и беззаконный вид желаний таится внутри каждого человека» [18, с. 361](Государство IX 572 Ь), причем даже самого умеренного. В «Государстве» философ называет внутреннего человека многосоставным зверем или «страшной, огромной и многообразной тварью» (Государство IX 590 а). Его пугало неожиданное зло от этой «твари», например опасные вожделения во сне, «под влиянием сытости и хмеля» (Государство IX 571 с). Человек, как пишет Платон, вдруг оказывается способным к кровосмешению и любым совокуплениям, зоофилии, кровопролитию и так далее. Благороднейшее в нем подавляется, а бесстыдное и безрассудное расцветает. Такая телесная «любовь» уже выходит за рамки реальности любви. Но она — тоже некоторый нехороший сегмент жизнедеятельности человека.
Одна из главных причин подобного обвала человеческой личности заключается в том, что человек желает не того, чего «желает и Бог» [15, с. 188], а потакает своему «врожденному злу» (Платон) — чрезмерному эгоизму. «В каждом отдельном случае виновником всех проступков человека выступает как раз его чрезмерное себялюбие» [19, с. 183] (Законы V 731 йе — 732 а).
Не связано ли чрезмерное себялюбие с окончательной Утратой любви и человеческой сущности? И не связано ли окончательное Спасение человека с любовью, которая преодолевает свою телесную реальность, а также свой душевный уровень и начинает молиться и любить Творца всяческих и «ближнего своего»?
Не связана ли сущность любви (кроме телесной) с «нисходящими энергиями» Непознаваемой Сущности? [13, с. 338].
Нет ли ответа у выдающегося богослова В. Лосского на вопрос о сущ-
ности любви? Он полагал, что «совершенство личности заключается в отдаче. .. .в отказе от бытия для самой себя. Это — истощание Личности Сына, божественный Kévwmq» [12, с. 189]. То есть человек тогда любит, когда отказывается от бытия для самого себя. И бессознательно переносит само-любие на другого-любие. Включает не рациональное умо-зрение, а духовное сердце-зрение.
Анти-любовь
Анти-любовь — это недобрая феноменальность своевольного, бесстыдного и бесчеловечного, в том числе связанного с телесной «любовью». Когда человек не ограничивает свои запретные желания, когда уступает нездоровым идеям и фантазиям, когда потакает энергии полового инстинкта (libido). Мы их называем аморалистами, преступниками, педофилами, извращенцами, насильниками, распутниками и т.д. Все это мало совместимо или чаще несовместимо с любовью, человечностью и Богом. Но совместимо с безнравственностью, аномией, безразличием, телесной влюбленностью, злобностью и животностью человека. Совместимо с проявлениями темных духов и сатаны, которые, по откровениям Святых Отцов, любят подобные вещи. Как пишет бл. Феофилакт, бесы «плотолюбивы и привыкши услаждаться веществом, они как бы терпят большой голод, когда не живут в телах. Посему и говорят, что бесовский род изгоняется постом» [2, с. 275]. С. Нилус добавляет: действия духа бесовского — «мятежны, стропотны и исполнены похоти плотской, похоти очес и гордости житейской» [16, с. 204].
Причин темного превращения человека множество. И вот некоторые из них.
Мы не способны любить, внимать Любви Христа, следовать за Ним, пока не освободимся от «уз страстей безлюбовного эгоизма» [21, с. 204]. Мы отпадаем от любви, когда обоготворяем свое «я». Как это явлено у сверхчеловека Ницше, у Кириллова и подпольного человека Достоевского. Кириллов, согласно иер. Серафиму (Роузу), «это в высшем смысле религия поклонения самому себе» [20, с. 199]. А Сэмюэль Беккет обнадеживает себялюбцев приходом Годо, антихриста — «он сможет насытить ум и вернуть смысл и радость самопоклонению» [20, с. 201].
Мы вне любви, когда жаждем сохранять себя в покое, себя не ограничивать, не уступать ничего другим. Это православие называет «грехами бессердечия и немилосердия» [11, с. 179].
Мы не способны на любовь, когда осуждаем и презираем других. «Если ты скор на осуждение и презрение к другим, то Бог больно накажет тебя за это» [15, с. 73]. Нельзя уничижать малых, «нищих духом», говорит бл. Феофилакт, ибо «ангелы малых и смиренных о Христе» особенно «близки к Богу» [2, с. 167].
Мы соединяемся с анти-любовью, когда наполняемся гордостью и тщеславием. И забываем, что дьявол ниспал (и нам того желает!) «гордостию и любовию к суетной славе» [3, с. 32]. Одно из проявлений нашей гордости — это обиды по самому несущественному поводу. Причем в такой степени, что, «по словам святителя Феофана, от прикосновения пальцем кричим: „Кожу дерут!" Оттого мы такие обидчивые» [11, с. 144].
Мы не способны жить в мире Христовом, пока не перестанем «убивать ближних», то есть пока не перестанем «в гневе и раздражении осыпать их укорами, бранными словами, обидными и жестокими» [11, с. 92].
Мы можем впасть едва ли не в анти-любовь, если будем жить как интеллигенты начала ХХ века, которые не усвоили «себе веры Христовой и не прониклись ее учением по своей суетности, гордости и вольнодумству; увлеклись западными ложными учениями и всяким либеральным чтением и потеряли уважение ко всякому священному авторитету» [10, с. 374].
Таким людям «нет преград на суше и на море», потому что их ценности и цели не считаются с Богом и адом. И революция им кажется прекрасной и высокогуманной. Один из подобных интеллигентов, согласно св. Иоанну Кронштадтскому,— это Л. Н. Толстой, «пособник дьявола», который «под непротивлением злу разумеет потворство всякому злу — по существу, непротивление греху, или поблажку греху и страстям человеческим, и пролагает торную дорогу всякому беззаконию» [10, с. 405].
Мы впадаем в анти-любовь, если не противимся социальным преступникам, а также агрессорам, напавшим на нашу страну. Мы тогда не любим Россию и ближнего своего, которые могут от них пострадать или погибнуть. Поэтому вспомним св. Иоанна Златоуста, который написал «о любви, повергающей злодеев в темницы» [9, с. 26].
Мы также вне духовной любви, когда «не сознаем различия между «субъективно-важным» и «объективно-значительным»» /т. е. верой в Бога и служением Богу — В.К./ [7, с. 13]. Экзистенциальные переживания, личные предпочтения и выборы многим кажутся самым важным. Их субъективная истина не хочет считаться с Божьим Планом. И любовь их, если она случается, оказывается только телесной или душевной.
Поэтому И. А. Ильин учит преодолению «в себе наивно-аутистической, противо-духовной интенции» [7, с. 14]. Преодолению значительной замкнутости на своем личном и семейном.
Мы отлучаемся от любви, когда поддаемся искушениям (от диавола, от людей и от грехов). Когда не преодолеваем смертных грехов (алкоголизм, наркомания, воровство и др.), когда поступаем неразумно в опасных ситуациях, когда теряем осторожность и доверяемся сомнительным личностям. В годы Раскола законодатель самоубийств Василий Волосатый учил самосожжению и «посту до смерти»: «очиститеся огнем и постом от всего греха» [23, с. 72]. А поп Александрище вещал о немилостивости Христа «в нынешнее де время» и невозможности покаяния. Раскол «был апокалиптический надрыв и прельщение, тяжелая духовная болезнь, одержимость» [23, с. 73].
И все виды этой анти-любви в ее размахе резюмировал Ф. М. Достоевский устами старца Зосимы: «О, есть и во аде пребывшие гордыми и свирепыми, .ибо сами прокляли себя, прокляв Бога и жизнь свою» [20, с. 205].
То есть анти-любовь — это самопроклятие, угодное дьяволу, это проклятие по отношению к Богу Христу и проклятие всей своей жизни, дарованной Богом. И такие личности в истории человечества, а также герои литературы, нам известны: это маркиз де Сад, Николай Ставрогин и т.д.
Самопроклятие — это нелюбовь к самому себе, связанная с невежеством, отчаянием, слабостью духа и воли. Такой человек обманут главным обманщиком (диаволом) и ввергается во все тяжкие, вплоть до суицида. Между тем здравый смысл и сама Библия указывают совсем на другой выбор: «Люби душу твою и утешай сердце твое и удаляй от себя печаль, ибо печаль многих убила, а пользы в ней нет» (Иис. сын Сир., 30, 24-25).
Проклятие по отношению к Богу Христу — это издевательское неверие, «научный» и совсем ненаучный атеизм, сознательное нарушение многих или всех заповедей Христа. Проклятие всей своей жизни, дарованной Богом,— это снова ненависть к самому себе, к своей жизни, переходящая в ненависть к жизни вообще, к другим людям, миру и Богу.
Итог анти-любви ужасен: «А какая душа омрачена собственною своею злобою, та пойдет во тьму» [4, с. 356].
Обратная — светлая — позиция человека оказывается приятием самого себя; обращением к православной антропологии; преодолением (в силу терпения, кротости, любви, смирения, трудолюбия) грехов,
тягот и бед. То есть побеждает любовь к самому себе, к людям и миру. Обратная позиция — это также преодоление своего неверия в Бога; поиски Бога; стремление исправиться нравственно и духовно. То есть это победа трансцендентной любви, очищение и просветление души, духа и тела. Наконец, обратная позиция — это и духовное просвещение человека; осознание истинного смысла жизни; истины существования существующего. Это любовь к Богу, к ближнему своему, к самому себе, ко всему существующему.
Если в человеке побеждает любовь, то побеждает Дух Святой, побеждает Сын Божий Иисус Христос, побеждает Бог-Отец, побеждает Пресвятая Богородица, побеждает Ангел-Хранитель и сонм Ангелов Божиих и других Небесных Сил. Потому что «любовь — дар не от мира сего, ибо это имя Самого Бога» [12, с. 234]. Если человек не приобрел любви к ближнему своему, то он, следовательно, не приобрел еще и истинной любви к Богу. В. Лосский справедливо писал: «Любовь к ближнему — признак приобретения истинной любви к Богу» [12, с. 236].
«Любовь долго терпит, милосердствует, ...не ищет своего, не раздражается, ...все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает, хотя... и языки умолкнут, и знание упразднится» (1 Кор. 13: 4-8). И я, «если ...знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви,— то я ничто» (1 Кор. 13: 2).
Литература
1. Благовестник, или Толкование Блаженного Феофилакта, архиепископа Болгарского, на Святое Евангелие в 2-х частях. Часть 1. Евангелие от Луки. Часть 2. Евангелиеот Иоанна. М.: Скит, 1991. 563 с.
2. Благовестник, или Толкование Блаженного Феофилакта, архиепископа Болгарского, на Святое Евангелие в 2-х частях. Часть 1. Евангелие от Матфея. Часть 2. Евангелие от Марка. М.: Скит, 1993. 384 с.
3. Добротолюбие. В 12-ти т. Т. 1. М.: Русский Духовный Центр, 1993. 336 с.
4. Добротолюбие. В 12-ти т. Т. 2. М.: Русский Духовный Центр, 1993. 304 с.
5. Добротолюбие. В 12-ти т. Т. 3. М.: Русский Духовный Центр, 1993. 368 с.
6. Достоевский Ф. М. Дневник писателя за 1876 год. Ноябрь-декабрь // ПСС в 30-ти т. Т. 24. Л.: Наука, 1982. 518 с.
7. Ильин И. А. Аксиомы религиозного опыта // Собр. соч.. Том II. М.: Русская книга, 2003. 608 с.
8. Ильин И. А. Собр. соч. в 10-ти томах. Т. 2, кн. 1. М.: Русская книга, 1993. 496
с.
9. Ильин И. А. Собрание сочинений: Кто мы? О революции. О религиозном кризисе наших дней. М.: Русская книга, 2001. 576 с.
10. Кронштадтский Иоанн, святой праведный отец. Я предвижу восстановление мощной России. М.: Институт русской цивилизации, 2012. 640 с.
11. Крестьянкин Иоанн, архимандрит. Опыт построения исповеди. М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2006. 255 с.
12. Лосский В. Очерк мистического богословия Восточной Церкви // Мистическое богословие. Киев: Путь к Истине, 1991. С. 95-259.
13. Мейендорф Иоанн, прот. Введение в святоотеческое богословие. Вильнюс-Москва (ВИМО): Весть, 1992. 359 с.
14. Мистическое богословие. Киев: Путь к Истине, 1991. 391 с.
15. Невидимая брань. Блаженной памяти старца Никодима Святогорца. Л.: Тритон, 1991. 304 с.
16. Нилус С. Великое в малом. Новосибирск: Благовест, 1992. 391 с.
17. Паскаль Б. Мысли // Философия любви. Антология любви. Ч. 2. //сост. А. А. Ивин. М.: Издательство полит. литературы, 1990. 605 с.
18. Платон. Собр. соч. в 4-х т. Т. 3. М.: Мысль, 1994. 654 с.
19. Платон. Собр. соч. в 4-х т. Т. 4. М.: Мысль, 1994. 830 с.
20. Роуз Серафим, иеромонах. Человек против Бога. М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2006. 256 с.
21. Сахаров Софроний, архимандрит. Видеть Бога как Он есть. Essex: Stavropegic monastery ofst. John the Baptist, 1985. 254 c.
22. Федченков Вениамин, митрополит. Всемирный светильник преподобный Серафим Саровский. М.: Свято-Троицкий Серафимо-Дивеевский монастырь, Ковчег, 2006. 416 с.
23. Флоровский Георгий, прот. Пути русского богословия. Paris: YMCA-PRESS, 1983. 600 с.
24. Цветаева М. И. Соч. В 2-х т. Т. 2. Проза. Письма. М.: Художественная литература, 1988. 639 с.
References
• Blagovestnik, ili Tolkovanie Blazhennogo Feofilakta, arkhiepiskopa Bolgarskogo, na Svyatoe Evangelie v 2-h chastaykh. Chast' 1. Evangelie ot Luki. Chast' 2. Evangelie ot Ioanna. M.: Skit, 1991. 563 s. [In Rus].
• Blagovestnik, ili Tolkovanie Blazhennogo Feofilakta, arkhiepiskopa Bolgarskogo, na Svyatoe Evangelie v 2-h chastaykh. Chast' 1. Evangelie ot Mafeya. Chast' 2. Evangelie ot Marka. M.: Skit, 1993. 384 s. [In Rus].
• Dobrotolubie. V 12-ti t. T. 1. M.: Russkiy Dukhovniy Centr, 1993. 336 s. [In Rus].
• Dobrotolubie. V 12-ti t. T. 2. M.: Russkiy Duchovniy Centr, 1993. 304 s. [In Rus].
• Dobrotolubie. V 12-ti t. T. 3. M.: Russkiy Duchovniy Centr, 1993. 368 s. [In Rus].
• Dostoevskiy F. M. PSS v 30-ti t. Tom 24. Dnevnik pisatelya za 1876 god. Noaybr-dekabr. L.: Nauka, 1982. 518 s. [In Rus].
• Ilyin I. A. Aksiomy religioznogo opyta // Sobr. soch. Tom II. M.: Russkaya kniga, 2003. 608 s. [In Rus].
• Ilyin I. A. Sobr. soch. v 10 t. Tom 2, kniga 1. M.: Russkaya kniga, 1993. 496 s. [In Rus].
• Ilyin I. A. Sobranie sochineniy: Kto my? O revolucii. O religioznom krizise nashikh dnej. M.: Russkaya kniga, 2001. 576 s. [In Rus].
• Krestyankin Ioann, arkhimandrit. Opyt postroeniya ispovedi. M.: Izdanie Sretenskogo monastyrya, 2006. 255 s. [In Rus].
• Kronschtadtskiy Ioann, svaytoj pravedniy otec. Ya predvizhu vosstanovleniye moshch-noj Rossii. M.: Institut russkoj civilizacii, 2012. 640 s. [In Rus].
• Losskiy V. Ocherk misticheskogo bogosloviya Vostochnoi Cerkvi // Misticheskoye bo-goslovie. Kiev: Put k Istin», 1991. S. 95-259 [In Rus].
• Meiendorf Ioann, prot. Vvedenie v svyatootecheskoye bogoslovie. Vilnus-Moskwa (VIMO): Vest, 1992. 359 s.
• Misticheskoye bogoslovie. Kiev: Put k Istine, 1991. 391 s. [In Rus].
• Nevidimaya bran'. Blazhennoj pamyati starca Nikodima Svyatogorca. L.: Triton, 1991. 304 s. [In Rus].
• Nilus S. Velikoye v malom. Novosibirsk: Blagovest, 1992. 391 s. [In Rus].
• Paskal B. Mysli // Filosofiya lyubvi. Antologiya lyubvi. Ch. 2 / sost. A. A. Ivin. M.: Isdatel'stvo polit. literatury, 1990. 605 s. [In Rus].
• Platon. Sobr. soch. v 4-h t. T. 3. M.: Mysl, 1994. 654 s. [In Rus].
• Platon. Sobr. soch. v 4-h t. T. 4. M.: Mysl, 1994. 830 s. [In Rus].
• Rouz Serafim, ieromonakh.Chelovek protiv Boga. M.: Izd-vo Sretenskogo monastyrya, 2006. 256 s. [In Rus].
• Sakharov Sofronij, arkhimandrit. Videt' Boga kak On est'. Essex: Stavropegic monastery of st. John the Baptist, 1985. 254 s. [In Rus].
• Tsvetaeva M. I. Soch. v 2-h t. T. 2. Proza. Pis'ma. M.: Khudozhestvennaya literatura, 1988. 639 s. [In Rus].
• Fedchenkov Veniamin, mitropolit. Vsemirny svetil'nik prepodobny Serafim Sarovskiy. M.: Svyato-Troickiy Serafimo-Diveyevskiy monastyr, Kovcheg, 2006. 416 s. [In Rus].
• Florovskiy Georgiy, prot. Puti russkogo bogosloviya. Paris: YMCA-PRESS, 1983. 600 c. [In Rus].
