CC BY
161
Вестник ПСТГУ
II: История. История Русской Православной Церкви.
2012. Вып. 5 (48). С. 39-61
Особое совещание для выработки проекта о православном приходе 1907 г.1
А. Л. Беглов
Статья посвящена одному из малоизученных эпизодов подготовки реформы православного прихода в Российской империи накануне революции 1917 г. В центре внимания автора — работа Особого совещания для выработки проекта о православном приходе, созданного при Святейшем Синоде в 1907 г. и продолжавшего работы по приходскому вопросу Предсоборного присутствия. Рассматриваются обстоятельства создания Совещания, его состав, механизм функционирования и основные особенности выработанного им проекта Положения о православном приходе, приходских попечительствах и братствах.
Вопрос о том, как вдохнуть жизнь в низовую структуру Российской Церкви — православный приход, активно дискутировался русским как церковным, так и светским обществом на рубеже XIX—XX вв. Обсуждение приходской проблемы в этот период прошло ряд этапов: от осмысления последствий приходской реформы 1860-х гг.2 к всестороннему обсуждению состояния прихода и путей его преобразования в отзывах епархиальных архиереев 1905 г.3 и далее — к первой попытке создания нового приходского устава православного прихода, предпринятой Предсоборным присутствием4. Следующим важным этапом в развитии приходского вопроса в начале ХХ в. стала работа Особого совещания при Синоде, созданного в 1907 г. специально для выработки проекта о православном приходе.
1 Исследование выполнено при финансовой поддержке Программы фундаментальных исследований Президиума РАН «Традиции и инновации в истории и культуре».
2 См.: Самарин Д. Ф. Приход. М., 1867; Папков А. А. Упадок православного прихода (XVIII-
XIX вв.). М., 1899; Он же. Церковно-общественные вопросы в эпоху Царя-Освободителя (1855—1870). СПб., 1902; Освальт Ю. Духовенство и реформа приходской жизни. 1861—1865 // Вопросы истории. 1993. № 11—12; Прокофьев А. В. Приходская реформа 1864 года и ее влияние на самосознание приходского духовенства: Дис. ... канд. ист. наук. М., 2010.
3 См.: Отзывы епархиальных архиереев по вопросу о церковной реформе: В 3 т. СПб., 1906; Immekus E. P. Die russisch-orthodoxe Landpfarrei zu Beginn des XX. Jhs. nach den Gutachten der Diбzesеnbischбfe. Wflrzburg, 1978.
4 См.: Журналы и протоколы высочайше учрежденного Предсоборного Присутствия. Т. 1—2. СПб., 1906. Т. 3—4. СПб., 1907; Суетов Ф. О Высочайше утвержденном при Св. Синоде особом Присутствии для разработки вопросов, подлежащих рассмотрению Всероссийского Собора. Юрьев, 1911. С. 64-70.
Несмотря на то что в современной историографии существует интерес к теме истории православного прихода в имперский период5, собственно деятельность Совещания 1907 г. не была предметом специального исследования, а рассматривалась наряду с другими вопросами в одной из статей Г. Фриза, а также в исследовании, посвященном взглядам на приходской вопрос канониста И. С. Бердникова6. В настоящей работе именно деятельность Совещания 1907 г. станет главным предметом нашего внимания. На основе архивных материалов7 мы рассмотрим историю его создания, состав, обстоятельства работы, основные дискуссии, развернувшиеся на его заседаниях, и проект приходского устава, выработанный в итоге этим Совещанием.
Предсоборное присутствие, закончив свою работу, представило ее результаты — журналы заседаний и выработанные проекты — на высочайшее усмотрение. Ожидалось, что в скором времени последует повеление императора созвать столь ожидаемый Поместный собор. 25 апреля 1907 г. Николай II известил митрополита Антония (Вадковского) и обер-прокурора Синода, что ознакомился с журналами Присутствия, при этом о созыве собора упомянуто не было. Становилось ясно, что он откладывается на неопределенное время8. При этом, несмотря на общую неблагоприятную ситуацию с реализацией церковных преобразований, вопрос о реформе прихода не снимался с повестки дня. Напротив, как мы увидим, интерес именно к этому вопросу сохранялся в высших сферах — и в Совете министров, и у самого императора. Поэтому в начале нового 1907 г. дело приходской реформы получило новый поворот.
28 февраля Святейший Синод вынес определение за № 1340, которым учреждал Особое совещание при Синоде для выработки проекта о православном приходе, а также о приходских попечительствах и братствах. Первым председателем Совещания стал архиепископ Финляндский и Выборгский Сергий (Страгородский). В апреле его сменил архиепископ Рижский и Митавский Агафангел (Преображенский). Под его руководством Совещание проработало до декабря 1907 г.9
5 См., напр.: Зольникова Н. Д. Сословные проблемы во взаимоотношениях церкви и государства в Сибири в XVIII в. Новосибирск, 1980; Камкин А. В. Северно-русский сельский приход XVIII века: Пространство, населенность, клир. Вологда, 1994; Пулькин М. В. Православный приход и власть в середине XVIII — начале XX в. (По материалам Олонецкой епархии). Петрозаводск, 2009 и др.
6 Freeze G.L. All Power to the Parish? The Problems and Politics of Church Reform in Late Imperial Russia // Social Identities in Revolutionary Russia / Madhavan K. Palat, ed. Palgrave Macmillan (UK), 2001. P. 174-208; Михайлов А. Ю. Дискуссия о реформе православного прихода в начале
XX в.: альтернативный проект И. С. Бердникова // Режим доступа: e-lib.gasu.ru/konf/mak/ arhiv/2005/16.doc. Дата обращения: 30.07.2012.
7 Основным нашим источником станут материалы самого Совещания, отложившиеся в фондах канцелярий Святейшего Синода и обер-прокурора: РГИА. Ф. 796. Оп. 445. Д. 202; Ф. 797. Оп. 96. Д. 218.
8 См.: Фирсов С. Русская Церковь накануне перемен (конец 1890-х — 1918 гг.). Серия: Церковные реформы. Дискуссии в Православной Российской Церкви начала ХХ века. Поместный Собор 1917-1918 гг. и предсоборный период. Б. м., 2002. С. 249-250.
9 См.: РГИА. Ф. 796. Оп. 445. Д. 202. Л. 339-340 об.
Для учреждения Совещания у Синода было формальное основание. Согласно журналу Совета министров от 17 октября 1906 г., утвержденному императором, по проекту о новых правилах организации старообрядческих и сектантских общин, было признано необходимым, чтобы помимо этих правил был также выработан и внесен на законодательное утверждение и проект о православном приходе, приходских попечительствах и братствах10. Тогда, в октябре 1906 г., это предложение было выдвинуто обер-прокурором П. П. Извольским и поддержано Советом министров. Таким образом, учреждение синодального Совещания было реализацией высочайше утвержденного распоряжения правительства четырехмесячной давности.
Между тем идея создания специального Совещания при Синоде по приходскому вопросу существовала в «высших сферах» еще до начала работы Предсо-борного присутствия. Инициатором учреждения такого Совещания выступил А. А. Папков. 7 декабря 1905 г. он обратился в письме к императору с острой критикой синодального определения о создании приходских советов от 18 ноября 1905 г. Он писал, что это определение не соответствует высочайшей воле, которая заключается в том, что должны быть приняты «неотложные меры» к возрождению православного прихода. Одновременно он подчеркивал, что «в настоящую минуту только организованный приход и ничто другое может остановить сельские и городские беспорядки и кровавые насилия, грозящие повергнуть нашу многострадальную родину в состояние полнейшей анархии»11.
В этих условиях решение Синода, по мнению А. А. Папкова, выглядело как «не только не соответствующее благому желанию православного общества... но явно направленное к тому, чтобы в главных чертах удержать старый порядок, весьма тягостный для православного духовенства и мирян, и чтобы сохранить излишнюю власть и вредную опеку бюрократического ведомства над церковью»12.
Чтобы исправить ситуацию, автор письма предлагал еще до начала работы собора образовать церковно-законодательное совещание из лиц, «независимых от Синода», чтобы рассмотреть вопрос о «немедленном восстановлении церковно-приходской общины»; постановления совещания передать для заключения Синода, но затребовать это заключение «в самый кратчайший срок»; журнал совещания и синодальное заключение представить на «благовоззрение» непосредственно императора.
Кроме того, А. А. Папков называл и ряд лиц, которые могли бы стать членами этого совещания. Им были упомянуты: архиепископ Финляндский Сергий, известный неославянофил генерал-лейтенант А. А. Киреев, тайный советник А. В. Васильев, действительный статский советник Н. Л. Мордвинов, профессор Московской духовной академии Н. А. Заозерский.
Также А. А. Папков полагал, что в совещание могли бы быть призваны некоторые священники, «отличающиеся ревностью и опытностью в ведении церковно-общественного дела». В заключение автор письма просил у Николая II
10 См.: ПСЗ(3). Т. 26. Отд. 1. 17 октября 1906 г. № 28426.
11 РГИА. Ф. 797. Оп. 96. Д. 218. Л. 1 об. Курсив в тексте (в оригинале — разрядка) принадлежит автору письма.
12 Там же. Л. 1.
аудиенции, чтобы лично доложить «об истинном значении и смысле последнего синодального постановления по приходскому делу»13.
Как видим, сама идея о создании специального совещания по вопросу о приходе не была забыта14. Думается также, что и выбор первого председателя Совещания 1907 г. в какой-то степени был обусловлен предложениями А. А. Папкова годичной давности. Понятно, что в 1906 г. эти предложения не были реализованы, поскольку обсуждение всех вопросов, касавшихся подготовки к собору, в том числе и приходского, было сосредоточено в Предсоборном присутствии. Теперь же они дождались своего часа.
Но наряду с заинтересованностью правительства и лично императора в скором разрешении приходского вопроса существовала и еще одна причина организации Особого совещания. Речь идет о довольно сдержанном отношении в обер-прокуратуре и, видимо, в Синоде к проекту Нормального приходского устава, подготовленному IV отделом Предсоборного присутствия. Наверное, впервые публично о существовании такого отношения к проекту IV отдела заявил В. К. Саблер в 1914 г. Представляя очередную редакцию проекта Устава православного прихода в Государственную думу, обер-прокурор, в частности, сказал, что Синод создавал Особое совещание 1907 г., «приняв во внимание, что рассматривавшийся IV отделом Предсоборного Присутствия устав православного прихода наряду с многими положениями, несомненно приемлемыми в деле реформы прихода, заключал и такие, которые не вполне соответствовали церковным правилам»15.
Очевидно, что новый орган должен был устранить подобные несоответствия из окончательной версии проекта. Состав Совещания и механизм его работы ясно указывали на такое его предназначение.
В составе Особого совещания, помимо председательствующего архиерея, работали в основном светские эксперты — профессора духовных академий, сотрудники синодальных учреждений, представители других ведомств, публицисты и общественные деятели. Приходские священники в его составе представлены не были. Этим состав Совещания радикально отличался от состава IV отдела Предсоборного присутствия. В последнем, напомним, работали только два светских эксперта и девять священников. Сам проект IV отдела воспринимался как проект, подготовленный белым духовенством, выражающий его точку зрения на приходскую реформу16. Так, В. К. Саблер прямо говорил, что «авторами этого проекта [IV отдела] явились три протоиерея», имея в виду комиссию составителей — протоиереев А. Лебедева, К. Бречкевича, Ф. Успенского. Фактически противоположный состав Совещания со всей силой обнаруживал критический настрой Синода и синодальных чиновников к приходскому проекту Присутствия.
13 РГИА. Ф. 797. Оп. 96. Д. 218. Л. 1-3.
14 Об этом говорит и тот факт, что цитируемое нами письмо А. А. Папкова сохранилось в фонде Канцелярии обер-прокурора Святейшего Синода среди материалов Особого совещания 1907 г.
15 РГИА. Ф. 797. Оп. 96. Д. 218. Л. 165 об.
16 Там же. Л. 165.
На большинстве заседаний Совещания присутствовали высшие представители обер-прокуратуры. Сам обер-прокурор П. П. Извольский присутствовал на первом заседании. Затем его ведомство, как правило, представляли товарищ обер-прокурора А. П. Рогович и управляющий канцелярией Синода С. П. Гри-горовский, вместе или по отдельности.
В Совещании участвовали представители Министерств — народного просвещения и внутренних дел. Первое представлял товарищ министра И. П. Герасимов, второе — член совета министра внутренних дел А. С. Толстой, которого вскоре после начала работы Совещания сменил член того же совета Н. Ч. Зай-ончковский.
Членами Совещания были: председатель Училищного совета при Синоде протоиерей Павел Соколов (единственный священник в составе Совещания); член Государственного совета и, можно сказать, «потомственный славянофил» Ф. Д. Самарин; профессора Казанской духовной академии И. С. Бердников и Харьковского университета М. А. Остроумов; А. А. Папков; помощник управляющего канцелярией Синода Н. С. Марков; чиновник особых поручений при обер-прокуроре, известный публицист, издатель и редактор ежедневной церковно-политической газеты «Колокол» В. М. Скворцов; обер-секретарь Синода П. В. Мудролюбов. Делопроизводителем Совещания был назначен старший секретарь Синода А. П. Ростовский.
Начиная со второго заседания в работе Совещания принимал участие публицист М. А. Новоселов и присутствовал по приглашению председателя (но не как член Совещания) епископ Вологодский Никон (Рождественский), автор одного из проектов нового устава приходских попечительств17.
Таким образом, постоянно в работе Совещания участвовали около 15 человек.
Работа Совещания проходила в рамках двух сессий: весенней и осеннезимней. Первая начала свою работу 23 марта и закончила 28 мая 1907 г. За это время состоялось 11 заседаний. Вторая работала со 2 октября по 20 декабря 1907 г., когда было проведено 16 заседаний. Под председательством архиепископа Сергия прошли первые четыре заседания. В апреле Синод освободил его от председательства в Совещании «согласно его желанию». Причины такой его просьбы остаются пока невыясненными18. Вместе с тем его позиция задала вектор работы Совещания, способствовала уяснению его целей и задач.
Дискуссия о статусе нового органа, его задачах и о процедуре его работы завязалась на первом заседании. Архиепископ Сергий обратился к его участникам с речью. В ней он подчеркнул, что окончательное возрождение прихода Российской Церкви может быть только духовное, когда люди, его составляющие, будут
17 РГИА. Ф. 796. Оп. 445. Д. 202. Л. 38-53 и сл.
18 Похоже, отказ архиепископа Сергия от председательства в Совещании был достаточно неожиданным. После последнего проведенного им заседания (10 апреля) последовал более чем двадцатидневный перерыв в работе Совещания, который, по всей вероятности, был обусловлен поиском нового председателя этого органа. Выбор Синода в результате остановился на архиепископе Агафангеле — авторе одного из проектов положения о православном приходе, составленного на основе Положения о приходских попечительствах 1864 г. (см.: Там же. Д. 199. Л. 106-110).
жить «не под законом, а по благодати». Вместе с тем теперь, продолжал председатель, приход требует и с внешней стороны некоторого нового «уклада», внешнего «законодательного воздействия». Такое воздействие может быть двоякого рода. С одной стороны, Совещанию предстоит составить окончательный проект устава православного прихода, каковой представить Синоду для внесения на «предстоящий Поместный Собор». «Это конечная цель Совещания», — подчеркнул архиепископ Сергий.
С другой стороны, отметил председатель, приходская жизнь, как никакая другая, тесно связана с жизнью государственной, которая вступила в пору интенсивных преобразований. В связи с этим встает вопрос, не следует ли привлечь приход «к содействию в устроении государственной жизни» и даровать ему некоторые гражданские права, в частности право приобретения недвижимых имуществ, право иметь свою церковную школу, право надзора за обучением во всех других школах на территории прихода, право учреждать приходские благотворительные учреждения и др.
Соответственно и перед Совещанием, помимо главной задачи — подготовки законопроекта приходского устава к Собору, стоит и прикладная задача: выработать положение о таких правах прихода, которые в законодательном порядке можно было бы сразу ввести в действие еще до Собора, причем реализовываться эти новые права могли бы посредством существующих приходских органов: церковных советов, попечительств, братств. Главная задача Совещания, резюмировал председатель, сравнительно обширна и трудна, вторая — сравнительно легка. Поэтому архиепископ Сергий предлагал участникам Совещания начать с решения именно второй задачи19.
Таким образом, первый председатель Особого совещания прежде всего декларировал подготовительный, предсоборный характер этого органа. Это позволяет нам рассматривать его как первое, по сути предсоборное совещание, предвосхищавшее работу Предсоборных совещаний, большого и малых 1912-1916 гг.20 Вместе с тем архиепископ Сергий сознательно сделал акцент на необходимости скорого решения «прикладной» задачи Совещания. Очевидно, он понимал, что Собор в ближайшее время не состоится, и решение приходского вопроса более реалистично ожидать на пути конкретных законодательных шагов, которые уже сейчас расширяли бы права прихода. Такая стратегия «малых дел» в приходском вопросе вполне соответствовала и ожиданиям государственной власти. Недаром обер-прокурор П. П. Извольский в своих выступлениях на первом заседании также проводил мысль о том, что Совещанию стоит сосредоточиться на рассмотрении именно законодательных вопросов, хотя и признавал необходимость подготовить новый приходской устав к созыву Собора21.
Такая в общем согласованная позиция председателя Совещания и обер-прокурора вызвала замешательство у части его членов. Причем в развернувшейся дискуссии по разные стороны оказались члены Совещания, так или иначе
19 РГИА. Ф. 796. Оп. 445. Д. 202. Л. 38 об. - 39.
20 См. о них: Фирсов С. Русская Церковь накануне перемен. С. 418-425.
21 РГИА. Ф. 796. Оп. 445. Д. 202. Л. 39 об. - 40, 43 об. - 44.
причастные к системе синодального управления, и светские эксперты, к которым присоединились даже некоторые представители других государственных ведомств.
В частности, Ф. Д. Самарин задавался вопросом, почему именно теперь необходимо вводить в действие отдельные законоположения о приходе. Он несколько раз повторил (вступив тем самым в дискуссию с архиепископом Сергием), что первая задача Совещания (разработка приходского устава) представляется ему ясной и определенной, а вторая, напротив, — слишком сложной и в ближайшее время едва ли осуществимой, и предлагал сосредоточиться именно на первой задаче. И. С. Бердников зорко заметил противоречие в позиции председателя, указав (правда, дипломатично возражая В. М. Скворцову, а не самому архиепископу Сергию), что сосредоточение на второй, «прикладной» задаче фактически отменяет необходимость скорейшей выработки подробного приходского устава, хотя на последнем настаивали правительство и император. Поддержавший их товарищ министра народного просвещения И. П. Герасимов был еще более категоричен. Он выразил удивление тем, что Совещанию предлагается обсуждать проекты других ведомств, которые или еще не существуют, и тогда их рано обсуждать, или уже утверждены, и тогда их обсуждать поздно.
В ответ на сомнения этой части членов Совещания другая сторона в той или иной форме апеллировала к текущей политической конъюнктуре и к поставленным ею проблемам, которые требовалось разрешить до Собора. Так, председатель указывал на существующий проект передачи местной «общине» контроля над начальным образованием, в связи с которым возникнет вопрос об участии в этом контроле прихода. Ему вторил обер-прокурор, отмечавший, что вопросы «устройства местного быта», и в том числе устройства начального образования, подлежат разрешению в общем законодательном порядке независимо от Собора. В. М. Скворцов сетовал на то, что старообрядческие и сектантские общины в соответствии с положением от 17 октября 1906 г. пользуются сейчас ббльшими правами, чем православные приходы, следовательно, необходимо срочно исправить эту ситуацию, предоставив приходам некоторые права до Собора в законодательном порядке.
В ответ на последнюю реплику И. П. Герасимов заметил, что при разрешении приходского вопроса не следует оглядываться на политическую конъюнктуру, что при обсуждении его надо считаться не со старообрядцами и сектантами, а «с религиозным чувством православного человека. Это вопрос больной, это самый серьезный вопрос русского государства. От жизненности или безжизненности прихода, этой основной ячейки церковного тела, очень много будет зависеть благосостояние нашего государства»22.
Несмотря на административный вес той части участников заседания, что предлагала сосредоточиться на решении «прикладной» задачи, двойственность их позиции слишком хорошо ощущалась членами Совещания, и последнее слово осталось за их оппонентами. В результате было решено, что Совещание будет работать именно над составлением нового проекта правил об организации православного прихода (как это предписывалось постановлением Совета ми-
22 РГИА. Ф. 796. Оп. 445. Д. 202. Л. 43 об.
нистров от 17 октября 1906 г. и февральским 1907 г. определением Синода об учреждении Совещания), учитывая по возможности все существующие проекты и действующее законодательство.
В течение первых трех заседаний определился и механизм работы Совещания. Было решено, что при составлении своего проекта оно будет отталкиваться как от действующего законодательства, так и от предложенных ранее проектов приходского устава. Непосредственно это происходило следующим образом. На каждом заседании вниманию членов Совещания предлагались два свода «главных положений о православном приходе». Первый компоновался из положений действующего законодательства; его составляли делопроизводители Совещания, второй — из проектов приходского устава (прежде всего проекта IV Отдела Предсоборного присутствия, проектов А. А. Папкова и И. С. Бердникова) и иногда проектов нового положения о приходских попечительствах (прежде всего архиепископа Никона (Софийского)). Его в течение весенней сессии составлял член Совещания Ф. Д. Самарин, затем эту работу также принял на себя секретариат Совещания. На каждом заседании рассматривались именно те разделы обоих сводов, которые соответствовали обсуждаемой в этот день проблеме. Тем самым члены Совещания каждый раз были осведомлены практически о всем спектре мнений и законоположений по конкретному вопросу приходской жизни23.
Такая организация работы Совещания показывает, что оно ставило себя в положение арбитра, выносящего суждение относительно всей работы, проделанной ранее в области преобразования прихода. И хотя в ходе заседаний не раз заявлялось о том, что Совещание продолжает работы Предсоборного присутствия, на деле проект Присутствия был только одним в ряду других проектов, на который Совещание опиралось24.
Взяв за основу существующие проекты приходского устава, Особое совещание последовательно обсуждало закрепленные в них положения. Определение православного прихода, данное в проекте Предсоборного присутствия как «церковного учреждения», было принято Совещанием, хотя его члены отмечали, что оно отражает только «каноническую сторону дела» и не исчерпывает реальности. Совещание считало важным подчеркнуть, что приход — это часть еписко-пии, поэтому выражение проекта Присутствия «[учреждение,] состоящее в ведении епископа» было заменено для большей ясности на выражение «состоящее в подчинении епископа». По этим же соображениям второй параграф проекта Предсоборного присутствия, в котором приход характеризовался как «отдельная церковная единица», был Совещанием опущен. Его члены считали, что такая
23 РГИА. Ф. 796. Оп. 445. Д. 202. Л. 46 об. — 56 об.
24 Характерно, что в вопросе, какой из проектов положения о приходе следует положить в основу работы Совещания, мнения его членов расходились довольно существенно. Ф. Д. Самарин считал первоначально (потом от этого мнения он отказался), что проект IV Отдела Предсоборного присутствия слишком громоздкий и отталкиваться следует от определения Синода о приходских советах от 18 ноября 1905 г. А. А. Папков предлагал взять за основу проект устава приходских попечительств бывшего архиепископа Владимирского Никона (Софийского). И. П. Герасимов склонялся все же в пользу проекта IV Отдела (см.: Там же. Л. 46 об. — 49 об.).
характеристика затуманивает тот факт, что приход является частью епископии, и вносит в Церковь «федеративное начало».
Несколько членов Совещания (Ф. Д. Самарин, А. А. Папков, М. А. Новоселов) воздержались при голосовании, так как считали, что до завершения его работ, до урегулирования в уставе других сторон приходской жизни всякое определение прихода даже вредно. Между тем представитель Министерства внутренних дел А. С. Толстой в своем особом мнении заявил, что приход в положении должен именоваться не «православным приходом», а «православною приходскою общиною», поскольку в его трактовке приход — это все православные лица, посещающие храм, а община — «учреждение», в которое войдет только часть прихожан. Необходимость такого сужения понятия А. С. Толстой объяснял соображениями политической целесообразности: «“Приходские собрания православного прихода” грозят опасностью превратиться в митинги, на которых под влиянием агитаторов или просто “горлопанов”, вместо намеченных религиозных и нравственных целей, будут... проводить вопросы чисто социалистического характера». Напротив, в составе общины, по его мнению, будут только лица «благонамеренные и благонадежные»25.
Совещание подтвердило территориальный принцип организации прихода, скорректировав, однако, формулировку условий изменения его границ, данную Предсоборным присутствием. Выражение «[изменение границ происходит] по соглашению с другими приходами» было заменено на выражение «по желанию прихожан и с разрешения епископа». Такая корректировка была вызвана обеспокоенностью членов Совещания возможностью того, что существующий приход может из материальных соображений препятствовать выделению части своих прихожан в отдельную приходскую единицу. Формулировка условий открытия нового прихода также претерпела изменения. Совещание считало, что дело об открытии нового прихода может начаться по просьбе не «группы» (как это было в проекте Присутствия), а «части населения» или же по «почину епархиального начальства». Количество возможных просителей об открытии нового прихода из числа мирян таким образом увеличивалось26.
Процедуру упразднения прихода Совещание также считало необходимым ужесточить. Было решено, что прежде окончательного упразднения приход должен быть приписан к другому приходу, и только по истечении пятилетнего срока, если «условия не изменятся», епархиальная власть принимает решение о его упразднении. Причем была сделана оговорка, что «в первом и во втором случае епархиальная власть делает свое постановление лишь после внимательного опроса прихожан и всестороннего выяснения неспособности прихода к самостоятельному существованию»27.
Одним из важнейших вопросов, который дискутировался Совещанием на протяжении трех заседаний (3, 4, 10 мая), был вопрос о порядке назначения членов приходского причта и прежде всего священника. Совещание не подвергло сомнению право епархиального архиерея избирать и назначать членов причта,
25 РГИА. Ф. 796. Оп. 445. Д. 202. Л. 53—57, 60—60 об.
26 Там же. Л. 53—56 об.
27 Там же. Л. 57—59 об., 264.
но еще раз — вслед за Предсоборным присутствием — высказалось за предоставление прихожанам права ходатайства перед епископом о своем кандидате. Члены Совещания отмечали, что право просить епископа о назначении известного прихожанам лица у них есть и теперь. Оно закреплено за ними Определением Святейшего Синода от 18 июля — 8 августа 1884 г. Однако, по мнению Совещания, необходимо, чтобы это право прихожан осуществлялось обязательно. Осуществляться же оно должно — во избежание «борьбы партий», особенно в богатых приходах, — не в форме избрания большинством голосов, а в форме одобрения или рекомендации. Важно, говорилось в Совещании, чтобы осуществлялось не формальное избрание, а «взаимодействие... обеих сторон: архипастыря и прихожан»28. Причем указывалось, что поскольку епископу часто трудно знать местные особенности, в выдвижении кандидатов должны участвовать и прихожане, и духовенство той местности, где открылась священническая, диаконская или псаломщическая вакансия.
Ф. Д. Самарин предложил свою редакцию соответствующих статей положения о приходе. Она предусматривала участие епископа — непосредственно или через представителя — в приходском собрании, на котором прихожане должны были высказать свои пожелания, а также опрос всех священников благочин-нического округа, к которому принадлежит ждущий нового священника или диакона приход. Совещание приняло самаринскую редакцию за основу, но несколько изменило ее, руководствуясь практическими соображениями. Так, было опущено требование личного участия архиерея в опросе прихожан и требование опроса всех священников благочиннического округа (оно было заменено требованием запроса мнения о кандидатах только у благочиннического совета, а при назначении псаломщиков — у местного причта). С таким ограничением не согласился А. А. Папков, считавший, что епархиальный преосвященный должен иметь максимум мнений о возможных кандидатах29.
В результате процедура выбора клирика на освободившееся место по проекту Совещания выглядела следующим образом. По освобождении такого места лица, желающие его занять, должны были подавать прошения епархиальному архиерею в сроки, установленные в данной епархии. Прошения, которые епископ найдет заслуживающими рассмотрения (другие «оставляются им без последствий»), должны были пересылаться благочинному для «объявления об имеющихся кандидатах прихожанам того прихода, где открылась вакансия, а о псаломщиках кроме того и причту». Затем благочинный должен был в срок не менее трех недель созвать приходское собрание, на котором он сам или «в особых случаях» специальный уполномоченный архиерея должен был собрать все мнения прихожан, причем должны были фиксироваться и впоследствии сообщаться епископу абсолютно все заявления, «хотя бы некоторые из них поддерживались лишь меньшинством». Опираясь на собранные сведения и заявленные ходатайства как прихожан, так и клира, архиерей должен был уже принимать окончательное решение30.
28 РГИА. Ф. 796. Оп. 445. Д. 202. Л. 61-63.
29 Там же. Л. 64-69 об.
30 Там же. Л. 264-264 об.
Особое мнение по этому вопросу заявил профессор М. А. Остроумов. Он считал, что существующая, согласно определению Синода 1884 г., возможность ходатайства прихожан перед епископом о своем кандидате вполне достаточна и не нуждается в дополнительной регламентации. Участие же духовенства в назначении священника или диакона, по мнению харьковского профессора, могло бы ограничиться повсеместным введением уже существовавших в некоторых местах экзаменаторов или испытательных комиссий из священнослужителей соответствующей епархии. М. А. Остроумов приводил в подкрепление своего мнения как практические (механизм, предложенный Ф. Д. Самариным, он считал слишком сложным), так и политические соображения, указывая на возможность борьбы «не только прихожан с причтами, но и между собою» в связи с ходатайством о своем кандидате перед епископом. Такая позиция, реализация которой фактически ничего не меняла бы в существующем порядке назначения и даже вводила бы дополнительную, чисто формальную инстанцию при назначении священника в виде экзаменационной комиссии, не была поддержана Со-вещанием31.
Непосредственно к вопросу о механизме назначения приходского священника примыкал вопрос о возможности его перевода на другой приход. Председатель Совещания архиепископ Агафангел выразил сомнение в целесообразности включения такого параграфа в проект приходского устава. Он считал, что, во-первых, перевод клириков относится к области епархиального управления, а не приходского, а во-вторых, всякие ограничения на этот счет умаляли бы власть епископа, что было бы неприемлемо. Совещание не согласилось с такой аргументацией. Коль скоро, размышляли его члены, даже действующие законы (определение Синода 1884 г.) дают прихожанам право просить о своем кандидате, тем более они имеют право просить архиерея не перемещать назначенного по их ходатайству священника. Кроме того, в идеальной ситуации связь пастыря и пасомых должна быть неразрывна, и «пастырь до конца дней своих должен оставаться в том приходе, к церкви коего он рукоположен»32.
Исходя из этого, Совещание установило «как принцип», что священники не могут переходить из прихода в приход и не могут быть перемещаемы иначе, как «по особо уважительным причинам». Вместе с тем Совещание оставило саму возможность перевода священно- или церковнослужителей по их просьбам, по просьбам прихожан и по усмотрению епархиального архиерея, если он «признает совершенно неудобным оставить данное лицо на занимаемом им месте». Тем самым Совещание фактически не изменило существовавший порядок. Члены Совещания, однако, подчеркивали, что административный перевод должен осуществляться таким образом, чтобы «устранена была всякая мысль о возможном в данном случае личном произволе» епископа. Для этого оно предлагало установить правило, чтобы перемещение осуществлялось только после обязательного совещания епископа с консисторией (или с пресвитерским советом, который мог в будущем ее заменить), а также высказало пожелание, чтобы
31 РГИА. Ф. 796. Оп. 445. Д. 202. Л. 228-228 об.
32 Там же. Л. 70 об .- 72.
допускаемое перемещение по суду как мера взыскания в будущем не практиковалось вовсе33.
Вопрос о составе прихода, то есть о том, кто должен считаться его полноправным членом, Совещание решило в соответствии с уже заявленным принципом территориальности, дополнив его — как это проектировало и Предсобор-ное присутствие — необходимостью записи в приходскую книгу. Окончательная версия соответствующего параграфа проекта Положения о приходе звучала так: «Прихожанами считаются все постоянно проживающие в пределах прихода лица православного исповедания и их семейства, записанные в приходскую книгу»34.
За православными, проживающими в приходе временно, были закреплены «право и долг» обращаться за исполнением треб к местному приходскому причту. Совещание закрепило в своем проекте и содержание приходской книги. Имея в виду, что в ней должны найти отражение только те сведения, которые имеют значение в жизни «данного лица как христианина», Совещание сочло излишним указывать в книге данные о занятиях прихожан, их должностях, указания о том, кто и чем содействовал благосостоянию прихода. Вопрос об образовании для большинства населения империи, отмечали его члены, сводится к вопросу о грамотности, что и должно быть отражено в приходской книге. Таким образом, в ней, по мнению членов Совещания, должны были указываться имя, семейное положение прихожанина, время его рождения, крещения, вступления в брак, смерти, бытия у исповеди и причастия, время вступления в приход и выхода из него, а также сведения о его грамотности35.
После летнего перерыва Совещание приступило к обсуждению вопроса о составе приходского собрания. Совещание считало необходимым ограничить число полноправных участников собраний, руководствуясь практическими соображениями и стремясь избежать ситуации, когда число членов собрания будет достигать нескольких сотен и даже тысяч человек. В связи с этим Совещание — помимо проектов положения о приходе — рассмотрело действующие законы, в которых определялись критерии выборов на приходские должности в православных и протестантских церквах империи. Были рассмотрены Инструкция церковным старостам 1890 г. и разъяснение Синода 1903 г. относительно критериев выбора старосты, Положение о приходских попечительствах 1864 г., ноябрьское Определение Синода 1905 г., Правила о церковных советах православных приходов в Финляндии и Устав иностранных исповеданий 1896 г.
Большая часть этих законодательных актов предусматривала для кандидатов на церковные должности и для членов приходских собраний те или иные ограничения цензового характера. (Исключение составляло разве что разъяснение Синода 1903 г. по поводу выборов церковных старост.) Совещание решило пойти по тому же пути. Его члены считали достаточным, чтобы в приходском собрании участвовала каждая семья прихода, но не в лице всех ее членов, а только — главы семьи (с возможностью его замещения кем-то из ее членов). Еще одним важным условием полноправного участия в приходском собрании было «постоянное ме-
33 РГИА. Ф. 796. Оп. 445. Д. 202. Л. 72 об. — 74 об., 265.
34 Там же. Л. 265.
35 Там же. Л. 75—79, 265—265 об.
стожительство в пределах прихода». Однако Совещание не дало четких критериев для различения постоянного и временного проживания. В городах в виде исключения в собраниях было разрешено участвовать и тем, кто живет в приходе не менее года. Из несемейных мужчин в собраниях могли участвовать лица, достигшие 21 года, то есть гражданского совершеннолетия, и непременно ведущие отдельное домашнее хозяйство. Равным образом и женщины-«домохозяйки» (например, вдовы) могли быть полноправными членами приходских собраний. Тем самым Совещание фактически вводило для этих категорий прихожан имущественный ценз в виде собственного дома или хозяйства36.
Правовые и дисциплинарные ограничения для участников приходских собраний, какие планировало Предсоборное присутствие, были предусмотрены и Особым совещанием, но регламентированы они были более четко. Права участия в собрании лишались лица, «опороченные по суду», находящиеся под «публичной церковной епитимьей», лишенные этого права самими прихожанами «за неприличное поведение в заседаниях собрания», не участвующие в таинствах исповеди и причащения «по крайней мере в течение трех лет сряду», уклоняющиеся «без достаточных оснований» от взноса сборов, установленных общим собранием прихожан37.
Вопросы периодичности собраний, кворума на них, условий вступления их решений в законную силу не вызвали разногласий у членов Совещания. Была принята редакция, предложенная секретариатом Совещания, в которой учитывались положения предыдущих проектов. Было решено, что очередные не экстренные собрания должны созываться не реже двух раз в год, кворум их должен составлять две трети имеющих право голоса при выборах членов приходского совета, при решении денежных вопросов и вопросов самообложения, или одну десятую при решении других вопросов. Опротестовать решение собрания в течение месяца могли прихожане (причем любое их число), подав соответствующую жалобу в благочиннический совет, или благочинный, которому в недельный срок должна была направляться копия решения38.
Председателем приходского собрания Особое совещание единодушно назвало настоятеля прихода, который мог быть заменен только другим священником или благочинным. Председателю собрания также было усвоено право обжалования его решения в благочинническом совете. Сделано это было с целью «ограждения авторитета священника» и устранения возможности «хозяйничанья на собрании толпы». Причем при обсуждении этой нормы как на прецедент члены Совещания ссылались на существование подобного порядка в протестантских приходах империи.
При определении круга компетенции приходского собрания Совещание обратило внимание на то, что собрание должно оказывать поддержку священнику в его деятельности, но не принимать на себя его пастырских полномочий. «Различие пастыря и пасомых при определении круга деятельности приходско-
36 РГИА. Ф. 796. Оп. 445. Д. 202. Л. 82—90, 270—270 об.
37 Там же. Л. 82—90, 270—270 об.
38 Там же. Л. 89 об. — 90, 271, 272.
го собрания должно быть проведено строго»39, — считали члены Совещания. Поэтому собранию не были даны полномочия входить в обсуждение моральнонравственного состояния членов общины и подвергать их наказанию, как это предлагалось в некоторых проектах устава. Вместе с тем собранию (с целью возвышения его авторитета) было предоставлено право подвергать дисциплинарному суду лиц, неоднократно нарушавших порядок собрания и уклоняющихся от исполнения его постановлений и принятых на себя обязательств. В остальном круг компетенции собрания, определенный Совещанием, совпадал с предложениями Предсоборного присутствия. В том числе за собранием было закреплено и право устанавливать самообложение прихожан40.
Совещание сочло необходимым внести в свой проект отдельный параграф о приходской ревизионной комиссии, не вдаваясь в детали ее организации и работы, но оговорив, что «члены приходского совета не могут быть членами ревизионной комиссии»41. Также были составлены отдельные параграфы о связи прихода с епархиальной властью, которая, по мнению Совещания, должна была осуществляться через благочинного, и о возможности его присутствия на приходском собрании — по поручению епископа, по просьбе настоятеля или прихожан и по его собственному желанию. Все решения приходского собрания должны были приводиться в исполнение незамедлительно, за исключением решений по делам о выборах церковного старосты, о займах, о покупке недвижимого имущества на церковные (а не приходские) средства, о продаже или изменении порядка использования имущества, доставшегося приходу в дар или по завещанию, о выделении из состава прихода его части или об изменении его границ. Решения по всем перечисленным вопросам должны были утверждаться епархиальной властью42.
В течение четырех заседаний (17, 25, 26 октября и 1 ноября) Совещание обсуждало вопрос о приходском совете — его природе, отношении к священнику и полномочиях. Напомним, что проект IV отдела Предсоборного присутствия (равно как и проект А. А. Папкова) рассматривал соотношение приходского собрания и совета как соотношение распорядительного и исполнительного органов власти в приходе. Такое положение подверглось в Совещании критике со стороны профессора И. С. Бердникова, который доказывал, что при таком понимании церковно-юридической природы приходского собрания и приходского совета священник оказывается только председателем этих органов и, значит, — только представителем приходской общины. Это было бы неверно, по мнению И. С. Бердникова, с канонической точки зрения: «Организацию прихода на началах общинного самоуправления он [И. С. Бердников] признает не соответствующей каноническому строю церковного управления»43.
Инициатива и распоряжение всеми приходскими делами, говорил казанский профессор, должна принадлежать настоятелю прихода, а не приходскому
39 РГИА. Ф. 796. Оп. 445. Д. 202. Л. 96 об.
40 Там же. Л. 91—99 об.
41 Там же. Л. 272.
42 Там же. Л. 100-110, 272-272 об.
43 Там же. Л. 119.
собранию. Собрание и совет — только «вспомогательные органы» при священнике для помощи в его приходской деятельности; первое — в важнейших делах, второй — в обычных и постоянных. Кроме того, указывал И. С. Бердников, проведение в жизнь принципа, положенного в основу проекта IV отдела Присутствия, противоречило бы и действующему законодательству, а именно Определению Синода от 18 ноября 1905 г., согласно которому собрание созывается как раз «для содействия духовенству к успешному выполнению лежащих на нем обязанностей».
Как видим, И. С. Бердников последовательно отстаивал заявленный им ранее епископоцентричный принцип в решении приходского вопроса. В приходах, говорил он на заседаниях Совещания, должен биться «пульс того же жизненного начала, которое оживляет всю епископию в целом. Импульс этой жизни идет от епископа»44 и от священника как его представителя в приходе. Совещание солидаризовалось с этой точкой зрения и не стало использовать в своем определении приходских собрания и совета указаний на их распорядительную или исполнительную функции: «Для постоянного и безостановочного ведения церковноприходских дел в каждом приходе должен быть приходский совет, который ведает приходскими делами, отчасти по собственной инициативе, отчасти по поручению приходского собрания»45.
В состав совета Совещание включило членов причта, церковного старосту и выборных представителей прихожан (до 12 лиц, которые избирались бы на приходском собрании на три года). Также была оговорена возможность приглашения на заседания совета руководителей приходских учреждений, но их присутствие в совете не было признано обязательным46.
Рассматривая положения о приходском храме, Совещание сочло необходимым указать на возможность существования в одном приходе нескольких храмов (например, теплого, холодного, приписного, кладбищенского), молитвенных домов, часовен. Причем в молитвенных домах «в особо уважительных случаях, с разрешения епархиального архиерея» могла быть совершаема и Литургия на переносном антиминсе. Таким образом, для всех епархий узаконивалось такое же разрешение, что было дано Синодом в Определении от 27 июня — 13 июля 1907 г., о возможности совершать Литургии на переносных престолах и антиминсах для крестьян-переселенцев: столыпинская аграрная реформа оказывала влияние и на церковную жизнь. Но важнейшим вопросом, касавшимся храма и его имущества, был вопрос об их судьбе в случае упразднения прихода, особенно по причине перехода общины в другое исповедание. Совещание решило, что в таких обстоятельствах право собственности на «церковно-приходское имущество» «переносится» с «отдельной приходской церкви на всю православную русскую церковь». В таком случае «приходский храм и приписанные к нему часовни и все церковное и приходское имущество» должны были приписываться епархиальной властью (которая, следовательно, выступала распорядителем этой
44 РГИА. Ф. 796. Оп. 445. Д. 202. Л. 119 об.
45 Там же. Л. 272 об.
46 Там же. Л. 110—125 об., 273—273 об.
собственности) к какой-либо иной церкви47. Обратим внимание на коренное отличие в этом вопросе позиции Особого совещания и Предсоборного присутствия, которое считало, что верховная юрисдикция Российской Церкви должна распространяться только на церковное имущество, а имущество приходское — оставаться в ведении общины, даже если она покидает Православную Церковь.
Здесь Совещание вплотную подошло к одной из самых острых проблем приходской жизни — вопросу о том, кто является собственником и распорядителем приходского имущества. Этот вопрос дискутировался Совещанием 12 и 26 ноября. Редакция соответствующих параграфов проекта, предложенная секретариатом Совещания, почти в точности повторяла проект приходского устава И. С. Бердникова с его разделением имущества на храмовое и приходское, что в целом, как мы помним, согласовывалось и с подходом к проблеме IV отдела Предсоборного присутствия и большинства отзывов епархиальных преосвященных. Принципиально иная позиция, как известно, была сформулирована в проекте приходского устава А. А. Папкова, который настаивал на том, что приход должен быть единым и единственным субъектом храмовой и приходской собственности. Совещание склонялось к первому варианту решения этого вопроса — к разделению имущества между двумя субъектами собственности. Однако в самом начале заседания И. С. Бердников — видимо, достаточно неожиданно для своих коллег — заявил, что пересмотрел свою точку зрения по этому вопросу.
Казанский профессор выступил с пространной речью, в которой доказывал полную каноническую обоснованность существующего порядка владения и распоряжения церковно-приходской собственностью. Он говорил о том, что вариант, который предлагался секретариатом (и который, как мы сказали, соответствовал прежнему видению проблемы самим И. С. Бердниковым), — это «род сделки» между двумя крайними точками зрения, из которых одна «желает сделать распорядителем и собственником церковно-приходского имущества прихожан», а вторая «желает удержать без изменения действующий порядок заведывания и распоряжения приходским имуществом». Первую точку зрения, очевидно, представлял проект приходского устава А. А. Папкова, вторую теперь, очевидно, выражал сам И. С. Бердников. Последний признавал, что компромиссная точка зрения, выраженная в проекте секретариата, самая распространенная, что она не только лежала в основе проекта IV отдела Предсоборного присутствия, но и уже осуществлена в приходском уставе православных приходов Финляндии.
При всем этом казанский профессор считал необходимым подвергнуть ее критике, как излишнюю уступку «притязаниям прихожан» и ненужный компромисс. Притязания прихожан «распоряжаться церковным имуществом», считал он, давно заявлены, и им давно сделаны все необходимые уступки в виде Положения о приходских попечительствах 1864 г. В нем, правда, было отказано прихожанам в распоряжении самим церковным имуществом, но зато предоставлено право изыскивать свои особые средства для благоустройства прихода и распоряжаться ими самостоятельно, помимо приходского клира и только «под покровительством» церковной власти.
47 РГИА. Ф. 796. Оп. 445. Д. 202. Л. 126—134 об., 269 об.
54
«Вот это [имущество попечительств] и есть приходское или, лучше, прихо-жанское имущество в собственном смысле, в отличие от церковного имущества в приходе»48, — говорил И. С. Бердников. По его мнению, которое он представил членам Совещания, приходские попечительства были лучшей и с точки зрения канонов единственно возможной формой устройства такого «прихожанского имущества». Они по своей сути — общественные (а не приходские, не церковные) учреждения, в них существование особого имущества, отдельного от церковного, оправдано. Разделение же собственно приходского имущества, имущества, пожертвованного в церковь, на церковное и «прихожанское», по словам И. С. Бердникова, не оправдывается ни канонами, ни практическими соображениями.
С точки зрения канонов, это не верно, говорил выступавший, так как издревле все, что поступало в Церковь, было неделимо и все в целом считалось достоянием Церкви. Оно могло при этом различаться по назначению, но не могло дробиться на особые разряды, «отличающиеся один от другого по своему существу и по субъекту имущественного права». Некоторое исключение в древней Церкви, продолжал свой экскурс И. С. Бердников, составляли капиталы, которые жертвовались специально на благотворительные учреждения. Они выделялись из общей массы церковного имущества, заведывались и расходовались особым порядком, но и они считались церковным достоянием и контролировались церковной властью. Этот пример, отмечал И. С. Бердников, показывает, что именно практика организации прихожанами братств и попечительств с особыми целями (благотворительными или просветительными) и отдельными средствами под контролем церковной власти соответствует канонам и древней церковной практике.
Практические соображения также, с точки зрения И. С. Бердникова, говорили против разделения приходского имущества. В случае принятия компромиссного варианта, считал профессор, в приходе создадутся два особых хозяйства, два самостоятельных хозяина, действующих «один в подрыв другому». Средств у прихода не прибавится, так как источник останется один — карман прихожанина, зато учреждение отдельной «прихожанской кассы грозит прямым подрывом кассе церковной».
Истоки точки зрения своих крайних оппонентов И. С. Бердников видел в перенесении принципов светского права в область права церковного: «Проекты о перенесении права собственности на приход проистекают из неправильного взгляда на приход, как на гражданскую общину, и на церковное имущество, как на обыкновенное общинное имущество, собранное, например, по подписке, а такое понимание несовместимо с церковным учением об устройстве прихода и о церковном имуществе. Перенесение мирских понятий в церковные отношения недопустимо без существенного вреда для Церкви»49.
И. С. Бердников обрушивался с критикой на «реформаторов прихода», которые, по его мнению, хотят, чтобы у прихожан было две выгоды: чтобы они получили собственное имущество, а также право большего участия в распоряжении
48 РГИА. Ф. 796. Оп. 445. Д. 202. Л. 136 об., 229-230 об.
49 Там же. Л. 230.
церковным имуществом, чем было доселе. Именно в силу своего канонического характера, говорил профессор, приходские попечительства «не пользуются симпатиями» у «реформаторов прихода», поскольку «им не дано права вмешиваться в ведение церковного хозяйства». Здесь он явно закрывал глаза на реальное положение приходских попечительств, ведь они не пользовались популярностью не только и не столько у «реформаторов прихода», сколько у большинства прихожан, прежде всего крестьян, своей пассивностью в отношении попечительств, показавших нежизненность этих учреждений.
Вывод И. С. Бердникова, между тем, был категоричен: все церковноприходское имущество, как имущество, пожертвованное Богу, принадлежит Церкви как религиозному учреждению, оно не может после пожертвования считаться собственностью жертвователя, то есть прихожанина. Поэтому и разделение имущества на две категории недопустимо, как недопустимо и разделение субъекта церковной собственности в приходе. «Управление церковным хозяйством должно вестись теми же органами церковной власти, каким принадлежит управление и другими сторонами церковной жизни <...> Другого хозяина в заведовании церковным хозяйством, кроме органов церковной власти, по общему каноническому порядку не может быть»50.
При этом, по мнению И. С. Бердникова, прихожане могли участвовать в распоряжении церковным имуществом в составе приходских собраний и советов, а также, как и прежде, организовывать приходские попечительства с уже своим, «прихожанским», имуществом. «С учреждением приходских советов и общих собраний прихожанам дается такая доля участия в ведении церковного хозяйства, что более им желать нечего и дать невозможно»51, — говорил он.
Свою новую точку зрения И. С. Бердников суммировал в пяти главных положениях, которые предложил принять Совещанию:
1) под именем церковного имущества «разумеется все, что приносится к алтарю Господню, что жертвуется в пользу церкви», различные предметы, движимое и недвижимое имущество, деньги, поступающие в церковную казну (И. С. Бердников перечислял различные виды поступлений и сборов), а также имущество и капиталы, назначенные для обеспечения духовенства;
2) церковно-приходское имущество принадлежит приходской церкви «как молитвенному институту»;
3) предложение о переносе права собственности в церковном имуществе с храма на приход не имеет «достаточных оснований, ни теоретических, ни практических»;
4) «управление и распоряжение церковно-приходским имуществом принадлежит настоятелю прихода с клиром, при деятельном вспомогательном участии прихожан, проявляемом на общем приходском собрании и приходском совете»52;
5) прихожанам, ревнующим о благе Церкви и прихода, предоставляется по доброй воле составлять попечительства с просветительными и благотворитель-
50 РГИА. Ф. 796. Оп. 445. Д. 202. Л. 139, 230.
51 Там же. Л. 230.
52 Там же. Л. 139 об., 230 об.
ными целями, изыскивать для этого особые средства, заведовать и распоряжаться ими под наблюдением настоятеля прихода53.
Совещание не приняло логику И. С. Бердникова. Оно признало невозможным считать единственным субъектом имущественных прав в приходе приходскую общину. Оно отклонило предложение общего собрания Предсоборного присутствия переносить права собственности с церковно-приходской церкви на всю Русскую Православную Церковь, отметив, что «теория, усвояющая право собственности в церковном имуществе всей церкви, никогда не признавалась на православном Востоке», была в ходу на средневековом Западе, но юридической наукой отвергнута уже и здесь. При этом Совещание считало, что применение этой теории на практике «потребовало бы много радикальных преобразований в управлении церковным имуществом Российской церкви и вызвало бы немало очень серьезных затруднений. В частности, для прихода и приходской церкви применение оной теории сопровождалось бы умалением его владельческих прав по отношению к своему имуществу»54.
Вместе с тем Совещание считало необходимым наделить особым имуществом и приход. Это, несомненно, должно было, по мнению Совещания, привлечь прихожан к более деятельному и живому участию в приходских делах и способствовать оживлению прихода. Права, предоставленные членам попечи-тельств, на пример которых ссылался И. С. Бердников, Совещание считало нужным распространить на весь приход. Поэтому большинством голосов оно признало необходимым разделить имущество в приходе на два разряда, «существенно отличающиеся один от другого по своей юридической природе»: имущество церкви и имущество прихода. Таким образом, Совещание солидаризовалось с позицией в этом вопросе большинства IV отдела Присутствия, большинством отзывов епархиальных архиереев и проектом самого И. С. Бердникова 1906 г. Казанский профессор в ответ на это подал запись своей речи в качестве особого
мнения55.
Через две недели Совещание продолжило обсуждать тему имущественных отношений в приходе, сосредоточившись на вопросе о составе обоих разрядов имущества и о правах субъектов церковной и приходской собственности. Первый вопрос не вызвал особенных разногласий, тем более что он подробно обсуждался в IV отделе Предсоборного присутствия. К церковному имуществу относилось все, что было необходимо для совершения богослужений, все, что жертвовалось собственно на благоустроение храма, различные доходы церкви, причтовое имущество и капиталы, имущество и капиталы, переданные именно церкви, «хотя бы и с специальным назначением на удовлетворение религиознонравственных, просветительных и благотворительных нужд прихода». К приходскому имуществу относилось все, что жертвовалось и собиралось прихожанами собственно «на удовлетворение религиозно-просветительных и благотворительных» приходских нужд.
53 РГИА. Ф. 796. Оп. 445. Д. 202. Л. 135-142, 229-230 об.
54 Там же. Л. 140 об.
55 Там же. Л. 140-142, 268.
А вот вопрос о распорядителях обоих разрядов имущества и о наделении их правами юридического лица вызвал активный обмен мнениями. Совещание снова обратилось к истории вопроса, разбирая, каким образом он решался в разных проектах приходского устройства — от отзывов преосвященных и дискуссии в IV отделе Предсоборного присутствия до сепаратных проектов.
Активным противником наделения прихода (наряду с храмом) правами юридического лица на этот раз выступил профессор М. А. Остроумов56. Он истолковывал намерение своих коллег по Совещанию создать два юридических лица в приходе как попытку наделить правами собственника приходского имущества только прихожан без причта. (Учитывая роль священника в органах управления приходом, какая проектировалась Совещанием, это толкование было необоснованным.) Такой шаг, по мнению М. А. Остроумова, фактически возвращал бы прихожанам права собственности на то, что ими было пожертвовано. Это противоречило бы, говорил харьковский профессор, первому правилу Двукратного собора 861 г. и здравому смыслу. Поскольку «новый порядок может создать не жертвователей, а только распорядителей. Много при нем найдется охотников распорядиться “приходскою” собственностию, но мало будет охотников сделать вклад в “приходскую” кассу. Мы часто можем теперь наблюдать и в других сферах, что собрания членов различных, напр[имер], благотворительных обществ бывают весьма немногочисленны, если ожидается появление подписного листа, между тем как они же бывают переполнены, когда ожидаются выборы или предстоит надобность распорядиться средствами. А такой порядок может оказаться для приходской жизни не только не полезным, но и прямо вредным»57.
В некоторых местах своего выступления М. А. Остроумов фактически повторял аргументацию И. С. Бердникова, прозвучавшую на предшествующем заседании Совещания, указывая, например, на возможную конкуренцию двух юридических лиц в приходе в борьбе за пожертвования прихожан. Он считал, что храм «составляет самую устойчивую часть прихода» и является необходимым компонентом его определения. «Отсюда ясно, что всего естественнее собственником церковного имущества быть храму как юридическому лицу, объединяющему все части прихода»58.
М. А. Остроумов допускал и участие прихожан в распоряжении церковной собственностью, но считал, что «основанием для этого участия может служить не право собственности на пожертвованное уже имущество, а попечительское право или так называемое ктиторское право, введенное в известные границы, каковое за ними признается и теперь <...> Это попечительское право может быть расширено, но нет надобности заменять его правом собственности»59.
Однако Совещание не изменило своего подхода к проблеме, выработанного 12 ноября. Коль скоро признано необходимым, рассуждало большинство его членов, разделить имущество на два разряда, следовательно, в приходе должно быть два собственника и распорядителя имущества и два юридических лица.
56 РГИА. Ф. 796. Оп. 445. Д. 202. Л. 231-232.
57 Там же. Л. 232.
58 Там же. Л. 231 об.
59 Там же. Л. 231-231 об.
Управление и распоряжение имуществом церковным должно принадлежать «церковной власти с участием прихожан». Причтовым имуществом распоряжаются действующие священно- и церковнослужители прихода, но оно составляет «неотъемлемую собственность церкви», то есть не может быть свободно отчуждаемо. Управляют и распоряжаются приходским имуществом приходские собрание и совет. И церкви, и приходу в отношении соответствующих категорий имущества Совещание предполагало усвоить права юридического лица60. Как предлагалось и в других проектах, епархиальные нужды должны были удовлетворяться из церковных (а не приходских) средств. Обоим юридическим лицам Совещание дало право свободно приобретать недвижимое имущество, но признало необходимым ограничить возможность его продажи. Мотивировалось это тем, что единожды отданное Церкви должно и впредь служить христианским целям. Поэтому в свой проект Совещание внесло особый параграф о порядке отчуждения имущества, как церковного, так и приходского. Оно могло быть «отчуждаемо, продаваемо, обмениваемо, а также обращаемо под залог» не иначе как с разрешения церковной власти; с разрешения той же власти могла быть изменена цель использования имущества, обращенного на определенные цели61.
На последнем, ноябрьском, заседании Совещание обсуждало положения о приходской школе и библиотеке, представленные председателем Училищного совета при Синоде протоиереем П. И. Соколовым. В целом они совпадали с теми положениями, которые тот же автор представлял на заседаниях IV отдела Предсоборного присутствия. Совещание утвердило его тезисы, подвергнув их небольшой правке, отметив, что забота о церковно-приходской школе должна быть на первом месте среди дел прихода после заботы о благоустройстве храма, что преподавание Закона Божиего — обязанность приходского священника, что желательно открытие в приходах «повторительных курсов по Закону Божию для сельской молодежи», тождественных по своей сути катехизаторским курсам, о необходимости которых говорил IV отдел Предсоборного присутствия. Помимо статей о школе и библиотеке Совещание внесло в свой проект отдельный параграф о благотворительных учреждениях в приходе в редакции IV отдела и параграфы о приходских кладбищах в сокращенной редакции секретариата62.
В течение декабря Совещание занималось редактурой выработанных положений. Кроме того, оно обсудило будущую судьбу приходских попечительств и братств в перспективе введения в действие подготовленного им Положения о православном приходе. Попечительства Совещание предложило упразднить, а братства, наоборот, сохранить, незначительно изменив положение о них63.
Итоговый текст проекта Положения о православном приходе, одобренного Особым совещанием, состоял из 80 параграфов. Первые четыре из них
60 В финальной редакции проекта Совещания выражение «юридическое лицо» было опущено, так как члены Совещания сочли его недостаточно устоявшимся в юридической науке. Вместо этого в отдельном параграфе (65) специально было оговорено, что и церкви, и приходу «принадлежит право приобретать на свое имя и отчуждать движимое и недвижимое имущество» (см.: РГИА. Ф. 796. Оп. 445. Д. 202. Л. 174, 269).
61 Там же. Л. 149—157, 269.
62 Там же. Л. 158—165 об.
63 Там же. Л. 166—174 об.
были посвящены определению прихода, его границ, условиям их изменения и упразднения прихода. Следующие шесть параграфов (5—10) описывали приходской причт, порядок его назначения, перемещения и его обязанности. Параграфы 11—13 давали определение прихожан, правила их перехода из прихода в приход, перечисляли статьи приходской книги. Следующие параграфы положения были посвящены порядку управления приходскими делами (14—19), приходскому собранию (20—38) и приходскому совету (39—47). Затем шли статьи, описывающие приходской храм (48—54) и регламентирующие имущественные отношения в приходе (58—66). Наконец, параграфы 67—78 были посвящены приходским школе, библиотеке и благотворительным учреждениям, а 79—80 — приходскому кладбищу.
В целом проект Особого совещания был лаконичнее и компактнее, чем проект Нормального приходского устава IV отдела Предсоборного присутствия. Это давало надежду на то, что его будет удобнее применить на практике. При этом Совещание сохранило основные положения, выработанные IV отделом Присутствия: территориальный принцип организации прихода, возможность ходатайства прихожан за своего кандидата в священники, разделение имущества на церковное и приходское и др. Одновременно Совещание отказалось от трактовки нескольких важных положений, которая была дана Предсоборным присутствием. Так, Совещание не стало рассматривать приходское собрание как распорядительный, а приходской совет как исполнительный орган, отказавшись тем самым считать систему управления приходом вариантом общинного самоуправления и приблизившись к пониманию прихода в духе епископоцен-тризма профессора И. С. Бердникова. Оно несколько сузило круг полноправных участников приходского собрания, введя цензовые критерии в механизм их отбора, развив, впрочем, тем самым тенденцию, уже присутствовавшую в проекте IV отдела Присутствия. Наконец, Совещание отклонило предложение Общего собрания Присутствия считать верховным собственником церковного имущества, в том числе и приходского, всю Российскую Церковь. При этом Совещание, раскритиковав теорию о главенстве собственности всей Церкви над приходским имуществом, фактически признало ее справедливость в случае упразднения прихода. Получалось, что пока приход существует, его имущество принадлежит храму и общине, но как только он прекращает свое существование, их имущество оказывается принадлежащим всей Русской Церкви с распорядителем в лице епархиальной власти. Совещание не прояснило юридические основания для такого перехода прав собственности, и это, как представляется, достаточно противоречивое положение сохранилось в окончательном варианте его проекта.
Выполнило ли Совещание свою задачу по «нейтрализации» проекта Нормального устава Предсоборного присутствия? Нам кажется, что на этот вопрос нет прямого ответа. Члены Совещания стремились создать проект, который бы действительно способствовал возрождению приходской жизни и был бы практически применим в существовавших тогда условиях церковной и государственной жизни. Решая центральную проблему реформы прихода — проблему согласования принципов общинности и иерархичности на приходском уровне (ту же проб-
лему, которую стремилось решить и Предсоборное присутствие), — Совещание в большей степени, чем IV отдел Присутствия, склонялось в пользу принципа иерархичности. И в этом, видимо, было главное отличие этих двух предсобор-ных органов. Как и в 1906 г., решению этой проблемы мешала неразделенность в церковной и государственной практике того времени иерархического принципа и бюрократизма. Однако полная нивелировка общинного начала не состоялась и в проекте Совещания. Кроме того, отличаясь в трактовках некоторых важных положений, проекты Присутствия и Совещания часто были близки в конкретных выражениях, и, думается, их реализация на практике имела бы более общих черт, чем различий. Но, как показали дальнейшие события, до введения в жизнь Положения о православном приходе было еще далеко.
Ключевые слова: история Русской Православной Церкви, предсоборные дискуссии, реформа православного прихода, особое Совещание при Синоде, органы приходского управления, приходское имущество, И. С. Бердников, А. А. Папков.
The Special Conference for The Project’s Development of an Orthodox Parish in 1907
A. Beglov
The article covers one of little-investigated episodes of the preparation of an orthodox parish’s reform in Russian Empire on the eve of the revolution of 1917. In the center of an author’s attention — the work of the Special conference for the project’s development of an orthodox parish. The Special conference was established at the St. Synod in 1907 and continued the works of the Preceding the Local council Office on a parish question. The author studies the circumstances of a conference’s establishment, its structure, the mechanism of functioning and the basic features of the generated project of an orthodox parish, guardianships and brotherhoods.
Keywords: the history of the Russian Orthodox Church, pre-council discussions, the reform of an orthodox parish, special conference at the Synod, bodies of a parish management, parish property, I. S. Berdnikov, A. A. Papkov.
