CC BY
134
Вестник Челябинского государственного университета. 2014. № 20 (349).
Экономика. Вып. 40. С. 66-76.
УДК 343.3.7
ББК 67.308
ОСОБЕННОСТИ ОПРЕДЕЛЕНИЯ ПРЕДМЕТА ПРЕСТУПЛЕНИЯ, ПРЕДУСМОТРЕННОГО СТАТЬЕЙ 360 УГОЛОВНОГО КОДЕКСА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
С. А. Дробот, А. А. Куличков
ФГБОУВПО «Южно-Уральский государственный университет», Челябинск, Россия
Анализируются особенности предмета нападения на лиц или учреждения, пользующихся международной защитой. Раскрываются особенности правового статуса объектов материального мира, с посягательством на которые связано наличие состава рассматриваемого преступления: служебных и жилых помещений, транспортных средств. Доказывается необходимость расширения данного перечня. Формулируются рекомендации по совершенствованию законодательства и правоприменительной практики.
Ключевые слова: предмет преступления, международная защита, служебное помещение, жилое помещение, транспортное средство, имущество, средства коммуникации, архивы, документы, флаг, эмблема.
В процессе укрепления взаимоотношений между государствами важная роль отводится международному праву. Наша страна, подписав и ратифицировав международные договоры, в том числе в уголовно-правовой сфере, приняла на себя определенные обязательства. Особенностью международных актов в сфере уголовного права является невозможность их применения без имплементации в Уголовном кодексе (УК) РФ. В результате в Особенной его части законодатель впервые предусмотрел самостоятельные разд. XII и гл. 34 «Преступления против мира и безопасности человечества». Одним из восьми преступлений, входящих в данную главу, является нападение на лиц или учреждения, которые пользуются международной защитой (ст. 360 УК РФ). Это посягательство было криминализовано в результате ратификации Россией Конвенции о предотвращении и наказании преступлений против лиц, пользующихся международной защитой, в том числе дипломатических агентов от 14 декабря 1973 г. (далее — Конвенция 1973 г.). Однако несмотря на пристальное внимание нашей страны и всего мирового сообщества к вопросу обеспечения безопасности международно защищаемых лиц и учреждений посягательства на них продолжают совершаться. Уместно привести в качестве примера недавние нападения на российских дипломатов в Катаре, Абхазии, Нидерландах, Судане, на российские дипмиссии — в Ливии, Сирии и Польше. Нередко такие преступления используются в це-
лях создания препятствий для развития дружественных отношений между государствами.
Важнейшим инструментом противодействия нападениям на лиц или учреждения, которые пользуются международной защитой, является уголовное законодательство. Оно содержит меры государственной репрессии, применяемые за совершение преступлений, в том числе и за предусмотренное ст. 360 УК РФ. Однако использование уголовного закона требует правильной квалификации содеянного, и в связи с этим верное толкование признаков состава преступления приобретает решающее значение [24. С. 60].
Изучаемое преступление имеет свою специфику, обусловленную не только характеристикой потерпевшего, но и свойствами предмета посягательства. На определение термина «предмет преступления» в теории отечественного уголовного права существуют различные точки зрения, и в целом этот вопрос относится к числу дискуссионных, потому что в это понятие вкладывается различное содержание. Между тем, вытекающее из жанра статьи ограничение по объему делает невозможным подробный анализ концептуальных вопросов, посвященных свойствам данного признака состава преступления. В связи с этим предлагается несколько положений, на основе которых будут изучаться признаки предмета преступления, предусмотренного ст. 360 УК РФ:
1. Предмет преступления, являясь факультативным признаком состава преступления, пред-
ставляет собой различные объекты внешнего, материального мира и информацию, в связи с которыми или по поводу которых совершается конкретное преступное посягательство.
2. Человек (ни его биологическая, ни социальная сущность) не может признаваться предметом преступления, а выступает в качестве потерпевшего.
3. Предмет преступления как признак состава преступления участвует в квалификации только в случае, если он прямо предусмотрен в диспозиции нормы уголовного закона, либо он должен выводиться из смысла данной нормы путем применения систематического толкования уголовного закона.
Нападение на лиц или учреждения, которые пользуются международной защитой (ст. 360 УК РФ), предусматривает признак предмета, но в качестве альтернативно обязательного признака. Это означает, что данное преступление может быть и беспредметным.
Обзор литературы, на страницах которой затрагиваются вопросы ответственности за исследуемое посягательство, позволяет утверждать, что проблеме предмета уделяется крайне незначительное внимание. Лишь в нескольких работах прямо указывается на то, что в качестве него выступают служебные или жилые помещения либо транспортные средства лиц, пользующихся международной защитой. В иных источниках данный аспект вообще оставлен без внимания либо упоминается вскользь и требует логического выведения из используемого отдельными авторами понятия «объект нападения» [26. С. 60].
В литературе было высказано мнение о том, что территория, пользующаяся международной защитой, является местом совершения преступления. В качестве такого пространства выступают помещения межгосударственных органов внешних сношений, международных межправительственных организаций и резиденций защищаемых лиц. Считаем данную точку зрения необоснованной по следующим причинам.
К определению понятия «предмет преступления» в теории отечественного уголовного права существуют различные подходы, но наиболее последовательной нам представляется концепция Н. И. Коржанского. Предмет в ней предстает материализованной стороной объекта, объективируя тем самым весьма абстрактные и неосязаемые по своей природе общественные отношения [23. С. 111].
Место совершения преступления — это территория, на которой оно было совершено. В формальных составах таковым является место совершения общественно опасного деяния, независимо от того, где наступили последствия. В материальных составах местом совершения преступления признают территорию, где наступили последствия.
Таким образом, если предмет преступления находится в органической связи с объектом посягательства и рассматривается как воплощение охраняемых общественных отношений, место совершения преступления понимается как характеристика объективной стороны.
В текстуальном смысле использование в диспозиции ч. 1 ст. 360 УК РФ предлога «на» перед словом «служебные» свидетельствует о воздействии именно на объект преступления, то есть общественные отношения, обеспечивающие безопасность лиц или учреждений, пользующихся международной защитой, как неотъемлемое условие установленного порядка их организации и/или функционирования. Причиняя ущерб зданиям, помещениям, субъект наносит вред в конечном итоге предмету посягательства.
Кроме того, если рассматривать здания и помещения учреждений в качестве места совершения преступления, не совсем ясно, как оценить преступное воздействие на них, совершенное извне (скажем, путем обстрела дипломатического комплекса из гранатомета или закидывания бутылками с зажигательной смесью), то есть в ситуации, когда само деяние совершалось дистанционно, за пределами защищаемой территории.
Суммируя сказанное, можно поставить точку в споре по вопросу о том, в качестве чего (предмета или места совершения преступления) следует рассматривать упомянутые в ст. 360 УК РФ объекты материального мира. На наш взгляд, предметом изучаемого посягательства являются служебные, жилые помещения, а также транспортные средства лиц, пользующихся международной защитой. Рассмотрим подробно их правовой статус.
1. Служебные помещения. Наиболее значительные привилегии предоставляются в этом плане дипломатическому представительству. Венская конвенция о дипломатических сношениях от 18 апреля 1961 г. и Положение о дипломатических и консульских представительствах иностранных государств на территории СССР гарантируют абсолютную неприкосновенность его помещений.
Суть сказанного можно свести к двум аспектам: а) гарантия со стороны властей государства пребывания от совершения действий, которые могут повлечь нарушение неприкосновенности (пассивный аспект); б) обязанность властей защищать помещения «от всякого вторжения или нанесения ущерба и для предотвращения всякого нарушения спокойствия представительства или оскорбления его достоинства» (активный аспект).
Понятие «помещения представительства» является собирательным, полностью соответствует содержащемуся в ст. 360 УК РФ термину «служебное помещение» и означает:
1) здания или части зданий, используемые для целей представительства;
2) резиденцию главы представительства, включая обслуживающий данное здание или часть здания земельный участок. При этом, с точки зрения международных соглашений, не важно, на каком основании (праве собственности, аренды и т. п.) представительство владеет участком. Обычно термином «земельный участок» охватываются двор и сад, принадлежащие посольству, а в ряде случаев также стоянка для автомашин.
На основе статуса дипломатического служебного помещения в международном праве и национальном законодательстве сформулированы особенности правового положения торговых представительств (торгпредств). Учитывая то, что последние признаются составной частью посольств, вполне обоснованным представляется распространение на их здания и помещения дипломатических привилегий и иммунитетов.
Практически по аналогии с Венской конвенцией 1961 г. построена система привилегий и иммунитетов специальных миссий (adhoc), имеющая, однако, характерные особенности, накладывающие отпечаток на правовой статус служебных помещений. Помещениям, в которых размещается специальная миссия, гарантируется неприкосновенность. Но она не абсолютна, поскольку ограничена «формулой о предполагаемом согласии» в «случае пожара или другого стихийного бедствия, представляющего серьезную угрозу общественной безопасности, и только в том случае, когда нет возможности получить прямое согласие главы специальной миссии или, в соответствующих случаях, главы постоянного представительства».
Одной из форм многосторонней дипломатии выступают постоянные представительства при международных организациях и делегации
для участия в их работе. По смыслу Венской конвенции о представительстве государств в их отношениях с международными организациями универсального характера от 14 марта 1975 г. помещения представительства пользуются дипломатической неприкосновенностью. В пояснении нуждается нюанс, связанный с отсутствием текстуального закрепления в данном документе служебного помещения как предмета, принадлежащего делегации и требующего в этой связи особой защиты. В доктрине международного права считается, что коль скоро делегации зачастую работают в своих посольствах и представительствах либо могут осуществлять функции в гостиницах, арендованных особняках и т. п., то всем указанным помещениям иммунитет гарантируется на основании ст. 22 Венской конвенции 1961 г. и ст. 23, 59 Венской конвенции 1975 г. [14].
Особый правовой режим предоставляется также помещениям представительств и делегаций в межгосударственных органах некоторых региональных международных организаций, находящихся в России, к примеру, Межпарламентской ассамблеи государств — участников СНГ, ЕврАзЭС.
Особое место среди предметов преступления, предусмотренного ст. 360 УК РФ, занимают консульские помещения. На них, как и на помещения специальных миссий, распространяется ограниченная неприкосновенность. Пассивный ее аспект заключается в запрете на вступление властей государства пребывания без согласия консула не во все консульские помещения, а лишь в ту их часть, которая используется исключительно для работы учреждения. Кроме того, в п. 1-2 ст. 31 Венской конвенции о консульских сношениях от 24 апреля 1963 г. предусматривается пресловутая «форс-мажорная оговорка», которая в отечественной науке оценивается крайне негативно. Неслучайно ст. 21 Положения 1966 г. устанавливает на основе взаимности абсолютную неприкосновенность помещений и не содержит никаких исключений из этого правила.
Нормы, содержащиеся в двусторонних консульских конвенциях, разнообразны. Зачастую «формула предполагаемого согласия» вообще не предусматривается. Изредка договаривающиеся стороны принимают за основу положения ст. 31 Венской конвенции 1963 г. В целом ряде случаев использована «презумпция отсутствия прямого отказа» со стороны главы консульского, дипломатического представительства или лица,
назначенного одним из них. Особняком стоит Консульская конвенция между СССР и КНДР, ст. 10 которой обязывает главу представительства дать такое согласие в кратчайший срок при возникновении пожара в помещении или иного стихийного бедствия, угрожающего безопасности граждан и сохранности имущества государства пребывания, находящегося в непосредственной близости от учреждения.
Иммунитетным статусом (абсолютной либо, в отдельных случаях, ограниченной «пожарной оговоркой» неприкосновенностью) обладают также помещения международных организаций: ООН; специализированных учреждений ООН (ЮНЕСКО, МФК, МВФ, МОТ, МБРР); организаций, связанных с ООН (ОДВЗЯИ, ОЗХО, МАГАТЭ); региональных международных организаций, участницей которых является Россия (Совета Европы, ОБСЕ, ЕБРР, СНГ, ОДКБ и др.). Указание на неприкосновенность помещений изредка встречается в соглашениях, заключенных между РФ и международными организациями, участницей которых наша страна не является (например, ЕКА, ОЭСР). Не обошли стороной нормы об особом правовом положении помещения и документы, регламентирующие организацию и деятельность международных судебных органов.
Таким образом, неприкосновенность служебных помещений рассматривается международным сообществом в качестве неотъемлемого условия деятельности учреждений, пользующихся защитой. Необходимо также учитывать то обстоятельство, что представители государств и сотрудники международных организаций, могут осуществлять свои функции не только на рабочем месте, но и в частной резиденции.
2. Жилые помещения. По смыслу международных документов данный термин синонимичен терминам «частная резиденция» и «личное помещение», особое положение которых в государстве пребывания — одна из аксиом теории и практики международных отношений. Так, ст. 30 Венской конвенции 1961 г. и ст. 7 Положения 1966 г. устанавливают неприкосновенность частной резиденции дипломата. Причем термин «частная резиденция дипломатического агента» охватывает и его временную резиденцию (к примеру, номер в гостинице), за исключением случаев поездки инкогнито [10].
Схожие предписания содержатся в источниках, регламентирующих правовое положение представителей и членов делегаций государств
при международных организациях (как универсального характера, так и региональных). В качестве бесспорного положения признается особый статус их жилища.
Венская конвенция 1963 г. вообще не содержит каких-либо указаний на этот счет. Статья 21 Положения 1966 г. наделяет на основе взаимности неприкосновенностью лишь резиденцию главы представительства. Данные обстоятельства являются причиной одновременного существования в двусторонних конвенциях различных подходов к определению статуса жилых помещений консульских работников. Подавляющее большинство таких соглашений (в частности, с Йеменом, Молдавией, КНДР, Швецией) без каких-либо оговорок распространяет неприкосновенность не только на консульские, но и на жилые помещения. Изредка в текстах договоров обнаруживается условие особого положения рассматриваемых предметов. В качестве такового выступает отсутствие гражданства страны пребывания или факта постоянного в ней проживания консульских должностных лиц или консульских служащих (конвенция между РФ и Болгарией). Ряд документов оговаривает неприкосновенность лишь консульских помещений (соглашения с Румынией, Македонией, Республикой Беларусь). В некоторых случаях договаривающиеся стороны ограничивают неприкосновенность этих объектов запретом для властей государства пребывания на осуществление мер принудительного характера (договоры с Финляндией, ФРГ) или же предоставлением иммунитета только резиденции главы консульства (консульская конвенция, заключенная с США).
Иммунитетный статус жилых помещений является одним из непременных условий деятельности сотрудников международных организаций. Тем не менее, в международно-правовых документах он представлен в несколько более сокращенном варианте, нежели привилегированное положение рассмотренных выше объектов. Наиболее существенны преимущества, которыми наделяются должностные лица ООН. Но здесь за основу берется привилегированное положение дипломатических агентов, а нормы специальных актов, которые, казалось бы, должны четко определять границы усиленной защиты, зачастую носят бланкетный характер. Например, как следует из п. 2 ст. 7 Соглашения между Правительством РФ и ООН от 15 июня 1993 г., глава представительства, представители органов, программ и фондов
ООН и другие старшие должностные лица по согласованию между ООН и Правительством РФ пользуются теми же привилегиями и иммунитетами, которые предоставляются членам дипломатических миссий соответствующего ранга. Таким образом, неприкосновенность их жилища презю-мируется.
В некоторых случаях при установлении статуса жилого помещения возникает необходимость учитывать нормы Конвенции о привилегиях и иммунитетах специализированных учреждений от 21 ноября 1947 г., которая, впрочем, опять-таки переносит решение этого вопроса в плоскость дипломатического права [9].
Прием отсылки к нормам, регулирующим дипломатические привилегии и иммунитеты, использован в многочисленных соглашениях, заключенных между Россией и специализированными учреждениями. Исходя из этого, неприкосновенность гарантируется жилым помещениям высших должностных лиц МОТ, МФК, МБРР, МВФ. Иммунитет распространяется также на жилые помещения членов их семей и иждивенцев.
Бланкетные нормы, адресующие к Конвенции 1947 г. либо напрямую к Венской конвенции 1961 г., содержатся в источниках, регулирующих правовое положение сотрудников организаций связанных с ООН (ВТО, МАГАТЭ, ОДВЗЯИ, ОЗХО).
Привилегированный статус жилых помещений подтверждается, кроме того, положениями, содержащимися в многочисленных учредительных документах и соглашениях, заключаемых между Россией и международными организациями (Советом Европы, ЕБРР, ЕКА, ОЭСР, Исполнительным комитетом СНГ, МФГС, ОДКБ, ОИЯИ) и посвященных правовому положению последних на территории нашей страны.
Неприкосновенность жилого помещения прямо или косвенно закреплена также в документах, регулирующих деятельность международных судов (Международного уголовного суда, Международного трибунала по морскому праву, Международных трибуналов по Руанде и Югославии) и правовой статус их персонала.
Таким образом, в международно-правовой доктрине неприкосновенность жилища является логичным дополнением особого статуса служебного помещения. Однако, несмотря на это, международные документы зачастую ограничивают перечень особо охраняемых жилых помещений указанием лишь на глав представительств или
высших должностных лиц организаций. На практике это осуществляется путем включения данных лиц в список дипломатического корпуса.
3. Транспортные средства. Данное понятие, используемое в Конвенции 1973 г. и ст. 360 УК РФ, синонимично термину «средства передвижения», нашедшему отражение в Венской конвенции 1961 г. и Положении 1966 г. Данный вывод подтверждается употреблением единого словосочетания «means of transport» в аутентичных текстах международных документов.
По смыслу Венской конвенции 1961 г. средства передвижения представительства пользуются иммунитетом от обыска, реквизиции, ареста и исполнительных действий. Но неприкосновенность им не гарантируется. В ст. 7 Положения 1966 г., напротив, подчеркивается неприкосновенность средств передвижения.
В отечественной доктрине в качестве бесспорного положения признается неприкосновенность дипломатических транспортных средств. Подобная позиция объясняется тем, что средства передвижения дипломатического представителя традиционно «рассматривались, как якобы "двигающийся дом" последнего».
Особый режим рассматриваемых предметов прямо закреплен в ряде иных документов либо следует из их текста. Зачастую в них используется прием отсылки к положениям Венской конвенции 1961 г., которая по праву может считаться ориентиром в вопросах привилегированного статуса лиц и учреждений, пользующихся международной защитой.
Еще одним подтверждением привилегированного положения средств передвижения, принадлежащих учреждениям, является запрет на их использование сотрудниками правоохранительных органов в неотложных случаях в соответствии с национальным законодательством.
По смыслу правовых актов термин «транспортное средство» включает любой наземный, водный и воздушный транспорт. На территории РФ в качестве средств передвижения выступают, как правило, автомобили.
Международно-правовые документы, оперируя понятием «средства передвижения», не раскрывают при этом юридическое основание, на котором используется транспорт. Теория и практика международных отношений исходит из того, что средства передвижения могут принадлежать учреждению на любом праве: собственности, аренды, предоставления в пользование. Различия
между указанными основаниями не оказывают влияния на привилегированное положение защищаемых предметов.
Более того, в международном праве не дифференцируются особенности статуса транспортных средств, принадлежащих учреждениям и непосредственно самим лицам, пользующимся международной защитой. Единство их правового статуса на практике обеспечивается выдачей специальных государственных регистрационных знаков 3-й группы. Знание специфики цифровых обозначений позволяет определить не только принадлежность автомобиля, но и особенности иммунитетного статуса как его самого, так и владельца.
На страницах научной литературы было высказано мнение о возможности существования символов-предметов преступлений. Например, О. Е. Спиридонова, классифицируя их по сфере уголовно-правового регулирования, обосновывает выделение некоего «косвенного предмета преступления», закрепленного в ст. 360 УК РФ,— «идентификационных номеров транспортных средств лиц, обладающих дипломатическим иммунитетом» [30]. Эти знаки представляют собой символы международной защиты, поскольку выполняют определенную сигнальную функцию, оказывая дополнительное эмоциональное воздействие на окружающих.
Данную точку зрения следует признать спорной по следующим соображениям. Во-первых, понятие «косвенный предмет преступления» в отечественной науке не разработано. Употребление же новых, тем более фундаментальных категорий без надлежащего уточнения их содержания неоправданно. Во-вторых, регистрационный номер дипломатического транспортного средства, разумеется, выполняет информационную функцию, но скорее для должностных лиц российских правоохранительных органов, нежели для потенциальных преступников. В-третьих, сам по себе номер вне связи с автомобилем не представляет ценности, поскольку не наделен особым иммуни-тетным статусом.
Заслуживает внимания то обстоятельство, что диспозиция ч. 1 ст. 360 УК РФ, устанавливая перечень предметов преступления, практически дублирует положения п. 1Ь ст. 1 Конвенции 1973 г. Но особым статусом наделены не только помещения и транспортные средства. Весьма существенные привилегии предоставляются в соответствии с международным и национальным
правом и другим объектам материального мира, необходимым для нормального выполнения функций учреждений.
В первую очередь речь идет об имуществе, принадлежащем представительствам и организациям. В международных документах встречаются различные варианты употребления данного термина:
1) предметы обстановки помещений и другое находящееся в них имущество;
2) имущество организации;
3) имущество сотрудников учреждения.
Термин «имущество», охватывающий и «предметы обстановки», в данном контексте необходимо трактовать как совокупность вещей, включая деньги и ценные бумаги, что согласуется с подходом к установлению конкретных объектов гражданских прав, принятым в ст. 128 Гражданского кодекса РФ, хотя и несколько уже последнего, поскольку не включает имущественные права, работы, услуги, интеллектуальную собственность, нематериальные блага.
Понятие «вещи» в гражданском праве означает «предметы окружающего материального мира, способные удовлетворять потребности субъектов гражданских правоотношений, контролироваться (управляться) ими и быть в их обладании». В качестве примера вещей как имущества учреждения можно привести сейфы, компьютеры, средства связи и т. п.
Наряду с привилегированным положением имущества международные документы, регламентирующие статус межгосударственных организаций, весьма часто содержат указание на неприкосновенность активов, которые означают любую собственность организации. Данное понятие в ряде случаев употребляется наряду с понятием имущества; иногда термин «имущество» включает в себя активы. Некоторые правовые акты подчеркивают неприкосновенность фондов организации как части ее имущества.
Статья 27 Венской конвенции 1961 г. и ст. 9 Положения 1966 г. гарантирует неприкосновенность средств коммуникации дипломатического представительства, под которыми мы понимаем официальную корреспонденцию в широком смысле (дипломатическая почта, вализа), то есть всю корреспонденцию, относящуюся к представительству и его функциям. Эти положения являются основой статуса корреспонденции специальных миссий, постоянных представительств государств при международных организациях,
консульских учреждений, международных организаций, международных судов. Немаловажно заметить, что международное право уравнивает правовое положение корреспонденции учреждения и его сотрудников.
Изъятиями пользуются также архивы и документы учреждений. Например, ст. 24 Венской конвенции 1961 г. и ст. 9 Положения 1966 г. гарантирует им абсолютную неприкосновенность, действующую даже во время разрыва дипломатических отношений, в частности при объявлении войны. Государство пребывания обязано в такой ситуации уважать и охранять помещения миссии вместе с ее имуществом и архивами. Аналогичные положения мы находим в иных актах.
Как соотносятся между собой понятия «архивы» и «документы»? Исследование международных источников не дает однозначного ответа. Данные термины могут разграничиваться. Изредка понятие «документы» является обобщающим. Однако зачастую термин «архивы» — собирательный, включает в себя содержащие данные различные носители информации, собственником или владельцем которых является учреждение или кто-либо от его имени. В качестве таковых выступают:
1) все записи, в том числе рукописи;
2) корреспонденция (переписка);
3) документы, включая отчеты;
4) прочие материалы:
а) магнитные и электронные носители информации (например диски, карты памяти);
б) данные ЭВМ;
в) компьютерные программы;
г) кино-, видео- и фотопленки;
д) фотоснимки;
е) фильмы;
ж) звуковые записи и т. д.
Исключительно важную роль в процессе международного общения играют официальные символы представляемого государства и межгосударственной организации. Исходя из этого, в соответствии со ст. 20 Венской конвенции 1961 г. и ст. 8 Положения 1966 г. представительство наделено правом пользоваться флагом и эмблемой аккредитующего государства на помещениях представительства и на его средствах передвижения. Заметим, что символика наделена имму-нитетным статусом не только в дипломатическом праве. Наличие особых указаний насчет флагов, эмблем, гербов во многих других документах — непременное условие современной дипломатии.
В международно-правовых источниках напрямую не говорится, что символы пользуются неприкосновенностью, но они могут рассматриваться как имущество представительства, а потому обладают особым статусом. По пути признания за ними иммунитета и трактовки их в качестве предметов преступления идут некоторые зарубежные законодатели. К примеру, § 104 Уголовного кодекса ФРГ устанавливает наказание в виде лишения свободы на срок до двух лет или денежного штрафа за повреждение флагов и государственных символов иностранных государств. Уголовно наказуемыми признаются удаление, разрушение, приведение в неузнаваемое состояние публично выставленного на основе правовых предписаний или признанного обычая флага иностранного государства или его государственных символов, а равно совершение в отношении указанных предметов «оскорбительного бесчинства». Похожие нормы содержатся в уголовных законах Австрии, Дании, Польши, Турции, Швейцарии, Японии. Полагаем, что специальная уголовно-правовая охрана официальных символов иностранных государств, осуществляемая в зарубежных странах, требует дальнейшего изучения в целях возможной адаптации накопленного позитивного опыта к условиям нашей страны.
Помимо рассмотренных предметов усиленной защитой в международном праве пользуются и некоторые другие объекты материального мира:
1) личный багаж представителей государств и сотрудников международных организаций;
2) земельные участки;
3) районы.
Исходя из анализа особенностей правового статуса рассмотренных предметов, сформулируем выводы.
На помещения, транспортные средства и иное имущество лиц, пользующихся международной защитой, распространяется иммунитет, объем которого варьируется в зависимости от пределов защиты самих потерпевших. Наибольшим объемом привилегий наделены главы государств, правительств, министры иностранных дел, сопровождающие их члены семей, а также дипломатические представители, постольку наиболее защищаемыми являются предметы, вверенные именно им.
Если основанием признания лица в качестве потерпевшего являются положения п. 1 ст. 1 Конвенции 1973 г. в совокупности с его имму-
нитетным международно-правовым статусом, для установления предмета преступления достаточно установить факт его принадлежности соответствующему потерпевшему. Иными словами, особое положение потерпевших является первичным по отношению к статусу предметов.
Термин «учреждение, пользующееся международной защитой», являясь собирательным, в отличие от категории «лицо, пользующееся международной защитой» международными документами не раскрывается. Данное понятие, употребляемое исключительно в названии ст. 360 УК РФ, фактически сведено российским законодате-
лем до слепого копирования п. 1Ь ст. 2 Конвенции 1973 г. Важно, однако, понимать, что данный договор определяет, в сущности, лишь минимальные требования, стандарты установления преступности и наказуемости нападения на уровне национального законодательства. Прямого запрета на расширение предлагаемого перечня предметов в нем не содержится.
Принимая во внимание названные обстоятельства, мы считаем необходимым использовать в тексте УК РФ открытый перечень предметов, в отношении которых действует особый международно-правовой режим.
Список литературы
1. Венская конвенция о представительстве государств в их отношениях с международными организациями универсального характера (Вена, 14 марта 1975 года) [Электронный ресурс]. URL: http://www. zaki.ru/pagesnew.php?id=1314; Генеральное соглашение о привилегиях и иммунитетах Совета Европы от 2 сентября 1949 г. // Бюл. междунар. договоров. 1997. № 5. С. 27-32.
2. Конвенция о привилегиях и иммунитетах Объединенных Наций от 13 февраля 1946 г. // Международное публичное право : сб. док. : в 2 т. / сост. Д. К. Бекяшев. М. : Проспект, 2009. Т. 1. С. 237-241.
3. Консульская конвенция между Российской Федерацией и Республикой Молдова от 14 июня 1994 г. // Бюл. междунар. договоров. 2000. № 4. С. 32-50.
4. Консульская конвенция между Российской Федерацией и Румынией от 4 июля 2003 г. // Бюл. меж-дунар. договоров. 2006. № 4. С. 46-73.
5. Консульская конвенция между Российской Федерацией и Республикой Македонией от 14 января 2003 г. // Бюл. междунар. договоров. 2006. № 5. С. 47-68.
6. Консульская конвенция между СССР и Корейской Народной Демократической Республикой от 17 апреля 1985 г. // Вед. Верхов. Совета СССР. 1985. № 50. Ст. 972.
7. Протокол о статусе групп военных наблюдателей и коллективных сил по поддержанию мира в Содружестве Независимых Государств от 15 мая 1992 г. // Информ. вестн. Совета глав гос-в и Совета глав правительств СНГ «Содружество». № 5. 1992.
8. Соглашение между Правительством Российской Федерации и Объединенным институтом ядерных исследований о местопребывании и об условиях деятельности Объединенного института ядерных исследований в Российской Федерации от 23 октября 1995 г. // Моск. журн. междунар. права. 2000. № 4. С. 367-379.
9. Соглашение между Правительством Российской Федерации и Евразийской патентной организацией о штаб-квартире Евразийской патентной организации от 4 октября 1996 г. // Бюл. междунар. договоров. 1998. № 10. С. 31-37.
10. Соглашение между Правительством Российской Федерации и Межгосударственным фондом гуманитарного сотрудничества государств — участников Содружества Независимых Государств об условиях его пребывания на территории Российской Федерации от 22 апреля 2009 г. // Бюл. междунар. договоров. 2009. № 12. С. 12-19 и др.
11. Конвенция о привилегиях и иммунитетах Евразийского экономического сообщества (Москва, 19 декабря 2011 г.) [Электронный ресурс]. URL: http://www.conventions.ru/view_base.php?id=1685; Венская конвенция о консульских сношениях (заключена в г. Вене 24.04.1963) // Сборник международных договоров СССР. Вып. 45. М., 1991. С. 124-147.
12. Уголовный кодекс ФРГ М. : Юристъ, 2001. 110 с.
13. Указ Президиума Верховного Совета СССР от 23 мая 1966 г. № 4961-VI «Об утверждении положения о дипломатических и консульских представительствах иностранных государств на территории Союза Советских Социалистических Республик» // Вед. Верхов. Совета СССР. 1966. № 22. Ст. 387.
14. Федеральный закон от 7 февраля 2011 г. № З-ФЗ «О полиции» // Рос. газ. 2011. № 25.
15. Арямов, А. А. Преступления против мира и безопасности человечества : хрестомат. курс лекций /
A. А. Арямов. М. : Юристъ, 2012. 440 с.
16. Блищенко, И. П. Дипломатическое право : учеб. пособие / И. П. Блищенко. М. : Юристъ, 1990. 330 с.
17. Гражданское право : учеб. для вузов : в 2 ч. Ч. 1 / под общ. ред. Т. И. Илларионовой, Б. М. Гонгало,
B. А. Плетнева. М. : Юристъ, 2001. 330 с.
18. Действующее международное право : в 3 т. Т. 3 / сост. Ю. М. Колосов, Э. С. Кривчикова. М. : Юристъ, 1997. С. 18-23.
19. Дробот, С. Лицо, пользующееся международной защитой, как потерпевший от преступления, предусмотренного ст. 360 УК РФ / С. Дробот, А. Куличков // Уголов. право. 2013. № 4. С. 122-128.
20. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / отв. ред. В. И. Радченко ; науч. ред. А. С. Михлин, В. А. Казакова. М. : Юристъ, 2008. С. 659-660.
21. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / отв. ред. В. М. Лебедев. М. : Юристъ, 2005. С. 888.
22. Конвенция о специальных миссиях от 8 декабря 1969 г. // Международное публичное право : сб. док. : в 2 т. М. : Юристъ, 1996. Т. 1. С. 209-221.
23. Коржанский, Н. И. Объект и предмет уголовно-правовой охраны / Н. И. Коржанский. М. : Юристъ, 1980. 240 с.
24. Кудрявцев, В. Н. Общая теория квалификации преступлений / В. Н. Кудрявцев. М. : Юристъ, 2001. 120 с.
25. Кузнецов, С. А. Представители государств в международных организациях / С. А. Кузнецов. М. : Юристъ, 1980. 110 с.
26. Левин, Д. Б. О неприкосновенности дипломатических представителей и их персонала / Д. Б. Левин. М. : Юристъ, 1946. 140 с.
27. Пакутин, В. Д. Уголовно-правовая охрана внешней среды и природных ресурсов в СССР. Квалификация отдельных преступлений / В. Д. Пакутин. Уфа, 1976. 230 с.
28. Уголовное право : особ. часть : учебник / отв. ред. В. Т. Гайков, Н. Г. Шимбарева. Ростов н/Д, 2008.
C. 805-806.
29. Сандровский, К. К. Дипломатическое право : учеб. для юрид. ин-тов и фак. / К. К. Сандровский. Киев, 1981. 190 с.
30. Спиридонова, О. Е. Символ как предмет преступления : дис. ... канд. юрид. наук / О. Е. Спиридонова. Ярославль, 2002. 130 с.
31. Сухарев, Д. Л. Уголовная ответственность за нападение на лиц или учреждения, которые пользуются международной защитой : дис. ... канд. юрид. наук / Д. Л. Сухарев. Красноярск, 2003. 220 с.
32. Парфенов, А. Ф. Общее учение об объективной стороне преступления : дис. ... канд. юрид. наук / А. Ф. Парфенов. СПб. : Литера, 2004. 231 с.
33. Сборник международных договоров СССР. Вып. 45. М. : Юристъ, 1991. С. 124-147.
34. Agreement between the United Nations and the Government of Sierra Leone on the Establishment of the Special Court for Sierra Leone, signed on 16 January 2002 (articles 8, 16) [Electronic resource]. URL: http:// www.sc-sl.org/LinkClick.aspx?fileticket=CLk1rMQtCHg %3d&tabid=176
Сведения об авторах
Дробот Сергей Александрович — кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовного права и уголовного процесса Южно-Уральского государственного университета, Челябинск, Россия. drobots@mail.ru
Куличков Алексей Александрович — соискатель кафедры уголовного права и уголовного процесса Южно-Уральского государственного университета, Челябинск, Россия. kulichkovalexey@gmail.com
Bulletin of Chelyabinsk State University. 2014. № 20 (349). Law. Issue. 40. P. 66-76.
THE PECULIARITIES OF DEFINITION OF THE THING OF CRIME FIXED IN THE ARTICLE 360 OF THE CRIMINAL CODE OF THE RUSSIAN FEDERATION
S. A. Drobot
Candidate of legal Sciences, associate Professor of criminal law and criminal process of the South Ural state University,
Chelyabinsk, Russia. drobots@mail.ru
A. A. Kulichkov
The applicant of the Department of criminal law and criminal process of the South Ural state University, Chelyabinsk, Russia.
kulichkovalexey@gmail. com
The analysis of the thing of the attacks on internationally protected persons and institutions is carried out in the article. The peculiarities of the legal status of the objects of the material world which infringement is related to the corpus delicti: the official premises, the private accommodation, means of transport,— are discovered. The necessity of expanding of this list is being proved. The suggestions on the improvement of legislation and law-enforcement practice are being made.
Keywords: thing of the crime, the international protection, official premises, private accommodation, means of transport, property, means of communication, archives, documents, flag, emblem.
References
1. Venskaya konvenciya o predstavitel'stve gosudarstv v ih otnosheniyah s mezhdunarodnymi organizaci-yami universal'nogo haraktera (Vena, 14 marta 1975 goda) [Elektronniy resurs]. URL: http://www.zaki.ru/ pagesnew.php?id=1314; General'noe soglashenie o privilegiyah i immunitetah Soveta Evropy ot 2 sentyabrya 1949 g. // Bul. mezhdunar. dogovorov. 1997. № 5. S. 27-32.
2. Konvenciya o privilegiyah i immunitetah Objedinennyh Natsiy ot 13 fevralya 1946 g. // Mezhdunarodnoe publichnoe pravo : sb. dok. : v 2 t. / sost. D. K. Bekyashev. M. : Prospekt, 2009. T. 1. S. 237-241.
3. Konsul'skaya konvenciya mezhdu Rossiyskoy Federaciey i Respublikoy Moldova ot 14 iyunya 1994 g. // Bul. mezhdunar. dogovorov. 2000. № 4. S. 32-50.
4. Konsul'skaya konvenciya mezhdu Rossiyskoy Federaciey i Rumyniey ot 4 iyulya 2003 g. // Bul. mezhdunar. dogovorov. 2006. № 4. S. 46-73.
5. Konsul'skaya konvenciya mezhdu Rossiyskoy Federaciey i Respublikoy Makedoniey ot 14 yanvarya 2003 g. // Bul. mezhdunar. dogovorov. 2006. № 5. S. 47-68.
6. Konsul'skaya konvenciya mezhdu SSSR i Koreiskoy Narodnoy Demokraticheskoy Respublikoy ot 17 aprelya 1985 g. // Ved. Verhov. Soveta SSSR. 1985. № 50. St. 972.
7. Protokol o statuse grupp voennyh nabludateley i kollektivnyh sil po podderzhaniyu mira v Sodruzhestve Nezavisimyh Gosudarstv ot 15 maya 1992 g. // Inform. vestn. Soveta glav gos-v i Soveta glav pravitel'stv SNG «Sodruzhestvo». № 5. 1992.
8. Soglashenie mezhdu Pravitel'stvom Rossiyskoy Federacii i Objedinennym institutom yadernyh issledo-vaniy o mestoprebyvanii i ob usloviyah deyatel'nosti Objedinennogo instituta yadernyh issledovaniy v Rossiyskoy Federacii ot 23 oktyabrya 1995 g. // Mosk. zhurn. mezhdunar. prava. 2000. № 4. S. 367-379.
9. Soglashenie mezhdu Pravitel'stvom Rossiyskoy Federacii i Evraziyskoy patentnoy organizaciey o shtab-kvartire Evraziyskoy patentnoy organizacii ot 4 oktyabrya 1996 g. // Bul. mezhdunar. dogovorov. 1998. № 10. S. 31-37.
10. Soglashenie mezhdu Pravitel'stvom Rossiyskoy Federacii i Mezhgosudarstvennym fondom gumanitar-nogo sotrudnichestva gosudarstv — uchastnikov Sodruzhestva Nezavisimyh Gosudarstv ob usloviyah ego pre-byvaniya na territorii Rossiyskoy Federacii ot 22 aprelya 2009 g. // Bul. mezhdunar. dogovorov. 2009. № 12. S. 12-19 i dr.
11. Konvenciya o privilegiyah i immunitetah Evraziyskogo ekonomicheskogo soobschestva (Moskva, 19 dekabrya 2011 g.) [Elektronniy resurs]. URL: http://www.conventions.ru/view_base.php?id=1685; Venskaya
76
C. A. ffpoôom, A. A. KynmmB
konvenciya o konsul'skih snosheniyah (zakluchena v g. Vene 24.04.1963) // Sbornik mezhdunarodnyh dogovo-rov SSSR. Vyp. 45. M., 1991. S. 124-147.
12. Ugolovniy kodeks FRG. M. : Yuristj, 2001. 110 s.
13. Ukaz Prezidiuma Verhovnogo Soveta SSSR ot 23 maya 1966 g. № 4961-VI «Ob utverzhdenii polozheni-ya o diplomaticheskih i konsul'skih predstavitel'stvah inostrannyh gosudarstv na territorii Soyuza Sovetskih Socialisticheskih Respublik» // Ved. Verhov. Soveta SSSR. 1966. № 22. St. 387.
14. Federal'niy zakon ot 7 fevralya 2011 g. № 3-FZ «O policii» // Ros. gaz. 2011. № 25.
15. Aryamov, A. A. Prestupleniya protiv mira i bezopasnosti chelovechestva : hrestomat. kurs lekciy [Crime against peace: textbook lectures] / A. A. Aryamov. M. : Yuristj, 2012. 440 s.
16. Blischenko, I. P. Diplomaticheskoe pravo [Diplomatic law] : ucheb. posobie / I. P. Blischenko. M. : Yuristj, 1990. 330 s.
17. Grazhdanskoe pravo [Civil law] : ucheb. dlya vuzov : v 2 ch. Ch. 1 / pod obsch. red. T. I. Illarionovoy, B. M. Gongalo, V. A. Pletneva. M. : Yuristj, 2001. 330 s.
18. Deistvuyuschee mezhdunarodnoe pravo [International law] : v 3 t. T. 3 / sost.: Yu. M. Kolosov, E. S. Krivchikova. M. : Yuristj, 1997. S. 18-23.
19. Drobot, S. Litso, pol'zuyuscheesya mezhdunarodnoy zaschitoy, kak poterpevshiy ot prestupleniya, pre-dusmotrennogo st. 360 UK RF [Person enjoying international protection as a victim of a crime under Art. 360 of the Criminal Code] / S. Drobot, A. Kulichkov // Ugolov. pravo. 2013. № 4. S. 122-128.
20. Kommentariy k Ugolovnomu kodeksu Rossiyskoy Federacii [Commentary on the Criminal code of the Russian Federation] / otv. red. V. I. Radchenko ; nauch. red. A. S. Mihlin, V. A. Kazakova. M. : Yuristj, 2008. S. 659-660.
21. Kommentariy k Ugolovnomu kodeksu Rossiyskoy Federacii [Commentary on the Criminal code of the Russian Federation] / otv. red. V. M. Lebedev. M. : Yuristj, 2005. S. 888.
22. Konvenciya o special'nyh missiyah ot 8 dekabrya 1969 g. [The Convention on special missions of 8 December 1969] // Mezhdunarodnoe publichnoe pravo : sb. dok. : v 2 t. M. : Yuristj, 1996. T. 1. S. 209-221.
23. Korzhanskiy, N. I. Objekt i predmet ugolovno-pravovoy ohrany [General Theory of qualifying crimes] / N. I. Korzhanskiy. M. : Yuristj, 1980. 240 s.
24. Kudryavcev, V. N. Obschaya teoriya kvalifikacii prestupleniy [Representatives of international organizations] / V. N. Kudryavcev. M. : Yuristj, 2001. 120 s.
25. Kuznetsov, S. A. Predstaviteli gosudarstv v mezhdunarodnyh organizaciyah [On the inviolability of diplomatic representatives and their staff] / S. A. Kuznetsov. M. : Yuristj, 1980. 110 s.
26. Levin, D. B. O neprikosnovennosti diplomaticheskih predstaviteley i ih personala [Criminal-law protection of the environment and natural resources in the USSR. Qualifications of individual crimes] / D. B. Levin. M. : Yuristj, 1946. 140 s.
27. Pakutin, V. D. Ugolovno-pravovaya ohrana vneshney sredy i prirodnyh resursov v SSSR. Kvalifikaci-ya otdel'nyh prestupleniy [Criminal-law protection of the environment and natural resources in the USSR] / V. D. Pakutin. Ufa, 1976. 230 s.
28. Ugolovnoe pravo : osob. chast' [Criminal law : ESP. part] : uchebnik / otv. red. V. T. Gaikov, N. G. Shimbareva. Rostov n/D, 2008. S. 805-806.
29. Sandrovskiy, K. K. Diplomaticheskoe pravo : ucheb. dlya yurid. in-tov i fac. [Diplomatic law] / K. K. San-drovskiy. Kiev, 1981. 190 s.
30. Spiridonova, O. E. Simvol kak predmet prestupleniya [Symbol as an object of offense] : dis. ... kand. yurid. nauk / O. E. Spiridonova. Yaroslavl', 2002. 130 s.
31. Suharev, D. L. Ugolovnaya otvetstvennost' za napadenie na lits ili uchrezhdeniya, kotorye pol'zuyutsya mezhdunarodnoy zaschitoy [Criminal responsibility for the attack on persons or institutions that enjoy international protection] : dis. . kand. yurid. nauk / D. L. Suharev. Krasnoyarsk, 2003. 220 s.
32. Parfenov, A. F. Obschee uchenie ob objektivnoy storone prestupleniya [General doctrine of Actus reus] : dis. . kand. yurid. nauk / A. F. Parfenov. SPb. : Litera, 2004. 231 s.
33. Sbornik mezhdunarodnyh dogovorov SSSR [The collection of international treaties of the USSR]. Vyp. 45. M. : Yuristj, 1991. S. 124-147.
34. Agreement between the United Nations and the Government of Sierra Leone on the Establishment of the Special Court for Sierra Leone, signed on 16 January 2002 (articles 8, 16) [Electronic resource]. URL: http:// www.sc-sl.org/LinkClick.aspx?fileticket=CLk1rMQtCHg %3d&tabid=176
