CC BY
40
6. Национальная принадлежность также может быть отражена в криминальных именах героев художественных произведений. В русскоязычных художественных произведениях употребляются такие клички, как Турок, Грузин, Цыган. При этом среди стилистически нейтральных лексем, обозначающих национальность персонажа, встречаются и стилистически сниженные, например, Хохол (для наименования героя-украинца).
В ходе анализа фактического материала также было установлено, что в художественном тексте криминальные клички способны выполнять одновременно несколько функций (например, являясь средством деперсонализации и передавая информацию об особенностях преступной деятельности и т.д.). Обращает на себя внимание тот факт, что криминальные клички выполняют и экспрессивную функцию, в состав которой входят такие компоненты, как эмоциональность, образность и интенсивность, т.е. выражают разнообразные чувства, оценки и отношение героев к окружающей действительности.
В криминальное имя персонажа авторы закладывают обширную прагматическую и лингвокультурологическую информацию. Представляет интерес употребление криминальной клички Б. Акуниным в романе «Алтын-толобас», где бандит с фамилией Соловьев становится известен под кличкой Седой: «Значит, Влад и есть тот самый Седой, - горько усмехнулся Фандорин, - Почему «Седой»? Он же молод. - Потому что Соловьев, - непонятно ответил Шурик» [8]. Далее в тексте романа никак не поясняется происхождение данной клички. Вероятно, это происходит из-за уверенности Б. Акунина в наличии у читательской аудитории достаточного уровня ассоциативно-образного мышления, т.е. в том, что для читателей будет очевидным проведение аналогии с именем известного советского композитора В.П. Соловьева-Седова.
Однако в случаях, когда одного упоминания криминальной клички недостаточно для полноты воссоздания образа персонажа, авторы прибегают к различного рода пояснениям. В произведениях некоторых писателей встречаются контекстуальные пояснения происхождения той или иной криминальной клички персонажа. Подобный описательный метод помогает читателю понять,
Библиографический список
какая деятельность или какие именно качества стали причиной получения им криминального прозвища. Следует отметить, что криминальные клички в литературных произведениях заключают в себе специфические авторские ассоциации и обширную экстралингвистическую информацию, наполняя текст особой смысловой нагрузкой. Например, В. Крестовский в романе «Петербургские трущобы» называет одного из героев, Мишку Разломая, Булочкой «за то, что, не имея ни гроша за душою, стал однажды играть на булку подаянную и с этой булки в год разжился игрою на семьдесят рублей - деньги для тюрьмы весьма-таки немалые» [9], т.е. за профессиональную деятельность преступника.
Анализ корпуса примеров криминальных кличек русскоязычных авторов позволяет сделать вывод о том, что данный вид онимов является неотъемлемым элементом при описании преступного мира, заключающим в себе экстралингвистическую информацию. Криминальная кличка как социальный маркер полифункциональна: она используется писателями для отражения различных характеристик героя - от внешности и физических особенностей до статуса в преступном сообществе, а также способна выражать разнообразные оттенки коннотаций. Наблюдается преобладание криминальных кличек с отрицательной коннотацией, в то время как нейтральные или дающие положительную характеристику клички встречаются реже. Данный факт обусловливается авторской позицией, характеризующейся негативным отношением к персонажам, занимающимся преступной деятельностью. В целом оценочный потенциал криминальной клички отражает отношение автора к субъекту номинации, т.е. «обслуживает» кличку для передачи дополнительной информации о персонаже через «чувство - отношение». Все это позволяет выстраивать целостный образ персонажа и реализовать авторский замысел.
На наш взгляд, перспективными направлениями для дальнейших исследований будет являться системное описание оценочно маркированных кличек, а также разработка методик выявления оценочных коннотаций в данном виде неформальных онимов.
1. Беляев А.Н. Лингвокультурологические аспекты изучения имен собственных. Немецкий язык в Башкортостане: проблемы и перспективы: материалы XII Научно-практической конференции. Уфа: РИЦ БашГУ, 2017: 67 - 71.
2. Капкова С.Ю. Перевод личных имен и реалий в произведении Дж.К. Ролинг «Гарри Поттер и Тайная комната». Вестник Воронежского государственного университета. Серия: Лингвистика и межкультурная коммуникация. Воронеж: Воронежский государственный университет. 2004; № 1: 75 - 78.
3. Плешков Е.С. Современные подходы к изучению имен собственных. Молодой ученый. 2016; 4: 914 - 917.
4. Робустова В.В. Антропонимическое прозвище в когнитивно-функциональном аспекте: на материале англоязычных художественных произведений XX - XXI вв. Диссертация ... кандидата филологических наук. Москва, 2009.
5. Буркова Т.А. Неофициальный антропоним как социально маркированная единица в профессиональной сфере. Вестник Башкирского университета. 2017; № 22: 108 - 112.
6. Грачёв М.А. Место криминальной клички в русской антропонимической системе. Ученые записки Крымского инженерно-педагогического университета. Серия: Филология. История. 2017; № 1: 5 - 9.
7. Пирожков В.Ф. Законы преступного мира молодежи. Available at: https://www.romanbook.net/read/4590073/?page=1
8. Акунин Б. Алтын-толобас. Available at: http://e-libra.ru/read/169400-altyn-tolobas.html
9. Крестовский В. Петербургские трущобы. Available at: http://librebook.ru/peterburgskie_truchoby
References
1. Belyaev A.N. Lingvokul'turologicheskie aspekty izucheniya imen sobstvennyh. Nemeckij yazyk v Bashkortostane: problemy i perspektivy: materialy XII Nauchno-prakticheskoj konferencii. Ufa: RIC BashGU, 2017: 67 - 71.
2. Kapkova S.Yu. Perevod lichnyh imen i realij v proizvedenii Dzh.K. Roling «Garri Potter i Tajnaya komnata». Vestnik Voronezhskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya: Lingvistika i mezhkul'turnaya kommunikaciya. Voronezh: Voronezhskij gosudarstvennyj universitet. 2004; № 1: 75 - 78.
3. Pleshkov E.S. Sovremennye podhody k izucheniyu imen sobstvennyh. Molodoj uchenyj. 2016; 4: 914 - 917.
4. Robustova V.V. Antroponimicheskoe prozvische v kognitivno-funkcional'nom aspekte: na materiale angloyazychnyh hudozhestvennyh proizvedenij XX- XXI vv. Dissertaciya ... kandidata filologicheskih nauk. Moskva, 2009.
5. Burkova T.A. Neoficial'nyj antroponim kak social'no markirovannaya edinica v professional'noj sfere. Vestnik Bashkirskogo universiteta. 2017; № 22: 108 - 112.
6. Grachev M.A. Mesto kriminal'noj klichki v russkoj antroponimicheskoj sisteme. Uchenye zapiski Krymskogo inzhenerno-pedagogicheskogo universiteta. Seriya: Filologiya. Istoriya. 2017; № 1: 5 - 9.
7. Pirozhkov V.F. Zakony prestupnogo mira molodezhi. Available at: https://www.romanbook.net/read/4590073/?page=1
8. Akunin B. Altyn-tolobas. Available at: http://e-libra.ru/read/169400-altyn-tolobas.html
9. Krestovskij V. Peterburgskie truschoby. Available at: http://librebook.ru/peterburgskie_truchoby
Статья поступила в редакцию 26.09.19
УДК 811.351.12
Khalidova R.Sh, Doctor of Sciences (Philology), Professor, Dagestan State Pedagogical University (Makhachkala, Russia),
E-mail: [email protected]
THE FEATURES OF THE DEICTIC SYSTEM OF THE CARATIAN LANGUAGE. The article explores features of the spatial deixis of the Caratian language. Caratian is distinguished from other closely related languages by the number of deictic words and the degree of egocentricity of its spatial deixis. The category of deixis is considered as a language universal, since this category is inherent in all languages, but in each specific language it is revealed in its own way. Demonstrative pronouns, adverbs of a place, pronoun adverbs and demonstrative particles are considered as lexical means of representing spatial deixis. Among them, it is demonstrative pronouns that make up the top of the hierarchy of lexical means of expressing deixis. The Caratian language has the largest number of demonstrative pronouns compared to the rest of the Avaro-Andian languages.
Key words: Caratian language, spatial deixis, demonstrative pronouns, egocentricity.
Р.Ш. Халидова, д-р филол. наук, проф., Дагестанский государственный педагогический университет, г. Махачкала,
E-mail: [email protected]
ОСОБЕННОСТИ ДЕЙКТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ КАРАТИНСКОГО ЯЗЫКА
В статье исследуются особенности пространственного дейксиса каратинского языка андийской подгруппы аваро-андо-цезской группы нахско-дагестан-ской ветви северокавказской семьи языков. Отличает каратинский язык от остальных близкородственных языков количество дейктической лексики и степень эгоцентричности его пространственного дейксиса. Категория дейксиса рассматривается как языковая универсалия, т.к. она присуща всем языкам, но в каждом конкретном языке выявляется своя специфика. В качестве лексических средств репрезентации пространственного дейксиса рассматриваются указательные местоимения, наречия места, местоименные наречия и указательные частицы. Среди них именно указательные местоимения составляют вершину иерархии лексических средств выражения дейксиса. В каратинском языке представлено самое большое количество указательных местоимений по сравнению с остальными аваро-андийскими языками.
Ключевые слова: каратинский язык, пространственный дейксис, указательные местоимения, эгоцентричность.
Каратинцы - один из малочисленных коренных народов Западного Дагестана. Самоназвание - к1к1ирди, но, как правило, они именуют себя по селениям, в которых проживают, говорят на каратинском языке андийской подгруппы аваро-андо-цезской группы нахско-дагестанской ветви северокавказской семьи языков. В каратинском языке различают два диалекта: собственно каратинский и тукитинский. Собственно каратинский диалект представлен целым рядом говоров: эткаратинский, арчойский, рачабалдинский (рачабул-сивухский), ра-цитлинский, чабакоринский, нижне-энхелинский, маштадинский и анчихский. Наиболее сильно выделяется анчихский говор, который по некоторым особенностям близок к ботлихскому языку и является как бы связующим звеном между каратинским и ботлихским языками, с одной стороны, и багвалинским языком, с другой.
Тукитинский диалект в отношении говоров - целостный, занимает в кара-тинском языке обособленное место, находится под большим влиянием аварского языка. Носители тукитинского диалекта граничат с местерухцами, носителями аварского языка.
Большинство каратинцев помимо родного языка говорят еще на аварском и русском языках. Аварский язык служит средством межэтнического общения для аваро-андо-цезов. Наиболее близкими к аварскому языку в генетическом и типологическом планах являются андийские языки. Традиционно выделяют три подгруппы андийских языков: каратинско-ахвахскую, андийско-ботлихско-годобе-ринскую и багвалинско-тиндинско-чамалинскую.
В данной статье предполагается исследовать языковые средства, выражающие пространственный дейксис в каратинском языке, привлекая материал диалектов и говоров. Актуальность данной темы обусловлена в том числе и тем обстоятельством, что носители каратинского языка, покинув родные села в горах и переехав в города, перестают различать градацию указательных слов по вертикали. Они пользуются преимущественно указательными местоимениями с семантикой «этот» и «тот», в то время как каратинский язык располагает самой богатой дейктичекой системой среди всех аваро-андийских языков. Отличает каратинский язык от остальных близкородственных языков и степень эгоцен-тричности его пространственного дейксиса. Пространственные представления, выражаемые языковыми средствами, как известно, отражают восприятие человеком физического пространства. Различное восприятие одних и тех же пространственных отношений зависит как от идиоэтнических особенностей восприятия пространства разными этносами, так и от того, что оказывается в фокусе внимания человека, воспринимающего пространство: объекты, окружающие его, или само пространство. Поэтому категорию пространственности (локативности) определяют традиционно как языковую интерпретацию мыслительной категории пространства [1, с. 5].
Категория дейксиса (в том числе и пространственного) является языковой универсалией, т.к. она присуща всем языкам, хотя в каждом конкретном языке может выражаться различными средствами.
Несмотря на огромное количество литературы, которая нарастает в последнее время как снежный ком, в современной науке о языке нет однозначного ответа на вопрос о семантическом содержании термина «дейксис». Нет также единого мнения среди лингвистов и по вопросу об иерархии различных средств выражения дейксиса. Разнятся мнения и относительно выделения ориентира (или центра) речевой ситуации. Одни исследователи выделяют в качестве ориентира речевой ситуации самого говорящего (1-е лицо), другие - место говорения, третьи - сам акт коммуникации. Основоположник теории дейксиса Карл Бюлер классифицирует дейктические языковые знаки по признаку языкового обозначения позиций центра координат: ich - 'я', hier - 'здесь' и jetzt' - сейчас'. Эти знаки служат точкой отсчета в системе дейксиса и указывают соответственно на говорящего - ich (персональный дейксис), на местонахождение говорящего - hier (пространственный дейксис) и на время высказывания - jetzt (темпоральный дейксис) [2, с. 78].
Известный немецкий лингвист Карл Бругман, который также является одним из основоположников теории дейксиса, выделял два личных (персональных) дейксиса: Ich-Deixis - указание на сферу говорящего и Du-Deixis - указание на сферу собеседника и два указательных (пространственных) дейксиса: Der-Deixis - нейтральный тип без уточнения пространственной локализации и Jener-Deixis - указание на удаленность от говорящего [3, с. 67].
Среди большого количества мнений о содержании данного термина наиболее полной нам представляется точка зрения на дейксис как на функциональное явление. В основе выделения пространственного дейксиса лежит функциональ-
ный признак - указание, поскольку именно указательная функция предполагает выделение предмета в пространстве.
Пространственный дейксис представлен в каратинском языке на всех языковых уровнях: фонетическом, морфологическом, синтаксическом и лексическом. Систему пространственного дейксиса на уровне лексики образуют следующие языковые единицы, лексическая семантика которых позволяет выделить объект в пространстве: указательные местоимения, наречия места, местоименные наречия и указательные частицы. Как нам представляется, именно указательные местоимения составляют вершину в иерархии лексических средств выражения дейксиса. Как отмечает З.М. Маллаева, «в плане выражения пространственной семантики указательными местоимениями аваро-андийские языки, как и другие дагестанские языки, представляют большой интерес. Указывая на тот или иной объект, указательные местоимения фиксируют его пространственную локализацию» [4, с. 147].
В каратинском языке представлено самое большое количество указательных местоимений по сравнению с остальными аваро-андийскими языками. По данным З.М. Магомедбековой [5, с. 75 - 76] их число достигает одиннадцати единиц, и различают они пространственную локализацию относительно ориентира по вертикали и горизонтали.
Различное расположение возле участников акта речи передается корреляцией гласных элементов корневой морфемы указательных местоимений:
-а- - репрезентирует сферу говорящего:
1) локализация по горизонтали: гьа-КП - 'этот (рядом с говорящим, на одинаковом уровне с ним)', гьади-КП - 'этот/тот' (вдали от говорящего, на одинаковом уровне с ним);
2) локализация по вертикали: гьалъи-КП - 'этот' (выше уровня говорящего), гьаги-КП - 'этот' (ниже уровня говорящего);
-о-, -у- - репрезентируют сферу слушающего:
1) локализация по горизонтали: гьо-КП - 'тот' (рядом со слушающим, на одинаковом уровне с ним), вуди-КП - 'тот' (вдали от слушающего, на одинаковом уровне с ним);
2) локализация по вертикали: вулъи-КП - 'тот' (рядом со слушающим, выше него), вуги-КП - 'тот' (рядом со слушающим, ниже него).
Различная локализация по вертикали передается корреляцией согласных элементов корневой морфемы указательных местоимений:
-д- - репрезентирует локализацию на одинаковом уровне с участниками акта речи (гьади-КП, вуди-КП, гьуду-КП);
-лъ- - репрезентирует локализацию выше уровня коммуникантов: (гьалъ-и-КП, гьулъу-КП, вулъи-КП);
-г- - репрезентирует локализацию ниже уровня коммуникантов: (гьаги-КП, гьугу-КП, вуги-КП).
Пространственную локализацию в сфере первого лица, т.е. говорящего выражают четыре указательных местоимения: гьа-КП, гьади-КП, гьуду-КП, гьа-ги-КП. Общим для этих местоимений является то, что они указывают на объект, расположенный в сфере первого лица (говорящего). Различаются эти указательные местоимения тем, что выражают различную локализацию объекта относительно говорящего (1 лица) по горизонтали (рядом ~ вдали) и по вертикали (выше ~ ниже) уровня говорящего.
Столько же указательных местоимений выражают пространственную локализацию в сфере слушающего (2 лица): гьо-КП, вуди-КП, вулъи-КП, вуги-КП. Их объединяет также то, что все они указывают на объект, расположенный возле второго лица, и отличает их различная локализация относительно 2-го лица по горизонтали (рядом ~ вдали) и по вертикали (выше ~ ниже).
Объекты, расположенные вблизи коммуникантов, отличает различная локализация относительно участников речи. Объекты, удаленные от коммуникантов, такой корреляцией не располагают, они характеризуются локализацией только относительно говорящего: 1) по горизонтали: гьуду-КП - 'тот' (вдали от говорящего и на одинаковом уровне с ним); 2) по вертикали: гьугу-КП - 'тот' (ниже и вдали от говорящего); гьулъу-КП - 'тот' (выше и вдали от говорящего).
Таким образом, мы можем констатировать, что ближний дейксис в каратин-ском языке менее эгоцентричен, чем дальний. В первом случае (ближнего дейк-сиса) в качестве ориентира речевой ситуации выступает как 1-е, так и 2-е лицо. Во втором случае (дальнего дейксиса) ориентиром речевой ситуации является только первое лицо.
В анлауте указательных местоимений во всех аваро-андийских языках, как правило, располагается собственно указательный элемент гь-. Функцию данного
элемента З.М. Маллаева определяет следующим образом: «Указательные местоимения в аваро-андийских языках различаются не только по типу указания, но и по наличию - отсутствию объекта в поле зрения (по видимости-невидимости). Указательную функцию в структуре данных местоимений выполняет спирант Л. Почти все указательные местоимения в андийских языках и все указательные местоимения в аварском языке представлены двумя вариантами: с элементом Л- в структуре местоимения и без Л- [6, с. 70]. Ещё Л.И. Жирков называл гь- в анлауте указательных местоимений аварского языка гь-ав - 'этот', гь-ев - 'тот', гь-агъав - 'тот, нижний' «специально указательным элементом» [7, с. 134].
В каратинском языке этот принцип в целом выдерживается (гь- угу-КП, гь-уду-КП, гь- улъу-КП), исключение составляют указательные местоимения, выражающие локализацию в непосредственной близости возле 2-го лица: вуди-КП (по горизонтали, на одинаковом уровне), вулъи-КП (по вертикали, выше), вуги-КП (по вертикали, ниже). В некоторых говорах каратинского языка в перечисленных выше местоимениях в анлауте всегда гь-, например, в сивухском говоре будет не вугубай, а гьугубай.
Если не считать этого отличия, то в целом система указательных местоимений по говорам не различается. Заметные различия по диалектам и говорам каратинского языка имеются среди местоименных наречий и наречий места, например: кар. гьарге, сив. гьагури, анч. гьагуни- 'здесь'; кар. гьорге, сив. гьуги, анч. гьогуни, тук. гьоку - 'там' (внизу, внутри); кар. гьуди, тук. вудугу, анч. гьуди - 'там' (вдали, по горизонтали)'; кар. гьулъи, кь1ели (чуть выше), тук. вулугу, анч. гьуй - 'там, наверху'; кар. гьингал - гьиндир, тук. гьанк1убал-гьандил; анч. ин-гес-ингел - 'везде, всюду'; кар. ч1ч1ида, тук. ч1ч1иду; анч. ч1ч1иро - 'далеко'; кар. гьинге?, анч. инго?, сив. гьинге? - 'где?'; кар. гьиндирол?, анч. индаро?, сив. гьингер - 'куда?'.
Дейктические (указательные) частицы репрезентируют в каратинском языке пятичленную оппозицию относительно участников акта коммуникации: кар. гьабай; тук. гьаби; анч. гьаме - 'этот (рядом с 1 лицом)'; кар. гьобай; тук. гьоби; анч. гьаме, гьоме - 'этот (рядом со 2 лицом)'; кар. гьудубай; тук. вудиби; анч. гьудубе - 'вон (далеко по горизонтали)'; кар. гьугубай; тук. вугиби; анч. Гьугуме - 'вон (далеко внизу)'; кар. гьулъубай; тук. вулиби; анч. гьуме - 'вон (далеко наверху)'. Частица гьабай - 'вот (близко, в сфере говорящего) указывает на объект, находящийся на одной плоскости с собеседниками, рядом с говорящим: гьабай диб хъоча - 'вот (рядом с говорящим) лежит моя книга'; гьавай див чокъа вохьа -'вот (рядом с говорящим) пришел мой друг'.
Частица гьобай - 'вот (близко, в сфере слушающего)' указывает на объект, находящийся на одной плоскости с собеседниками, рядом с адресатом: гьойай дий гьеч1е ссигис уштинца - 'вот (рядом со слушающим) моя первая учительни-
Библиографический список
ца'; гьовай гьерч1ч1е вугъовхва гьощув имйа - 'вот (рядом с слушающим) стоит его отец'.
Частица гьудубай - 'вон (далеко по горизонтали)' указывает на объект, находящийся на одной плоскости с собеседниками, дальше от них: гьудубай зини - 'вон (вдали от нас, на одном уровне с нами) корова', гьудубай гьордоб миса - 'вон (вдали от нас, на одном уровне с нами) их дом'.
Частица гьугубай - 'вон, ниже' указывает на объект, находящийся ниже и дальше собеседников, например: гьугувай имйа - 'вон (внизу и вдали от нас) отец'; гьугурай балъай - «вон (внизу и вдали от нас) цыплята».
Указательные частицы гьудубай, гьугубай и гьулъубай, репрезентирующие вертикальную локализацию, содержат в своем составе переменные классно-числовые показатели мужского или первого грамматического класса: гьугу-е-ай - 'вон (тот)'; женского или второго грамматического класса: гьугу-й-ай - 'вон (та)'; третьего грамматического класса: гьугу-б-ай - 'вон тот'; множественного числа третьего грамматического класса: гьугу-р-ай - 'вон (те)'; множественного числа первого и второго грамматического класса: гьугу-б-ай - 'вон те'.
Частица гьулъубай - 'вон, выше' указывает на объект, находящийся выше собеседников и дальше от них, например: гьулъувай вушанхъа див мик1ов ваци - 'вон (выше и дальше нас) работает мой младший брат'; гьулъубай ушкулйар баъа"л1а ц1ц1алдохъанди - 'вон (выше и дальше) ученики идут в школу'.
Значительная удаленность от коммуникантов передается фонетическими средствами языка, посредством этих же указательных частиц, но с удлинением корневого гласного указательной частицы, например: гьуудубай - 'воон' указывает на объект, находящийся на одной плоскости с собеседниками, на большом расстоянии от них; гьуугубай - 'воон' указывает на объект, находящийся на большом отдалении и ниже собеседников: гьуугубай солосоло диванва кекьир боъ-амхва - 'воон, мяч закатился под диван'.
Особенность каратинского языка заключается в том, что он располагает одиннадцатичленной дейктической системой, в то время как большинство родственных дагестанских языков имеет пятичленную дейктическую систему (три местоимения выражают горизонтальную локализацию и два - вертикальную). Вторая особенность состоит в том, что дейктическая система каратинского языка менее эгоцентрична, поскольку здесь сфера второго лица располагает таким же количеством указательных слов, как и сфера первого лица и столь же значима для выражения пространственной локализации.
Сокращения:
кар. - каратинский диалект;
сив. - сивухский диалект;
анч. - анчихский диалект;
тук. - тукитинский диалект.
1. Теория функциональной грамматики. Локативность. Бытийность. Посессивность. Обусловленность. Санкт-Петербург: Наука, 1996.
2. Bühler K. Sprachtheorie. Die Darstellungsfunktion der Sprache. Jena, 1934.
3. Brugmann K. Kurze vergleichende Grammatik der Indogermanischen Sprachen. Strassburg: Verlag von Karl J. Trübner, 1904.
4. Маллаева З.М Категория локализации и её репрезентация в аваро-андийских языках. Махачкала, 2012.
5. Магомедбекова З.М. Каратинский язык. Тбилиси, 1971.
6. Маллаева З.М. Типология дейктических систем аваро-андийских языков. Андийские языки среди языков народов Дагестана. Материалы научно-практической конференции. Махачкала, 2011: 69 - 71.
7. Жирков Л.И. Грамматика аварского языка. Москва, 1924.
References
1. Teoriya funkcional'noj grammatiki. Lokativnost'. Bytijnost'. Posessivnost'. Obuslovlennost'. Sankt-Peterburg: Nauka, 1996.
2. Bühler K. Sprachtheorie. Die Darstellungsfunktion der Sprache. Jena, 1934.
3. Brugmann K. Kurze vergleichende Grammatik der Indogermanischen Sprachen. Strassburg: Verlag von Karl J. Trübner, 1904.
4. Mallaeva Z.M Kategoriya lokalizacii i ee reprezentaciya v avaro-andjskih yazykah. Mahachkala, 2012.
5. Magomedbekova Z.M. Karatinskijyazyk. Tbilisi, 1971.
6. Mallaeva Z.M. Tipologiya dejkticheskih sistem avaro-andijskih yazykov. Andijskie yazyki sredi yazykov narodov Dagestana. Materialy nauchno-prakticheskoj konferencii. Mahachkala, 2011: 69 - 71.
7. Zhirkov L.I. Grammatika avarskogo yazyka. Moskva, 1924.
Статья поступила в редакцию 26.09.19
УДК 811.111
Shchebelskaya E.G., Cand. of Sciences (Pedagogy), senior lecturer, St.-Petersburg branch of Russian Customs Academy n.a. V. Bobkov
(Saint-Petersburg, Russia), E-mail: [email protected]
TYPOLOGY OF WORD-FORMATION METHODS OF ENGLISH CUSTOMS VOCABULARY. The article discusses morphological, morphological-syntactic and lexical-semantic features of word-formation methods in the language as a whole on the base of a theoretical analysis of vocabulary definitions and scientific concepts in the literature. Such a methodological position on this issue allows the author to identify the typology of the most effective methods of word-formation of the English customs vocabulary, to get a clearer idea of the linguoculturological and professional features of the studied language and to improve the methodology of teaching a foreign language to future customs specialists.
Key words: word-formation, English vocabulary, term, word-formation method, customs.
Э.Г. Щебельская, канд. пед. наук, доц., Санкт-Петербургский им. В.Б. Бобкова филиал Российской таможенной академии, Санкт-Петербург,
E-mail: [email protected]
