CC BY
215
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 12. ПОЛИТИЧЕСКИЕ НАУКИ. 2009. № 6
УГОЛ ЗРЕНИЯ
И.А. Чихарев
ОСНОВЫ ОБЩЕЙ ТЕОРИИ МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ
В рецензии на учебное пособие "Основы общей теории международных отношений" (М, 2009), изданное специалистами исторического факультета МГУ, рассматриваются вопросы места общей теории международных отношений в системе современных социальных наук. Проводится критический анализ предложенной в учебнике концепции динамики системы международных отношений, влияния на нее экономических, идеологических, информационных и силовых факторов. Оценивается учебно-методическая составляющая учебного пособия.
Ключевые слова: теория международных отношений, международная система, социальные науки, история, экономика, идеология, конфликты.
Подготовленное на историческом факультете МГУ учебное пособие под названием "Основы общей теории международных отношений" продолжает университетскую традицию международных исследований, которую отличает внимание к историческим аспектам взаимодействий между народами, проблемам их правового регулирования и стабилизации.
Ключевая черта университетской традиции — научное обобщение и историософское прочтение международных событий — отчетливо просматривается в первом разделе пособия "Теория международных отношений как область науки". В первой главе "Международные отношения как предмет исследования" (автор — Н.А. Косолапов) заявлен междисциплинарный характер рассматриваемой области. Кроме того, предмет общей теории международных отношений (ТМО) не только многомерен, но и исторически изменчив, поэтому вызывает безусловную поддержку тезис о том, что "понять общество вообще, международную жизнь в частности, можно лишь на исторической шкале времени и сравнений" (с. 13).
Как объяснить появление этой книги? Основная причина кажется очевидной — развитие школы международников исторического факультета, объединившей вокруг ее признанного лидера А.С. Маныкина молодых и талантливых ученых — К.В. Миньяр-Белоручева, А.В. Пилько, А.М. Фомина и др. Однако за пределами этой институциональной причины и понятного синкретизма исторической науки встает ряд вопросов, ключевой из которых — возможна ли общая теория международных
отношений в условиях плюрализма подходов даже в рамках отдельных изучающих МО дисциплин — социологии, политологии, экономики, правоведения. Каково место этой дисциплины в системе современных социально-гуманитарных наук? Как она соотносится с иными областями знаний, обобщающими взаимодействия на мировой арене междисциплинарно, планетарно, метатеоретически, — глобалистикой и философией международных отношений (шире — социальной философией)?
Система ожиданий по отношению к учебнику, ядро авторов которого составляют историки, связана прежде всего с увеличением временного масштаба исследования. От глобалистики такой исторический подход мог бы отличаться большей ретроспекцией и соответственно более взвешенной оценкой современной глобальной ситуации. Ожидания подкрепляются и главой Косолапова, однако в последующих главах авторы не выходят за пределы конвенционального исторического диапазона, истории Нового времени. Надо отметить, что исследователи глобализации и истории мировой политики идут в последнее время гораздо дальше1.
Можно предположить, что книга — попытка альтернативного глобалистике синтеза знаний о происходящих на мировом уровне процессах на волне возвращения отечественных международных исследований к ценностям суверенитета, государственности, а также к "цивилизационному подходу". От философии же "общую теорию МО" должен отличать, видимо, "идеографический" метод, традиционный для исторических исследований, который подразумевает не столько обобщение, сколько "плотное" описание. Угадывается замысел авторов преодолеть кажущиеся им излишними теоретичность социологии МО, политизированность и идеологизированность международно-политической науки, утилитаризм мировой экономики и идеализм международного права.
Однако фактически авторы достаточно свободно прибегают к концепциям из этих отраслей знания, привнося в учебник как их эвристические возможности, так и недостатки. Что касается трактовки "общей теории МО" как "альтерглобалистики", то неясны основания для обобщений, если цивилизация и национальное государство остаются константными величинами в МО. Факт их исторической устойчивости делает теорию МО релятивистской, не позволяя ей называться общей. Впрочем, здесь авторы непоследовательны. Учебник в лучших традициях классической школы МО евро- и атлантоцентричен и не уделяет внимания незападным стратегическим культурам и традициям исследования МО. Что касается "идеографичности", то она в свою очередь тоже не лучший компаньон современной социальной теории, которая в большей степени озадачена объяснением и предсказанием, а не описанием.
1 См., к примеру: КабаченкоА.П. История мировой политики. М., 2008; КосорукоеА.А. Глобализация: тренд и эволюция // Полис. 2009. № 4.
Однако эти соображения лишь фон для первого плана учебника, на котором — вопросы системности МО, ключевых факторов, определяющих системную динамику и стабильность. Здесь авторы пытаются решить, без сомнения, одну из актуальных проблем теории МО в условиях глубокой трансформации и кризисности современного международного развития. Как полагают авторы, "системность применительно к международным отношениям означает такой характер долговременных отношений между государствами или группами государств, который отличают стабильность и взаимозависимость, в основе этих отношений лежит стремление к достижению определенного осознанного комплекса устойчивых целей, в них в той или иной мере присутствуют элементы правовой регламентации базовых аспектов международной деятельности" (с. 40).
Возможные сомнения в таком понимании системности имеют два источника. Трактовка системы МО как опирающейся на коллективное целеполагание и правовую основу не выдерживает критики и в сегодняшнем мире, не говоря, к примеру, о реалиях Версальско-Вашинг-тонской системы. Если же речь идет о сугубо европейском опыте постепенного складывания наднациональной общности (в пособии это подтверждается тезисом, что европейские международные дела изначально приобретали черты системности в противостоянии Османской империи, а также оценкой роли интеграции в развитии системности на примере ЕС), то под вопрос ставится универсальность теоретических выводов пособия. Возможно, в данном случае исследование генезиса системности в МО частично подменяется исследованием политической эволюции исключительно европейской цивилизации.
Однако более важен, коль скоро авторы претендуют на теоретичность в рассмотрении МО, иной аспект. В этом определении, на основании которого ведется все дальнейшее рассмотрение системности МО, не отражено важнейшее качество системы — эмерджентность, т.е. несводимость свойств системы к свойствам составляющих ее элементов, собственный системный эффект. Если динамика и стабильность системы зависят от характеристик составляющих ее государств, то "общая теория" такого рода системы рискует стать "пустым множеством", так как для объяснения изменчивости и устойчивости системы требуется обращение к экспликации причин изменения в поведении государств на международной арене. Иными словами, требуется построение теории внешней политики — объяснения того, почему государства обращаются к идеологическим прожектам, национализму, экспансионизму, приводя в действие "системоразрушающие факторы", или же "созидают систему", проявляя умеренность в определении своих интересов, терпимость к ценностям иных государств, склонность к экономическому сотрудничеству, подчинению международно-правовым нормам.
В книге описание взаимодействия системообразующих и системо-разрушающих факторов сочетается с достаточно фрагментарным объяс-
нением причин появления и тех и других в определенные исторические эпохи. Надо отметить, что исторический анализ действия этих важнейших сил в Новое время и особенно в биполярную эпоху в учебном пособии проведен блестяще. При этом позиции авторов весомо противостоит весьма укорененная в теории МО, и прежде всего в теории международной политики, точка зрения, что системность в международных отношениях проявляет себя не благодаря, а вопреки целям отдельных государств, но не посредством целенаправленного регулирования, а в результате действующих синергетических эффектов, самоорганизации в условиях анархии2.
Для представленной в книге концепции системной динамики МО характерно недостаточное внимание к действию среды международных отношений, прежде всего к проблемам мирового развития. Все анализируемые в пособии системы МО не только решали задачу регулирования отношений между великими державами, но и создавали управленческую структуру для развития мирового сообщества, решения стоявших перед ним проблем — от освоения планетарного пространства в эпоху раннего модерна до научно-технической революции. Соответственно важнейшими системоразрушающими факторами для них выступало появление качественно новых проблем, которые не могли быть решены в рамках достигнутого уровня организации мироуправления. Недостаточное внимание к этому факту несколько искажает, на мой взгляд, интерпретацию сегодняшних сдвигов в международной системе. Так, в заключении к пособию приводится точка зрения, что предыдущая модель международных отношений прекратила свое существование с распадом СССР и советского блока и в настоящее время происходит консолидация новой системы. Однако сегодняшние кризисные тенденции в мировой политике и экономике скорее свидетельствуют о том, что распад СССР был промежуточным этапом кризиса системы мироуправле-ния, который коснется и США. Именно этим можно объяснить "парадокс", согласно которому при формировании сегодняшней системы имеет место беспрецедентное столкновение разноплановых тенденций — унификации и плюрализации (с. 587): на самом деле речь может идти не о начале консолидации, а о подлинном начале распада сложившейся во второй половине XX в. миросистемы, что повлияет решительным образом и на систему международных отношений.
С одной стороны, описание становящихся "здесь и сейчас" структур и прогнозирование их динамики никогда не были приоритетами исторического исследования. С другой — теоретическое рассмотрение международных отношений призывает к объяснению и предсказанию, тем более что представленный в учебнике паттерн системной динамики МО позво-
2 См., к примеру: Системная история международных отношений в четырех томах. События и документы. 1918—2003 / Под ред. А.Д. Богатурова. Т. 1. М.: Научно-образовательный форум по международным отношениям, 2003.
7 ВМУ, политические науки, № 6
97
ляет это сделать. А.С. Маныкин предлагает весьма продуктивную схему моделирования динамики системы МО, включающую такие этапы, как юридическое закрепление новой модели, ее консолидация, фаза устойчивого развития. Дальнейшая траектория предполагает кризис, возможными исходами которого могут быть модернизация системы или ее разрушение. В этой логике распад СССР может интерпретироваться как временный "мо-дернизационный" рывок в рамках системы, связанный с надеждами на плоды полномасштабной глобализации, которым было суждено оправдаться лишь частично: сегодня очевидно поставлена проблема формирования новой международной модели управления глобальными процессами. Этим и объясняется реидеологизация МО: идеологии представляют собой конкурирующие программы управления глобализацей — от свертывания (в консервативных проектах) до либерального триумфа.
В условиях значительного возрастания роли идеологических факторов, влияющих на интерпретацию международных процессов, вызывает поддержку замысел авторов раскрыть категориальные основы ТМО, на которых, безусловно, должен базироваться непредвзятый анализ предмета. Однако представленные категории отражают зачастую внутренние свойства элементов системы МО — государств, а не международные отношения как таковые. Среди "комплексов проблем", которые отражают представленные в пособии категории, отсутствуют блоки понятий, характеризующие целостность МО: система, структура, порядок, пространство, время; фиксирующие состояния международных отношений: конфликт, сотрудничество, интеграция и т.п. Хотя в книге эти категории анализируются в рамках специальных разделов, авторам следовало бы представить целостно общую категориальную структуру исследований МО.
В работе не изучены "инструментальные" категории, отражающие деятельность и стратегии современных акторов МО — информационная война, сетевая дипломатия и др. При рассмотрении категории силы государств не анализируются современные измерения силы — soft power и smart power3. Представленные виды государств включают ценностно нагруженное понятие "великая держава", однако не исследуются такие актуальные в международном дискурсе концепты, как "мировой лидер", "мировая держава", "ответственная держава". С другой стороны, не представлены такие виды государств, как несостоявшиеся и непризнанные, хотя в современном международно-политическом научном языке эти термины звучат часто. Также в разделе не анализируется категория международной неправительственной организации; понятию "международный режим" придается исключительно правовой смысл.
Заслуживает поддержки попытка авторов рассмотреть пространственно-временные измерения международных отношений. Весьма инте-
3 См.: Столетов О.В. Тренды трансформации властных отношений в мировой политике: smart power? // Полис. 2009. № 4.
ресный анализ географической проекции международного взаимодействия в эпоху Нового времени, к сожалению, не был дополнен развернутым рассмотрением категории времени. Здесь лишь фрагментарно представлены отдельные циклические концепции международной истории, тогда как современной методологией исторического исследования наработаны более широкие и эвристичные перспективы рассмотрения исторического времени — концепции Ф. Броделя, И. Валлерстайна, Дж. Модельски и др.
Разбор современных концепций международных отношений также не лишен недостатков. Не отражены новейшие тенденции эволюции политического реализма, в частности формирование такого влиятельного направления, как неоклассический реализм. Среди направлений критики неореализма выделен только либеральный институционализм, тогда как важнейшими направлениями критики также явились теории взаимозависимости и демократического мира. В работе дана несколько поверхностная и не во всем справедливая характеристика постмодернизма. Так, проблемам войны и международного неравенства, которые якобы не интересуют постмодернистов, посвящен ряд работ П. Вири-лио, Дж. Дер Дериана, а также авторов феминистского направления постмодернизма. В анализе новейших концепций МО представлены отдельные частные теории без видимой логики, однако заслуживает внимания попытка структурировать дискуссии в современной теории МО по линии "глобализм/цивилизационизм". Любопытен и представленный анализ отечественных школ изучения МО.
Весьма насущным представляется анализ экономических факторов, влияющих на мировую политику. Вошедший в пособие весьма содержательный раздел, посвященный этой теме, носит, однако, "нарративный" характер и не выделяет общих механизмов взаимодействия мировой политики и международной экономики, причем "повествование" заканчивается началом 90-х гг. прошлого века, тогда как читатель, безусловно, захочет найти в подобном разделе информацию об актуальных финансово-экономических проблемах современного мира в их влиянии на МО. Быстро устаревает и информация, представленная в главе о европейской интеграции. Этого можно было бы избежать, представив в тексте основы интеграционной теории. В этом смысле удачной является глава о глобализации, предлагающая междисциплинарный синтез подходов к исследованию этого процесса и на данной основе достаточно целостную его картину.
Описательностью отличаются и главы об информационных и идеологических факторах в МО. Однако в них достаточно четко "прописан" характер воздействия идеологии и общественного мнения на формирование внешней политики. Включение в пособие специального раздела, посвященного информационно-идеологическим факторам, заслуживает особого внимания. Безусловно, их роль все больше возрастает в связи с уплотнением информационных потоков и в свете возврата многих
ведущих государств к идеологическому оснащению своих международных стратегий. Однако собственно современным проблемам и прикладным вопросам информационно-интеллектуального управления уделено недостаточно внимания.
Систематически оценивается в пособии и соотношение политических инструментов МО с военными и в целом роль силовых факторов, конфликтов, военных блоков в современных МО. Здесь сказывается значительный опыт школы международников исторического факультета в изучении этих проблем. Перспективными видятся предложенный авторами подход к исследованию международных кризисов и в целом характеристика новейшей истории международных отношений как сопряженной с кризисностью.
Стоит выделить главу "Структурные факторы системной стабильности". Автору удалось выйти за пределы редукционистского прочтения международной системы, проанализировать структурные параметры системного комплекса и рассмотреть помимо международного уровня мировой уровень структуризации и управления в миросистеме (позицию мирового лидера). Очень перспективными видятся проблемы анализа стабильности многополярной и однополярной моделей международных отношений. В последнем случае небезынтересно было бы проанализировать не только силовой сценарий поддержания однопо-лярного мира, но и более тонкие структурные проекты, связанные с созданием США искусственного ("симулированного") конкурирующего полюса ("международный терроризм") или с переходом к действительной "новой биполярности" с целью сохранения своих позиций.
Учебное пособие не всегда обнаруживает единую логику, содержит повторы (в главах, посвященных конфликтам), может оказаться сложным для восприятия. В нем полностью отсутствуют вспомогательные методические материалы (вопросы, задания, графические вставки). Однако исторически ориентированный учебник по международным отношениям представляется необходимым по другим основаниям, например в силу высокой международно-политической значимости вопросов интерпретации исторического наследия (прежде всего для нашей страны). От решения этих вопросов зависит и архитектура становящейся системы международных отношений, места в ней России. Например, оценка завершения "холодной войны" как победы США, как российского исторического выбора или же как первого шага к разрушению эффективной системы мироуправления принципиально влияет на настоящее и будущее мировой политики, подталкивая к однополярности, многополярности или новой биполярности.
С прагматической точки зрения издание учебника видится весьма своевременным в перспективе перехода на двухуровневую модель образования. На первой ступени (бакалавр) образование станет менее специализированным, и для бакалавров-международников, которые будут готовиться в том числе по этому учебнику, предлагаемая в нем
широкая междисциплинарная база, а также фундамент исторических знаний станут основой для дальнейшего таргетинга образовательных траекторий.
Обширный материал, представленный в пособии, ряд интересных теоретических находок авторов, безусловно, будут полезны как для студентов, изучающих дисциплины международного цикла, так и для специалистов-международников. Как отмечают сами авторы, вопрос "о разработке... общей теории международных отношений остается открытым" (с. 171), однако изданное учебное пособие — важный труд в рамках такой разработки.
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 12. ПОЛИТИЧЕСКИЕ НАУКИ. 2009. № 6
НА ПУТИ К ВЕРШИНАМ НАУКИ
ДЕНЬ ТВОРЧЕСТВА СТУДЕНТОВ НА ФАКУЛЬТЕТЕ
ПОЛИТОЛОГИИ МГУ ИМЕНИ М.В. ЛОМОНОСОВА
15апреля 2009 года на факультете политологии МГУ имени М.В. Ломоносова проводился традиционный День творчества студентов. В нем приняли участие преподаватели, аспиранты, студенты кафедр факультета, а также представители других вузов. По итогам выступлений на каждой секции выбирались лучшие студенческие доклады, тезисы которых мы публикуем на страницах нашего журнала.
Ключевые слова: политическая экология, экологическое сознание, региональное программирование, национальная политика, центр — регионы, региональная политика, неореализм, неоконсерватизм, теория международных отношений.
Подсекция "История и теория политики.
История социально-политических учений"
Н.Р. Сетов
ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ
КЕННЕТА УОЛЦА
Кеннет Нил Уолц (род. 1924) — признанный авторитет в области теории международных отношений, основатель неореализма, или структурного реализма. В настоящее время работает в Колумбийском университете в Нью-Йорке (Columbia University in the City of New York).
Разрабатывая методологию для исследования международно-политических реалий, Уолц пришел к выводу, что наиболее разумно было бы использовать системный подход. При этом главную роль Уолц отводил понятию структуры, которая представляет собой "распределение возможностей (принуждений и ограничений), которые система вменяет своим элементам-государствам" [1, с. 90].
Уолц всегда отвергал идею о том, что войны можно избежать; по его мнению, международной системе присуща склонность к войне, которая возникает из-за полярности этой системы.
В своей работе "Man, the State and War: A Theoretical Analysis" Уолц выделяет три уровня анализа международных отношений — индивид, государство и международная система.
В первой главе, которая называется "Международный конфликт и поведение человека", ученый рассматривает первый уровень анализа. По его мнению, основные причины войны являются следствием чело-
