CC BY
207
ХАС Керим
Основные проблемы самоидентификации государств Центральной Азии в контексте дилеммы Восток-Запад (на примере Республики Казахстан)
Новые государства, «возникшие из пыли, поднятой после распада СССР» [1], как отмечает часть западного экспертного сообщества конца 1990-х гг., должны были предопределить восстановление равновесия глобальной системы международных отношений в краткосрочной и среднесрочной перспективе, а также обеспечить реструктуризацию различных институциональных механизмов не только в России, но и в новых независимых государствах Центральной Азии. Однако ввиду того, что процесс «переформатирования» или «перестройки» отдельных государств со старой системы управления на новую занял продолжительное время и не закончился до сегодняшнего дня, отдельным аспектом развития Казахстана, Узбекистана, Туркменистана, Кыргызстана и Таджикистана все чаще отмечается проблема построения ими национальных идеологий, влияющих как на внутреннюю жизнь в стране, так и на проводимую внешнюю политику.
Особый интерес к этому процессу со стороны экспертов заключается в том, что он начался довольно поздно по меркам современной политологической науки, а также был сопряжен с большим числом «сбивающих факторов», таких как отсутствие определенной стратегии и консолидации обществ, апатии правящей и интеллектуальной элиты государств, а также системными политическими и экономическими кризисами. Здесь на первый план выходит аспект определения национальной идентичности теперь уже новыми обществами, которые на протяжении длительного времени, находясь в составе Союза, ощущали себя советскими людьми. Процесс сплочения наций на основе идеи, выдвинутой руководителями стран, до сих пор остается одним из основных проблемных аспектов развития внутренней и внешней политики государств.
Во времена нахождения «азиатских республик» в составе СССР вопрос определения этнически неоднородного региона не стоял настолько остро, как
после 1991 г. Обретение государствами новых границ предопределило ряд внутренних конфликтов между ними. Так, например, выражается мнение, что независимость и объединение национальных, религиозных и культурных общностей в новые государства потенциально создало основу для всеобщего регионального конфликта, связанного с возможностью пересмотра современных границ [2]. Более того, особо остро встал вопрос так называемой «взаимной терпимости» этносов, неравномерно проживающих на территории региона, и смысловая нагрузка терминов «свой» и «чужой», которые «...оборачивались невосприимчивостью местных стран к таким условно незыблемым и европейским по происхождению принципам международного общения, как уважение чужих государственных границ и невмешательство во внутренние дела чужих государств» [3]. Ввиду того, что населением новые границы рассматриваются скорее как искусственные, нежели естественные, это, в том числе, обусловило ряд проблем, с которыми столкнулся регион после распада СССР, прежде всего в вопросе обеспечения безопасности и налаживания должного механизма сотрудничества по предотвращению и эскалации кофликтов. Так, например, среди одних из основных очагов этнической напряженности можно выделить следующие: на юге Казахстана между узбеками и казахами, в Узгене и Оше обострение киргизо-узбекских отношений; в Бухаре, Самарканде и Согдийской области Таджикистана - между узбеками и таджиками и т.д.
«Стратегия становления и развития Казахстана как суверенного государства» 1992 г. и концепция «Идейной консолидации общества как условия прогресса Казахстана» 1993 г. стали одними из первых попыток найти альтернативу коммунистической идеологии. Здесь основное внимание было уделено обеспечению межнационального согласия и стабильности, сохранению культурного многообразия государства, развитие этнической самобытности и т.д., что являлось необходимым условием для успешного осуществления будущих реформ. Вопрос межэтнических взаимоотношений стоял в Казахстане
довольно остро, что вылилось в ужесточение и сворачивание политической либерализации с начала 1990-х гг.
23 мая 1996 г. президент Казахстана Назарбаев Н.А. подписал документ, получивший название «Концепция формирования государственной идентичности Республики Казахстан», где она впервые определяется как национальная. Астана, претендующая на исключительность с точки зрения вхождения в регион и места в нем, на протяжении долгого времени стремится в той или иной степени реформировать отдельные государственные институты в угоду, в том числе, внутренним политическим силам, набирающих существенный вес.
Вопрос выбора стратегии как внутреннего, так и внешнего развития отношений на международной арене особо остро ощущается в контексте проводимой политики Президентом Назарбаевым Н.А. В 1997 г. он выступил с посланием «Стратегия развития Казахстана до 2030 г.». Через 15 лет, в конце 2012 г. Назарбаев Н.А. представил очередное послание народу «Стратегия «Казахстан-2050»: новый политический курс состоявшегося государства» [4]. Заявление представляется интересным не только в контексте исследуемых процессов и проблем, но также ставит ряд вопросов относительно определенного взгляда на прошлое.
Обращаясь к соотечественникам накануне дня Независимости, лидер страны подчеркнуто начал свое заявление с того, что на протяжении более 20 лет Казахстан с гордостью отмечает этот праздник, ввиду того, что «16 декабря 1991 года мы, народ Казахстана, выбрали суверенитет, свободу, открытость миру» [5], хотя, как отмечают эксперты, распад Советского Союза стал не только отправной точкой в развитии суверенных государств и их внешних приоритетов, но в то же время ознаменовал ряд тяжелейших кризисов и конфликтов, с которыми региону пришлось столкнуться в прошедшие 20 лет. Более того, как известно, в 1991 г. на проходившем референдуме в отношении целостности СССР, за сохранение Союза проголосовало подавляющее большинство
населения «азиатских республик» [6], в том числе и Казахская.
3
Разделяя точку зрения Президента Республики относительно совершенного прорыва во всех сферах жизнедеятельности государства, директор Института философии, политологии и религиоведения КН МОН РК Зарема Шаукенова отмечает, что изменение общественного сознания, наравне с построением политических институтов и внедрением рыночных отношений, трансформировало государство, а стратегия «Казахстан-2050» предопределила продвижение Республики к завершающей стадии большого процесса посткоммунистического транзита. Шаукенова отдельно подчеркивает, что Казахстан стал состоятельным государством, несмотря на то, что был территорией имперских и советских социальных экспериментов, а также произошедшего надлома пластов идентичности, а именно «советский человек, коммунист, партия, КПСС, Ленин» [7].
Курс, выбранный Назарбаевым Н.А. после распада Советского Союза, описывается рядом представителей академических кругов не иначе как дорога в светлое будущее из туманного прошлого. Так, например, Шаукенова отмечает, что за 20-ти летний период поменялись ценностные ориентиры, произошло народное сближение, разрушение недоверия. Этому послужили сбалансированная внутренняя политика руководства страны, межэтническое и межконфессиональное согласие, внушительный экономический рост [8], - пишет эксперт.
Более того, актуальным является курс Назарбаева Н.А. на систематизацию объектов, представляющих историческую ценность в отношении опоры на культурное наследие, письменных трудов выдающихся деятелей и мыслителей прошлого, получившего название «Мэдени м^ра». В 2008 г. Ассамблея народов Казахстана приняла доктрину «Национального единства». В конце 2012 г. Назарбаев Н.А. выдвинул идею перехода казахского языка с кириллицы на «современную» латиницу, подчеркивая тем самым политику дистанцирования от Москвы.
Патриотический проект «Мэцгшк ел» стал также очередной вехой в
планомерном и поступательном движении Казахстана от советского прошлого.
4
Вопрос доминирования казахов как государство образующего ядра вызвал острую дискуссию в обществе. Эту идею в очередной раз поддержал Президент Республики, заявивший в своем послании, что ответственность за реализацию нового стратегического курса «Казахстан-2050» лежит прежде всего на казахах
[9].
6 февраля 2014 г., выступая на встрече с представителями общественности во время посещения Интеллектуальной школы Атырау, Назарбаев Н.А. выдвинул идею возможности переименования республики в «Казак елЬ» Официальные информационные агентства передали заявления Президента, что вновь обострило настроения внутри казахстанского общества. В связи с этим, одной из показательных цитат лидера государства является следующая: ««В названии нашей страны есть окончание «стан», как и у других государств Центральной Азии. В то же время иностранцы проявляют интерес к Монголии, население которой составляет всего два миллиона человек, при этом в ее названии отсутствует окончание «стан». Возможно, надо рассмотреть со временем вопрос перехода на название нашей страны «Казак елЬ> [10].
Ведущие политологи Казахстана по-разному оценили инициативы Президента, одни склонны считать это очередной попыткой подчеркнуть свою лояльность и принадлежность к большинству, а также озвучить нравящиеся казахскому социуму инициативы [11]; другие сравнили предложение Назарбаева Н.А. с пропагандой национальной идеи «Мэнгшк Ел»; третьи отнеслись с определенной степенью сарказма, называя будущих жителей новой Республики «казахелинцами». Казахский видный деятель культуры - режиссер Ермек Турсунов также разделил позицию недоумения и заострил внимание на том, что действующая политическая элита, фактически, концентрирует внимание на процессах, которые не являются первостепенными. Так, он отметил, что «.можете назвать клячу аргамаком, но если в колхозе все ее давно знают, то это просто лишний повод улыбнуться и позубоскалить. Не имя надо менять, не вывеску, а содержание» [12].
Мурат Абенов, депутат 4 и 5 созывов парламента Республики Казахстан, поддерживая курс Президента на необходимость определения своей идентичности, заметил, что для Казахстана, как и любого другого государства, предельно важно обрести и поддерживать в общественном сознании темы, консолидирующие прошлое, настоящее и будущее. Однако тут же оговорился: «Казак Елі» - одно из наших исконных самоназваний! Ведь «Казахстаном» мы стали только в 1991 г. (сами так себя не называли)... Зато теперь нас часто за рубежом путают с Пакистаном и Афганистаном. «Казак елі» подчеркивала бы нашу особенность» [13].
Однако приходится признать, что превалирующей остается позиция недоумения осуществлением, в том числе, технической стороны вопроса и весомых экономических затрат, включающих изменение начиная от законодательных актов, международно-правовых договоров, юридических и учредительных документов компаний, заканчивая паспортами и печатями [14]. Политолог Айдос Сарым отмечает, что инициатива Президента интересна, однако более значимым является вопрос того, что его на это сподвигло: выверенное геополитическое решение, либо очередные гессевские «игры в бисер» [15]. Отдельное беспокойство также вызывает и будущее предложенной инициативы, возможности повторения опыта обсуждавшегося перехода с кириллицы на латиницу, нового понимания национальной истории, связанных с исторической памятью, духом, культурой [16].
Разделяя опасения Айдос Сарыма, политолог Серикжан Мамбеталин высказывает мнение о том, что обществу, фактически, предлагаются взаимоисключающие понятия, с одной стороны «Казак Елі» и концепция «Мзнгілік Ел» - Вечная страна, с намеком на незыблемость государственности и суверенитета» [17], с другой стороны, Евразийский союз. Это, в том числе, отражает общую неопределенность политической элиты Казахстана в контексте как внутриполитических преобразований и видения своего места в новой системе международных отношений в целом и в регионе в частности.
Ввиду того, что после распада СССР Россия не смогла закрепить в Центральной Азии свое традиционно сильное влияние и не обеспечила разработку новых политических и экономических проектов, наметилась тенденция на «переориентацию» отдельных сил с Востока на Запад, ввиду чего, в том числе, в регионе началась своя «большая игра». Как отмечают эксперты, проведение внешней политики новых независимых государств было по большей части основано на получении выгоды правящей элиты, в то время как они, внешне сохраняя дружеские взаимоотношения с Россией, «...одновременно чрезвычайно внимательны ко всякого рода экономическим предложениям со стороны ведущих мировых государств» [18]. С другой стороны, мнение, приводимое европейскими исследователями в отношении роли Турции на самоопределение государств Центральной Азии, в первую очередь их правящих элит, заслуживает внимания. Действительно, культурная и историческая близость региона с «восточным соседом» могла предопределить будущее развитие отдельных стран. Более того, как отмечается, именно турецкая политическая модель могла стать идеальной для новых государств Центральной Азии, в том числе, ввиду незначительной роли религии в институциональной политике в 1990-х гг. Турецкая политическая элита того времени, учитывая сложившийся вакуум внутри региона, могла с успехом найти общий язык с лидерами Центральной Азии, в первую очередь ввиду понимания ориентации и возможного развития стратегического партнерства [19]. Однако трудности осуществления «переориентации» были также обусловлены отсутствием идеи национального самосознания во всех государствах региона.
Порожденный распадом СССР идеологический вакуум в Центральной
Азии стал быстро заполняться культом Отечества, что привело к неоправданным
и весьма поспешным действиям со стороны местных элит, направленных на
политику отчуждения от бывшего коммунистического прошлого. Одним из
показательных моментов стали массовые замены памятников Ленина В.И и
Сталина И.В. портретами местных правящих лидеров и исторических личностей,
таких как Чингисхан и Тамерлан. Поиски символов, которые должны были
7
сплотить разрозненные общества государств Центральной Азии, не привели к успеху. Более того, новые республики отвергали не только атрибутику советского и коммунистического наследия, но стремились заменить «советский патриотизм» мифами, повествующими о легендарном происхождении того или иного народа, а также о великих победах и их исторической миссии. Вчерашние провинциальные лидеры, как их называют эксперты, стали представителями местных правящих элит, своеобразными символами наций, в руках которых теперь была сконцентрирована вся власть [20].
Политическая элита Центральной Азии, как отмечают политологи, на протяжении длительного времени как в составе СССР, так и после обретения независимости, фактически, де-факто поддерживала культурную двойственность. С одной стороны, ощутимое влияние русского языка как на академические и политические круги, ведение документации и т.д., с другой стороны, пропаганда использования местных языков и наречий. Более того, проблема идентификации также объясняется с точки зрения невозможности применения европейских понятий и норм относительно государств Центральной Азии. Так, эксперты считают, что население всего региона обобщенно может быть определено следующими критериями: «мусульманин», «тюрок», «перс» или «русский» и т.д., однако они отражают только аффилированность к определенному району, клану, диалекту или религиозному сообществу, но не идентичность [21].
***
1. Francesc Serra Massansalvador. The Process of Nation Building in Central Asia and its Relationship to Russia’s Régional Influence. Jean Monnet/Robert Schuman Paper Series. Vol. 10 No. 5, June 2010. // http://aei.pitt.edu/29783/1/SerraNationbldgCentAsiaLongJune10.pdf
2. Лунев С.И. Политические процессы в Центральной Азии. Становление государственности в республиках региона. Политические системы и политические культуры Востока / под ред. проф. А.Д. Воскресенского. - 2-е изд. перераб. и доп. М., 2007. С. 454.
3. Международные отношения в Центральной Азии: События и документы: Учеб. пособие для студентов вузов / А.Д. Богатуров, А.С. Дундич, В.Г. Коргун и др.; отв. ред. А.Д. Богатуров. - М.: Аспект Пресс, 2011. С. 18.
4. Послание Президента Республики Казахстан - Лидера нации Нурсултана Назарбаева
народу Казахстана «Стратегия «Казахстан-2050»: новый политический курс
состоявшегося государства». 14.12.2012. Официальный сайт Президента Республики Казахстан. // http://www.akorda.kz/ru/page/page_poslanie-prezidenta-respubliki-kazakhstan-lidera-natsii-nursultana-nazarbaeva-narodu-kazakhstana
5. Там же.
6. Лунев С.И. Политические процессы в Центральной Азии. Становление государственности в республиках региона. Политические системы и политические культуры Востока / под ред. проф. А.Д. Воскресенского. - 2-е изд. перераб. и доп. М., 2007. С. 457.
7. Зарема Шаумекова. «Мзцгілік ел» - новая ступень национальной идеи. 07.02.2014. // http://remarka.kz/articles/view/41865
8. Там же.
9. Берік Бейсенулы. Вчем значение формулы Казахстан - «Мзцгілік ел»? // http://www.altyn-orda.kz/v-chem-znachenie-formuly-kazaxstan-m3rçgilik-el
10. Назарбаев заговорил о переименовании Казахстана. 07.02.2014. //
http://kapital.kz/gosudarstvo/26505/nazarbaev-zagovoril-o-pereimenovanii-kazahstana.html
11. Как страну назовем? Взгляд. 02.07.2014. // http://wild.ratel.su/news.php?news=166
12. Там же.
13. Там же.
14. Там же.
15. Там же.
16. Там же.
17. Там же.
18. Антонович И.И. Постсоветское пространство в поисках геополитической
идентификации. Пространство и время. 1(3)/2011. //
http://cyberleninka.ru/article/n/postsovetskoe-prostranstvo-v-poiskah-geopoliticheskoy-identifikatsii
19. Francesc Serra Massansalvador. The Process of Nation Building in Central Asia and its Relationship to Russia's Regional Influence. Jean Monnet/Robert Schuman Paper Series. Vol. 10 No. 5, June 2010. // http://aei.pitt.edu/29783/1/SerraNationbldgCentAsiaLongJune10.pdf
20. Vera Tolz. Forging the Nation: national identity and national building in post-communist
Russia. Europe-Asia Studies, Vol. 50, No. 6, 1998. //http://http-
server.carleton.ca/~gozornoy/geog3600fall06/readings/week_06_tolz.pdf
21. Francesc Serra Massansalvador. The Process of Nation Building in Central Asia and its Relationship to Russia's Regional Influence. Jean Monnet/Robert Schuman Paper Series. Vol. 10 No. 5, June 2010. // http://aei.pitt.edu/29783/1/SerraNationbldgCentAsiaLongJune10.pdf
