CC BY
59
структурирования сделок, усилилось влияние глобализации, в свободном доступе огромное
количество информации.
Литература
1. Фондовый портфель. Книга эмитента, инвестора, акционера. / Под ред. А. В. Петракова, 2007.
2. Essentials of Investments, Zvi Bodie, Alex Kane, Alan J. Marcus. Published by McGraw-Hill, 2008.
3. CFA Institute, Corporate Finance and Portfolio Management, 2013.
4. КасимовЮ. Ф. Введение в теорию оптимального портфеля ценных бумаг. М.: «Анкил», 2011.
5. Шарп У., Александер Г., Бейли Дж. Инвестиции. 1998.
6. «Фондового рынка в Казахстане почти нет» от 14 марта 2013.
7. [Электронный ресурс]: URL: http://forbes.kz/finances/exchange/fondovogo_ryinka_v_kazahstane_pocht i_net.
8. [Электронный ресурс]: «Что будет с акциями казахстанских компаний в случае девальвации тенге» от 12 декабря 2014. URL: http://forbes.kz/finances/exchange/chto_budet_s_aktsiyami_kazahstanskih_ko mpaniy_v_sluchae_devalvatsii_tenge.
The main directions and priorities of Russian cluster policy
Kostenko O.
Основные направления и приоритеты кластерной политики России Костенко О. В.
Костенко Ольга Владимировна /Kostenko Olga - кандидат экономических наук, доцент,
заведующая кафедрой, кафедра денег, кредита и финансов, Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования Вятская государственная сельскохозяйственная академия, г. Киров
Аннотация: в статье выделены основные направления кластерной политики России. Высказаны опасения по поводу ухода кластерной политики в формат промышленной политики. Abstract: this article defines the main directions of the cluster policy in Russia. The author expresses concern over the fact that cluster policy becomes similar to an industrial policy.
Ключевые слова: кластер, кластерная политика, центры кластерного развития, пилотные кластеры, промышленные кластеры.
Keywords: cluster, cluster policy, cluster development centers, pilot clusters, industrial clusters.
Применение кластерного подхода в России началось несколько позднее, чем в экономически развитых странах. Как показал анализ [1], первые региональные инициативы в этой сфере относятся к 2000 году. На федеральном уровне первая кластерная установка была дана «Программой социально-экономического развития Российской Федерации на среднесрочную перспективу (2006-2008 годы)». Примерно через год тема кластеров «получила звучание» при разработке ряда федеральных документов стратегического уровня. В настоящее время формирование и развитие кластеров стало обязательным элементом практически всех подобных документов не только федерального, но и регионального уровня.
С 2010 года в России начался активный этап применения кластерной политики, в рамках которого можно выделить три основных направления:
- конкурсное субсидирование центров кластерного развития (ЦКР) в регионах (с 2010 года);
- конкурсный отбор пилотных программ развития инновационных кластеров и формирование перечня пилотных кластеров (с 2012 года);
- введение стандарта промышленного кластера (с конца 2014 года).
Первые два направления реализует Минэкономразвития России. С 2010 года министерство предоставляет субсидии регионам для создания и функционирования центров кластерного развития (ЦКР). Субсидии выделяются на конкурсной основе. Условия предоставления субсидии отражают приоритеты кластерной политики России. Основная цель работы региональных центров кластерного развития - создание условий для эффективного взаимодействия участников кластеров. Результатом
деятельности должна стать реализация совместных кластерных проектов и развитие кластеров. Этим определены основные направления работы ЦКР:
- разработка и реализация программ и проектов развития кластеров;
- мониторинг кластеров и обновление программ их развития;
- разработка и реализация совместных кластерных проектов;
- консультирование участников кластеров;
- помощь участникам кластера в продвижении на новые рынки, с новыми продуктами;
- помощь при получении государственной поддержки;
- содействие развитию среды кластера - организация вебинаров, круглых столов, конференций в сфере интересов участников кластеров.
Нами проведен анализ данных о региональных центрах кластерного развития. Информационной базой послужил проект «Российская кластерная обсерватория» (Институт статистических исследований и экономики знаний НИУ ВШЭ, сайт проекта http://cluster.hse.ru/cluster-poHcy/daster_centers.php), а также поиск в сети Интернет открытых данных о подобных центрах (официальные сайты центров). На ноябрь 2014 года были найдены данные о 30-ти таких центрах, в апреле 2016 года - о 34-х центрах (из них шесть сайтов не поддерживаются или не обновлялись длительное время). В настоящий момент можно говорить о работе центров кластерного развития в 27-ми регионах России (каждый третий регион страны). В 2015 году был создан один такой центр - в Удмуртской Республике (рисунок 1). В целом видно, что процесс замедляется.
УШш
2010 г. 2011 г. 2012 г. 2013 г. 2014 г. 2015 г.
Годы создания
Рис. 1. Динамика создания центров кластерного развития в регионах России (составлено автором)
В соответствии с правилами разрешены разные организационно-правовые варианты создания ЦКР. В большинстве случаев (16 центров) региональные власти сформировали центры кластерного развития как структурные подразделения других своих организаций (корпорации развития, центры поддержки предпринимательства, технопарки, центры инновационного развития, многофункциональные центры предоставления государственных и муниципальных услуг и др.). Есть особые случаи. В Архангельской области функции ЦКР были возложены на Центр трансфера технологий и кластерного развития при Северном Федеральном университете (к сожалению, его страница на сайте не обновляется с 2013 года). В Башкирии ЦКР является структурным подразделением Академии наук Республики Башкортостан.
При выборе варианта самостоятельного юридического лица используются разнообразные формы: бюджетное (3 центра) или автономное учреждения (2), автономная некоммерческая организация (3), некоммерческое партнерство (1), акционерное общество (1) или общество с ограниченной ответственностью (2). К сожалению, в некоторых случаях определить организационно-правовую форму ЦКР не удалось на их собственном сайте (Татарстан, Пермь, Белгород), что не лучшим образом характеризует публичность работы таких центров.
Значимую роль центров кластерного развития показали определенные итоги второго направления кластерной политики - проекта по отбору пилотных кластеров. В перечень вошли кластеры из 19-ти регионов России. В 13-ти из них на момент проведения конкурса действовали центры кластерного развития. Вместе с тем, совместное исследование НИУ ВШЭ и Центра стратегических разработок «Северо-Запад» [2], проведенное в 2014 году, выявило недостатки как в направлениях работы центров кластерного развития, так и в наполнении их сайтов (в том числе неполное соответствие нормативным требованиям).
Конкурс по отбору пилотных программ развития инновационных кластеров был инициирован
Минэкономразвития России в 2012 году, в нем участвовало 94 заявки. Оценку осуществляла экспертная группа из представителей органов власти, научных и образовательных учреждений, бизнеса (всего около 100 экспертов) [3]. Критерии отбора учитывали потенциал и уровень развития кластера. В результате был сформирован Перечень пилотных кластеров (25 проектов), претендующих на значительные ресурсы поддержки. Предполагалась возможность получения субсидий по ряду направлений:
- обеспечение деятельности специализированных организаций;
- профессиональная переподготовка, повышение квалификации, стажировки (в том числе зарубежные) для персонала участников кластера;
- консультирование участников кластера по инвестиционным проектам в инновационной сфере;
- выставочные и другие мероприятия для участников кластера (форумы, конференции, семинары, круглые столы), в России и за рубежом;
- развитие инфраструктуры на территории кластера.
Опыт работы пилотных кластеров стал показательным примером и предметом многочисленных исследований. Программы пилотных кластеров в открытом доступе размешены в информационной базе проекта Российской кластерной обсерватории «Карта кластеров России» (http://map.cluster.hse.ru/list). Среди наиболее интересных исследований в этом направлении следует отметить совместную работу НИУ ВШЭ и Центра стратегических разработок «Северо-Запад» [2], которая была выполнена по заказу ОАО «РВК» в 2014 году и включала анкетирование пилотных кластеров (собрано 17 анкет), а также работы отдела кластерной политики Института статистических исследований и экономики знаний НИУ ВШЭ [4] (заведующий отделом Е. С. Куценко).
Сравнение пилотных кластеров России с зарубежными аналогами [2, 4] показывает, что российские кластеры в два раза меньше по числу участников. Даже среди пилотных есть кластеры с числом участников не более 20-ти. Если для западных кластеров основным является налаживание взаимодействий между компаниями кластера, то в России пока важнее налаживание взаимоотношений с государством, вузами, субъектами инфраструктуры. Проблемой является критически низкая доля малых и средних предприятий в кластере. Кроме того, исследователи отмечают низкий уровень внутренней конкуренции в кластере, а в большинстве пилотных кластеров внутреннюю конкуренцию рассматривают как нежелательный фактор. В связи с этим Е. С. Куценко [4] считает, что в региональной кластерной политике есть риск того, что кластеры станут скорее инструментом лоббирования, чем инновационного развития.
Подобные тенденции, политизированность термина «кластер» отмечает Л. С. Марков [5]. Он считает, что нередки случаи, когда власти намеренно называют какую-либо промышленную структуру кластером, надеясь тем самым привлечь дополнительное внимание и инвестиции в регион. В результате фактически происходит смещение кластерной политики в сферу политики промышленной [6].
В 2014 году состоялось введение стандарта промышленного кластера (Федеральный закон от 31.12.2014 № 488-ФЗ «О промышленной политике в Российской Федерации» и Постановление Правительства Российской Федерации от 31 июля 2015 года № 779 «О промышленных кластерах и специализированных организациях промышленных кластеров»). Проверка соответствия кластеров и их специализированных организаций установленным требованиям возложена не на Минэкономразвития, а на Минпромторг России (п. 2 Постановления). Статья 20 Закона указывает на необходимость соблюдения следующих условий:
- наличие специализированной организации кластера;
- кластер и специализированная организация должны соответствовать ряду установленных требований (некоторые из них достаточно жесткие, например, не менее 50 % промышленной продукции каждого участника кластера должно использоваться другими его участниками, за исключением конечной продукции кластера);
- при создании и развитии кластеров должны быть учтены положения стратегии пространственного развития России, а также схемы территориального планирования (федеральные и региональные).
В результате следует обратить внимание на три факта: смена терминологии (промышленный кластер вместо территориального или инновационного); введение кластеров в закон о промышленной, а не кластерной политике; передача полномочий Минпромторгу, а не Минэкономразвития. В совокупности это указывает на вполне отчетливый крен федеральной кластерной политики в формат промышленной политики, в ущерб теории и идеологии кластерного развития.
С одной стороны, кластерная и промышленная политика имеют много общего: во-первых, это цели - обеспечение социально-экономического развития территории, во-вторых, это объекты - отрасли и кластеры как совокупность отраслей и предприятий, в-третьих, это одинаковые инструменты, но в разном сочетании и с разными приоритетами. С другой стороны, кластерная и промышленная
политика, по нашему убеждению, должны основываться на разных принципах и разных организационно-экономических механизмах их реализации.
В основе кластерной политики лежит, в первую очередь, стимулирование конкуренции как внутренней движущей силы развития кластера и его выхода на межрегиональные и международные рынки [7]. Основу промышленной политики составляет снижение конкурентного давления в целях опережающего развития отрасли, имеет как теоретическое, так и практическое значение. К сожалению, в научной сфере этим проблемам пока не уделяется должного внимания, в практике такие ошибки реальны. Необходимо научное обоснование приоритетов региональной экономической политики в целом, а также выбора кластеров в качестве объектов либо кластерной, либо промышленной политики.
Подводя итоги, следует отметить значительный объем работ по активизации кластерной политики, выполненный федеральными органами власти. В результате все шире применение кластерного подхода практикуют региональные правительства. Однако нерешенным остается вопрос о применении в этой сфере форматов промышленной и (или) кластерной политики.
Литература
1. Костенко О. В. Применение кластерного подхода в новейшей истории России // Проблемы и перспективы социально-экономического развития на макро- и микроуровне: сборник научных трудов Международной науч.-практ. конференции. - Киров: ФГБОУ ВО Вятская ГСХА, 2016. С. 125-128.
2. Система менеджмента для управляющих компаний инновационных территориальных кластеров Российской Федерации. М.: НИУ ВШЭ и Фонд ЦСР «Северо-Запад», 2014. С. 250. // [Электронный ресурс]: Режим доступа: http://cluster.hse.ru/doc/management_companies_clusters.pdf (дата обращения: 18.08.2015).
3. Клепикова Н. И. Формирование регионального кластера как инструмента стратегического развития субъекта Российской Федерации: Дис. ... канд. экон. наук. Барнаул, 2014. С. 166.
4. Куценко Е. С. Пилотные инновационные территориальные кластеры России: модель устойчивого развития // Форсайт. 2015. Т. 9. № 1. С. 32-55.
5. Марков Л. С. Теоретико-методологические основы кластерного подхода в экономике: автореф. дис. . докт. экон. наук. Новосибирск, 2014. С. 19.
6. Костенко О. В. Кластерный подход в государственном регулировании экономики: кластерная или промышленная политика? // Актуальные проблемы менеджмента и экономики в России и за рубежом / Сборник научных трудов по итогам международной научн.-практ. конференции. № 3. г. Новосибирск, 2016. С. 182-184.
7. Костенко О. В. Кластер как объект управления и социально-экономическая система // Аграрная наука Евро-Северо-Востока, 2015. № 6. С. 75-80.
Corruption as an element of shadow economy of the Republic of Kyrgyzstan
Bozieva Z.
Коррупция как элемент теневой экономики в Кыргызской Республике
Бозиева З. А.
Бозиева Зухра Аиевна / Bozieva Zuhra — старший преподаватель, кафедра финансов и кредита, Международная академия управления, права, финансов и бизнеса, г. Бишкек, Кыргызская Республика
Аннотация: в статье рассматриваются тенденции в сфере коррупции как элемента теневой экономики и предлагаются основные направления по ее противодействию в Кыргызстане. Abstract: the article discusses trends in the field of corruption, as an element of the shadow economy and suggests the main directions for its opposition in Kyrgyzstan.
Ключевые слова: коррупция, теневая экономика, антикоррупционные меры. Keywords: shadow economy, corruption, anti-corruption measures.
Коррупция как существенный фактор роста теневого сектора в последние десятилетия ХХ века, особенно в развивающихся и некоторых переходных экономиках, уже давно отмечалась различными исследователями. Однако внимание мирового сообщества к этой проблеме было усилено признанием
