CC BY
19
Чрез звуки лиры и трубы, То вечности жерлом пожрется И общей не уйдет судьбы.
Помимо реминисценции из „Предисловия о пользе книг церковных в российском языке" М. В. Ломоносова и не раз отмечавшейся ассоциации с „Рекой времен, или Эмблематическим изображением всемирной истории" Страсса [см., например: 3, с. 452] здесь
есть идейная и фразеологическая перекличка с лирическим циклом Струй-ского „Эротоиды" (фрагмент 17). Ср., например:
В глаза нам все являет Быстротекуще время, Которого стремленье Подобится рекам. <...> Их хладные потоки... Назад не возвратятся. И в вечность так, как в море, Крылатое тож время Полет свой управляет.
Нам все собой здесь кажет, Но все, с собой что кажет., Обратно и уносит, Назад не представляя.
На основании этого можно сделать вывод, что Державин был знаком либо с отдельным изданием „Эротоидов" (1789) Струйского, либо с его „Сочинениями" (1790). То, что у Струйского выражено многословно и велеречиво, обрело под пером его бывшего однополчанина классическую строгость формы и ясность мысли.
Символично, что смерть — указанное стихотворение Державина, как полагают, было его последним сочинением — примирила обоих поэтов: посмеявшись над умершим Струйским, Державин, уходя в вечность, невольно оставил поэтический венок на могиле своего современника.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Бобров Е. Из истории жизни и поэзии А. И. Полежаева. Ч. 1 // Варшавские университетские изв. 1904. № 2. С. 1 — 40.
2. Державин Г. Р. Избранная проза. М.: Сов. Россия, 1984. 400 с.
3. Западов В. А. Примечания // Держа-
вин Г. Р. Стихотворения. Л., 1957. С. 363 — 452.
4. Ходасевич В. Ф. Державин. М.: Книга, 1988. 328 с.
5. Центральный государственный военно-ис-торический архив. Ф. 2583 (Преображенский полк), оп. 1, д. 546.
ОЙКОНИМИЯ МОРДОВСКОГО ЗАВОЛЖЬЯ Д. В. ЦЫГАНКИН, доктор филологических наук
Ойконимы — неотъемлемая часть фоновых знаний истории заселения и освоения эрзей и мокшей Заволжья.
В настоящее время Заволжье является самым крупным ареалом расселения эрзи и мокши после Республики Мордовия. По материалам переписи 1989 г., в Самарской и Оренбургской областях их было соответственно 116 674 и 68 879 чел. В Исаклинском районе Самарской области процент мордовского населения 23,9, Шента-линском — 20,9, Похвистневском — 19,8, Клявлинском — 19,1, в Орен-
буржье в Бугурусланском районе —
16,1, Северном — 12,7 и Абдулин-ском — 7,6 [1, с. 173].
Формирование ойконимии в ареале мордовского Заволжья обусловливалось прежде всего тесным общением эрзи и мокши с инонациональными группами. Именно этим во многом объясняется разноязычность основ названий мордовских населенных пунктов в рассматриваемом ареале. Здесь, в местах расселения эрзи и мокши, более или менее отчетливо выделяются три,основных пласта ойконимов: финно-угор-
© Д. В. Цыганкин, 1997
*
ский, преимущественно мордовский, а также тюркский и русский. Одним из основных процессов, сопровождавших образование ойконимов, было взаимовлияние этих пластов, в результате чего появилась такая система, в которой переплелись разновременные и разно-языковые элементы: новые, создаваемые на основе лексем мордовских и русского языков, и старые, функционировавшие до прибытия переселенцев.
На землях, которые они начали осваивать, обитали татары, чуваши и башкиры, которые имели не только разные языки и типы хозяйства, но и своеобразную культуру. Кроме того, в местах предполагаемого расселения эрзян и мокшан уже имелись колонии русских, прибывших в Заволжье раньше или одновременно с ними. Сложная ситуация языковых контактов сказалась и на формировании системы ойконимов. Существенным фактором при номинации стал выбор не только раз-ноязыковых лексем, непосредственно обозначавших вновь возникавшие поселения эрзян и мокшан, но также, или даже в большей степени, географических терминов, которые по своей семантике относились бы к естественным объектам. Это, в свою очередь, наложило своеобразный отпечаток на всю систему ойконимов. Он состоит в том, что ряд эрзянских и мокшанских лексем, принявших участие в образовании ойконимов в Заволжье, отличается от -лексем, ставших основой образования названий населенных пунктов в ареале прежнего расселения мордовских переселенцев, одни — из-за редкости употребления, другие — в соответствии с зарождением мордовско-заволжского ойконимического стандарта. Географические термины, являвшиеся основными компонентами ойконимов в местах прежнего обитания эрзи и мокши, такие, как: э. лей, м. цяй— „река", э. кужо, м. кужа — „поляна", м. пора — „роща", э. пум-бра — „урочище", э. эрьке, м. эрьх-ке —„озеро" и др., не нашли места в составе ойконимов на новой террито-рии. Появившиеся здесь названия на-
селенных пунктов включали в себя слова, не имевшие отношения к лексике мордовских языков. Часть из них связана с тюркским языковым миром, многие — с русским.
Ойконимы тюркского происхождения в основном семантически прозрачны. Иллюстрацией сказанному служат, например, такие названия: Малый Сурмет — эрзянское село Абд. (от тат. су — „река" + урема — „речная пойма, заросшая лиственным лесом"); Ка-мыш-Садак — эрзянское село Абд. (от тат. личного имени Садык); Емантеево (Емантай веле) — эрзянское село Абд. (от тат. ементай — „большая гора"); Булатовка (Буланка) — эрзянское село Абд. (от тюрк, личного имени Булай); Бакалка (Алексеевка) — мокшанское село Понам. (от тат. бакала — „лягушачье озеро"); Новые Узели — эрзянское село Абд., названо по гидрониму Узала (от тюрк, „поток, проток, русло"); Зерикла — эрзянское село Абд., название дано по гидрониму Ирикла (тюрк, ирик — „извилина, извилистое русло реки") [2, с. 235]; Новая Тяба — мордовско-чувашское село Ч.-Верш. (от тюрк, тюбя — „макушкаЕ, вершина"); Новое Уреметьево — эрзянское село Ч.-Верш. (от тюрк, ара-ма — „перелесок, мелкие лесные заросли") [2, с. 580]; Узюково — мордовско-русское село Ставр. (тюрк, „старица, старое русло реки"); Новый Байтермиш — эрзянско-мокшан-ско-русское село Исак, (от тюрк, личного имени Байтермир); Старая Бина-радка — мокшанское село Краен, (от тюрк, личного имени Бинарай); Новый Казбулат — эрзянское село Клявл. (от тюрк, личного имени Хазбулат); Новые Услы — эрзянское село Поном. (от гидронима тюрк, происхождения Узала) ; Старый Маклауш — эрзянское село Клявл. (от тюрк, махла — „селение, деревушка").
Приведем ряд тюркских названий, не раскрывая их внутреннюю форму [3]: Верхний Курмей, Чигирла, Ка-мышла, Ик, Бугульма — Абд.; Мордовский Бугуруслан, Асабино, Иркуль, Сабовка Турханка — Бугур.; Аделои-довка, Каргал, Верхняя Шентала, Ка-
рабикулово, Тюбек, Семено-Шарла, Новое Суркино — Клявл.; Кабельма, Шилан — Краен.; Шелехметево, Та-ранки — Самар.; Верхний Сускан, Пи-скалы — Ставр.; Аделяково, Асказан-ка, Верхняя Кармала, Старое Мансур-кино — Стал.; Тимяшево — Ч.-Верш.
Наличие многих тюркских названий в системе ойконимов мордовского Заволжья объясняется рядом причин. Часть пришедших в эти места эрзян и мокшан на первых порах не образовывала новых поселений, а выбирала местом жительства уже существующие тюркские населенные пункты, увеличивая тем самым их людность. В таких смешанных поселениях происходили глубокие ассимиляционные процессы, в результате которых впоследствии они становились или эрзяно-. или мокша-ноязычными. Другая группа прибывших в Заволжье создавала новые поселения на берегах речек и рек, имевших в своих названиях тюркоязычные лексемы, которые и становились ойко-нимами.
Ойконимия мордовского Заволжья, как отмечалось выше, — это совокупность названий из неоднородных компонентов. Один из них — мордовский. В официальной ойконимии этого ареала следы эрзянского и мокшанского языков, однако, незначительны и малоощутимы. Те же, которые получили отражение в „Списке..." [3], связаны в основном с мордовскими дохристианскими личными именами. Такими, например, являются ойконимы: Ст. Вечканово (Вечкан веле) — эрзянское село Исак., Вечкан — личное имя, сохранившееся в основе фамилий Веч-канов, Вечкаев; Ведяево (Ведяй веле) — эрзянское село Клявл., Ведяй — личное имя, фигурирующее в фамильных основах Ведяйкин, Ведяев; Нуй-кино (Нуя веле) — эрзянское село Бу-гур., Нуя — личное имя; Парадеево (Парад веле) — эрзянское село Шарл., Парадей — личное имя; Кирюшкино (Кирюш веле) — эрзянское село Бу-гур., Кирюш — личное имя; Симдянов (Симдян) — эрзянский поселок Краен., Симдян — личное имя; Тремасовка (Тремаз веле) — эрзянское село
Краен., Тримас — личное имя; Юрта-
ево — эрзянское село Шарл., Юр-тай — личное имя.
Отмечено несколько ойконимов, в образовании которых участвовали сло-ва-апеллятивы, принадлежавшие в основном к эрзянскому языковому миру. По всему мордовскому Заволжью в „Списке..." [3] нашли отражение следующие: Чеменка — поселок Бокл., чемень — „ржавчина"; Салолейка — село Бокл., соламс — „таять" + лей — „река"; Од Эрямо — поселок Бугур., од — „новый" + эрямо — „жизнь"; Чей Пильге — поселок Н.-Черк., чей — „осока" + пильге — „нога"; Большая Левшинка — деревня Бокл., левш — „мочало"; Верхние Кузлы — село Поном., куз — „ель"; Кувак —■ деревня Бокл., кувака — „длинный"; Ега — село Стал., от прамордовского ев — „река"
Следующий не менее важный компонент ойконимии мордовского Заволжья — русский. Он выявляется в многочисленных ойконимах и составляет основную позитивную характеристику систем названий населенных пунктов исследуемого ареала. Позитивность связана с тем, что в названиях населенных пунктов самым детальным образом отражаются признаки реальной действительности — рельеф, ландшафт и пр. Ойконимы с русским компонентом, получившие отражение в „Списке ..." [3], убедительно подтверждают вышесказанное и дают возможность расположить имеющийся у нас материал таким образом, что позволит представить его в логической последовательности.
1. Топография и гидрография местности: Виловатово — село Бор. (от рус. виловатый — развилистый); Ключ, Устье, Ровный — поселки Бокл.; Суходол, Озеровка, Каменка — поселки Бугур.; Холодный Родник, Три Ключа, Ключевка — поселки Клявл.; Степной — поселок, Высок-Колка — село Кошк.; Высокая Грива, Ровно-Овраж-ный, Крутогорский, Обрезки, Верховая — поселки Краен.
2. Относительное расположение поселения, место его по отношению к
другому объекту: Верхне-Ягодное, Нижне-Ягодное, Средне-Ягодное — поселки Н.-Черк.; Подлесье — поселок Кошк.; Дальнее Поле, Мельничный Угол — поселки Краен.; Завязовка, Нижняя Кармалка, Средняя Алексеев-ка — поселки Стал.; Заозерный — поселок, Подлесная Андреевка — деревня Ч.-Верш.
3. Флора. Около 15 разновидностей деревьев и кустарников явились основой образования названий мордово-язычных населенных пунктов. Среди них наиболее употребительны береза, липа, дуб, ель, ольха, малина, яблоня, хмель и др.: Березовка, Вишневая, Дубовая Ягодная, Малая Береза — поселки Бокл.; Малиновка, Садовка, Ел-ховый Ключ — поселки Бугу р.; Новая Вязовка — село Бузул.; Камышевка — поселок Н.-Черк.; Липовка, Сосновый Овраг — поселки, Вязовка, Липовка — деревни Клявл.; Яблонка, Орешенка, Липовый, Сосновка, Елхо-вая Поляна — поселки Краен.; Красная Дубровка — поселок Ставр.; Елшан-ка — село Тодк.
4. Величина поселения: Малое Ал-паево — деревня Бокл.; Большая Каменка — село Краен.; Старое Мансур-кино — село Стал.
5. Фауна. Фаунистические названия эрзянских и мокшанских населенных пунктов единичны. К ним можно отнести: Медвежевка — поселок Бокл.; Сорокин Ключ — поселок Бугур.; Лебяжье Товарищество — поселок Бузул.; Грачевка — хутор Кошк.; Лине-вой — поселок Краен.
Вышеназванные группы можно считать „объективными" в том смысле, что ойконимы, образованные с их помощью, отражают природные, географические, топографические и другие характеристики, присущие тем местам мордовского Заволжья, где имеются поселения с эрзянами и мокшанами.
От перечисленных групп принципиально отличаются антропонимиче-ские ойконимы. Такие названия могут быть классифицированы следующим образом: 1) в основе наименования имена, фамилии первых поселенцев; 2) источником названия нередко явля-
ются прозвища или прозвищные имена жителей данного населенного пункта; 3) в основе наименования местная ста-рожильческая фамилия. Например: Гавриловка, Петровка, Михайловка, Глаголевка, Федоровка, Новая Егоров-ка, Васильевка — поселки и деревни Абд.; Бестужевка, Куликовка, Пашки-но, Фомичевка, Шатановка, Наумовка, Трифоновка — поселки и деревни Бокл.; Астафьевка, Сенькино, Долго-руково — поселки и села Клявл.; Про-хоровка, Степановка, Раевка, Любо-вка, Александровка — поселки Кошк.; Ивановский, Георгиевский, Владими-ровский, Уловский, Соболевский, Хомутовский, Васильевский — поселки Поном.; Ромадановка, Ивановская — поселки Стал.
Особую группу составляют ойконимы, заключавшие в себе идеологическую основу. Данный тип номинации можно назвать социально-идеологическим, который приобрел большое значение в послереволюционное время. Такие ойконимы конкретными свойствами географических объектов не мотивированы и являются названиями-символами или названиями-посвящениями. Приведем некоторые из них: Новый Свет, Ильич, Искра — коммуны Абд.; Красный Колос, Прогресс, Труженик, Идеал, Знаменка, Секретар-ка — поселки Бокл.; Красный Флаг, Пожарная Борьба, Путь Просвещения, Спутник — хутора и коммуны Бузул.; Активная, Светлый Путь, Красный Ма-як — поселки Н.-Черк.; Красный Инвалид, Молот, Аврора, Маркс, Пути-ловец — поселки Кошк.; Пахарь, Земледелец, Путник — поселки Краен.; Труд и Братство, Культура — поселки Сам.; Восток, Пролетарий, Красная Береза — поселки Ч.-Верш. и др. Во всех названных ойконимах использована свободная творческая инициатива их создателей, их эстетические вкусы и потребности.
Многие из перечисленных названий не находят отражения на современных картах Самарской и Оренбургской областей по причине того, что населенные пункты, именовавшиеся ими, перестали существовать. По данным
„Списка..." [3], из 244 мордовских поселений Заволжья 156 являлись поселками, которые были наиболее распространенным типом поселений в этом регионе в 30-е годы. Ойконимия мордовского Заволжья не лишена и перенесенных названий, которые служат теми вехами, по которым можно судить о былых передвижениях эрзи и мокши. Перенесенные ойконимы встречаются в различных частях изучаемого региона, свидетельствуя как о переселениях внутри него, так и о межгубернских передвижениях. Например, ойконим Кабаево, нашедший отражение в „Списке населенных мест Симбирской губернии" (1863), был перенесен в Заволжье мигрировавший эрзей из населенного пункта с тем же названием в Дубенском районе Республики Мордовия. Такое повторение не случайно. Языковые особенности говора с. Кабаево Северного района Оренбургской области во многом схожи с особенностями говора жителей с. Кабаево Дубенского района. Ойконим Большие Ремезенки отмеченный в „Списке населенных мест Пензенской губернии" (1869), был перенесен в Троицкий район Оренбургской области и зафиксирован в „Списке..." [3]. Им именуется эрзянско-русское село Большие Ремезенки. Ойконим Парадеево из бывшего Ардатовского уезда был перенесен в Шарлыкский район в Оренбуржье; в Республике Мордовия этим ойконимом названо село в Ичалков-ском районе. Ойконим Темяшево, который значился в бывшем Лукоянов-ском уезде, находит место в Челно-Вершинском районе — в „Списке..." [3 ] Тимяшево; под таким названием имеется село в Старошайговском районе Мордовии.
Весьма многочисленны перенесенные ойконимы, отражающие внутренние миграции эрзи и мокши в пределах тех или иных уездов мордовского Заволжья. Это прежде всего названия с первым словом Малое и Новое. Именуемые ими населенные пункты находились, как правило, по соседству от поселений с первичным наименованием (Малое по соседству с Большим, а
Новое — со Старым): Большой Сур-мет — Малый Сурмет; Старая Тепло-вка — Новая Тепловка, Старое Сур-кино — Новое Суркино и др. Малое, как и Новое, не всегда имеют истоки в Большом и Старом, например: Новое Вечканово и Вечканово — деревня и село Клявл.; Старая Шентала и Шен-тала — село и хутор Кошк.
Какие же словообразовательные
возможности были использованы при создании ойконимов в мордовском Заволжье? Их несколько:
1) топонимизация апеллятивной лексики, т. е. переосмысление, когда за одним и тем же словом закрепляются два значения: одно — апеллятив-ное, другое — ойконимическое: нива — засеянное поле, пашня и Нива — ойконим Абд.; долина — Долина — ойконим Буз. и др.;
2) суффиксация. Спектр ойконими-ческих суффиксов не отличается большим разнообразием: для ойконимов-существительных наиболее регулярным является суффикс -овка/-евка,
для ойконимов-прилагательных--ск:
Екатериновка, Молчановка — деревни Бокл.; Бухаревский, Радаевский — поселки Бугур. и др.;
3) субстантивация имен прилагательных: Горный, Родной — поселки Андр.; Ямской, Луговой — поселки Бокл. и др.;
4) использование сложносокращенных слов: Самопомощь, Красногор-ка — поселки Н.-Черк.; Райгород — поселок Кошк. и др.;
5) использование словосочетаний: Каменный Ключ, Мельничный Угол, Дектярный Par — поселки Краен.; Нижнее Матюшкино — село Ставр.; Путь Просвещения — хутор Бузул. и др.
В заключение следует сказать, что основной формой существования названий населенных пунктов мордовского Заволжья является русская звуковая и графическая оболочка. Вместе с тем невозможно представить ни одного эрзянского или мокшанского села, ни одной деревни, которые ограничивались бы, в плане выражения, только формой русского языка. Наряду с русскими
ную и в высшей степени актуальную проблему для мордовской топонимической науки.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Мордва Заволжья. Саранск: Морд. кн. изд- 3. Список населенных пунктов Средне-во, 1944. 183 с. Волжского края. Самара, 1931. 258 с.
2. Мурзаев Э. М. Словарь народных географических терминов. М.: Наука, 1984. 653 с.
УСЛОВНЫЕ СОКРАЩЕНИЯ
Абд. — Абдулинский район; Андр. — Андреевский район; Бокл. — Боклинский район; Б.-Глуш. — Большеглушицкий район; Бор. — Бор-ский район; Бугур. — Бугурусланский район; Бузул. — Бузулукский район; Исак. — Исак-линский район; Клявл. — Клявлинский район; Кошк. — Кошкинский район; Краен. — Красноярский район; Н.-Черк. — Ново-Черкасский
район; Поном. — Пономаревский район; Сам.— Самарский район; Став. — Ставропольский район; Стал. — Сталинский район; Тоцк. — Тоцкий район; Ч.-Верш. — Челны-Вер-шинский район; Шарл. — Шарлыкский район. (В „Списке..." [3] вышеназванные районы являлись административными подразделениями Средне-Волжского края.)
СЕМАНТИКА СЛОВА „СЕЛЬМЕ В МОКШАНСКОМ ЯЗЫКЕ
В. К. МАРКИНА, аспирант
Вопросы семантической структуры словесных знаков привлекали внимание ученых еще в период классической лингвистики. Анализ семантической структуры предполагает взаимодействие категорий разных уровней языка, т. е. взаимосвязь семантических и формальных элементов. Их взаимопроникновение является причиной того, что характер субстантивных категорий, их иерархия, классификация, степень грамматйчности являются дискуссионными и в современной лингвистике. Анализ работ в этой области подтверждает, что формальные и глубинные показатели взаимосвязаны, в отдельных случаях наблюдается даже явное превосходство одних над другими [4 ].
С развитием языкознания теория структурно-семантического анализа лексики приняла новые формы и направления [2]. В данной статье мы представляем структурный анализ слова сельме — „глаз" в мокшанском язы-
ке, которое относится к тематической группе существительных „Названия частей тела человека" С точки зрения парадигматической структуры слово сельме имеет парадигматический ряд, состоящий из четырех лексико-семан-тических вариантов (ЛСВ); из них выделяются соматические и несоматические. Так, первое значение — „орган зрения человека", второе — „функции глаза, его свойство, т. е. процесс видения" и третье — „точка зрения, мнение" нами рассматриваются как соматические. Четвертое значение имеет более полную понятийную основу — „все, что напоминает глаз или является аналогичным ему по форме, по положению в пространстве, по внешнему виду в целом" и выделяется как несоматическое. При определении сома-тичности и несоматичности лексико-се-мантических вариантов возникает вопрос об одушевленности и неодушевленности. Одушевленными считаются не только конкретные, номинативные,
© В. К. Маркина, 1997
