CC BY
135
Ученые Дальнего Востока
Вестник ДВО РАН. 2014. № 6
УДК 93/94. 39 Г.И. КАНЕВСКАЯ
Один из первых российских японоведов (выпускник Восточного института Л.А. Богословский)
Рассматриваются основные вехи жизненного пути одного из первых отечественных японоведов Л.А. Богословского, чья дипломатическая, педагогическая и научная деятельность делает честь Восточному институту, выпускником которого он является. Но имя его, как и имена многих других выдающихся русских эмигрантов, остается неизвестным на родине. К 115-летию образования Восточного института
Ключевые слова: Л.А. Богословский, выпускники Восточного института (Владивосток), российское востоковедение, русская эмиграция.
One of the first Russian Japanologist (graduate of the Oriental Institute L.A. Bogoslovsky). G.I. KANEVSKAYA (Far East Federal University, Vladivostok).
The article is devoted to the life of one of the first domestic Japanologist L.A. Bogoslovsky. His diplomatic, educational and scientific activity does credit to the Oriental Institute, a graduate of which he is. But his name, like the names of many other prominent Russian emigrants, remains unknown at home.
Key words: L.A. Bogoslovsky, graduates of the Oriental Institute (Vladivostok), Russian Orientalists, Russian emigration.
В 2014 г. исполнилось 115 лет со дня образования первого на Дальнем Востоке высшего учебного заведения - Восточного института (ВИ), открытого во Владивостоке 21 октября 1899 г. ВИ подготовил плеяду высококвалифицированных специалистов-ориенталистов и заложил основы практического востоковедения в России. Многим выпускникам ВИ еще с дореволюционных времен пришлось жить и работать за пределами России, а затем и остаться в эмиграции. За рубежом выпускники ВИ получили признание как выдающиеся востоковеды, но на родине немногим известны их имена. Среди них и имя Леонида Алексеевича Богословского, одного из первых русских японистов.
В России японский язык начали преподавать в Санкт-Петербургском университете в 1888 г., но студенты изучали его на факультативной основе, обязательным он стал только с 1908 г. Отечественный японист П.Э. Подалко отмечает: «Таким образом, вплоть до появления первых выпускников Восточного института японоведами (или "японистами") в России оказывались на деле лица, окончившие восточный факультет Петербургского университета по китайско-маньчжурско-монгольскому разряду, то есть фактические китаеведы, как Е.Г. Спальвин или Д.М. Позднеев» [10, с. 202].
В ВИ со дня его открытия одним из отделений было китайско-японское, и со второго года обучения преподавали не только японский язык, но и целый комплекс страноведческих дисциплин. «Таким образом, - утверждает П.Э. Подалко, - П.Ю. Васкевич и его сокурсник Л.А. Богословский (будущий сотрудник дипломатических миссий России в Корее
КАНЕВСКАЯ Галина Ивановна - доктор исторических наук, профессор (Дальневосточный федеральный университет, Владивосток). E-mail: [email protected]
и в Японии) стали первыми в России профессиональными японоведами, чье образование с первого и до последнего дня пребывания в институте подчинялось главной задаче -всестороннему изучению прежде всего языка, а также особенностей культуры, истории и экономического развития Японии, ставшей к концу 19 века главной соперницей России на Дальнем Востоке» [9].
О судьбе ученого и дипломата Павла Юрьевича Васкевича (1876-1958) известно благодаря исследованиям П.Э. Подалко, но жизненный путь Леонида Алексеевича Богословского не освещен ни в отечественной, ни в зарубежной историографии. Имеющиеся в нашем распоряжении документы позволяют проследить основные вехи его биографии.
О первых 30 годах жизни дает представление личное дело студента Л.А. Богословского из фонда ВИ (ГАПК. Ф. 115. Оп. 1. Д. 121. 68 л.), которое включает документы за 1892-1908 гг. Будущий японовед родился 1 августа 1877 г.1 в семье сельского священника. Отец его, Алексей Александрович Богословский (1836-1892), исходя из данных его формулярного списка, был сыном диакона. Он окончил Новгородскую духовную семинарию и в 1862 г. был рукоположен в священники к Заробозерской церкви Белозерского уезда, затем служил в Ивановской (с 1872 г.) и Козохотской (с 1881 г.) церквах Череповецкого уезда Новгородской губернии. В течение 20 лет (с 1872 г.) А.А. Богословский состоял законоучителем в сельской школе и являлся депутатом по училищным делам (1886-1892). «Недвижимого имения», как указано в формулярном списке, он не нажил, не было такового и у его жены, умершей несколькими годами ранее мужа (ГАПК. Ф. 115. Оп. 1. Д. 121. Л. 6-7).
В семье священника было семеро детей, которым о. Алексей дал образование исходя из возможностей своего социального статуса. Ко времени смерти отца (31 декабря 1892 г.) старшая дочь Леонида (27 лет) работала учительницей Козохотского сельского училища. Сыновья продолжили семейную традицию. Петр (25 лет), выпускник Санкт-Петербургской духовной семинарии (1890 г.), остался в столице и состоял законоучителем в двух городских училищах. Александр (24 года) обучался в Санкт-Петербургской духовной академии за казенный счет. Восемнадцатилетняя Лидия только что завершила курс Царскосельского женского училища духовного ведомства. Еще одна дочь, Серафима (12 лет), училась в Череповецкой женской гимназии, самому младшему из детей, Андрею, было пять лет (ГАПК. Ф. 115. Оп. 1. Д. 121. Л. 6).
Леонид был пятым ребенком в семье. В 1892 г. ему исполнилось 15 лет, и он, окончив Кирилловское духовное училище, вслед за братьями поступил в Санкт-Петербургскую духовную семинарию, из которой вышел в июне 1898 г. по второму разряду. Перед ним стала проблема определения дальнейшего жизненного пути (ГАПК. Ф. 115. Оп. 1. Д. 121. Л. 4, 6).
Как нам представляется, для Леонида выбор ВИ не был случайным. К этому выводу подтолкнуло знакомство со списками выпускников учебных заведений, где обучались братья Богословские. Так, в списке окончивших Санкт-Петербургскую духовную семинарию в 1889 г., в котором первым значится имя Александра Богословского, вышедшего по первому разряду, неожиданно мы обнаружили имя японца С.Н. Сеодзи2 [2]. Оба они продолжили обучение в Санкт-Петербургской духовной академии и завершили его в 1893 г. [1]. Итак, оказалось, что Александр и Сергей были однокашниками в течение 10 лет. Вероятнее всего, и Леонид познакомился с С. Сеодзи и общался с ним в первые годы своей учебы в Санкт-Петербурге, что и привело к возникновению интереса к Японии.
Позднее С.Н. Сеодзи получил должность секретаря японского консульства во Владивостоке. Но, надо полагать, его связи с братьями Богословскими не оборвались, и именно
1 При сносках на архивные документы даты приводятся по старому стилю.
2 Сеодзи Сергей Никодимович - воспитанник Токийской православной духовной семинарии, при крещении в 1881 г. был наречен русским именем. Ему принадлежат статьи в «Прибавлениях к Церковным Ведомостям»: «О православной миссии и церкви в Японии» (1891) и «Вести из Японии» (1892). Отдельно издана его брошюра «Как я стал христианином» (СПб., 1892) [3].
от него Леонид узнал об открытии ВИ на далекой окраине Российской империи. Во Владивостоке их общение возобновилось: будучи студентом, Леонид указал в формулярном списке имя С. Сеодзи в перечне своих знакомых в городе [7, с. 65].
К месту учебы Л. Богословский прибыл морским путем. В его личном деле есть свидетельство от 29 июля 1899 г. за подписью директора ВИ, выданное «для получения заграничного паспорта для следования в г. Владивосток на пароходах Добровольного флота» (ГАПК. Ф. 115. Оп. 1. Д. 121. Л. 11). Зачислен Леонид был на китайско-японское отделение.
В первые годы существования ВИ большинство его студентов составляли выпускники духовных семинарий, причем преимущественно второго разряда. Именно о них директор института (1899-1903 гг.) монголовед А.М. Позднеев отзывался как о тяжелом бремени из-за непривычки к труду и усидчивым занятиям. Сложно судить, насколько эта оценка строгого профессора, период директорства которого студенты окрестили «монгольским игом» [5, с. 33, 37], справедлива по отношению именно к Л. Богословскому. Из-за трудности изучения восточных языков далеко не всем студентам удавалось завершить обучение. Так, из 27 человек, поступивших в ВИ в 1899 г. вместе с Леонидом, в первом выпуске 15 мая 1903 г. дипломы получили только 9 человек. Среди них единственным, кто окончил японское отделение, был П.Ю. Васкевич, кстати, как и Леонид, сын многодетного сельского священника. Он и стал первым профессиональным японоведом в России [10, с. 203].
Из документов личного дела студента Л. Богословского видно, что руководство института неоднократно отмечало его «блестящие способности и интерес к изучению Японии», «весьма серьезные успехи в японском языке» и «обходительный характер» (ГАПК. Ф. 115. Оп. 1. Д. 121. Л. 35, 58). Однако окончил институт он только в 1907 г., через восемь лет после поступления, по два года оставался на втором и третьем курсах, что, согласно документальным свидетельствам, было следствием «болезненности и нервности» и тяжелого материального положения Леонида, «в силу чего он должен был и учиться и давать уроки» (ГАПК. Ф. 115. Оп. 1. Д. 121. Л. 46-47).
Действительно, едва ли он мог ждать помощи от далеких родственников, а обучение в ВИ было платным, неплательщиков не допускали к экзаменам. В личном деле Л. Богословского имеются предупреждения об истечении срока платы за право слушания лекций. Да и на практику он иногда ездил за свой счет (ГАПК. Ф. 115. Оп. 1. Д. 121. Л. 40). Жизнь же во Владивостоке была дорогой, и студенту на самые необходимые нужды приходилось тратить почти в два раза больше денег, чем в центральной России.
К тому же Леонид относился к разряду «приходящих» студентов [7, с. 63], т.е. жил не в общежитии-интернате ВИ, а снимал квартиру. В кондуитном листе студента второго курса Л.А. Богословского указан адрес - Пушкинская улица, дом агента Добровольного флота В.А. Терентьева [7, с. 63, 65]3. Позже Л. Богословский снимал квартиру в Солдатской слободе в доме штабс-капитана Васильева (ГАПК. Ф. 115. Оп. 1. Д. 121. Л. 22-23).
Объективным фактором, отсрочившим окончание института для студентов ВИ, стала Русско-японская война 1904-1905 гг., в ходе которой они оказались востребованными в качестве переводчиков с японского, китайского и корейского языков. Документы, имеющиеся в личном деле Л.А. Богословского, свидетельствуют об особенно острой нужде, как на фронте, так и в тылу, в переводчиках именно с японского. Например, в телеграмме от 29 апреля 1904 г., присланной в ВИ командованием Сибирского военного округа (СВО), подчеркивалась критическая нехватка переводчиков с японского, знающих и разговорный, и письменный язык, поскольку «почти ежедневно получаются документы, вызывающие подозрение в шпионстве» (ГАПК. Ф. 115. Оп. 1. Д. 121. Л. 20, 21).
Заметим, что Петербургский университет не отправил в армию ни одного переводчика с японского языка. И весной 1904 г. в ВИ постоянно приходили просьбы прислать
3 Из другого источника удалось выяснить номер дома - 43 (дом не сохранился) [11, с. 447].
таковых, но институт был не в состоянии удовлетворить все запросы. Так, на просьбу председателя Призового суда Владивостокского порта от 4 мая 1904 г. директор ВИ (19041906 гг.) Д.М. Позднеев ответил, что с отъездом Л. Богословского «в распоряжении Восточного института не остается ни одного лица, знающего японский язык, за исключением лично меня». В городе же, сообщал он, при штабе крейсерской эскадры контр-адмирала К.П. Иессена состоял студент А.Н. Занковский, и есть российские подданные - японцы (ГАПК. Ф. 115. Оп. 1. Д. 121. Л. 19).
Что касается Леонида, то с началом войны руководство института, убежденное «в хороших познаниях студента Богословского в японском языке и вообще в его выдающихся способностях», рекомендовало третьекурсника на должность переводчика при штабе командующего эскадрой Порт-Артура. Однако это назначение не состоялось из-за продолжительной болезни Леонида, о чем свидетельствует медицинская справка в его личном деле (ГАПК. Ф. 115. Оп. 1. Д. 121. Л. 14-15, 35).
В результате он оказался востребованным в тылу, когда в ходе военных действий возникла проблема, связанная с содержанием японских военнопленных. В мае 1904 г. Л. Богословский был «спешно», в трехдневный срок, отправлен в распоряжение командующего войсками СВО в качестве переводчика. При этом он получил право на бесплатный проезд, подъемные в размере 50 руб. и 3 руб. суточных во время пути. Жалование ему было определено в 125 руб. в месяц, сверх того - 20 руб. квартирных и 10 руб. на наем кухарки (ГАПК. Ф. 115. Оп. 1. Д. 121. Л. 21, 22). Надо полагать, что в это время Леонид перестал наконец-то испытывать острую материальную нужду.
Из отчета, написанного собственноручно Л. Богословским, узнаем, что он по указанию Главного штаба СВО находился при японских военнопленных в Омске, в Томске и на сборном пункте в Пензе. «Затем по распоряжению Главного штаба был назначен в качестве лица, знающего японский язык, в распоряжение генерала (далее неразборчиво. -Г.К.), который состоял цензором японцев. По распоряжению военного министра несколько раз из ПБГ (Санкт-Петербург. - Г.К.) был командирован в с. Медведь4 при выяснении затруднительных вопросов, возникших в связи с положением военнопленных». В августе 1904 г. Л. Богословский выступал официальным переводчиком в Военно-окружном суде в Санкт-Петербурге при разборе дела о беспорядках среди военнопленных, позднее присутствовал при сдаче их японскому военному атташе и только в январе 1906 г. был откомандирован от Главного штаба (ГАПК. Ф. 115. Оп. 1. Д. 121. Л. 53, 55, 59, 60).
Хотя в действующую армию Леонид не попал, ему наряду с другими студентами было разрешено «держать переходные испытания после войны», о чем директор ВИ сообщил начальнику штаба СВО в письме от 24 декабря 1904 г. с резолюцией Приамурского генерал-губернатора: «согласен». Но после завершения войны он, по известным причинам, сразу не смог вернуться во Владивосток. В августе 1905 г. директору ВИ вновь пришлось ходатайствовать перед окружным инспектором народных училищ о предоставлении Л. Богословскому дополнительной отсрочки до конца 1905/06 учебного года, чтобы дать ему возможность окончить институт, что, наконец, и произошло в весеннем полугодии 1907 г. незадолго до его тридцатилетия (ГАПК. Ф. 115. Оп. 1. Д. 121. Л. 42, 55, 63).
Несмотря на все сложности, возникавшие в период учебы, Леонид Алексеевич вышел из стен института с отличным знанием японского языка во многом благодаря тому, что получил богатую языковую практику. В ВИ действовало правило отправлять студентов в длительные командировки в страну специализации для совершенствования языка и знакомства с ее культурой. Старшекурсники получали специальные задания и составляли отчет о своих поездках. В личном деле Л.А. Богословского имеется три заграничных паспорта, в которых приведены даты его поездок за границу.
В 1901 г. Леонид был откомандирован в Пекин, но из-за восстания ихэтуаней смог добраться только до Инкоу, после чего, прождав полтора месяца результатов
4 За всю войну было взято в плен 115 японских офицеров и 2217 солдат. Почти все они в итоге оказались размещенными в с. Медведь Новгородской губернии [6].
разворачивающихся событий, вернулся во Владивосток. В этом же году Леонид ездил в Японию и, как указано в загранпаспорте, пробыл там со 2 мая до 21 августа (ГАПК. Ф. 115. Оп. 1. Д. 121. Л. 48, 59).
В августе 1902 г. профессор японской словесности ВИ Е.Г. Спальвин уведомил посланника Российской императорской миссии в Японии (1899-1903) А.П. Извольского о том, что на собственные средства в Нагасаки на практику выехали студенты второго курса ВИ Леонид Богословский и Сергей Черделели [7, с. 73]. Леонид провел в Нагасаки четыре месяца и в качестве отчета представил работу «К вопросу о характеристике японцев», за которую получил награду - Почетный отзыв (ГАПК. Ф. 115. Оп. 1. Д. 121. Л. 48, 59).
В 1903 г. студент третьего курса Л. Богословский, согласно загранпаспорту, выехал на практику 3 мая, а вернулся 29 сентября. В этот период Леонид работал управляющим на китобойной концессии графа Г.Г. Кейзерлинга на юге Кореи, где его использовали «для ведения непосредственных сношений на японском языке с японцами», два последних месяца он пробыл в Токио и, возвратившись в ВИ, представил исследование о религиозных воззрениях японцев (ГАПК. Ф. 115. Оп. 1. Д. 121. Л. 30, 48, 59).
Последний раз во время учебы в ВИ Л. Богословский был командирован в Токио в
1906 г. и пробыл там неполные четыре месяца. На сей раз отчетом о поездке стала работа, в которой был дан сравнительный анализ европейской и японской культур (ГАПК. Ф. 115. О. 1. Д. 121. Л. 17, 60).
После завершения Л.А. Богословским обучения ВИ намеревался отправить его в Тибет с заданием «собрать и предоставить сведения» о стране, повышенный интерес к которой в начале XX в. объяснялся проведением Россией активной наступательной политики в Центральной Азии. Об этих планах свидетельствует ходатайство директора института от 3 августа 1907 г., направленное военному губернатору Приморской области, с просьбой о выдаче выпускнику ВИ заграничного паспорта. Паспорт был выдан 9 августа и сохранился в личном деле Л.А. Богословского, но отметок о выезде в нем нет (ГАПК. Ф. 115. Оп. 1. Д. 121. Л. 48, 61).
Тибетским планам по каким-то причинам не суждено было воплотиться в жизнь, и в
1907 г. выпускнику ВИ поручили перевод устава Общества японцев на Дальнем Востоке «Кёрюминкай», деятельность которого привлекала особое внимание русских властей, и они тщательно изучали его документы. В 1902 г. устав Общества переводил П.Ю. Васкевич, а в 1912 г. - профессор ВИ Е.Г. Спальвин. Интерес к «Кёрюминкай» был связан с тем, что во время Русско-японской войны всех японских резидентов на Дальнем Востоке подозревали в разведывательной деятельности. После войны эта тенденция лишь усилилась, и Л.А. Богословский писал: «Общество является лучшей организованной системой шпионства: все пять тысяч японцев, живущих во Владивостоке, входят в постоянную связь через общество с официальным представителем своего государства» (Цит. по: [13, с. 167-168]).
Дальнейшая деятельность Леонида Александровича, видимо, была продиктована его стремлением посвятить себя дипломатическому поприщу. В начале ХХ в. такая возможность открывалась и для сына приходского священника. В условиях «демократизации» министерства иностранных дел происходило размывание сословного характера дипломатической службы, и при отборе кадров возросла роль образовательного ценза, учитывалось и знание языков, особенно восточных. Если раньше дипломатический корпус составляли люди, принадлежавшие к дипломатической и придворно-военной касте или имеющие протекцию в министерстве, то теперь рекомендацию для работы в МИД могли получить выпускники Петербургского университета или Лазаревского института восточных языков в Москве, а позднее - и владивостокского ВИ. Причем драгоманам - переводчикам восточных языков - предоставлялась возможность поступать в систему МИД без испытательных экзаменов. Позже, претендуя на занятие дипломатических должностей или на руководство консульским учреждением, они должны были сдать квалификационные экзамены на общих основаниях [4].
Кандидатов на вступление в МИД посылали в зарубежные миссии, что позволяло помимо совершенствования языка заняться основательной подготовкой к дипломатической службе и на практике познакомиться с деятельностью опытных сотрудников. Леонида Алексеевича направили студентом-стажером в генеральное консульство России в Сеуле. Работал он под начальством генерального консула в Сеуле (1906-1908 гг.) Г.А. Плансона, бывшего начальника дипломатической канцелярии (1903- 1905 гг.) наместника императора на Дальнем Востоке Е.И. Алексеева.
Корея после Русско-японской войны находилась под протекторатом Японии, и российская миссия в Сеуле была переименована в генеральное консульство. По воспоминаниям царского дипломата С.В. Чиркина: «Г.А. Плансон пытался сохранить за своей должностью дипломатический характер при, хотя и протекторатном, но императоре, но японская рези-дентура решительно воспротивилась этому, и так как в наши планы не входило "ломание копий" с японцами по вопросам их политики в Корее, то Плансону пришлось примириться с положением генерального консула, тем более что уже все иностранные представители были назначены своим правительством в качестве консулов» [17, с. 203-204]. Российским дипломатам в Сеуле в этот период приходилось иметь дело главным образом с японской администрацией, поэтому японисты были здесь востребованы.
Последним документом в личном деле студента Восточного института Л.А. Богословского является телеграмма от 31 октября 1908 г., присланная им в ВИ из Санкт-Петербурга: «Поступление в МИД задерживается отсутствием диплома. Адрес Невский 77 (Доходный дом графа Шувалова - Г.К.)» (ГАПК. Ф. 115. Оп. 1. Д. 121. Л. 66). Вероятно, эта проблема была решена, и Леонид Алексеевич стал сотрудником МИД.
Основные факты его биографии в последующий период известны из анкеты Бюро по делам российских эмигрантов в Маньчжурской империи, заполненной самим Леонидом Алексеевичем (ГАХК. Ф. 830. Оп. 3. Д. 29277. Л. 10). В 1910-1911 гг. он был сотрудником Российской императорской миссии в Пекине, издавна являвшейся главной штаб-квартирой российской дипломатии в Китае. В это время (1909-1912 гг.) посланником России в Поднебесной был опытный российский дипломат, автор книг и статей о Китае И.Я. Коростовец, стоявший до этого во главе Отдела Дальнего Востока МИД, где было сосредоточено ведение всех политических дел, касающихся Китая и Японии [16]. Непосредственное общение с видным дипломатом и востоковедом, безусловно, способствовало более глубокому пониманию Л.А. Богословским внешнеполитических интересов страны. Вернувшись в Петербург, он использовал пребывание в столице для подготовки и защиты диссертации.
В 1915 г. Л.А. Богословский получил назначение на должность вице-консула Российского генерального консульства в Австралии. В страну назначения он добирался через Японию, откуда осуществлялись регулярные рейсы на пятый континент, и ему еще раз довелось побывать во Владивостоке. Хочется верить, что Леонид Алексеевич посетил свою alma mater и, несмотря на все пережитые невзгоды, с теплотой вспомнил студенческие годы. В конце октября 1915 г. он прибыл в Мельбурн на японском корабле «Никко Мару» [21].
Российская консульская служба в австралийских колониях Великобритании, учрежденная в 1857 г., после образования Австралийского союза в 1901 г. была преобразована в Российское генеральное консульство в Австралийской федерации и Новой Зеландии. Последним генеральным консулом Российской империи (1911-1917 гг.) здесь стал энергичный и деятельный дипломат А.Н. Абаза, выпускник Императорского Александровского (быв. Царскосельского) лицея. Именно с ним и пришлось работать Леониду Александровичу в Мельбурне, где находилось российское генеральное консульство. В это время российская консульская служба на пятом континенте заметно расширилась, и к 1917 г. нештатные консульские сотрудники появились в Сиднее, Аделаиде, Брисбене, Хобарте, Ньюкасле, Перте и Фримантле. Консульские обязанности предусматривали следующее: регистрацию пребывания российских кораблей и оказание помощи их экипажам; защиту
интересов российских граждан, число которых быстро увеличивалось в связи с ростом эмиграции из России; предоставление Петербургу информации о странах Южных морей [18, р. 76-92].
В годы Первой мировой войны, на время которой и пришлось пребывание Леонида Алексеевича в должности вице-консула России в Австралии, оба государства оказались союзниками, и австралийцы стремились выказать расположение дружественной стране. Так, сиднейская газета «Sunday Times» описывает один из приемов, состоявшийся 1 декабря 1916 г. в Мельбурне, где «консулы союзных Наций были почетными гостями». На нем среди представителей Бельгии, Сербии и Японии присутствовал и вице-консул России Л.А. Богословский [20].
Российские дипломаты, пользуясь благоприятным моментом, старались добиться расширения российско-австралийских связей, рассчитывая, что Россия займет место Германии в торговле с Австралией. Деятельность их имела перспективный характер, о чем свидетельствует основание в начале 1917 г. Российско-австралийского бюро торговли и информации. Этому предшествовала большая подготовительная работа, о чем докладывал А. Абаза во Второй департамент МИД России в донесении от 14 апреля 1917 г. В организационный комитет по учреждению бюро в качестве русских представителей наряду с самим генеральным консулом входил и Л.А. Богословский, а со стороны австралийцев -«лица, пользующиеся наибольшим влиянием в местном обществе и знающие Австралию в коммерческом отношении». В соответствии с планом, выработанным комитетом, идея о необходимости создания российско-австралийского торгового органа широко популяризировалась в австралийской печати. На учредительном собрании Бюро, состоявшемся 24 января/6 февраля 1917 г. в присутствии премьер-министра Австралийского Союза У Хьюза, был избран Исполнительный совет бюро и оглашен его Устав. К апрелю 1917 г. Бюро насчитывало до 700 членов при фонде, образованном из членских взносов в 900 фунтов стерлингов. Канцелярия Бюро находилась в помещении российского консульства, и при нем были открыты курсы русского языка, на которых обучалось около 50 человек. Кроме того, начался сбор материала для издания книги на русском языке, содержащей подробное описание политической, экономической и общественной жизни Австралии и многочисленные иллюстрации [12, с. 305-311]. Таким образом, цель бюро заключалась не только в развитии чисто коммерческих связей между Россией и Австралией, но и в создании условий для культурных контактов двух государств. Несомненно, что во всех достижениях российского консульства был вклад и Леонида Алексеевича.
В июне 1917 г. Временное правительство отправило в Австралию первую российскую торговую миссию [19, p. 166]. Однако последующие политические события в России свели усилия русских дипломатов к нулю, а Российское генеральное консульство в Мельбурне перестало существовать.
Л.А. Богословский уехал в Сеул и работал в российском консульстве, которое, по свидетельству С.В. Чиркина, продолжало существовать «до поры до времени, обслуживая интересы разных белых правительств во Владивостоке». Но вскоре российское посольство в Корее, сокращая расходы, уволило в отставку и консула (1911-1921) Я.Я. Лютша, и Л.А. Богословского [17, с. 331, 336].
С этого времени характер деятельности Леонида Алексеевича изменился, и он вступил на педагогическое поприще. В 1921-1923 гг. преподавал в японо-корейском коммерческом училище в Сеуле, а после переезда в Маньчжурию в 1923 г. обосновался в Хайларе, многонациональном городе с довольно большим русским населением, где в 1925-1929 гг. работал в Хайларской русской гимназии. Затем тяготы эмигрантской жизни заставили Л.А. Богословского перебраться в Харбин. Здесь он стал преподавателем японского языка одновременно в нескольких русских учебных заведениях, в том числе в Лицее Св. Николая и в Конвенте урсулинок. В этих учебных заведениях обучение велось по программам российских гимназий и большое внимание уделялось изучению языков. Но главной для Леонида Алексеевича стала работа в Институте ориентальных и коммерческих наук
(ИОКН. 1925-1941 гг.), который первым среди русских учебных заведений ввел преподавание японского языка (ГАХК. Ф. 830. Оп. 3. Д. 29777. Л. 1-9) [8, с. 111].
Институт готовил востоковедов-практиков, сотрудников для правительственных и частных учреждений и преподавателей по изучаемым дисциплинам. ИОКН имел два факультета: ориентальный (или восточно-экономический) и коммерческий и располагал сильным профессорско-преподавательским составом. Здесь трудились такие известные востоковеды, как А.П. Хионин, Г.Г. Авенариус, П.С. Тищенко, П.В. Шкуркин. Среди них Л.А. Богословский занимал достойное место и был единственным русским преподавателем японского языка наряду с японцами - Нада и Удзияма [8, с. 159]. Он проработал в институте десять лет (1931-1941 гг.) и в 1940 г. был удостоен звания профессора по кафедре японского языка. Студенты сохранили о Л.А. Богословском добрую память. И через много лет один из них, И.Н. Пасынков, вспоминал: «Преподавал японский язык крупный специалист, профессор Леонид Алексеевич Богословский, человек одинокий, в живых его давно нет» [15].
Научная деятельность Леонида Алексеевича началась, можно сказать, еще на студенческой скамье. Он в совершенстве владел японским и английским языками и, по словам директора ВИ, во время учебы хорошо зарекомендовал себя переводами, печатавшимися в «Известиях Восточного института» В этом же журнале студенты публиковали и результаты своих наблюдений, полученных в течение ежегодных продолжительных командировок в сопредельные страны, а труд Л.А. Богословского «К вопросу о характеристике японцев. Этическая основа жизни благородного сословия Японии» вышел отдельным изданием (ГАПК. Ф. 115. Оп. 1. Д. 121. Л. 17, 35). Следует учесть, что в рассматриваемый период в России сведения о Японии были весьма поверхностными. В 1910 г. цензор А. Занковский отмечал, что местные чиновники и должностные лица не знают ни языка, ни уклада жизни японцев, что является серьезным препятствием в развитии отношений [14]. Поэтому даже
Академический совет Института ориентальных и коммерческих наук (ИОКН). 1939 г. Сидят (слева направо): В.Д. Маракулин, В.В. Носач-Носков, Ф.Ф. Даниленко (выпускник ВИ), А.П. Хионин (выпускник ВИ), К.П. Михайлов, Г.А. Козловский, Н.Д. Глебов, Инь-Энь-Тай, Г.Г. Авенариус. Стоят: П.П. Чучалов, Е.И. Чураковская, М.Б. Карпова, Г.И. Максимов, Е.Д. Ильина, В.В. Галицин, П.С. Тищенко (выпускник ВИ), А.Г. Дудукалов, Л.А. Богословский (выпускник ВИ), В.А. Одинец
Коллектив преподавателей Восточного факультета Института Св. Владимира. В 1934 г. в годы японской оккупации ИОКН вошел в состав Института Св. Владимира в качестве факультета, но с 1938 г. вновь стал институтом. Л.А. Богословский - второй справа
студенческие публикации вызывали интерес российской общественности и восполняли пробелы в знаниях о Японии.
Привлекла внимание и защищенная Л.А. Богословским диссертация на тему «Об этических основах в благородном сословии ниппо - Бусидо», отмеченная Почетным отзывом и премией в 300 руб. от Императорского Военного ведомства. Диссертация посвящена этическому кодексу самураев, высшего сословия в феодальной Японии, - Бусидо. Основы Бусидо возникли практически одновременно с формированием устойчивого класса воинов в 1Х-Х1 вв. и оказали огромное влияние на мировоззрение японцев, на философию и жизненные принципы военного сословия и всего японского народа. Таким образом, Л.А. Богословский одним из первых исследовал проблему, по поводу которой в то время существовало множество заблуждений, - проблему моральных ценностей Дальнего Востока. В 1910 г. Л.А. Богословский стал членом научного Общества русских ориенталистов (ОРО. Харбин, 1909-1927 гг.) и публиковал свои статьи в «Вестнике Азии» - журнале ОРО5.
О последних годах жизни Л.А. Богословского автору статьи, к сожалению, ничего не известно.
Итак, далеко не полные данные о дипломатической, педагогической и научной деятельности одного из первых российских японоведов, питомца Восточного института во Владивостоке, еще раз подтверждают тот факт, что вуз готовил квалифицированных специалистов, способных принести заслуженную славу институту.
Автор признательна Антонине Алексеевне Хиониной (Сидней, Австралия), дочери выпускника ВИ А.П. Хи-онина, любезно приславшей опубликованные в статье фотографии.
5 См., например: Богословский Л. Крепость - гор. Владивосток и китайцы // Вестн. Азии. 1913. № 13. С. 20-33; Херн Л. Фудзи-яма (к вопросу о характеристике японцев) / пер. с яп. Л.А. Богословского // Вестн. Азии. 1914. № 25/27. С. 5-21.
ЛИТЕРАТУРА
1. Выпускники Санкт-Петербургской (с 1914 Петроградской) духовной академии 1814—1894, 1896-1918 гг. - http://gigabaza. ru/doc/ 80181-p9.html (дата обращения: 07.08.2014).
2. Выпускники Санкт-Петербургской (с 1914 Петроградской) духовной семинарии 1811-1917 гг. - http:// www.petergen. com/bovkalo/ duhov/ spbsem.html (дата обращения: 07.08.2014).
3. Гавриков А. Публикации православных японцев в российской прессе второй половины XIX-начала XX в. - http://ckitalets2000irkutsk.narod.ru/pravoslavnye-japonci.htm (дата обращения: 07.08.2014).
4. Григорьев Б.Н. Повседневная жизнь царских дипломатов в XIX веке. - http://lib.rus.ec/b/375090/read (дата обращения: 07.08.2014).
5. Дальневосточный государственный университет. История и современность. 1899-1999. Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 1999. 704 с.
6. Деревянко И. Военный аппарат России в период войны с Японией (1904- 1905 гг.). - http://profismart.org/ web/bookreader-99165-8.php (дата обращения: 07.08.2014).
7. История ДВГУ в документах и материалах. 1899-1999. Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 1999. 626 с.
8. Мелихов Г.В. Российская эмиграция в международных отношениях на Дальнем Востоке (1925-1932). М.: Русский путь: Викмо-М, 2007. 320 с.
9. Подалко П.Э. Павел Васкевич - ученый, дипломат, путешественник: к 125-летию со дня рождения. -http://eprints.lib.hokudai.ac.jp/dspace/bitstream/2115/39390/1/ASI19_011.pdf (дата обращения: 07.08.2014).
10. Подалко П.Э. Япония в судьбах россиян: Очерки истории царской дипломатии и российской дипломатии в Японии в конце XIX-начале XX века. М.: Ин-т востоковедения РАН: Крафт+, 2004. 352 с.
11. Прей Э.Л. Письма из Владивостока (1894-1930) / под ред. Биргитты Ингемансон; пер. с англ. А.А. Са-пелкина. Владивосток: Рубеж, 2011. 464 с.
12. Российская консульская служба в Австралии. 1857-1917 гг.: сб. документов / сост. и авт. ст. и коммент. А.Я. Массов, П. Поллард. М.: Междунар. отношения, 2014. 352 с.
13. Тамура А. Общество японцев на Дальнем Востоке России // Вестн. ДВО РАН. 2006. № 5. С. 165-169.
14. Троицкая Н.А. Япония и японцы в документах РГИА ДВ. - http://src-h.slav.hokudai.ac.jp/pdf_ seminar/050706troitskaia.pdf (дата обращения: 07.08.2014).
15. Харбинский Восточно-экономический факультет Института имени Св. Владимира (Воспоминания И.Н. Пасынкова). - http://samlib.ru/g/gorbunow_g_a/adadadaddadada.shtml (дата обращения: 03.08.2014).
16. Хохлов А.Н. Российский дипломат И.Я. Коростовец и его роль в подготовке цицикарского протокола 1911 г. - http://www.synologia.ru/a/ (дата обращения: 07.08.2014).
17. Чиркин С.В. Двадцать лет службы на Востоке. Записки царского дипломата. М.: Русский путь, 2006. 368 с.
18. Encounters under the Southern Cross. Two Centuries of Russian-Australian Relations 1807-2007. Adelaide, 2007. 419 р.
19. Govor E. Australia in the Russian Mirror. Changing Perceptions 1770-1919. Melbourne: Univ. Press, 1997. 275 р.
20. Sunday Times. Sydney, NSW, 1916. 10 December. - http://trove.nla.gov.au/ndp/del/article/121351483?searchT erm=Bogoslovski L. &searchLimits= (дата обращения: 07.08.2014).
21. The Register. Adelaide, SA, 1915. 29 October. - http://trove.nla.gov.au/ndp/del/article/59615661?searchTerm =Bogoslovski&searchLimits= (дата обращения: 07.01.2014).
