ОБЩИЕ ПОЛОЖЕНИЯ УГОЛОВНОГО ПРОЦЕССА
УДК 343
З. З. Зинатуллин, Т. З. Зинатуллин
ОЧЕРЕДНЫЕ ПАРАДОКСЫ УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ
(В СВЯЗИ С ФЕДЕРАЛЬНЫМ ЗАКОНОМ № 72-ФЗ ОТ 18.04.2018
И № 376-ФЗ ОТ 30.10.2018)
Анализируя содержание Федерального закона № 72-ФЗ от 18.04.2018, авторы статьи обосновывают, что введенный в уголовное судопроизводство запрет определенных действий в качестве меры пресечения является по существу аналогом такой меры пресечения, как подписка о невыезде и надлежащем поведении (ст. 102 УПК РФ). Что касается Федерального закона № 376-ФЗ от 30.10.2018, наделившего лицо, заключившее досудебное соглашение о сотрудничестве процессуальным статусом свидетеля по делу соучастников преступления (ст. 56.1 УПК РФ), авторами обосновывается ошибочность такого подхода законодателя как несогласуемого ни с предъявленными к свидетелю как участнику уголовного процесса требованиям, ни с дальнейшей установкой об ответственности за виновно совершенное правонарушение. К л ю ч е в ы е с л о в а: правовое регулирование, парадоксы, федеральный закон.
REGULAR PARADOXES OF CRIMINAL PROCEDURE REGULATION
(IN CONNECTION WITH THE FEDERAL LAW № 72-FZ OF 04.18.2018 AND № 376-FZ OF 10.30.2018)
Analyzing the content of Federal Law № 72-FZ of April 18, 2018, the authors of the article substantiate that the ban on certain actions introduced in criminal proceedings as a preventive measure is essentially analogous to such a preventive measure as an undertaking not to leave and proper behavior (Article 102 of the Code of Criminal Procedure). As for Federal Law № 376-FZ of 10.30.2018, who granted a person who entered into a pre-trial agreement on cooperation with the procedural status of a witness in the case of accomplices in a crime (Article 56.1 of the Code of Criminal Procedure of the Russian Federation), the authors substantiate the fallacy of such an approach of the legislator as inconsistent with those presented to the witness as a participant in the criminal proceedings requirements, with no further determination of the responsibility for the guilty committed offense. K e y w o r d s: legal regulation, paradoxes, federal law.
Поступила в редакцию 10 ноября 2018 г.
Известный ученый-процессуалист профессор В. М. Савицкий, оценивая состояние действующего в России на протяжении 40 лет УПК РСФСР, отмечал, что к началу XXI в. данный законодательный акт в результате внесенных в него более пятисот изменений и дополнений «превратился в эклектическую, внутренне противоречивую систему правил, буквально напичканную несогласованностя-ми, проблемами, структурными, терминологическими и стилистическими погрешностями.., дальнейшее улучшение Кодекса с помощью «заплат» бессмысленно»1.
1 Савицкий В. М. Последние новеллы в старом УПК // Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу РСФСР. М., 1999. С. 4.
© Зинатуллин 3. 3., Зинатуллин Т. 3., 2018
Еще более нелестную оценку заслуживает действующий в России УПК РФ, в который со дня его подписания Президентом России В. В. Путиным 18 декабря 2001 г. внесено уже в три раза больше корректировок, чем в УПК РСФСР 1960 г. Большинство из них вызваны теми изменениями, которые происходят в социально-экономической жизни России, в государственной, а также уголовной и уголовно-процессуальной политике. Корректировки УПК РФ 2001 г. продолжаются довольно интенсивно, особенно богатым в этом отношении оказался 2018 г. Определенным корректировкам подверглись уголовно-процессуальные нормы о подследственности и подсудности уголовных дел, о производствах в судах апелляционных и кассационных инстанциях; правовой статус получил помощник судьи (ст. 244.1); внесены также другие изменения и дополнения.
В данной статье позволим выразить свои суждения относительно, во-первых, дополнения УПК РФ такой мерой уголовно-процессуального пресечения, как запрет определенных действий (ст. 105.1); во-вторых, включения в число участников уголовного судопроизводства лица, в отношении которого уголовное дело выделено в отдельное производство в связи с заключением с ним досудебного соглашения о сотрудничестве (ст. 56.1).
Запрет определенных действий в качестве меры пресечения включен в УПК РФ на основе Федерального закона от 18 апреля 2018 г. № 72-ФЗ «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в части избрания и применения мер пресечения в виде запрета определенных действий, залога и домашнего ареста».
Согласно ст. 105.1 УПК РФ запрет определенных действий в качестве меры пресечения избирается по судебному решению в отношении подозреваемого или обвиняемого и заключается в возложении на таких участников уголовного процесса обязанностей своевременно являться по вызовам дознавателя, следователя или в суд, соблюдать один или несколько возложенных на них запретов на совершение определенных законом действий, отступление от исполнения которых, а также отказ от применения к нему аудиовизуальных, электронных и иных технических средств контроля или умышленного повреждения, уничтожения, нарушения целостности указанных средств, может повлечь за собой изменение названной меры пресечения на более строгую. Законодатель, хотя и не указывает на то, какие из мер пресечения по отношению к запрету определенных действий являются более строгими, но анализ содержания Федерального закона № 72-ФЗ свидетельствует, что таковыми являются домашний арест и заключение под стражу.
Что касается запретительных действий согласно ч. 6 ст. 105.1, то к таковым относятся следующие: а) выходить в определенные периоды времени за пределы жилого помещения, в котором он проживает в качестве собственника, нанимателя либо на иных законных основаниях; б) находиться в определенных местах, а также ближе установленного расстояния до определенных объектов, посещать определенные мероприятия и участвовать в них; в) общаться с определенными лицами; г) отправлять и получать почтово-телеграфные отправления; д) использовать средства связи и иную информационно-телекоммуникационную сеть «Интернет»; е) управлять автомобилем и иным транспортным средством, если совершенное преступление связано с нарушением правил дорожного движения и эксплуатации транспортных средств.
Все названные запретительные действия своим назначением имеют достижение правомерного поведения подозреваемых и обвиняемых во время всего осуществляемого в отношении их производства по уголовным делам2.
При отступлении от такого поведения со стороны подозреваемого, обвиняемого к ним могут быть применены, как отмечено выше, более строгие меры воздействия. Но такое может иметь место и при избрании в качестве меры уголовно-процессуального пресечения подписки о невыезде и надлежащем поведении, состоящей в письменном обязательстве подозреваемого, обвиняемого: «1) не покидать постоянное или временное место жительства без разрешения дознавателя, следователя или суда; 2) в назначенный срок являться по вызовам дознавателя, следователя и в суд; 3) иным путем не препятствовать производству по уголовному делу» (ст. 102 УПК РФ).
Из трех указанных обязательств первое и третье из них органично вписываются в содержание первых пяти, установленных ч. 6 ст. 105.1 УПК РФ запретительных действий3, критерии которых законодателем фактически не определены (к примеру, не понятно, на каком расстоянии должен находиться обвиняемый от определенного объекта). Неясно и то, чем руководствовался законодатель при установлении того, что «запрет определенных действий в качестве меры пресечения избирается по судебному решению (ч. 1 ст. 105.1 УПК РФ). Ограничивать конституционные права и свободы человека и гражданина (ст. 17-63 Конституции РФ) вправе лишь органы государственной власти, к числу которых относится и судебная власть (ст. 10 Конституции РФ). Но ни одно из установленных в ч. 6 ст. 105.1 УПК РФ запретительных действий практически не ограничивает конституционные права и свободы граждан. Даже запрет на отправление и получение почтово-теле-графных отправлений (п. 4 ч. 6 ст. 105.1 УПК РФ) не представляет собой нарушение конституционного права каждого на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщении (ч. 2 ст. 23 Конституции РФ).
Полагаем, что запрет определенных действий в качестве меры пресечения по своей правовой природе, содержанию, назначению и социальной ценности есть своего рода дубликат такой устоявшейся и широко используемой в правоприменительной деятельности меры пресечения, как подписка о невыезде и надлежащем поведении (ст. 102 УПК РФ). Следует сосредоточить внимание на повышении эффективности применения последней в качестве меры пресечения к подозреваемым, обвиняемым.
Ряд вопросов возникает в части определения процессуального статуса лица, в отношении которого уголовное дело выделено в отдельное производство в связи с заключением с ним досудебного соглашения о сотрудничестве.
Институт досудебного соглашения о сотрудничестве получил свой официальный статус на основе Федерального закона от 29 июня 2009 г. № 141-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации», учредившего в УПК РФ главу 40.1 УПК РФ «Особый порядок принятия судебного решения при заключении досудебного соглашения о сотрудничестве» (ст. 317.1-317.9 УПК РФ).
2 Правомерное поведение представляет собой «социально полезный вариант поведения субъектов права, соответствующий требованиям правовых норм, приемлемый и гарантируемый государством» (Большая юридическая энциклопедия. М., 2007. С. 460).
3 Запрет на управление автомобилем или иным транспортным средством является составной частью уголовно-правовой санкции за нарушение правил дорожного движения и эксплуатации транспортных средств (ст. 264 УК РФ).
На основании названных законодательных актов подозреваемые и обвиняемые в совершении преступлений лица получили возможность заключить с прокурором досудебное соглашение о сотрудничестве с возложением на себя обязанностей по исполнению указанных соглашений о сотрудничестве действий, при условии добросовестного выполнения которых судом по обвинительному приговору им «может быть назначено более мягкое наказание, чем предусмотрено за данное преступление, условное осуждение или он может быть освобожден от отбывания наказания» (ч. 5 ст. 317.7 УПК РФ).
Достаточно обстоятельно регламентировав процессуальный порядок заключения соглашения о сотрудничестве, производство предварительного следствия и судебного разбирательства в отношении лица, заключившего такое соглашение (гл. 40.1 УПК РФ), законодатель оставил без внимания его процессуальный статус. Законодатель Федеральным законом от 30 октября 2018 г. № 376-ф3 «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации» решил восстановить этот пробел путем дополнения УПК РФ ст. 56.1. В соответствии с указанной статьей лицо, в отношении которого уголовное дело выделено в отдельное производство в связи с заключением с ним соглашения о сотрудничестве, объявляется участником уголовного судопроизводства, привлекается к участию в процессуальных действиях по уголовному делу в отношении соучастников преступления (ч. 1) и «наделяется правами, предусмотренными частью четвертой статьи 56 настоящего Кодекса с изъятиями, предусмотренными настоящей статьей» (ч. 2).
Объяснить такое законодательное решение можно, на наш взгляд, озабоченностью существующим в современной России достаточно высоким уровнем преступности, включая организованные формы ее проявления, а также необходимостью поиска еще более эффективных средств и способов противодействия преступности. Законодатель усмотрел одну из таких возможностей в наделении лиц, заключивших досудебное соглашение о сотрудничестве, процессуальным статусом свидетеля, каковым «является лицо, которому могут быть известны какие-либо обстоятельства, имеющие значение для расследования и разрешения уголовного дела, и которое вызвано для дачи показаний» (ч. 1 ст. 56 УПК РФ)».
На законодательном уровне не закреплено, каким требованиям должен соответствовать свидетель, но если обратиться к истории становления и развития законодательства, то еще в Русской Правде (Правде Ярославичей), Судебнике Иоанна Васильевича мы находим указания на то, что в качестве «видоков» на княжеском суде разрешалось выступать только очевидцам совершившегося факта. Во время Петра I согласно «Краткому изображению процессов» к свидетельствованию вообще не допускались «негодна и презираемые люди»4.
В уголовно-процессуальной доктрине как советского, так и постсоветского периода (практически до Федерального закона от 30.10.2018 № 376-Ф3) в России прочно устоялись суждения о том, что свидетелем необходимо считать лицо, которое знает об обстоятельствах, подлежащих доказыванию по уголовному делу, в силу познания их посредством присущих ему чувственно-предметных рецепторов и «не в связи с уголовно наказуемыми действиями» и которое «не имеет никакого личного интереса в деле» в силу своей «непричастности к совершению преступления»5.
4 Чельцов-Бебутов М. А. Курс уголовно-процессуального права. СПб., 1995. С. 641-642, 711.
5 Теория доказательств в советском уголовном процессе / под ред. Н. В. Жогина М., 1973. С. 568. См. также: Шпилев В. Н. Участники уголовного процесса. М., 1970. С. 14-15 ; Уголовный
Заключившее же досудебное соглашение о сотрудничестве лицо в силу исходящего от него ходатайства о заключении такого соглашения с указанием в нем действий, которые он обязуется совершить при выполнении взятых им обязательств, безусловно, имеет личные интересы, в числе которых стремление к применению к нему более мягкого наказания, чем предусмотрено за совершенные преступления, или даже освобождения от отбывания наказания (ч. 5 ст. 317.7 УПК РФ). Лицо при наличии объективно существующего интереса, либо в отношении которого уголовное дело выделено в отдельное производство в связи с заключением с ним соглашения о сотрудничестве, не может быть допрошенным в качестве свидетеля по уголовному делу соучастников преступления.
При наличии совокупности доказательств о виновности конкретного лица в совершении преступлений оно должно нести ответственность за все совершенные деяния6. С позиции своего процессуального статуса такое лицо по уголовному делу может быть только обвиняемым (подсудимым).
При всей позитивной оценке стремлений законодателя к поиску эффективных средств и способов борьбы с преступностью нельзя игнорировать факта обусловленности права материальными условиями жизни социума7, того, что именно «объективные свойства права (следовательно, и правового регулирования. - Авторы) предопределяют его реальную жизнь»8.
вопрос : учебник / под ред. Г. Ф. Гуценко. М., 2005. С. 234 ; Якимович Ю. К. Участники уголовного процесса. СПб., 2015. С. 10.
6 См.: Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета. По заказу Казанской Епархии. 1971. С. 73-75 ; Пионтковский А. А. Учение о преступлении по советскому уголовному праву. М., 1961. С. 301-316.
7 См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Изд. 2-е. Т. 4. С. 443.
8 Алексеев С. С. Социальная ценность права в советском обществе. М., 1971. С. 150.
Удмуртский государственный университет
Зинатуллин 3. 3., доктор юридических наук, профессор кафедры уголовного процесса и правоохранительной деятельности
Зинатуллин Т. 3., кандидат юридических наук, доцент, кафедры уголовного процесса и правоохранительной деятельности
Udmurt State University
Zinatullin Z. Z., Doctor of Legal Sciences, Professor of the Criminal Process and Law Enforcement Activity Department
Zinatullin T. Z., Candidate of Legal Sciences, Associate Professor of the Criminal Process and Law Enforcement Activity Department
E-mail: [email protected]