CC BY
69
рии усадебных библиотек относится к числу проблем, недостаточно разработанных специалистами. Чаще всего этими исследованиями занимались библиофилы-любители [3, с. 47]. В настоящее время активно изучается история личных библиотек на региональном уровне, что позволяет проследить судьбы библиотек, некогда принадлежавших бывшим помещикам. Изучение усадебных библиотек может послужить воссозданию исторической преемственности, которая является нитью, воссоединяющей духовные и материальные ценности национальной культуры различных эпох.
С.А. Чуйкина в своем исследовании дворянской памяти заключила, что те из потомков бывших дворян, кто родился в 30-е годы, мало интересовались историей семьи. Произошел разрыв в трансляции семейной памяти, в преемственности жизненного опыта и семейного стиля [13, с. 190]. Пьер Нора считает, что чувство непрерывности находит свое убежище в местах памяти [12, с. 17]. Книжные собрания бывших дворянских усадеб - это память сегодняшнего времени, восполняющая разрыв с дворянской памятью прошлого. Это место памяти, в котором моменты истории оторваны от течения истории, но вновь возвращены ей [12, с. 27].
Литература
1. Бобров, А.В. А.И. Куприн в Даниловском. Хроника / А.В. Бобров // Устюжна. Историко-литературный альманах. Вып. 1. - Вологда, 1992. - С. 169.
2. Бобров, А.В. Народный музей в Даниловском / А.В. Бобров. - Вологда, 1963.
3. Васильева, Н.В. Библиотека в культуре русской дворянской усадьбы / Н.В. Васильева // Румянцевские чтения: материалы международной конференции. - М., 2007.
4. Веденин, Ю.А. Русские дворянские усадьбы и их роль в возрождении культурного ландшафта России / Ю.А. Веденин // Русская усадьба. Сборник Общества изучения русской усадьбы. Выпуск 1 (17). - М. - Рыбинск, 1994.
5. Кошелев, В.А. Константин Батюшков. Странствия и страсти / В.А. Кошелев. - М., 1987.
6. Лазарчук, Р.М. К.Н. Батюшков и Вологодский край / Р.М. Лазарчук. - Череповец, 2007.
7. Лукина, Н. Дворянская семья Зубовых в усадебной культуре русской провинции / Н. Лукина // Русская усадьба. Выпуск 9 (25). - Москва, 2003.
8. Лякишева, С.И. Усадебные библиотеки и домашнее чтение дворян как образец книжной культуры России XIX века / С.И. Лякишева. - М., 2009.
9. Майков, Л.Н. Батюшков, его жизнь и сочинения / Л.Н. Майков. - М., 2001.
10. Майков, Л.Н. О жизни и сочинениях К.Н. Батюшкова / Л.Н. Майков // К.Н. Батюшков. Сочинения. - СПб., 1887. - Т.1.
11. Морозова, Н.П. Библиотека Батюшковых (XVIII -начала XIX века) / Н.П. Морозова // Череповец: Краеведческий альманах. Вып. I. - Вологда, 1996.
12. Нора, П. Франция-память / П. Нора. - СПб., 1999.
13. Чуйкина, С.А. Дворянская память: «бывшие» в советском городе (Ленинград, 1920 - 30-е годы) / С.А. Чуйкина. - СПб., 2006.
14. Устюженский краеведческий музей. Фонд 9. Оп. 1. Кор. 1.
15. ЦГИА. Ф. 840. Оп. 1. Д. № 63.
УДК 8209
М.Ю. Трубицына
ОБРАЗ СВЯЩЕННОМУЧЕНИКА ИЛАРИОНА (ТРОИЦКОГО) В КНИГЕ «НЕУГАСИМАЯ ЛАМПАДА» Б.Н. ШИРЯЕВА
Статья посвящена малоизученной современными исследователями теме отражения подвига новомучеников XX века в литературе русского зарубежья. В центре художественного анализа произведение писателя второй волны эмиграции Б.Н. Ширяева «Неугасимая лампада». Создание образа Владыки Илариона (Троицкого) особую значимость приобретает Библейский контекст, литературные ассоциации, христианские мотивы чуда, покаяния, пасхальный архетип.
Литература русского зарубежья, художественный образ, библейский контекст, мотив, архетип, исторический экскурс.
The article deals with the insufficiently studied theme of the description of new martyrs’ feat of the 20-th century shown in the Russian-language literature abroad. The novel «An inextinguishable icon lamp» written by Shiryaev B.N, the author of the second wave of emigration is analysed in the article. Bible context, literary associations, Christian themes of miracle, penance and Easter archetype gain a great importance in the image-building of a priest-martyr Illarion (Troitskiy).
Russian-language literature abroad, an artistic image, Bible context, theme, archetype, historical review.
В истории русской Православной Церкви XX в. особое место занимает личность выдающегося богослова, пламенного проповедника, ревностного и мудрого служителя алтаря Господня, священномуче-ника Илариона (Троицкого), архиепископа Верейского.
По Промыслу Божию святитель стал предстате-
лем и молитвенником и за московскую, и за петербургскую паству. Духовное становление и миссионерская деятельность Владыки Илариона неразрывно связана с Москвой: воспитанник Свято-Троице-Сергиевой Лавры, преподаватель Московской Духовной Академии, наместник Сретенского монастыря, ближайший помощник Патриарха Тихона, за-
щитник Церкви против обновленческого раскола. В 27 лет талантливый преподаватель Академии Владимир Алексеевич Троицкий получает ученую степень магистра богословия за свой фундаментальный труд «Очерки из истории догмата о Церкви», главная мысль которого: вне Церкви нет спасения, вне Церкви нет таинств. Сочинение будущего епископа стало глубоким ответом на распространенное среди русской интеллигенции заблуждение - отделение христианства от Церкви. Мужественное исповедничест-во архиепископа Илариона вызвало жестокие гонения со стороны советских властей. В период своего святительского служения, с 1920 по 1929 г., Владыка не провел и двух лет на свободе: Бутырская тюрьма, ссылка в Архангельск, на Соловки. Крестный путь Владыки Илариона завершился в ленинградской тюремной больнице, куда он попал этапом тяжело больным. На прощание с архиепископом Иларионом пришло несколько тысяч верующих жителей северной столицы.
В 1997 г. в Петербурге было опубликовано жизнеописание Владыки Илариона, а в 2002 г. издательство Сретенского монастыря выпустило житие святого, составленное митрополитом Санкт-
Петербургским Иоанном (Снычевым) [4]. Накануне общецерковного прославления, которое состоялось 23 мая 1999 года, мощи священномученика Иларио-на были перенесены из Санкт-Петербурга в Москву.
По точному наблюдению митрополита Крутицкого и Коломенского Ювеналия, Председателя Синодальной комиссии по канонизации святых, если жизнь и подвиги мучеников первых веков протекали перед глазами христианской общины, то «во время гонений XX века власти предприняли все возможное, чтобы жизнь подвижников имела наименьшее влияние на народ, и сделала практически потаенными обстоятельства следствия, заключения в тюрьме и мученической кончины» [5, с. 32]. Из сохранившихся письменных источников основную массу составляют материалы уголовно-следственных дел, по которым несправедливо были осуждены иерархи, а также рукописи с письмами и дневниковыми записями мучеников. Особую важность имеет устное предание о праведниках, их нравственном облике, но в настоящее время уже сложно найти свидетелей их подвига.
Писатель второй волны эмиграции Б.Н. Ширяев, бывший узник Соловецкого лагеря особого назначения, оставил такое свидетельство - одно из первых художественно-исторических описаний трагедии Соловков, куда штабс-капитан Ширяев был сослан в 1922 г. (высшую меру наказания заменили десятью годами каторги, семь из которых он провел в СЛОНе).
Впервые книга «Неугасимая лампада» была издана в Нью-Йорке в 1954 г., к российскому читателю пришла в 1991 г. План будущей повести возник у писателя еще в 1925 г. в лагере, «на могиле новых мучеников, положивших жизнь свою за Русь» [9, с. 421]. Книга создавалась двадцать пять лет, и на протяжении четверти века творческий замысел претерпел существенные изменения. Во время работы на Соловках и в Средней Азии мысль автора была
сосредоточена на безмерных мучениях узников, на проблеме зла: соловецкая каторга тогда была для него «только страшной, зияющей ямой, полной крови, растерзанных тел, раздавленных сердец...» [9, с. 421]. Но после Второй мировой войны, всматриваясь в ушедшее, писатель открыл для себя в прошлом глубины духовной жизни: «Неземным светом Вечного духа засияла поруганная, испепеленная, кровью и слезами омытая пустынь русских святителей, обитель веры и любви. Стоны родили звоны. Страдание
- подвиг» [9, с. 423]. Доминирование христианской идеи отразилось в названиях глав: «Душу за други положившие», «Лампада теплится», «Звон Китежа», «Седьмой Ангел». В четвертой части «Сих дней праведники» автор создает образы героев, которые имели прототипов - представителей разных сословий, сохраняющих веру и совершающих дело милосердного служения ближним.
Художественный образ архиепископа Илариона Троицкого раскрывается в восьмой главе «Сказы камней». В символических оборотах речи Библии камень выступает воплощением твердости и крепости: в Посланиях апостолов христиане называются живыми камнями, а Церковь изображается в виде строящегося дома, в котором Христос является краеугольным и драгоценным камнем [1, с. 1201]. Евангельский подтекст звучит и в характеристике Б. Ширяева: «Одним из таких новых, но столь же несокрушимых как прежние, камней соловецкой обители духа стал архиепископ, владыка Иларион» [9, с. 329]. В повествовании нераздельно сливается реальное и легендарное. Ширяев приводит несколько соловецких сказаний, которые несут свою правду не фактическую, а внутреннюю и важны «для познания этой замечательной личности чисто русского иерарха» [9, с. 330].
Согласно одному из устных рассказов, Римский папа, воспользовавшись трагическим положением русского духовенства, прислал делегацию в Кемь с целью создания унии, и епископ Иларион, пользующийся высоким авторитетом, был избран для переговоров. Картина предполагаемой встречи наполнена контрастами: пышные облачения католического посланника и убогое рубище Илариона, тезисы и обещания католиков и непреклонный ответ владыки, избравшего терновый венец и отвергнувшего тиару кардинала. Посольство папы и, тем более, разрешение на встречу с заключенными было абсолютно невозможно, и все бывшие на Соловках иерархи отрицали этот факт. По мнению автора, причиной распространения легенды на острове, материке и даже в Москве, была вера людей в духовную силу Церкви и самым подходящим лицом для воплощения этой христианской твердыни был владыка Иларион. Историко-литературные и биографические факторы также повлияли на процесс народного творчества. Во-первых, в сознании православных определяющей в деятельности епископа Илариона являлась именно борьба со схоластикой, латинством и обновленчеством за укрепление единства Церкви. Во-вторых, епископ Иларион - святой ХХ века - выступает преемником богатого духовного опыта Древней Руси, от-
раженного в агиографии. Литературную параллель можно обнаружить в житии благоверного князя Александра Невского, который ответил категорическим отказом делегации из Рима, предложившей помощь Руси при условии принятия католической веры. Мужественное стояние в Истине в ситуации искушения и соблазна сближает хронологически далекие эпохи, подчеркивает мысль о соборности в бытии Церкви.
Произведение «Неугасимая лампада» содержит и документальные сведения из жизни Соловецкого узника. Силу благодатного воздействия архиерея испытали на себе охранники, которые не допускали в разговоре с ним непристойных шуток, и, как бы невзначай, называли владыкой: «Обычно - официальным термином «заключенный». Кличкой Опиум, попом и товарищем - никогда, никто» [9, с. 332].
По ходатайству владыки Илариона духовенство было сконцентрировано в шестой роте, получило некоторое ослабление режима, было переведено на хозяйственные работы. Трудясь в каторжанской рыболовной артели, владыка выполняет и свое архипастырское служение, спасая от физической и духовной смерти заблуждающихся. В центральном эпизоде главы актуализируется сквозной мотив произведения: не угасает лампада веры в сердце праведника; теплится она, слабо мерцает в душе, забывшей Божии заповеди. Ключевым событием в жизни героя
- военкома Соловецкого особого полка Петра Сухова - стало чудо спасения во время охоты на белого тюленя из плена шуги, когда ранней весной Белое море покрыто пеленой мелкого, плотно идущего льда. Чудо в произведении осмыслено в православной традиции. В толковании богослова и духовного писателя XIX века Святителя Игнатия Брянчанинова, в чуде можно выделить две взаимосвязанные грани: <«...> Господь подает страждущему существенный духовный дар, невидимый чувственными очами: отпущение грехов. <.> Духовный дар и духовное доказательство запечатлеваются даром и доказательством вещественным: мгновенным и полным исцелением больного» [8, с. 304].
Высказывания персонажей обращены к внутреннему смыслу происходящего. Старый монах, одетый в рваную шинель, сочувствуя отчаянной борьбе рыбаков с разбушевавшимся морем, произносит фразу: «Пропадут ведь душеньки их, пропадут». Из предыстории Петра Сухова известно, что захваченный революционной стихией, он в годы гражданской войны без рассуждения убивал буржуев, кадетов, полковника, который на царской службе был ему как отец, и на Соловках расстрелял Крест с распятием Иисуса Христа, установленный монахами на одной из лесных дорог.
Подобно доброму пастырю, который отправился за заблудшей овцой, владыка Иларион с двумя священниками и двумя иноками готов пожертвовать собой ради спасения душ человеческих во славу Бо-жию. Молитва и надежда объединяет ожидающих на берегу: «Нечто единое и великое спаяло этих людей. Всех без различия, даже чекиста с биноклем. Шепотом говорили между собой, шепотом молились Богу.
Верили и сомневались. Сомневались и верили» [9, с. 336].
Кульминационным становится момент возвращения лодки, в которой не четверо, а девять человек. Чудо избавления от гибели, свершившееся по Промыслу Божию, так как шуга без Божией воли не отпустит, приводит к освобождению героев от рабства материализма и открытому исповеданию веры: «И тогда все, кто был на пристани, - монахи, каторжники, охранники, - все без различия, крестясь, опустились на колени: «Истинное чудо! Спас Господь!-Спас Господь!» - сказал и владыка Иларион, вытаскивая из карбаса окончательно обессилевшего Сухова» [9, с. 337]. Мотив чуда играет важную роль в сюжете: в минуты страшных испытаний у героев появляется сокровенный опыт существования божественного мира. В повести внутреннее возрождение Петра Сухова, с одной стороны, представлено в конкретных условиях, с упоминанием подробностей соловецкой действительности 1920-х гг., с другой стороны, восходит к вечным евангельским образам -благоразумного разбойника, блудного сына.
Финальная сцена покаяния Сухова у расстрелянного им распятия в оценке автора приобретает символическое звучание: «Вдруг, неожиданно для меня, Сухов сдернул буденовку, остановился и торопливо, размашисто перекрестился.
- Ты смотри, чтоб никому ни слова... A то, в карцере сгною! День-то какой сегодня, знаешь? Суббота... Страстная.
В наползавших белесых соловецких сумерках смутно бледнел лик распятого Христа, русского, сермяжного, в рабском виде и исходившего землю Свою и здесь, на ее полуночной окраине, расстрелянного поклонившимся Ему теперь убийцей...
Мне показалось, что свет неземной улыбки скользнул по бледному лику Христа.
- Спас Господь! - повторил я слова владыки Ила-риона, сказанные им на берегу. - Спас тогда и теперь!..» [9, с. 338].
Реминисценция из стихотворения Ф. И. Тютчева «Эти бедные селенья.» (1855)
Удрученный ношей крестной Всю тебя, земля родная,
В рабском виде Царь Hебесный Исходил, благословляя.
пробуждает ассоциации: благословение, данное Иисусом Христом всей России, продолжается в веках, его принимают как дар милости и прощения страдальцы соловецкой земли (Выделено мною. - М.Т.).
Б. Ширяев в одном из своих выступлений как-то сказал: «Соловки - поистине святой остров. Его атмосфера такова, что там нельзя не прийти к Богу» [3, с. 519 - 520]. И сам автор до Соловков, по существу, не верующий, именно на этом острове обрел Истину и на своем личном опыте осознал правду слов, сказанных ему в Бутырской тюрьме художником Михаилом Васильевичем Hестеровым: «Ие бойтесь Соловков. Там Христос близко» [9, с. 10]. Книга «Ш-угасимая лампада» - вершинное творение писателя -не только посвящена светлой памяти художника fe-
стерова, но и произнесенные в день вынесения приговора слова ободрения выражают главную идею повести: «Подвиг торжествует над страхом. Вечная жизнь духа побеждает временную плоть. Так было на Голгофе иерусалимской. Так было на Голгофе Соловецкой, на острове-храме Преображения, вместившем Голгофу и Фавор, слившем их воедино» [9, с. 425].
Тема победы Света Воскресения над тьмой тления и смерти - ведущая в рассказе «Соловецкая заутреня», который явился прологом большого произведения. Согласно комментариям к церковному уставу, «термин «заутреня» сейчас обозначает только Утреню в день Пасхи. В древнерусском же богослужебном обиходе название «заутреня» относилось к утрени любого вида» [7, с. 71]. Определение «соловецкая» конкретизирует хронотоп, который существенно влияет на реализацию комплекса пасхальных образов и мотивов. Описание единственной пасхальной заутрени, отслуженной на Соловках в 1926 г. для всех заключенных, в окончательном варианте текста включено в предпоследнюю главу «Звон Китежа». По воспоминаниям автора неповторимость заутрени заключалась в небывалом и мощном явлении православной Руси: семнадцать епископов, более двухсот иереев, столько же монахов в древних драгоценных облачениях, нескончаемый поток молящихся участвовали в крестном ходе. Маленькая церковь не могла вместить даже духовенство (свыше пятисот человек), все кладбище было покрыто людьми: «Тишина. Истомленные души жаждут блаженного покоя молитвы. Уши напряженно ловят доносящиеся из открытых врат церкви звуки священных песнопений, а по темному небу, радужно переливаясь всеми цветами, бродят столбы сполохов - северного сияния» [9, с.
413].
Отсутствие значимых предметных деталей (освященный кулич, крашеные яйца), мотива радостного красного звона (последний монастырский колокол был снят в 1923 г.) достоверно передает обстоятельства времени жестоких гонений на Церковь в 1920 -1930 гг., но одновременно помогает ощутить духовную глубину происходящего: «слова пасхального тропаря пели все, и старый, еле передвигающий ноги генерал, и гигант-белорус, и те, кто забыл слова молитвы, и те, кто быть может, поносил их. Великой силой вечной неугасимой Истины звучали они в ту ночь.» [9, с. 415].
Лейтмотив братского единения воплощает тот идеал преодоления разделения в русском обществе, идеал «Вечного Века» [2, с. 191], о котором мечтал Н.В. Гоголь в «Выбранных местах из переписки с друзьями» (1847).
Гоголь, положивший начало развитию жанра пасхального рассказа, в главе «Светлое Воскресение» дает целую «лестницу» картин-переживаний праздника Пасхи. От горькой иронии над несовершенством обычаев девятнадцатого века и восторженных грез путешественника в чужой стране, представляющего торжество на родине, он поднимается до пламенного слова о рассеянных в избранных рус-
ских сердцах искрах подлинного проникновения в суть Евангельских событий. Надежда писателя на нравственное пробуждение соотечественников находит основание в недавнем историческом прошлом -единодушии народа в освободительной войне 1812 г. Скорбная лагерная реальность на святом острове в ХХ в. открывает героям близость Божественного мира: «Пели все. Ликующий хор «сущих во гро-бех» славил и утверждал свое грядущее, неизбежное, непреодолимое силами зла Воскресение.» [9, с.
414]. Во время богослужения рассказчика особенно поразил голос владыки Илариона, грозный, облеченный неземным могуществом, который прогремел среди безмолвия северной ночи: «Да воскреснет Бог и да расточатся врази Его!» [9, с. 413].
Сравнительное описание Пасхи
Н.В. Гоголь
«Выбранные места из переписки с друзьями» (гл. «Светлое Воскресение»)
«Ему вдруг представляется - эта торжественная полночь, этот повсеместный колокольный звон, который как всю землю сливает в один гул, это восклицанье «Христос Воскрес!», которое заменяет в этот день все другие приветствия, это поцелуй, который раздается только у нас <...>. Разумеется, все это мечта.» [2, с.185] «<...> и в такие минуты всякие ссоры, ненависти, вражды - все бывает позабыто, брат повисает на груди у брата, и вся Россия
- один человек» [2, с. 182]
Б. Н. Ширяев
«Hеугасимая лампада» (гл. «Звон Китежа»)
«Они пришли и слились в едином устремлении в эту Святую ночь, слились в братском поцелуе. Рухнули стены, разделявшие в прошлом петербургского сановника и калужского мужика, князя-рюриковича и Ивана Безродного; в перетлевшем пепле человеческой суетности, лжи и слепоты вспыхнули искры вечного и пре-светлого.
- Христос Воскресе!» [9, с. 416]
Книга Б. Ширяева «Неугасимая лампада» занимает особое место среди произведений антитоталитарной направленности. Хронику Соловецкой обители Б. Ширяев дополнил главами, раскрывающими образы новомучеников российских ХХ в. Писатель создает широкую панораму существования послереволюционной России в лагерном режиме, прослеживает судьбы духовенства, интеллигенции, крестьянства, военных. Исторические экскурсы в прошлое древнего монастыря, библейский контекст, литературные ассоциации усложняют структуру повествования: зримо вещественная, детально воспроизведенная тюремная среда преодолевается в словах и деяниях современных праведников. В концепции мира и человека для автора актуален пасхальный архетип. Возвращение в культурное пространство России XXI в. богословских трудов Владыки Ила-риона подтверждает не только их актуальность для современного читателя, начинающего путь воцер-ковления, но и на нехудожественном уровне знаменует победу Светлого Христова Воскресения.
Литература
1. Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета. - М., 2007.
2. Гоголь, Н.В. Собрание сочинений: в 9 т. / Н.В. Гоголь. - М., 1994. - Т. 6.
3. Дунаев, М.М. Православие и русская литература: в 6 частях / М.М. Дунаев. - М., 2000. - Ч. VI. - С. 519 - 520.
4. Жизнеописание священномученика и исповедника
архиепископа Верейского Илариона (Троицкого). - СПб., 1998.
5. Митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий. Канонизация святых в Русской Православной Церкви // Сборник пленарных докладов XII Международных Рождественских образовательных чтений. - М., 2004.
6. Митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн (Снычев). Священномученик Иларион, архиепископ Верейский: Житие и свидетельства. - М., 2002.
7. Пасха. (Светлое Христово Воскресение) / под ред. А. А. Амосова и В.Ф. Федорова. - Л., 1991.
8. Святитель Игнатий (Брянчанинов). Творения: в 6 т.
- М., 1997. - Т. 4.
9. Ширяев, Б.Н. Неугасимая лампада / Б.Н. Ширяев. -М., 2007.
УДК 811.111
Ю.А. Черноусова
Научный руководитель: кандидат филологических наук, доцент Т.А. Ширяева
БИЗНЕС-КОНТРАКТ КАК ЭЛЕМЕНТ ИНСТИТУЦИОНАЛЬНОГО ДЕЛОВОГО ДИСКУРСА (на материале английского языка)
В статье рассмотрен бизнес-контракт как элемент институционального делового дискурса и проанализированы его институциональные параметры: цель, участники общения, хронотоп, ценности, стратегии, прецедентные тексты и дискурсивные формулы.
Бизнес-контракт, институциональный деловой дискурс, цель, участники, ценности, стратегии.
The article considers a business contract as a constituent of institutional business discourse and analyzes its institutional parameters: goal, participants, time and place, values, strategies, precedential texts and discursive formulas.
Business contract, institutional business discourse, goal, participants, values, strategies.
Бизнес-контракты нельзя рассматривать как локальные соглашения в отрыве от институциональной среды: профессиональной деятельности, социального контекста и правового поля современного бизнес-сообщества. Будучи одной из составляющих институционального делового дискурса, под которым мы понимаем сложное, многоаспектное образование, имеющее своего, только ей присущего адресата и адресанта, цели и задачи коммуникации, ситуации взаимодействия, интенции и стратегии их достижения [8, с. 119], бизнес-контракты могут быть охарактеризованы в соответствии с определенными институциональными параметрами [2, с. 5 - 20].
Цель заключения любого бизнес-контракта в современном деловом сообществе состоит, как правило, в получении прибыли с минимальным ущербом для своих интересов в результате мотивированного взаимодействия и скооперированных усилий. Успешность в достижении поставленной цели гарантируют взаимные обязательства, связывающие обе стороны. Хотя цель получения прибыли является одной из доминирующих во всех контрактах, контракт можно рассматривать как совокупность двух или более волеизъявлений, которые и обеспечивают функционирование современного делового сообщества. Именно нацеленность на решение определен-
ных задач наряду со средой функционирования позволяет выделить маркетинг-ориентированные контракты, способствующие осуществлению успешной деятельности по разработке, продаже товара или услуги с учетом желаний и потребностей потребителя. Такие контракты фиксируют обязательства как между самими предприятиями, производящими товары, так и между потребителями, пользующимися этими услугами и товарами. Основными видами маркетинг-ориентированных контрактов являются следующие: соглашение о сотрудничестве (Partnership Agreement); соглашение о слиянии (Merger Agreement); соглашение о компаниях с ограниченной ответственностью (Limited Liability Company Agreement); договор об оказании услуг (Services Agreement); соглашение о продаже (Sales Agreement); маркетинговое соглашение (Marketing Agreement) и др.
В свою очередь, финансово-ориентированные контракты заключаются с целью получения прибыли, а также для осуществления финансовых инвестиций. Вполне логично выделить следующие виды финансово-ориентированных контрактов: соглашение о займе (Loan Agreement); кредитное соглашение (Credit Agreement); соглашение о правах инвестора (Investor Rights Agreement); соглашение о залоге (Pledge Agreement); соглашение с акционерами
