CC BY
442
УДК 811.11
ЧАЛОВА Лариса Владимировна, кандидат психологических наук, доцент кафедры германской филологии Северодвинского филиала Поморского государственного университета имени М.В. Ломоносова. Автор 80 научных публикаций, в т.ч. одной монографии
ОБРАЗ СМЕРТИ В СТИХОТВОРЕНИИ Э.А. ПО «ВОРОН»
В статье рассматриваются особенности лирики американского поэта-романтика Эдгара Аллана По (1809-1849) и его уникальный идиостиль - синтез смысловой и эмоциональной информации, при котором воссоздается авторское видение и познание действительности - с характерными стилистическими приемами, мрачными тонами и зловещими символами, среди которых образ смерти является доминирующей.
Лирика Э.А. По, символизм, образ, идиостиль поэта-романтика
Во многих поэтических историях Эдгара Аллана По присутствует мотив смерти. Критики-фрейдисты были заинтригованы зловещими патологическими элементами его творчества, начиная с плохо скрытого садизма в The Pit and Pendulum («Колодец и памятник», 1843) и знаменитых произведений сборника Raven and other Poems («Ворон и другие стихотворения», 1845), среди которых Lenore («Линор»), Dreamer («Спящая»), Worm the Victor («Червь-победитель»), более позднего Ulalume («Уля-люм», 1847), и заканчивая намеками на некрофилию в его Annabel Lee («Аннабель Ли», 1849). К подобным произведениям относится и The Raven («Ворон», 1845), наполненный тоской по умершей подруге. Многие поэты-романтики обращались к теме смерти, однако именно у молодого американского поэта обнаружена такая явная сосредоточенность на ней. Помимо влияния литературной моды здесь сказалось и субъективное состояние поэта. В его стихотворении не просто тоска, печаль - естественные эмоциональные реакции человека, потерявшего
возлюбленную, но именно душевная, психологическая зависимость от смерти, от которой он не хочет или не может освободиться:
From ту books surcease of sorrow - sorrow for the
lost Lenore -For the rare and radiant maiden whom the angels
name Lenore -Nameless here for evermore.
But the silence was unbroken, and the stillness gave
no token,
And the only word there spoken was the whispered
word, «Lenore!» Merely this and nothing more. Лексические повторы (sorrow, Lenore, word) умножены анафорическим полисиндетоном (and). На затяжной кризис порабощенной души, неспособной самостоятельно выйти из замкнутого круга, указывает довлеющая пустота (sHence, stiUness). Непрямая ономатопея (spoken, whispered) усиливает тягостное впечатление. Здесь стоит вспомнить предупреждение М.А.К. Хэллидея о том, что «адекват-
ный анализ индивидуального стиля автора представляет больше ценности, чем просто подсчет лингвистически выделенных единиц»1.
Среди причин, обусловивших постоянную тягу поэта к мотивам смерти, важное место занимают эстетические принципы, которые «уносили» его далеко от традиционных канонов романтизма. Он жил во времена «Золотой лихорадки», когда тысячи его соотечественников ринулись на запад с целью обогащения и наживы; доллар стал единственным американским символом. По отвергал эту суматоху. Свое резко негативное отношение к ней он выразил в романе The Fall of the House of Usher («Падение дома Ашеров», 1839-1840). Молодой человек испытывал ностальгию по утраченной истиной красоте, он грустил по ушедшей романтической эпохе, в которой была гармония и покой. Главным мотивом его поэтических творений становятся душевные волнения, которые передавали страхи поэта по поводу отсутствия согласия между миром его идиллических образов и суровой реальностью. Безуспешный поиск идеалов среди повседневных безрадостных реалий (бедность и болезни близких) нашел отражение практически во всех работах Э.А. По.
Смерть у Э.А. По - это категория не столько физическая, сколько эстетическая. «Смерть любимого существа всегда прекрасна», - говорил он. В отличие от собратьев-ро-мантиков По возвышает смерть, называет ее источником возвышающего душу волнения. Это связано с особенностью любовного чувства поэта, которое «идеально» и не имеет ничего общего с любовью «реальной», «земной». Также и образ возлюбленной лирического героя - не земной, а идеальный. К земной женщине можно питать лишь плотскую страсть, а душа героя принадлежит небу. Неслучайно и имена для своих героинь он выбирает экзотические - Линор, Лигейя, Улялюм.
Поэта-романтика По привлекает символ, он культивирует его многозначность и неопределенность, его суггестивность. Символы По не конкретны, не рациональны, напротив, они -воплощение целого комплекса переживаний лирического героя, связанных со «смутно воспо-
минаемым», «ушедшим в небытие» явлением. Динамика сюжета тесно связана с центральным образом Ворона, она строится не только на базовых понятиях, это и движение от прошлого к настоящему (от воспоминаний о Линор
- к настоящим событиям в комнате Автора), это и изменения настроения, эмоциональной напряженности - от печали к мраку безысходного отчаяния. Именно на базовых понятиях строится, по мнению Е.Г. Фоменко, концепция лингвотипологии художественного текста, к которым относятся идиостиль писателя, заключенный в пространство своих художественных текстов, и типовая модель художественного текста, проводником которой этот идиостиль писателя является2. Базовые понятия в стихотворении «Ворон» Э.А. По базируются на противопоставлении прекрасного прошлого, связанного с погибшей возлюбленной, отвратительному настоящему в образе черной птицы. Появлению последней предшествует особая экспозиция, когда в полночный час Автору, охваченному печалью, чудится неясный стук в дверь: As if someone gently rapping, rapping at my chamber door. Символистам свойственно придавать особое значение неясным звукам, шорохам, предчувствиям. Атмосфера депрессии в начале повествования способствует появлению необъяснимого:
Ah, distinctly I remember it was in the bleak
December;
And each separate dying ember wrought its ghost
upon the floor...
Мерно повторяющийся стук усиливает дурные предчувствия, герой успокаивает себя, пытаясь силой рассудка победить страх: Tis some visitor entreating entrance at my chamber door. Но гостя нет, вместо него - ночной мрак: Darkness there and nothing more. Поэт постепенно нагнетает эмоциональное напряжение, а неизвестность и неясность происхождения стука усиливают волнения хозяина дома:
But the fact is I was napping, and so gently you
came rapping, And so faintly you came tapping, tapping at my
chamber door,
That I scarce was sure I head you»...
Такой прием - нагнетание таинственного, загадочного - один из излюбленных среди символистов; а характерные мрачные тона и зловещие символы поэта-романтика являются элементами его уникального идиостиля. Кроме того, «в идиостиле писателя создается модель художественного текста, воплощающая целостную единицу познания возможного мира. Извлеченная из разных художественных текстов в одном идиостиле писателя, она представляет собой лингвотипологический вариант, исчерпывающий этот идиостиль писателя»3.
Мир символов в поэзии Эдгара По бесконечно богат и разнообразен, а его источники -многочисленны. Первым и главным он признает природу. Его лирика пронизана символикой красок, звуков, запахов, характеризуется тонкостью, психологической глубиной и сложностью. Нередко его символы содержат двойной, тройной смысл, как в стихотворении The Raven птица, традиционно символизирующая идею мрачной судьбы: thing of evil! - prophet still, if bird or devil! Многозначность, свойственная природе символа, всячески подчеркивается, даже выделяется графически: Disaster, Night, Horror, the Night’s Plutonian shore - в последнем случае иносказательное обозначение смерти.
Э.А. По видел в символе основу музыкальности, способность мощного эмоционального воздействия, родственного гипнозу, направленного на создание определенного, бесспорно, депрессивного настроения:
Deep into that darkness peering, Ions I stood
wonderins, fearins. Doubting, dreaming dreams no mortal ever dared
to dream before.
Лирика Э. По глубоко иносказательна: мир, воссозданный в его поэтических произведениях, - мир нереальный, мистический. Одним из наиболее распространенных приемов иносказания в его творчестве признана метафора, развернутая, сложная, пронизывающая все стихотворение. Ее разновидности - метафора-перифраз: a volume of forgotten lore, take thy beak from out my heart, Quaff, oh quaff this kind nepenthe and forget this lost Lenore', персонификация: presently my soul grew stronger, all my
soul within me burning, till the dirges of his Hope that melancholy burden bore, ...whose fiery eyes now burned into my bosom’s core', аллюзия: Swung by seraphim whose foot-falls tinkled on the tufted floor - пронзительно и глубоко передают скорбь и мольбу лирического героя. В совокупности они создают тщательно разработанный поэтом и детально описанный хозяином дома образ неведомого Ворона, залетевшего к нему однажды ночью. Эпитеты, призванные добавить красок повествованию или описанию, в лирике По мрачные; коннотация смерти усиливается семами завершения, конца, отрешенности: bleak December, lost Lenore, late visitor, ebony bird, ancient Raven, unmerciful Disaster, this grim, ungainly, ghastly, gaunt, and ominous bird, desert land. В качестве оппозиции темным текстам светлый образ ушедшей возлюбленной представлен другими эпитетами: the rare (не часто встречающийся, нечеткий -об образе) and radiant (лучистый) maiden', бюст богини Паллады также не живописен: the pallid (мертвенно-бледный) bust of Pallas. Яркий цвет шелковых занавесок, казалось, мог бы внести некий колорит в описание жилища одинокого философа: silken, sad, uncertain rustiing of each purple curtain..., но все эпитеты, кроме purple (пурпурный), создают непрямую ономатопею (s-s) и не украшают, а пугают: Thrilled те - filled те with fantastic terror never felt before.
Музыкальность лирических произведений Эдгара По общеизвестна. Он преклонялся перед музыкой, считая ее самым высоким из искусств. «Быть может, именно в музыке, -писал он, - душа более всего приближается к той великой цели, к которой, будучи одухотворена поэтическим чувством, она стремится, -к созданию неземной красоты... Часто мы ощущаем с трепетным восторгом, что земная арфа исторгает звуки, ведомые ангелам. И поэтому не может быть сомнения, что союз поэзии с музыкой <.. .> открывает широчайшее поле для поэтического развития»4. Однако понятие «музыкальность» По воспринимал шире, чем мелодичность интонации. Под музыкальностью он понимал всю звуковую организацию лирического произведения, включая ритм, по-
этический размер, метрику, рифму, строфику, рефрен, ассонанс, аллитерацию и т.д. в органическом единстве со смысловым содержанием. Эдгар По неоднократно подчеркивал слияние «музыки с мыслью», поэтому «мелодия» его лирики так же печальна, как ее содержание. Поэт активно экспериментировал в процессе «ритмического создания красоты», различными способами нарушая поэтическую традицию. Впервые он вводит так называемую «внутреннюю» рифму: dreary - weary, remember -December, uncertain - curtain и подобные. Каждая строфа - это шестистишие, где пять строк служат развитию темы, а последняя и самая короткая подобна резкому и категорическому ответу-выводу. Эти короткие фразы вносят диссонирующий момент в общую мелодию произведения. Но и в диссонансах По есть своя гармония и соразмерность: в произведении 18 строф, каждая заканчивается аналогичным образом и на общем фоне синонимичные рефрены nothing тоге и Nevermore создают неповторимую музыкальность. В 3-й строке каждой строфы также присутствует внутренняя рифма, которая сочетается с концевой и имеет пару в середине следующей, 4-й строки; в результате получается тройной повтор одной и той же рифмы:
Then, methought, the air grew denser, perfumed
from an unseen censer Swung by seraphim whose foot-falls tinkled on the
tufted floor.
«Wretch», I cried, «thy God hath lent thee - by
these angels he hath sent thee Respite - respite and nepenthe from thy memories
ofLenore;
Quaff, oh quaff this kind nepenthe and forget this
lost Lenore!»
Quoth the Raven «Nevermore».
При этом 1 и 3-я строки, имеющие внутреннюю рифму, не рифмуются между собой, чем вносят неожиданный диссонанс, зато все остальные строки имеют общую концевую рифму: floor - Lenore - Lenore - more', ashore -implore - implore - Nevermore. «Печальная» музыка произведения По иногда прерывается резко акцентированными, ударными призывами: tell те, tell те\ или в конце отчаянная конста-
тация: still is sitting, still is sitting. Но уникальная рифма Э. По господствует в каждой строфе, создавая удивительную «текучую» мелодию. Идиостиль американского поэта-романти-ка настойчиво «требует» доминирования одной рифмы во всех строфах: door - bore - yore -store - Lenore - more - Nevermore, которая напоминает протяжную мелодию, похожую на стон или плач. Изобретенная рифма, напоминающая эхо, была воспринята в Европе как «магия стиха» великого поэта. Доминирующий долгий звук [п:] сочетается с повторяющимися начальными сонорными звуками [1], [n], [г], [т]
- аллитерация создает дополнительную минорную коннотацию всей мелодии.
Конечная рифма нередко является частью другого приема - рефрена - повтора целой фразы: whom the angels name Lenore - whom the angels name Lenore. Своеобразная рифмовка в сочетании с единозвучием и рефреном создают особый монотонный скандирующий ритм и оказывают суггестивное воздействие, родственное состоянию транса. Еще более значительная роль в этом стихотворении отводится рефрену Nevermore (он повторяется 18 раз), который является «ключом» к раскрытию темы неотвратимой смерти. Сам По писал, что магическое Nevermore «включает предельное выражение бесконечного горя и отчаяния»5. Поэт признался, что создание этого произведения он начал именно с этого повтора. Такой рефрен «сжимает сердце», а повторенный в конце каждой строфы, он приобретает неотвратимую убеждающую «силу монотонности», «представленную в звуке и мысли»6.
Молодому человеку необходимо было выразить свое трагическое мироощущение, которое было результатом огромных разочарований и личного глубокого горя. Любимую Виргинию Эдгар По сделал героиней ряда поэм и новелл, возведя ее трагическую судьбу в некий поэтический принцип. «Смерть прекрасной женщины есть, бесспорно, самый поэтический в мире сюжет», - утверждал он. Поэтому Nevermore оказалось для него поэтическим символом, полным трагического смысла, ключевым словом, определяющим всю тональность печальной истории - скорбной и возвышенной.
Примечания
1Хэллидей М.А.К. Лингвистическая функция и литературный стиль II Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 9. М., 1980. С. 136.
2 Фоменко Е.Г. Проблемы лингвотипологического описания идиостиля писателя II Вестн. Помор, ун-та. Сер. «Гуманит. и соц. науки». 2006. № 2. С. 96.
3 Там же. С. 97.
4 По Э.А. Поэтический принцип// Эстетика американского романтизма. М., 1977. С. 139.
5 Там же. С.143.
6 Там же.
Chalova Larissa
IMAGE OF DEATH IN THE POEM «THE RAVEN» BY E.A. POE
The article considers the lyrics peculiarities of the American romantic poet Edgar Allan Poe (18091849) and his idiostyle as the synthesis of notional and emotional information recreating the author’s vision and perception of reality. His idiostyle is characterized by original stylistic devices, bleak images and sinister symbols, the image of death being predominant.
Контактная информация: e-mail\ laro4@yandex.ru
Рецензент -ЕлеповаМ.Ю., доктор филологических наук, профессор, заведующая кафедрой литературы Поморского государственно университета имени М.В. Ломоносова
