CC BY
46
УДК 32:27(47) ББК 66:83.3:86.37(2)
ОБРАЗ МЕХАНИЗМОВ ПОЛИТИКИ В ТВОРЧЕСТВЕ Д.С. МЕРЕЖКОВСКОГО
А. ДУДЕК Ягеллонский университет в Кракове ул. Голембя, 24, г. Краков, 31-007, Польша E-mail: andrzej.dudek@uj.edu.pl
Политика, функционирование ее институтов, оценка разных систем власти и проблема ее легитимности - это вопросы, которые очень часто затрагивались как в художественном, так и в публицистическом творчестве Д.С. Мережковского. Сопоставляются и анализируются политические мотивы и высказывания писателя в разные периоды его жизни и творчества. В анализе применяются категории, свойственные для философского, социологического и политологического дискурсов: «политическое», «поле власти», «символическое насилие», «типы власти», «идеология». В результате анализа выявлено отрицательное отношение Мережковского к политике и традиционным формам власти. Обращается внимание на существующие в художественных текстах многократные ссылки писателя на известные в истории политической мысли нового времени концепции государства и власти (Макиавелли, Гоббс, Лейбниц). Анализируются художественные образы политической жизни разных эпох, изображенные, главнымм образом, в романах «Воскресшие боги (Леонардо да Винчи)», «Антихрист. Петр и Алексей», а также в различных формах критических и гибридных жанров (произведения «Л. Толстой и Достоевский», «Наполеон»). Делается вывод о том, что отрицательная оценка форм и инструментов политики, а особенно критика разных проявлений политизации религии, вписывается в апокалиптические чаяния Мережковского, ожидавшего перевоплощенной действительности в новой эпохе Третьего Завета.
Ключевые слова: творчество Д.С. Мережковского, новое религиозное сознание, символическое насилие, власть, легитимность власти, политика, политическое, политизация религии, теократия.
THE IMAGE OF MECHANISMS OF POLITICS IN D.S. MEREZHKOVSKY'S WORKS
А. DUDEK Jagiellonian University in Krakow 24, ul. Go-l^bia, 31-007, Krakow, Polska E-mail: andrzej.dudek@uj.edu.pl
Politics, its institutions, evaluation of several systems of authority and its legitimacy appear to be the issues frequently referred to in D. Merezhkovsky's literary and publicistic works. The paper analyses and compares the writer's political motives and other utterances in different periods of his creative life. The following typical categories of the philosophical, sociological and politological discourse are concerned: «the political», «the field of authority», «the symbolic violence», «types of authority», and «ideology». The analysis has revealed Merezhkovsky's negative attitude towards politics and traditional forms of authority. It is noted that Merezhkovsky several times refers to the
concepts of state and authority well-known in the history of political thought of the New Time (Machiavelli, Hobbes and Leibniz). The paper also analyses the imagery of political life of different eras, mainly appearing in the novels «The Romance of Leonardo da Vinci», «Peter and Alexis», and in his criticism and works of hydrid genres, such as «Tolstoy and Dostoyevsky», «Napoleon». It is concluded that the negative evaluation of forms and instruments of politics, especially the criticism of different attempts at political abuse of religion were tightly connected with Merezhkovsky's apocalyptic world view shaped by the anticipation of the radical transformation of reality in the approaching Epoch of the Third Testament.
Key words: D. Merezhkovsky's works, new religious consciousness, symbolical violence, authority, legitimacy of authority, politics, the political, political abuse of religion, theocracy.
Разные аспекты политики и суть политического - это один из ракурсов осмысления и утверждения цельной ценностной ориентации как художественного, отраженного в текстах, так и личного мироощущения Дмитрия Мережковского. Во всех жанрах, которые стали формами высказываний писателя, появляются смежные попытки дать общее определение политики, назвать ее цели и методы их осуществления, указать разные аспекты функционирования власти и государства. Эти суждения появляются в текстах, посвященных культурным явлениям, свойственным разным эпохам. Для Мережковского и роман, изображенная действительность которого относится к Древнему Египту, первым векам христианства или XVIII столетию, и драма, действие которой относится к XIX веку, и литературно-критический дискурс о писателях XIX века - это часто используемая возможность анализировать и политику, и власть предержащих в действии.
Кроме того, особенно в публицистических текстах как дореволюционного, так и эмигрантского периода биографии Мережковского на первый план выдвигается не столько художественная функция произведения, сколько его экспрессивная, информационная или даже пропагандистская функции. Это тексты, написанные с полемическим задором, свидетельствуют о прямой ангажированности писателя. Несмотря на нехудожественную доминанту публицистических высказываний, Мережковский как политический деятель и художник слова доказывает единство своего мироощущения.
В тексте «Наш путь в Россию. Непримиримость или соглашательство?» (1927 г.) Мережковский скажет, что «политика» - это «гражданственность, общественность, то, что соединяет людей в общество»1. Упомянутый текст содержит также размышления об изменчивой природе явлений, которые могут приобретать политическое измерение в зависимости от уровня стабильности культуры и общественной системы. Писатель обращает внимание на то, что в неспокойные времена волнений, государственных переворотов и революций все оказывается политикой. Явления, воспринимаемые как естественные, обычные и повседневные, которым не уделяется особого внимания в спокойное время, ярко семантизируются,
1 См.: Мережковский Д.С. Наш путь в Россию. Непримиримость или соглашательство? // Мережковский Д.С. Царство Антихриста: статьи периода эмиграции / сост., коммент. О.А. Ко-ростелева и А.Н. Николюкина; послесл. О.А. Коростелева. СПб.: РХГИ, 2001. С. 298 [1].
приобретая также новые политические смыслы во время исторических напряжений, знаменующих перелом ценностной и культурной систем2.
Изображая времена государственных переворотов и общественных революций, Мережковский старается найти универсальную формулу, которая отражала бы природу политического3. На протяжении всего творчества писатель презентует свое отрицательное отношение как к институту политики вообще, так и к любым конкретным фактам, которые считаются проявлением политического. Каждое явление, которое определяется как политическое, наделяется негативной оценкой, экспонируется его морально сомнительный характер и отвратительная эмоциональная окраска.
Для автора трилогии «Христос и Антихрист» особенно важным ракурсом осмысления сути политического является евангельская сцена искушения Христа диаволом, предлагавшим Иисусу все царства мира (Мф. 4: 7-11). Этот сюжет становится в анализированных текстах религиозной и антропологической перспективой интерпретации института политической власти. По мнению Мережковского, политика сама по себе - это форма присутствия беса в мире4, а «Политик» - одно из имен Сатаны. Таким образом, Сатана воспринимается в анализи-
2 Замечание о политизации повседневных явлений во время переворотов приводит на мысль текст Юрия Лотмана о театрализации повседневного поведения в XVIII веке ^м.: Лотман Ю. Поэтика бытового поведения в русской культуре XVIII века // Лотман Ю. История и типология культуры. СПб.: Искусство-СПБ, 2002. С. 234-235 [2]). Мережковский на полвека раньше указал похожее явление политической семантизации явлений, которые в эпохи спокойной преемственности и культивированной памяти не имели политического смысла.
3 В современной философии политики, с момента опубликования первого варианта труда Карла Шмитта (Carl Schmitt) «Понятие политического» («Der Begriff des Politischen», 1927 г.) по сегодняшний день, продолжается дискуссия об определении и границах политического. Для Шмитта «политическое» неразрывно связано с идеей государства, конфликта и мышления в категориях друга и врага. Понятие «политического» затрагивает внимание, в частности, таких видных представителей современной философии, как Ханна Арендт (Hannah Arendt), Лео Штраусс (Leo Strauss), Шанталь Муфф (Chantal Mouffe), Эрнесто Лакло (Ernesto Laclau), Славой Жижек (Slavoj Z i zek), Джудит Батлер (Judith Butler), Жак Рансье (Jacques Rancière) (см.: Blok Z., Ko-lodziejczak M. O statusie i znaczeniu kategorii polityki i polityczno s ci w nauce o polityce // Studia Politologiczne. 2015. Vol. 37. Politycznos с i polityka w refleksji teoriopoznawczej / pod red. M. Karwata i B. Kaczmarka Instytut Nauk Politycznych Uniwersytetu Warszawskiego. С. 18 [3]). См. также: Wróbel Sz. Granice politycznos ci // Dybel P, Wróbel Sz. Granice polityczno sci. Od polityki emancypacji do polityki zycia Warszawa: Instytut Filozofii i Socjologii PAN, Fundacja Aletheia, 2008. С. 53 [4]. В настоящей статье принимается определение различия между «политикой» и «политическим», предложенное Шанталь Муфф. Бельгийская философ разграничивает значения понятий следующим образом: «политическое» обозначает «антагонизмы того рода, которые делают человеческое общество таким, каким оно является»; «политика» - это «набор практик и институтов, ответственных за поддержание порядка, за обеспечение сосуществования людей в условиях, порождаемых флуктуациями политического» (См.: Муфф Ш. Политика и политическое / пер. с англ. И.И. Мюрберг // Политико-философский ежегодник. 2008. Вып. 1. Институт философии РАН. С. 88 [5]). Дмитрий Мережковский в своих произведениях пользуется лишь понятием «политика».
4 См.: Мережковский Д.Л. Толстой и Достоевский // Мережковский Д.Л. Полное собрание сочинений: в 24 т. Т. 11. М.: Типография И.Д. Сытина, 1914. С. 41 [6].
рованных высказываниях, в частности5, как архетип политика6. В романе «Антихрист. Петр и Алексей» (1905 г.) повествователь комментирует: «За Федос-кой был вечный Политик, древний князь мира сего; и за о. Яковом был тот же Политик, новый князь мира сего - Петька-хам. Один стоил другого; древнее стоило нового» [9, с. 218]. В связи с убеждением в полном захвате политической сферы дьяволом, любой политически активный человек, будь он властелин, чиновник, советник, церковный сановник, революционер - независимо от эпохи и культуры, в которой действует, обречен на все формы искушения властью. По мнению Мережковского, политика искажает свойственные человеческой природе впечатлительность и ощущение добра, интерпретируемого в контексте христианской аксиологии, как основание морали. Создавая портреты лиц, власть предержащих, борющихся за власть или против власти (фараон Тутанхамон, кесарь Юлиан, русские цари Петр I, Павел I, Александр I, кесарь, Наполеон, Кальвин - основоположник женевской теократии, папа Александр Борджиа, венецианский дож Лодовико иль Моро, Патриарх Никон, русские декабристы, большевики, Ллойд Джордж и другие политики, действующие в европейских демократических системах 20-40 годов XX века), писатель подчеркивает, что это люди, для которых оправданной установкой по отношению к обществу и другому человеку является эффективность осуществления целей власти любой ценой, в том числе, и осуществление одной из самых важных целей политики -сохранения самой власти.
Рассматривая проблему законного оправдания власти, Мережковский обращает внимание на сомнительные, стереотипизированные, поддерживаемые власть предержащими в данный момент, выгодные для них формулы, якобы являющиеся очевидными и естественными доказательствами легитимности как монархии, так и республиканской формы власти.
В нескольких текстах писатель критически оценивает обоснованность и моральный смысл идеи о божественном источнике власти («вся власть от Бога»). В открытом письме Н. Бердяеву (1905 г.) Мережковский подчеркивает сатанинский источник любой человеческой власти: «только человеческая власть - не власть, а насилие, не от Бога, а от дьявола»7. Отрицая идею власти, данной от Бога, писатель высказывает свои сомнения относительно обоснованного в раннем христианстве учения св. апостола Павла, который в «Послании к Римлянам» поучал, что «нет власти не от Бога» (Рим: 13:1). В эссе «Павел» (1936 г.) критическое отношение Мережковского к этой части учения св.
5 См. об этом подробнее: Dudek А. O demonologicznych ujеciach w tworczos ci Dmitrija Mierezkowskiego // S wiat -to i ciemno s с. Ezoteryzm w kulturze rosyjskiej pocz atku XX wieku. T. 3 / pod red. D. Obolen skiej i M. Rzeczyckiej. Gdan sk: Wydawnictwo Uniwersytetu Gdanskiego, 2009. С. 357-273 [7].
6 См.: Мережковский Д. Грядущий хам // Мережковский Д. Полное собрание сочинений: в 24 т. Т. 14. М.: Типография И.Д. Сытина, 1914. С. 19 [8].
7 См.: Мережковский Д.С. О новом религиозном действии. Открытое письмо Н. Бердяеву // Мережковский Д.С. Полное собрание сочинений: в 24 т. Т. 14. М.: Типография И.Д. Сытина, 1914. С. 171 [10].
Павла, однако, выразится уже не в такой резкой, но все-таки исполненной сомнений форме. Описывая воображаемую сцену смерти святого апостола, писатель с помощью художественного вымысла старается воспроизвести предсмертные мысли казненного. В предлагаемой интерпретации судьбы св. Павла появляется догадка о возможном сомнении умирающего апостола в правоте одного из основных тезисов «Послания к Римлянам»: «Слыша, как светлое лезвие меча звенит на потемневшем от воды точильном камне, усомнился, может быть, Павел: "Всякая ли власть от Бога?" - и задумался о том, что значит: "Воздавайте кесарево кесарю, а Божие - Богу"? Но в последний миг, когда уже меч сверкнул над головой, - вдруг понял все: узнал-увидел, так же как тогда, на пути в Дамаск, Иисуса, идущего к нему, в "сиянии, превосходящем сияние солнечное" и сам просиял, как солнце» [11, с. 82].
Среди оспариваемых писателем концепций легитимности власти, с одной стороны, иронически комментируется убеждение в том, что голос народа - это проявление воли Бога8 («Воля народа - воля Божья, и пушки Фердинанда Католического удалили злополучного Пьеро Содерини»9), а также характерные для нового времени рационалистические оправдания власти - обычно в размышлениях самих правителей, которые в диалоге с собой доказывают необходимость абсолютной, суровой власти в России. Средь аргументов, которыми оправдывается необходимость самодержавия, Петр I указывает па огромную территорию страны и характер русского народа, неизвестный зарубежным критикам, которые, глядя извне, бессмысленно подчеркивают разницу между британской монархией и российским царством10.
Знаком ослабленной силы традиционного представления о легитимности власти в драме «Павел I» (1908 г.) являются также сомнения царевича Александра, который сам перед собой пытается оправдать свои контакты с заговорщиками, размышляя: «Ну, а если государь - сумасшедший, власть тоже от Бога? Сумасшедший с бритвою. И бритва от Бога? Хищный зверь, что вырвался из клетки... И царство зверя - царство Божье? Ничего понять нельзя...» [14, с. 85].
Новое время, как показывает Мережковский, с особенной остротой выявило последствия отраженной в секуляризированном сознании переоценки ценно-стей11, влияющей на формирование рационалистических взглядов на историю. Если в древние времена традиция и преемственность власти в рамках династии,
8 Латинская пословица «Vox populi - vox Dei» впервые упоминается в 800 г. в письме монаха из Йорка Алквина будущему императору Карлу Великому. Алквин критически оценивает смысл этого изречения, подчеркивая, что голос толпы - напоминает голос бешеных («Nec audiendi, qui solent dicere; vox populi. vox Dei. Cum tumultuositas vulgi semper insaniae próxima sit» (см.: Barlow R. Page, AM.The Letters of Alcuin, New York, 1909. IP 61 [12]).
9 См.: Мережковский Д.С. Воскресшие боги (Леонардо да Винчи) // Мережковский Д.С. Полное собрание сочинений: в 24 т. Т. 3. М.: Типография И.Д. Сытина, 1914. С. 200 [13].
10 См.: Мережковский Д. Антихрист. Петр и Алексей // Мережковский Д. Полное собрание сочинений: в 24 т. Т. 5. М.: Типография И.Д. Сытина, 1914. С. 144 [9].
11 См.: Dudek A Идея переоценки ценностей в произведениях Д. Мережковского // Revitalizace Hodnot: Umeni a Literatura. Kolektivni monografie, ed. J. Dohnal, Brno: Tribun EU, 2013. С. 95-107 [16].
являясь культивируемой ценностью, могли вызывать сомнения относительно права очередных претендентов на престол, то во время «белых» революций сверху, направленных на модернизацию страны, отношение к традиции становится главным полем спора о легитимности власти между Петром и сторонниками древнего благочестия. Для Мережковского такой вариант конфликта между «своими» и «чужими», в котором еще не образовалось желаемое третье звено, синтезирующее междоусобные фракции в единую нацию, - это и сюжетный стержень романа «Антихрист. Петр и Алексей». Политический, религиозный, общественный и моральный конфликты, изображенные в произведении, - это лишь один из вариантов картины дихотомически разделенного мира. Николай Бердяев обратил внимание на особый характер «политического» в творчестве автора «Юлиана Отступника»: «весь Мережковский в антитезах христианства и язычества, духа и плоти, неба и земли, общественности и личности, Христа и Антихриста, и т.д. и т.д.»12.
В качестве источника легитимности указывается также идеология, понимаемая как система убеждений, позволяющих создать многоаспектную мотивировку политических действий правителей и способы их оправдания в глазах на-селения13. Общей чертой идеологической легитимности власти, везде, где появляется этот тип оправдания института власти, становится убеждение в универсальной, всемирной миссии государства и возглавляющего его правителя. В такой функции в анализированных текстах выступают: византийская легенда «О восточном царстве», древнерусское сказание «О новгородском белом клобуке», доктрина трех Римов, панславистская мысль Достоевского, а также большевистская идеология III Интернационала.
Важным источником материалов для интерпретации методов политики и способов выражения их авторской оценки является роман «Воскресшие боги. Леонардо да Винчи» (1901 г.). Создавая картину итальянской культуры рубежа XV-XVI веков, Мережковский в галерее персонажей романа поместил Николо Макиавелли - автора политических трактатов «Государь» (1532 г.) и «Рассуждения на первую декаду Тита Ливия» (1531 г.). Упомянутый герой, обсуждающий основные положения своих трактатов, высказывает мнения, которые для Мережковского, с одной стороны, близки, вследствие сочувственного отношения итальянского философа к эпохе дохристианского Рима, его недоброжелатель-
12 См.: Бердяев Н. Новое христианство (Д.С. Мережковский) // Д.С. Мережковский: Pro et contra. Личность и творчество Дмитрия Мережковского в оценке современников. Антология / отв. ред. Д.К. Бурлака; сост., вступ. ст., коммент., библиогр. А.Н. Николюкина. СПб.: Изд-во Русского Христианского гуманитарного института, 2001. С. 333 [15].
13 Карл Маннгейм - один из первых исследователей идеологии - подчеркнул ее возникновение на основании политического конфликта и насыщение трансцендентными по отношению к действительности представлениями, которые фактически никогда не осуществляются (см.: K. Mannheim. Ideologia i utopia. Przel. J. Mizi nski. Lublin: Test, 1992. С. 32, 161 [17]). А. Гейвуд подчеркивает, что в концепции Маннгейма идеологии выражают интересы правителей и защищают существующую политическую систему (см.: Heywood A Ideologie polityczne. Wprowadzenie. Przel M. Habura, N. Orlowska, D. Stasiak. Warszawa: Wydawnictwo Naukowe PWN, 2008. С. 23 [18]).
ного отношения к черни и ватиканской бюрократии, с другой стороны, образ цинической технологии власти, провозглашаемый Макиавелли, становится для русского писателя аргументом в его критике государства как исчерпавшей уже свои возможности форме единения людей - особенно в ракурсе историософской концепции Трех Заветов - трех эпох в истории человечества. В романе приводятся высказывания Макиавелли о целенаправленности политических решений правителя, которому всё позволено: «все позволено тому, кто хочет и может властвовать!»14. Вседозволенность оказывается единственной надежной и оправданной установкой в политике. Таким образом, уже во время Ренессанса готовится почва для ницшеанской концепции человека, действующего вне системы добра и зла. Злодейства и подлости власть предержащих, как учит в романе Макиавелли, чем безмернее, тем целесообразнее, потому что таким образом правитель может воздержаться от малых и средних обид: «... тот, кто раз покинул путь добра, должен, если не хочет погибнуть, вступить на эту роковую стезю без возврата, чтобы идти по ней до конца, ибо люди мстят только за малые и средние обиды, тогда как великие отнимают у них силы для мщения. Вот почему государь может причинять своим подданным только безмерные обиды, воздерживаясь от малых и средних. Но большею частью, выбирая именно этот средний путь между злом и добром, самый пагубный, люди не смеют быть ни добрыми, ни злыми до конца. Когда злодейство требует величия духа, они отступают перед ним и с естественною легкостью совершают только обычные подлости» [13, с. 124]. Созданный в романе образ Макиавелли отражает взгляды итальянского философа (часто в форме цитат), но и является результатом художественной трансформации, жертвующей исторической достоверностью в пользу верности проповедуемой мыслителем религиозно-историософской концепции. Мережковский в книге «Л. Толстой и Достоевский» (1900-1902 гг.) указывает принципы своей творческой стратегии: «"Монарх" Макиавелли, "властелин" Раскольнико-ва, "сверхчеловек" Ницше - вот опять восходящие ступени, ступени особого, обращенного не к прошлому, а к будущему, разрушительно-творческого, необузданно мятежного аристократизма, более мятежного, чем какая бы ни была демократия - аристократизма, который в политике и нравственности свойствен, по-видимому, всем доныне совершавшимся Возрождениям» [6, с. 129-130].
В отличие от правителей нового времени, для которых политика - это циничная игра интересов, добиваться которых надо по ту сторону добра и зла, для изображенных писателем Императора Юлиана и фараона Тутанхамона (в романе «Тутанхамон на Крите») политика не является абсолютной ценностью, а лишь орудием строения духовных фундаментов жизни без ущерба для самой жизни.
Вследствие принципа аморальности как залога эффективности политики, политик по своему складу ума и личности, учитывая его постоянную готовность не колебаться, не задерживаться из-за угрызений совести, определяется в книге «Л. Толстой и Достоевский» как дитя кентавра Хирона: «А между тем в основе политического и нравственного учения у Макиавелли - не тот же ли самый или
14 См.: Мережковский Д.С. Воскресшие боги (Леонардо да Винчи) // Мережковский Д.С. Полное собрание сочинений: в 24 т. Т. 3. С. 124.
даже еще более беспощадный аристократизм, чем у Раскольникова, не то же ли разделение человечества на "материал" "чернь" "ekelhaftes Gewürm" по выражению Ницше - v u l g o, предназначенную законом природы к послушанию - и на властителей, питомцев полузверя, полубога, кентавра Хирона, которые должны соединять в себе, подобно своему учителю, природы сверхчеловеческую, божескую, с природой "зверя" - b e s t i a? не то же ли "разрешение крови по совести" "благодетелям, установителям человечества?" неизбежное будто бы в них соединение "добродетели" - v i r t й - со "свирепостью" - f e r o c i t а? Недаром столь чувствовавший свое одиночество во всемирной литературе и столь дороживший этим одиночеством, столь взыскательный в признании союзников Ницше сближает в числе немногих предшественников своих Макиавелли и Достоевского (этого "глубокого человека" - dieser tiefe Mensch - единственного психолога, у которого я чему-нибудь мог научиться - "einzigen Psyhologen bei dem ich etwas zu lernen hatte'.'G ö t z e n d ä m m e r u n g. 1899, стр. 158) - последнего, конечно, и не за сознательные выводы, а лишь за художественные изображения таких героев личного начала, как Иван Карамазов и Раскольников» [6, с. 129].
В эссе о Данте Мережковский подчеркивает, что суть политики, так же как и войны, являющейся одним из инструментов политики, - это противостояние своего и чужого. Символом войны и политики является число два, что знаменует бесконечный конфликт. Математическим же символом мира является число три - ознаменование синтеза враждующих начал. Писатель считает эту формулу универсальным диалектическим правилом истории. По отношению к политике, как поясняет Мережковский, необходимо, чтоб «два класса соединились в народе», а „два народа во всемирности»15. В романе «Воскресшие боги» Макиавелли предстaвляeт тезис о государях - «избранниках судьбы», сильных личностях, способных вынести неограниченную свободу и бесстрашно переступать закон «без угрызений, оставаясь невинными во зле, как звери и боги»16.
В целой галерее созданных писателем портретов власть предержащих преобладают два типа антагонистических по отношению друг к другу правителей. Пользуясь терминологией Макса Вебера, мы могли бы определить их как тип харизматический - часто попирающий традицию, правящий на основании силы своего личного авторитета (фараон Эхнатон, Петр I, Наполеон) и тип традиционный, власть которого основана на убеждении в святости принципа преемственности (фараон Тутанхамон, император Юлиан, царевич Алексей)17.
15 См.: Мережковский Д.С. Данте // Мережковский Д.С. Данте. Наполеон. М.: Изд-во «Республика», 2000. С. 17 [19].
16 См.: Мережковский Д.С. Воскресшие боги (Леонардо да Винчи) // Мережковский Д.С. Полное собрание сочинений: в 24 т. Т. 3. С. 151.
17 См.: Вебер М. Типы господства: пер. с нем. / под общ. ред. Л.Г. Ионина // Вебер М. Хозяйство и общество. Очерки понимающей социологии. В 4 т. Т. 1. Социология. М.: Издательский дом Высшей школы экономики, 2016. С. 254-255 [20]. Немецкий ученый выделяет еще третий тип «легального» господства, основанного на вере в законный порядок осуществления власти. В творчестве Мережковского, однако, не упоминается персонаж, действия которого соответствовали бы характеристике легального правителя.
Кроме указанной ранее в трактате Макиавелли вседозволенности как предпосылки эффективного, целеустремленного правления, Мережковский при характеристике разного разряда политиков обращает внимание на личностные качества, а может быть, и искажения личности, необходимые в искусстве политики: это подлость, притворство, лицемерие, ложь, цинизм, манипуляция людьми, бесчувственность (Наполеон в книге Мережковского говорит о себе: «я не люблю ни женщин, ни карт; я ничего не люблю; я существо совершенно политическое»18). Изображенный в произведениях автора «Царства Антихриста» инструментарий, необходимый для осуществления политических целей, в том числе и сохранения власти, охватывает такие методы, как террор, цензура информации, доступ к науке, что дальновидно предусматривают и Леонардо да Винчи, герой романа «Воскресшие боги»19, и царь Петр, герой романа «Антихрист. Петр и Алексей»20. Своеобразным орудием политики, изображенным в произведениях Мережковского, является также тип навязанного властью доминирующего дискурса, образующего особый тип соотношения власти и подданых. Вслед за Пьером Бурдье мы могли бы назвать это явление «полем власти», в котором осуществляется принцип так называемого «символического насилия»21. Это образ мира, показывающий и утверждающий позицию власти как очевидную, единственно возможную, для того чтобы гражданам, подданым, рабам и в голову не пришла мысль о том, что действительность могла бы быть обустроена по-дру-гому22. Поле власти образуется с помощью монументальной архитектуры, памятников, системы званий и церемоний, лишающих смелости простого человека. В романе «Воскресшие боги» старый, измученный Леонардо да Винчи признается, что уже не хочет, чтобы его искусство было служанкой политики, не видит смысла в том, чтобы разным враждующим правителям строить триумфальные арки и пышные монументы23.
18 См.: Мережковский Д.С. Наполеон // Мережковский Д. Данте. Наполеон. М.: Изд-во «Республика», 2000. С. 373 [21].
19 «Он смутно угадывал великую новую власть над людьми, которую может дать наука ...». (см.: Мережковский Д. Воскресшие боги (Леонардо да Винчи). С. 137).
20 «Спасение России в науке; все прочие народы политику имеют, чтоб Россию в неведении содержать и до света разума, во всех делах, а наипаче в воинском, не допускать, чтобы не познала силы своей» (см.: Мережковский Д. Антихрист. Петр и Алексей // Мережковский Д. Полное собрание сочинений: в 24 т. Т. 5. С. 87).
21 «Всякая власть символического насилия, т.е. всякая власть, которой удается навязать значения и заставить признать их легитимными, скрывая силовые отношения, лежащие в ее основании ...» (см.: Бурдье П., Пассрон Ж. К. Основы теории символического насилия / пер. с фр. Н. Шматко // Вопросы образования. 2006. № 2. С. 39 [22]).
22 Поле власти - это «пространство игры, внутри которого владельцы капитала (разных его видов) борются именно за власть над государством, т. е. над государственным капиталом, дающим власть над различными видами капитала и над их воспроизводством (главным образом, через систему образования)» (см.: Бурдье П. Социология социального пространства: пер. с фр. / под общ. ред. Н.А. Шматко. М.: Институт экспериментальной социологии. СПб.: Але-тейя, 2007. С. 228 [23]).
23 См.: Мережковский Д.С. Воскресшие боги (Леонардо да Винчи) // Мережковский Д.С. Полное собрание сочинений: в 24 т. Т. 3. С. 280.
В исследуемом материале в роли существеннейшего орудия политики выступает также религия. Религиозное измерение политики и политизация религии - это своеобразная сверхтема в творчестве автора «Юлиана Отступника». Исходя из мнения, что любая политика религиозна в своем существе, писатель утверждает, что ни одна система власти не может быть установленной нейтрально по отношению к Богу24. Политика и государство организуются или с учетом Бога как высшей ценности, или против Бога. С этой точки зрения Мережковский анализирует сложившиеся исторические попытки теократии и приходит к выводу, что все они окончились неудачей. Папский вариант поглощения государства Церковью и влияния с помощью меча на политическую обстановку знаменует кризис государства25. С другой стороны, неудача теократии проиллюстрирована поглощением Церкви государством - в случае российского самодержавия. Это главная проблема романа «Петр и Алексей» и один из лейтмотивов публицистики Мережковского26. Писатель обращает внимание на огосударствление Церкви, признание царя ее главой и многочисленные примеры сакрализации власти. В этом процессе существенную роль сыграли, среди прочего, церковные и интеллектуальные элиты, которые в поле власти ввели патетические и ритуализованные формулы, убеждавшие самого царя и подданных в божественных приметах государя. Мережковский цитирует, например, посвященное Петру I стихотворение Ломоносова «Ода на день Тезоименитства Его Императорского Величества Государя Великого Князя Петра Федоровича 1743 года», а именно фразу, которую в стихотворении произносят Марс и Минерва: «Он бог, он бог твой, о, Россия!»27 или приводит информацию о том, что, епископ Феофан Прокопович в своей проповеди называл царя «в лицо и всенародно "Христом"» [6, с. 26]. Писатель объясняет, правда, эти явления принципами, обоснованными поэтикой жанра оды, а также намеками на древнеримскую традицию
24 См.: Мережковский Д.Л. Толстой и Достоевский // Мережковский Д.Л. Полное собрание сочинений: в 24 т. Т. 11. С. 41.
25 Там же. С. 104.
26 «Римское папство и русское царство суть две попытки "теократии" т. е. религиозной политики, осуществления града Божиего в граде человеческом. <...> Но теократия западная, римское папство, и теократия восточная, русское царство, исходя из одной точки соединения или только смешения церкви с государством, следуют далее по двум противоположным путям. Во Втором Риме, в папском владычестве, происходит уклон от меча духовного к мечу железному, от царства небесного к царству земному; римский первосвященник, ежели не стал, то всегда хотел стать римским кесарем, глава церкви - главой государства. В Третьем Риме, в византийском и русском самодержавии, - уклон обратный: от меча железного к мечу духовному, от царства земного к небесному, причем в идеале земное поглощается небесным, государственное - церковным, а в реальности наоборот: небесное поглощалось земным, церковное - государственным; глава государства становился главою церкви, кесарь несомненно-языческого Первого Рима - первосвященником сомнительно-христианского Третьего Рима» (см.: Мережковский Д.С. Революция и религия // Мережковский Д.С. Полное собрание сочинений: в 24 т. Т. 13. М.: Типография И.Д. Сытина, 1914. С. 39 [24]).
27 Цитата неточная. Ср.: «Он бог, он бог твой был, Россия» (см.: Ломоносов М.В. Избранные произведения / сост., примеч. А.А. Морозова; подгот. текста М.П. Лепехина и А.А. Морозова. Л.: Сов. писатель, 1986. С. 99 [24] ).
называть кесаря Шуш трегаШг и византийскую традицию определять государя званием «помазанника» (по-греч. помазанник - 'христос' - с маленькой буквы28), но резюмирует вопросом, исполненным сомнения: «Но под этою несколько жуткою для нас игрою слов не скрывается ли очень глубокая, старая для Европы, новая для России религиозно-политическая мысль о совершенном подчинении "Кесареву" "Божьего" церковного государственному - та самая мысль, которою проникнут и Духовный Регламент?»29. Такая попытка насильственной теократии приводит, как показывает писатель, к кризису Церкви и разладу в обществе, в котором, несмотря на гонения, развиваются секты и ереси эсхатологического толка, а государь признается религиозными диссидентами воплощением Антихриста. Здесь надо добавить, что Мережковский очень негативно оценивал также политические позиции западной Церкви, обозначенные уже после раздела Церкви и государства. С суровой критикой папы Леона XIII30 Мережковский выступает в эссе о св. Терезе Лизьеской («Маленькая Тереза», 1984 г.), писатель обвиняет папу в том, что понтифик поддался искушению «христианского социализма»31. Любые проявления подчинения Церкви государству, определяемые как "духовная политика"заслуживают отрицательную оценку Мережковского. С другой стороны, молчание Церкви, как западной, так и восточной (нейтральная позиция по отношению к большевизму), также вызывает критику и ряд политических воззваний, в которых Мережковский просит и папу, и православных иерархов не руководствоваться принципом „невмешательства Церкви в политику".
Традиционное, реальное государство как воплощение политической системы, независимо от представляемой им формы правления - монархической, республиканской, демократической, коммунистической, подвергается осуждению писателя из-за «мертвоты». Обнаруживая в произведениях разные варианты государственных систем, Мережковский ссылается на концепцию Томаса Гоб-бса, выраженную в трактате «Левиафан» (1651 г.), и на положения Готфрида В. Лейбница. Имена обоих философов и главные тезисы их концепций, такие как убеждение в том, что государство - это механизм, возникающий вследствие об-
28 См.: Uspienski B., Zywow W Car i bog, Semiotyczne aspekty sakralizacji monarchy w Rosji / prze l. H. Paprocki. Warszawa: PIW, 1992. С. 45 [26].
29 См.: Мережковский Д.С. Л. Толстой и Достоевский. Религия. Ч. 1 // Мережковский Д.С. Полное собрание сочинений: в 24 т. Т. 11. С. 41.
30 Папа Леон XIII (1810-1903) в 1891 году провозгласил энциклику «Rerum novarum» один из самых важных документов католической общественной науки. Энциклика затрагивала вопросы трудной ситуации рабочих, проблемы достойных человека условий труда, подчеркивала необходимость справедливой оплаты труда, право на личную собственность как фундамент свободы человека, право на деятельность профсоюзов. Одновременно, папа выступал против социалистической идеологии. Необыкновенность энциклики вызвала сильное впеч-тление, хотя в католической среде, были и противкики документа, которые даже стали молиться об обращении понтифика. См.: Ks. Majka J. Katolicka Nauka Spo -leczna Studium historyczno-doktrynalne. Rzym-Lublin, 1987. С. 158-159 [27].
31 См.: Мережковский Д.С. Маленькая Тереза. Приложение // Мережковский Д.С. Реформаторы. Испанские мистики. М.: Изд-во «Республика», 2002. С. 469 [28].
щественного договора, а Церковь должна быть составной частью такого меха-низма32, несколько раз упоминаются в романе «Антихрист. Петр и Алексей»33. Таким механизмом, по замыслу Петра, должна стать и модернизированная Россия: «Петр любил механику, и его пленяла мысль превратить государство в ма-шину»34. Безжизненными, порабощающими личную свободу человека являются также разные формы республики, так как главным источником их ценностей является число. В эссе о Пушкине Жан Жак Руссо определяется как проповедник «наиболее кощунственной религии - религии большинства голосов»35.
Исходя из этих положений, в полемике с Бердяевым Мережковский подчеркивает, что ожидающие Третьего Завета - это анархисты, так как они духовно не признают никакого реального государства. В отзыве на критику Петра Струве, защищающего идею государства, Мережковский в тексте «Еще о „Великой России"» (1908 г.) выявил, что он не является анархистом в политическом смысле и знает о насилии и зверствах, к которым может привести анархия, но не считает государство вечным институтом власти36.
Апокалиптические настроения, критика так называемого исторического христианства и ожидание пришествия новой эпохи Третьего Завета, в которой преобразованная действительность объявится в формах, лишенных недостатков и прегрешений прежних времен, как объясняет Мережковский, оправдывают анархическое отрицание любой, традиционно сложившейся формы государства. Писатель уподобляет себя представленным в своих текстах русским сектантам, которые Града земного не имеют и взыскуют Града небесного.
Публицистика эмигрантского периода в биографии писателя, изобилующая прямыми обращениями к собирательным адресатам, открытыми письмами авторитетным западным политикам и людям культуры (таким как, в частности,
32 См.: Strauss L., Cropsey J. Historia filozofii politycznej / red. P Nowak, M. Wi s niewski. Warszawa: Fundacja Augusta hr. Cieszkowskiego, Fronda.pl, 2010. С. 404-406, 416-420 [29].
33 См.: Мережковский Д. Антихрист. Петр и Алексей // Мережковский Д. Полное собрание сочинений: в 24 т. Т. 4. С. 134; Т. 5. С. 267.
34 Там же. С. 71.
35 См.: Мережковский Д.С. Пушкин // Мережковский Д.С. Полное собрание сочинений: в 24 т. Т. 18. М.: Типография И.Д. Сытина, 1914. С. 131 [30].
36 См.: Мережковский Д.С. Еще о «Великой России» // Мережковский Д.С. Полное собрание сочинений: в 24 т. Т. 16. М.: Типография И.Д. Сытина, 1914. С. 63 [31]. Полемика обоих мыслителей была напечатана на страницах газеты «Речь». Кроме упонянутой статьи, напечатанной 16. 03. 1908, Мережковский опубликовал также текст «Красная шапочка» (24 февраля 1908 г.). Статья «Еще о „Великой России"» вошла в состав изданного отдельной книгой цикла эссе «В тихом омуте» (СПб., 1908), а затем была помещена в 12-м томе «Полного собрания сочинений в 17 томах» (СПб.; М.: Изд. т-ва М.О. Вольф, 1911) и в 16-м томе «Полного собрания сочинений в 24 т.» (М.: Типография И.Д. Сытина, 1914). См.: Хoликов А.А. Прижизненное Полное собрание сочинений Дмитрия Мережковского. Текстология. История литературы. Поэтика. М.; СПб.: Нестор История. С. 70-72 [32].
Петр Струве представил в споре с Мережковским два текста: «Первый ответ» (24. 02. 1908) и «Кто из нас "максималист"? (18. 03. 1908) (См.: Струве П. Спор с Д.С. Мережковским // Д.С. Мережковский: Pro et contra. Личность и творчество Дмитрия Мережковского в оценке современников. СПб.: Изд-во Русского Христианского гуманитарного института, 2001. С. 158-170 [33]).
папа Пий XI, Ю. Пилсудский, Б. Муссолини, аббат Ш. Кенэ, Ф. Нансен, Г. Гаупт-ман, В. Набоков), ответами на вопросы читателей, острыми комментариями на тему отношения к большевизму как проявлению присутствия Антихриста, по своей форме становится орудием политической деятельности Мережковского.
Список литературы
1. Мережковский Д.С. Наш путь в Россию. Непримиримость или соглашательство? // Мережковский Д.С. Царство Антихриста: статьи периода эмиграции / сост., коммент. О.А. Коросте-лева и А.Н. Николюкина; послесл. О.А. Коростелева. СПб.: РХГИ, 2001. С. 270-311.
2. Лотман Ю. Поэтика бытового поведения в русской культуре XVIII века // Лотман Ю. История и типология культуры. СПб.: Искусство-СПБ, 2002. С. 248-268.
3. Blok Z., Ko lodziejczak M. O statusie i znaczeniu kategorii polityki i politycznos ci w nauce
0 polityce // Studia Politologiczne. 2015. Vol. 37. Polityczno s с i polityka w refleksji teoriopoznawczej / pod red. M. Karwata i B. Kaczmarka Instytut Nauk Politycznych Uniwersytetu Warszawskiego. С. 17-32.
4. Wróbel Sz. Granice polityczno s ci // Dybel P., Wróbel Sz. Granice polityczno s ci. Od polityki emancypacji do polityki z ycia Warszawa: Instytut Filozofii i Socjologii PAN, Fundacja Aletheia, 2008. С. 29-270.
5. Муфф Ш. Политика и политическое / пер. с англ. И.И. Мюрберг // Политико-философский ежегодник. 2008. Вып. 1. Институт философии РАН. С. 88-102.
6. Мережковский Д.С. Л. Толстой и Достоевский. Религия. Ч. 1 // Мережковский Д.С. Полное собрание сочинений: в 24 т. Т. 11. М.: Типография И.Д. Сытина, 1914. 239 с. ,
7. Dudek A. O demonologicznych ще ciach w twórczo s ci Dmitrija Mierezkowskiego // Swiat -lo
1 ciemno s с. Ezoteryzm w kulturze rosyjskiej pocz a tku XX wieku. T. 3 / pod red. D. Obole n skiej i M. Rzeczyckiej. Gda n sk: Wydawnictwo Uniwersytetu Gdanskiego, 2009. С. 357- 373.
8. Мережковский Д.С. Грядущий хам // Мережковский Д.С. Полное собрание сочинений: в 24 т. Т. 14. М.: Типография И.Д. Сытина, 1914. С. 5-39.
9. Мережковский Д.С. Антихрист. Петр и Алексей // Мережковский Д.С. Полное собрание сочинений: в 24 т. Т. 4. М.: Типография И.Д. Сытина, 1914. 281 с.
10. Мережковский Д.С. О новом религиозном действии. Открытое письмо Н. Бердяеву // Мережковский Д.С. Полное собрание сочинений: в 24 т. Т. 14. М.: Типография И.Д. Сытина, 1914. С. 166-187.
11. Мережковский Д.С. Павел // Мережковский Д.С. Лица святых от Иисуса к нам. М.: Изд-во «Фолио», 2000. С. 7-86.
12. Barlow R., Page AM. The Letters of Alcuin. New York, 1909. 120 с.
13. Мережковский Д.С. Воскресшие боги (Леонардо да Винчи) // Мережковский Д.С. Полное собрание сочинений: в 24 т. Т. 3. М.: Типография И.Д. Сытина, 1914. 395 с.
14. Мережковский Д.С. Павел I // Мережковский Д.С. Полное собрание сочинений: в 24 т. Т. 6. М.: Типография И.Д. Сытина, 1914. С. 4-149.
15. Бердяев Н. Новое христианство (Д.С. Мережковский) // Д.С. Мережковский: Pro et contra. Личность и творчество Дмитрия Мережковского в оценке современников. Антология / отв. ред. Д.К. Бурлака; сост., вступ. ст., коммент., библиогр. А.Н. Николюкина. СПб.: Изд-во Русского Христианского гуманитарного института, 2001. С. 331-353.
16. Dudek A. Идея переоценки ценностей в произведениях Д. Мережковского // Revtalizace Hodnot: Umeni a Literatura. Kolektivni monografie, ed. J. Dohnal. Brno: Tribun EU, 2013. С. 95-107.
17. Mannheim K. Ideologia i utopia. Prze-h J. Mizin ski. Lublin: Test, 1992. 261 с.
18. Heywood A. Ideologie polityczne. Wprowadzenie. Prze l M. Habura, N. Or-lowska, D. Stasiak. Warszawa: Wydawnictwo Naukowe PWN, 2008. 370 с.
19. Мережковский Д.С. Данте // Мережковский Д.С. Данте. Наполеон. М.: Изд-во «Республика», 2000. С. 21-240.
20. Вебер М. Типы господства / пер. с нем. под общ. ред. Л.Г. Ионина // Вебер М. Хозяйство и общество. Очерки понимающей социологии. В 4 т. Т. 1. Социология. М.: Изд. дом Высшей школы экономики, 2016. С. 252-333.
21. Мережковский Д.С. Наполеон // Мережковский Д. Данте. Наполеон. М.: Изд-во «Республика», 2000. С. 241-510.
22. Бурдье П., Пассрон Ж.-К. Основы теории символического насилия / пер. с фр. Н. Шматко // Вопросы образования. 2006. № 2. С. 39-60.
23. Бурдье П. Социология социального пространства / пер. с фр. под общ. ред. Н.А. Шматко. М.: Институт экспериментальной социологии; СПб.: Алетейя, 2007. 288 с.
24. Мережковский Д.С. Революция и религия // Мережковский Д.С. Полное собрание сочинений: в 24 т. Т. 13. М.: Типография И.Д. Сытина, 1914. С. 36-97.
25. Ломоносов М.В. Ода на день Тезоименитства Его Императорского Величества Государя Великого Князя Петра Федоровича 1743 года // Ломоносов М.В. Избранные произведения / сост., примеч. А.А. Морозова; подгот. текста М.П. Лепехина и А.А. Морозова. Л.: Сов. писатель, 1986. С. 96-99.
26. Uspienski B., Zywow W Car i bog. Semiotyczne aspekty sakralizacji monarchy w Rosji Prze --. H. Paprocki. Warszawa: PIW, 1992. 158 с.
27. Ks. Majka J. Katolicka Nauka Spo -leczna Studium historyczno-doktrynalne. Rzym-Lublin, 1987. 406 с.
28. Мережковский Д.С. Маленькая Тереза. Приложение // Мережковский Д.С. Реформаторы. Испанские мистики. М.: Изд-во «Республика», 2002. С. 466-507.
29. Strauss L., Cropsey J. Historia filozofii politycznej / red. P. Nowak, M. Wi sniewski.Warszawa: Fundacja Augusta hr. Cieszkowskiego, Fronda.pl, 2010. 984 с.
30. Мережковский Д.С. Пушкин // Мережковский Д.С. Полное собрание сочинений: в 24 т. Т. 18. М.: Типография И.Д. Сытина, 1914. С. 89-171.
31. Мережковский Д.С. Еще о «Великой России» // Мережковский Д.С. Полное собрание сочинений: в 24 т. Т. 16. М.: Типография И.Д. Сытина, 1914. С. 57-65.
32. Хoликов А.А. Прижизненное Полное собрание сочинений Дмитрия Мережковского. Текстология. История литературы. Поэтика. М.; СПб.: Нестор-История, 2014. 341 с.
33. Струве П. Спор с Д.С. Мережковским // Д.С. Мережковский: Pro et contra. Личность и творчество Дмитрия Мережковского в оценке современников. Антология / отв. ред. Д.К. Бурлака; сост., вступ. ст., коммент., библиогр. А.Н. Николюкина. СПб.: Изд-во Русского Христианского гуманитарного института, 2001. С. 158-170.
References
1. Merezhkovsky, D.S. Nash put' v Rossiyu. Neprimirimost' ili soglashatel'stvo? [Our path to Russia. Irreconcilability or time-serving?], in Merezhkovsky, D.S. Tsarstvo Antikhrista: stat'i perioda emigratsii [The kingdom of Antichrist: Articles of the emigration period]. Saint Petersburg: RKhGI, 2001, pp. 270-311.
2. Lotman, Yu. Poetika bytovogo povedeniya v russkoy kul'ture XVIII veka [Poetics of everyday behaviour in the Russian culture of XVIII century], in Lotman, Yu. Istoriya i tipologiya kul'tury [History and typology of culture]. Saint Petersburg: Iskusstvo-SPB, 2002, pp. 248-268.
3. Blok, Z. Kolodziejczak, M. O statusie i znaczeniu kategorii polityki i polityczno s ci w nauce o polityce [The Status and Importance of the Categories "Politics" and "the Political" in Political Science], in Studia Politologiczne, 2015, vol. 37. Politycznosс i polityka w refleksji teoriopoznawczej [The Political and Politics in Epistemological Reflection]. Instytut Nauk Politycznych Uniwersytetu Warszawskiego, pp. 17-32.
4. Wrobel, Sz. Granice polityczno s ci [The Limitations of the Political], in Dybel, IP, Wrobel, Sz. Granice polityczno sci. Od polityki emancypacji do polityki zycia [Limitations of the Political. From the Politics of Emancipation to the Politics of Life]. Warsaw: Instytut Filozofii i Socjologii PAN, Fundacja Aletheia, 2008, pp. 29-270.
5. Mouffe, Ch. Politika i politicheskoe [On the politics and the political], in Politiko-filosofskiy ezhegodnik, 2008, vol. 1. Institut Filosofii RAN, pp. 88-102.
6. Merezhkovsky, D.S L. Tolstoy i Dostoevskiy Religiya Chast' pervaya [L. Tolstoy and Dostoyevsky. Religion. Part I], in Merezhkovsky, D.S. Polnoe sobranie sochineniy v 241., 1.11 [Complete collection of works in 24 vol., vol. 11]. Moscow: Tipografiya I.D. Sytina, 1914, 239 p.
7. Dudek, A. O demonologicznych uj ciach w tworczos ci Dmitrija Miere zkowskiego [On demonoligical issues in the literary output of Dmitry Merezhkovsky], in Swiatlo i ciemnosс. Esoteryzm w kulturze rosyjskiej poczatku XX wieku [Light and darkness. Esotericism in Russian culture at the beginning of XX century]. Gdansk: Wydawnictwo Uniwersytetu Gdanskiego, 2009, vol. 3, pp. 357- 373.
8. Merezhkovsky, D.S. Gryadushchiy kham [The Coming Ham], in Merezhkovsky, D.S. Polnoe sobranie sochineniy v241., 1.14 [Complete collection of works in 24 vol., vol. 14]. Moscow: Tipografiya I.D. Sytina, 1914, pp. 5-39.
9. Merezhkovsky, D.S. Antikhrist. Petr i Aleksey [Antichrist. Peter and Alexis], in Merezhkovsky, D.S. Polnoe sobranie sochineniy v 24 t., t. 4 [Complete collection of works in 24 vol., vol. 4]. Moscow: Tipografiya I.D. Sytina, 1914, 281 p.
10. Merezhkovsky, D.S. O novom religioznom deystvii. Otkrytoe pis'mo N. Berdyaevu [On the new religious action. An open letter to N. Berdyaev], in Merezhkovsky, D.S. Polnoe sobranie sochineniy v241., 1.14 [Complete collection of works in 24 vol., vol. 14]. Moscow: Tipografiya I.D. Sytina, 1914, pp. 166-187.
11. Merezhkovsky, D.S. Pavel [Paul], in Merezhkovsky, D.S. Litsa svyatykh otIisusa knam [The faces of the saints from Jesus till our times]. Moscow: Izdatel'stvo «Folio», 2000, pp. 7-86.
12. Barlow, R. Page, AM. The Letters of Alcuin, New York, 1909, 120 p.
13. Merezhkovsky, D.S. Voskresshie bogi (Leonardo da Vinchi) [The Romance of Leonardo da Vinci)], in Merezhkovsky, D.S. Polnoe sobranie sochineniy v241., t. 3 [Complete collection of works in 24 vol., vol. 3]. Moscow: Tipografiya I.D. Sytina, 1914, 395 p.
14. Merezhkovsky, D. Pavel I [Paul I], in Merezhkovsky, D. Polnoe sobranie sochineniy v241., t. 6 [Complete collection of works in 24 vol., vol. 6]. Moscow: Tipografiya I.D. Sytina, 1914, pp. 4-149.
15. Berdyaev, N. Novoe khristianstvo (D.S. Merezhkovsky) [The new Christianity (D.S. Merezhkovsky)], in D.S. Merezhkovskiy: Pro et contra. Lichnost' i tvorchestvo Dmitriya Merezhkovskogo votsenkesovremennikov. Antologiya [D.S. Merezhkovsky: Pro et contra. Personality and creative work of Dmitry Merezhkovsky as seen by his contemporaries. Anthology]. Saint Petersburg: Izdatel'stvo Russkogo Khristianskogo gumanitarnogo instituta, 2001, pp. 331-353.
16. Dudek, A. Ideya pereotsenki tsennostey v proizvedeniyakh D. Merezhkovskogo [The idea of re-evaluation of values in D. Merezhkovsky's works], in Revitalizace Hodnot: Umeni a Literatura. Kolektivni monografie. Brno: Tribun EU, 2013, pp. 95-107.
17. Mannheim, K. Ideologia i utopia [Ideology and Utopia]. Lublin: Test, 1992. 261 p.
18. Heywood, A. Ideologie polityczne. Wprowadzenie [Political Ideologies. Introduction]. Warszawa: Wydawnictwo Naukowe PWN, 2008. 370 p.
19. Merezhkovsky, D.S. Dante, in Merezhkovsky, D.S. Dante. Napoleon. Moscow: Izdatel'stvo «Respublika», 2000, pp. 21-240.
20. Weber, M. Tipy gospodstva [Types of authority], in Weber, M. Khozyaystvo i obshchestvo. Ocherki ponimayushchey sotsiologii v 4 t., t. 1. Sotsiologiya [Economy and society. Essays on the sociology of understanding in 4 vol., vol. 1. Sociology]. Moscow: Izdatel'skiy dom Vysshey shkoly ekonomiki, 2016, pp. 252-333.
21. Merezhkovsky, D.S. Napoleon, in Merezhkovsky, D.S. Dante. Napoleon. Moscow: Izdatel'stvo «Respublika», 2000, pp. 241-510.
22. Bourdieu, P., J.-C. Passseron, J.-K. Osnovy teorii simvolicheskogo nasiliya [The fundamentals of symbolic violence theory], in Voprosy obrazovaniya,2006, no. 2, pp. 39-60.
23. Bourdieu, P Sotsiologiya sotsial'nogo prostranstva [Sociology of social space]. Moscow: Institut eksperimental'noy sotsiologii; Saint Petersburg: Aleteyya, 2007. 288 p.
24. Merezhkovsky, D.S. Revolyutsiya i religiya [Revolution and religion], in Merezhkovsky, D.S. Polnoe sobranie sochineniy v24 t., t.13 [Complete collection of works in 24 vol., vol. 13]. Moscow: Tipografiya I.D. Sytina, 1914, pp. 36-97.
25. Lomonosov, M.V Oda na den' Tezoimenitstva Ego Imperatorskogo Velichestva Gosudarya Velikogo Knyazya Petra Fedorovicha 1743 goda [Ode on the name day of His Imperial Majesty Sovereign Grand Prince Petr Fedorovich in 1743], in Lomonosov, M.V. Izbrannye proizvedeniya [Selected works]. Leningrad: Sovetskiy pisatel, 1986, pp. 96-99.
26. Uspienski, B., Zywow, W Car i bog, Semiotyczne aspekty sakralizacji monarchy w Rosji [Tsar and God. Semiotic aspects of sacralizatiom of monarch in Russia]. Warsaw: PIW, 1992.158 p.
27. Ks. Majka J. Katolicka Nauka Spo \eczna. Studium history с zno-doktrynaine [Catholic Social Teaching. A Study of Historic-Doctrinal Aspects]. Rzym-Lublin, 1987. 406 p.
28. Merezhkovsky, D.S Malen'kaya Tereza Prilozhenie [The Little Theresa. Enclosure], in Merezhkovsky, D.S. Reformatory. Ispanskie mistiki [Reformers. Spanish mystics]. Moscow: Izdatel'stvo «Respublika», 2002, pp. 466-507.
29. Strauss, L., Cropsey, J. Historia filozofii politycznej [History of Political Philosophy]. Warsaw: Fundacja Augusta hr. Cieszkowskiego, Fronda.pl, 2010. 984 p.
30. Merezhkovsky, D.S. Pushkin, in Merezhkovsky, D.S. Polnoe sobranie sochineniy v 24 t., 1.18 [Complete collection of works in 24 vol., vol. 18]. Moscow: Tipografiya I.D. Sytina, 1914, pp. 89-171.
31. Merezhkovsky, D.S. Eshche o «Velikoy Rossii» [Once more on „The Great Russia], in Merezhkovsky, D.S. Polnoe sobranie sochineniy v241., 1.16 [Complete collection of works in 24 vol., vol. 16]. Moscow: Tipografiya I.D. Sytina, 1914, pp. 57-65.
32. Kholikov, A.A. Prizhiznennoe Polnoe sobranie sochineniy Dmitriya Merezhkovskogo. Tekstologiya. Istoriya literatury. Poetika [The lifetime complete collection of works of Dmitry Merezhkovsky. Textual criticism. History of literature. Poetics]. Moscow; Saint Petersburg: Nestor-Istoriya, 2014. 341 p.
33. Struve, P. Spor s D.S. Merezhkovskim [Argument with D.S. Merezhkovsky], in D.S. Merezhkovskiy: Pro et contra. Lichnost' i tvorchestvo Dmitriya Merezhkovskogo v otsenke sovremennikov. Antologiya [D.S. Merezhkovsky: Pro et contra. Personality and creative work of Dmitry Merezhkovsky as seen by his contemporaries. Anthology]. Saint Petersburg: Izdatel'stvo Russkogo Khristianskogo gumanitarnogo instituta, 2001, pp. 158-170.
УДК 165:27(47) ББК 873:86.37(2:4)
ВОСПРИЯТИЕ РЕЛИГИОЗНО-ФИЛОСОФСКОГО НАСЛЕДИЯ ПАСКАЛЯ В ТВОРЧЕСКОМ СОЗНАНИИ Д.С. МЕРЕЖКОВСКОГО1
Б.Н. ТАРАСОВ Литературный институт имени А.М. Горького Тверской бульвар, 25, г. Москва, 123104, Российская Федерация E-mail: bntarasov@yandex.ru
Рассматривается своеобразие адаптации религиозного и философского опыта Паскаля к «новому религиозному сознанию» в творчестве Д.С. Мережковского. Размышления французского ученого и философа о соединении веры и знания, о трех порядках бы-
1 Работа выполнена при поддержке Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ), проект № 15-34-11091а (ц) «Русская литература в мировом историческо-культурном контексте».
