CC BY
89
О ВЗАИМОСВЯЗИ УГОЛОВНОГО ПРАВА И АНТИКОРРУПЦИОННОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА
© А. Г. Безверхов
Безверхов Артур Геннадьевич профессор,
доктор юридических наук
профессор кафедры уголовного права и процесса
Самарский государственный университет
Уголовное право является органической частью единой правовой системы и имеет тесные отношения, наверное, со всеми действующими отраслями права и законодательства. При всей своей автономности и самостоятельности оно не может игнорировать реформы в неуголовном законодательстве и должно учитывать происходящие в разных отраслях права изменения, если они касаются вопросов уголовно-правового регулирования и охраны.
В современный период находится в стадии становления антикоррупционное законодательство. В конце 2008 г. принят пакет законов о противодействии коррупции. Этот процесс продолжается. 17 июля 2009 г. Президентом страны подписан федеральный закон № 172-ФЗ «Об антикоррупционной экспертизе нормативных правовых актов и проектов
В насгояшей статье автор рассматривает проблему правовото противолействия коррупции с позиции взаимною влияния утоловното права и смежното законо-лательства об ответственности за коррупцию. Рассматриваются современное состояние утоловной политики, тенленции развития нормативных положений в этой сфере, лается критический анализ послелним новеллам, преллатается авторское опрелеление понятия коррупции, пути сотласования антикоррупционных норм меж-лунаролното и российското права.
Ключевые слова: коррупция, уголовное право, служебные преступления, взяточничество, незаконное обогащение.
нормативных правовых актов». Сегодня не дано предугадать, каким будет антикоррупционное законодательство будущего. Между тем, от этого зависит судьба уголовного закона в части ответственности за служебные и смежные с ними преступления.
Отдельные идеи, заложенные в антикоррупционном законодательстве, побуждают к размышлениям. Одно из спорных его положений — понятие коррупции (п.п. «а» п. 1 ст. 1 федерального закона от 25 декабря 2008 г. № 273-Ф3 «О противодействии коррупции»). Здесь в одном ряду перечислены и правонарушения в строго юридическом смысле (дача и получение взятки, коммерческий подкуп, злоупотребление полномочиями), и способы их совершения (злоупотребление служебным положением, иное использование должностного положения).
Далее, определение понятия коррупции является открытым в связи с использованием такой законодательной формулы, как «иное незаконное использование должностного положения». Между тем известно, что юридическое значение имеют лишь те положения о правонарушениях, которые предусмотрены в действующем законе.
Как представляется, коррупция включает в себя разнообразные преступные проявления, иные противоправные деяния (административные и дисциплинарные проступки, гражданско-правовые деликты), неэтичные поступки. Законодатель же до конца не определился, какие формы коррупции подлежат криминализации, а каким коррупционным формам следует противостоять с помощью иных правовых средств (административно-правовых, гражданско-правовых, дисциплинарных). Также не установлено, для каких коррупционных форм поведения достаточно общественно-морального порицания.
Согласно официальным опросам, не все россияне хотят, чтобы с коррупцией было покончено раз и навсегда, 25 процентов вполне устраивает нынешнее положение дел. Это значит, что коррупция — своего рода идеология, система взглядов и представлений об использовании должностных полномочий и служебного положения вопреки публичным (государственным и общественным) интересам в целях извлечения выгод для себя или других лиц. Поэтому противодействие коррупции должно носить, кроме всего прочего, и идеологический характер. Это обстоятельство также требует отражения в антикоррупционном законодательстве.
Нормативное определение понятия коррупции весьма узкое. Оно сужено в части предоставляемых коррупционеру выгод; последние носят исключительно имущественный характер и выражаются в виде денег, ценностей, иного имущества, услуг имущественного характера. В перечень коррупционных выгод не включены выгоды неимущественного характера. Если это нормативное положение соотнести с УК РФ, получается, что понятием коррупции охватываются получение и дача взятки, а должностные и служебные злоупотребления к таковой относятся лишь в известной части, когда совершаются из корыстных побуждений, но не из иной личной заинтересованности. Законодательное определение коррупции сужено и по характеру служебного поведения, обусловленного предоставляемой
выгодой. В анализируемой новелле указывается на незаконность служебного поведения. В действующем же УК РФ ответственность предусмотрена и за правомерное поведение должностного лица, например, в случае получения взятки. Адресатом коррупционной выгоды в федеральном законе о противодействии коррупции названо физическое лицо, использующее свое должностное положение. А надо бы так: лицо, использующее свое служебное положение. Да и вообще, область применения данной категории явно заужена, так как большинство предписаний закона о противодействии коррупции (ст. ст. 6-12) касается исключительно деятельности государственных и муниципальных служащих.
Складывается впечатление, что коррупция рассматривается законодателем как разновидность служебных (должностных) злоупотреблений, прежде всего, публичной властью.
Ряд положений международных конвенций о противодействии коррупции в отечественном антикоррупционном законодательстве остался нереализованным. В Конвенции Совета Европы от 27 января 1999 г. «Об уголовной ответственности за коррупцию», Конвенции ООН против транснациональной организованной преступности от 15 ноября 2000 г. и Конвенции ООН против коррупции от 31 октября 2003 г. рекомендовано расширить в национальном уголовном законодательстве, в частности, предмет коррупционных действий. Согласно вышеназванным конвенциям, предметом подкупа может быть любое неправомерное преимущество для государственного должностного лица или любого иного физического или юридического лица. Указанными конвенциями предлагается также расширить круг действий, которые образуют объективную сторону дачи и получения взятки, включая сюда прямое или косвенное обещание, предложение или предоставление неправомерного преимущества, прямое или косвенное испрашивание или получение неправомерного преимущества, принятие предложения или обещания такого преимущества. Кроме того, в конвенциях предложено установить уголовную ответственность за следующие формы коррупционного поведения: «злоупотребление влиянием», то есть за предложение, обещание, предоставление выгод публичному должностному лицу или любому другому лицу (а равно за требование или принятие выгод публичным должностным лицом или любым иным лицом) с тем, чтобы это лицо злоупотребило своим влиянием с целью получения от государственного органа или учреждения какого-либо неправомерного преимущества; «злоупотребление служебным положением», то есть за умышленное противоправное активное или пассивное использование служебных полномочий или служебного положения публичным должностным лицом с получения какого-либо преимущества для себя или других лиц; «незаконное обогащение», то есть необоснованное увеличение имущественного состояния должностного лица, когда оно превышает его легальные доходы и не может быть разумным образом объяснено. Я, конечно же, не призываю к заимствованию «всего и вся» из области международного права; однако, исходя из положений ч. 2 ст. 1 УК РФ, последний основывается на общепризнанных принципах и нормах международного права, что тре-
бует, по крайней мере, компетентного обсуждения данного вопроса с выявлением положительных и отрицательных последствий трансформации соответствующих международно-правовых предписаний.
С учетом вышеизложенного можно предложить для научно-прикладных целей следующее развернутое определение понятия коррупции: совершение правомерных или неправомерных действий или бездействия лицами в сфере исполнения ими служебных (должностных) полномочий и (или) использования служебного (должностного) положения за незаконное получение выгод (вознаграждений, преимуществ) имущественного или неимущественного характера в интересах предоставляющего такие выгоды либо иного физического или юридического лица; несоблюдение ограничений, обязательств, требований и запретов, которые установлены законодательством о государственной или муниципальной службе, в целях извлечения выгод или преимуществ для себя или других лиц; подкуп должностных лиц и служащих путем незаконного предоставления им выгод (преимуществ) в целях осуществления указанными лицами своих должностных полномочий или использования своего служебного положения вопреки охраняемым законом интересам службы, общества и государства; идеология использования должностных полномочий и служебного положения вопреки публичным (государственным или общественным) интересам в целях извлечения выгод или преимуществ для себя или других лиц.
Еще одна спорная идея антикоррупционного законодательства - «приведение санкций за коррупционные преступления, ответственность за которые предусмотрена главой 23 УК, в соответствие с санкциями за коррупционные преступления, ответственность за которые предусмотрена главой 30 УК». Эта идея была обозначена в федеральном законе от 25 декабря 2008 г. № 280-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с ратификацией Конвенции ООН против коррупции от 31 октября 2003 г. и Конвенции об уголовной ответственности за коррупцию от 27 января 1999 г. и принятием федерального закона “О противодействии коррупции”». Идея уравнивания ответственности за отдельные преступления, предусмотренные в главах 23 и 30, реализована в УК исключительно путем усиления уголовного наказания в виде лишения свободы за злоупотребление полномочиями (ст. 201 УК) и коммерческий подкуп (ст. 204 УК).
Такой законодательный подход не имеет под собой веских криминологических оснований. Согласно статистике, в 2008 г. зарегистрировано 40 473 преступления против интересов публичной службы (глава 30 УК) и 4082 преступления против интересов частной службы (глава 23 УК). Как видно, последних в 10 раз меньше. Кроме того, число выявленных преступлений против интересов частной службы сократилось по сравнению с 2007 г. на 9 %, а против интересов публичной службы, напротив, возросло на 13 %.
Указанный подход нарушает иерархию правовых ценностей. Разве правильно, что по закону отдельные виды коррупционных преступлений (ч. 4 ст. 204, ч. 4 ст. 290 УК) влекут более суровую уголовную ответственность, чем насильственные служебные правонарушения (ч. 3 ст. 286 УК)?
По ч. 4 ст. 204 УК в новой редакции к виновному могут быть одновременно применены три уголовных наказания: основное — в виде лишения свободы на срок от 7 до 12 лет и два дополнительных — в виде штрафа в размере до 1 млн. руб. и лишения права занимать должности на срок до 3 лет. В то время как превышение должностных полномочий с применением насилия, оружия или с причинением тяжких последствий (ч. 3 ст. 286 УК) влечет ответственность в виде лишения свободы на срок от 3 до 10 лет с лишением права занимать должности до 3 лет.
Со стороны оснований криминализации следует различать частное и публичное право, разграничивать частные и публичные интересы, проводить водораздел между бизнесом и властью. Управление делами государства и управление делами предприятия (учреждения, организации) - это разные типы управленческих отношений и по характеру, и по силовому воздействию, и по последствиям. Нецелесообразно перестраивать архитектуру института «служебные преступления», обеспечивая равномерную ответственность за разнородные по сферам проявления противоправные деяния, и, тем самым, ставить знак равенства между уголовно-правовым воздействием на частных управляющих и государственных (муниципальных) чиновников.
