CC BY
92
Н. В. Гурьян
О СПОСОБАХ СЕМАНТИЗАЦИИ ЛЕКСИЧЕСКИХ ЕДИНИЦ В ПЕРВОМ КИТАЙСКОМ ТОЛКОВОМ СЛОВАРЕ «ЭРЪЯ»
Словарь сегодня является не только объектом лексикографической деятельности, но и предметом изучения лексикографической теории [1], в сферу интересов которой входит наряду с типологией и структурой словарей также история их создания. Однако, несмотря на то что составление словарей — одно из самых старых занятий, сопутствующих развитию письменной культуры, лексикографическая практика прошлого еще недостаточно изучена в научной литературе [2]. Это утверждение справедливо и в отношении китайского лексикографического наследия. На Западе по-прежнему не вполне оценены уровень и масштабы достижений китайской лексикографии, которая была хорошо развита уже около двух тысячелетий назад [3].
Анализ устройства микроструктуры конкретного словаря, на уровне которой осуществляется семантизация лексических единиц, позволит определить степень развития языкознания и накопленный опыт в области национальной лексикографии.
Ведущим способом семантизации в словарях выступают словарная дефиниция и зона примеров [4, с. 4]. Основными универсальными типами словарных дефиниций в современной лексикографии считаются следующие: 1) денотативные, реальные, описывающие характерные признаки объекта; 2) логические, указывающие на ближайшее родовое понятие и на существенный отличительный признак; 3) эквивалентные, отсылающие к синониму; 4) отсылочные [5, с. 28]. Возможно и сочетание разных типов дефиниций.
Как известно, начальный этап становления лексикографии в Китае был тесно связан с комментаторской практикой, а непосредственным толчком к началу исследований послужила реконструкция, переписка и комментирование канонических текстов, уничтоженных при императоре Цинь Шихуане. Работа комментаторов по восстановлению и изучению памятников поддерживала интерес к лексикологии и стимулировала создание словарей [6; 7]. Древние списки иероглифов и первый китайский толковый словарь «Эръя» были продуктами этой деятельности [8, с. 37].
«Эръя» (III в. до н. э.) является первым подлинным словарем в том смысле, что он содержит не просто перечень иероглифических знаков в отличие от более ранних лексикографических образцов (списков/прописей), но и толкования их значений. Этот древнейший в истории китайской и мировой лексикографии толковый словарь, в полном виде сохранившийся до наших дней, позволяет судить о характере лингвистических знаний того времени.
Старейшей отраслью китайской филологии — сюньгусюэ (герменевтика,
схолиастика) — уже в древности были разработаны методы и способы описания и характеристики различных единиц, встречающихся в текстах. В этом аппарате анализа единиц текста современные исследователи усматривают сходство с дефиниционным анализом, применяющимся в теоретической лексикологии [9, с. 118-120].
© Н. В. Гурьян, 2011
К числу единиц, требовавших толкования, относились архаизмы, диалектизмы, редкие слова, фонетические заимствования тунъинь цзяцзе Г^^Ш^1, имевшие широкое распространение в письменных памятниках, и разнописи, появлявшиеся в результате несистемного употребления иероглифических знаков.
Еще одной важной лингвистической проблемой древнекитайской герменевтики была интерпретация многочисленных синонимов: необходимо было определить и показать различия между ними [10]. С. Е. Яхонтов отмечает, что уже в эпоху Чжоу древнекитайский язык характеризуется богатой и разнообразной лексикой, а в ряде специальностей (военное, государственное устройство, дипломатия, этикет) — обширной и разветвленной терминологией. Для одного и того же понятия часто существовало несколько слов с различным социальным или эмоциональным оттенком. Не только термины, но и обычные слова разговорного языка часто имели очень узкое, конкретное значение. В «Эръя», например, перечисляются более двадцати названий гор, различающихся по форме или как-то иначе, около тридцати обозначений масти лошадей и т. д. [11, с. 33-34].
В числе источников богатой синонимики в древнекитайском языке специалисты называют следующие [10; 12]:
1. Табу на собственные имена правителей китайских племен: в зависимости от обычаев племени имя правителя при его жизни или после его смерти объявлялось запретным, а вместо него вводилось другое слово. Одним из возможных источников замены были языки племен Хуа-Ся, которые говорили на родственных, но различных языках.
2. Языки соседних племен, с которыми предки китайцев поддерживали активные контакты.
М. В. Софронов по поводу употребления синонимов пишет: «Источник быстро забывался, а мыслители древнего Китая начинали искать различия в их значении. Очень часто язык легко усваивает синонимы и использует их как средства выражения для определенных целей. Чаще всего эти различия бывают стилистическими. Однако древнекитайских мыслителей интересовала не стилистическая принадлежность слов древнекитайского языка, а материальное различие в их значении. И поскольку реальное значение было одинаковым, то оно интерпретировалось как один и тот же предмет в разных сферах применения или как одно и то же свойство, относящееся к разным предметам» [10].
В целом схолиастика располагала тремя методами характеристики единиц в зависимости от того, какая из трех сторон иероглифа (форма, значение или звучание) являлась главным объектом толкования. В «Эръя» таким объектом выступает значение иероглифического знака, а основным способом его описания служит т. н. метод исюнь ^У1| (толкование по значению или смысловое комментирование). Встречается также небольшое число примеров звукового комментирования шэнсюнь/иньсюнь ^ ■УЧА^УЧ, когда для толкования подбирался омонимичный или близкий по звучанию иероглиф.
В числе основных способов описания лексического значения (т. е. конкретных типов дефиниций), нашедших применение в «Эръя», следует назвать прямое толкование, определение понятия, описание, сравнение.
1 Фонетические заимствования — это случаи использования иероглифа не в его основном значении, а для записи омонимичного слова; подобная практика использования иероглифических знаков была очень широко распространена на ранних этапах развития китайского письма.
1. Прямое толкование чжисюнь Ж^1|
С этим способом толкования соотносится такой тип дефиниций, который современная теория лексикографии определяет как лингвистический либо эквивалентный. По сути прямое толкование сводится к следующему: неизвестное слово поясняется через синоним или слово с близким значением по формуле А = В, где А и В — синонимы. Ограниченность прямого толкования заключается, во-первых, в том, что оно представляет собой лишь констатацию близости значений двух единиц, не выявляя различия между ними. Во-вторых, в случае многозначности единиц возникает неопределенность: не вполне ясно, какое именно значение имеется в виду.
Как правило, в качестве поясняющих выступают лексические единицы с общим значением, с помощью которых толкуются более частные понятия (иногда наоборот), либо общепонятные эквиваленты толкуют архаизмы, диалектизмы и редкие слова. К примеру:
(1) «#Й»: йъ ^ Шу (№ 142) умирать
Разъяснения к синонимам данной глоссы в виде цитаты из трактата «Ли цзи»
"Й даются в построчных комментариях Син Бина [13; 14]:
ш 0 да бэн,
Императора кончину называют
шы 0 Ш хун,
удельного князя называют
0 ^ цзу,
дафу [сановника] называют
± 0 бу лу,
служилого человека называют
ЖА 0 ^ съи
простолюдина называют
(2) «^Й'^Ш»: Ж» достигать, доходить до
В данном случае поясняемые единицы являются диалектизмами. Об этом можно судить по комментариям Го Пу [13], а также по сходной глоссе диалектного словаря «Фанъянь» («^Ш*-Ш^»: Ж&о ^^0^, 4Ь^0ВЖо 2), из которой
следует, что слово ® е имело хождение в царстве Ци ^, слово Ж яЫ — в царстве Янь ^, поясняющая же единица Ж с1а1 — это общепонятный синоним [15].
Прямое толкование представлено несколькими разновидностями, отличающимися между собой формой подачи материала.
Так, индивидуальное/единичное толкование даньсюнь ^-^1| и совмещенное толкование хэсюнь ^У1| (гунсюнь противопоставляются исходя из количественного
состава поясняемой части глосс, которая в первом случае включает только одну единицу толкования, во втором случае — более одной единицы. В «Эръя» для первых трех глав с абстрактной лексикой характерно совмещенное толкование, для остальных шестнадцати глав с терминологической лексикой — индивидуальное толкование.
Нельзя сказать, что совмещенное толкование впервые встречается именно в «Эръя», существуют и более ранние образцы, например в трактате «Ши-цзы» (сер. III в. до н. э.)
2 Иероглифы Щ — Ж и К — Ж идентичны по звучанию и значению [16, с. 83].
[17; 8]. Важно то, что в «Эръя» хэсюнь нашел широкое применение: почти полностью на его основе построена глава «Ши гу» и значительная часть глав «Ши янь» и «Ши сюнь». Совмещенное толкование — удачное решение для расположения материала в идеографических словарях, вполне пригодное для выполнения определенных задач, в частности констатации семантической близости нескольких лексических единиц.
Имеется еще целый ряд разновидностей, призванных показать систему значений лексических единиц и их внешние связи [18; 19; 20; 21; 22; 17]:
— общее толкование тунсюнь |^1|: разные глоссы толкуются одним и тем же иероглифом3 (повторяемость толкующих единиц, как правило, свидетельствует об их многозначности):
(1)
(2)
(3)
(4)
(5)
(6) (7)
Н£Т»:
Н£Т»:
Н£Т»:
Н£Т»:
Н£Т»:
Н£Т»:
Нй'І»:
Н£Т»:
-- 1зЧ ойШо (№ 4) вводить
ч Ш, ойШо (№ 5) пре-/подносить > Ш> (№ 14) согласие
(№ 15) гармония звуков (16) гармония
^ о (№ 32) тревожиться; печальные думы
^ ^ (№ 33) думать, обдумывать
1§ь Ж» ЖШо (№ 48) встречать М> ЖШо (№ 49) видеть ^ ^ М&о (№ 62) равный
Ш> М&о (№ 64) распространяться М> лёШо (№ 132) останавливать(-ся)
^ лёШо (№ 136) успокоение
Эч
спокойный
ШШо (№ 60) спокойный, тихий
ШШо (№ 31) тихий,
— дифференцирующее толкование исюнь (фэньсюнь ^Щ): одна и та же единица в составе разных глосс получает соответствующее толкование, и тем самым также демонстрирует свою многозначность:
(1)
(2) #№Г»
(3) #№Г»
(№ 43) высокий
-И»:
(№ 44) полный, обильный (№ 100) старший ШШо (№ 101) пройденный путь, жизненный опыт Щ» (№ 13) прекрасный
Щ» МШ° (№ 91) отдыхать
(№ 216) счастливый, радостный
— постепенно подводящее (последовательное) толкование дисюнь Ж^1|: объяснение по формуле А = В, В = С, С = Б и т. д. (в таких глоссах единицы не являются
«
«
«
«
«
«
«
«
3 В китайских работах по схолиастике наблюдается некоторое расхождение в терминологии: иногда данным термином обозначают такой тип глосс «Эръя», в составе поясняемой части которых содержится несколько единиц (т. е. совмещенное толкование) (см.: [19; 23]).
(1)
(2)
Нй'І»: £&»!
полными синонимами, при этом А синонимично В, В синонимично С, но А и С не обязательно будут синонимичны друг другу):
X Ж&° (№ 39) служилый ^ (№ 40) чиновничество
§Що Жунюань [вид тритона] — это си-и [ящерица]. о Си-и — это яньтин [ящерица сем. гекконовых].
ь, Яньтин — это шоугун [геккон].
— взаимное толкование хусюнь 5У1|: объяснение по формуле А = В, В = А (поясняющая единица одной глоссы является поясняемой в составе другой глоссы):
(№ 34) далекий ІШШ (№ 35) далекий (№ 24) множество ІХ.У (№ 25) многочисленный Ш> (№ 30) усердно трудиться Щу ШШ (№ 31) стараться, упорно работать жилище дворец
(1) «#№±
(2) «#№Т>
(3) «#№Т>
(4) // 3|2-/ё=Гчч. « »:
2. Определение понятия ицзе
Значение объясняется в нескольких словах. Этот способ толкования соотносится с современными логическими дефинициями, указывающими на ближайшее родовое понятие и на существенный отличительный признак. К примеру:
(1) «^^»: Большую свирель называют чао.
^#г!^По Малую называют хэ.
(2) «^^»: Проливной дождь называют дун.
Мелкий дождь называют мому. Затяжной дождь называют инь.
3. Описание мяошу
Описание соотносится с денотативными дефинициями: описываются характерные признаки объекта (внешний облик, функции, способности, особенности и т. д.). Например:
«^Ш»: Ш° Конь в 8 чи — жун.
Бык в 7 чи — жунь.
^^ХЛ Баран в 6 чи — сянь.
Й£ХЛ Шо Кабан в 5 чи — э.
!^ИХЛ Шо Собака в 4 чи — ао.
Х4НХЛ Шо Курица в 3 чи — кунь.
4. Сравнение пикуан
Неизвестное (поясняемое) сравнивается с известным.
(1) «^^»: №№' Носорог похож на быка.
Ы> [У] шакала лапы [как у] собаки.
(2) «^^»: Ш> [У] пихты/елки листья [как у] сосны, ствол [как
у] кипариса.
[У] можжевелового дерева листья [как у] кипариса, ствол [как у] сосны.
Описание и сравнение часто сочетаются, особенно в 18-й главе словаря, посвященной диким животным:
(1) «^^»: ШШШШо ЙЖо 'й'Ао Я-юй подобен чу, с лапами тигра,
ест людей, быстро бегает4
(2) «^-^»: ®#ПМо —Яо Си [единорог] похож на коня, однорогий.
Как пишет К. И. Голыгина, литература является предметным фиксатором того, как происходит познание мира человеком. Развитие научного познания поздней древности шло в направлении уточнения картины мира. «Метод, рожденный этим сознанием, может быть только описательным: внимание к объекту провоцирует его описание. Чтобы придать вещи смысл, указывается ее функция или значение». Большая часть китайских памятников демонстрирует случай слияния мифологического сознания с коррелятивным, расширившим возможности образной комбинаторики. В рамках коррелятивного сознания широкое применение получили приемы сравнения и уподобления. Сравнение позволяло сочетать одно с другим, подводя один более узкий признак под более широкий класс («ноги как у собаки», «когти как у тигра»). Уподобление сопоставляло с этим классом — «похож на ...», «по виду — ...», но по большей сумме признаков. Создавались матрицы описания: А как Б, но Б не как В, — которые устанавливали не тождество, а различие [25, с. 51-64].
Очевидно, что в словарных дефинициях «Эръя» находят отражение не только основные характеристики семантической структуры слова, система его значений, но и языковая картина мира. В этом плане толкования «Эръя» также представляют значительный интерес, однако этот вопрос заслуживает специального обсуждения.
Еще одним «достижением» составителей «Эръя», о котором стоит упомянуть, являются словарные иллюстрации. С точки зрения современной лексикографической теории иллюстративные примеры реального употребления лексических единиц в контексте — непременные атрибуты словарной статьи толкового словаря. Во всем словнике «Эръя» имеется лишь небольшое их количество: китайский исследователь словаря Гуань Сихуа говорит о 14 цитатах из «Ши цзина». Однако в этом отношении родоначальником среди китайских словарей является именно «Эръя», а не авторитетный «Шовэнь цзецзы» (100 г. н. э.) — первый полный китайский словарь, которому
4 Большой китайско-русский словарь под редакцией И. М. Ошанина дает следующие дефиниции: Ш Ш уа-уй миф. я-юй (хищник-людоед с головой дракона и лапами тигра); Ш сЬй — 1) чу (хищник размером с собаку, расцветки дикого кота; слово, по-видимому, обозначало разных животных сем. кошачьих: мелкого тигра, леопарда, рысь); 2) тигр [24].
китайские филологи долгое время отдавали пальму первенства. Последний содержит гораздо больше примеров, в их числе есть и цитаты, унаследованные от «Эръя» [17,
с. 149].
Итак, в «Эръя» впервые в систематизированном виде продемонстрированы основные подходы к семантизации значений иероглифов, реализованные в рамках т. н. смыслового комментирования исюнь, и, кроме того, впервые использованы словарные иллюстрации. Рассмотренные способы описания единиц: прямое толкование чжисюнь и его разновидности (совмещенное толкование, постепенно подводящее, взаимное, дифференцирующее, общее толкование), определение понятия, описание и сравнение — составляют значительную часть научного аппарата традиционной китайской филологии.
Если проводить аналогии с современными средствами описания лексического значения, к числу которых теория лексикографии относит 1) словарное определение; 2) расположение в системе синонимов; 3) иллюстрацию примерами употребления в контексте и 4) пометы [26, с. 252], в «Эръя» не обнаруживается только последнее. Что же касается основных типов дефиниций, которые мы наблюдаем в этом словаре (прямое толкование, определение понятия, описание), все они соотносятся с универсальными типами словарных определений, принятыми в современной лексикографической практике, а именно: эквивалентными (или лингвистическими), логическими и денотативными соответственно.
П. Н. Денисов называет составление дефиниций вершиной лексикографического искусства: «В дефиниции надо резюмировать содержание слова, а это предполагает тонкий семантический анализ, или описать предмет, что требует знания реалий и умения их рассматривать с позиции семиотической релевантности дифференциальных и интегральных признаков» [27, с. 191]. Если принять во внимание данное положение, тогда исходя из анализа материалов «Эръя», можно судить о достаточно высоком уровне лингвистических представлений в китайской науке последних веков до нашей эры. Не случайно именно с появлением этого толкового словаря связывают становление филологической традиции в Китае.
Литература
1. Городецкий Б. Ю. Пути совершенствования Большого китайско-русского словаря (из опыта работы русского редактора) // Китайское языкознание. Изолирующие языки: Материалы XI междунар. конф. М., 2002. С. 363-371.
2. Богатова Г. А. История слова как объект русской исторической лексикографии / отв. ред. Д. Н. Шмелев. М.: URSS; ЛКИ, 2008. 288 с.
3. Collison R. L. A History of Foreign-Language Dictionaries. London: Andre Deutsch, 1982. 214 p.
4. Иванова Е. П. Семантизация имени существительного во французских толковых и энциклопедических словарях XVII-XXI вв. (эволюция определений наименований гидрометеоров): Автореф. дис. ... д-ра филол. наук: 10.02.05. СПб., 2008. 45 с.
5. Скляревская Г. Н. Новый академический словарь: Проспект. СПб.: ИЛИ РАН, 1994. 62 с.
6. Reischauer E. O., Fairbank J. K. East Asia, the Great Tradition: a History of East Asian Civilization. Boston, Massachusetts: Houghton Mifflin, 1960. Vol. 1. 739 p.
7. Яхонтов С. Е. История языкознания в Китае (1 тыс. до н. э. — 1 тыс. н. э.) // История лингвистических учений: Древний мир. Л.: Наука, 1980. С. 92-109.
8. YongH., Peng J. Chinese Lexicography — A History from 1046 BC to AD 1911. Oxford: Oxford University Press. 2008. xvii + 458 p.
9. Солнцева Н. В., Солнцев В. М. О смене научных парадигм в китайском языкознании // Актуальные проблемы китайского языкознания: Материалы VII всерос. конф. М., 1995. С. 115-123.
10. Софронов М. В. Слово и познание в культуре древнего Китая // Ломоносовские чтения в МГУ. 2003. URL: http://www.iaas.msu.ru/res/lomo03/sofronov.html (дата обращения: 01.04.2003).
11. Яхонтов С. Е. Древнекитайский язык. М.: Наука, 1965. 115 с.
12. JiangRentao. «Erya» tongyici yanjiu. Beijing: Zhongguo wenshi chubanshe, 2006. 213 p.
13. Erya zhushu. Beijing: Zhonghua shuju, 1957. 500 p.
14. Erya yizhu / Hu Qiguang, Fang Huanhai zhuan. Shanghai: Shanghai guji chubanshe, 1999. 459 p.
15. Fangyan jiaojian / Zhou Zumo jiaojian. Beijing: Zhonghua shuju, 2004. 238 p.
16. Xu Chaohua. Erya jinzhu. Tianjin: Nankai daxue chubanshe, 1989. 352 p.
17. Guan Xihua. Erya yanjiu. Hefei: Anhuidaxue chubanshe, 1996. 267 p.
18. Dou Xiuyan. Zhongguo yaxueshi. Jinan: Qilu shushe, 2004. 424 p.
19. Guo Qinna. Xunguxue. Beijing: Gaodeng jiaoyu chubanshe, 2005. 285 p.
20. Su Baorong, Wu Jianyu. Xunguxue. Beijing: Yuwen chubanshe, 2004. 253 p.
21. Xu Weihan. Xunguxue daolun. Beijing: Beijing daxue chubanshe, 2003. 327 p.
22. Гурьян Н. В. Строение первого китайского словаря «Эръя» и китайская филологическая традиция: Дис. ... канд. филол. наук: 10.02.22. М., 2009. 212 с.
23. Gu Tinglong, Wang Shiwei. Erya daodu. Chengdu: Bashu shushe, 1990. 251 p.
24. Большой китайско-русский словарь: в 4 т. / под ред. И. М. Ошанина. М.: Наука, 19831984.
25. Голыгина К. И. «Великий предел»: Китайская модель мира в литературе и культуре (I-III вв.). М.: Восточная литература РАН, 1995. 363 с.
26. Zgusta L. Manual of Lexicography. Praha: Academia, Publishing House of the Czechoslovak, 1972. 360 p.
27. Денисов П. Н. Практика, история и теория лексикографии в их единстве и взаимообусловленности // Проблемы учебной лексикографии и обучение лексике. М.: Русский язык, 1978. С. 25-33.
Статья поступила в редакцию 14 марта 2011 г.
