CC BY
58
УДК 82.0(470.621) ББК 83.3(2=Ады) П 16
Панеш У.М.
Доктор филологических наук, профессор кафедры литературы и журналистики Адыгейского государственного университета, e-mail: filfak-agu@mail. ru
Сосновский В.Т.
Доктор филологических наук, профессор кафедры литературы и методики ее преподавания Армавирской государственной педагогической академии, e-mail: [email protected]
О специфике начального этапа становления новописьменных литератур
(Рецензирована)
Аннотация:
Рассматриваются особенности первого этапа становления новописьменных литератур, представленных как неотъемлемая часть «нового и уникального явления» - советской культуры. Отмечается, что для адыгейской, кабардинской и черкесской литератур 20-30-х гг. становятся характерными «эстетическая полифония», формирование социалистического реализма, активное развитие «прозы исторического перелома». Устанавливается такая их общая черта, как постепенное движение от малых форм к более объемным, прежде всего, к роману, который становится художественной летописью эпохи исторического перелома.
Ключевые слова:
Новописьменная литература, социалистический реализм, эстетическая полифония, типологическая особенность, проза исторического перелома, фольклорные традиции.
Panesh U.M.
Doctor of Philology, Professor of Literature and Journalism Department, Adyghe State University, e-mail: [email protected]
Sosnovsky V.T.
Doctor of Philology, Professor of Literature and Technique of its Teaching Department, Armavir State Pedagogical Academy; e -mail: [email protected]
About specifics of the initial stage of formation of new literatures
Abstract:
The paper deals with the features of the first stage of formation of the new literatures presented as integral part of «the new and unique phenomenon» - the Soviet culture. «An esthetic polyphony», formation of socialist realism and active development of «prose of historic breakthrough» are characteristic of the Adyghean, Kabardian and Circassian literatures of the 1920-
1930s. The authors of this research show that the common feature of these literatures is gradual movement from small to larger forms, first of all, to the novel which becomes the art chronicle of an era of historic breakthrough.
Keywords:
New literature, socialist realism, esthetic polyphony, typological feature, prose of historic breakthrough, folklore traditions.
Советская литература, сложившаяся на протяжении 70 лет, стала явлением «принципиально новым и уникальным» [1: 10], и, безусловно, неотъемлемой частью мировой культуры. И какие бы «новые функции не обрела сегодня литературоведческая наука» [2], интерес к отечественному искусству слова ХХ века как к подлинному художественноэстетическому феномену останется. Известно, что единую советскую литературу создавали десятки народов, в том числе и те, кто обрел письменность в послереволюционные годы. Для молодых, так называемых новописьменных литератур стали характерными ускоренное становление, формирование в условиях двуязычия, развитие под сильным воздействием таких факторов, как влияние инонационального эстетического опыта и формирование различных форм общностей. Важна, безусловно, в условиях ХХ1-го века новая оценка этой литературной эпохи как идейно-эстетической системы со своим началом, этапами развития, особенностями формирования необычного единства множества своеобразных национальных культур. Новописьменные литературы должны занять в этом сложном и неоднозначном художественном процессе подобающее им место, без чего картина отмеченного эстетического периода может оказаться незавершенной.
Особое значение для становления молодых литератур имел начальный этап, первый период, датируемый с начала 20-х до середины 30-х гг. Он характеризуется в науке о литературе формированием «эстетической полифонии» [3: 408-414], становлением
социалистического реализма, открытием активной личности, участвующей в творении истории, и формированием «прозы исторического перелома». Характерной особенностью адыгских литератур становится в это время то, что их формирование совпадает с крутой перестройкой сознания, в связи с чем идет интенсивный процесс идейной переориентации, болезненной ломки старых представлений и утверждения новых отношений. Потому ставится задача — создать не просто профессиональную литературу, а искусство нового образца. Решение проблемы осложняется трудностями переломного периода, специфическими условиями национальной окраины, отсутствием необходимого опыта профессионального художественного творчества [4].
Следует подчеркнуть, что именно социальная революция всколыхнула народное сознание. Пробуждение национального самосознания и вызванное им культурноисторическое строительство стало мощным импульсом для активного художественного творчества. Быстро развивающиеся адыгские литературы опираются на богатые традиции устного поэтического творчества и опыт развитых культур. Взаимодействие и взаимовлияние превращаются в один из мощных факторов формирования. Единство исторической судьбы народов, их культуры, языка, общность задач, поставленных революционным переворотом, определяют художественную концепцию личности, сходные конфликты и коллизии, а далее -и трудные поиски в области жанров и стилей.
Литературный процесс 20-30-х годов, неоднородный, пестрый, был объединен, таким
образом, единой целью - разобраться в сложном историческом моменте, осмыслить грандиозные перемены и отразить их, сопоставив с прошлым. К какому бы материалу ни обращался писатель, какие бы поэтические формы он ни использовал, главными стали раздумья о революции и об изменениях, вытекающих из нее. Перемены в стране помогли художнику отчетливо увидеть причастность отдельной личности к движению самой истории, что во многом определило характер идейно-эстетических исканий.
О начальном периоде формирования адыгских литератур К. Шаззо пишет: «Общая атмосфера развития советской литературы характеризует и положение в адыгских литературах 20-х - начала 30-х годов. Но эта атмосфера приобретает в них специфические формы, которые диктуются отношением литературы к традициям и тем еще, что молодые литературы не знали той сложной идейной и эстетической борьбы, которой жила русская литература 20-х годов, хотя отголоски этой борьбы иногда доходили и до них» [5:50].
Взгляды представителей творческой интеллигенции, таких как И. Цей, Али Шогенцуков, Б. Пачев, Битлюстен Кобле, Т. Табулов и др., начали формироваться еще до революции. От этих взглядов во многом зависел выбор позиции в новое время. Молодым же писателям - Т. Керашеву, А. Хаткову, М. Афаунову, С. Кожаеву, 3. Максидову - предстояло определиться в короткий срок и разобраться в непростой политико-идеологической и литературной обстановке. «Появились свои поэты, прозаики,- писал позже молодой А. Евтых. - Как всегда, не обошлось без различных течений. Старое поколение прозаиков и поэтов пело песни о своих красивых горных вершинах, о звучной трели каракамыля и лихих всадниках. Это были представители националистического течения в адыгской литературе..., путь был не гладко прямолинейным...» [6]. О поэзии, которая «не поднялась выше уровня воспевания «чудных долин» и «жизни свободной в горах», т. е. была ограничена «национально-демократической тенденцией» [7], говорил Тембот Керашев.
В названных литературах, следовательно, имели место не во всем совпадающие взгляды художников слова. Адыгейский писатель И. Цей и кабардинский поэт Али Шогенцуков, строившие свое творчество на основе широкой просветительской программы, не могли, к примеру, сразу ощутить всего размаха и глубины перемен. Можно было согласиться с новым строем, но это не означало осмысления в полной мере настоящего направления переворота. Путь к пониманию революционной концепции истории и личности, выдвинутой временем, оказался чрезвычайно сложным.
Адыгские литературы складывались во многих отношениях как эмоциональная реакция на революционные изменения в стране. Мастера художественного слова сами принимали активное участие в сломе старого и строительстве новых отношений. Авторы, определившиеся ранее, столкнувшись с новой реальностью, нередко меняли свои предпочтения. Характерно в этом плане творчество кабардинского писателя Али Шогенцукова, творческая позиция которого со временем значительно эволюционировала и приобрела более осмысленную революционную направленность.
Показательно далее, что типологически общим для большинства молодых литератур стало выдвижение поэзии на первый план. Многие объясняют это оперативностью жанра, его возможностями быстро и эмоционально реагировать на перемены в жизни. Но эта закономерность, как известно, не подтверждается формированием как адыгейской, так и черкесской литератур. Опережающее развитие поэзии наблюдается только в кабардинском искусстве слова.
Отмеченная тенденция дала в свое время повод для различных теоретических суждений. Д. Костанов, к примеру, поясняет: «Мощный пласт прозаического жанра в устном поэтическом творчестве оказал определенное влияние на быстрое становление прозы в молодой адыгейской литературе» [8: 10]. М. Сокуров же считает, что «относительно развитые стихотворные жанры фольклора послужили первоисточником для кабардинской литературы» [9: 4]. Спору нет, отмеченные наблюдения заслуживают внимания. Но нельзя не заметить, что односторонняя ориентация только на объективные факторы приводит к разным по содержанию обобщениям. Если принять во внимание, что адыгские литературы выросли на единой фольклорной основе и в сходных историко-культурных условиях, то напрашиваются иные выводы.
Типологическое родство и особое единство, характерное для литератур, входящих в адыгскую группу, предполагает их аналогичное формирование и сходные пути развития. Но в зависимости от субъективных факторов в их развитии могли появиться определенные расхождения. Чтобы разобраться в сути происходящего, лучше обратиться к подобным явлениям в других литературных регионах. Показателен, к примеру, факт, что в чеченской литературе, в отличие от других северокавказских литератур, осваиваются в равной мере все жанры - от лирических миниатюр до повести, романа в стихах и прозе. Нетрудно в связи с этим предположить, что развитие поэзии в одном случае, прозы - в другом и активизация жанра драматургии - в третьем зависело и от того, кто из писателей и с дарованием какого характера оказался в нужное время во главе литературного процесса.
В самом начале развития кабардинской литературы в нее вошел Али Шогенцуков, поэт большого лирического таланта. Уже к середине 30-х годов он создал яркие образцы новой литературы - роман в стихах «Камбот и Ляца», поэму «Мадина», которые дали толчок поэзии, утвердив ее преимущество на определенном этапе. Ту же роль, но только в жанре прозы, мог сыграть в адыгейской литературе Т. Керашев. Равномерное развитие всех жанров в чеченской литературе наверняка объясняется тем, что у ее истоков оказался С. Бадуев: человек энциклопедического склада ума, писатель, одинаково успешно работавший в прозе, поэзии и драматургии.
Общность адыгских литератур с всесоюзной проявилась, таким образом, в творческом решении тех задач, которые встали в связи с революционным переустройством жизни. Они свелись, прежде всего, к преодолению «старых» взглядов, формированию революционного сознания, выработке так называемой «коллективистской психологии». В основу молодых литератур была также положена основополагающая революционная концепция сильной личности, способной вмешаться в движение исторического процесса. Как утверждалось, такая общая позиция, определенная новой идеологией, должна была вести к искусству слова единого идейно-художественного образца. Но к формирующемуся единству каждая литература шла своим путем, с учетом национальных особенностей. На пути своего развития общеадыгская литература совершила, к примеру, скачок от фольклорно-синкретического мышления к профессиональной художественной эстетике. Быстрое продвижение не означало, однако, моментального освоения новых жанров и стилей, что наводит на предположение о наличии «переходного этапа», в котором сказалось влияние традиций просветительства, воздействие опыта критического реализма, присутствие черт революционного романтизма.
Конечно, в плане художественного многообразия трудно сопоставить ситуацию в
новописьменных литературах с тем, что происходило в русской, украинской или, допустим, грузинской культурной среде. Процесс обновления реализма протекал в развитых литературах быстрее и с меньшими потерями. Но общая культурно-историческая основа и ориентация на революционную эстетику объединили разные национальные литературы в единую систему, хотя в каждой из них пути художественных исканий оказывались своеобразными.
В прозе адыгских литератур, к примеру, просматривается такая черта, как постепенное движение от малых форм к более объемным, прежде всего, к роману, который становится художественной летописью эпохи исторического перелома. Русская литература, безусловно, не знала такого трудного процесса роста. Широким фронтом развивалась и грузинская литература, которая имела возможности использования богатых традиций реалистической литературы второй половины XIX века. Потому уже в начале 30-х годов здесь появляются романы Лео Киачели, Константинэ Гамсахурдиа, Михаила Джавахишвили, Серго Кдиашвили и др.
Последовательность в формировании жанров в новописьменных литературах объясняется отсутствием в них собственного опыта и профессиональных навыков. Отмеченная общая закономерность нарушается, на первый взгляд, в адыгейской литературе, где уже в 1932 году выходит первая часть романа Т. Керашева «Шамбуль», что может позволить высказать предположение об «одновременном рождении литературы и романа». Это положение как будто подтверждается другими характерными примерами. Скажем, в 1930-м году публикуется роман черкесского писателя X. Абукова, а в 1934 году - «Зарево» М. Дышекова. Но надо признать, что произведения X. Абукова и М. Дышекова во многих отношениях носили экспериментальный характер. Поэтому нельзя говорить в данном случае о рождении крупного эпического жанра. Что касается романа Т. Керашева «Шамбуль», то он на самом деле создавался в течение двух десятилетий, и это свидетельствует о долгом и трудном становлении реалистического эпоса.
Формирование жанра романа (именно формирование, а не появление первых крупных эпических полотен) в адыгейской, кабардинской и черкесской литературах стало возможным, на наш взгляд, только в 50-е - начале 60-х годов, когда широко осмысливается тема современности, многообразно в художественном отношении формируется образ и раскрываются насущные конфликты эпохи. «Последовательность жанрового повествования», постепенный путь к эпической масштабности - эти типологически общие черты развития общеадыгской прозы - становятся характерными и для других литератур северокавказского региона. Показателен в плане сказанного пример балкарской и карачаевской литератур, где роман как жанр складывается еще позже.
Примечания:
1. Гамзатов Г.Г. Двадцатый век как эпоха национальных литератур и региональных литературных общностей // Международные ломидзевские чтения. Изучение литератур и фольклора народов России и СНГ: теория. История. Проблемы современного развития. М.: ИМЛИ РАН, 2008. С. 10-20.
2. См.: Literaturforschung heute / E. Goebel, W. Klein, Hrsg. Berlin, 1999.
3. Борев Ю. Социалистический реализм: социально активная личность включена в творение истории насильственными средствами // Теория литературы. Т. IV
Литературный процесс. М.: ИМЛИ РАН: Наследие, 2001.
4. См. об этом: Соколова Г.В. Типологические связи очерка в адыгейской литературе «периода исторического перелома» (20-30 гг. XX века) // Вестник Адыгейского государственного университета. Сер. Филология и искусствоведение. Майкоп, 2013. Вып. 1 (114). С. 42-45.
5. Шаззо К.Г. Художественный конфликт и эволюция жанров в адыгских литературах. Тбилиси: Мецниереба, 1978. 238 с.
6. Евтых А. О некоторых вопросах теории и практики адыгейской литературы // Адыгейская правда. 1936. 16 окт.
7. Керашев Т. Адыгейская литература. Доклад на 1 съезде писателей и ашугов Адыгеи // Адыгейская правда. 1936. 21 дек.
8. Костанов Д. Некоторые вопросы становления и развития адыгейской литературы // Ученые записки АНИИ. Т. III. Майкоп, 1964. С. 5-24.
9. Сокуров М. Лирика Алима Кешокова. Нальчик, 1969. 224 с.
References:
Gamzatov G.G. The twentieth century as an era of national literatures and regional literary communities // International readings of Lomidze. The study of literatures and folklore of the peoples of Russia and CIS: theory. History. Problems of modern development. M.: IMLI RAS, 2008. P. 10-20.
See: Literaturforschung heute/E. Goebel, W. Klein, Hrsg. Berlin, 1999.
Borev Yu. Socialist realism: a socially active person is involved in history making by force // Theory of literature. V IV. The literary process. M.: IMLI RAS: Nasledie, 2001.
See about it: Sokolova G.V. Typological relations of a sketch in the Adyghe literature of the «period of historic turning point» (20-30es of the XX century) // The Bulletin of the Adyghe State University. Series «Philology and the Arts». Maikop, 2013. Iss. 1 (114). P. 42-45.
Shazzo K.G. The literary conflict and evolution of genres in the Adyghe literatures. Tbilisi: Metsniereba, 1978. 238 pp.
Evtykh A. On some problems of the theory and practice of the Adyghe literature // Adygheiskaya pravda. 1936. 16 Oct.
Kerashev T. The Adyghe literature. The report at the 1st congress of writers and ashugs of Adygheya // Adygheiskaya pravda. 1936. Dec. 21.
Kostanov D. Some problems of formation and development of the Adyghe literature // Proceedings of ANII. V III. Maikop, 1964. P. 5-24.
Sokurov M. Alim Keshokov’s lyrics. Nalchik, 1969. 224 pp.
