CC BY
100
УДК 811.161.1
О СОЦИАЛЬНОЙ И ВЕРБАЛЬНОЙ ПРИРОДЕ КОНЦЕПТА
© 2015 г. А.С. Акопов
Акопов Антон Самвелович -аспирант, кафедра русского языка, Институт филологии, журналистики и межкультурной коммуникации Южного федерального университета, пер. Университетский, 93, г. Ростов-на-Дону, 344006. E-mail: [email protected]
Akopov Anton Samvelovich -
Postgraduate Student,
Department of Russian Language,
Institute of Philology, Journalism and Intercultural
Communication of the Southern Federal University,
Universitetskii Lane, 93,
Rostov-on-Don, 344006, Russia.
E-mail: [email protected]
Рассматривается концепт как главное понятие когнитивной лингвистики в его социокультурном аспекте, соотношение индивидуального и общественного в концепте и концептосфере, а также соотношение концептосферы и языковой картины мира. Особое внимание уделяется вопросу вербальности концепта, анализируются позиции различных исследователей, возможность существования невербальных концептов. Освещается неоднозначность таких понятий, как «языковое выражение» и «имя» концепта. Предпринимается попытка найти однозначные материальные критерии для выделения концептуальных единиц в сознании.
Ключевые слова: вербальность, когнитивистика, концепт, концептология, концептосфера, лингвокультуроло-гия, сознание, языковая картина мира.
The article considers the concept as the main term of cognitive linguistics and its socio-cultural aspect. We examine the relation between the social and the individual in the concept and the conceptosphere as well as correlation between the con-ceptosphere and the linguistic worldview. Special attention is paid to the issue of the verbality of the concept; we analyze approaches of various researches and explore the possibility of the existence of non-verbal concepts. We highlight the confusing nature of such terms as "the name" and "the verbal expression" of the concept. An attempt is made to find a material approach to isolation of conceptualized units.
Keywords: cognitive studies, concept, conceptology, conceptosphere, consciousness, cultural linguistics, linguistic worldview, verbality.
В конце XX - начале XXI в. во многих сферах научного знания, в том числе и в лингвистике, отмечается рост интереса к когнитивизму. При этом когнитивный подход к языку, т.е. изучение связи языка и мышления, языка и процесса познания в значительной степени основывается на одном ключевом понятии - понятии концепта. Именно оно оказалось наиболее устойчивым в когнитивном языкознании среди других, выдвигавшихся в последние годы. Как отмечает С.Г. Воркачёв, «в конкурентной борьбе в российской лингвистической литературе с начала 90-х годов прошлого века столкнулись "концепт" (Арутюнова 1993; Лихачев 1993; Степанов 1997, Ляпин 1997; Нерознак 1998; и др.), "лингвокультурема" (Воробьев 1997), "мифологема" (Ляхтеэнмяки 1999; Базылев 2000), "логоэпистема" (Верещагин-Костомаров 1999; Костомаров-Бурвикова 2000, 2001), однако на сегодняшний день становится очевидным, что наиболее жизнеспособным здесь оказался "концепт", по частоте употребления значительно опередивший все прочие протерминологиче-
ские новообразования» [1, с. 41]. О концепте как о главном понятии когнитивной лингвистики пишут З.Д. Попова и И.А. Стернин [2, с. 21]. В рамках нашей работы достаточно размытое понятие концепта (о неоднозначности которого будем говорить далее) мы рассматриваем в социальном аспекте. Поскольку язык существует и подвергается анализу, в первую очередь в коммуникации именно социокультурная сторона концепта представляется наиболее «осязаемым» и значимым объектом исследования. Из этого подхода вытекает ключевой для данной статьи вопрос вербальности концепта.
Впервые понятие концепта было сформулировано С.А. Аскольдовым-Алексеевым в 1928 г., который определял его как «мысленное образование, которое замещает нам в процессе мысли неопределённое множество предметов, действий, мыслительных функций одного и того же рода» [3, с. 269]. Что примечательно, учёный уже тогда говорит о существовании разных подходов к пониманию концепта - в том числе, концепт может пониматься и
как «чисто умственное образование», и как часть объективной действительности, может подчёркиваться его общность, либо же его индивидуальность [3, с. 268-269]. Далее понятие концепта развивалось и углублялось многими исследователями, занимавшимися концептуальным подходом. Д.С. Лихачёв уточняет: «Я полагаю, что концепт существует не для самого слова, а, во-первых, для каждого основного (словарного) значения слова отдельно» [4, с. 4]. При этом отмечает его индивидуальную и одновременно национальную природу: «Какое из словарных значений слова замещает собой концепт, выясняется обычно из контекста, а иногда даже из общей ситуации. Концепт не непосредственно возникает из значения слова, а является результатом столкновения словарного значения слова с личным и народным опытом человека» [4, с. 4]. Другие известные определения концепта приводили такие исследователи, как Е.С. Кубряко-ва: «Концепт - оперативная единица памяти, ментального лексикона, концептуальной системы и языка мозга, всей картины мира, квант знания. Самые важные концепты выражены в языке» [5, с. 90-92], В. Красных: «Максимально абстрагированная идея "культурного предмета", не имеющего визуального прототипического образа, хотя и возможны визуально-образные ассоциации, с ним связанные» [6, с. 272], В.И. Карасик: «Основной единицей лингвокультурологии является культурный концепт - многомерное смысловое образование, в котором выделяются ценностная, образная и понятийная стороны» [7, с. 132]; С.Г. Воркачёв: «Концепт как операционная единица мысли - это способ и результат квантификации и категоризации знания» [1, с. 35], «концепт - это единица коллективного знания/сознания (отправляющая к высшим духовным ценностям), имеющая языковое выражение и отмеченная этнокультурной спецификой» [1, с. 41]; З.Д. Попова и И.А. Стернин: «Дискретное ментальное образование, являющееся базовой единицей мыслительного кода человека, обладающее относительно упорядоченной внутренней структурой, представляющее собой результат познавательной (когнитивной) деятельности личности и общества и несущее комплексную, энциклопедическую информацию об отражаемом предмете или явлении, об интерпретации данной информации общественным сознанием и отношении общественного сознания к данному явлению или предмету» [2, с. 24].
При всей популярности лингвоконцептологии понятие концепта остаётся достаточно размытым. Ю.Е. Прохоров отмечает: «В филологии, как и в
любой науке, есть два типа терминов: свои и заимствованные. И принцип пользования ими также не оригинален: как и всюду, договориться о хотя бы приблизительно общем их понимании практически невозможно» [8, с. 74]. Об этой высокой степени неопределённости такого ключевого понятия, как «концепт», негативно отзывается А.В. Кравченко, крайне критически характеризующий проблему неоднозначности предмета концептологии. Он отмечает, что большинство дефиниций концепта в лингвистике пытаются определить его через иные, не менее неопределённые и неоднозначные понятия [9, с. 248-249], которые никак не объясняют суть этого явления. Следует признать, что понятие концепта носит «ускользающий» характер, и исследователи в значительной степени исповедуют индивидуальные подходы к его определению. Однако, несмотря на неоднозначность этого термина, в различных подходах к его пониманию можно выделить определённые тенденции, которые позволяют составить общее представление о том, как концепт воспринимается учёными-когнитивистами: в определениях концепта легко прослеживаются такие регулярно возникающие формулировки, как «ментальная единица» [10], «ментальное образование» [7], «единица памяти» [5], «единица сознания» или «единица знания» [1], «идея предмета» [6], «квант знания» [5] или «квант сознания» [7]. Эти наблюдения позволяют нам вывести базовое и в значительной степени общее для всех исследователей понимание концепта: это некая минимальная, неделимая единица, имеющая исключительно ментальную природу (так или иначе существующая в нашем сознании) и взаимодействующая и со знаниями и опытом человека, и с внешним миром.
Говоря о проблеме соотношения индивидуального и общего в понимании концепта, необходимо упомянуть понятие концептосферы. Впервые оно было предложено Д.С. Лихачёвым по аналогии с биосферой и, в особенности, ноосферой В.И. Вернадского [11], причём у него концептосфера рассматривается как общекультурное, а не сугубо лингвистическое явление. Примечательно, что Д.С. Лихачёв говорит о существовании разных концепто-сфер в рамках одного языка: «Отдельных вариантов концептосферы национального языка очень много. <...> Одна концептосфера может сочетаться с другой - скажем, концептосфера русского языка в целом, но в ней концептосфера инженера-практика, а в ней концептосфера семьи, а в ней индивидуальная концептосфера» [4, с. 5]. З.Д. Попова и И.А. Стернин определяют концептосферу как «область знаний, составленную из концептов как ее единиц» [2, с. 25]
и далее как «упорядоченную совокупность концептов народа, информационную базу мышления» [2, с. 26], что не даёт чёткого представления о её природе, однако далее исследователи также говорят о существовании «групповых концептосфер (профессиональная, возрастная, тендерная и т.д.)» [2, с. 27], которые можно сопоставлять. Таким образом, подобно Д.С. Лихачёву, авторы рассматривают существование и взаимодействие множества концептосфер.
В целом, можно заметить, что если определение концепту дали многие ученые, и существуют десятки различных подходов к этому термину, то понятие концептосферы проработано значительно слабее и носит даже более неоднозначный характер. Не будем подробно останавливаться на этой проблеме в рамках данной работы, однако важно то, что именно через концептосферу мы можем рассмотреть вопрос вербальности концепта. В ходе роста популярности когнитивного подхода в лингвистике понятие концептосферы стало тесно сосуществовать с понятием языковой картины мира, и в этой связи интересно определение, которое З.Д. Попова и И.А. Стернин дают семантическому пространству языка (они рассматривают его как синоним языковой картины мира): «Семантическое пространство языка - это та часть концептосферы, которая получила выражение с помощью языковых знаков [курсив мой. - А.А.], совокупность значений, передаваемых языковыми знаками данного языка» [2, с. 44; о синонимичности с языковой картиной мира см. там же, с. 45]. С.Н. Плотникова пишет о «понимании языковой картины мира как особой категоризации и концептуализации действительности при помощи языка» [12, с. 74]. В.И. Карасик также говорит о «наличии имён концептов» как об одном из компонентов языковой картины мира [7, с. 132133], при этом под именами концептов понимается «однословное обозначение» концептуализированной единицы [7, с. 132-133]. По таким определениям можно заключить, что, подобно тому как концепты называются компонентами концептосферы (и в некотором смысле компонентами культуры, если мы говорим о лингвокультурном подходе), их языковые выражения рассматриваются как компоненты языковой картины мира. Однако здесь мы сталкиваемся с рядом противоречий.
Во-первых, существует определённая путаница на уровне терминологии. Не вполне понятно, отличаются ли друг от друга чем-нибудь «выражение концепта», «языковое выражение концепта», «название концепта», «имя концепта» и тому подобные термины. Так, В.И. Карасик говорит об именах концепта, которые, по его мнению, можно
выделять только тогда, когда у концепта есть однословное обозначение; однако этот же автор понимает языковое выражение шире, чем просто лексему: «Выражение концепта - это вся совокупность языковых и неязыковых средств, прямо или косвенно иллюстрирующих, уточняющих и развивающих его содержание» [7, с. 133] (далее В.И. Карасик приводит пример, как концепт может быть раскрыт в тексте ситуативно, вообще без прямого называния). Получается, что имя концепта присутствует в языковой картине мира, а выражение концепта - нет; но тогда возникают простые вопросы - например, как быть, если выражение концепта не имеет определённой постоянной формы, но является чисто вербальным? Может ли имя концепта состоять более чем из одного слова? Соотношение выражения и имени концепта остаётся не вполне понятным. Вербальное обозначение концепта представляется нам проблемной темой и по другой причине: хотя для когнитивных исследований и типично использовать такие формулировки, как, например, «концепт вождя в советской публицистике», надо понимать, что в подобной ситуации само слово «вождь», хотя его и можно было бы назвать «именем концепта», является лишь удобным для исследователя указанием на концепт, но оно никак не выражает всей глубины данного концепта, поскольку концепт в первую очередь является мысленным представлением, которое невозможно «сжать» до одного слова. Тем более, говоря об ассоциативном аспекте, слово «вождь» может заставить слушателя подумать, например, об индейских племенах, а не о советской действительности, поэтому в приведённом примере выражением концепта должна служить вся фраза «концепт вождя в советской публицистике», а никак не одно слово «вождь», поскольку только эта фраза должным образом обозначает границы концептуализированного представления, о котором идёт речь (вспомним слова Д.С. Лихачёва: «Какое из словарных значений слова замещает собой концепт, выясняется обычно из контекста, а иногда даже из общей ситуации» [4, с. 4]).
Во-вторых, важно заметить, что все авторы в той или иной форме сходятся на том, что концепт и концептосфера имеют ментальную природу, пребывают в сознании, в то время как с точки зрения лингвистики мы никак не можем изучать сознание непосредственно. Очевидно, что исследователи-лингвисты имеют дело только с продуктами умственной деятельности в языке и речи, т.е. взаимодействуют только с вышеупомянутыми выражениями концептов: «Значительная часть концептосферы
народа представлена в семантическом пространстве его языка, что и делает семантическое пространство языка предметом изучения когнитивной лингвистики» [2, с. 44]. В то же время, из приведённой цитаты следует, что, по мнению З.Д. Поповой и И.А. Стер-нина, не вся концептосфера представлена в языковой картине мира, а только её часть. Сходным образом Е.С. Кубрякова полагает, что в языке отражены не все концепты, а только самые важные из них [5, с. 90-92]. З.Д. Попова и И.А. Стернин также пишут: «С нашей точки зрения, концепт не обязательно имеет языковое выражение - существует много концептов, которые не имеют устойчивого названия (курсив мой. - А.А.) и при этом их концептуальный статус не вызывает сомнения (ср. есть концепт и слово "молодожены", но нет слова "старожены", хотя такой концепт в концептосфере народа несомненно есть)» [2, с. 25]. Здесь идёт речь о названии концепта и о его языковом выражении (которые авторы не разделяют), и из цитаты следует, что такое название/выражение должно быть одним словом, что вызывает у нас закономерный вопрос: если у концепта нет однословного названия, значит ли это, что он вообще не присутствует в языке? Если это так, то каким образом с точки зрения лингвистики можно делать утверждение, что такой концепт вообще существует? Такое утверждение выглядело бы голословным, потому что его было бы невозможно подтвердить языковым материалом. В то же время, если признать существование концепта, обозначенного З.Д. Поповой и И.А. Стерниным как «старожёны», вполне очевидно, что в диалоге между знакомыми с этим концептом коммуникантами один может вызвать образ этого концепта в сознании другого, использовав просто описательный метод - и подобное описание (например, «люди, давно состоящие в браке» или «пожилая женатая пара») будет являться ничем иным как языковым выражением концепта, хотя и не будет его однословным «именем». Конечно, можно предположить существование невербальных концептов в рамках индивидуальных концептосфер, когда мы говорим о каких-либо идеях и представлениях в сознании отдельного индивида (которые тот просто не желает привносить в коммуникацию), однако их ненаблюдаемость делает их интересность как объекта лингвистического исследования сомнительной.
Из вышеизложенного следует:
1. Если концепт находит какое-либо выражение в языковой коммуникации, это автоматически означает, что он имеет какое-либо вербальное выражение, хотя это выражение может не иметь определённой неизменной формы.
2. С позиций лингвистики у нас нет возможности утверждать факт существования какого-либо концепта, который никак не выражен в языке.
3. Любое название концепта (т.е. такое вербальное выражение, которое имеет более или менее неизменную и общеизвестную форму, позволяет легко указать на него) является всего лишь его условным обозначением, которое служит для указания на него в лингвистических исследованиях или в коммуникации, не выражает всей ассоциативной глубины его значений и требует употребления в определенном лингвистическом и/или экстралингвистическом контексте.
В завершение хотелось бы отметить, что весь вопрос вербальности концепта, по нашему мнению, имеет смысл рассматривать только когда речь идёт именно о возможности (реальной или потенциальной) вербализации концепта. Если же говорить о том, как концептуальные единицы кодируются в человеческом сознании, то нам представляется сомнительным, что такое разностороннее явление, как концепт, может кодироваться с помощью только вербальных средств, однако этот вопрос лежит за пределами данной работы и, возможно, за пределами лингвистики.
Литература
1. Воркачев С.Г. Счастье как лингвокультурный концепт. М., 2004. С. 9-40.
2. Попова З.Д., Стернин И.А. Когнитивная лингвистика. М., 2007.
3. Аскольдов-Алексеев С.А. Концепт и слово // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста. Антология / под ред. В.П. Нерознака. М., 1997. С. 267-279.
4. Лихачев Д.С. Концептосфера русского языка // Изв. РАН. 1993. № 1. С. 3-9.
5. Кубрякова Е.С., Демьянков В.З., Панкрац Ю.Г., Лузина Л.Г. Краткий словарь когнитивных терминов. М., 1996.
6. Красных В. «Свой» среди «чужих»: миф или реальность? М., 2003.
7. Карасик В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. Волгоград, 2002. 477 с.
8. Прохоров Ю.Е. К проблеме «концепта» и «кон-цептосферы» // Язык, сознание, коммуникация: сб. статей / отв. ред. В.В. Красных, А.И. Изотов. М., 2005. Вып. 30.
9. Кравченко А.В. Что изучает концептология? // Фукционально-когнитивный анализ языковых единиц и его аппликативный потенциал: материалы 1 -й между-нар. конф. 5-7 окт. 2011. Барнаул, 2011. С. 248-251.
10. Никитин М.В. Развернутые тезисы о концептах // Вопросы когнитивной лингвистики. 2004. № 1. С. 53-64.
11. Вернадский В.И. Несколько слов о ноосфере // Труды по философии естествознания. М., 2000. С. 308-315.
12. Плотникова С.Н. Холистичность языковой картины мира // Вестн. ИГЛУ. Сер. Филология. 2011. № 1. С. 70-77.
References
1. Vorkachev S.G. Schast'e kak lingvokul'tumyi kontsept [Happiness as Linguocultural Concept]. Moscow, 2004, pp. 9-40.
2. Popova Z.D., Sternin I.A. Kognitivnaya lingvistika [Cognitive Linguistics]. Moscow, 2007.
3. Askol'dov-Alekseev S.A. [The Concept and the Word]. Russkaya slovesnost'. Ot teorii slovesnosti k strukture teksta. Antologiya [Russian Literature. From the Theory of Literature to the Structure of the Text. Anthology]. Ed. V.P. Neroznaka. Moscow, 1997, pp. 267-279.
4. Likhachev D.S. Kontseptosfera russkogo yazyka [Con-ceptosphere ofRussian Language]. Izv. RAN. 1993, no 1, pp. 3-9.
5. Kubryakova E.S., Dem'yankov V.Z., Pankrats Yu.G., Luzina L.G. Kratkii slovar' kognitivnykh terminov [Brief Dictionary of Cognitive Terms]. Moscow, 1996.
6. Krasnykh V. «Svoi» sredi «chuzhikh»: mif ili real'nost? ["Ours" among "Theirs": Myth or Reality?]. Moscow, 2003.
7. Karasik V.I. Yazykovoi krug: lichnost', kontsepty, diskurs [Linguistic Circle: Personality, Concepts, Discourse]. Volgograd, 2002, 477 p.
8. Prokhorov Yu.E. K probleme «kontsepta» i «kont-septosfery» [On the Problem of "Concept" and "Conceptos-phere"] Yazyk, soznanie, kommunikatsiya: Col of art.
V.V. Krasnykh, A.I. Izotov. Moscow, 2005. Issue 30.
9. Kravchenko A.V. [What Does Conceptology Study?]. Fuktsional'no-kognitivnyi analizyazykovykh edinits i ego applikativnyi potentsial: materialy 1-i mezhdunar. konf. 5-7 okt. 2011 [Functional-cognitive Analysis of Linguistic Units and its Applicative Potential: materials of Int. Conf. 5-7 October. 2011]. Barnaul, 2011, pp. 248-251.
10. Nikitin M.V. Razvernutye tezisy o kontseptakh [Detailed Abstracts of Concepts]. Voprosy kognitivnoi ling-vistiki. 2004, no 1, pp. 53-64.
11. Vernadskii V.I. [A Few Words about the Noos-phere]. Trudy po filosofii estestvoznaniya [Works on Philosophy of Science.]. Moscow, 2000, pp. 308-315.
12. Plotnikova S.N. Kholistichnost' yazykovoi kartiny mira [Holistic Nature of Linguistic World View]. Vestnik IGLU. Ser. Filologiya. 2011, no 1, pp. 70-77.
Поступила в редакцию 12 марта 2015 г.
