CC BY
79
ПРОТОКОЛЬНЫХ ПРЕДЛОЖЕНИЯХ1
Н!.'!1! - kj: : ;<i
В помещенной выше статье под таким же названием Отто Нейрат вновь поднимает вопрос о протокольных предложениях. Этот вопрос является центральной проблемой логики науки (теории познания). С ней связаны также вопросы, которые обычно обсуждаются под названием «эмпирического обоснования», «проверки» или «верификации». И, в частности, для физикализма крайне важно сказать о том, что собой представляют протокольные предложения и опытные основания науки. Большая часть выступлений против физикализма останавливается именно на этом пункте, который и в самом деле является важнейшим для физикализма.
Нейрат обращается против некоторых моментов того истолкования протокольных предложений, которое я предложил в статье о физикалистском языке (Сагпар // Erkenntnis. Bd. II. S. 401). Он хочет придать им другое истолкование,
Рудольф КАРНАП
при котором протокольные предложения принимают другую форму. Однако, на мой взгляд, речь здесь идет не о двух противоположных истолкованиях, а о двух разных методах построения языка науки, которые оба возможны и правомерны. Ниже оба способа будут представлены более точно. При этом будет показано, что каждый из них обладает собственными преимуществами. Первая языковая форма дает больше свободы, и именно о ней я думал в своей более ранней статье. Вторая языковая форма имеет то преимущество, что обеспечивает большее единство системы. По-видимому, Нейрат первым осознал возможность использования этого второго метода, что будет иметь решающее значение для дальнейшего развития учения о науке. Различие можно кратко выразить следующим образом. Первый способ: протокольные предложения находятся вне язы-
Carnap R. Über Protokollsätze // Erkenntnis. 1933. Bd. IV. Начало публикации А.Л. Никифорова (его вступительная статья и перевод статьи О. Нейрата «Протокольные предложения»^ см.: Эпистемология и философия науки. 2005. Т. VI. № 4. - Прим. ред.
Данный материал подготовлен в рамках проекта РГНФ № 06-03-00304а.
i <
X х
а
<4
! '
X X
а
<3
ковои системы; они могут иметь любую форму; устанавливаются особые правила перевода протокольных предложений в предложения системы. Второй способ (Нейрат): протокольные предложения находятся внутри языковой системы; форма протокольных предложений теперь зависит от синтаксических особенностей языковой системы; особые правила перевода здесь не нужны. Для того чтобы в последующем изложении дать не только абстрактное представление о двух методах, но и сделать их достаточно понятными, мы будем исходить из некоторой конкретной ситуации и двигаться сначала одним, а затем -другим путем.
Не только вопрос о том, находятся ли протокольные предложения вне или внутри языковой системы, но и дальнейший вопрос об их более точной характеристике решается на основе простого соглашения. В то время как ранее (Сагпар // Erkenntnis. Bd. II. S. 438) я оставлял эти вопросы открытыми и лишь намечал некоторые возможные ответы, теперь я думаю, что разные ответы на них не противоречат друг другу. Они должны рассматриваться как предложения о соглашениях, и задача заключается в том, чтобы изучить следствия возможных соглашений и проверить их целесообразность.
1. Первая языковая форма: протокольные предложения вне языка системы
Допустим, мы нашли некий аппарат, который посредством сигналов реагирует на те или иные
условия. На сигнальном диске могут быть нанесены цифры «1» , «2» и т.д.; вместо этого на нем могут быть изображены какие-нибудь абстрактные фигуры. Не зная внутреннего механизма нашего аппарата, мы посредством наблюдения устанавливаем следующее. Два сигнала, «1» и «4» , одновременно появляются только тогда, когда идет слабый дождь; «1» и «5» появляются, когда идет сильный дождь; «2» и «4» - если идет слабый снег, «2» и «5» - если идет сильный снег; «3» и «4» -если падает слабый град; комбинация «3» и «5» до сих пор еще не наблюдалась. На основе этих наблюдений мы можем составить словарь:
1 идет дождь;
2 идет снег;
3 падает град;
4 слабый;
5 сильный.
С помощью этого словаря мы можем определенные комбинации сигналов переводить в предложения нашего языка, например, «1,5» - «идет сильный дождь». При этом важно, что мы можем перевести даже такие комбинации, которых раньше мы еще не наблюдали, например, «3,5» - «падает сильный 1~рад».
Нет никакой принципиальной разницы, идет ли речь об аппарате, специально созданном для того, чтобы подавать сигналы, или же о каком-то ином предмете, который проявляет ре1улярные наблюдаемые реакции на определенные условия. Этот предмет может быть и неким организмом, например, деревом, которое, скажем, посредством формы и расположения листьев реагирует на оп-
ределенные воздействия почвы и воздуха. И здесь эти реакции мы можем использовать как сигналы и установить правила перевода сигналов в предложения нашего языка.
В сущности ситуация будет такой же, если мы встретим человека, реагирующего на определенные условия посредством определенных звуков. Допустим, мы встретили человека, язык которого никому из нас неизвестен, и посредством наблюдения устанавливаем следующее (для краткости ограничимся лишь наиболее простыми реакциями). Человек произносит: «ре бим» , когда идет слабый дождь; «ре бум» , когда идет сильный дождь; «ше бим» или «ше бум» , когда идет слабый или сильный снег; «хе бим» , когда падает слабый град.
Опираясь на это, мы устанавливаем следующий словарь: ре идет дождь; ше идет снег; хе идет 1рад; бим слабый; *♦": бум сильный.
С помощью этого словаря мы можем определенные ряды звуков, издаваемых этим человеком, -будем называть их тогда высказываниями - перевести в предложения нашего языка, причем даже такие ряды звуков, которых мы еще не слышали, например, «хе бум» переводится в предложение «падает сильный град».
Сигналы аппарата и высказывания человека будут рассматриваться как предложения некоторого языка благодаря тому, что для них установлены правила перевода. Поэтому мы называем их «протокольными предложениями»
«протокольного языка» аппарата или человека и противопоставляем его нашему «системному языку». В качестве протокольного предложения может выступать вообще любое наблюдаемое событие, для которого установлено правило перевода. Если для разных аппаратов и людей установлены различные системы правил, мы говорим: у них разные протокольные языки. Такого рода язык мы можем называть интерсубъективным, если его предложения оказываются реакциями, по крайней мере двух тел; в противном случае он будет «субъективным» или «монологическим». (Конечно, можно действовать и таким образом: не переводить сами сигналы, а использовать только предложения о появлении сигналов, например, «Аппарат сейчас показывает «1»», «Человек сейчас произносит «ре»». В этом случае мы переходим ко второй языковой форме. Это так же допустимо, как и описанный выше способ действий в рамках первой языковой формы.)
Иногда может случаться так, что перевод поступившего сигнала или высказывания дает предложение, которое не является подходящим с точки зрения нашего наблюдения. Например, человек произносит «ре», а мы устанавливаем, что дождя нет, но слышится шум, похожий на шум дождя, или происходит что-то, похожее на дождь. Частота таких несовпадений для разных предложений тех или иных протокольных языков будет различной. Например, перевод определенного протокольного предложения в предложение системы «Это черное» будет реже
ЧЧ11
X К
а
<5t
приводить к ложному предложению, нежели в случае приведенного выше примера. Благодаря этому разным формам предложений протокольного языка, для которых мы чаще или реже констатируем такие несогласованности, мы можем приписывать более или менее высокую степень надежности. (Надежные предложения можно называть, если угодно, «исходными».) Но перевод протокольных предложений даже последнего рода (перевод: «это черное») иногда может приводить к ложному предложению (например, в тех случаях, которые обычно называют грезами, галлюцинациями, ложью и т.п., однако при наших наблюдениях у нас еще нет этих понятий). В рассматривавшихся до сих пор примерах правила перевода протокольных предложений приводили нас к предложениям, относящимся к вещам (Dinge) из окружения того или иного человека; будем называть их здесь «D-правилами» и «D-предложе-ниями». Наблюдение говорит о том, что при использовании D-правил получаемые D-предло-жения оказываются не вполне надежными. Констатация этого может заставить нас установить правила перевода другого рода, которые мы будем называть «К-правилами». Они приводят нас к «/¿-предложениям» - к таким предложениям, которые относятся к соответствующим состояниям тела (Koerpes) К рассматриваемого человека. Например, протокольное предложение «ре» будет переводиться в /¿-предложение: «Тело К воспринимает дождь». При этом физическое состояние тела, «воспринимающего дождь»,
можно охарактеризовать тем, что оно появляется при таких-то и таких условиях (скажем, если идет дождь или происходит что-то, похожее на дождь, и глаза и уши К реагируют подходящим образом) и что при наличии этих условий проявляются такие-то и такие реакции тела (например, при соответствующем раздражении, скажем, на вопрос, заданный в подходящих условиях, отвечает «ре»). Из /¿-предложения с некоторой вероятностью, но уже не с достоверностью, мы можем вывести соответствующее D-предложение (в приведенном примере: «идет дождь»); вероятность возрастает, если нам известно, что окружающие условия являются «нормальными». Вывод D-предложений из /¿-предложений есть не что иное, как обычный вывод на основе вероятностной причинности. (См. об этом также пример из ст.: Сагпар // Erkenntnis. Bd. II. S. 460; P соответствует протокольному предложению, Р] - D-предложению, Р2 -/¿-предложению.)
Все протоколы К мы называем его протокольными высказываниями, не осуществляя между ними никакого выбора. Каждое протокольное предложение с помощью /¿-правил и D-правил мы можем перевести в наш системный язык. D-перевод является вполне обычным и для практической жизни целесообразным, ибо обычно дает нам возможность что-то узнать об условиях, окружающих К. /¿-перевод является более надежным, и он оказывается более предпочтительным в тех случаях, когда нас интересует прежде всего надежность, например, при критической проверке. В
обоих случаях нам нужны высказывания нашего посредника К для расширения наших знаний о происходящих событиях (физических, интерсубъективно воспринимаемых событиях) точно так же, как для этой же дели нам были нужны высказывания сигнального аппарата.
Как получается, что аппарат или человек по имени Калон (Ка1оп) одновременно выдает два противоречащих друг другу высказывания (№итаЙ1. Б. 209)? Поскольку сигналы аппарата и высказывания К рассматриваются прежде всего как события, а не предложения языка, постольку между ними не может быть никакого непосредственного противоречия. Речь может идти о противоречии только между двумя предложениями, в которые мы сами переводим два сиг-нала или два высказывания. (Пример: 1. Аппарат выдает сигнал 1, 4, 5; перевод: «Идет слабый дождь», «Идет сильный дождь». 2. К одновременно произносит «ре бум» и «ре бим» или даже «не ре», причем звуку «не» правила перевода сопоставляют отрицание.) Если такое случается, то мы приходим к выводу, что ошиблись при истолковании сигнала. Это заставит нас изменить правила перевода. В наших примерах: 1. Либо появление комбинации 1,4 при сильном дожде обусловлено особыми обстоятельствами, которые могут быть установлены последующими исследованиями, либо появление комбинации 1,5 при слабом дожде обусловлено особыми обстоятельствами; если эти «особые обстоятельства» установлены, то перевод, скажем, 1,4 для первого слу-
чая можно изменить следующим образом: «идет слабый дождь или идет сильный дождь при наличии таких-то и таких обстоятельств». 2. /^-правило изменяется так, что /^-предложение для «ре» теперь гласит: «Либо К (вероятно) воспринимает дождь, либо (более редкий случай) присутствуют та-кие-то и такие особые обстоятельства (например, К лжет или рукой К при написании «ре» водит кто-то другой)».
Допустим, какое-то предложение, полученное нами посредством перевода некоторого протокольного предложения, оказывается несовместимым с нашим остальным знанием, т.е. с другими ранее признанными предложениями. Тогда мы, смотря по обстоятельствам, либо изменяем эти другие предложения (особенно если речь идет не о переведенных, а о гипотетически установленных предложениях), либо изменяем наши правила перевода для аппарата или К. Поскольку (для первого случая) протокольные предложения находятся вне языка системы, постольку всегда есть возможность либо посредством изменения подходящих предложений (к которым относится также и предложение, говорящее о том, что К сейчас произносит звук «ре»), либо посредством изменения правил перевода непротиворечиво представить имеющиеся протокольные предложения. При таком способе действий протокольные предложения не затрагиваются. Конечно, можно договориться избрать другой способ действий, при котогом в случае несоответствия окружающим условиям соответствующее прото-
X К
а.
кольное предложение объявляется «ложным» и может быть отброшено.
При данном способе рассмот-гь рения мы и собственные протори кольные высказывания можем !'«-< трактовать как сигналы и с помощью установленных правил переводить их в физикалистский системный язык. Так, скажем, D-перевод моего протокольного высказывания «Здесь имеется собака» гласит: «Здесь имеется представитель рода собак или представитель какого-то близкого рода»; /¿-перевод будет более сложным. Различие между протокольными | предложениями и предложениями
.! системы становятся более отчет-
1 i ливыми, если использовать слова, i i
( ,, которые принадлежат только по-вседневному языку (служащему в качестве протокольного языка) и не входят в научный язык (выступающий в качестве системного языка). Возьмем в качестве примера высказывание «Здесь сыро». Задача «физикализации» (ср.: Сагпар // Erkenntnis. Bd. И. S. 444) заключается в том, чтобы провести систематические наблюдения и установить, при каких внешних условиях «мне кажется сыро», т.е. при каких условиях я склонен произнести высказывание «Здесь сыро». Если эти условия установлены, то предложение, говорящее о них, можно рассматривать как Л-перевод данного протокольного предложения, i Таким образом, работа в сис-
¡ теме науки приобретает следующую форму. В системном языке ««I имеются общие предложения -X так называемые «законы природа ды» и конкретные предложения; вне системного языка существуют
сигналы, которые истолковываются как «протокольные предложения» или «протокольный язык» соответствующих аппаратов или людей. Для перевода сигналов из протокольного языка в системный язык устанавливаются (О- или К-) правила. Из наличных протокольных предложений с помощью этих правил получают конкретные предложения системы. После присоединения этих конкретных предложений устанавливаются дальнейшие конкретные и общие предложения системы, которые принимаются в качестве гипотез, т.е. без строгого вывода и, следовательно, при отсутствии более полной верификации. С помощью вывода из этих предложений (переведенных конкретных, гипотетических конкретных и гипотетических общих) можно получать дальнейшие конкретные предложения. Эти выведенные предложения (и благодаря этому также гипотетически установленные предложения) при определенных условиях могут оказаться эмпирически проверяемыми. Проверка заключается в сравнении их с конкретными предложениями, полученными с помощью перевода из протокольных предложений. При этом проверяемое предложение системы может получить либо подтверждение, либо опровержение. Подтверждение (верификация) некоторого предложения системы означает согласованность с протокольными предложениями; в отношении протокольных предложений нельзя ставить вопрос о подтверждении (быть может, можно говорить о подтверждении тех предложений системы, которые утверждают, что соответст-
вующий сигнал фактически присутствует). Если в системе мы наталкиваемся на противоречие, то мы вносим изменения либо в гипотетически установленные предложения, либо в правила перевода.
Нейрат (Neurath. S. 211) и Цильзель (Zilsel. S. 144) выступают против употребления таких выражений, как «я», «собственные протокольные предложения», «чужие протокольные предложения» (в содержательном способе речи: «собственное психическое», «чужое психическое»). Конечно, вместе с «Я» в философию проникает много неясностей. Однако в наших неметафизических дискуссиях это выражение является не чем иным, как сокращением. Такого рода сокращения удобны и относятся к обычному употреблению языка, так что каждому известен их перевод. Поэтому их запрещение не кажется мне необходимым, достаточно потребовать, чтобы каждый, кто пользуется такими выражениями, в любом случае мог дать их перевод. («Обработка собственного или чужого протокола происходит так-то и так» означает: «Если S] обрабатывает протокол S, или S2...»; Цильзель дает другой пример перевода, с которым я совершенно согласен.)
2. Вторая языковая форма: протокольные предложения внутри языковой системы
Как и прежде, мы вновь начинаем с рассмотрения сигнального аппарата. Если у нас есть возможность не только наблюдать сигнальный диск, но и модифицировать его, то может оказаться целе-
сообразным вместо прежних сигналов написать на диске те слова или предложения нашего системного языка, которые мы, опираясь на наблюдения, сопоставили бы этим сигналам, например, вместо «1» написать «идет дождь» и т.д. Тогда аппарат сам произведет высказывание «Идет сильный дождь», уже имеющее форму предложения системы. Если аппарат изменен таким образом, то мы уже не имеем дела с сигналами, находящимися вне языковой системы, и нам не нужен перевод.
В принципе то же самое справедливо и для звуков человека К. Если нам удается не только слышать издаваемые им звуки, но и изменять его способность к их произнесению, то может оказаться целесообразным поступить следующим образом. Мы заставляем К реакцию «ре» заменить реакцией «идет дождь» и сделать это со всеми остальными звуками. Эта тренировка (дрессировка, «образование «условного рефлекса»») животных и людей в одних случаях оказывается успешной, в других - нет. Сейчас мы хотим осуществить эту тренировку с теми, кто занят построением и применением интерсубъективной науки. Тогда в этом круге людей останется только единый системный язык и не будет больше личных языков, как это было при первом методе («ре» и т.п.).
На возможность применения только что указанного второго способа первым обратил внимание Нейрат, однако, на мой взгляд, он указал для этого только одно из возможных оснований. В некоторых случаях Нейрат имеет в виду такую языковую форму, которая
Ж
111
Л".1
х
И
а.
15 Зак. 616
225
X
И
а
<3
не вполне согласуется с представленной здесь второй языковой формой. В рассуждениях о «Ballungen» своего «тривиального языка» он допускает возможность использования более свободных языковых форм и даже вхождения любых выражений в протокольные предложения. Но это скорее движение в направлении нашей первой языковой формы. Другое отличие будет обсуждаться ниже.
В то время как при первой форме языка к протокольным предложениям причисляются определенные изначально данные спонтанные реакции, при второй форме определенные конкретные предложения системного языка принимаются в качестве протокольных предложений, т.е. в качестве базиса проверки, в качестве предложений, служащих конечным пунктом при проверке предложений системы (как общих, так и прочих конкретных предложений). Встает вопрос: какие конкретные предложения являются протокольными?
Мы уже отмечали, что вопрос о форме протокольных предложений решается не исследованием, а соглашением. Это верно также и для второй формы языка, т.е. для вопроса о том, какие конкретные предложения физикалистского системного языка следует принять в качестве протокольных предложений. По сути дела, можно избрать один из двух следующих путей. А) с ограничением: устанавливается, что в качестве протокольных предложений должны использоваться конкретные предложения вполне определенной формы; В) без ограничения: ус-
танавливается, что, смотря по обстоятельствам, каждое конкретное предложение может выступать в качестве протокольного предложения. Нейрат избирает путь А. В рамках этого пути сохраняются различные возможности определения формы протокольных предложений. Выдвинутое Нейратом требование относительно того, что в протокольное предложение должно входить имя протоколирующего лица и выражения типа «воспринимает», «видит» и т.п., при выборе пути А может оказаться целесообразным. А вот предлагаемая им особая форма протокольного предложения с тремя вложенными друг в друга частями представляется сомнительной. С точки зрения синтаксиса против нее можно возразить: предложение, говорящее о каком-то другом предложении, включает в себя это последнее как собственную часть. Важно подчеркнуть, что речь здесь идет не о правильности наших решений, а только об их целесообразности. Мы не хогим останавливаться на вопросе о том, какой из путей А или В является более целесообразным, а также не будем обсуждать различные возможности выбора формы протокольных предложений для случая А.
В дальнейшем будет принят путь В. Возможность такого способа действий развил раньше меня Карл Поппер. Чрезвычайно желательно, чтобы его замечательное исследование «Deduktivismus und Induktivismus» («Дедуктивизм и индуктивизм»), результаты которого он мне сообщил, было скорее опубликовано. Оно вносит важ-
ныи вклад в прояснение современных важных проблем логики науки: характер законов науки как гипотез; процесс эмпирической проверки и т.п. Исходя из иной, нежели Нейрат, точки зрения, Поппер разработал способ В в качестве составной части своей системы. Несмотря на существующие различия, трактовки этих двух авторов представляются мне в основе своей родственными. По моему мнению, вторую форму языка особенно просто разработать на предложенном Поппером пути В.
Каждое конкретное предложение физикалистского системного языка может, при соответствующих обстоятельствах, использоваться в качестве протокольного предложения. Пусть С есть некоторый закон (т.е. общее предложение системного языка). С целью его проверки из С сначала выводят некоторые конкретные предложения, говорящие об определенной пространственно-временной области (посредством подстановки конкретных значений вместо свободных переменных б, представляющих пространственно-временные координаты х, у, г, /). Из этих конкретных предложений с помощью другого закона и логико-математических правил вывода получают дальнейшие конкретные предложения до тех пор, пока не придут к предложениям, которые хотят считать признанными в данном случае. Какие именно предложения считать конечным пунктом такого сведения и рассматривать в качестве протокольных предложений -это вопрос решения. При желании - когда, скажем, возникают
сомнения или стремятся более прочно обосновать научное утверждение, - предложения, принятые ранее в качестве конечного пункта, можно свести к другим предложениям и теперь эти последние считать конечным пунктом. В любом случае сведение с целью проверки должно где-то остановиться. Однако ничто не принуждает нас останавливаться на каком-то определенном месте. Каждое предложение допускает дальнейшее сведение; для построения науки нет никакого абсолютного исходного пункта.
Пример. Проверка закона (7: «Для любого места и любого времени: если Т есть период колебаний плоского маятника длины / в
поле тяготения g, то Т = 2 к
Мой исследовательский протокол, скажем, гласит: «(РО Здесь (в лаборатории на поверхности Земли) имеется маятник такого-то и такого вида; (Р2) Длина маятника 245,3 см. (Р3) Я слегка толкаю его, и маятник начинает совершать небольшие колебания. Я позволяю маятнику свободно качаться. (Р4) Я наблюдаю 20 колебаний; показания часов вначале: 5 час. 37 мин. 4 сек.; после 20 колебаний 5 час. 38 мин. 7 сек.». Из С с помощью предложения «На поверхности Земли § = 981 см/сек.2» выводим: «В любой точке на поверхности
Земли 'Г = 2л л/1 /981». Отсюда с помощью протокольных предложений Р) и Р2 выводим: «Период колебаний Т, данного маятника составляет 2л .^245,3/981; из этого с помощью математических предложений (принадлежащих к правилам вывода логики) полу
чаем: Т, = 2л л/1/4 = л = 3,14». Пусть Ть будет наблюдаемым пе-
I >1
ЫЬл
х
X О.
<3
!'Н <<
X х
а
<31
риодом колебаний; из Р4 выводится: «20 Ть=63», а отсюда: «Ть=3,15». Разница между вычисленным согласно закону и наблюдаемым периодом колебаний составляет 0,01 сек.; она достаточно мала (укладывается в допустимую неточность наблюдения). Поэтому данный протокол можно рассматривать как подтверждающий случай для С.
Теперь нам хотелось бы сделать более ясной относительность протокольных предложений. Если некоторое предложение больше не признается протоколом и требует дальнейшей проверки, то мы сводим его к другим предложениям. Например, указание времени в Р4 можно свести к следующим предложениям: (О,) «Этот инструмент (как говорят указания фирмы...) есть точные часы»; (<32) «В начале опыта первая стрелка находилась на отметке 5, вторая - на отметке 37, третья -на отметке 4». Если нужно, то можно свести к предложению, говорящему о восприятии показаний некоторой обсерватории, или к предложениям, описывающим предпринятую кем-то из нас регулировку часов. <32 можно свести к следующим предложениям: (Ь^) «Я воспринимал такие-то и такие расположения стрелок», (Я2) «Здесь имеется свидетельство физиологической лаборатории, говорящее о том, то при считывании показаний секундной стрелки я, как правило, не делаю ошибки большей, чем...». Для достижения более надежных результатов можно с самого начала изменить те или иные стороны опыта и благодаря этому получить более содержательный протокол. Например,
мы можем призвать на помощь второго наблюдателя маятника и часов и использовать его протокольные предложения. Или можно пригласить физиолога, который наблюдает за мной в течение опыта и чей протокол устанавливает, что у меня не было лихорадки, что я не находился под воздействием наркотиков, что я спокойно наблюдал и записал показания часов Р4 и т.п. На основе дальнейших более длительных наблюдений моего поведения устанавливаются предложения о моей надежности при составлении научных протоколов. Отсюда выводится предложение о достоверности моих свидетельств. С помощью этого предложения и предложений физиолога подтверждается мое протокольное предложение Р4 (с такой-то и такой степенью достоверности).
Этот пример показывает, что при таком образе действий ни одно предложение не является абсолютно конечным пунктом сведения, предложения всех видов в соответствующих случаях могут быть сведены к другим предложениям. Процесс сведения продолжается до тех пор, пока не приходят к предложениям, которые признаются согласно решению. При этом все происходит в интерсубъективном физикалистском языке. Даже предложения о чувственном восприятии протоколирующего субъекта 5 являются не чем иным, как равноправными элементами всей цепи. На практике субъект 5 как раз на них и останавливается. Однако это не имеет принципиального значения, а происходит лишь потому, что интерсубъективная проверка предложений о
чувственных восприятиях (мозговых процессах) сравнительно сложна и трудна, и квалифицированному научному наблюдателю во многих случаях она кажется не столь необходимой, как проверка тех предложений, которые еще не сведены к предложениям восприятия. Впрочем, в практических научных процедурах обычно лишь в критических случаях доходят до предложений о чувственных восприятиях, чаще всего - как в протоколах из приведенных выше примеров - останавливаются на предложениях о наблюдаемых вещах, т.е. принимают именно эти предложения в качестве протокольных предложений. В рамках представленного здесь способа действий (вторая форма языка, путь В (Поппер) в отличие от пути А (Нейрат)) те протоколы, которые фактически составляются физиками, биологами, географами, социологами и т.д., могут рассматриваться как протоколы в строгом смысле этого слова (предполагая, что социологи очистили от метафизики если не свои теории, то хотя бы свои сообщения о фактах). Причем эти протоколы могут содержать конкретные предложения любого вида: предложения о восприятиях или переживаниях, предложения о наблюдаемых или даже ненаблюдаемых, но выводимых из наблюдаемых процессах, предложения о процессах, сообщаемых другими людьми, и т.д. Если какое-то протокольное предложение несовместимо с остальными предложениями протокола или с другими конкретными предложениями, которые уже признаны, то у нас есть выбор: изменить либо это прото-
кольное предложение, либо соответствующую группу других конкретных предложений, либо группу законов, с помощью которых получены эти предложения. Этот выбор опирается прежде всего на уже проведенную или предпринимаемую проверку как этих предложений, так и самого протокольного предложения, до тех пор, пока она не приведет к достоверным результатам.
Это сочинение в первую очередь обращено к тем, кто в принципе признает физикализм, однако стремится к большей ясности в освещении отдельных вопросов. Для тех же, кто подвергает сомнению тезис физикализма, я добавляю лишь несколько коротких замечаний, чтобы ответить на два !» часто высказываемых возражения. Ни Возражение первое: «Всякая про- |1, верка заключается в сведении к У1ь| содержанию чувственных пере- | | ¡1 живаний (но здесь совсем не об 11| этом идет речь); скажем, физика- | ч листу нужно что-то сказать о цве- 11 те: должны ли предложения о вое- | ] приятии относиться к телу вое- || принимающего или к его пережи- 11 ваниям?». Вопрос поставлен в || | содержательном модусе речи и в |||| такой форме не допускает кор- ш ректного ответа. В формальном | модусе речи можно было бы ска- | | зать так: в предложения восприятия входит имя «К» тела соответствующего лица; однако такое предложение восприятия можно сформулировать так, что в него будут входить слова «воспринимать» , «видеть» , «слышать» и И т.п. Когда такие вопросы обсуж- Л* дают в содержательном модусе * речи, легко впасть в противоречия О. и неясность, как показано в ст.:
Carnap // Erkenntnis. Bd. II. SS. 453-457.
Второе возражение: «Мое д» ощущение красного, мой голод, > моя боль даны только мне самому, : но не окружающим. Но в физика-
лизме все предложения интерсубъективны. Как же в таком случае объяснить факт неустранимой отделенности одного субъекта от другого?». Этот факт действительно нельзя отрицать, однако следует соблюдать осторожность | при его формулировании. Пред-
! ложение «S испытывает голод»
ij'j равнозначно предложению «Нерв-j> ная система 5 находится в состоя-< нии голода»; «S видит красное»
j равнозначно предложению «Нерв-
j ( ная система S находится в состоя-jUj нии рассмотрения красного». Ц<| «Только S непосредственно знает Ijsäl о своем голоде» означает «Только ! ¡< S в состоянии непосредственно на i основе голода S, т.е. без физиче-
i ской каузальной связи с процес-
сами, происходящими вне тела S, произнести высказывание «5 голоден»». Это предложение верно, однако оно представляет собой не более чем частный случай общего предложения: «Если А есть любая физическая система и К, есть любое событие в А, то только событие У2 в А и никакое событие К3, происходящее вне А, может быть связано с V\ прямой каузальной связью, т.е. связью, находящейся в пределах А». Но это тривиально. Состояния желудка и мозга S могут оказать влияние только на органы речи S, но не других людей, ! если не опираться на процессы, V« происходящие вне S. X С этим связан с физикалист-
q_ ской точки зрения столь же ясный <<( факт. Если 5j (посредством речи,
письма или мысленно) формулирует и проверяет определенное предложение, то это происходит непосредственно только на основе его собственных восприятий. Если при этом 5] использует высказывание 52, то это осуществляется только через посредство собственных восприятий 5), скажем, он слышит высказывание (Под выражениями «думать», «воспринимать», «слышать» здесь естественно подразумеваются физические процессы, происходящие в нервной системе Точнее: каузальная цепочка от восприятий 52 к проверяемым мыслям или высказываниям З1! ведет от речи через действие органов чувств к процессу восприятия в мозгу 5|. Тот факт, что проверка опирается на восприятие проверяющего, образует сердцевину «методологического солипсизма». Однако я согласен с тем, что не стоит сохранять этот термин вследствие его идеалистической нагружен-ности.
3. Сравнение двух языковых форм
Мы исследовали две разные языковые формы и обнаружили, что каждая из них непротиворечива и потому оправдана. Первая языковая форма, в которой протокольные предложения находятся вне языковой системы, обладает тем преимуществом, что здесь не устанавливается никаких требований относительно формы протоколов. Можно в равной мере использовать высказывания какого-нибудь негра на неизвестном языке, звуки, издаваемые ребенком, животным, аппаратом, после
того, как на основе достаточного числа наблюдений для них установлены подходящие правила перевода. Вторая языковая форма (Нейрат, Поппер), в которой протокольные предложения принадлежат к языку системы, имеет то достоинство, что здесь мы имеем дело с одним единым языком и никакие правила перевода не нужны.
Во все прежние теории познания входил определенный абсолютизм: в реалистические - абсолютизация объекта, в идеалистические (включая феноменологию) - абсолютизация «данного», «переживания», «непосредственного феномена». И в позитивизме до сих пор сохранялся остаток этого идеалистического абсолютизма. В логическом позитивизме нашего кружка, в опубликованных до сего времени теоретико-познавательных работах Витгенштейна, Шли-ка, Карнапа он принимал утонченную форму первичных предложений («элементарных предложений», «атомарных предложений»). Против этого абсолютизма первым решительно выступил Нейрат, отвергнув непререкаемость протокольных предложений. Исходя из других позиций, Поппер сделал еще один шаг: в его способе проверки не остается никаких последних предложений, поэтому его система представляет собой радикальное устранение всякого абсолютизма. Как мне кажется, абсолютизм можно исключить не
только во второй, но также и в первой из двух рассмотренных здесь языковых форм. Хотя вполне возможно, что использование второй языковой формы и особенно попперовского способа уменьшает опасность того, что «молодые люди» в поисках протокольных предложений могут «ступить на метафизический путь» (Neurath. S. 207). При оценке достоинств и недостатков упомянутых здесь способов построения языка науки вторая языковая форма со способом В, очерк которого был здесь также дан, представляется мне наиболее целесообразной среди всех предложенных в современной теории познания форм научного языка (выступающих обычно не как соглашение о принятии некоторой языковой формы, а как «теория построения знания»),
С устранением абсолютизма еще не завершаются упомянутые ранее логико-научные исследования, это лишь означает, что они должны быть очищены в определенном, хотя и решающем отношении. Освобождение от чуждых примесей важно, даже необходимо, однако является лишь очистительной стороной задачи. В дальнейшем следует шире развернуть позитивную совместную работу в области учения о науке.
Перевод с немецкого A.JI. Никифорова
"И
а
X
X
а
<3
