CC BY
86
Л.Л. Кругликов, Ю.Г. Зуев
Кругликов Лев Леонидович — доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки Российской Федерации, академик МАН ВШ и РАЕН, заведующий кафедрой уголовного права и процесса Ярославского государственного университета имени П.Г. Демидова
Зуев Юрий Геннадьевич — кандидат юридических наук, судья Ярославского областного суда
О презумпциях как технико-юридическом средстве
в уголовном праве
На фоне активной модернизации российского уголовного законодательства1 обращает на себя внимание необоснованное принижение роли презумпций в правовом регулировании общественных отношений в целом и в законотворчестве в частности. Рассматривая использование презумпций в этой области, обозначим ряд моментов.
1. Следует согласиться с утверждением профессора В.К. Бабаева о том, что презумпции возникли как элемент, способ, прием юридической техники2. Как предположение, действующее в сфере права, они находят широкое применение в правотворческой деятельности.
Обоснованной нам представляется и его позиция о том, что с точки зрения логики методом образования презумпции как обобщения выступает индукция3. В этой связи спорной выглядит точка зрения, высказанная в юридической литературе, о том, что логическую основу образования презумпций составляют индукция и дедукция4. По нашему мнению, в этом случае происходит смешение двух процессов: образования (создания) презумпции, для которого характерна индукция, и применения пре-зумптивных положений, для которого характерна дедукция — распространение вывода на новые явления, сходные с теми, что послужили основой обобщения.
Фундаментальным, по нашему мнению, является сформулированное В.К. Бабаевым еще в 1974 году определение правовой презумпции как закрепленного в нормах права предположения о наличии или отсутствии юридических фактов, основанное на связи между ними и фактами наличными и подтвержденное предшествующим опытом5.
В развитие указанной дефиниции можно предложить следующее отраслевое определение рассматриваемого понятия: уголовно-правовая презумпция — это закрепленное в уголовном законе предположение о наличии (или отсутствии) юридически значимого факта (обстоятельства), основанное на закономерности связи между сходными предполагаемому и наличному фактами (обстоятельствами), подтвержденное правоприменительной практикой и влекущее уголовно-правовые последствия6.
Обосновывая наличие (наряду с процессуально-правовыми) материально-правовых презумпций и их влияние на существование, изменение правоотношений, позволим себе утверждение о том, что презумпции в сфере правового регулирования имеют свое предназначение, свой статус, они применяются законодателем в процессе создания нормативных предписаний, в том числе и уголовноправового характера.
Действие презумпций на стадии правовой регламентации общественных отношений проявляется в том, что презумптивные положения учитываются при выработке правил (запретов), составляющих содержание тех или иных юридических норм. При этом презумпции воспринимаются как обобщения, отражающие обычный порядок взаимосвязи между явлениями, способствуют тому, что они также выступают в качестве обычая, который в сфере права проявляется в виде правовой традиции.
1 За 13 лет действия УК РФ 1996 г. в его Общую часть внесено свыше 70 изменений и дополнений; из 256 статей Особенной части в первоначальной редакции сохранилось чуть более 30 статей.
2 См.: Бабаев В.К. Презумпции в российском праве и юридической практике // Проблемы юридической техники: Сборник статей / Под ред. В.М. Баранова. — Н. Новгород, 2000. — С. 323—330.
3 См.: Бабаев В.К. Презумпции в советском праве. — Горький, 1974. — С. 10.
4 См.: Панько К.К. Методология и теория законодательной техники уголовного права России. — Воронеж, 2004. — С. 209.
5 См.: Бабаев В.К. Презумпции в советском праве. — Горький, 1974. — С. 19; Бабаев В.К. Теория современного советского права. — Н. Новгород, 1991. — С. 14.
6 См. об этом: Кругликов Л.Л. Презумпции в уголовном праве (в сфере ответственности за экономические преступления / Л.Л. Кругликов, Ю.Г. Зуев. — Ярославль, 2000. — С. 41, 88; Зуев Ю.Г. Презумпции в уголовном праве: Дис... канд .юрид. наук. — Казань, 2000.
С точки зрения теории оптимальный закон должен отличаться полнотой, беспробельностью и способностью отражать прогрессивные общественные тенденции. Именно поэтому представляется верной позиция, согласно которой правовыми нормами могут быть восприняты не все презумптивные положения, а лишь те их них, которые не находятся в противоречии с поступательным движением социальных общественных отношений и правовыми принципами1.
По нашему мнению, правовые презумпции в сфере законодательной деятельности используются:
— в процессе определения области общественных отношений, требующих правового регулирования; применительно к уголовному праву — при выделении круга общественно опасных деяний, которые необходимо нормативно закрепить как преступные;
— как средство законодательной техники — при непосредственной регламентации в Уголовном кодексе РФ преступлений, степени общественной опасности последних, их наказуемости и условий аннулирования правовых последствий.
При обсуждении пределов уголовно-правового воздействия на социальные отношения нельзя упускать из виду того, что указанное воздействие не должно препятствовать общественному развитию. Объявление деяния преступлением «предполагает готовность государства бороться с опасными деяниями именно специфическими средствами уголовного права»2.
Изменение пределов уголовно- правового воздействия, что особенно заметно в наши дни, касается деяний, относительно которых государство в соответствии с принципами уголовной политики может выбирать тип, характер правового запрета.
В этом плане показательно следующее уголовное дело. Подсудимые обвинялись в приготовлении к убийству по найму. Защищаясь в суде, они заявили, что, передавая исполнителям деньги, просили лишь покалечить потерпевшего. При этом данные лица рассчитывали на прекращение уголовного преследования, поскольку уголовная ответственность ныне возможна лишь за приготовление к тяжкому или особо тяжкому преступлению (ч. 2 ст. 30 УК РФ), а такого квалифицирующего обстоятельства нанесения средней тяжести вреда здоровью, как причинение его по найму, в уголовном законе не предусмотрено, хотя практике подобные случаи известны. Для устранения пробела (исходя из того, что в последнее время участились случаи умышленного причинения средней тяжести вреда здоровью по найму) целесообразно, по нашему мнению, дополнить статью 112 УК РФ частью третьей, в которой предусмотреть квалифицирующее обстоятельство «из корыстных побуждений или по найму» с установлением санкции до 6 лет лишения свободы. Ведь подобные акты поведения представляют собой повышенную общественную опасность.
Роль правовых презумпций на указанном этапе состоит в том, что они являются логическим обоснованием, мотивом, которым руководствуется законодатель, объявляя деяние преступным и уголовно наказуемым. Например, в отличие от ранее действовавшего уголовного закона ответственность за убийство матерью новорожденного ребенка регламентирована в действующем УК РФ не общей, а специальной нормой (ст. 106). Законодатель учитывает при этом воздействие психотравмирующей ситуации, в которой совершено деяние, на степень общественной опасности содеянного.
Это позволяет констатировать наличие правовой презумпции о влиянии особого психического состояния субъекта преступления на степень общественной опасности содеянного. То есть можно утверждать, что учет именно особого психофизического состояния матери новорожденного посредством соответствующей презумпции положен в основу законодательного выделения данного привилегированного вида деяния. При убийстве во время или сразу же после родов определенные отклонения в психофизическом состоянии роженицы, влияющие на возможности осознания ею своего поведения и принятия решения, презюмируются законодателем, и эта презумпция объявляется неопровержимой3. Поэтому, если в конкретном случае окажется, что роды прошли гладко и не вызвали сколь-либо заметных психических расстройств, но тем не менее мать по каким-то соображениям убила ребенка во время или сразу же после родов, содеянное должно квалифицироваться не на общих основаниях («простое» убийство), а по статье 106 УК РФ4.
2. В теории права вопрос о понятии законодательной техники остается дискуссионным и нередко ее, как нам представляется, необоснованно отождествляют с юридической техникой. Не вдаваясь в указанную дискуссию о соотношении названных понятий, исходя из того, что законодательная техника — это разновидность юридической техники, представляющая собой систему приемов и средств, используемых в процессе правотворчества, — в частности, для придания формальной
1 См.: Бабаев В.К. Презумпции в советском праве. — Горький, 1974. —С.68; Баранов В.М. Истинность норм советского права. — Саратов, 1989. — С. 373—375.
2 Коган В.М. Правосознание и уголовный закон // Советское государство и право. — 1983. — № 12. — С. 67.
3 Иначе считают некоторые юристы, полагающие, что для квалификации по статье 106 УК РФ каждый раз «должно быть установлено психическое расстройство, которое не исключает вменяемости». См.: Уголовное право. Особенная часть / Под ред. А.И. Рарога. — М., 1997. — С. 28.
4 См. об этом: Уголовное право России. Часть Особенная / Отв. ред. Л.Л. Кругликов. — М., 2005. — С. 43.
определенности нормам права1, отметим, что в правовой литературе презумпции иногда рассматривают как технико-юридические приемы2. Подобное понимание нам представляется неоправданно узким, не учитывающим такого важного аспекта законодательной техники, как роль средства юридической техники.
Немалое число ученых в области науки уголовного права не без оснований считает, что при определении средств законодательной техники можно оперировать понятиями юридической конструкции, терминологии, презумпции, юридической фикции и т. д. При этом указывается, что применение презумпции — это законодательный прием, используемый при конструировании правовых норм. Презумпции присущи не только уголовно- процессуальному, но и уголовному законодательству3.
Изложенные позиции в принципе нам представляются правильными, но в них в недостаточной мере раскрываются сущность, содержание и функции правовой презумпции как средства законодательной техники.
Средство в русском языке означает:
1) прием, способ действия для достижения чего- нибудь;
2) орудие, совокупность приспособлений для осуществления какой-нибудь деятельности4.
С этих позиций презумпцию, как средство законодательной техники, допустимо в общем (широком) смысле определить как основанный на предположении, подтвержденный правотворческой практикой прием (правило), используемый законодателем при создании нормативных предписаний для обеспечения их совершенства.
Эта дефиниция соответствует общему определению презумпции, отражая наличие предположения, основанного на закономерности взаимосвязи фактов, проверенного правотворческой практикой,
включающей в себя не только процессуальную форму законодательной деятельности, но и право_ у** _5
творческий опыт5.
Содержанием рассматриваемого средства законодательной техники является, на наш взгляд, технико-юридический прием предположения и исключения. С точки зрения теории права такой прием исключения вводится законодателем как изъятие из общего порядка, и «исключения не могут предполагаться, они всегда должны быть указаны в нормативных актах»6, а предположение есть лишь техническое средство для достижения определенных целей — надежности и быстроты реализации права в условиях, когда нет возможности установления истины другим способом7.
Внешне технико-юридический прием исключения выражается в форме закрепления в нормативном акте или опровержимой презумпции, допускающей исключение из общего правила применения положения закона, или неопровержимой презумпции, не предусматривающей возможность исключения из презумптивного обобщения, имеющего в целом в силу этого обстоятельства характер исключительного правила.
Проблема использования презумпций в праве связана с вопросом о типичном и нетипичном в общественных отношениях как объекте правового регулирования. Нормы права ориентируются на типичное, а не на исключительное, но отсутствие правового регулирования нетипичного (исключительного) может свидетельствовать о пробеле в праве.
Использование презумпций в законодательном процессе в указанном направлении актуально. Правовая презумпция, как предположение, отражающее обычность взаимосвязи фактов, допускающее опровержение (исключение) или, как изъятие, не позволяющее оспоримость, гармонично соединяет в себе типичное и исключительное. Знание презумпций позволяет различить среди нетипичного то исключительное обстоятельство, которое нецелесообразно регламентировать в законе.
3. С помощью правовых презумпций при создании уголовного закона могут быть достигнуты:
— согласованность между нормами УК РФ и положениями законодательства других отраслей права;
— стабильность уголовно-правовой нормы;
— юридическая краткость;
— экономия уголовно-правовых средств воздействия.
Согласованность между статьями УК и нормативными предписаниями других отраслей законодательства — необходимое условие эффективности права в целом, так как нормы конкретной отрасли и всего права представляют собой взаимосвязанную и взаимообусловленную систему. Изменение
1 См.: НашицА. Правотворчество. Теория и законодательная техника. — М., 1974. — С. 138.
2 См.: Бабаев В.К. Презумпции в советском праве. — Горький, 1974. — С. 60—68.
3 См. об этом: Кругликов Л.Л. О средствах законодательной техники в уголовном праве // Проблемы юридической техники в уголовном и уголовно-процессуальном законодательстве. — Ярославль, 1996. — С.10.
4 См.: Ожегов С.И. Толковый словарь русского языка / С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова. — М., 1998. — С. 760.
5 См.: Карташов В.Н. К понятию правотворческой практики // Российское законодательство: теория, практика, проблемы развития. — Пермь, 1991. — С. 12.
6Алексеев С.С. Теория права. — М., 1995. — С. 245.
7 См.: Лукич Р. Методология права. — М., 1981. — С. 213.
нормы вне системы может привести и подчас приводит к рассогласованности и коллизиям в праве. Роль презумпции как приема в этом аспекте состоит в том, что она позволяет понять обоснованность законодательных изменений.
Учет правотворцем сферы действия презумпций, их деления на общеправовые, межотраслевые и отраслевые1 являются необходимым условием оптимального законотворчества.
Межотраслевой презумпцией, действующей в уголовном праве, является, по нашему мнению, косвенно закрепленное в статье 18 УК РФ предположение о том, что при рецидиве совершения правонарушений возрастает степень общественной опасности деяния и лица, его совершившего, и это обстоятельство влечет повышенные пределы наказания. Аналогичная презумпция действует и в сфере административного права: согласно пункту 2 части 1 статьи 4.3 КоАП РФ, предусматривающему в качестве обстоятельства, отягчающего административную ответственность, «повторное совершение однородного административного правонарушения, если за совершение первого административного правонарушения лицо уже подвергалось административному наказанию, по которому не истек срок, предусмотренный статьей 4.6 настоящего Кодекса», наказание подлежит усилению вследствие указанных выше причин.
Межотраслевые презумпции и их правильное применение способствуют оптимальному взаимодействию отраслей права, позволяют выделить сходные общественные отношения, требующие типичных и в то же время интегративных мер нормативно-правового воздействия.
Одновременно с этим отраслевые презумпции в уголовном праве отражают своеобразие функций и предмета правового регулирования отрасли. Отраслевой спецификой юридического режима детерминировано и то обстоятельство, что презумпциям, используемым в сфере уголовного права, свойственно деление на неопровержимые и опровержимые. При этом неопровержимость не только влияет на объем предмета доказывания по конкретному делу, но и используется законодателем при дифференциации уголовной ответственности. К неопровержимым презумпциям в уголовном праве, по нашему мнению, может быть отнесено презумптивное предположение о том, что при совершении преступления, содержащего специальные (квалифицирующие) обстоятельства, значительно изменяется — в сторону возрастания — степень общественной опасности совершенного деяния. Презюми-руется, что они нашли отражение в содеянном, повлияли серьезно на степень опасности совершенного преступления; при этом, как признается большинством ученых-юристов, названная презумпция неопровержима.
Действительно, законодатель при конструировании квалифицированных составов преступлений в каждом случае отбирает те обстоятельства, которые особенно сильно влияют на общественную опасность данного преступления и обуславливают тем самым появление новой санкции статьи. Так, например, при закреплении в пункте «в» части 2 статьи 105, пункте «б» части 2 статьи 111, пункте «в» части 2 статьи 112 УК РФ в качестве квалифицирующего обстоятельства совершения убийства, причинения умышленного тяжкого или средней тяжести вреда здоровью в отношении малолетнего или иного лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии, презюмируется, что совершение преступлений при указанном обстоятельстве резко повышает общественную опасность, в силу чего влечет повышение нижнего и верхнего предела санкции.
Данные презумпции, как правило, косвенно выражаются в законе, являются неопровержимыми и отраслевыми, отражающими карательную специфику уголовного права.
В то же время на практике встречаются случаи, когда такое свойство специальных обстоятельств, как обязательность влияния на степень общественной опасности, не проявляется, и они лишь номинально существуют в деле.
Конечно, в каждом конкретном случае совершения преступления квалифицирующие обстоятельства приобретают различную выраженность. И поэтому, на наш взгляд, не случайно законодатель при закреплении некоторых квалифицированных составов, — презюмируя, что возрастает степень общественной опасности, — повышал только верхний предел назначения наказания, как это было сделано в санкциях частей 2 и 3 статьи 144 УК РСФСР (редакция 1960 г.). Тем самым законодательно не была ограничена возможность судейского усмотрения в случаях, когда степень выраженности квалифицирующих обстоятельств в деле не столь значительна.
В тех случаях, когда при указанных обстоятельствах законодатель устанавливает новые повышенные нижний и верхний пределы назначения наказания, и такого рода обстоятельства в конкретном деянии существуют лишь формально, суд может назначить наказание не выше верхнего предела, установленного санкцией простого состава. К тому же у суда имеется возможность назначить наказание ниже низшего предела с применением статьи 64 УК РФ.
Обращает на себя внимание в этом плане позиция, авторы которой считают, что при определении санкций статей Особенной части УК РФ действуют презумпции о том, что законодатель верно преду-
1 См. об этом: Бабаев В.К. Презумпции в российском праве и юридической практике // Проблемы юридической техники: Сборник статей / Под ред. В.М. Баранова. — Н. Новгород, 2000. — С. 328.
смотрел как верхний, так и нижний пределы наказуемости деяния. При этом в отношении верхнего предела санкции презумпция неопровержима, а в отношении нижнего предела санкции она опровержима, так как суд может назначать наказание ниже низшего предела, но обязан обосновать (показать) наличие исключительных обстоятельств1.
Эта позиция небесспорна. Отметим, что если случаи назначения более мягкого наказания, чем предусмотрено законом, становятся правилом, то презумптивное положение о том, что законодатель верно предусмотрел границы наказуемости деяния и то, что квалифицирующее обстоятельство значительно влияет на степень опасности конкретного вида деяний, теряют значение обобщений индуктивного характера. Такая ситуация свидетельствует о необходимости внесения законодательных изменений в текст УК.
Сказанное касается и обычных смягчающих, отягчающих обстоятельств. Например, наличие у виновного малолетних детей предусмотрено пунктом «г» части 1 статьи 61 УК РФ в качестве смягчающего наказание обстоятельства. В случае совершения преступления родителем в отношении своих детей или когда виновный лишен родительских прав, презумпция фактически опровергается. Эта позиция отражена и в постановлении Пленума Верховного Суда РФ2.
В этом случае мы полагаем необходимым либо законодательным путем сузить содержание рассматриваемого обстоятельства (признав смягчающим «наличие малолетних детей у виновного, нуждающихся в его заботе и внимании»), либо неопровержимую законную материально-правовую презумпцию преобразовать в опровержимую. Потому что существующее положение влечет за собой расширение судейского усмотрения, ведет, по сути, к присвоению судом законодательных функций.
Стабильность законодательства в определенной мере свидетельствует о его оптимальности. Восприятие уголовно-правовыми нормами презумпций, отражающих определенные, проверенные практикой закономерности социальных отношений, ведет к стабильности уголовного закона, который в то же время имеет и прогностический характер.
По нашему мнению, с позиции презумпций может быть разрешена имеющая место в праве (в том числе и уголовном) коллизия между принципами стабильности закона, с одной стороны, и его динамизмом, гибкостью, обусловленными изменениями общественных отношений, — с другой. В данном случае должны применяться общеправовая презумпция истинности норм права3, презумпция истинности уголовного закона, действовавшего во время совершения деяния (ст. 9 УК РФ), и презумпция стабильности закона.
Имеется точка зрения, согласно которой в содержательном плане фактическая и опровержимая презумпция истинности норм права слагается из двух основных элементов-предположений: а) содержание юридической нормы адекватно отражаемым им общественным отношениям и б) за этим соответствием в целях опровержения постоянно следит компетентный орган4.
Думается, основу презумпции истинности норм права составляет не опровержимое правоприменителем предположение о том, что действующий закон (уголовный — в частности) адекватно отражает и оптимально регулирует общественные отношения. Обеспечение же стабильности законодательства соприкасается с дискуссионным вопросом об опровержении указанной презумпции. По верному мнению И.А. Либуса, «доказывание неоптимальности нормы в процессе правоисполнения и правоприменения не допускается, из чего следует, что данная презумпция неопровержима»5.
Действительно, квалифицируя действия подсудимого по конкретной статье Особенной части УК РФ, судья считает ее истинной и не имеет реальной возможности опровергнуть указанное предположение. Проявлением принципа стабильности является то обстоятельство, что подтверждение несостоятельности презумпции истинности конкретной нормы возможно только законодателем в соответствии с нормативно-процессуальным порядком в ходе правотворчества. При этом обращает на себя внимание тот факт, что на практике имеют место ситуации, когда одновременно применяются нормы нового закона и статьи закона, признанного утратившим силу. В основе — положения статьи 9 УК РФ: «Преступность и наказуемость деяния определяются уголовным законом, действовавшим во время совершения этого деяния». В то же время о возможности опровержения данного презумптивного предположения законодательным путем и дальнейшего использования результатов указанного процесса правоприменителем свидетельствуют положения об обратной силе уголовного закона (ч. 1 ст. 10 УК РФ). Введение в действие социально обоснованных нормативных изменений разумно; в то
1 См.: Благов Е.В. Назначение наказания при признании лица заслуживающим снисхождения // Проблемы юридической техники в уголовном и уголовно-процессуальном законодательстве. — Ярославль, 1996. — С. 92—101;
2 См. пункт 8 постановления Пленума Верховного Суда РФ «О практике назначения судами Российской Федерации уголовного наказания» от 11 января 2007 г. № 2 // Сборник постановлений Пленумов Верховного Суда Российской Федерации по уголовным делам. — М., 2009. — С. 64.
3 См.: Бабаев В.К. Презумпции в российском праве и юридической практике // Проблемы юридической техники: Сборник статей / Под ред. В.М. Баранова. — Н. Новгород, 2000. — С. 329.
4 См.: Баранов В.М. Истинность норм советского права. — Саратов, 1989. — С. 373.
5Либус И.А. Презумпция невиновности в советском уголовном процессе. — Ташкент, 1981. — С. 19.
же время бесконечная корректировка норм сравнительно недавно вступивших в действие УИК РФ и УК РФ вряд ли характеризует положительно качество указанных законов.
Юридическая краткость как одно из правил законодательной техники требует, чтобы создателем при разработке юридических норм были достигнуты: а) обоснованно краткое изложение нормативных предписаний, б) оптимальное и целесообразное введение и использование терминов, в) однозначное и сжатое разъяснение понятий.
Роль презумпций в реализации указанного направления состоит в том, что оптимальное сочетание прямого и косвенного способа их закрепления содействует достижению необходимой краткости изложения правовой нормы.
При косвенном выражении презумпции в нормативном материале, когда о ее наличии можно сделать вывод путем умозаключения лишь из регламентированных фактов, взятых за основу предположения, достигается сжатость легального определения терминов. Например, таковой является презумпция вменяемости и ее выражение в статье 21 УК РФ. Однако указанная видимая простота описания понятия иногда влечет трудности в правоприменении.
Непосредственное закрепление презумптивного обобщения, его оснований и условий опровержения способствует четкости и ясности формулирования нормы. Примером может служить презумпция о том, что лицо, достигшее возраста уголовной ответственности, осознает фактический характер и общественную опасность своего деяния и может руководить своими действиями (ст. 20 УК РФ). В то же время использование такого способа не всегда целесообразно.
В этом аспекте, на наш взгляд, применительно к уголовному праву возможна еще одна классификация — по месту закрепления презумпций в Уголовном кодексе:
1) только в статьях Общей части (например, презумпция истинности уголовного закона, которая косвенно регламентирована в статье 9 УК РФ);
2) в статьях и Общей, и Особенной части УК РФ (примером может служить предположение о непременном повышении общественной опасности групповых преступлений и т. п.);
3) только в статьях Особенной части УК РФ (например, в ней содержится предположение о резком повышении степени общественной опасности деяния при проникновении в жилище, помещение или иное хранилище (п. «б» ч. 2, п. «а» ч. 3 ст. 158, п. «в» ч. 2 ст. 161, ч. 3 ст.162 УК РФ).
Мнение К.К. Панько о том, что деление презумпций по указанному основанию не имеет значения и практического применения1, нам представляется необоснованным.
Исследуя первую группу (к которой также относятся косвенно закрепленные в Общей части УК РФ презумпции: знания закона, возраста вменяемости — составляющие основу законодательной регламентации общих условий уголовной ответственности), заметим, что указанные презумптивные предположения с учетом однозначного употребления терминов на практике и приоритета детальной дефиниции основных положений должны быть непосредственно выражены в законе, так как отличаются функциональной устойчивостью.
Второй способ фиксирования презумпций используется законодателем в более узких рамках, например, в целях дифференциации уголовной ответственности и индивидуализации наказания. Поэтому, исходя из того, что чрезмерная детализация состава преступления может быть помехой в правоприменительной практике, косвенное выражение презумпций в статьях Особенной части УК РФ представляется оптимальным при наличии прямого закрепления указанного презумптивного положения (понятия) в нормах Общей части УК РФ.
Изложение презумпции только в статьях Особенной части УК РФ свидетельствует о ее отраслевой специфике и допустимо только тогда, когда обобщение действует применительно к однородным отношениям или составам преступлений. Это соответствует требованию о том, что дефиницию понятия, имеющего отношение к одной норме, рекомендуется давать в примечании к данной норме, как это сделано в статье 158 УК РФ.
Экономия уголовно-правовых средств воздействия является одним из принципиальных положений законодательной деятельности и проявляется в том, что преступными должны объявляться только те деяния, которые с точки зрения уголовной политики представляют большую степень общественной опасности, в соответствии с которой оптимально определялась бы наказуемость содеянного.
В данном аспекте отметим, что юридические презумптивные предположения обуславливают и влекут определенные правовые последствия, исходя из характера которых следует упомянуть еще об одном делении презумпций, предлагаемом в теории права. Так, утверждается, что по своей сущности презумпции распадаются на две группы: позитивные и негативные2.
1 См.: Панько К.К. Методология и теория законодательной техники уголовного права России. — Воронеж, 2004. — С. 215.
2 См.: Черниловский З.М. Презумпции и фикции в истории права // Советское государство и право. — 1989. — № 1. — С. 102.
Подобное деление условно, поскольку одни и те же правовые последствия могут иметь негативный характер в отношении одного участника уголовного дела, например, осужденного, и в то же время положительный — в отношении потерпевшего по данному делу.
Как нам представляется, необходимо учитывать следующее. Позитивный аспект уголовной ответственности имеет существенное практическое значение, поскольку связан с проблемой декриминализации отдельных видов человеческой деятельности и создания новых моделей позитивного поведения. С негативной стороны уголовная ответственность понимается как обязанность лица отвечать перед государством за совершенное им преступление и претерпевать меры воздействия.
На наш взгляд, учитывая четкую карательную направленность норм уголовного права, то, что интересы потерпевшего, общества и государства охраняются уголовным законом, допустимо считать негативными те последствия, которые выражены в дополнительных ограничениях для лица, совершившего деяние, для осужденного.
Таким образом, применительно к уголовному праву напрашивается следующее определение: негативная правовая презумпция — это предположение о наличии факта, влекущего юридические последствия, ухудшающие положение лица, совершившего преступление.
С этой точки зрения негативным является презумптивное предположение о том, что при рецидиве совершения деяния резко повышается общественная опасность и личности, и деяния, так как новое умышленное преступление лица, уже подвергшегося осуждению, говорит о том, что это лицо не встало на путь исправления, а потому вполне оправданно, что такое преступление обуславливает более строгую реакцию со стороны общества и государства. Согласно части 4 статьи 18 УК РФ указанная презумпция является опровержимой в случаях, определенных законодателем.
Позитивной по содержанию является презумпция о наличии факта, влекущего улучшение правового положения лица, совершившего преступное деяние, или прекращение уголовно-правовых отношений и юридических последствий. Таковым является презумптивное положение о том, что по истечении определенного периода времени осужденный перестает быть общественно опасным и судимость погашается, аннулируются все правовые последствия, связанные с судимостью (ст. 86 УК РФ).
Практическая ценность классификации по данному основанию очевидна. Знание ее позволяет понять по характеру презумпций позицию законодателя при введении новелл в УК РФ.
