CC BY
15
ЯЗЫКОЗНАНИЕ
УДК 81 366.5
ББК 81.2-03(2Рос=Калм)
О ПАДЕЖНОМ ПОКАЗАТЕЛЕ -А:/ -О:/ -Е:
В КАЛМЫЦКОМ ПИСЬМЕННОМ ЯЗЫКЕ XVIII в. (НА МАТЕРИАЛЕ ДЕЛОВЫХ ДОКУМЕНТОВ)*
Д. Б. Гедеева
Официальные письма XVIII в., написанные калмыцкими ханами и князьями в адрес астраханской администрации и послужившие материалом для данной статьи [Письма наместника Калмыцкого ханства Убаши (XVIII в.) 2005], имеют большое значение для исследователей как исторические документы, свидетельствующие о политической, военной, социально-экономической, культурной жизни калмыцкого общества того времени. Представляя жанр деловой письменности, они также являются важными источниками для изучения истории развития старописьменного литературного языка, формирования его функциональностилистических особенностей [Асирова 2002; Сусеева 2011; Омакаева 2008].
Язык исследуемых нами писем имеет в основном тот же лексический состав, те же синтаксические конструкции и морфологические признаки, что и современный язык. На наш взгляд, это свидетельствует о том, что калмыцкий литературный язык в XVIII в. в основном был уже сформирован в том виде, в каком он функционирует в настоящее время. Однако в письмах имеются некоторые грамматические явления, отсутствующие в современном языке. Одному из них и посвящена данная статья.
В рассматриваемых письмах встречается падежный показатель -а:/-о:/-е:. В текстах он встречается после основ, имеющих конечные согласные г, п, g, й, 8. Упоминание об этом падежном показателе в языке калмыцких деловых документов мы встретили только в статье С. Намжавина [Намжа-вин 2008: 37-46].
Следует отметить, что этому падежному показателю -а/-е (без долготы) в старописьменном монгольском языке посвящен ряд исследований. Так, М. Н. Орловская
считает его показателем местного падежа, часто употребляющимся в тексте исторического сочинения XVII в. «Алтан тобчи» [Орловская 1975: 176].
И. А. Грабарь в статье «О дательноместном падеже в «Сокровенном сказании монголов», излагая историю изучения дательного падежа в старописьменном монгольском языке, пишет, что среди монголоведов нет единого мнения по поводу употребления суффикса -а/-е как показателя дательного падежа [Грабарь 1985: 21]. Автор статьи отмечает, что Г. Рамстедт и
Э. Хениш называли падеж на -а/-е дательным. Д. Стрит также считал его показателем дательного падежа, имеющим, однако, и локальное значение. И. А. Грабарь также приводит мнение Н. Н. Поппе, который считал, что в письменном монгольском языке XX в. это показатель местного падежа, а в языке XIV в. и позже — показатель дательного падежа [Грабарь 1985: 21].
В «Сокровенном сказании монголов» суффикс -а (-е), как информирует И. А. Грабарь, представлен очень широко и по частоте употребления стоит на втором месте после суффикса -dur (-tur); употребляется в значениях и дательного, и местного падежей [Грабарь 1985: 21].
И. А. Грунтов, исследуя историю развития падежной системы в монгольском языке, об употреблении суффикса -а в «Сокровенном сказании монголов» пишет следующее: «На момент написания «Сокровенного сказания» падеж с показателем (-dur, -tur) превратился в полноценный лативно-локативный падеж, в то время как падеж с показателем (-a, -da), полностью сохранив дативные функции, употреблялся в локативном значении только у ограниченной группы имен» [Грунтов 2002: 156].
* Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ, проект № 11-04-00553а.
97
Вестник Калмыцкого института гуманитарных исследований РАН
№ 4 2012
В исследуемых нами калмыцких текстах круг значений падежного показателя -а:/-о: /-е: довольно широк.
1. Лицо — участник совместного или взаимного действия: mana: yabuqci inaral ‘генерал, отправляющийся с нами’, cerige: xa: niyildeküyini ‘где соединится с войсками’, bambara: xamtu oula talaki xalxadu yatulul ügei ‘не переправляясь вместе с Бамбаром на нагорную сторону’, urida guberna:tor bolji bayiqsan kümüde: inagiyin yoso:r bayiqsan belei bida ‘мы жили в дружбе со всеми прежними губернаторами’, tôüne: odxu dura ügei küügi xariulji orkiyita ‘не желающих ехать с ней людей отправьте назад’, tere birikesige: ebceji mônggü:n abubabida ‘уладив с тем приказчиком, мы забрали свои деньги’, xasaya: eliyin yoso:r bayidaq bi ‘с казахами я живу в мире’.
2. Лицо, против которого совершается противодействие: dayina: bayiri keqsen yuuman ügei ‘не завязали бой с неприятелем’, türüge: dayin bolji bayiqsan caqtu ‘ когда воевали с турками и татарами’, tanai mantaya: kerüldüqsen küü ügei ... bi keni ca:jilaxu bi ‘кого я буду судить, если нет того человека, который повздорил с вашим Мантагом’, ceyice:r oros o: dayilduji orosiyin cerigi daruji genei ‘говорят, Цечар воевал с русскими и победил их’.
3. Время совершения действия: noyoni teriune: ... ese geji noyoni urida - ‘с первой травой или же до появления травы’.
4. Эталон сравнения, при этом данный падеж употребляется с послелогом adali со значением сравнения (что характерно для соединительного падежа): de:re biciqsene: adali ‘как написано выше’, bisi ulusa: adali ‘подобно другим людям’.
5. Адресат действия: basa cigi dutuu ügesi tana: küünel bayiji ‘сообщив также Вам недосказанное’, yeke ezeni gegene: elci bicige:n ilgeleyibi ‘я послала письмо к его императорскому величеству’.
6. Место действия: soltono: zolyoxuda uuxu nige bedere sayin bodki tabun bedere borostoi arban beder caryr ôtôr ôqci ilge ... ‘ срочно пришли одно ведро хорошей водки, десять ведер простой водки, десять ведер вина, чтобы пить, когда пойдем в гости к Султану’.
Как видим из вышеприведенных примеров, этот падежный показатель соответствует по своим значениям аффиксам как дательного, так и соединительного падежа.
Что касается последнего, то нами зафиксирован интересный случай употребления соединительного падежа в локативном значении вместо употребляемого в таких случаях дательно-местного падежа: serkesiyin adoun mani nutugiyin zaxala: bayixudu xuluyai soq sodor bitegei kelgeyite geji biciji ulubayinu ta ‘Вы пишете, чтобы не было воровства, когда табун черкесов будет находиться у окраин нашего кочевья’.
В старописьменном монгольском языке дательный падеж с показателем -a / -e также встречается со значением, характерным для соединительного падежа. Так, М. Н. Орловская пишет, что имена с этим падежным окончанием в «Алтан тобчи» обозначают лицо, совместно с которым совершается действие: «это значение несколько необычно для местного падежа, поскольку оно свойственно совместному или соединительному падежу» [Орловская 1975: 183]. Сам же соединительный падеж с традиционным показателем -la:/-le: также встречается в текстах, хотя и очень редко: tani elcile: bi nige taniji medeku kuu ilgesule... ‘вместе с вашим посыльным я пошлю разбирающегося человека’, odo: sine ene elcile: xarijiyabunai... ‘сейчас возвращается с новым посыльным’. Чаще его заменяет падеж с показателем -a:/-o:/-e:. Однако встретился случай параллельного употребления обоих показателей в словосочетании с послелогом xamtu ‘вместе с’. Наряду с bambara: xamtu oula talaki xalxadu yatulul ugei ‘не переправляясь вместе с Бамбаром на нагорную сторону’ встречается kiyiyastu ubulzuji bambarayila: urgulji xamtu bayixu bolo:d ‘решив всем вместе жить с Бамбаром, зимуя на косах’.
В деловых документах также в качестве объекта сравнения в конструкциях с adali и ilyal ugei вместо ожидаемых слов в форме соединительного падежа с суффиксом -la:/-le: встречаются слова как с показателем -a:/-o:/ -e: (как было указано выше), так и с традиционным показателем дательно-местного падежа -du/-du, -tu/-tu: toko:roqson-du adali bayiqsan caqtu ‘в то время, когда [они] как будто успокоились’, bisi nige yasutai ulus-tu adali bisi ‘не похожи на других соплеменников’, toun-du adali ‘как он’, yumuduxu bitu uliger-tu adali bolji ‘как пример, достойный сожаления’, tan-du adali uyilecin-du ‘управителю дел, как Вы’, ura:la ugeyidu adali youman belei ene ‘это похоже на то, что раньше этого не бывало’, sayidaqsan noyodouda:
ЯЗЫКОЗНАНИЕ
ilyal ügei onco xayiran-du kürtükü zôbtôi ... ‘так же, как и отличившиеся нойоны, [они] будут отдельно удостоены милости’.
В современном калмыцком литературном языке существительные в форме дательного падежа с послелогом здл не употребляются. Однако по результатам нашего полевого исследования данное явление имеет еще место в разговорной речи: нанд здл ‘подобно мне’, чамд здл ‘подобно тебе’, келснд здл ‘подобно сказанному’ и т. д.
Вместе с тем факты свидетельствуют о том, что показатель -a:/-o:/-e: в калмыцком языке XVIII в., как и в старописьменном монгольском языке, является суффиксом дательно-местного падежа. Это подтверждают примеры из текста писем, где показатели -a:/-o: и -du, заменяя друг друга, употребляются параллельно: basa cigi dutuu ügesi tana: küünel bayiji ‘сообщив Вам недосказанное’, tandu cigi kôüneqsen cigi belei bi ‘Вам я также сообщал’.
Таким образом, в исследуемых текстах показатель -a:/-o:/-e: употребляется в значениях дательно-местного и соединительного падежей наряду с суффиксом соединительного падежа -la:/-le: и суффиксом дательного падежа -du/-dü, -tu/-tü. Эта тенденция прослеживается и в современном калмыцком языке. Так, дательный падеж с суффиксом -д/-т и соединительный падеж с суффиксом - ла/-лз в темпоральном значении употребляются параллельно: Yвллз, Yвлд ‘зимой’, хаврла, хаврт ‘весной’, зун-ла, зунд ‘летом’, намрла, намрт ‘весной’, врYнлз, врYнд ‘утром’, асхнла, асхнд ‘вечером’, цагла, цагт ‘во время’, щиллз, щилд ‘в году’. Суффикс -а/-з сохранился в современном языке в наречиях времени врYнз ‘прошедшим утром’, асхна ‘вчерашним вечером’, Yвлз ‘прошедшей зимой’, хавра ‘прошедшей весной’, зуна ‘прошедшим летом’, намра ‘прошедшей осенью’, тендз ‘тогда’; в наречиях места дора ‘внизу’, дота ‘внутри’.
Таким образом, взаимозаменяемость рассмотренных показателей в значениях, характерных для дательно-местного и соединительного падежей, представляет собой интересное явление, требующее дальнейших исследований как языка памятников письменности, так и современного калмыцкого языка.
Литература
Асирова Н. Д. Исследование частей речи в калмыцком языке XVIII века: на материале деловых писем: автореф. дис. ... канд. филол. наук. М., 2002. 16 с.
Грабарь И. А. О дательно-местном падеже в «Сокровенном сказании монголов» // Монгольский лингвистический сборник. М.: Наука, ГРВЛ, 1985. С. 21-30.
Грунтов И. А. Эссивные функции падежей в «Сокровенном сказании монголов» // Исследования по теории грамматики. Вып. 2: Грамматикализация пространственных значений в языках мира / ред. В. А. Плунгян. М.: Русские словари, 2002. С. 150-156.
Кокшаева Н. О. Языковые особенности эпистолярного наследия калмыцкого хана Дон-дук-Даши (середина XVIII в.) / науч. ред. В. И. Рассадин. Элиста: Изд. дом «Герел», 2011. 191 с.
Намжавин С. XVIII зууны халимаг хаад но-ёдын захидал бичиг, тууний халимагийн туух хэл судлах хэрэглэгдэхуун болох нь // Proceedings of the International Symposium. Past and Present Dinamics: the Great Mongolian State. December 22-23, 2006. Tokyo. Edited by Kurebito Tokusu. Research Institute for Languages and Cultures of Asia and Africa (ILCAA). Tokyo University of Foreign Studies, 2008. С. 37-46.
Омакаева Э. У. Деловой калмыцкий язык XVIII века: проблема статуса и методы комплексного изучения лексики и синтаксиса писем в лингвокультурологическом аспекте // Вестник Калмыцкого института гуманитарных исследований РАН. 2008. № 4. С. 37-42.
Орловская М. Н. О некоторых грамматических особенностях языка «Алтан Тобчи» // Проблемы алтаистики и монголоведения. Вып. 2. Серия лингвистики. Материалы Всесоюзной конференции. Элиста, 17-19 мая 1972 г. М.: Наука, Глав. ред. вост. лит-ры, 1975. С. 176-193.
Письма наместника Калмыцкого ханства Убаши (XVIII в.): факсимиле писем. Изд-е текстов, введ., транслит., перев. со старокалмыцкого на современный калм. яз., словарь Д. Д. Ге -деевой / отв. ред. Э. У. Омакаева. Элиста: АПП «Джангар», 2005. 194 с.
Сусеева Д. А . Грамматический строй калмыцкого языка XVIII века: морфонология и морфе-мика (на материале писем калмыцких ханов и их современников) / отв. ред. А. В. Дыбо,
Э. У. Омакаева. Элиста: КИГИ РАН, 2011. 201 с.
