CC BY-NC-ND
85
III. Вопросы музеологии
Ю.Г. Кокорина
О НОВОЙ ТЕРМИНОЛОГИЧЕСКОМ СИСТЕМЕ В АРХЕОЛОГИИ
Автор доказывает, что современная археологическая наука находится в тупике из-за отсутствия единой терминологической системы; эта ситуация оказывает негативное влияние и на разработку стандартов описания музейных предметов. Задача данной статьи - проанализировать отечественные традиции и новый «конструктивно-морфологический» подход к изучению древностей.
Ключевые слова: археология, терминологическая система, музейные коллекции, конструктивно-морфологический подход.
Профессор С.Ю. Неклюдов справедливо заметил: «Очень часто договориться о словах - значит договориться и о предмете, и об инструменте исследования. Взаимопонимание внутри научного коллектива встречается реже, чем хотелось бы, а драгоценная способность говорить на одном языке вырабатывается далеко не сразу даже в относительно узких рабочих группах. С другой стороны, нередко встречается иллюзия использования общего языка (выделено мною. - Ю. К.), когда в одни и те же слова собеседники вкладывают разные (подчас противоположные) смыслы»1. Неслучайно современные исследователи занялись разработкой «Словаря актуальных музейных терминов», сочтя это необходимым для осмысления новых явлений в музейной практике2.
Охарактеризованная Неклюдовым ситуация в полной мере относится не только к музеологии, но и к положению в археологии. В самом деле, одни и те же предметы вооружения, найденные в разных раскопах, могут называться клевцом или чеканом, одинаковые сосуды - кружкой или чашкой, однотипные украшения - торк-весом или гривной. И наоборот, археологи могут называть кубком
© Кокорина Ю.Г., 2010
сосуды с ножкой и без нее, округлые и треугольные; разнообразие ваз и чаш вообще не поддается обозрению.
Еще сложнее дело обстоит с описанием конструктивных элементов вещей: невозможно понять, отличаются ли чем-либо клинок, лезвие, язык, полоса, жало, или это названия одной и той же части оружия у разных археологов. Те же трудности возникают при упоминании головки и набалдашника3 (навершия оружия), обруча и шинки (части перстня). Одни авторы выделяют у сосудов только горло и тулово, другие - шейку, плечики и тулово. Так же разнообразны конструктивные элементы украшений - булавок, височных колец, лунниц4. В описании древних жилищ один и тот же элемент называется то тамбуром, то коридором, а то и составным термином - тамбур-коридором5. В качестве синонимов употребляются также слова крыша и кровля, декор и орнамент.
Казалось бы, во всем этом нет ничего страшного, археологи все равно поймут друг друга. Но это как раз та иллюзия, которую имел в виду С.Ю. Неклюдов. Исследователю скифского оружия будет только казаться, что он понимает ученого, который пишет об оружии Киевской Руси или средневековой Сибири, употребляя те же самые названия. Та же ситуация возникает при изучении сосудов и украшений, конского снаряжения и жилищ. Все это тормозит развитие научной археологии, заводит ее в тупик. Невозможным оказывается не только решение, но и постановка таких важных проблем, как эволюция форм оружия и жилищ у разных народов, происхождения символики украшений и многого другого. В результате в археологии сложилась традиция мелкотемья, когда, говоря словами героя Д. Гранина, ученый становится «исследователем правой ноздри усоногого рака».
Эта тенденция характерна для многих научных дисциплин, так как любому специалисту пришлось бы потратить полжизни на освоение терминологии, принятой в соседних научных областях. Известные науковеды писали по этому поводу:
Физики разговаривают только с физиками, экономисты - с экономистами; более того, физики-ядерщики общаются только с ядерщиками, эко-нометристы - с эконометристами. Приходится ли удивляться тому, что наука топчется на месте в обществе отшельников, замкнувшихся в четырех стенах и бормочущих что-то на собственном, только им понятном, языке?6
В общество подобных отшельников превращается и археология. В настоящее время количество археологических источников
удваивается за каждые десять лет в отличие от почти стабильного объема письменных исторических источников. Чтобы справиться с этой ситуацией, современные археологи начали использовать информационные технологии, формируя электронные базы данных. В течение последних 20 лет в эту работу включились многие научные центры и коллективы, в том числе и сотрудники музеев.
Однако новая технология сама по себе не может вывести археологию из тупиковой ситуации. Ее терминология по-прежнему остается многозначной и субъективной, что лишает смысла гигантские усилия по созданию новых баз данных. Современная научная лексика вообще отличается метафоричностью7, а археологическая - еще и исключительной наглядностью. Археологи охотно используют такие термины-метафоры, как шишечка, петля, костылек, ушко, отростки, гнезда, лучи, тулово, зубчик, щиток и т. п.
Ортега-и-Гассет утверждал: «Термин приобретает новое значение через посредство и при помощи старого, которое за ним сохраняется. Это и есть метафора»8. По мере того как слова становятся привычными, их образность ощущается все меньше и в конце концов стирается. Почему же этого не происходит с археологическими терминами? Многие из них возникли сравнительно недавно, причем придумавшие их авторы часто всего лишь передали свои субъективные впечатления от найденных предметов. Ю.Л. Щапова писала:
Археологическая номенклатура и соответствующая терминология распространяются, нужно признать, по «живым» каналам связи, в виде традиции, литературной или устной, и не являются специальной отраслью знания9.
При использовании компьютера с археологическими терминами-метафорами возникают особые проблемы. Ведь ЭВМ зачисляет в одну категорию все муфты (элементы и копий, и псалиев), в другую - все шляпки (и гвоздей, и булавок), в третью - все тетивы (и луков, и фибул).
Конечно, конвенциональность - это необходимое свойство терминологии. Для того чтобы исследователи «договорились» о применении того или иного термина и он стал общепринятым, должно пройти немалое время. В «котле» конкурирующих гипотез одни термины отмирают, другие рождаются. Не только гуманитарные науки, но даже математика не всегда имела четкую терминологию. Так, знаменитый историк науки Л. Ольшки заметил:
В XVI в. не существовало еще общих знаков даже для самых простых арифметических действий; корни и степени обозначались по произволу
авторов, буквенные обозначения не были еще оцифрованы, поэтому не могли даваться формулы...10
И если мы признаем необходимость применения компьютера в археологии, то этой дисциплине придется пройти не менее сложный путь, чем современной математике (от ее состояния в XVI в.). Речь идет об археологии как о теоретической науке. Как отмечает В.М. Лейчик, «терминосистема отражает не просто систему понятий, а систему понятий определенной теории»11. В археологии общепринятая теория отсутствует, что не позволяет называть ее наукой; скорее это вспомогательная историческая дисциплина -наряду с палеографией, геральдикой, нумизматикой, причем объектами изучения в археологии являются материальные носители надписей, гербов, монет.
Путь к созданию археологической теории лежит через упорядочение терминологии этой дисциплины. По точному замечанию Л.Ю. Щаповой, «хорошо построенная терминология сразу же дает доступ к пониманию существа обозначенных вещей»12.
Как известно, все новое - это хорошо забытое старое, и при построении новой терминологической системы стоит использовать тот ценный опыт, который был накоплен в ходе истории российской археологии.
Идея составления словаря терминов возникла еще в годы создания Московского археологического общества (1864-1923). Для организации этой работы была создана комиссия, в состав которой вошли граф А.С. Уваров (председатель Общества), А.Н. Афанасьев, Д.Н. Иловайский, С.Б. Филимонов и И.Е. Забелин13. В будущем словаре должны были найти отражение «все древности, существующие в России, с самых древнейших времен до XVIII века». При этом предполагалось использовать не только русские, но и византийские, и западноевропейские источники. Тематика словаря должна была быть чрезвычайно широкой, каждую статью предполагалось снабдить иллюстрациями, ссылками на соответствующую литературу.
«Материалы для словаря русских древностей» публиковались в первых десяти томах периодического издания Общества - «Древности». В 1874 г. были опубликованы «Материалы для археологического словаря»14.
После смерти А.С. Уварова председателем Общества была избрана его супруга, графиня Прасковья Уварова. Она продолжила дело мужа, включая подготовку «Словаря русских древностей». Он так и не вышел отдельным изданием, но Энциклопедический словарь Брокгауза и Эфрона сообщает, что среди публикаций Москов-
ского археологического общества «особенную ценность имеет археологический словарь»15. Последний том «Древностей» (25-й) вышел в 1916 г., судьба статей для археологического словаря, переданных в редакционный комитет, неизвестна.
Следующую попытку упорядочения археологической терминологии предпринял классик отечественной археологии В.А. Город-цов (1860-1945)16. В своем докладе на 11-м археологическом съезде в Киеве он выразил сожаление, что множество археологических публикаций имеет «частный и разрозненный характер, исключающий единство системы и терминологии»17.
Доклад археолога перед коллегами и терминологический словарь - разные жанры научной прозы. Но доклад Городцова является первой попыткой систематизации археологических понятий и терминов для описания керамики, обнаруженной при раскопках. Современный науковед Д.С. Лотте отмечал, что систематичность классификации достигается выделением тех признаков, которые подлежат непосредственному терминологическому отражению18. Именно это проделал В.А. Городцов, составивший программу описания способов изготовления керамических изделий, их форм и орнаментов. Например, края сосудов он предлагал классифицировать по объему (утолщенный, средний, утоньшенный), по ориентации (вертикальный, отогнутый) и по форме (прямой, зубчатый, волнообразный). Дно сосудов, по Городцову, бывает круглым или плоским, боковые стенки - прямыми, выпуклыми или вогнутыми. Метрика сосудов выделена им в особую подсистему, которая состоит из высоты, диаметра («ширины») горла и дна, толщины стенок.
Для построения своей классификации В.А. Городцов использовал «довольно обширную керамическую коллекцию», явившуюся результатом раскопок в долине р. Оки. В результате была создана информационно насыщенная система терминов, применимая для описания керамики разных эпох и культур (несмотря на свою неполноту).
Следующий важный шаг в деле упорядочения археологической терминологии был сделан уже в наши дни, когда стало возможным применить системный подход к изучению древностей. Речь идет о работе семинара «Морфология древностей» на кафедре археологии МГУ под руководством профессора Ю.Л. Щаповой. Ее сотрудниками были разработаны словари - классификаторы, организованные по матричному принципу: каждому признаку вещи соответствует одно слово. В итоге появились классификаторы для описания сосудов, оружия, жилищ, украшений, кожаной обуви19. В своей монографии, обобщающей опыт этой работы, Ю.Л. Щапова писала:
Можно утверждать, что конструктивно-морфологический подход заставил всерьез отнестись к терминологии, которая обычно остается на заднем плане археологических проектов. Проблемы научного языка, терминов и дефиниций, столь необходимых для фиксации, хранения и обработки информации, больших ее объемов, приобретают неизвестную ранее остроту, особенно в связи с широким применением компьютерных технологий20.
В результате использования данного подхода, археологическому сообществу была предложена терминология, позволяющая вывести из тупика его научную практику. Для этой терминологии характерно отсутствие неоднозначности: за каждым предметом закреплено особое название, каждый конструктивный элемент описывается с помощью точно определенного набора позиций -вид, строение, общая форма и т. д. Каждому признаку в словарях-классификаторах соответствуют строго определенные одно или несколько слов, что исключает синонимичность терминов. Решено было сохранить только чекан и клевец (синонимы), прочно закрепившиеся в археологической лексике.
Конструктивно-морфологический подход к терминологии отличается стремлением избежать метафоричности. Отдельные метафоры все же были включены в эту систему, но субъективность при их использовании исключалась благодаря четкой дефиниции каждой из них. Это обеспечивает возможность взаимопонимания между археологами, исследующими памятники различных эпох и культур.
Согласно точному замечанию Е. Вюстера, «чрезмерное развитие специфичности профессионального языка - явление вредное; оно приводит к разобщенности между различными отраслями науки, затрудняет общение между ними...»21. И конструктивно-морфологический подход к разработке системы археологических терминов вовсе не отказывается от их заимствований из других наук. При описании общей формы предметов из биологии были взяты такие слова, как ракообразное, насекомое; из геометрии - шар, эллипсоид, конус, куб, призма, пирамида, круг, овал, дуга, квадрат, многоугольник, ромб, угол (прямой, острый, тупой) и т. п. При описании декора были использованы понятия семиотики (знак, код), а также термины геометрии, ботаники, зоологии; при описании орнамента - термины теории симметрии и искусствознания (картуш, монограмма, вензель) 22.
Активное использование современной научной и литературной лексики избавляет археологов от необходимости самим изобретать новые термины, облегчает формализацию описаний, делает их по-
нятными для самых разных читателей, что избавляет их от необходимости ломать голову над такими терминами, как широкосерединный, ложновитой, трехбусинный и т. п.
Выделение формы и метрики в отдельные подсистемы позволяет передать представления древних людей о гармонии. Обозначая одним термином конструктивные элементы разных вещей (тулово сосуда и бусины, конец клинка и иглы, ушко на копье и серьге), исследователи могут выдвинуть гипотезы относительно истории их изобретения, о сходстве соответствующих археологических культур.
Конструктивно-морфологический подход позволяет почерпнуть из археологических источников дополнительную информацию и предотвратить ее потерю (что часто случается при традиционных методах исследований). При этом полностью реализуется требование к терминологической системе, четко сформулированное специалистами современного языкознания: «Зная термин, знаешь место в системе, зная место в системе, знаешь термин»23.
Однако никакие терминологические системы не должны навязываться научному сообществу: можно только «способствовать их собственным тенденциям развития»24. Поэтому единственное требование конструктивно-морфологического подхода состоит в том, чтобы археологи четко следовали принципу «один признак - одно слово», «один уровень описания - один набор слов». Отсутствие произвольного перешагивания с уровня на уровень вовсе не сковывает творческую фантазию ученого, как может показаться на первый взгляд. Наоборот, это избавляет его от рутинной работы и обеспечивает наведение порядка в потоке идей и образов.
Конструктивно-морфологический подход сохраняет преемственность с традициями, сложившимися в археологической науке, однако предлагаемая терминологическая система гораздо более пригодна для решения современных научных задач. С.В. Гринев-Гриневич замечает:
Если даже одиночный термин может быть использован в качестве инструмента познания, то организованная в систему терминология дает возможность построить гносеологический образ материального мира как объекта отражения, создать «картину мира»25.
Новая система археологических терминов легко переводится на иностранные языки, что обеспечивает взаимопонимание ученых разных стран, способствуя развитию археологической науки и совершенствованию научного описания хранящихся в музеях археологических коллекций.
Примечания
7
Неклюдов СЮ. Поле гуманитарного знания и стратегии исследования народной культуры // Вестник РГГУ. 2008. № 10. С. 14.
См.: Словарь актуальных музейных терминов / Авт.-сост.: М.Е. Каулен, А.А. Сундиева, И.В. Чувилова и другие // Музей. М.: Панорама. 2009. № 5. С. 47-68.
Кирпичников А.Н. Древнерусское оружие. М.: Наука, 1966. (Свод археологических источников.) С. 26, 53.
Ср. две работы: Щербакова Т.А. Ювелирные изделия на памятниках Черняховской культуры в Днестровско-Прутском междуречье // Памятники древнейшего искусства на территории Молдавии. Кишинев: Штиица, 1989. С. 85; Ку-харская Е.М., Терпиловский Р.В. Некоторый типы лунниц III-V вв. в Среднем Поднепровье // Древности Среднего Поднепровья. Киев: Наукова думка, 1981. С. 69, 75.
Седова М.С. О некоторых принципах типологии жилых построек срубной культуры // Археологические исследования в Поволжье. Самара: СГУ, 1993. С. 70.
Джонсон Р., Каст Ф, Розенцвейг Д. Системы и руководство (теория систем и руководство системами). М.: Прогресс, 1971. С. 30. Кулиев Г.Г. Метафора и научное познание. Баку: Фан, 1987. С. 31.
8 Ортега-и-Гассет Х. Две великие метафоры // Теория метафоры. М.: Наука, 1990. С. 69.
9 ЩаповаЮ.Л. Естественно-научные методы в археологии. М.: МГУ, 1988. С. 22.
10 Ольшки Л. История научной литературы на новых языках. М.; Л.: Гослитиздат, 1933. Т. 2. С. 47.
11 Лейчик В.М. Термин и научная теория // Научный и общественно-политический текст. Лингвистические и лингводидактические аспекты изучения. М.: Наука, 1991. С. 16.
12 Щапова ЮЛ. Лингвистическое обеспечение баз данных по археологии // Компьютеры в археологии. Материалы конференции «Опыт компьютерной обработки археологических материалов. Москва, апрель 1993 г. М., 1996. С. 104-108.
13 Заседания Московского археологического общества. Протокол № 6 от Декабря 1 дня // Древности. М., 1864. Т. 1. Вып. 1. С. 11.
14 Древности. М., 1874. Т. 4. С. 43.
15 Брокгауз Ф.А., Эвфрон И.А. Энциклопедический словарь. СПб., 1890. Т. 2. С. 238.
16 Крупнов Е.И. О жизни и научной деятельности В.А. Городцова // Советская археология. Вып. XXV. 1956. С. 65-72; Он же. К 50-летнему юбилею научной деятельности проф. В.А. Городцова // Вестник древней истории. 1938. № 3. С. 30-32; Мелешко Б.В. Научное наследие В.А. Городцова. Дис. ... канд. ист. наук. М., 1996; Жук А.В. В.А. Городцев в рязанский период его жизни, службы и научной деятельности. Омск.: ОГУ, 2005.
17 Городцов В.А. Русская доисторическая керамика // Археологический съезд, 11-й. Труды. М., 1901. С. 579.
18 Лотте Д.С. Основы построения научно-технической терминологии: Вопросы теории и методики. М.: Наука, 1961. С. 73.
19 Щапова ЮЛ., Лихтер Ю.А., Столярова Е.К. Морфология древностей. Киев: КГУ, 1990; Лихтер Ю.А., Щапова ЮЛ. Замечания и пояснения к машинной версии программы «Сосуды» // Артефакт, программный продукт по археологии. «Сосуды». СП Диалог, центр в МГУ. М., 1991; Кокорина Ю.Г., Лихтер Ю.А. Проникающее орудия и оружие. Морфология древностей. Вып. 3. М.: МГУ, 1995; Осипов Д.О, Лихтер Ю.А. Системное описание и классификация кожаной обуви. Методические рекомендации. М., 2004; Щапова ЮЛ, Лихтер Ю.А., Сарачева Т.Г., Столярова Е.К. Морфология украшений // Морфология древностей. Вып. 4. М.: Книжный дом «Университет», 2007. С. 87-102.
20 Щапова ЮЛ. Введение в вещеведение. М.: МГУ, 2000. С. 60.
21 Вюстер Е. Международная стандартизация языка в технике // Татаринов В.А. История отечественного терминоведения. Т. 2: Направления и методы терминологических исследований. Очерк и хрестоматия. Кн. 2. М.: Московский Лицей, 1999. С. 216.
22 Кокорина Ю.Г., Лихтер Ю.А. Морфология декора. М.: КомКнига, 2007. С. 7, 125-140.
23 Реформатский А.А. Введение в языкознание. М.: Аспект Пресс, 2007. С. 125.
24 Князева Е.Н., Курдюмов С.П. Основания синергетики. Синергетическое миро-видение. М.: КомКнига, 2005. С. 26.
25 Гринев-Гриневич С.В. Терминоведение. М.: Академия, 2008. С. 209.
