О некоторых традициях отечественной новеллистики в «Малой прозе» Т. Керашева Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

90

• • •

Известия ДГПУ, №4, 2013

Primechanija

1. Ahmanova O.S. Slovar' lingvisticheskih terminov. M., 2004. 341 s. 2. Ivanova I.P. Teoreticheskaja grammatika anglijskogo jazyka. M., 1981. 92 s. 3. Mahmudova S.M. Morfologija rutul'skogo jazyka. M., 2001. 220 s. 4. Mazurova Ju.V. Narechija verha i niza v russkom jazyke // Issledovanija po se-mantike predlogov. Sb. statej. M., 2000. 150 s. 5. Meshhaninov I.I. Chleny predlozhenija i chasti rechi. L., 1978. 359 s. 6. Ozdoeva F.G. Istoricheskaja harakteristika sluzhebnyh slov (chastej rechi) v nahskih jazykah. Groznyj, 1962. 19 s. 7. Saidova Ja.M. Funkcional'no-semanticheskaja harakteristika sluzhebnyh slov rutul'skogo jazyka. Mahachkala: DGPU, 2012. 17 s. 8. Tairova M.O. Sposoby vyrazhenija prostranstvennyh otnoshenij v rutul'skom jazyke // Aktual’nye problemy jazyka i litera-tury. Mahachkala, 2000. S. 45-46.

Статья поступила в редакцию 17.09.2013 г.

УДК 82

О НЕКОТОРЫХ ТРАДИЦИЯХ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ НОВЕЛЛИСТИКИ В «МАЛОЙ ПРОЗЕ» Т. КЕРАШЕВА

© 2013 Туркова А.А.

Дагестанский государственный педагогический университет

Исследуются особенности «малой прозы» Тембота Керашева в контексте традиций отечественной новеллистики. Проанализированы некоторые жанровые свойства новеллы писателя.

The author of the article researches the features of the “short fiction” by Tembot Kerashev within the context of traditions of the national novelistics and analyzes some jenre features of the writer’s short story.

Issledujutsja osobennosti «maloj prozy» Tembota Kerasheva v kontekste tradicij otechestvennoj novellistiki. Proanalizirovany nekotorye zhanrovyе svojs^а novelly pisatelja.

Ключевые слова: жанр, стиль, новелла, сюжет, острота повествования, традиция, сказание, стилевой праздник.

Keywords: genre, style, story, story, visual storytelling tradition, legend, stylistic holiday. Kljuchevye slova: zhanr, stil’, novella, sjuzhet, ostrota povestvovanija, tradicija, skazanie, sti-levoj prazdnik.

Образец русской новеллы XX в. («Один день из жизни Ивана Денисовича» А.И. Солженицына), которая представляет собой максимально собранное предисловие к возможному подытоживанию периода сталинского правления. Предметом эстетического разбора, вскрывающего неделимость произведения, может выступить отрывок текста, желательно незначительный, но располагающий при этом сравнительной конечностью. Так и в кратком тексте А.И. Солженицына всевозможные компоненты подлинно оказались символам будничной реальности, увертюрой к воссозданию действительности, к обрисовке общества тех людей, которые открыто или тайно, энергично или инертно, зафиксировавшись в своей религии или испытав фиаско, миновали целиком

ту школу, которая предназначила их к реальной современности, к активному участию в ней. Лаконизм языка литературной ситуации А.И. Солженицына, аскетизм по отношению ко всяким отсылкам выводят читателя за границы непринужденной действительности.

Данный жанровый признак не менее интенсивно присущ новеллам адыгского писателя середины прошлого века Т.М. Керашева («Последний выстрел», «Слово девушки», «Молодой бисим», «Абадзехский охотник», «Абрек»). Причем текстовую сжатость и семантическую насыщенность данной прозы можно с полным правом считать обусловленной гораздо более ранним, но не менее характерным в этом отношении адыгским фольклорным материалом, каждый из образцов которого, будучи

Общественные и гуманитарные науки

• ••

91

таким же скромным по объему, столь же насыщен событиями. Он отличается такой же остротой развития и изобилует обязательными для новеллы неожиданными пуантами, т.е. поворотами, радикально меняющими уже сложившееся видение общей сюжетообразующей ситуации. К примеру, сжатость и лапидарность исследователи особенно считают присущими адыгским бытовым сказкам, которые «подобно новелле, представляют собой короткий рассказ о занимательном и необычном бытовом происшествии, характеризующийся остротой сюжетного построения, четкостью композиции и отточенностью художественной формы.

Следующий жанровый признак, выделяемый нами в качестве стержневых, - неизменно присущая новелле остро-сюжетность, складывающаяся из интенсивной событийности изложения. Данная новеллистическая черта в полной мере присутствует в классических произведениях как мировой, так и отечественной новеллистики.

Встает вопрос о том, каким образом новеллистам удается соединять краткость новеллы с эпичностью событийно-насыщенного повествования. К примеру, в данном случае классикой тенденции можно считать «Повести Белкина» А.С. Пушкина, где И.П. Белкин передает когда-то услышанное им, «событие пересказывается не один раз... изображаются разные стадии рассказывания, посредничающие между самим событием и литературным повествованием о нем, образуя отфильтрованный молвой рассказ о необыденном в обыденной жизни», то есть новеллу. Минуя единый комплекс фильтров, изложение регулируется несколькими авторами и временными уровнями, в результате чего ненужные детали исчезают, сюжет проступает более явственно, делая повесть новеллой.

Продолжение указанной повествовательной тенденции к адыгской литературе имеет место и в народном фольклорном тексте. В качестве примера можно привести известное предание о Бзиюкской битве, которое начинается информацией о правящей в тогдашнем обществе верхушке - братьях Шеретлу-ко, их отношении к соплеменникам и соплеменников к ним. Сюжетная линия здесь зачинается фактом местных преступлений братьев и возмущения этим

крестьян; развивается она описаниями бегства обвиняемых дворян и их воззваниями к соседним дворянам с просьбой об укрытии. Кульминацией данного конфликта является принятое соседними феодалами решение помочь преступникам, повлекшее за собой вооруженные сражения между соседними племенами.

Подобным образом насыщенная событиями новелла Т. Керашева «Абад-зехский охотник» аналогично оказывается остросюжетным повествованием, кульминационные моменты коего предстают перед читателем столь же интенсивно «отфильтрованными». К примеру, физические тяготы и душевные метания черкесов, пробирающихся в горы в поисках желанного спасителя, достаточно ярко и интригующе описаны автором. Читатель, чувствующий одновременно с неудобно обутыми персонажами тяжесть этого подъема на крутой склон, всей душой разделяет их отчаяние, падает, охает, барахтается, но все-таки добирается до цели. И тогда, перенеся все это, он идеально точно понимает радость нашедших нужного им спасителя аульчан. Причем подобная ост-росюжетность остается на протяжении всего дальнейшего развития событий в каждом из последующих эпизодов, когда Т. Керашев умело и мастерски для новеллиста держит читателя в здоровом и обязательном для жанра напряжении. Именно таким образом необходимая для новеллы событийная насыщенность и острота повествования успешно реализуется в рассматриваемой прозе, порой чередуясь с непредсказуемой авантюрностью.

Данная черта новеллистики порой, однако, не столь активно, как в зарубежной литературе, продолжается в таких русских классических образцах жанра, как новеллы А.С. Пушкина, И.А. Тургенева, Л.Н. Толстого и др. Так, при установке на повествовательную объективацию лирический сюжет у Я. Полонского (40-50-е гг. XIX в.) не истощается непосредственным четко обозначенным конкретным тоном, здесь сохраняется зона недосказанности, соответствующая усиленному оттенку, собранному из единой системы психологических недоговорок. Подобная отнесенность порождает некую расположенность лирической экспрессии, ее частичное присутствие на уровне новеллистической сюжетики,

92

• • •

Известия ДГПУ, №4, 2013

эмоцио-нально-обоснованной («Я говорить хотел...»; «А я хотел сказать...»).

По традиции классической новеллистики элемент незавершенности имеет место и в адыгской новеллистике первой половины XX в., в частности, в произведениях Т.М. Керашева. Особенно выразительно тенденция туманности, недосказанности проявляется в его новелле «Последний выстрел». Сцена, являющаяся фоном для введения читателя в зачин, предполагает длительно (но в сознании) лежащего раненого Алэбия, с жадностью и восхищением наблюдающего за своей подметающей комнату женой. Мысленно упрекающий ее за чрезмерные усилия по поддержанию порядка муж также мысленно припоминает жене характерную для нее холодность по отношению к нему, всегда пугающую, оскорбляющую его и остающуюся из года в год их совместной жизни необъяснимой. Так читатель подсознательно переключается на его сторону раненого. И далее уже вместе с ним следит за холодной, но бездушной скорбью, различаемой им на лице супруги, задаваясь вопросом о том, какая незабываемая обида отвратила ее от него. Здесь автор вносит в изложение вместе с горьким недоумением Алэбия характерный для новеллы элемент недосказанности, предполагая тем самым дальнейшее обязательное развитие сюжета, могущее и даже обязанное раскрыть эту незавершенную в данном эпизоде интригу. И так весьма часто бывает в зачинах новелл Т.М. Керашева, содержащих намек на тайну, обусловливающий дальнейшее действие.

Именно такими, весьма парадоксальными, а потому информационно- и эмоционально-привлекательными выступают часто в анализируемых новеллах Т. Керашева повороты сюжета и складывающиеся между действующими персонажами отношения. В качестве примера приведем эпизод из новеллы «Молодой бисим», когда автор увлеченно описывает охватившее главного героя Батыра изумление в неожиданный для него момент. Заводя своего гостя в лавочку соседней для него семьи с намерением познакомить того с дочерью этого дома, Батыр понимает, что ничего плохого сказать о ней не может, однако он давно знает ее как какую-то странную, угрюмую и замкнутую, предпочитающую находиться в одиночестве и

отваживать все направленные на нее попытки ухаживаний. И именно на этих, подробно описываемых автором, качествах героини построена интрига, приводящая главного героя в замешательство. Парадоксально здесь происходящее на глазах Батыра качественное преображение всегда мрачной и невозмутимой девушки, ставшей вдруг, при одном взгляде на гостя «трепетной и учтиво настороженной», что весьма художественно выразительно описывает Т. Керашев: «Казалось, кто-то невидимый снял с ее лица маску, она вся вдруг просветлела, с неожиданной фацией выпрямилась, хмуро сдвинутые брови разошлись, холодные глаза потеплели» [3. С. 65].

В более поздний период тенденция новеллизации (с соблюдением сжатости, остросюжетности и лиричности) имеет место и в адыгской литературе. «Деревья на ветру» (1966) X. Ашинова - недолгая, но поразительно многозначительная новелла, включившая монолитный пласт злободневных для середины пошлого века вопросов. Стержневой тематикой сюжета, определяющей его развитие, является здесь вопрос о праве женщины на собственное мнение. Степень разрешения его по мере развития повествования автору отобразить посредством художественного образа-символа -реагирующих на ветер деревьев, которые неизменно сопутствуют герою и воплощают собой его настроение и размышления, разочарования и надежды.

Причем данное жанровое качество лиризации, являющее собой грамотную сосредоточенность автора на описываемом им явлении, отражающее фактически гармоничную концентрацию его мысли и чувства, зачастую весьма интенсивно проявляется и в анализируемой нами новеллистической прозе адыгского писателя Т. Керашева. Таковыми можно считать практически все из рассматриваемых новелл: «Последний выстрел», «Слово девушки», «Молодой бисим», «Абадзехский охотник», «Абрек», написанных в разные годы жизни и творчества писателя (середина XX в.). Каждая из них на небольшом текстовом пространстве успевает отобразить разные грани окружающего автора фрагмента реальности. При этом не упускаются при этом и многие грани внутреннего мира героя, т.е. и описательность, и лиричность, - в зависимости от необхо-

Общественные и гуманитарные науки

• ••

93

димости. И тогда перед читателем вста- щих героя мыслей, страданий и протает в полном объеме сферой раздираю- воречий.

Примечания

1. Приймакова Н.А. Жанрово-стилевое богатство адыгского романа об историческом прошлом. Майкоп, 2003. 2. Фомичев С.А. Поэтика А.С. Пушкина. Творческая эволюция. М., 1986. 3. Ке-рашев Т.М. Последний выстрел. Майкоп, 1979.

Notes

1 . Priymakova N.A. Genre and style richness of the Adyghe novel about the historical past. Maikop, 2003. 2. Fomichev, S.A. Poetika of A.S. Pushkin. Creative evolution. M., 1986. 3. Kerashev T.M. The last shot. Maikop, 1979.

Primechanija

1. Priymakova N.A. Djanrovo-stilevoe bogatstvo adygskogo romana ob istoricheskon proshlom. Maykop, 2003. 2. Fomichev S.A. Poetika Pushkina. M., 1986. 3. Kerashev T.M. Posledniy vystrel.

Maykop, 1979.

Статья поступила в редакцию 26.06.2013 г.

УДК 809.461.29-5

УСТАРЕВШИЕ СЛОВА ЗАКАТАЛЬСКОГО ДИАЛЕКТА

АВАРСКОГО ЯЗЫКА

© 2013 Чеерчиев М.Ч.

Дагестанский государственный педагогический университет

В статье рассматриваются устаревшие слова закатальского диалекта аварского языка, анализируются процессы, связанные с исчезновением одних слов и появлением новых слов и значений. Здесь же дается классификация устаревших слов диалекта с соотношением их с тематическими группами.

The article deals with the archaic words of Zagatala dialect of the Avar language, analyzes the processes associated with the disappearance of some words and the emergence of new words and meanings. The author classifies the archaic words of the dialect with the ratio of their thematic groups.

V stat’e rassmatrivajutsja ustarevshie slova zakatal’skogo dialekta avarskogo jazyka, analiziru-jutsja processy, svjazannye s ischeznoveniem odnih slov i pojavleniem novyh slov i znachenij. Zdes’ zhe daetsja klassifikacija ustarevshih slov dialekta s sootnosheniem ih s tematicheskimi gruppami.

Ключевые слова: закатальский диалект, устаревшие слова, архаизмы, экстралингвистические факторы, заимствования, бытовая лексика.

Keywords: Zagatala dialect, archaic words, archaisms, extra-linguistic factors, borrowings, everyday words.

Kljuchevye slova: zakatal’skij dialekt, ustarevshie slova, arhaizmy, jekstralingvisticheskie fak-

tory, zaimstvovanija, bytovaja leksika.

Лексика является наиболее динамичной частью любого языка. Она более чем другие разделы языка подвержена как внешнему влиянию, прежде всего иноязычному, так и изменению изнутри в смысле появления новых слов, новых значений слов, а также исчезновения слов из языка в силу определенных экстралингвистических обстоятельств. Эти процессы особенно наглядно проявля-

ются в диалектах, которые, будучи изолированными от основной массы языка, проходят самобытный путь развития.

«Закатальский диалект, - отмечает П.А. Саидова, - носители которого в течение столетий были территориально изолированы от остальных аварцев, не только сохранил некоторые черты, но и содержит ряд инноваций, обусловленных самостоятельным развитием, а