CC BY
125
23. ШЖШ®. Ш±, 2002^. 337^
24. urnrnrn. Ш: ш^ш, 2010^-
575^
25. йяшм. ШМШ®.
1995^. 56Ш
26.
1985, (1) // URL: http://www.cnki.com.cn/Article/CJFDTOTAL-DDYX198801002.htm (дата обращения: 16.07.2018).
27. Ш®П®®й. ItM: Ш&ФЪШ,
2015^- 382^
УДК 811.1.61
НОМИНАЦИИ КРОВНОГО РОДСТВА В ДРЕВНЕРУССКОМ ЯЗЫКЕ
В статье рассматривается древнерусская система терминов кровного родства как результат исторического развития древней индоевропейской системы, определяются основные тенденции ее дальнейшего развития. Сравнение с терминами родства современного русского языка позволяет выявить семантические признаки, утраченные в ходе исторического развития лексической группы.
Ключевые слова: родство, термины родства, древнерусский язык, историческая лексикология.
В общей системе родственных отношений, включающей родство генетическое, брачное, юридическое, церковное, духовное и пр., основная роль в силу естественных причин всегда отводилась родству кровному (генетическому, родовому): этот тип родства представляет собой систему биологических связей, основанных на происхождении лиц от общего предка, и мало зависит от социального устройства.
Именно кровное родство служило основой для определения границ рода и семьи в Древней Руси, где известны два основных типа семьи с переходными стадиями между ними. Малая семья состояла из супругов и их детей, еще не вступивших в брак, имела отдельное небольшое жилище, свое хозяйство и была первичным производственным коллективом; большая семья, или род, состояла из стариков-родителей, их сыновей с женами и внуков, была связана имущественно-наследственными интересами, выполняла функцию защиты и поддержки малых семей в сложных условиях. Большая семья была экзогамна: между ее членами, даже троюродными братьями и сестрами, были запрещены браки [1, с. 216]. И большая, и малая семья строились по патриархальному типу, базирующемуся на двух основных принципах: жесткой половой и возрастной субординации и отсутствии личностной избирательности на всех стадиях жизненного цикла семьи. Основными вертикалями патриархальной семейно-родовой иерархии были следующие типы отношений: старший важнее младшего, мужчина важнее женщины, кровный родственник важнее свойствен-
Ъ, , 2003^6^, ШШ
2$, 215-226^
29. « ШШ®. 2002 582^
30. Яхонтов С. Е. Категория глагола в китайском языке. Л. : Издательство Ленинградского университета, 1957. 182 с.
© Малышева А. В., 2018
0. 10. HuK0neHK0 O. Yu. Nikolenko
lexical NoMiNATioNs oF BLooD KiNsHip iN the old Russian language
The article deals with the ancient Russian system of terms of consanguinity as a result of the historical development of the ancient Indo-European system, the main trends of its further development. A comparison with the terms of kinship of the Modern Russian reveals the semantic features that were lost in the course of the historical changes of the lexical group.
Keywords: kinship, kinship terms, consanguinity, Old Russian, historical lexicology.
ника, прямой родственник важнее бокового. Род формировался по мужской линии. Женщина, вступая в брак, становилась частью другого рода и часто полностью теряла связи с кровными родственниками.
Таким образом, основными терминами, номинирующими кровное родство в Древней Руси, должны быть названия родителей (отец и мать) и детей (сын и дочь), родственников по прямой нисходящей мужской линии (дед - отец -сын - внук - правнук), родственников по боковой мужской линии (брат, дядя (по отцу), племянник), а также термины для родственников-женщин (бабка, внук/внучка, сестра, тетка, племянница) и некоторых родственников по материнской линии (дядя (по матери), племянник (по сестре)), которые употреблялись реже. В древнерусских терминах родства наблюдается параллелизм мужских и женских номинаций, однако в количественном соотношении мужских гораздо больше.
Все основные термины, сохранившиеся и до наших дней, имеют индоевропейское происхождение и образуют ряд с основой на *-ег: реконструированный по данным родственных языков: *тЫёг «мать» (> идти), *ра1ёг «отец» (заменившееся у славян на и. -е. *atta>*attikos>*otecь>oт^ц^), *рйег «сын» (позднее заменившееся на и. -е. *sйnйs «рожден-ный»>сым'ь), *dhйghatëг«дочь» (>д-ьун), Ъ^Шг«брат» (>Ердтъ), *зиеэог «сестра» (>сестрд); позже группа расширяется общеславянскими *dëdъ «дед» (д-ьдъ), *^пикъ «внук» (ь'ноукъ), *ЬаЬа «бабушка» (еаеа) и восточнославянски-
ми дада «дядя» (на месте более древних о. -с. *stryjb «дядя по отцу» и *ujb «дядя по матери»), тетд «тетя», метнн / местерд «племянник / племянница». Подробно история возникновения отдельных славянских терминов родства рассмотрена в работе О. Н. Трубачева [2].
Приведенные выше термины и их сочетания полностью покрывают систему кровных родственных отношений. Однако количественный состав древнерусской системы терминов родства XI-XIV вв., зафиксированный в словаре И. И. Срезневского [3], значительно превышает необходимое число логических номинаций.
В первую очередь обращает на себя внимание наличие нескольких слов для номинации одной позиции родства. Причин для этого несколько.
Во-первых, древнерусской системе свойствен-на формальная вариативность термина (кдткко -кдтккд, откцк - отецк «родитель мужского пола», Ердтдмнук - Ердтымнук «сын брата», рождмнкъ -рожемнкь. - рожкинк! - рожддмнкь. «родственник» и др.), возникающая вследствие исторических фонетических и морфолого-фонетических изменений слова (откцк - отецк после падения редуцированных, кдткко - кдтккд после развития редукции (аканья), д-ьун - д-ьцн в результате локального цоканья, ун - ьун «дядя по матери» с протетическим согласным, крдтууддо - крдтоуддо - крдтдуддо «ребенок (сын) брата» с переосмыслением словообразовательной структуры - крдтууддь. - крдтууддд с морфоло-гизированным признаком пола), а также формальное соотнесение параллельных русских и старославянских форм (рождмнкъ - рожддмнкъ «родственник», сестрнунук - сестрнунфк «сын сестры») и пр. В это время только происходит становление и частичная нормализация письменной системы древнерусского языка, поэтому допустимы и графические варианты (кдтА - кдтга).
Так, редуцированный [ъ] в славянском *vbnukh оказался в слабой позиции и был рано утрачен, вследствие чего v- очутился перед согласным и, вероятно, в отдельных языках проявился его билабиальный характер [w], близкий к гласному [и]. Отсюда формы ь-ьмоук-ь и оумоук-ь (умукъ) в древнерусском: <... > изатворисА Волга въ градъ со оунуки своими ^рополкомъ и шльгомъ и Воло-димеромъ. Пов. вр. л. 6476 г. [3, III, с. 1232].
Ограниченное количество дошедших до нас древнерусских памятников письменности не позволяет однозначно решить вопрос о семантической или стилистической дифференциации в сознании человека того времени форм типа Д-ьун (восточнослав.) и дъфн (южнослав.), крдтъй (восточнослав.) и крдтр-ь (западнослав., южнослав.) и т. п., относящихся к разным славянским языковым зонам. Все формы встречаются и в церковных, и в светских текстах:
д-ьун = доун = д-ьцн = Дкцн = дцн - filia,
ииуатлр, дочь. Или сынъ ютца бькть, или матерь, или дчи. Церк. Уст. Влад. (по Син. сп.). <... > А будетъ у мо-еи жены сынъ, ино моимъ дътямъ животъ мои и села мои и челядь моя наполъ; или будетъ дчи, ино выдасть ю братъ беодоръ по силъ. А жена и дцери свободны. Рукоп. Ост. п. 1396г. [3, I, с. 762-763] и д-ьфн -дочь, filia, ииуатпр: Иже любить снъ или дъщере паче
мене, нъсть мене достоинъ. Мб. X. 37. Остр. ев. <... > юже съгренеть чюжек женъ повои с головы, любо дщьри. Мир. грам. Новг. 1199 г. [3, I. с. 763]. Так же:
крдтъ - абеХфост, frater, socius: Бъ же Андреа братъ Симона Петра. Io. I. 40. Остр. ев. <... > Кто старъ тои отецъ. а кто младъ тои братъ. Псков. Iл. 6773 г., 6851 г. [3, I, с. 172173] и крдтр-ь - братъ, абеХфост, frater: Да ли придете мти, братръ, жена, чАда. Гр. Наз. XI в. 120. - Въ памятникахъ югозападныхъ часто встречается братръ, гдъ въ Русскихъ стоитъ братъ: Ти мкоже въ двою братроу та единого юца и кдинок мтре бывьшема наиболее кстъ в нею подбик самъма к' себъ. I о екз. Шест. 1263 г. 5. [3, I, с. 172].
Вариативные формы могут служить основой для образования от них новых номинаций: крдтнга [3, I, с. 169] и крдтрнм [3, I, с. 172] «братья, товарищи».
Во-вторых, в древнерусской системе наблюдается разнообразие суффиксальных производных номинаций от одного корня, семантические различия между которыми весьма расплывчаты.
Так, в словаре содержится несколько слов с корнем брат со значением «родной брат»: крдт-ь, крдтр-ь, крдтемнкъ, крдтемнук, крдтемкцк, крдтемъцк, крдткцк, сдмокрдт-ь. Особенности значения можно отметить только у слова крдткцк «fraterculus, frater carus» [3, I, с. 174], т. е. «братик, дорогой брат», и у слова сдмокрдт-ь «родные братья по отношению друг к другу», употребляющегося в форме двойственного числа: Рьвь-нителА свАтам самабрата Христова Флоре и Лаоуре. Стихир. ХП в. Ак. н. л. 192 [3, Д-243].
Остальные слова семантических различий не имеют: крдтемнкь - братъ, frater, абеХфост (въ простомъ и въ переносномъ см.): Заложиста црьковь камАноу стго Кюри-ла... Къснатинъ и Дъмитръ. братеника. Новг. I л. 6704 г. [3, I, с. 167-168],
крдтемнук = крдтемнкь? - братъ, абеХфост, frater: -Поставиша братеничи Юрьи посадникъ Дмитриевичь (и) братъ его Яковъ церковь камену Чюдо архистрига Михаила. Нов. Iл. 6915 г. - См. крдтемнк-ь [3, I, с. 168],
крдтемкцк - братъ, абеХфост, frater: - Вызвали есмо два братъньця. Жал. гр. Гал. кн. Льв. до 1301 г. [3, I, с. 168],
крдтъмкцк - см. крдтемкцк [3, I, с. 175]. Вероятно, их также можно считать своеобразными вариантами, связанными не только со смешением букв е/ъ (крдтемкцк - крдтъмкцк, сестремнцд -сестръмнцд), но и со слабым различием суффиксов -ьц-и -ик- и нечеткостью их словообразовательного (эмоционально-стилистического) значения.
Не имеют различий в значении и употреблении также сестрд и сестремнцд:
сестрд - soror, абеХфп: <... > Оже боудеть сестра въ дому, тъ то(и) задница не надобъ, нъ тададАть ю за моужь братм, како си могоуть. Р. Прав. Влад. Мон. (по Син. сп.) [3, III, с. 340-341],
сестремнцд = сестръмнцд - сестра: <... > Еже двъ сестреници поимати мужеви, поимъ бо первую, то по смерти тоя пакы поимаетъ сестру ея. Никиф. м. Посл. Влад. Мон. о Лат. [3, III, с. 341];
и слова с суффиксом -ък-/ -ьк-: кдтА - кдткко [3, I, с. 45], млтн - млт-ькл (в том числе и для обозначения Богородицы) [3, II, с. 118-119], тетд - тет-ькд, причем слово тет-ькд было более употребительным и оставалось таковым до XIX в.:
тетд - тетка: Повьдати Самонь, гако, теть нашеи оумер'шии Зои, юбаче ину женоу црь поимет (тпст Seiaa). Георг. Ам. (Увар.) л. 353 [3, III, с. 953],
тет-ькд - сестра отца или матери: <... > Родись оу великого кнза Всеволода четвертая дчи... и крсти ю тетка юлга. Ип. л. 6687г. [3, III, с. 955].
Вероятно, в древнерусскую эпоху модифицирующее значение суффиксов эмоционально-стилистической окраски оставалось нечетким, хотя в некоторых производных проявляется уже четко: например, уменьшительные крдТкЦк, с-ым-ьк-ь [3, III, с. 874-875]), СЫШНШКО [3, III, с. 870], д-ьуккд [3, I, с. 763].
Имеются также нерасчлененные наименования с модифицирующими суффиксами родства «во втором поколении», соответствующие современным расчлененным двоюродный брат, двоюродная сестра, однако их употребление в этом значении слабо регламентировано: Въ нар. Рус. братеникъ -братъ, братецъ и двоюродный братъ [3, I. с. 167-168].
Слово крдтдм-ь имеет двойное значение «двоюродный брат, сын брата». И. И. Срезневский по этому поводу делает специальную помету: «По отношеыю къ сл. братана и братаничь сл. братанъ должно бы означать только дво-юроднаго брата, какъ и есть въ нькоторыхъ ныньшнихъ говорахъ Русскихъ и въ Чешскомъ наръчм (bratran)» [3, I, с. 167]. Можно предположить, что слово крдтдм-ь обозначает только двоюродного брата (Ростиславъ... поча с а молити о братаньхъ своихъ (Мстислава и Ярославь). Ип. л. 6663 г.), но тогда не объясненными остаются примеры, отражающие значение не только двоюродного брата, но и сына брата, например: Иоана роди Михаилъ. Михаила же роди Радимъ. То же Радимъ роди Анну тетку Ишанову... Иоанъ братанъ Аннь. Ряз. Крм. 1ос. 348 [3, I, с. 167]. Фактом, подтверждающим существование значения «сын брата», является наличие слов крдтдмд со значением «дочь брата»: крдтдмд - дочь брата, ал'ефш,: Свою братаноу на бракъ обьщенига съвъкоупл^ти (е^абеХфп, fratris sui filia). Ср. Чеш. Bratranka [3, I, с. 166] и крдтдмкмд - дочь брата, filia fratris: Призва Всеволодъ Гюргевичь Володимъра Святославича к собъ Володимерю и вда за нь свою бра-танъну Михалкову (Михаила Юрьев.) дчерь. Ип. л. 6686 г. [3, I, с. 167].
Признавая за суффиксами определенную модифицирующую роль, следует отметить, что на двоюродных, троюродных братьев в сущности распространялось обозначение брата, что, видимо, отражает состояние, характерное для древности. В славянской терминологии родства отмечается особенно широкое распространение этих форм от названия брата и сестры.
Поскольку в материальном отношении современные русские термины родства являются прямыми наследниками индоевропейских, то, как писал О. Н. Трубачев, «при этимологическом исследовании можно выявить в современных терминах родства соответствующие материальные, структурные и семантические пережитки» [Трубачев, с. 15].
Так, в древнерусской системе наблюдается синонимия и омонимия отдельных терминов, связанная с историей развития лексического значения у этих слов, например, кдтА «родитель» - кдтА «старший брат» -откцк «родитель». Вероятно, это пережиток классифика-торской системы, которая существовала для обозначения родства в глубокой древности, в эпоху индоевропейской языковой общности, была приспособлена для группового брака и основана на том, что каждый индивид классифицируется только как член какого-либо брачного класса. В условиях группового брака только мать ребенка могла быть точно определена, биологическим отцом был некто из старшего брачного класса мужчин. С победой моногамной семьи система обозначений сменяется на описательную, которая присваивает каждому индивиду термин, описывающий его личные отношения с родственниками.
У И. И. Срезневского кдтА «отец, pater» сопровождается пометой: «Въ этомъ значенм впрочемъ слово батА пока еще встретилось въ древнихъ памятникахъ только одинъ разъ: Роман Ростиславичъ посылаеть изъ Смоленьска попа своего къ Изяславу, река тако: отдаваеть ти батА Черниговъ, а съ мною въ любви пожеви. Ип. л. 6669 г.» [3, I, с. 45-46]. Этимологию славянского кдтА О. Н. Трубачев признает недостаточно выясненной: Э. Бернекер отмечает у славянского *batq исконное значение «старший брат», то же говорит и П. Лавровский о восточнославянском кдтА, в этом значении также в чешском, сербскохорватском, но в моравском диалекте, как и в русских диалектах, - «дядя». Связь *bä'(j)a «старший брат» с *bratrh «брат» правдоподобно объясняется диссимиляцией [2, с. 21]. И. -е. *bhrätgr могло иметь характер более общего термина, ср. греч. фратшр «член фратрии», которое, возможно, отражает древнее значение индоевропейского слова «член мужского союза, фратрии».
Этимологически родственными являются дед и дядя [4, 1, с. 494, с. 561], также со значением «старший родственник», разошедшие только в общеславянскую эпуху. Кроме слова д-ьд-ь, в древнерусском языке могли использовать слово прдоткЦк (как и кдкд - прдмдтн), оно могло обозначать: 1) деда (отца отца или матери): СвАтии пра-отци - святые 1оакимъ и Анна, родители Богородиць' <. > Остр. ев. л. 244., 2) прадеда, предка: ш почивъшихъ въ вьрь прашцихъ. Служ. Варл. ХП в. [3, II, с. 1370].
С точки зрения диахронии отец, дед, дядя и (старший) брат являлись членами одного мужского брачного класса, а потому назывались одинаково. Их дифференциация произошла при становлении моногамной семьи, однако отголоски прежнего общего значения сохраняются, в том числе и в современном русском языке.
Специфика состава терминологии древнерусского языка заключается также и в увеличенном (и по сравнению с предшествующей индоевропейской, и по сравнению с современной системой) количестве нерасчлененных номинаций для разных родственных позиций, связанных с определенной социальной иерархией.
Так, с появлением моногамной семьи и личного родства важным становится дифференциальный признак «родство по мужской / женской линии»: стрын «дядя по отцу, брат отца» [3, III, с. 563-564], ун «дядя по матери» [3, III, с. 1175].
Современные восточнославянские языки забыли оба древние специальные названия и употребляют в обоих значениях общее название дядя. Древнерусское слово дада имело значение «брат отца или матери»: Иаковъ... изидь коЛавь, дАди своемоу и работа оу оуА своего изо дщери его л-ьт. 3. Сл. Фил. Переясл. л. 22. [3, I, с. 804-805]. Именно эта форма сохранилась в современной русской терминологии родства и является единственной. Неразличение поколений в одном старшем классе родственников проявляется и в том, что стрын мог называть и брата деда, и даже брата прадеда (значения слов д-ьд-ь, прАд-ьд-ь и прАпрАд-ьд-ь также слабо дифференцировались, как и названия членов класса младших родственников).
Родственники считаются в основном со стороны мужчин. Например, основное название племянника: EрATYVAдo -сынъ брата, абеХфгбоист, е^абеХфост, filius fratris: Оуби-еть моужь моужа, то мьстить братоу брата или сынови отца, любо отьцю сына или братоу чадоу, любо сест-риноу сынови. Р. Прав. Яр. [3, I, с. 172]. Термины «женской линии» малочисленны и сохранились хуже. Например, тет-ъкА первоначально «сестра отца» [3, III, с. 955], термин «сестра матери», вероятно, лелА / лелкка [3, II, с. 17], в этом значении не сохранился, обобщение произошло по термину «мужской линии».
От названий родственников по мужской и женской линии образуются названия младших родственников-детей. Основным словообразовательным средством является суффикс -ич-: cTpüHVHVk «сын дяди по отцу», тет-vHVk «сын тетки»: Съ сестричичемь ли с тетьчичемь. Треб. Чуд. XIVв. [3, III, с. 955]. Этими терминами называются двоюродные братья, но особенностью древнерусской системы является описание термина через старшего члена семьи.
Модель с суффиксом -ич- «потомок, сын того, кто назван в корне» является самой продуктивной в образовании новых номинаций: д-ьднvk «наследник (по д^ду) [3, I, с. 782-783], mypHVk «сын шурина» [3, III, с. 1599], MAvemHVk «сын мачехи» [3, II, с. 120] и пр. В качестве производной основы могут выступать номинации с разными суффиксами (семантически не дифференцированные): например, названия племянников kpa^vk [3, Д, с. 25], ЕрА та MHVk [3, I, с. 166-167] и EpA^VHVk [3, I, с. 169] «сын брата», ce^HVk [3, III, с. 342] и ce^HVHVk [3, III, с. 341-342] «сын сестры».
Названия дочерей образовывались с помощью суффикса -ьн- со значением женскости от основы, называющей родителя аналогично тому, как в современном русском языке образуются женские отчества от мужских имен, заканчивающихся на гласный. : EрATAMkMA «дочь брата, племянница» [3, I, с. 167], д-фер^А «дочерина дочь, внучка» [3, I, с. 763], и EрAтнvkMA «дочь брата, племянница» [3, I, с. 169], cecтрнvkMA «дочь сестры, племянница» [3, III, с. 342], тeтнvkMA «дочь тетки» [3, III, с. 954].
Обилие разнообразных в словообразовательном отношении названий младших родственников - племянников, (младших) братьев и внуков (см. также EрAтнvнмг. [3, I, с. 171], д-фер^А [3, I, с. 763], cbiMObkqk [3, III, с. 871] и др.) - вызывает необходимость иметь обобщенный термин. Для обозначения племянника вообще (сына брата или сестры) употреблялось слово метнн. Но, по-видимому, это
было чисто книжное слово, заимствованное из старославянского языка. У И. И. Срезневского отмечены примеры его употребления лишь в памятниках с сильной примесью цер-ковно-книжного элемента. Показательно, что в Никоновской летописи (6233-1425 гг.) слово метнн как малоупотребительное поясняется через слово ce^Hvk Волкъже служа царю Мусулману с нети своими, рекше с сестричи. Никон. л. 6933 г. (т. V. 88) [3, II, с. 433]. Еще более симптоматично, что в народных русских говорах не отмечено следов или остатков употребления слова метнн [5, с. 469]. Слово ме^ерА «племянница» также было заимствовано из церковно-славян-ского языка [4, III, с. 66]. В этом слове следует видеть результат аналогического выравнивания со славянским sestra: славянское nestera<*nete^ продолжает г-основу, образованную по аналогии *mati-ere, *dъkti-ere. [2, с. 76-77]. С XVI-XVII вв. входит в письменность название племянник и племянница с нынешними значениями, ранее означавшие «родственник, человек племени» ^eMeMkMHK- [3, II, с. 959]).
Таким образом, уже в древнерусском языке начала действовать тенденция к обобщению терминов родства на основе утраты несущественных семантических признаков. В частности, таким несущественным признаком с течением времени оказался признак «родство по мужской / женской линии». Однако в исходной системе превосходство мужской линии очевидно. Так, важным является специальное обозначение жены дяди, то есть некровной тетки, при отсутствии подобных обозначений для мужей теток (тетки сами становились членами рода своих мужей). Женщины именовались по мужу, т. е. названия были образованы от мужских терминов: ^рышми производное от ^рын со значением «жена дяди (по отцу)»: Приде Гюргева кнАгини исъ СуждалА Смоленьску и с дьтми своими к Ростиславу; Ростиславъ же поима стрыиню свою съ собою... и приде къ строеви своему Дюргеви в Киевъ. Ип. л. 6663 г. [3, III, с. 564]. Несмотря на отсутствие фиксации у И. И. Срезневского, с определенностью можно утверждать, что древнерусская система параллельно со ^рышми имела слова типа уйка, вуйка «жена уя, дяди (по матери)», на которые ссылается В. И. Даль [6, IV, с. 480] и которые до сих пор существуют в славянских языках (например, в чешском).
В целом анализ лексических единиц, называющих кровное родство, показал, что наблюдается параллелизм мужских и женских вариантов, причем мужских вариантов гораздо больше. Численность мужских терминов родства объясняется не только развитой синонимией словообразовательного характера, вызванной малой дифференциацией значений суффиксов, но и особым статусом мужчины и всего, что с ним связано, в патриархальной картине мира. Мужская и женская линии очень существенны для древнерусской терминологии родства, чего не наблюдается в современном русском языке. Отличительной особенностью терминов родства древнерусского языка является неразличение или слабое различение колен и ветвей родства. Таким образом, уже в древнерусском языке можно наблюдать действие тенденции к утрате несущественных семантических признаков (среди них мужская / женская линия) и тенденции к приближению родства (неразличение степеней родства), что в целом приводит к обобщению терминов. Процесс такого обобщения наблюдается и в настоящее время.
1. Щапов Я. Н. Брак и семья в Древней Руси // Вопросы истории. 1970. № 10. С. 216-219.
2. Трубачев О. Н. История славянских терминов родства и некоторых древнейших терминов общественного строя. М. : АН СССР, 1959. 212 с.
3. Срезневский И. И. Словарь древнерусского языка : в 3 т. М. : Книга, 1989. Т. I. 1420 с. Т. II. 1803 с. Т. III. 1683 с. Дополнения. 271 с.
УДК 811
ФОРМИРОВАНИЕ МИЛИТАРНОЙ МЕТАФОРЫ В ДИАХРОНИЧЕСКОЙ
КОММУНИКАЦИИ РУССКОГО ЯЗЫКА XIX - НАЧАЛА XX ВЕКА
В статье затрагиваются аспекты формирования милитар-ной метафоры в диахронической коммуникации русского языка XIX - начала XX века. Милитарная метафорика играет особую роль в системе военной элокуции, выполняя как информативную и коммуникативную функцию, так и эмотивную, выражает особое эмоционально-экспрессивное значение.
Ключевые слова: русский военный дискурс, милитарная метафора, диахроническая коммуникация, метафорические модели.
4. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка : в 4 т. / пер. с нем. О. Н. Трубачева. М. : Прогресс, 1986-1987. Т. I. 576 с. Т. II. 672 с. Т. III. 832 с. Т. IV. 864 с.
5. Виноградов В. В. История слов. М. : РАН, 1999. 1138 с.
6. Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка : в 4 т. М. : Русский язык, 1978-1980. Т. I. 699 с. Т. II. 779 с. Т. III. 555 с. Т. IV. 683 с.
© Николенко О. Ю., 2018
А. В. Уланов A. V. Ulanov
FORMATION OF MiUTARY METAPHORS iN DIACHRONIC COMMUNICATION OF THE RUSSIAN LANGUAGE
IN THE 19th - EARLY 20th CENTURIES
The article discusses aspects of military metaphors in diachronic communication of the Russian language of the XIX -early XX century. Military metaphors plays a special role in the system of military elocution, performing as an informative and communicative function, and emotive, expressing particular emotional and expressive value.
Keywords: Russian military discourse of militarist metaphor, diachronic communication, metaphorical model.
Изучение военного дискурса русского языка XIX - начала XX века позволяет говорить о развитии метафорических моделей в русском языке данного периода. Под милитарной метафорой мы понимаем особого рода переносное значение слова, которое возникает на основе сходства предмета-военной реалии и предмета, относящегося к жизнедеятельности людей. Изучив функционирование военного дискурса русского языка XIX - начала XX века на материале словаря М. И. Михельсона «Русская мысль и рЪчь. Свое и чужое. Опытъ русской фразеолопи», мы составили следующую классификацию метафорических моделей военно-дискурсивного пространства.
1. Получить предмет-военную реалию, стать обладателем военного предмета ^ производить военное действие.
Аксельбанты получить «(Иноск.) быть произведен-нымъ въ флигель-адъютанты. Ср.: Я бы такъ хотЪла, что-бъ Базилю дали аксельбанты [Маркевичъ. Чадъ жизни]» [1, с. 8].
2. Военная реалия ^ гражданская реалия.
Амунищя - смиривъ свою амбиц/ю, // за лЁпотью слуги, // Почистить амуницию // И даже сапоги [1, с. 14].
Батал'т «Иноск. Драка, потасовка. Ср.: Иниц1ати-ва брани была всегда отъ отца... который первый безъ всякой причины начиналъ семейную баталю. Салтыковъ. Пошехонская старина» [1, с. 34].
Батарея «Иноск. Шутл. О большомъ числЁ бутылокъ (какъ батареялейденскихъ банокъ или ору&й). Ср.: Передъ нами стояла цЬлая батарея бутылокъ съ водкой, конья-комъ, аракомъ, ромомъ» [1, с. 34].
3. Военный человек ^ гражданский человек. Метафорическая модель образует эмоционально-оценочный оттенок либо позитивного свойства (ветеранъ, волонтеръ, вольный казакъ), либо негативного свойства (армейщина, бурбонъ).
Армейщина - «(иноск. Муж. р.) грубый, неотесанный, военный. Ср.: На лЁстницЬ какая-то поломойка... вижу, увивается около нея какой-то армейщина. Гоголь. Игроки» [1, с. 23].
Бурбонъ - «(иноск.) офицеръ, выслужившйся изъ ниж-нихъ чиновъ (съ грубыми замашками). Ср.: Этотъ Ма1оръ былъ изъ такъ называемыхъ 'бурбоновъ', т. е. выслужившихся солдатъ, на тридцатомъ году выучился читать. Тургеневъ. ПЁтушковъ» [1, с. 64].
Ветеранъ - «заслуженный старецъ, престарелый дЬятель на какому-либо (особенно, военномъ) поприщЁ. Ср.: Фустовъ спросилъ насъ, знакомы ли мы другъ съ дру-гомъ? - "Никакъ нЬтъ-съ, - тотчасъ загремЪлъ Иванъ Демьянычъ: ветеранъ двЪнадцатаго года чести сей не имЁетъ. Тургеневъ Несчастная» [1, с. 79].
Волонтеръ - «доброволецъ, охотникъ, по доброй волЬ идущй на войну. Ср.: Все онъ припомнилъ: гдЬ бились
