CC BY
37
Рец.: Никулин И. А., свящ. Преосвященный Игнатий (Римский-Корсаков), митрополит Сибирский и Тобольский. Екатеринбург: Екатеринбургская духовная семинария, 2015.
В последние годы церковная история стала одной из доминирующих областей гуманитарной науки, которой активно занимаются и церковные, и светские исследователи. Разумеется, в отечественной историографии несомненный приоритет имеет история Русской Церкви: ежегодно выходят статьи и монографии, посвященные тем или иным ее периодам, аспектам, проблемам, личностям. Но и на фоне этого многообразия рецензируемая книга привлекает особое внимание. Посвящена она одному из наиболее значимых и деятельных архиереев предсинодальной эпохи — митрополиту Сибирскому и Тобольскому Игнатию (Римскому-Корсакову) (1692—1701). Преосвященный Игнатий не был обойден вниманием исследователей — об этом свидетельствует и обширный обзор историографии, составивший в рецензируемой монографии особый параграф (с. 8—25). Но несмотря на это, внимание священника Иоанна Никулина к этой личности вполне обоснованно: некоторые моменты из жизнеописания преосвященного Игнатия и его отношения с современниками имеют крайне неоднозначные оценки, не сделан исчерпывающий богословский разбор его сочинений. Автор же рецензируемой монографии занимается изучением личности, деяний и наследия преосвященного Игнатия на протяжении нескольких лет, посвятив ему две кандидатские диссертации — богословскую и историческую1 и более 20 научных статей и докладов.
Последние десятилетия XVII в. являются крайне важным периодом истории Русской Церкви, в котором сфокусировались сложные события и явления, потрясавшие церковную жизнь: реформа Патриарха Никона и раскол старообрядчества, споры о пресуществлении Святых Даров и осуждение «хлебопо-клоннической ереси». В эти же десятилетия вековые попытки организовать в Москве систематическое образование дали определенные плоды в виде школы братьев Лихудов, которая, однако, далеко не сразу смогла определить свое место и значение в церковной жизни. Немалую проблему этих десятилетий составляло христианское просвещение восточных окраин, а его активизация приводила к
1 Никулин И. А. Митрополит Игнатий (Римский-Корсаков). Жизнь и деятельность. Дис. ... канд. богословия. Сергиев Посад, 2010; Он же. Преосвященный Игнатий (Римский-Корсаков) — церковный деятель, писатель и мыслитель второй половины XVII в.: Жизнь и деятельность. Дис. ... канд. ист. наук. Екатеринбург, 2013.
неоднозначным результатам. Еще более загадочными видятся эти десятилетия в свете последовавшего им синодального периода: определившие его радикальные изменения церковной жизни так или иначе вызревали, таились и отчасти проявлялись в конце XVII в. И хотя эта сложная эпоха привлекала внимание как дореволюционных ученых, так и современных исследователей, ее недра продолжают хранить неожиданные находки и нюансы.
Герой рецензируемой монографии — митрополит Игнатий (Римский-Корсаков) — в той или иной степени был участником всех неоднозначных событий своей эпохи. Еще будучи настоятелем Новоспасского монастыря (1684—1692) и одним из ближайших сотрудников Патриарха Иоакима, архимандрит Игнатий принимал активное участие в спорах о времени пресуществления Святых Даров, являлся единомышленником преосвященного Афанасия Холмогорского и братьев Лихудов и увещал их противников Сильвестра Медведева и Савву Долгого. В эти же годы началась многолетняя полемика будущего Тобольского архиерея с раскольниками, ставшая в период епископского служения одной из главных сторон его деятельности. Заняв кафедру митрополита Сибирского и Тобольского, преосвященный Игнатий оказался на переднем крае церковной миссии в азиатской части России, ему же принадлежит честь устроения первого православного храма в Пекине. Имя митрополита Игнатия связано и еще с одной проблемной темой как предсинодального, так и самого синодального периодов — канонизацией святых, ибо именно преосвященный был главным инициатором прославления и автором жития праведного Симеона Верхотурского. Разумеется, преосвященный Игнатий, как правящий архиерей, да еще получивший в управление самую обширную по территории и сложную по управлению епархию Русской Церкви, должен был решать и вопросы обычной церковной практики: монастырей, приходского духовенства, местных церковно-государственных отношений. И эти стороны церковной жизни таили немало болезненных вопросов, со всей остротой поставленных в последующие годы и требующих изучения в своем развитии. Преосвященный Игнатий был «пишущим» церковным деятелем, поэтому все проблемные вопросы, связанные и с просвещением, и с богословскими дискуссиями, находили отражение в его литературных трудах. Таким образом, изучение самой личности преосвященного Игнатия, сформировавшейся в загадочные и тревожные годы русской истории, его деятельности и наследия неизбежно заставляют обращаться к масштабным проблемам, имеющим в церковной истории славу сложнейших.
Монография священника Иоанна Никулина состоит из трех глав: в первой он разбирает историографию и источники своего исследования, систематизируя точки зрения, выявляя дискуссионные вопросы и неоднозначные мнения; вторую посвящает жизни и деятельности митрополита Игнатия; третью — его литературному наследию, стараясь при этом реконструировать мировоззрение преосвященного.
Главный пафос исследования, представленного в рецензируемой монографии, — разрушение или, по крайней мере, поставление под сомнение стереотипов, связанных с личностью митрополита Игнатия. Автор уже во введении, предваряя основной текст, говорит о том, что «в историографии сложился уже
некоторый образ пресвященного Игнатия. однако со временем (в процессе исследования. — Н. С.) стал получаться совершенно иной Игнатий» (с. 5). Поэтому и в историографическом обзоре, и в основных главах исследования о. Иоанн старается не только сравнивать точки зрения предшествующих исследователей на те или иные факты из жизни и деятельности преосвященного Игнатия, но и давать им критическую оценку. Реконструкция биографии Сибирского архиерея и тем более его мировоззрения требует серьезной источниковедческой критики его сочинений, а в некоторых случаях пересмотра атрибуции — и эту задачу о. Иоанн тоже поставил перед собой со всей ответственностью, используя достижения своих предшественников и дополняя их самостоятельным критическим анализом. Так, о. Иоанн ставит под сомнение принадлежность некоторых сочинений, ранее приписываемых преосвященному Игнатию, перу последнего. Обоснования этих сомнений подробно изложены в 3-й главе монографии (с. 161-211).
Какой же вклад удалось внести в реконструкцию жизненного пути митрополита Игнатия и его участия в церковных деяниях своего времени? Следует признать, что тщательная систематизация имеющихся фактов о жизненном пути преосвященного Игнатия, их логический анализ, отвержение недопустимых и выбор наиболее убедительных не позволили снять некоторые «недоуменные вопросы». Так, автор приходит к выводу, что на настоящий момент невозможно точно установить ни дату рождения Сибирского архипастыря, ни его мирское имя, ни полученное образование, ни жизненное состояние до принятия монашества (с. 35-37). Гораздо более плодотворной оказалась работа по уточнению вех церковной деятельности будущего митрополита после 1667 г. — первого упоминания монаха Игнатия как насельника Крестомаровской пустыни и появления его первых трудов — переписанных и отредактированных сборников жития святых и Скитского патерика (с. 37).
Интерес представляет соловецкий период в жизни будущего Сибирского архипастыря (1667-1680 гг.; сюда же можно отнести настоятельство соловецким подворьем в Москве — 1680-1683 гг.), хотя известно о нем не так много: во-первых, это первая встреча самого героя с богослужебными «новыми книгами», причем в статусе экклесиарха, обязанного «приспособить певческую традицию обители к новоисправленным текстам» (с. 39); во-вторых, одно из свидетельств принятия монастырями «новых книг».
Несомненную важность для понимания личности преосвященного Игнатия и его места и значения в современных церковных событиях имел период пребывания в должности архимандрита московского Новоспасского монастыря (1684-1692). Этот монастырь всегда имел, конечно, особое значение — как место родовой усыпальницы Романовых и, соответственно, ближайшего покровительства царей. Но автор монографии замечает, что для архимандрита Игнатия (Римского-Корсакова) статус настоятеля этой привилегированной обители усиливался близкими, доверительными отношениями с Патриархом Иоакимом (с. 45). Факт вхождения будущего Сибирского митрополита в иоакимовский круг исследователи отмечали неоднократно. Однако систематизация поручений, которые давались архимандриту Игнатию этим Патриархом, позволяет более четко
определить степень участия о. Игнатия и в церковно-политической деятельности этого Святейшего владыки в целом, и в конкретных деяниях, и в кругах борцов против «хлебопоклоннической ереси», и в полемике с расколом (с. 45—55).
Не мог автор монографии обойти вниманием один из сложных моментов в жизни преосвященного Игнатия — назначение новым Патриархом Адрианом на Тобольскую кафедру. Это назначение исследователи оценивали и доселе оценивают неоднозначно: одни — как вполне естественный шаг от настоятельства в значимом монастыре к архипастырскому служению, другие — как почетную ссылку, удаление из столицы. О. Иоанн также не приходит к однозначному выводу, однако предлагает при оценке учитывать два главных положительных фактора: востребованность в Сибири как особо сложном регионе столь образованной и опытной в полемике личности, как преосвященный Игнатий; собственную оценку преосвященным Игнатием своего поставления — ответственное осознание себя «апостолом Сибири» (с. 62—63). Таким образом, автор монографии предлагает, хотя и неявно, объяснить версию о «почетной ссылке» лишь недопониманием современниками важности духовного просвещения российских окраин и привычным пониманием, что все важное и определяющее происходит исключительно в столице.
Разумеется, важнейшей частью церковного служения преосвященного Игнатия стало его почти десятилетнее церковное управление Сибирью (1692— 1701), и этому о. Иоанн Никулин посвящает самый обширный параграф второй главы (с. 61—148). В деятельности преосвященного Игнатия на Тобольской кафедре автор монографии выделяет четыре наиболее важных, с его точки зрения, направления, каждому из которых посвящен особый параграф: собственно управление епархией, олицетворяемое архиерейским домом с его приказами и служителями; борьба с расколом; внутренняя и внешняя миссия; отношения с монастырями и приходами.
Описание тяжеловесной структуры и функционирования Тобольского архиерейского дома проведено автором монографии с должной кропотливостью, хотя внимание концентрируется преимущественно на административных и экономических сторонах. Автор обращает внимание на другие — собственно церковные — аспекты деятельности архиерейского дома — канонический, литургический (с. 71—72, 75—76, 77—78); однако для воссоздания полноценной картины здесь источников явно не хватает. А для церковной истории эти вопросы как раз представляют немалый интерес — особенно в свете скорых преобразований Петра. Впрочем, эти вопросы отчасти затрагиваются в последующих параграфах монографии (с. 102—113 и др.). Интересно было бы обратить большее внимание и на особенности в деятельности Тобольского архиерейского дома, связанные со спецификой Сибирской епархии, тем более о. Иоанн совершенно справедливо замечает, что «архиерейские дома представляют собой уникальное явление, свойственное только истории Русской Православной Церкви» и накопившее к настоящему моменту богатую историографию, отчасти даже систематизирован-ную2 (с. 67). Автор отмечает, что «в устройстве Сибирской епархии существовал
2 Алексеев А. И., Флоря Б. Н. Архиерейский дом // Православная энциклопедия. Т. III. М., 2001. С. 532-536.
ряд особенностей» (с. 85), а в тексте отмечает некоторые из них, но интригующая загадочность далекой и необъятной Сибирской митрополии конца XVII в. вызывает так много вопросов, что обобщение этих особенностей было бы крайне интересно и важно.
Более выпукло особенности Сибирской епархии и личности самого митрополита Игнатия выявляются в параграфах о борьбе с расколом (с. 85-114), внутренней и внешней миссии (с. 114-123), монастырях и приходах (с. 124-135).
Автор собрал и систематизировал много интересных подробностей, связанных с диспутами преосвященного Игнатия со ссыльным монахом Иосифом Астоменом, просветительскими путешествиями митрополита по епархии и соответствующими «посланиями» митрополита. Эти подробности не только оживляют авторский текст, но, как представляется, могут стать вкладом в общую историю Сибирской митрополии, которая непременно должна быть рано или поздно написана. Представляется важным и то, что о. Иоанн не скрывает тех проблем, которые возникали у преосвященного Игнатия в управлении митрополией. Так, эти проблемы очень ярко выразились в «деле десятильников» (с. 103-114), которое очень интересно не только в современном ему контексте, но и в перспективе последующих церковных преобразований синодальной эпохи.
Хотя о. Иоанн и отмечает, что преосвященный Игнатий «не вел систематической миссии среди коренного населения Сибири» (с. 118), даже миссионерские успехи «индивидуального характера» представляют интерес. Материала и здесь оказывается не так много, но, ввиду общей скудости сведений о миссии в Сибири в предсинодальный период, важен и этот материал. Особый же интерес представляет участие владыки Игнатия в начальном этапе православного присутствия в Китае. История устроения в Пекине первой русской церкви неоднократно упоминалась в трудах, посвященных Православной миссии в Китае. Однако о. Иоанну удалось дополнить эту историю уточнением роли в ней преосвященного Игнатия (с. 119-123).
Немалый интерес вызывают и привычные стороны церковной жизни Сибирского края — монастырской и приходской. Факты, представленные в рецензируемой монографии, вызывают некоторые вопросы, требующие дальнейшего изучения. Так, обращают на себя внимание попытки митрополита Игнатия ввести в монастырях своей епархии общежительный устав (с. 128). Вопрос об общежительном уставе является непростым для истории Русской Церкви в целом. Разумеется, этот вопрос был обострен в связи с расколом, когда введение общежития стало рассматриваться не только как достоинство с точки зрения аскетики, единомыслия, полноценного выполнения монашеских обетов, но и как мера безопасности. Насколько усилия владыки Игнатия в этом направлении имели успех? Была ли какая-то специфика во введении общежития в Сибирской епархии? Возможно, пока эти вопросы остаются без ответа, но перспектива более подробного изучения истории самих сибирских обителей позволит представить картину более полно. Вопрос вызывает также «несочувствие» со стороны центрального правительства инициативам преосвященного Игнатия по сохранению и увеличению количества монастырей (с. 130). Монастыри восточных окраин Русской земли нередко выполняли роль форпостов православия,
миссионерских центров. Почему эта миссия не возлагалась на сибирские монастыри времени архиерейства владыки Игнатия? Или просто взгляд «из центра» не позволял в последнее десятилетие XVII в. увидеть эти перспективы?
Главным достоинством монографии с точки зрения истории церковной мысли представляется третья глава, посвященная письменному наследию митрополита Игнатия. О. Иоанн Никулин выделяет в этом наследии четыре группы: богословско-учительные сочинения, включая панегирики и полемические трактаты; исторические сочинения и жития; архиерейские послания; эпистолярное наследие. При этом автор проводит серьезную критическую работу: рассматривая источники каждой группы, он выделяет сочинения, без всякого сомнения принадлежащие преосвященному Игнатию; сочинения, связь которых с преосвященным требует дальнейшего изучения; сочинения, приписывание которых владыке Игнатию необоснованно. Разумеется, при этом учитывается существующая историография, но она дополнена и скорректирована собственными изысканиями о. Иоанна, тщательным сравнением разных списков, тематическим и текстологическим анализом, сопоставлением содержания текстов с фактами биографии преосвященного Игнатия.
Так, полемизируя со своими предшественниками — публикаторами и исследователями трудов митрополита Игнатия А. П. Богдановым, А. Е. Викторовым, Л. Б. Вороновой — о. Иоанн выносит отрицательное суждение о принадлежности перу Сибирского преосвященного «Слова к запорожскому воинству», «Слова к православному воинству о помощи Пресвятой Богородицы», «Довода вкратце» (с. 174—181). Следует признать, что даже отрицательные суждения не обедняют наследие преосвященного Игнатия, а позволяют представить его более четко, рельефно и характерно, а следовательно, и это является вкладом в изучение этой интереснейшей церковно-исторической фигуры.
Таким образом, резюмируя все сказанное, можно заключить, что труд священника Иоанна Никулина стал заметным вкладом не только в комплекс исследований, связанных с самим митрополитом Сибирским и Тобольским Игнатием, но и — более широко — в историографию предсинодального периода русской церковной истории.
Наталья Юрьевна Сухова, д-р церковной истории, д-р ист. наук,
(профессор кафедры Общей и русской церковной истории и канонического права ПСТГУ; руководитель Научного центра истории богословия и богословского образования ПСТГУ;
suhova_n@mail.ru)
