CC BY
145
2006
НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК МГТУГА серия История, философия, социология
№ 101
УДК 347.471.33
НЕЯВНОЕ ЗНАНИЕ: МЕТОДОЛОГИЯ ИССЛЕДОВАНИЯ1 2
Е.А. НИКИТИНА
Статья представлена доктором философских наук, профессором Гараниной О.Д.
В данной статье рассматриваются существующие в эпистемологии различные методологические подходы к изучению неявного знания.
Неявное, личностное знание ученого играет важную роль в научном познании и научной деятельности и является одной из актуальных тем для обсуждения в философии науки и эпистемологии. Создатель концепции личностного знания - британский философ и ученый М.Полани (1891-1976) подчеркивал [10], что личностное, неявное знание - это знание, полученное ученым в процессе совместной, коллективной исследовательской и экспериментальной работы (знание, передающееся «из рук в руки»), усвоенное при непосредственных личных контактах, общении с другими учеными. Оно включает личный профессиональный опыт ученого, в том числе опыт постановки и решения проблем, классификации, исследования и экспериментирования. Накопленный опыт входит составной частью в теоретическую и экспериментальную деятельность ученого, фиксируется в навыках, «искусстве экспериментирования». Личностное знание проявляется в специфике интерпретации ученым той или иной научной информации, влияя на эффективность его деятельности.
Неявное знание нередко трактуют как целостный, неартикулируемый контекст явного, рационального научного познания. Личностное знание существует в неявной форме, во многом не осознается субъектом познания, не поддается полной рефлексии, что, собственно, и составляет главную проблему при попытках формализовать его. Особую актуальность и формальную четкость проблема неявного знания в научном познании приобретает в исследованиях искусственного интеллекта. Она обсуждается в философии и методологии искусственного интеллекта в контексте традиционных дискуссий о принципиальных ограничениях, существующих в моделировании естественных познавательных функций человека. Тема формализации неявного знания при разработке интеллектуальных технологий и систем возникает преимущественно в рамках подхода, нацеленного на достижение максимального сходства естественного и искусственного интеллекта. В частности, она обсуждается в связи с созданием экспертных систем.
Экспертная система как наиболее распространенная разновидность систем искусственного интеллекта вбирает в себя совокупность приемов работы специалиста высокого уровня в той или иной строго ограниченной предметной области. Благодаря этому экспертная система может давать решения, близкие к уровню решений и рекомендаций специалиста. Создание экспертных систем предполагает изучение структуры экспертного знания и механизмов его функционирования. Одна из возникающих при этом проблем связана с трудностями вербализации неявного, неформализованного личностного знания экспертов. Специалисты отмечают достаточно высокий удельный вес неявных знаний в интеллектуальном ресурсе эксперта. Отличительной чертой неявного знания является то, что оно приобретается самостоятельно, в процессе собственного повседневного опыта, а не в рамках специального обучения. Неявные знания находятся на подсознательном уровне, не представлены в вербальной форме, они являются в основном процедурными, носят
1 Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ. Проект 05-03-03134а.
индивидуализированный характер, недоступны осознанному самоанализу, возникают в режиме «инкубации», «инсайта» [12].
В исследованиях экспертного знания подчеркивается, что в связи с интенсивным развитием «интеллектуальных» компьютерных систем, призванных помочь пользователю в прикладных и исследовательских задачах, связанных с принятием решений в условиях неполной информации, особую важность приобретает «вопрос о роли интуиции специалиста-эксперта в процессах распознавания и принятия решений» [4, с.105]. Многие задачи распознавания решаются на основе интуиции, т.е. неформализованного опыта эксперта. Эксперт-когнитолог при формализации знаний эксперта также опирается на свою собственную интуицию. При этом вопрос о механизмах действия интуиции, занимающей важное место в структуре неявного знания, способах ее формирования во многом остается непроясненным, как и в целом проблема неявного знания.
В эпистемологии и философии науки актуальным становится поиск методологических подходов, на основе которых возможна концептуализация неявного знания в структуре научного познания, в деятельности субъекта познания. Прежде всего, очевидной является недостаточность модели рационального субъекта, на которую неявно опираются современные специалисты в осмыслении личностного знания. У М. Полани концепция неявного знания была важным шагом к деперсонификации научного познания и знания, к формированию представлений о целостном субъекте научного познания. На предшествующих этапах развития философии науки появление нового знания считалось психологическим процессом и оставлялось за рамками методологического анализа. Так, в логическом позитивизме разделялись процесс появления нового знания («контекст открытия») и его обоснования («контекст обоснования»). В постпозитивизме постепенно преодолевается данная антипсихологическая и антиметафизическая установка, выражением чего, собственно, и является концепция М. Полани.
В настоящее время в философии науки также фиксируется стремление исследователей отойти от традиционного классического идеала рационального субъекта познания, сформировавшегося в новоевропейской философии под влиянием естественно-научного идеала знания. Обращается внимание на то, что в человеческом поведении много иррационального, а границы рациональности для каждого индивидуума не статичны, они могут изменяться в зависимости от окружения и т.п. Повышается интерес к жизненному миру человека, миру повседневного человеческого опыта, обсуждается проблема доверия субъекту познания. В рамках экзистенциально-антропологического подхода к субъекту познания формулируется требование исходить в осмыслении познания из живого, непосредственного реального познания, учитывать всю полноту человеческого опыта и данные наивного наблюдения, личностные особенности познающего человека, его непосредственный психологический опыт. Соответственно и деятельность субъекта в научном познании должна рассматриваться более широко.
Многочисленные исследования в когнитивных науках также свидетельствуют о необходимости изменения философских, эпистемологических посылок методологического анализа структуры познающего субъекта. Перспективными в этом отношении являются исследования сложной, многомерной структуры субъекта, создание интегральных, синтетических концепций субъекта, учитывающих результаты междисциплинарных исследований. Существуют определенные методологические «ожидания» по отношению к синергетике, хотя, как представляется, пока методологическая эффективность синергетики применительно к гуманитарным и социальным наукам является скорее делом ближайшей перспективы, чем настоящего. Кроме того, весьма перспективной является группа методологических концепций в современной эпистемологии и когнитивных науках, исследующих познание как процесс и определенное конструирование мира на основе самых различных концептуальных метафор - биологической, коммуникативной и др. Речь идет об
эволюционной эпистемологии К. Лоренца, Г. Фоллмера, концепции автопоэзиса У. Матураны и Ф. Варелы, радикальном конструктивизме Э. фон Глазерсфельда и др., концепции социального конструирования реальности П. Бергера и Т. Лукмана, конструктивном альтернативизме Дж. А .Келли [2].
В контексте данной статьи остановимся, прежде всего, на концепции жизни как когногенеза чилийских нейробиологов У. Матураны и Ф. Варелы [7]. Кроме того, хотелось бы обратить внимание на сопоставимые исследования в отечественной естественно-научной и философской традициях [3, 11].
У. Матурана и Ф. Варела подчеркивают тот факт, что познание, активность и бытие совпадают. Одновременно это означает, что биологическая, социальная история действий человека неотделима от его представлений о мире. «...Не учитывать тождество познания и действия, не видеть, что познание есть действие, и не понимать, что любой человеческий акт осуществляется в оязычивании и, как таковой (как социальный акт), имеет этическое приложение постольку, поскольку влечет за собой человеческие качества, - означает не видеть человека как живую сущность. ... Что бы и в какой бы области мы ни делали -конкретное (ходьба) или абстрактное (философское размышление), - это действие захватывает целиком все наше тело, ибо осуществляется через нашу структурную динамику и через наши структурные взаимодействия» [7, с. 218]. Любое наблюдаемое поведение и взаимодействие организма является когнитивным процессом. Жизнь - это и есть познание как непрерывное сотворение мира в процессе самой жизни. В данном контексте можно говорить о своеобразном «когнитивном круге», подобно герменевтическому кругу.
Не существует отдельной, внешней по отношению к субъекту реальности, которую он познает: мир рождается в акте познания. Точно так же нет и субъекта, познающего жизнь извне, всякое действие является познанием, а всякое познание - действием. Познание - это эффективное действие в той или иной области, оно контекстуально. В соответствии с данным подходом познание носит инактивированный, телесный характер. Мир активируется для нас, то есть становится тем или иным в зависимости от телесного взаимодействия с ним. Познание зависит от строения тела и его конкретных функциональных особенностей, способностей восприятия и движения в пространстве. Когнитивные способности живого существа формируются через телесную и двигательную активность. Инактивация представляет собой совместное становящееся бытие субъекта и познаваемого им объекта. Значимость чего-либо в мире для субъекта определяется его телесностью, структурной организацией и эволюцией. Обратим внимание еще на один момент, который специально подчеркивают У. Матурана и Ф.Варела, не опасаясь за объективность своего рационалистического подхода. Речь идет об участии эмоций в научном мышлении. Авторы пишут: «Любая эмоция (страх, гнев, печаль и т.д.) есть биологическая динамика, которая обладает глубокими корнями и определяет структурные паттерны, ступени к взаимодействиям, которые могут привести к различным областям операциональных когерентностей (пуститься наутек, вступить в схватку, воздержаться от столкновения и т.д.)» [7, с. 218].
В современной отечественной психологии в исследованиях Ю.И.Александрова (1995), развивающего единую концепцию сознания и эмоций, также показывается, что в поведении человека сознание и эмоции актуализируются одновременно. Всякое поведение имеет эмоциональную основу. В трудах других психологов также подчеркивается важная роль смысловых установок личности и неосознаваемых мотивов в регуляции деятельности человека и межличностных отношений. В частности, это проявляется в неосознаваемой установке взаимодействующих людей на эмоциональное «слияние», объединение себя и другого в единое целое. Это важный механизм познания, который осуществляется с помощью эмпатии, вчувствования, позволяющего человеку взглянуть на мир глазами другого человека, встать на его позицию, первичной идентификации, трансфера, проекции
как неосознанного наделения другого человека присущими данной личности желаемыми или нежелаемыми свойствами и т.д. [1, с. 408].
Действие данного механизма также можно продемонстрировать на примере с экспертными системами. Отмечено, что в процессе общения с экспертной системой человек нередко персонифицирует ее, наделяет человеческими свойствами. Интеллектуальная система, особенно для начинающих специалистов, приобретает индивидуальнопсихологические черты. Этому способствует абсолютно правомерное стремление современных проектировщиков придать индивидуальный характер диалогу человека и интеллектуальной системы. При этом основой данной стратегии является представление о ментальных процессах как процессах обработки информации или вычислении, а о сознании как наборе специализированных способностей для решения различных задач адаптации человека к миру, т.е. функциональное понимание сознания.
Максимальное сходство функций интеллектуальной системы с функциями естественного интеллекта создает благоприятные условия для «включения» при общении с техникой таких важных психологических механизмов понимания, как эмпатия, первичная идентификация, функционирующих лишь при человеческом общении. Как следствие, общение с техникой становится более эффективным, причем итогом взаимодействия может стать не только принятие человеком системы, но и ее отторжение, неприятие. В таком случае, прибавляются аргументы сторонникам позиции, призывающей к увеличению сходства систем искусственного интеллекта с естественным мышлением человека. В свою очередь, это ведет к интенсификации психологических, психолингвистических, философских исследований естественного интеллекта.
Представления, созвучные идее познания как инактивации, развиваются в отечественной психологии в связи с идеей функционального органа. Сходство может быть усмотрено именно в интенции представить «живое движение», состоящее из разнородных элементов, в виде функционального органа, призванного осуществить то или иное достижение. Это тоже часть инактивации, но рассматриваемая применительно к субъекту: речь идет
об определенной «подстройке», реорганизации субъекта познания в связи с задачами деятельности. Понятие «функциональный орган» было введено в физиологию А.А. Ухтомским (доминанта в его учении мыслится как временный функциональный орган, как длящееся функциональное состояние организма). В психологии представления о психике как функциональном органе развивались А.В. Запорожцем и А.Н. Леонтьевым. В современной психологии оно разрабатывается в работах В.П. Зинченко, Е.Б. Моргунова [3]. Функциональным органом может быть всякое временное сочетание сил, способное осуществить определенное достижение. При этом неверно, упрощенно было бы связывать понятие функциональный орган с представлением о некотором морфологически сложившемся образовании. Огрублением ситуации было бы и прямое соотнесение структуры и функции. В функциональном органе одну и ту же функцию могут выполнять разные наборы физиологических структур, а одна и та же структура в различных системах может выполнять различные функции.
С точки зрения В.П. Зинченко [4] сознание как функциональный орган - это единое сознание, в котором нужно различать бытийный и рефлексивный слои. Бытийный слой включает в себя биодинамическую ткань живого движения и действия и чувственную ткань образа. Рефлексивный слой включает в себя значение и смысл. Но названные слои представляют собой определенную объективацию структуры сознания. Есть еще персонифицированный образ сознания, и осмысление «Я» как функционального органа (в коммуникативном аспекте) также представляется продуктивным [8], так как позволяет увидеть сложную структуру «Я», выделить устойчивое и изменчивое в процессе коммуникации, позволяет судить о полицентризме сознания и глубинных основаниях единства сознания.
В этой связи хотелось бы обратить внимание на то, что в философской антропологии и философии сознания, в интуиционистской традиции и религиозном познании существует достаточно обширная феноменология и подходы к осмыслению существования человека и мира в единстве. И этот пласт философского наследия становится весьма востребованным в настоящее время. Обратимся лишь к некоторым тенденциям в отечественной философской традиции.
В онтологической гносеологии русской религиозной философии конца XIX - нач. XX вв. утверждалась мысль о том, что единство человека и мира достигается в процессе познания. Обращение к проблеме единства сознания в онтологической гносеологии (П.А. Флоренский, Н.О. Лосский, Н.А. Бердяев, С.Л. Франк, Е.Н. Трубецкой и др.) обусловлено во многом задачей преодоления оппозиции «субъект - объект», свойственной западноевропейской рационалистической философии. П.А. Флоренский (1882-1946) обсуждает проблему распада единства сознания в контексте критики западной цивилизации, основанной на рационализме. Ограниченность западной философии, по его мнению, заключается в узком рационализме, который создает систему понятий, опираясь только на рассудок и игнорируя такие важные внерассудочные компоненты, как вера, интуиция. Н.А. Бердяев также считал, что философия должна вернуться к бытию и живому опыту и преодолеть искусственные перегородки между субъектом и объектом. Онтологическая гносеология исходит из бытия, а не из субъекта. Вначале задается некое знание о мире, о духовной жизни, «изначальная реальность бытия» (Бердяев) а затем уже проясняется роль познающего субъекта по отношению к заданному миру. Это, естественно, определяет и способ восстановления единства сознания, цельности человеческого бытия, который по сути является смысловой реорганизацией внутреннего опыта и осуществляется путем восхождения, воссоединения со Всеединством, надындивидуальным единством, соборным единством. Доступ к ним обеспечивается посредством интуиции различных видов, переживания.
Так, С.Л.Франк считал, что именно в процессе познания устанавливается актуальное единство познающего и познаваемого, само познание трактуется как воссоединяющая активность. Интуиция, переживание позволяют постичь предмет в его цельности и значимости, изнутри, «в силу объединенности с ним в общей жизни». Н.О. Лосский, осмысливая отношение субъекта и объекта познания, исходит из принципа «всепроникающего мирового единства», согласно которому субъект и объект познания находятся в отношении гносеологической координации, равны друг другу как однопорядковые объекты. Познание объекта осуществляется путем интуиции, которую Лосский определял как «непосредственное обладание предметом в подлиннике».
Таким образом, в отечественной философии существует подход, в соответствии с которым именно в процессе познания осуществляется единство человека и мира, и важную роль в этом играет интуиция. Есть также основания заключить, что познание в данном подходе трактуется как постоянная смысловая реорганизация внутреннего опыта человека.
Но вернемся из истории философии к современным методологическим подходам и концепциям, рассмотренным выше. Методологическая ценность данных подходов (а им свойственна и определенная ограниченность, как в целом функциональному подходу к сознанию и познанию), рассматривающих познание как активный разноплановый процесс созидания реальности, состоит, как представляется, в том, что они создают возможность для концептуального объединения разнообразных данных о структуре и динамике субъекта познания, создают условия для междисциплинарного синтеза. Например, создается возможность для концептуального объединения данных тех направлений в конструктивизме, которые рассматривают жизнь как своеобразный социогенез и данных психологии относительно механизмов социализации. В частности, о том, что субъект как член той или иной социальной группы усваивает образцы типичного для данной общности поведения и познания через такие механизмы социализации, как подражание и идентификация. При этом
влияние этих образцов на деятельность актуально субъектом не осознается и не контролируется [1, с. 404-405] и т.д. Соответственно проблема неявного знания в структуре познающего субъекта и его роли в научном познании приобретает новые измерения.
В заключение отметим безусловную плодотворность междисциплинарного сотрудничества, в частности, взаимодействия философии и когнитивных наук в области изучения роли и места неявного знания в структуре познающего субъекта и в научном познании. В условиях междисциплинарного сотрудничества актуализируются иные пласты философского знания, эмпирически подтверждаются умозрительные философские положения, формируется определенное интерпретативное поле, состоящее из ряда смежных, «соседних» дисциплин, что способствует синтезу различных представлений о неявном знании.
ЛИТЕРАТУРА
1. Асмолов А.Г. По ту сторону сознания: методологические проблемы неклассической психологии. - М.: Смысл, 2002.
2. Баксанский О.Е., Кучер Е.Н. Когнитивные науки: от познания к действию. - М.: КомКнига, 2005.
3. Зинченко В.П., Моргунов Е.Б. Человек развивающийся. Очерки российской психологии. - М., 1994.
4. Карп В.П., Никитин А.П. Интуитивное и логическое в задачах распознавания и принятия решений // Эпистемология и философия науки. 2005. Т. V. № 3.
5. Князева Е.Н. Познание через телесное действие. // Философия и будущее цивилизации: Тезисы докладов и выступлений IV Российского философского конгресса (Москва, 24-28 мая 2005 г.). В 5 т. - М.: Современные тетради, 2005. Т.1.
6. Лекторский В.А. Субъект, познание, деятельность. - М.: Канон+ ОИ «Реабилитация», 2002.
7. Матурана Умберто, Варела Франциско. Древо познания / Пер. с англ. Ю.А. Данилова. - М.: Прогресс-Традиция, 2001.
8. Никитина Е.А. О принципиальной неполноте «Я» // Философия и будущее цивилизации: Тезисы докладов и выступлений IV Российского философского конгресса (Москва, 24-28 мая 2005 г.). В 5 т. - М.: Современные тетради, 2005. Т. 1.
9. Новое в искусственном интеллекте. Методологические и теоретические вопросы; Под ред. Д.И. Дубровского и В.А. Лекторского - М.: ИНнтеЛЛ, 2005.
10. Полани М. Личностное знание. На пути к посткритической философии. - М., 1985.
11. Франк С.Л. Человек в поисках смысла. - М.: Прогресс, 1990.
12. Холодная М.А. Структура и функции естественного интеллекта в контексте проблемы искусственного интеллекта. http://www.scm.aintell.ru/S/s6.htm
13. Эволюция. Мышление. Сознание. (Когнитивный подход и эпистемология) - М.: Канон+, 2004.
UNATTRIBUTED KNOWLEDGE: RESEARCH METHODOLOGY
Nikitina E.A.
Various methodological approaches in epistemology towards the study of unattributed knowledge are considered.
Сведения об авторе
Никитина Елена Александровна, окончила МГУ им. М.В.Ломоносова (1979), кандидат философских наук, доцент МИРЭА (ТУ), автор более 60 научных работ, область научных интересов - философия науки, проблемы информационного общества.
