CC BY
416
Некоторые основные положения Концепции развития гражданского законодательства Российской Федерации об обязательствах
В. В. Витрянский
Предлагаемые в Концепции развития гражданского законодательства Российской Федерации изменения и дополнения раздела Ш ГК РФ «Общая часть обязательственного права» не носят радикального характера. При подготовке соответствующей части названной Концепции имелось в виду, во-первых, устранить пробелы в правовом регулировании обязательств и договоров, во-вторых, по возможности учесть достижения зарубежных законодательств (прежде всего, результаты реформы германского обязательственного права 2002 г.) и международного частного права последних 15 лет после принятия части первой ГК РФ.
Понятие и виды обязательств
Действующий ГК РФ содержит общепринятое, традиционное определение понятия обязательства: в силу обязательства одно лицо (должник) обязано совершить в пользу другого лица (кредитора) определенное действие, как-то: передать имущество, выполнить работу, уплатить деньги и т. п., либо воздержаться от определенного действия, а кредитор имеет право требовать от должника исполнения его обязанности (п. 1 ст. 307 ГК РФ). Общая характеристика рассматриваемого понятия дополняется также указанием на основания его возникновения: обязательства возникают из договора, вследствие причинения вреда и из иных оснований, указанных в ГК РФ (п. 2 ст. 307).
Данное законодательное определение понятия обязательства не вызывает особых претензий, но все же
Витрянский Василий Владимирович —
заместитель Председателя Высшего Арбитражного Суда РФ, доктор юридических наук, профессор.
нуждается в некотором уточнении. Так, бросается в глаза, что приведенный в п. 1 ст. 307 ГК РФ примерный перечень действий должника, составляющих содержание обязательства, не включает в свой состав ряд типичных действий должника, характерных для многих видов договорных обязательств, например, таких, как оказание услуг или внесение вклада в общее дело.
Более принципиальный недостаток действующих норм, определяющих понятие «обязательство», состоит в том, что ст. 307 ГК РФ не содержит каких-либо положений, позволяющих отграничить обязательства от иных категорий сходных гражданских правоотношений, прежде всего от реституционных и корпоративных. В самом деле, на сторону, получившую имущество во исполнение сделки, которая впоследствии была признана судом недействительной, законом также возложена обязанность передать имущество (возвратить полученное) контрагенту по сделке, а он, в свою очередь, если не получал исполнения по соответствующей сделке, наделяется правом требовать от другой стороны передачи соответствующего имущества (п. 2 ст. 167 ГК РФ).
В рамках корпоративных отношений хозяйственное общество также обязано периодически совершать действия по уплате денег (дивидендов) другим лицам (акционерам, участникам), а они вправе требовать от общества исполнения этих обязанностей.
Проблема разграничения обязательственных и иных сходных гражданских правоотношений может быть решена путем дополнения ст. 307 ГК РФ нормой о возможности применения общих положений об
обязательствах к другим определенным гражданским правоотношениям (реституционным, корпоративным), если иное не установлено ГК РФ и иными федеральными законами и не вытекает из существа соответствующих гражданских правоотношений, как предусмотрено Концепцией совершенствования общих положений обязательственного права России (далее — Концепция).
Возвращаясь к законодательному определению понятия «обязательство», нельзя не отметить, что оно воплощает в себе лишь простейшую модель одностороннего обязательства, когда на стороне должника только обязанность, а на стороне кредитора соответствующее право требования. По такой модели обычно строятся внедоговорные обязательства (вследствие причинения вреда, неосновательного обогащения). Что же касается договорных обязательств, то в реальном имущественном обороте такие обязательства используются довольно редко, в основном когда речь идет о реальных договорах (займа, хранения, доверительного управления имуществом), да и в таких договорах зачастую предусматриваются определенные обязанности (как минимум «кредиторские»), возлагаемые на сторону, располагающую правом требования.
Понимание обязательства в качестве сложного (синаллагматическо-го) правоотношения можно обнаружить лишь в п. 2 ст. 308 ГК РФ, согласно которому, если каждая из сторон по договору несет обязанность в пользу другой стороны, она считается должником другой стороны в том, что обязана сделать в ее пользу, и одновременно ее кредитором в том, что имеет право от нее требовать.
Однако в целом в гл. 21 ГК РФ не проведено разграничение между договорными и внедоговорными (де-ликтными, кондикционными) обязательствами и не определены особен-
ности их правового регулирования. Это необходимо сделать хотя бы для того, чтобы установить соотношение общих положений об обязательствах (гл. 21—26) с правилами об отдельных видах внедоговорных обязательств, содержащихся в гл. 59 ГК РФ (обязательства вследствие причинения вреда) и в гл. 60 ГК РФ (обязательства вследствие неосновательного обогащения).
Решение данной проблемы особенно актуально в отношении договорных обязательств, поскольку в ГК РФ представлено три уровня их правового регулирования: 1) общие положения об обязательствах (гл. 21—26); 2) общие положения о договоре (гл. 27—29); 3) многочисленные правила об отдельных видах договорных обязательств (гл. 30—58). В связи с этим в Концепции предлагается ввести в гл. 21 ГК РФ отдельную статью о договорных обязательствах, которая включала бы следующие положения: а) о приоритете норм, содержащихся в главах и параграфах Кодекса, посвященных отдельным видам договоров и их разновидностям, перед общими положениями об обязательствах и договорах, которые в этом случае подлежат лишь субсидиарному применению; б) о порядке применения (прямого и непосредственного) общих положений об обязательствах и договорах к непоименованным договорам, в отношении которых отсутствуют специальные правила регулирования; в) о возможности возникновения обязательств уже на стадии преддоговорных контактов сторон и порядке их правового регулирования.
Законодательному определению понятия «обязательство» в ст. 307 ГК РФ недостает указания на то, что в содержание всякого обязательства в качестве его необходимого элемента входит обязанность сторон соблюдать в их взаимоотношениях требования разумности и справедливости.
Примером для нас могут служить правила Гражданского кодекса Ни-
дерландов, согласно которым кредитор и должник обязаны придерживаться требований разумности и справедливости во взаимных отношениях; обязательство, связывающее их в силу закона, обычаев или сделки, действительно в той мере, насколько это приемлемо в данных обстоятельствах по соображениям разумности и справедливости (ст. 2 книги 6)1 .
Весьма похожие правила можно обнаружить и в Германском гражданском уложении: в соответствии с содержанием обязательства каждая из сторон может быть обязана учитывать права, правовые блага и интересы другой стороны; должник обязан осуществлять исполнение добросовестно, как этого требуют обычаи оборота (п. 2 § 241, 242)2.
Признание наличия у сторон всякого обязательства обязанности соблюдать требования разумности и справедливости по отношению друг к другу позволило бы в судебной практике не ограничиваться при рассмотрении соответствующих споров проверкой формального соответствия действий сторон условиям обязательств, а одновременно оценивать указанные действия с точки зрения разумности и справедливости, что, безусловно, способствовало бы оздоровлению реального имущественного оборота.
Практика свидетельствует также о необходимости выделения в гл. 21 ГК РФ и последующего регулирования таких типовых конструкций обязательств, как альтернативное, факультативное и натуральное обязательство.
В ГК РФ упоминается лишь альтернативное обязательство с определением (далеко не полным) одной из особенностей его исполнения: согласно ст. 320 ГК РФ должнику, обя-
1 См.: Гражданский кодекс Нидерландов. Кн. 2, 3, 5, 6 и 7. Лейден, 1996. С. 281.
2 См.: Гражданское уложение Германии. М., 2004. С. 48.
занному передать кредитору одно или другое имущество либо совершить одно из двух или нескольких действий, принадлежит право выбора, если из закона, иных правовых актов или условий обязательства не вытекает иное.
Неполнота приведенного правила давно обнаружена судебной практикой. Что делать в ситуации, когда к установленному сроку исполнения альтернативного обязательства должник так и не реализовал свое право и не совершил ни одного из действий, составляющих содержание этого обязательства? Совершения какого из действий, не осуществленных должником, вправе потребовать от него кредитор, обращаясь с иском о присуждении к исполнению обязательства в натуре? В отношении какого из указанных действий должник может быть привлечен кредитором к ответственности?
Налицо пробел в правовом регулировании альтернативного обязательства, который восполняется судебной практикой исходя из того положения (отсутствующего в законе), что при неисполнении должником альтернативного обязательства право выбора действия должника, которое составит исполнение указанного обязательства, переходит к кредитору.
Чтобы определить, каким образом должен быть устранен отмеченный пробел в правовом регулировании альтернативного обязательства, можно опять же обратиться к некоторым зарубежным законодательствам. Например, согласно § 264 Германского гражданского уложения, если должник по альтернативному обязательству не воспользуется выбором до начала его принудительного исполнения, кредитор может в порядке такого исполнения добиться по своему выбору того или другого исполнения; однако пока кредитор полностью или частично не получил избранного исполнения, должник способен освободиться от обязатель-
ства, предоставив иное предусмотренное исполнение3.
Гражданский кодекс Нидерландов альтернативным признает обязательство, по которому должник обязан исполнить одно из двух или более обязательств по собственному выбору, по выбору кредитора или третьего лица. При этом альтернативное обязательство становится простым после совершения выбора тем, кто имеет на это право. Когда выбор принадлежит одной из сторон, право выбора переходит к другой стороне, если она предоставила контрагенту разумный срок для выбора и он не сделал выбор в течение этого срока. Однако право выбора не переходит к кредитору, пока у него нет права востребования исполнения обязательства, или к должнику, пока у него нет права исполнить обязательство (ст. 17—19 книги 6)4.
На основе анализа указанных положений зарубежных законодательств и с учетом российских традиций правового регулирования в Концепции предложено включить в гл. 21 ГК РФ два дополнительных правила, направленных на регулирование альтернативного обязательства:
а) альтернативным должно признаваться обязательство, по которому должник обязан исполнить одно из двух или более обязательств по своему выбору, если законом или договором право выбора не предоставлено кредитору или третьему лицу;
б) с момента, когда должник (а в соответствующих случаях кредитор, третье лицо) осуществил свой выбор обязательства, подлежащего исполнению, данное обязательство должно рассматриваться в качестве обычного. Кроме того, нормы об исполнении альтернативного обязательства (ст. 320 ГК РФ) предлагается дополнить диспозитивным правилом о том, что в случае просрочки исполнения должником альтернативного
3 Там же. С. 53.
4 См.: Гражданский кодекс Нидерландов. С. 284—285.
обязательства, при котором право выбора принадлежит должнику, кредитор вправе самостоятельно выбрать объект исполнения, если он еще не выбран должником, и предъявить соответствующее требование.
Конструкция альтернативного обязательства давно известна доктрине и находит применение в судебной практике. В отличие от альтернативного обязательства, по которому должник обязан исполнить одно из двух или более равноценных обязательств, в факультативном имеется лишь одно обязательство, но должнику предоставлено право заменить его другим определенным обязательством. Если должник своим правом воспользуется, то кредитор обязан принять предложенное должником исполнение иного (заменяющего) обязательства в качестве надлежащего исполнения факультативного обязательства. Таким образом, конструкция факультативного обязательства не порождает проблемы перехода к кредитору права выбора обязательства, подлежащего исполнению, в случае когда должник не приступил к исполнению обязательства в установленный срок (как происходит при использовании альтернативного обязательства). При неисполнении факультативного обязательства кредитор вправе потребовать от должника исполнения лишь того обязательства, которое предусмотрено договором.
В связи с этим Концепцией предлагается включить в гл. 21 ГК РФ определение понятия факультативного обязательства: факультативным должно признаваться такое обязательство, по которому должнику предоставлено право заменить обязательство, подлежащее исполнению, другим обязательством. Предполагается также предусмотреть, что в случае, когда должник реализует свое право на замену подлежащего исполнению обязательства другим обязательством, кредитор обязан принять от должника исполнение по этому обязательству.
Что касается натурального обязательства, то его отличительная черта состоит в том, что на требование кредитора в таком обязательстве не распространяется судебная защита. Однако оно не только признается доктриной и находит применение в судебной практике, но и используется в действующем законодательстве. Например, по общему правилу, закрепленному в п. 1 ст. 1062 ГК РФ, не подлежат судебной защите требования граждан и юридических лиц, связанные с организацией игр и пари или с участием в них. По сути, именно в натуральное обязательство преобразуется всякое гражданско-правовое обязательство, по которому кредитором пропущен срок исковой давности для предъявления требований к должнику. Об этом свидетельствуют, в частности, действующие законоположения о том, что истечение срока исковой давности, о применении которого заявлено стороной в споре, является основанием к вынесению судом решения об отказе в иске (п. 2 ст. 199 ГК РФ), а также о том, что должник, исполнивший обязанность по истечении срока исковой давности, не вправе требовать исполненное обратно, хотя бы в момент исполнения он не знал об истечении давности (ст. 206 ГК РФ).
Несмотря на это, конструкция натурального обязательства до настоящего времени не нашла своего отражения в общих положениях российского обязательственного права в отличие от зарубежного законодательства.
К примеру, в Гражданском кодексе Нидерландов содержатся как законодательное определение понятия «натуральное обязательство», так и положения, направленные на позитивное регулирование натуральных обязательств. Так, под натуральным обязательством понимается такое обязательство, востребование которого в правовом порядке невозможно. Обязательство признается натуральным, в частности, в следующих случаях: а) когда закон
или сделка не предусматривают востребования обязательства; б) когда какое-либо лицо имеет в отношении другого лица безотлагательное моральное обязательство такого характера, что исполнение его, хотя и не принуждаемое в правовом порядке, по общепринятому мнению, рассматривается как удовлетворение обязательства в отношении этого другого лица (ст. 3 книги 6).
Но особый интерес для нас представляют правила, содержащиеся в ст. 5 книги 6 Гражданского кодекса Нидерландов: натуральное обязательство переходит в обязательство, востребование которого в правовом порядке правомерно, в результате договора между должником и кредитором; такой договор должен быть безвозмездным, но к нему не подлежат применению правила о дарении.
С учетом изложенного в Концепции предлагается включить в гл. 21 ГК РФ нормы о натуральных обязательствах, содержащие следующие положения: а) натуральным должно признаваться обязательство, по которому требования кредитора не подлежат судебной защите; б) основания возникновения натуральных обязательств, а также условия и порядок отказа в судебной защите требований кредиторов по таким обязательствам должны определяться ГК РФ и другими законами; в) в случаях, предусмотренных законом или договором, требованиям кредитора по натуральному обязательству предоставляется судебная защита.
Один из недостатков общих положений об обязательствах (гл. 21 ГК РФ) состоит в отсутствии норм, определяющих способы защиты прав кредитора в случае неисполнения или ненадлежащего исполнения обязательства должником. Содержащееся в Концепции предложение о включении таких норм в ГК РФ преследует и другую цель, а именно: подчеркнуть своеобразие обязательственно-правовых способов защиты нарушенных прав и по возможности оп-
ределить их соотношение со способами защиты иных субъективных гражданских прав (права собственности и иных вещных прав, корпоративных прав и т. п.).
Очевидно, что особенности обязательственно-правовых способов защиты диктуются спецификой самих обязательственных правоотношений, в рамках которых кредитор наделяется правом на действие должника, а не на его имущество (как это происходит, например, в вещных правоотношениях). Поэтому, в частности, должно быть исключено применение виндикационного иска при наличии у собственника либо частного владельца имущества обязательственного права требования возврата его имущества, например, в ситуации, когда арендатор не возвращает это имущество арендодателю по истечении срока действия договора аренды.
В связи с изложенным одним из основных способов защиты нарушенных прав кредитора в случае неисполнения должником принятого на себя обязательства, наряду с привлечением должника к ответственности, предусмотренной как законом, так и договором (ст. 393—395 ГК РФ), должно признаваться право кредитора потребовать от должника принудительного исполнения соответствующего обязательства по суду, за исключением только тех случаев, когда иное прямо предусмотрено законом или вытекает из существа самого обязательства.
На случай досрочного прекращения обязательства ГК РФ (гл. 21) должен содержать положения, обеспечивающие защиту добросовестной стороны, исполнившей свое обязательство и не получившей исполнения от другой стороны. Такая сторона (кредитор в обязательстве до его прекращения) должна быть наделена правом потребовать возвращения исполненного по обязательству по правилам об обязательствах вследствие неосновательного обогащения.
Именно такой подход сегодня применяется в судебной практике, однако он нуждается в законодательном закреплении в целях устранения сомнений в возможности его применения, вызываемых, в частности, п. 4 ст. 453 ГК РФ, согласно которому стороны не вправе требовать возвращения того, что было исполнено ими по обязательству до момента изменения или расторжения договора, если иное не установлено законом или соглашением сторон.
Ответственность за нарушение обязательств
Как известно, общие положения об ответственности за неисполнение или ненадлежащее исполнение гражданско-правовых обязательств содержатся в основном в гл. 25 ГК РФ и применяются начиная с 1 января
1995 г. В данной главе предусмотрены правила, обеспечивающие правовое регулирование трех форм (мер) гражданско-правовой ответственности, применяемых при нарушении обязательств: возмещение убытков (ст. 393), взыскание неустойки (ст. 394) и уплата процентов годовых за пользование чужими денежными средствами вследствие их неправомерного удержания, уклонения от их возврата, иной просрочки в их уплате (ст. 395).
В первые годы действия части первой ГК РФ в судебно-арбитражной практике возникало немало проблем, связанных с применением названных норм об ответственности за нарушение гражданско-правовых обязательств. Потребовались немалые усилия со стороны ВС РФ и ВАС РФ по выработке адекватного толкования соответствующих правовых норм и обеспечению их единообразного применения при рассмотрении дел как арбитражными судами, так и судами общей юрисдикции.
Так, уже в постановлении Пленума ВС РФ и Пленума ВАС РФ от 1 июля
1996 г. № 6/8 «О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса
Российской Федерации» судам общей юрисдикции и арбитражным судам было разъяснено, что при рассмотрении дел, связанных с возмещением убытков, причиненных неисполнением или ненадлежащим исполнением обязательств, надлежит учитывать, что в соответствии со ст. 15 ГК РФ подлежат возмещению как фактически понесенные к моменту предъявления иска убытки, так и расходы, которые сторона должна будет понести для восстановления нарушенного права. Поэтому, если нарушенное право может быть восстановлено в натуре путем приобретения определенных вещей или выполнения работ (оказания услуг), стоимость соответствующих вещей, работ или услуг должна определяться по правилам п. 3 ст. 393 ГК РФ и в тех случаях, когда на момент предъявления иска или вынесения решения фактические затраты кредитором еще не произведены (п. 49 названного поста-новления)5.
В этом же постановлении было дано разъяснение о том, что проценты, предусмотренные ст. 395 ГК РФ, подлежат уплате независимо от того, получены ли чужие денежные средства в соответствии с договором либо при отсутствии договорных отношений. Как пользование чужими денежными средствами предлагалось квалифицировать также просрочку уплаты должником денежных сумм за переданные ему товары, выполненные работы, оказанные услуги. Был разъяснен также и порядок исчисления и уплаты указанных процентов (п. 50—52 указанного постановления)6 .
Позже в связи с продолжающимися в юридической литературе дискуссиями о правовой природе
5 См.: Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации, принятые с апреля 1992 г. по июль 2005 г. // Вестник ВАС РФ. Специальное приложение к № 12. 2005. дек. С. 44—45.
6 Там же. С. 45.
процентов, предусмотренных ст. 395 ГК РФ, следствием которой явились противоречия в судебно-арбитражной практике, было принято отдельное постановление Пленума ВС РФ и Пленума ВАС РФ от 8 октября 1998 г. № 13/14 «О практике применения положений Гражданского кодекса Российской Федерации о процентах за пользование чужими денежными средствами»7, которое окончательно стабилизировало судебно-арбитражную практику и обеспечило единообразное применение такой формы (меры) гражданско-правовой ответственности, как взимание процентов за пользование чужими денежными средствами в случае просрочки исполнения должником денежного обязательства.
В настоящее время нормы о гражданско-правовой ответственности за неисполнение или ненадлежащее исполнение гражданско-правовых обязательств (с учетом их адекватного толкования в судебно-арбитражной практике) не вызывают проблем в их применении и не нуждаются в кардинальном пересмотре.
Вместе с тем требуется их некоторая корректировка в целях устранения некоторых недостатков, выявленных судебно-арбитражной практикой.
Среди всех форм (мер) имущественной ответственности, применяемых за различные нарушения договоров, наибольшую обеспокоенность вызывает практика возмещения убытков, причиненных неисполнением или ненадлежащим исполнением договорных обязательств.
Прежде всего, следует отметить, что данная мера ответственности крайне редко применяется участниками имущественного оборота в качестве средства защиты прав, нарушенных в результате неисполнения или ненадлежащего исполнения договоров. Судя по статистическим данным арбитражных судов, лишь в 4—7% случаев нарушений дого-
7 Там же. С. 81—90.
ворных обязательств кредиторы защищают свои права путем предъявления должнику требования о возмещении причиненных убытков, предпочитая взимание неустойки и процентов годовых за пользование чужими денежными средствами.
Такое положение вещей во многом является следствием негативного отношения к возмещению убытков, сформировавшегося в советские годы. В тот период времени отношения, связанные с возмещением убытков, причиненных нарушением обязательств, регулировались ст. 219 Гражданского кодекса РСФСР 1964 г. (далее — ГК РСФСР), согласно которой под реальным ущербом понимались расходы, произведенные кредитором, утрата или повреждение имущества. В Инструктивных указаниях Госарбитража СССР от 23 сентября 1974 г. № И-1-33 под произведенными истцом расходами предлагалось понимать расходы, фактически понесенные им на день предъявления претензии. Расходы, которые он может понести или понесет в будущем, признавались не подлежащими взысканию по такому требованию (п. 2)8. Более того, в другом Инструктивном указании Госарбитража СССР от 29 марта 1962 г. № И-1-9 содержалось разъяснение, в соответствии с которым размер расходов покупателя по устранению недостатков в продукции и товарах определяется фактическими затратами, если они не превышают плановой калькуляции9.
Что касается другой части убытков — неполученных доходов (упущенной выгоды), то, как известно, в советские годы их размер предопределялся плановыми показателями по прибыли.
В дореволюционном российском гражданском праве принцип полно-
8 См.: Систематизированный сборник инструктивных указаний Государственного арбитража при Совете Министров СССР. М., 1983. С. 84.
9 Там же. С. 116.
го возмещения убытков, причиненных нарушением обязательства, определялся довольно простой и емкой формулой, которую и следует применять в настоящее время. В материалах редакционной комиссии по составлению Гражданского уложения России имеется комментарий к ст. 1654 книги V проекта Гражданского уложения, предусматривающей, что «вознаграждение за убытки состоит в возмещении как понесенного верителем ущерба в имуществе, так и той прибыли, какую веритель мог бы получить в обыкновенном порядке вещей, если бы обязательство было надлежащим образом исполнено». А в комментарии суть принципа полного возмещения убытков выражена следующими словами: «Определение вознаграждения, причитающегося верителю с должника за убытки, понесенные вследствие неисполнения обязательства, имеет целью поставить верителя в то имущественное положение, в каком он находился бы, если бы обязательство было исполнено»10.
Итак, смысл возмещения убытков заключается в том, что в результате применения этой меры ответственности имущество кредитора должно оказаться в том положении, в каком оно находилось бы в случае, если бы должник исполнил обязательство надлежащим образом.
Здесь, однако, просматривается и другая проблема: возмещая свои убытки, причиненные в результате нарушения должником обязательства, кредитор не должен получить неосновательное обогащение, выходящее за пределы восстановления нарушенного права. Данная проблема должна решаться путем детального регулирования порядка и способов определения размера убытков
10 Гражданское уложение: Проект Высочайше учрежденной Редакционной комиссии по составлению Гражданского уложения. Т. 2 / Под ред. И. М. Тютрюмова. СПб., 1910. С. 250.
и их доказывания. Этим целям подчинены нормы ГК РФ, регламентирующие цены на товары, работы и услуги, используемые для исчисления убытков в привязке к месту и времени исполнения обязательства (ст. 393); соотношение размера убытков и неустойки (ст. 394); соотношение размера убытков и процентов за пользование чужими денежными средствами (ст. 395). Однако, как показывает судебно-арбитражная практика, сегодня этого регулирования явно недостаточно.
Особо остро (в рамках проблемы справедливого возмещения убытков) стоит вопрос о доказывании кредитором не только факта наличия убытков, вызванных нарушением обязательства со стороны должника, но и их размера.
На первый взгляд, вполне естественным является возложение бремени доказывания как наличия убытков, так и их размера на кредитора, предъявляющего должнику соответствующее требование о возмещении убытков. Такой подход укоренился в судебно-арбитражной практике, и во многих случаях он является правильным.
Но остается открытым вопрос: как должен поступить суд в ситуации, когда факт нарушения должником обязательств и, как следствие, причинения кредитору убытков не вызывает сомнения, но точный размер убытков, требование о взыскании которых предъявлено кредитором, не в полной мере подтвержден надлежащими доказательствами? Ответ на этот вопрос (опять же на первый взгляд) представляется элементарным: если бремя доказывания размера убытков возложено на кредитора, отсутствие надлежащих доказательств, подтверждающих объем заявленных требований, является основанием к отказу в иске. На том и стоит сегодня современная судебно-арбитражная практика.
Между тем решение данной проблемы дореволюционным правове-
дам представлялось иначе. Интересные рассуждения на этот счет имеются в материалах редакционной комиссии по составлению проекта Гражданского уложения. Там отмечается, что процесс об убытках страдает тем недостатком, что суды лишены права определять размер вознаграждения по своему усмотрению и могут присуждать лишь такие убытки, цифры которых вполне доказаны. Между тем для истца доказать в точных цифрах размер убытков представляется в большинстве случаев невозможным, и суды, несмотря на доказанность самого права на вознаграждение, на несомненное существование убытков, отказывают в иске лишь по недоказанности точной цифры убытков. Подобная несправедливость в отношении лиц, потерпевших убытки, равняющаяся, по сути, отказу им в правосудии, должна быть устранена предоставлением суду права определять размер убытков по своему усмотрению. Разумеется, что усмотрение суда не должно быть произвольным: суд обязан установить размер убытков по соображениям всех обстоятельств дела.
Данные рассуждения послужили основанием для включения в книгу V проекта Гражданского уложения нормы следующего содержания: «Если установление размера вознаграждения за убытки... по свойству требования не может быть подчинено общему правилу о подтверждении иска доказательствами, то вознаграждение может быть назначено судом по справедливому усмотрению, основанному на соображении всех материалов дела» (ст. 1657)11.
Правило аналогичного содержания сегодня можно обнаружить в п. 3 ст. 7.4.3 Принципов международных коммерческих договоров (Принципы УНИДРУА) 1994 г.: «Если размер убытков не может быть установлен с разумной степенью до-
11 Там же. С. 251.
стоверности, определение их размера осуществляется по усмотрению суда»12.
В связи с изложенным и в целях устранения отмеченных недостатков правового регулирования отношений, связанных с возмещением убытков, причиненных неисполнением или ненадлежащим исполнением обязательств, в Концепции предлагается включить в гл. 25 ГК РФ отдельную статью, посвященную определению размера убытков, подлежащих возмещению при нарушении обязательства. Данная статья могла бы содержать следующие положения:
а) если иное не установлено законом или договором, должник, нарушивший обязательство, обязан возместить кредитору причиненные убытки в полном размере; полное возмещение убытков означает, что кредитор должен быть поставлен в положение, в котором он находился бы, если бы обязательство было исполнено должником надлежащим образом;
б) должник, допустивший нарушение договорного обязательства, не должен возмещать ущерб, который он не предвидел или не мог разумно предвидеть при заключении договора как вероятное последствие его неисполнения;
в) размер надлежащих возмещению убытков должен быть установлен с разумной степенью достоверности, однако суд не может отказать в удовлетворении требований кредитора о возмещении должником убытков за нарушение обязательства по основанию исключительно недоказанности размера убытков, когда по обстоятельствам дела размер убытков не может быть установлен с разумной степенью достоверности; в этом случае определение размера подлежащих возмещению должником убытков осуществляется судом исходя из принципов ра-
12 Принципы международных коммерческих договоров / Пер. с англ. А. С. Комарова. М., 1996. С. 229.
зумности, справедливости, соразмерности ответственности допущенному нарушению обязательства и с учетом всех обстоятельств дела.
Расширению сферы применения такой формы ответственности, как возмещение убытков, причиненных нарушением договорных обязательств, могло бы способствовать включение в гл. 25 ГК РФ норм о конкретных и абстрактных убытках.
На сегодня выделение конкретных и абстрактных убытков является общепринятым как для стран континентальной Европы, так и для англо-американского права. Под конкретными убытками обычно понимают фактически понесенные кредитором расходы в связи с неисполнением обязательств должником, например дополнительные расходы кредитора по сделке, заменяющей договор, не исполненный должником. Абстрактные убытки представляют собой более простой способ исчисления убытков для тех случаев, когда, например, товар, являющийся предметом договора, нарушенного должником, имеет биржевую или рыночную цену. В этом случае разница между договорной и рыночной ценами и составляет убытки, размер которых не нуждается в специальном доказывании.
Отмеченное обстоятельство характерно и для актов международного права. Например, в Принципах международных коммерческих договоров положения о конкретных и абстрактных убытках (ст. 7.4.6.) приобретают всеобщий характер и подлежат применению к любым видам договорных обязательств. К примеру, согласно норме об абстрактных убытках, если потерпевшая сторона прекратила договор и не совершила заменяющую сделку, однако в отношении предусмотренного договором исполнения имеется текущая цена, сторона может получить разницу между договорной и текущей ценой, существующей на момент прекращения договора, а также возмещение любого последующего ущерба.
К сожалению, в ГК РФ нормы о конкретных и абстрактных убытках в настоящее время имеются только в ст. 524, помещенной в гл. 30 и распространяющей свое действие лишь на договор поставки.
Положение может быть исправлено путем включения в гл. 25 ГК РФ законоположений о возмещении убытков при прекращении договора, как это и предусмотрено Концепцией. В частности, речь может идти о следующих положениях:
а) если неисполнение или ненадлежащее исполнение должником договорного обязательства повлекло за собой досрочное прекращение договора и кредитор заключил иную сделку взамен прекращенного договора, он вправе потребовать от должника возмещения убытков в виде разницы между ценой, установленной в прекращенном договоре, и ценой на сопоставимые товары, работы, услуги по заменяющей его сделке;
б) если кредитор, прекративший договор, не совершил заменяющей сделки, однако в отношении предусмотренного договором исполнения имеется текущая цена на сопоставимые товары, работы, услуги, кредитор вправе потребовать от должника возмещения убытков в виде разницы между ценой, установленной в прекращенном договоре, и текущей ценой; текущей ценой признается цена, взимаемая в момент прекращения договора за сопоставимые товары, работы, услуги в месте, где должно было быть исполнено договорное обязательство, а при отсутствии текущей цены в указанном месте может быть использована текущая цена, применявшаяся в другом месте, которая может служить разумной заменой с учетом транспортных и иных дополнительных расходов;
в) удовлетворение указанных требований не освобождает сторону, не исполнившую или ненадлежаще исполнившую обязательство, от возмещения иных убытков, причи-
ненных другой стороне, на основании ст. 15 ГК РФ.
Как свидетельствуют статистические данные о деятельности арбитражных судов, да и разрешаемые ими споры, связанные с различными нарушениями договорных обязательств, на сегодняшний день основным средством защиты прав кредиторов в случаях нарушения должником договорных обязательств остается взыскание законной или договорной неустойки. Редкий договор (из попадающих в поле зрения арбитражных судов) не содержит условия об ответственности сторон в виде обязанности уплаты неустойки на случай неисполнения или ненадлежащего исполнения договорных обязательств.
Принимая во внимание совершенно особое место неустойки среди средств защиты участников российского имущественного оборота (в условиях явной непопулярности такой формы ответственности, как возмещение убытков), пришла пора пересмотреть судебно-арбитражную практику по спорам, связанным с взысканием неустоек за нарушения договорных обязательств, которая до настоящего времени допускает, по сути, произвольное уменьшение размера неустойки по усмотрению суда.
Как известно, действующий ГК РФ (ст. 333) не связывает напрямую право суда на уменьшение неустойки с размером убытков, причиненных кредитору нарушением договорного обязательства со стороны должника, как это было сделано, например, в ГК РСФСР. Критерием для уменьшения неустойки служит соразмерность последствиям допущенного должником нарушения обязательства. Упоминавшееся выше постановление Пленума ВС РФ и Пленума ВАС РФ от 1 июля 1996 г. № 6/8 рекомендует судам при решении вопроса об уменьшении неустойки исходить из того, что размер неустойки может быть уменьшен только в том случае, если подлежа-
щая уплате неустойка явно несоразмерна последствиям нарушения обязательства. Однако при оценке таких последствий судом могут приниматься во внимание в том числе обстоятельства, не имеющие прямого отношения к последствиям нарушения обязательства (цена товаров, работ, услуг, сумма договора и т. п.) (п. 42)13.
В период, когда формировалась судебно-арбитражная практика по применению ст. 333 ГК РФ, в качестве обстоятельств, свидетельствующих о необходимости уменьшить неустойку, принимались во внимание и незначительность просрочки исполнения обязательства, и превышение размера неустойки над суммой задолженности за товары, работы, услуги, и взыскание с должника процентов годовых за пользование чужими денежными средствами, и т. д. Более того, нередко встречались дела, при разрешении которых суд уменьшал неустойку при отсутствии ходатайства ответчика об этом (т. е. по собственной инициативе суда) либо при рассмотрении дела в апелляционной, кассационной или надзорной инстанции, когда этот вопрос в суде первой инстанции вообще не рассматривался. В конце концов уменьшение неустойки при ее несоразмерности последствиям допущенного нарушения обязательства стало рассматриваться в качестве не права суда, а его процессуальной обязанности.
Справедливости ради надо отметить, что в тот период необузданной инфляции такая судебно-арбитражная практика во многом находила свое оправдание в крайне низком уровне договорной работы, характерном для участников российского имущественного оборота. В огромном числе договоров устанавливались неустойки, во много раз превышающие все разумные пределы (например, до 10% от суммы задолженнос-
13 См.: Вестник ВАС РФ. Специальное приложение к № 12. С. 43.
ти за каждый день задержки оплаты товаров, работ или услуг, т. е. 3600% годовых), отсутствовали в договорах и какие-либо ограничения предельной суммы неустоек.
Однако те времена канули в Лету (во всяком случае, очень хочется на это надеяться). В современных же условиях произвольное уменьшение судом (в том числе по собственной инициативе при отсутствии ходатайства ответчика) размера неустойки, предусмотренной сторонами в договоре на случай его нарушения, представляется неприемлемым, а соответствующая судебно-арбитражная практика — подлежащей пересмотру.
Правила, исключающие возможность подобной судебной практики, должны быть включены в ГК РФ.
В некоторых коррективах нуждается и правовое регулирование порядка применения такой меры гражданско-правовой ответственности, как уплата процентов годовых за пользование чужими денежными средствами вследствие их неправомерного удержания, уклонения от их возврата, иной просрочки в их уплате (ст. 395 ГК РФ).
В действующей редакции ст. 395 ГК РФ предусмотрен зачетный характер указанных процентов по отношению к взыскиваемым с должника убыткам за соответствующее нарушение обязательств (п. 2 ст. 395). Вместе с тем в указанной статье не определено соотношение названных процентов и предусмотренной договором неустойки за просрочку исполнения денежного обязательства, хотя вполне очевидно, что одновременное применение данных мер ответственности за одно и то же нарушение может привести к взысканию с должника суммы, превышающей размер возможных убытков, т. е. к неосновательному обогащению кредитора.
В свое время высшими судебными инстанциями была предпринята попытка устранить отмеченный пробел в законодательстве путем толкования соответствующих законополо-
жений. В постановлении Пленума ВС РФ и Пленума ВАС РФ от 8 октября 1998 г. № 13/14 имеется разъяснение о том, что в тех случаях, когда законом или соглашением сторон предусмотрена обязанность должника уплачивать неустойку (пени) при просрочке исполнения денежного обязательства, суд должен исходить из того, что кредитор вправе предъявить требование о применении одной из этих мер, не доказывая факта и размера убытков, понесенных им при неисполнении денежного обязательства, если иное прямо не предусмотрено законом или договором.
Вместе с тем в ситуации, когда кредитор не осуществил своего выбора и обратился в суд с требованием об одновременном применении процентов и, скажем, договорной неустойки за одно и то же нарушение обязательства, приведенное судебное толкование оставляет слишком много места для субъективного усмотрения суда, который должен сам осуществить выбор между двумя мерами ответственности, подлежащими применению к должнику. Более предпочтительным является вариант однозначного решения данного вопроса в законе.
В связи с этим заслуживает внимания предложение, содержащееся
в Концепции, о дополнении ст. 395 ГК РФ положением о том, что, если соглашением сторон предусмотрена неустойка за неисполнение или ненадлежащее исполнение денежного обязательства, проценты, предусмотренные ст. 395 ГК РФ, не подлежат взысканию.
Не вызывает сомнений также предлагаемое Концепцией другое положение, которым рекомендуется дополнить ст. 395 ГК РФ. Имеется в виду правило о том, что начисление процентов на проценты (сложные проценты) не допускается, если иное не установлено законом, а по обязательствам, исполняемым при осуществлении предпринимательской деятельности, — законом или договором.
Библиографический список
Гражданский кодекс Нидерландов. Кн. 2, 3, 5, 6 и 7. Лейден, 1996.
Гражданское уложение Германии. М., 2004.
Гражданское уложение: Проект Высочайше учрежденной Редакционной комиссии по составлению Гражданского уложения. Т. 2 / Под ред. И. М. Тютрюмова. СПб., 1910.
Принципы международных коммерческих договоров / Пер. с англ. А. С. Комарова. М., 1996.
