CC BY
27
(НЕ)РЕАЛьНЫЙ КАПИТАЛИЗМ И актуальная РОССИЯ: ТЕРНИСТЫЙ путь К НОВОЙ ЦИВИЛИЗАЦИОННОЙ ПАРАДИГМЕ
A.A. Шевелев,
доцент кафедры экономической теории экономического факультета Санкт-Петербургского государственного университета, кандидат экономических наук [email protected]
В статье продолжено обсуждение фундаментального исследования В.Т. Рязанова «(Не)Реальный капитализм. Политэкономия кризиса и его последствий для мирового хозяйства и России». Уточнены ранее высказанные и сформулированы новые положения о специфике и характере эволюции социально-экономических систем России, Китая и США, раскрыто понятие интегрального строя (или конвергентной социальной системы). Показаны противоречия и неоднозначные последствия становления нового типа цивилизационного развития
Ключевые слова: диалектическая логика, социалистическая рыночная экономика, интегральный строй, конвергентная социальная система, посткапитализм, цивилизационная самодостаточность
У26(0)86 + У58 + У5-971
Объективная реальность всегда развивается через возникновение внутри нее конкретного противоречия, которое и находит свое разрешение в порождении новой, более высокой и сложной формы развития.
Э. Ильенков
Предпосланный статье эпиграф не случаен. Он принадлежит отечественному философу Эвальду Ильенкову, знаменитому в былые времена своими великолепно написанными книгами [10], и служит указанием на непреходящую актуальность идей творцов великого наследия системно-диалектического мышления (диалектической логики). Мысли о нем невольно возникали при чтении фундаментального труда В.Т. Рязанова «(Не)Реальный капитализм. Политэкономия кризиса и его последствий для мирового хозяйства и России» [9]. Речь не только об образцовом воплощении творчески осмысленной и обогащенной достижениями современной экономической науки (в различных ее дисциплинарных ипостасях) марксистской традиции. Не менее важным представляется возрождение — пусть не всегда явное, без прямых ссылок и назойливого цитирования — изрядно подзабытой и в значительной мере утраченной традиции (но все еще живой культуры) диалектики как логики конкретного знания, логического как верно понятого исторического. В рамках этой традиции теоретическое понятие есть синтез единичного, особенного и всеобщего, единство в многообразии (единое во многом), всегда отражающее комплекс противоречий реального предмета, взаимное опосредствование противоположных сторон, свойств, тенденций его развития. Путь к истине — это движение к идеальному образу системного, внутренне сложного и противоречивого единства реальности. При этом теория не просто познает прошлое и настоящее (историческую причинность), но и проектирует будущее, конструируя идеализированные предметы, совершая с ними мысленные эксперименты. Теория вопрошает о будущем: «А что если будет так? Или иначе?». Образно говоря, это не алгоритмика машинного обучения, а методология квантовых оптимизаций.
Обсуждение книги В.Т. Рязанова, состоявшееся в первой декаде декабря прошлого года в редакции журнала «Проблемы современной экономики», вызвало неподдельный интерес и значительное число вопросов, в которых нашли свое отражение острая актуальность и проблемность заявленной темы исследования. Участники дискуссии были согласны в том, что проделанная автором огромная работа носит не конъюнктурный, а «долгоиграющий» характер. Несомненно, что к книге, как достоверному и насыщенному оригинальными идеями историческому документу, будут обращаться не только современники, но и будущие поколения ученых, а реализованная методология исследования станет не проявлением ностальгии о канувших в Лету временах (как казалось, бесспорных идеях и безупречных логиках понимания), а «воспоминанием о будущем». Ниже нами будет сформулирован ряд тезисов, не столько повторяющих, сколько дополняющих и развивающих уже высказанное при обсуждении.
В начале отметим ряд бесспорных достоинств и актуальных положений (разумеется, далеко не всех, а лишь некоторых) фундаментального исследования: строгий, академичный стиль изложения, убедительное политико-экономическое обоснование причин глобального кризиса 2008-2009 гг.; развернутое изложение кейнсианской рецептуры преодоления кризиса, включая «социализацию инвестиций», анализ теории беспроцентных денег; показ результатов «количественных смягчений» в ходе последнего кризиса, ограниченных возможностей стандартной кейнсианской антикризисной политики в условиях глобальной спекулятивно-долговой финансовой системы (так, констатируется, что на 1 долл., эмитированный в ходе смягчения и инвестированный в реальный сектор, приходится 5 долл., втянутых финансовыми рынками при посредничестве институтов финансократии, при одновременной стагнации потребительского спроса, отсутствующей позитивной динамики склонности к потреблению, поскольку домохозяйства фактически сберегают на «черный день»); аргументированное изложение и обоснование необходимости смены финансового порядка в рамках концепции «смешанной» экономики, формирования в России двухсекторной финансовой системы (обычных коммерческих банков, работающих на рыночных условиях, и специализированных инвестиционных банков, функционирующих на общественно-государственных началах); рекомендация для практического применения эффективного механизма инвестирования — проектного финансирования (соинвестирования) государства и частных лиц; императивное требование существенного повышения нормы накопления, невозможное на данном этапе развития банковской системы и уровне рисков, без последовательной и масштабной социализации финансов.
В ходе обсуждения была затронута тема Китая, реализуемой в этой стране социально-экономической модели (в сопоставлении с российскими реалиями). Отмечалось, что «социализация финансов» уже фактически произошла в условиях «социалистической рыночной экономики с китайской спецификой», обеспечившей оптимальное сочетание стратегического планирования с эффективно действующими рыночными механизмами. Основные направления социально-экономической политики, проводимой КПК, базируются на социалистической по своей сути идеологии, идеях устойчивого развития и повышения благосостояния всех слоев общества («построения среднезажиточного общества»). Все институциональные механизмы «работают» на реализацию этой целевой функции. Тому же служит долгосрочное стратегическое планирование с четко обозначенными приоритетами, ориентирующими бизнес. Обеспечены управляемая эмиссия, доступ к дешевым кредитам, эффективное госуправление денежными потоками, создана система специализированных инвестиционных институтов, финансирующих крупномасштабные инвестпроекты. Устойчивость финансовой системе придают валютный контроль, ограничения по капитальным операциям. По оценке С. Глазьева, десятикратный рост ВВП в КНР с 1993 по 2016 год сопровождался
ростом инвестиций в 28 раз, денежной массы и банковского кредита в производственной сфере — соответственно в 19 и 15 раз. На единицу прироста ВВП приходятся почти три единицы прироста инвестиций и около двух единиц прироста денежной массы и объёма кредита [3]. Инвестирование в проекты других стран осуществляется на основе партнерства, а не обусловлено погоней за сверхприбылями. Прагматичные китайцы ориентируются на производственную кооперацию, международное сотрудничество с целью переформатирования экономик других стран под долгосрочные интересы Китая. В данном контексте Россия явно не способствует активизации долгосрочного стратегического сотрудничества с динамично развивающимся соседом. Да это и невозможно при отсутствии осмысленного планирования, долгосрочного кредитования и инвестирования. Бизнес «задавлен» высокими процентными ставками и все возрастающим налоговым прессингом. Реальные процентные ставки — 10-15% (при средней рентабельности в 5%). Проводится беспрецедентная в мировой практике госрегулирования макроэкономическая политика, абсурдным образом сочетающая жесткую денежно-кредитную политику с аналогичной (все более жесткой) фискальной. При такой политике экономика не может динамично расти по определению, стагнируя на уровне ежегодных приростов ВВП в размере 1,5-2%.
Как правило, экономический строй в Китае характеризуют как специфическую форму госкапитализма. Этот тезис был озвучен и в ходе обсуждения «(Не)Реального капитализма». На наш взгляд, было бы упрощением представлять «социалистическую рыночную экономику с китайской спецификой» только лишь в качестве идеологически окрашенной метафоры (хотя этот аспект, конечно же, присутствует). Это понятие отражает весьма сложное и вполне реальное явление, воплощенное на практике в Китае, Индии и ряде других стран, которое С. Глазьев называет интегральным строем [4]. Последний сочетает социалистическое по своей сути целеполагание и возможность творческой самореализации личности, стратегическое планирование и конкурентные рыночные механизмы, государственное управление наиболее значимыми макроэкономическими параметрами (ценами на базовые товары, процентными ставками, валютным курсом, инвестиционными приоритетами, трансграничным движением капитала) со всемерным поощрением бизнес-инициативы. Это не социализм в привычном марксистском понимании, а именно интегральный строй или, другими словами, конвергентный социальный порядок, целевым функционалом которого является рост общественного благосостояния, а не обогащение олигархических (компрадорских) групп, интегрированных в систему глобальных финансов и Вашингтонского консенсуса. Выражаясь в китайской стилистике (то есть парадоксальным образом), это капитализм социалистической ориентации или социалистически ориентированный капитализм, сумевший примирить и гармонизировать крайности, сочетая на практике противоположные социальные формы в интересах большинства.
Идея интегрального строя не нова. Ее формулировка принадлежит гениальному Питириму Сорокину, который попытался теоретически сконструировать грядущий, по его мнению, интегральный мир, в котором произойдет соединение лучших черт идеациональной (сверхразумной) и чувственной суперсистем, трансформируются базовые ценности человека [11, с. 118]. Глубокая интуиция ученого была связана с его представлением о неизбежной позитивной конвергенции разных систем ценностей, культур и социальных порядков. В основе лежала идея о моральной, ценностной обусловленности социальных изменений, разделяемая сегодня немалым числом выдающихся мыслителей. Так, Д. Норт писал об определяющей роли систем «убеждений, разделяемых людьми» в формировании институциональных структур [8, с. 80], Д. Макклоски усматривает главную причину смены социальных порядков в революции сознания, переоценке ценностей, сдвиге в доминирующих идеях [7]. Замечательный отечественный мыслитель Г. Югай в поздний период своего творчества разработал универсальную (конвергентную) философию информационного детерминизма, в рамках которой снимается противопоставление мате-
рии и духа, а социальное представлено как их конвергентное единство. Сама целостность, полнота жизни является единством материи и духа. Философ писал о конвергентном пути развития российского общества, интеграционно-синтетических процессах становления его новой социальности, пристально интересовался метафизикой евразийства [14]. В названных концепциях отсутствует «идеализм» или спиритуалистический эволюционизм, однако присутствует понимание того, что монистическая структура социального мира заключена в его целостной (холистической) духовно-материальной природе. Любое формообразование этого мира двуедино и внутренне противоречиво, то есть и материально, и идеально (одновременно и в одном и том же отношении). Поэтому мир ценностей и прагматика материальных интересов — это не раздельные, а взаимопроникающие сферы социального бытия. Что касается идеи социализма, связанной, в первую очередь, со всеобщим запросом на социальную справедливость, то ее востребованность лишь подтверждает актуальность теории конвергенции. С другой стороны, вполне реальной является возможность реализации тупиковых вариантов общественно-государственной эволюции, обусловленных процессами социокультурной дезинтеграции, деградации элит, дивергенции различных ценностных матриц, возрождением архаичных силовых практик политического господства и одностороннего доминирования. Трудно не замечать, что в современном мире эти процессы вполне реальны и лишь усиливаются в последнее время.
По меткому утверждению В.Т. Рязанова «на данном этапе у капитализма есть перспектива, но она только тогда осуществится, когда найдется в нем потенциал для очередного обновления. Исторический выбор, вновь возникший в зоне бифуркации в мире капитала, можно определить так: к «другому капитализму» или «другому некапитализму»« [9, с. 659]. Но не отражает ли эта ситуация выбора реально (и одновременно) происходящие процессы, в которых все более явно обнаруживают себя тенденции «другого некапитализма» (посткапитализма)? Природа капитализма неоднозначна и внутренне противоречива [1]. Его движущие силы и драйверы развития — социальные движения и креативное предпринимательство — не способны трансформировать реальный капитализм в социально справедливый порядок, обеспечивающий на деле политическую демократию и равенство возможностей. Вероятны лишь варианты более или менее справедливого, более «народного» или более «плутократического» капитализма. Как отмечает Дж. Стиглиц, высокие показатели неравенства по доходам и богатству в обществе и, тем более их рост, негативно сказываются на экономическом росте. И это не удивительно, поскольку в ситуации, когда богатые становятся богаче, а бедные — беднее, происходит ослабление основного источника (или драйвера) экономического роста — потребительского спроса. Обесценивание основного актива домохозяйств — жилья приводит к снижению инвестиций в недвижимость. В последние десятилетия доходы людей со средним образованием в США снижались опережающими темпами [12, с. 65-66]. В условиях тотальной цифровизации, роботизации, быстрого распространения систем искусственного интеллекта положение этого социального слоя может стать только хуже. Очевидно, что посткапитализм в его американском варианте — это не светлое будущее человечества. Не очевидно, что человек обретет большую свободу. Однако будут возникать конвергентные социальные системы, с большим или меньшим успехом «примиряющие» социальные противоположности, сочетающие культурные различия. Изменится сам тип цивилизационного развития человечества, связанный с новым уровнем сложности и противоречивости социальных процессов. Развитие технологий во все большей степени будет освобождать человека от «опеки» бюрократий разного рода. В то же время возникнут новые, более «технологичные» и эффективные механизмы социального контроля и подавления. Быстрое и чреватое растущими угрозами развитие средств массового уничтожения либо заставит политические элиты смириться с непреодолимыми культурными различиями и многообразием путей мирового развития, либо приведет человечество к трагическому исходу.
В книге В.Т. Рязанова вполне определенно и точно сформулирована глубокая идея, которая вряд ли будет понята и воспринята представителями либертарианского вероучения: «Для России выйти из мира «нереального» — это в очередной раз решать проблему выбора и самоопределения, не разрушая свою цивилизационную самодостаточность, которая является главной движущей и созидательной силой развития [9, с. 10]. В этой связи стоит заметить, что российская элита — это элита сырьевой державы с рентоориентированным стилем поведения. Значительной ее части глубоко чужда идея цивилизационной, культурно-исторической общности, лежащей в основе любой «имперскости». Воспроизводство и развитие этой общности всеми средствами экономической и социальной политики — как главная цель и смысл существования государства российского — по сути не осознается правящим классом. Подтверждением тому — реформации сфер образования и науки, секвестр социальных расходов, неприемлемо низкий уровень зарплат врачей и учителей, откровенное попустительство экологически ущербному хозяйствованию сверхбогатых российских собственников, не желающих инвестировать в природосберегающие технологии. Достаточно очевидно, что без системных изменений всей государственной машины, превращения госсектора
(включая госбанки) в «огромный мультипликатор всеобщего экономического роста» [5, с. 16] модели «государства развития» и «устойчивого роста» будут представлять лишь академический интерес, а любые модернизационные проекты (включая крупные инфраструктурные) останутся источником паразитарного присвоения политико-административной ренты и коррупционных доходов, а не эффективного инвестирования в развитие. В целом же, как весьма точно подмечает Т. Гурова, «факт в том, что успешные модернизации — это результат целенаправленного движения элит к более справедливому обществу, а вовсе не ломка традиционного образа жизни народа, как это часто кажется» [6, с. 16]. Важно отметить, что легитимацию социальных сил и движений обеспечивает не обладание экономическим капиталом и политической властью, а их способность превращать правдивость в политический фактор, формируя тем самым «капитал легитимности» (У. Бек) [2, с. 322]. Культура доверия произрастает и социальный капитал наращивается в тех сферах, в которых с социальных и политических процессов удается сбросить покров лжи. «Социальный капитал подобен храповику, который легко идет в одну сторону и не идет в другую: он может быть легко растрачен действиями правительства, но его уже не удастся собрать обратно» [13, с. 589].
литература
1. Акинин А., Шевелев А. Институциональный анализ в эпоху посткапитализма: пролегомены к новой теории // Философия хозяйства. — 2017. — № 4. — С. 67-85.
2. Бек У. Власть и ее оппоненты в эпоху глобализма. Новая всемирно-политическая экономия. — М.: Прогресс-Традиция; Изд. дом «Территория будущего», 2007.
3. Глазьев С. Какая экономическая политика поднимет Россию? Причины стагнации российской экономики обусловлены денежно-кредитной политикой // http://zavtra.ru/blogs/kakaya_ekonomicheskaya_politika_podnimet_rossiyu
4. Глазьев С. Какая идеология поднимет Россию // http://worldcrisis.ru/crisis/2919126
5. Гурова Т., Скоробогатый П. Выйти из обороны // Эксперт. — 2018. — № 3.
6. Гурова Т. Краткий словарь для выборов // Эксперт. — 2017. — № 17.
7. Макклоски Д. Экономика с человеческим лицом, или гуманомика // Вестник Санкт-Петербургского ун-та. — Серия 5. Экономика. — 2013. — Вып.3. — С. 37-40.
8. Норт Д. Понимание процесса экономических изменений. — М.: Изд. Дом Гос. ун-та — Высшей школы экономики, 2010. — 256 с.
9. Рязанов В.Т. (Не)Реальный капитализм. Политэкономия кризиса и его последствий для мирового хозяйства и России. — М.: Экономика, 2016. — 695 с.
10. См. напр.: Ильенков Э. Диалектическая логика: Очерки истории и теории. — М.: Политиздат, 1984. — 320 с.
11. Сорокин П. Главные тенденции нашего времени. — М.: Наука, 1997.
12. Стиглиц, Дж. Цена неравенства. Чем расслоение общества грозит нашему будущему. — М.: Эксмо, 2015. — 512 с.
13. Фукуяма Ф. Доверие: социальные добродетели и путь к процветанию. — М.: ООО «Изд-во АСТ», 2004.
14. Югай Г. Голография Вселенной и новая универсальная философия. Возрождение метафизики и революция в философии. — М.: Крафт+, 2015. — 400 с.
О ВОЗМОЖНОСТЯХ И ПЕРСПЕКТИВАХ ПОСТМАРКСИСТСКОГО СИНТЕЗА В КНИГЕ В.Т. РЯЗАНОВА «(НЕ) РЕАЛьНЫЙ КАПИТАЛИЗМ»
в.А. Ушанков,
доцент кафедры экономической теории Экономического факультета Санкт-Петербургского государственного университета, кандидат экономических наук [email protected]
В статье анализируется идея, высказанная В.Т. Рязановым в его книге о том, что в условиях монополистической деструкции рыночной экономики возникает возможность объединения инструментария различных экономических теорий. Таким объединением по мысли автора становится постмарксистский синтез.
Ключевые слова: неоклассический синтез, механизм ценообразования, марксистская теория, постмарксистский синтез
ББК У26(0)86 + У58 + У5-971
Не вызывает сомнений, что вопрос об изменении облика экономической науки относится к важнейшим теоретическим вопросам. В самом общем виде вопрос о новом облике экономической науки может решаться двояко. Либо в результате появления новой теории со своей собственной объектно-предметной определённостью. Либо, что более реалистично, формирование нового облика экономической науки решается на
путях своеобразного объединения уже имеющихся фундаментальных теоретических концепций. Именно такого подхода к формированию нового облика экономической науки придерживается автор замечательной книги «(Не) Реальный капитализм» В.Т. Рязанов. В параграфе, завершающем изложение основного материала книги — анализа кризисных явлений современного капиталистического хозяйства, автор приходит к выводу о том,
45
