CC BY
19
© 2009
И.В. Калита
НАЦИОНАЛЬНО-ЦЕННОСТНАЯ СТРАТИФИКАЦИЯ В НОВЕЙШИХ ЛИТЕРАТУРНЫХ ПАРЕМИЯХ
Русский язык, на современном этапе переживающий революционные изменения, к началу нового века обозначает такие тенденции, как сленгизация, пейорация, засилье англицизмов, — и как объединяющее начало — экономия языковых средств посредством метафоризации. Метафоризация, базирующаяся на переосмыслении существующего значения, предполагает развитие коннотаций. Метафора, при экономии лексем, расширяет семантические поля, а в современном контексте вызвана к жизни изменением устоявшихся в советское время отношений и социальной стратификацией общества. Метафоризация культурного Текста в целом накладывает отпечаток как на каждый отдельный стиль речи, так и на единицы различных уровней. Новые литературные паремии отражают социальные изменения и быстро занимают свое место в языке. Один из вариантов метафоризации в современном языке — парафразирование существующих паремий, приближенных к ним высказываний известных писателей, фраз из кинофильмов и песен. Т.е. золотой запас культурного русского Текста на современном этапе переплавляется в соответствии со вкусом эпохи, с применением «новых технологий».
Словацкий русист Й. Сипко говорит о литературоцентризме как об одной из определяющих современных русских черт. Занимаясь исследованием этнокультурных особенностей русской публицистики, он создал иерархическую систему русских лингвокультурем, в которой на первое место выдвигает лингвокульту-ремы из русской литературы (первенство отдано пушкинизмам), на втором месте — лингвокультуремы из истории (на особом месте советизмы), на третьем — антропонимы.
«Библеизмы в новых условиях можно назвать воскресшими словами, посредством которых как самых авторитетных лингвокультурем оцениваются известные реалии. Англицизмы представляют собой языковое свидетельство того, как в России протекают процессы глобализации» [Сипко 2008: 7].
Интересен и показателен следующий пример, приводимый Й. Сипко: «В одной из групп наших словацких студентов-русистов мы преднамеренно предложили русские лексемы окно, обезьяна, лебедь и др. в качестве стимулов для ассоциативных тестов. В данной группе были три студентки из русскоговорящей среды. Их ассоциации значительно отличались от ассоциаций студентов-словаков:
русские словаки
ОКНО в Европу чистое
ОБЕЗЬЯНА и очки, зеркало некрасивая, прыгает ЛЕБЕДЬ щука и рак птица, белый» [Сипко 2008: 118—119].
Говоря о текстах художественной литературы, являющихся как источниками, так и адептами стиля публицистического, нужно отметить, что, в отличие
от советского времени, в новых условиях они значительно демократизировались, раскрепостились тематически и стилистически. При общей тенденции языка к метафоризации, одним из весомых проявлений которой является сленг, наблюдаем парафразирование как черту времени, причем ярко прослеживается тенденция наложения нового социального фона, т.е. старые паремии проходят социализацию в новых социально-культурных условиях, впитывают акценты нового времени.
Социализация паремий происходит в народной среде и в авторской интерпретации. Среди авторских выделим ситуативные паремии, привязанные к контексту произведения, а вне его — вызывающие ассоциации с первоначальной единицей, но не обозначающие ничего конкретного, напр., у Д. Липскеро-ва: и на сапоге спасибо (и на том спасибо).
Авторские паремии второго разряда можем назвать общими, они вписаны в текст конкретного произведения, вместе с тем, не требуют пояснений в общем коммуникативном акте. Такими парафразами богата рок-поэма С. Миляева «Петушки-Манхэттен», отражающая психологию постсоветской «растерянности» и в значительной мере — изменения ментальной картины русского человека; наравне с текстологическими параллелями этому способствует язык. Новые паремии указывают на конкретные «больные места» в процессе приспособления русского человека к изменившимся условиям, при разрушении устоявшихся норм в человеческих отношениях и взглядах на мир. Возможно, этими обстоятельствами можно объяснить присутствие в новейших паремиях лексемы Бог, свидетельствующей о традиционной вере, с другой стороны, ее позиционирование подчеркивает непомерный прессинг социальной обстановки. На основе паремии Бог дал — Бог взял у С. Миляева возникает Бог дал — рэкетир взял; на основе известного Не боги горшки обжигают — Не боги деньгу отмывают, при этом современный контекст подчеркивается не только мотивацией, уточнением социально новых связей, но и лексическим нестандартом, сленговой единицей отмывают, имеющей аналогичные эквиваленты в других славянских языках (чешск.: ргат $ртауускрвпё1, бел.: адмыванне грошау). Паре-мийные единицы возникают и непосредственно на основе библейской семантики: (Когда нас кидают с братаном, мы кидаем в два раза круче), где актуализация значения подчеркивается сленговыми единицами: кидать ('мстить'), круто ('в высшей степени').
Среди вечных тем всегда остаются деньги, любовь, отношения с властью, присутствующие в паремийных парафразах С. Миляева прямо и косвенно. Тема денег в постсоветское время часто связывалась с рэкетом:
90-е. Суровые нравы десятилетия, когда в первые пять лет престижной профессией считался рэкет, а во вторые — бандитизм, не могли не отразиться на языке. Блатная феня пережила второй взлет, завоевав теле- и киноэкран, СМИ и литературу. Русский язык без этого «аппендикса» порой был бесполезен, а то и опасен. Зато несколько правильно сказанных кодовых слов могли спасти жизнь [Смирнов 2008].
Автор рок-поэмы С. Миляев, кроме хорошо известного бабки отстегивать, приводит следующие актуализации: Готовь Сане летом, а Олегу зимой (Готовь сани летом, а телегу — зимой); Братан, слышишь, рубит, а я подвожу. Как и в
предыдущих примерах, автор не обходится без сленговых единиц, и, вводя лексему рубить, ставшую почти общеупотребительной: рубить капусту, рубить зелень, рубить бабло ('зарабатывать деньги'), — создает понятную конструкцию благодаря использованию в качестве опоры широко известную поэтическую строку (Отец, слышишь, рубит, а я отвожу), куда изначально вложена семантика помощи старшему в работе. Вторая сленговая лексема братан не так однозначна, как рубить: она может обозначать брата, друга, сотрудника. Но в данном случае автор непосредственно за выражением дает пояснение: Братан, слышишь, рубит, а я подвожу (С братаном сродным, в Покрове. Он героином торгует. А я ему помогаю). Однако и без пояснения выражение несет смысл совместной работы.
Лексема братан широко употребима, она стала ядром для словообразования, а также средством обновления скороговорки, где первичная и вторичная номинации отражают национальномаркированные образы совершенно разных уровней:
На дворе трава — на траве дрова, На дровах — братва, у братвы трава, На траве двора — вся братва в дрова.
К русским темам относится тема алкоголя, которую С. Миляев не обошел в своем произведении. Известное выражение Под лежачий камень вода не течет трансформируется: Под лежачий камень бухло не течет (бухло — 'спиртное') и Один рот, да и тот пьет. Алкогольная тема у С. Миляева, следуя Ерофеевской и более глубокой, народной традиции, связана с философствованием. Приведем пример развернутой парафразы, где автор опирается сразу на несколько известных паремий, отражая, с одной стороны, русский литературоцентризм, характеризующийся знанием русской и мировой литературы, с другой — аналитичность подхода, основанного на ментальном русском восприятии:
А вам, мусора, я скажу под занавес только одно: гамлетовский вопрос «быть или не быть» закрыт, ибо исчерпан. Так же, как и вопрос «пить или не пить» <...> Быть и пить — однозначно! А иначе зачем тогда жить в России?! [Миляев 2002: 232].
Современные тексты часто характеризуют как метатексты, и количество ме-татекстовых ссылок у каждого читателя индивидуально, ибо оно зависит от степени его образованности (литературоцентризма) и в значительной степени от возраста, т.к. к ассоциативно порождающим текстам относятся не только тексты художественной литературы, но в значительной степени песенный материал и фразы из кинофильмов. Последняя строчка из вышеприведенной цитаты у русскоязычных среднего и старшего возраста вызовет ассоциацию со строками из песни Б. Окуджавы: А иначе зачем на земле этой вечной живу?; но не все носители языка младшего поколения увидят эту связь. Культурная информация, несущая интернациональный характер, отражая проблематику общечеловеческую, при параллельном употреблении с денотатом, культурологически ориентированным на русский ментальный Текст, усиливает его национально-культурный коннотат.
Коммуникативно значимый лингвокультурный фон может создаваться благодаря введению в текст национальнозначимых элементов, таких, как, напр.,
названия праздников. По аналогии с Любовь — она и в Африке любовь образовано Пес Цербер — они в Африке пес! Так же, как и мент, который даже на пасху и Рождество Христово — мент! [Миляев 2002: 6].
К парафразам с советской бытовой окраской можно отнести следующую: Не уголь же, блин, повезет — хомо сапиенсов в широком ассортименте. Часто парафразы имеют окраску пейоративную, а их источником являются высказывания возвышенного характера: От любви до ненависти — один шаг, у С. Миляева — от любви до ненависти — один трах.
И, наконец, приведем пример, который довольно точно характеризует сегодняшнюю тенденцию, отражающую отношение к слову в русских СМИ, разговорной речи, свидетельствующую о сдвигах в ментальной матрице народа: Слово не воробей, вылетит, ну и фиг с ним!
Возможно, в психологическом плане это форма освобождения от навязываемой в советское время идеологической оболочки, необходимой для объяснения всех жизненных явлений. Оболочки, которая в новых условиях под воздействием различных факторов не выдерживает давления незнакомой среды.
Все обозначенные темы, вызывающие к жизни вторичные паремийные единицы в результате десемантизации первичных значений, указывают на болевые точки сосредоточения изменений в культурной информации, на происходящие метаморфозы в ментальной матрице.
«Именно культурная коннотация придает культурно-значимую маркированность не только значениям ФЕ, символам или метафорам, но и смыслу всего текста, в котором они употребляются.
Механизм возникновения коннотаций связан с усилением отдельных аспектов значения (часто за счет яркой внутренней формы слова, на базе которой возникают наиболее стабильные ассоциации). Ассоциации при этом образуют мотивирующую основу для возникновения коннотаций, прямое значение слова выступает как ВФ (внутренняя форма — И.К.) по отношению к переносному» [Маслова 2007: 56].
Таким образом, при общей тенденции современного русского языка к слен-гизации, ярко отражающейся в СМИ, новейшей литературе, разговорной речи, подобной тенденции в общем русле изменений подвержены и новейшие литературные паремии, в которых сленговые единицы служат 1) средством актуализации значений в новых условиях, 2) отражением общей языковой тенденции — огрубления языка, 3) средством экономии в коммуникативном процессе. Литературная метафоризация, представленная парафразированием существующих паремий, на которые накладывается отпечаток социальной стратификации, является одним из популярных современных приемов, языковым имиджем нового времени.
ЛИТЕРАТУРА
Липскеров Д. Сорок лет Чанжоэ. Пространство Готлиба. — М.: ОЛМА-ПРЕСС Гранд, 2005.
Маслова В. Лингвокультурология. — М.: Академия, 2007.
Миляев С. Петушки-Манхэттен. — М.: Вагриус, 2002.
Сипко Й. В поисках истинного смысла. — Прешов: Филос. фак. Прешов. ун-та, 2008.
Смирнов Д. Отцы звали чувих на хазу, а дети — пелоток на метраж //Комсомольская правда, 4.09.2008 [Электронный ресурс] / Режим доступа: http://kp.rU/daily/24158.3/3724429/print/
NATIONAL VALUE STRATIFICATION IN CONTEMPORARY LITERARY PAREMIAS
I.V. Kalita
The author analyzes paremias used by S. Milyayev (rock-poem "Petushki-Manhattan"). New literary paremias are periphrases of well-known quotations and the like from books, soviet films and songs. Concrete examples of periphrasis make it possible to observe Russian mental world-image tendencies. Periphrasis is a marker of the Russian text corpus treasure trove changing at the beginning of the 21st century to comply with the tastes of the epoch thus reflecting the shift in the national value categories. Periphrasis is a most common metaphorization type, it is a style of the new era promoting a unique image of the contemporary Russian literature and socio-political publications.
© 2009
Н.Н. Семененко
ТЕМАТИЧЕСКИЙ ПРИНЦИП ПАРЕМИОГРАФИИ В СВЕТЕ СОВРЕМЕННОЙ ЛИНГВОКОГНИТИВИСТИКИ
Отечественная паремиографическая практика имеет богатую историю, различные этапы которой достаточно четко иллюстрируют изменения в статусе паремий как объекта филологического изучения. Сложность и многоплановость формы и содержания паремий, многообразие видов паремий, каждый из которых вполне может быть объектом самостоятельного исследования, а также языковая, речевая и лингвокультурная полифункциональность народных афоризмов — все это стало причиной обращения к пословицам и поговоркам филологов с самыми различными исследовательскими задачами. Так, Л.Б. Савенкова отмечает, что среди основных аспектов изучения паремий можно выделить, прежде всего, главенствующий с начала XIX в. фольклористский и литературоведческий подходы; собственно лингвистический (в первую очередь, синтаксический) подход, установившийся со второй половины XX в., и, наконец, наиболее актуальный для данного исследования, лингвокультурологический подход, основы которого заложены еще в трудах В. Гумбольдта и И.М. Снегирева [Савенкова 2002: 7-10].
