CC BY
30
ВОПРОСЫ ИСТОРИИ
УДК 94 (47-57) 1917/1991 DOI 10.18522/0321-3056-2015-4-50-55
НАЦИОНАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА НА ДОНУ В 1930-е ГОДЫ: НА ПРИМЕРЕ КАЛМЫЦКОГО РАЙОНА
© 2015 г. А.В. Аверьянов
Аверьянов Антон Викторович -
кандидат исторических наук, доцент,
кафедра исторической политологии,
Институт истории и международных отношений
Южного федерального университета,
ул. Б. Садовая, 33, г. Ростов-на-Дону, 344082.
E-mail: aver18071981@yandex.ru
Averyanov Anton Viktorovich -
Candidate of Historical Sciences, Associate Professor,
Department of Historical Political Science,
Institute of History and International Relations
of the Southern Federal University,
B. Sadovaya St., 33, Rostov-on-Don, 344082, Russia.
E-mail: aver18071981@yandex.ru
Анализируются особенности национальной политики большевиков на примере Калмыцкого района Азово-Черноморского края в 1930-е гг. На основе архивных документов установлено, что создание Калмыцкого национального района было обусловлено необходимостью интеграции донских калмыков в формирующуюся социально-хозяйственную модель советского общества. Выявлены основные направления политики краевых партийных органов в районе в рамках проводившейся на юге РСФСР национальной и экономической политики.
Ключевые слова: Юг России, Азово-Черноморский край, донской регион, Калмыцкий район, национальная политика, национальный район, ВКП(б).
The article is devoted to the analysis of Bolsheviks' national policy features on the example of the Kalmyk region of the Azov-Black Sea Area in the 1930th. On the basis of archival documents it is established that creation of the Kalmyk national area was caused by need of integration of the Don Kalmyks into the formed socioeconomic model of the Soviet society. The main directions of the regional party bodies' policy in the area within the national and economic policy pursued in the South of RSFSR are revealed.
Keywords: The South of Russia, Azov-Black Sea region, the Don region, the Kalmyk region, national policy, the national area, All-Union Communist Party (bolsheviks).
Переломные моменты российской истории характеризовались обострением национального вопроса. После Гражданской войны советское руководство провозгласило курс на кардинальную смену парадигмы межнациональных отношений. Ключевой задачей объявлялось форсированное строительство советских наций в рамках единой советской семьи народов, которая в перспективе должна была трансформироваться в единый национальный организм.
В рамках нынешнего государственного запроса на формирование российской гражданской нации изучение советского опыта нациестроительства имеет определённую общественную и научную актуальность. Тем более что современная федеративная модель межнациональных отношений в России отражает основные принципы государственно-территориального устройства, заложенные большевиками в 1920-1930-е гг. В тот период полиэтничный юг России представлял собой своеобразную «строительную» площадку, на которой
советская власть ударными темпами формировала новые нации.
В современной историографии изучение данного процесса давно вышло за рамки накопления эмпирического материала и стало объектом всестороннего анализа историков. Работы южнороссийских учёных в значительной мере заполнили исследовательскую лакуну в сфере изучения национальной политики советской власти в довоенный период. В ряде работ сформировано представление об основных целях, задачах и направлениях советского нациестроительства в регионе, выделены и охарактеризованы его основные этапы, а также показана эволюция национальной политики большевиков в контексте изменения внутри- и внешнеполитической ситуации в Советском Союзе.
В данной связи следует отметить работы И.М. Фединой [1] и Т.П. Хлыниной [2], коснувшихся идеологических и практических аспектов формирования и функционирования национальных районов на юге РСФСР.
В ряде работ освещаются вопросы социально-политического, экономического развития крупнейших этнических групп. Так, в статьях Р.Ш. Кузнецовой [3], И.В. Кузнецова, В.И. Колесова [4] затронуты проблемы немецкой, армянской, греческой диаспор на территории Северо-Кавказского и Азо-во-Черноморского краёв, в том числе в рамках созданных в 1920-1930-е гг. национальных районов.
В 2000-е гг. группой исследователей, в том числе А.В. Сивер [5], М.Е. Игнатовой [6], Ю.Н. Поповой [7] были защищены кандидатские диссертации, посвящённые особенностям нациестроительства адыгов-шапсугов, греков, немцев, корейцев в Шап-сугском, Греческом, Ванновском (немецком) национальных и других районах региона.
Вместе с тем стоит отметить, что основная масса работ затрагивает аспекты большевистской национальной политики в рассматриваемый период на Кубани и Северном Кавказе, в то время как на Дону данные процессы отражены в исследовательском поле не столь широко. Кроме работы В.З. Акопяна [8], посвящённой изучению особенностей развития социально-культурных и экономических отношений в среде донских армян, отсутствуют сколько-нибудь крупные исследования, освещающие специфику развития татарской, украинской, греческой, калмыцкой общин в донском регионе.
Между тем именно в 1920-1930-е гг. закладывалась основа советской национальной политики, с теми или иными изменениями реализуемая в последующие десятилетия. 1930-е гг. после создания в 1934 г. Азово-Черноморского края, включавшего в себя территории будущих Ростовской области и Краснодарского края, можно считать периодом расцвета национально-территориальных образований, формировавшихся по этническому признаку.
В отличие от Кубани, на территории которой в общей сложности было создано пять национальных районов, на Дону этническое районирование затронуло только две национальные группы, исторически проживавших в регионе - армян и калмыков. История Калмыцкого национального района крайне слабо отражена в современной историографии, проходя рефреном в рамках освещения общих принципов национальной политики большевиков в регионе.
Анализ не введённых в широкое исследовательское поле архивных источников по истории района позволяет реконструировать не только основные направления советской национальной политики в общегосударственном масштабе, но и её особенности в контексте специфики восточных
территорий донского региона в зоне смешанного проживания значительно отличавшихся друг от друга в социальном, экономическом, культурном и бытовом плане русских, калмыков и немцев.
Несмотря на воссоединение калмыцкого народа в рамках единого административно-территориального образования - Калмыцкой автономной области (АО) РСФСР, созданной в 1920 г., часть оставшихся донских калмыков была причислена к Зимовниковскому району Сальского округа Северо-Кавказского края. В 1928 г. на части территории бывшего Ремонтненского уезда, переданного в Сальский округ из Калмыцкой АО, решением ВЦИК СССР был создан Калмыцкий национальный район в составе Северо-Кавказского края.
Документы фондов Северо-Кавказского и Азо-во-Черноморского крайкомов ВКП(б) свидетельствуют об активизации в начале 1930-х гг. национальной политики краевых партийных органов на Дону, в частности в Калмыцком районе, имевшей целью вывод из кризиса местного сельского хозяйства, составлявшего основу экономики района, а также формирование национального самосознания калмыков и создания их национального очага на Дону.
Именно на краевые партийные органы были возложены основные обязанности по реализации советской национальной политики в регионе. Её важнейшие направления, в частности в Калмыцком районе, согласовывались с ключевыми установками советской власти, которые изложил А.И. Микоян, будучи секретарём СевероКавказского крайкома ВКП(б), в июне 1925 г. на конференции по вопросам культуры и просвещения народов региона.
Важнейшей задачей советской власти провозглашались создание и организация новых наций на основе многочисленных этнических общностей, связанных между собой кровнородственными отношениями. Развитие современной производственной базы, передовых форм хозяйствования, письменности, понятного массам родного языка, культуры и искусства, по мнению Микояна, должно было сформировать национальное самосознание народов юга России, вывести их на новый уровень общественно-политического и экономического развития.
В данной связи организация национально-территориальных образований - национальных районов и сельсоветов - имела целью создание условий максимального благоприятствования для достаточно быстрого по историческим меркам «вызревания» новых наций. Ключевым фактором про-
возглашалась помощь нарождающимся нациям со стороны «более передового слоя», под которым подразумевался пролетариат и интеллигенция прогрессивных в понимании большевиков народов [9].
В случае с Калмыцким районом такую функцию должны были взять на себя русские, а также немцы, бывшие первой и третьей по численности этническими группами в районе - на май 1933 г. 5,7 тыс. и 1,2 тыс. человек соответственно. Однако спустя четыре года после создания Калмыцкого района партийные органы вынуждены были констатировать, что общая демографическая и социально-экономическая ситуация в районе остаётся крайне тяжёлой [10, л. 161].
Весь конец 1920-х - начало 1930-х гг. фиксируется непрерывный отток калмыцкого населения из района, что, по мнению краевых партийных органов, формирует угрозу «превращения калмыцкого района в русско-немецкий» [10, л. 161]. Несмотря на попытки со стороны региональных властей поддержать численность калмыцкого населения за счёт организованного переселения, значительная часть переселенцев в течение некоторого времени возвращалась в места прежнего проживания.
Так, в результате переезда в 1932 г. трехсот калмыцких семей из Зимовниковского района в течение года около 30 % из них вернулись обратно. Кроме того, несмотря на положительный естественный прирост среди калмыков к 1933 г. их удельный рост оставался на прежнем уровне -около 40 % (5,4 тыс. чел.) [10, л. 161].
В последующем их численность и удельный вес в районе продолжал сокращаться. Согласно переписи населения 1939 г., калмыков насчитывалось 3,8 тыс. человек, или 20,7 %, в то время как численность славянского населения возросла до 10 тыс. (57,4 %) русских и 2,1 тыс. (11,4 %) украинцев; немецкого - увеличилась незначительно и составила 1,6 тыс. (8,7 %) [11].
Основными причинами низкой привлекательности Калмыцкого района для калмыцких переселенцев была тяжёлая экономическая ситуация, усугубившаяся в результате проводимой в первой половине 1930-х гг. коллективизации. Краевыми партийными органами отмечался низкий уровень развития инфраструктуры в районе, в том числе дефицит жилья, отсутствие отделений Госбанка, телефонной связи между сельсоветами и т.д. [12].
Согласно данным докладной записки на имя ответственного инструктора Азово-Черноморского крайкома партии, важнейшим показателем депрессивного состояния местного хозяйства к 1934 г. являлось уменьшение поголовья скота: лошадей,
коров, ягнят и т.д. Кроме того, отмечалось неудовлетворительное выполнение финансового плана района практически за все кварталы 1933 г. и первый квартал 1934 г. [10, л. 158-159].
Ситуация усугублялась тем, что уровень экономического развития в районе был крайне неравномерным. Партийные органы обращали внимание на то, что худшие показатели фиксировались прежде всего в калмыцких колхозах, что обусловливалось низким уровнем технического оснащения, дефицитом квалифицированных кадров среди работников-калмыков, отсутствием необходимого количества руководящих, в том числе партийных кадров среди «титульного» населения.
Так, согласно оценкам краевых партийных органов, на 11 колхозов, обслуживаемых созданной в 1932 г. Калмыцкой районной МТС, только два были калмыцкими, остальные девять - русскими и немецкими [10, л. 161]. Спустя два года за счёт специально созданной второй районной МТС количество обслуживаемых калмыцких колхозов выросло до девяти. Тем не менее местные партийные органы с неудовлетворением констатировали, что этническая структура рабочих кадров МТС по-прежнему отличается низким уровнем представленности в ней специалистов калмыцкой национальности [13, л. 101].
В докладной записке о состоянии дел в Калмыцком районе, датированной октябрём 1934 г., отмечалось, что среди 136 механизаторских кадров в районе калмыков насчитывается только 11 человек, или 8,1 %. Из 226 трактористов и комбайнёров калмыков немногим больше - 19 человек, или 8,4 %. Аналогичная ситуация фиксировалась и на учебных курсах: «...на курсах комбайнёров при Калмыцкой МТС из 13 человек только три калмыка...» [13, л. 101-102].
В текущей ситуации региональными партийными органами планировалось увеличить долю калмыков среди трактористов и комбайнёров до 40 %, в том числе за счёт широкого привлечения женщин, которые частично должны были компенсировать нехватку рабочих рук в рамках процесса повышения уровня механизации местных колхозов [14, л. 43].
Ситуация усугублялась вследствие имевших место межэтнических трений, выражающихся в нежелании местных руководителей расходовать ресурсы на обучение национальных кадров, значительной разницы в культурных, бытовых особенностях русского, немецкого и калмыцкого населения.
Ключевым направлением работы со стороны краевых властей в данной связи провозглашался
курс на коренизацию местных руководящих и партийных органов за счёт калмыков, прошедших соответствующее обучение и имевших общественные заслуги «перед революцией». Дефицит квалифицированных руководящих кадров на всех уровнях обусловливал низкие темпы хозяйственного и культурно-просветительского развития Калмыцкого района.
С целью воспитания и привлечения к руководящей деятельности уроженцев Калмыцкого района прежде всего из числа калмыцкого населения, краевыми партийными органами ставилась задача развития широкой просветительской деятельности. К исходу второго квартала 1936 г. планировалось полностью ликвидировать неграмотность.
Для повышения уровня заинтересованности калмыцкого населения в получении образования важнейшей задачей провозглашалось развитие национальной культуры и языка. Внедрение калмыцкого языка в систему делопроизводства национальных советов, по мнению большевиков, должно было способствовать росту лояльности калмыков к советской власти.
Развёрнутые в короткие сроки пункты по изучению латинской графики для представителей районного партийного актива имели целью повышение уровня грамотности и создание условий для перевода местного делопроизводства на калмыцкий язык.
Высокая потребность в квалифицированной рабочей силе оправдывала использование мер административного характера, направленного на предотвращение оттока национальных кадров из района. Так, в постановлении Азово-Черноморского крайкома ВКП(б) в качестве обязательной меры провозглашался учёт «всех калмыков-учащихся в различных ВУЗах и техникумах края» с целью обеспечения их «возвращения после окончания учёбы на работу в район» [14, л. 43-43 об.].
Помимо административных функций необходимость развития калмыцкого языка обусловливалось широкими возможностями советской пропаганды. Важнейшая роль при этом отводилась средствам массовой информации, прежде всего газетам как наиболее дешёвому и доступному способу идеологического воздействия на население. С этой целью в районе функционировало две газеты -на русском и калмыцком языках, в 1936 г. по причинам финансовой целесообразности объединённых в одну - «Улан-малч», редактором которой стал А.И. Сусеев, впоследствии народный поэт Калмыкии [15, л.10].
Обращает на себя внимание последовательная политика по развитию и популяризации калмыцкой культуры. Вопросы культурного строительства в районе были предметом регулярного обсуждения на уровне пленумов краевого комитета ВКП(б), в том числе связанные с функционированием калмыцкого районного театра, библиотеки, художественных и музыкальных кружков, проведением районных олимпиад самодеятельности, строительством клуба, введением в штат районо должности инспектора искусств [15, л.10].
В условиях предвоенного времени, характеризовавшегося дефицитом ресурсов и сложной социально-политической ситуацией, развитие национальных культур малых народов представлялось одним из важнейших направлений советской государственной политики наряду с решением приоритетных экономических и внешнеполитических задач.
Тем самым помимо теоретических конструкций большевистской национальной политики, стержневой идеей которой являлось формирование новых советских наций через повышение общего уровня развития малых народностей, практическая целесообразность в условиях индустриализации и коллективизации обусловливала необходимость вовлечения широких масс населения в нарождавшуюся советскую систему хозяйствования.
Малые народности (в советской терминологии - «нацмены»), особенно на юге России в совокупности представляли собой значительный демографический потенциал, который был востребован в условиях мобилизационной экономики. Вместе с тем сохранение традиционного уклада быта и хозяйствования не позволяло в полной мере использовать их трудовые ресурсы.
В данных условиях суть национальной политики большевиков сводилась к раскрепощению духовных и творческих способностей малых народов, их интеграции в социальную и экономическую систему советского государства. Развитие национальной культуры в рамках гуманистической традиции позволяло добиться лояльности этнических групп с недоверием и опаской относившихся к большевикам.
В случае с Калмыцким районом краевое руководство столкнулось с проблемами депрессивно-сти местного хозяйства, межэтнических трений, нехватки квалифицированной рабочей силы и некомпетентности местных руководителей. В документах крайкома партии неоднократно отмечалось нежелание районного руководства заниматься проблемами калмыцких колхозов и сельсоветов.
Калмыцкий район числился одним из наиболее проблемных не только на Дону, но и в рамках всего Азово-Черноморского края. Здешняя ситуация в корне отличалась от мест компактного проживания донских армян, достаточно глубоко интегрированных в местный социум. Свежими в памяти оставались земельные конфликты времён Гражданской войны между казаками, калмыками и другими этносоциальными группами региона.
Социально-экономическая реанимация Калмыцкого района осуществлялась параллельно с реализацией ключевых установок национальной политики большевиков. Формирование определённых преференций в отношении калмыцкого населения, в том числе практика этнического квотирования руководящих должностей и мест в учебных заведениях, имела целью форсированную интеграцию калмыков в местную систему хозяйства.
Приобщение национальных меньшинств к нормам советской жизни мыслилось в рамках социалистических форм совместной трудовой деятельности, развития социальных институтов, национальных партийных и комсомольских ячеек.
Одновременно широкая лояльность советской власти по отношению к малым народам юга России определялась уровнем политической благонадёжности последних. Поступательное развитие Калмыцкого района было прервано начавшейся Великой Отечественной войной и последовавшей в 1944 г. депортацией калмыцкого народа. Территория ликвидированного Калмыцкого района была разделена между Мартыновским, Романовским, Зимовниковским и Пролетарским районами Ростовской области.
Литература
1. Федина И.М. Опыт создания национальных районов на Кубани в 1920-30 годы // Кубанское казачье войско [Электронный ресурс]. URL: http://www. slavaku-bani.ru/land-management/history-administrative-division/ detail.php?ID=24813 (дата обращения: 04.09.2015).
2. Хлынина Т.П. «Синдром осажденной крепости», или Как на Кубани появились национальные районы // Мир славян Кубани. Вып. 3. Краснодар, 2007. С. 96-111.
3. Кузнецова Р.Ш. Немцы (Материалы к изучению западноевропейских колонистов на Кавказе) // Археология и этнография Северного Кавказа: сб. науч. тр. Краснодар, 1998. С. 402-449.
4. Кузнецов И.В., Колесов В.И. «Черкесские греки» -идентичность, культура, религия // Диаспоры: независимый научный журнал. 2002. № 1. С. 106-132.
5. Сивер А.В. Этническая идентификация черноморских адыгов-шапсугов (XVIII-XX вв.): автореф. дис. ... канд. ист. наук. Нальчик, 2001. 30 с.
6. Игнатова М.Е. Греческий и немецкий (Ваннов-ский) национальные районы Краснодарского края в 2040-е гг. XX века: дис. ... канд. ист. наук. Краснодар, 2005. 244 с.
7. Попова ЮН. Корейская диаспора Краснодарского края историко-культурные аспекты (XX - начало XXI в): автореф. дис. ... канд. ист. наук. Краснодар, 2004. 28 с.
8. Акопян В.З. Национальные сельсоветы на юге России в 20-30-е гг. ХХ в. // Армяне юга России: история, культура, общее будущее: материалы Всерос. науч. конф. (30 мая - 2 июня 2012 г., Ростов-на-Дону) / отв. ред. акад. Г.Г. Матишов. Ростов н/Д., 2012. С. 11-17.
9. Центр документации новейшей истории Ростовской области (ЦДНИРО). Ф. 7. Оп. 1. Д. 208. Л. 6.
10. Там же. Ф. 8. Оп. 1. Д. 29.
11. Всесоюзная перепись населения 1939 года. Национальный состав населения районов, городов и крупных сел РСФСР. Ростовская область. Калмыцкий район // Демоскоп. URL: http://demoscope.ru/weekly/ssp/ rus_nac_39_ra.php?reg=1471 (дата обращения: 04.09.2015).
12. ЦДНИРО. Ф. 8. Оп. 1. Д. 41. Л. 35.
13. Там же. Д. 171.
14. Там же. Д. 173.
15. Там же. Д. 264.
References
1. Fedina I.M. Opyt sozdaniya natsional'nykh raionov na Kubani v 1920-30 gody [Experience of Creation of National Areas on Kuban in 1920-30]. Kubanskoe kazach'e voisko. Available at: http://www.slavakubani.ru/land-ma nagement/history-administrative-division/detail.php?ID= 24813 (accessed 04.09.2015).
2. Khlynina T.P. "Sindrom osazhdennoi kreposti", ili Kak na Kubani poyavilis' natsional'nye raiony ["Besieged fortress syndrome", or the Appearance of National Districts on Kuban]. Mir slavyan Kubani. Vol. 3. Krasnodar, 2007, pp. 96-111.
3. Kuznetsova R.Sh. Nemtsy (Materialy k izucheniyu zapadnoevropeiskikh kolonistov na Kavkaze) [Germans. (Materials to Studying of the West European Colonists in the Caucasus)]. Arkheologiya i etnografiya Severnogo Kavkaza: Collected Scientific Works. Krasnodar, 1998, pp. 402-449.
4. Kuznetsov I.V., Kolesov V.I. "Cherkesskie greki" -identichnost', kul'tura, religiya ["Circassian Greeks" - Identity, Culture, Religion]. Diaspory: nezavisimyi nauchnyi zhurnal, 2002, no 1, pp. 106-132.
5. Siver A.V. Etnicheskaya identifikatsiya chernomor-skikh adygov-shapsugov (XVIII-XX vv.): avtoref. dis. ...
kand. ist. nauk [Ethnic Identification of the Black Sea Cir-cassians-Shapsugs (XVIII-XX centuries)]. Nal'chik, 2001, 30 p.
6. Ignatova M.E. Grecheskii i nemetskii (Vannovskii) natsional'nye raiony Krasnodarskogo kraya v 20-40-e gg. XX veka: dis. ... kand. ist. nauk [Greek and German (Van-novsky) National Districts of Krasnodar Area in 20-40th.
XX century]. Krasnodar, 2005, 244 p.
7. Popova Yu.N. Koreiskaya diaspora Krasnodarskogo kraya istoriko-kul'turnye aspekty (XX - nachalo XXI v): avtoref. dis. ... kand. ist. nauk [Korean Diaspora in Krasnodar Area Historical and Cultural Aspects (XX - beginning of
XXI century]. Krasnodar, 2004, 28 p.
8. Akopyan V.Z. [National Village Soviets in the South of Russia in 20-30th. XX c.]. Armyane yuga Rossii: istoriya, kul'tura, obshchee budushchee [Armenians of Southern Russia: History, Culture, Mutual Future] : proceedings of All Russia Scientific Conference (30th May - 2nd June 2012,
Поступила в редакцию
Rostov-on-Don). Ed. by G.G. Matishov. Rostov-on-Don, 2012, pp. 11-17.
9. Tsentr dokumentatsii noveishei istorii Rostovskoi ob-lasti (TsDNIRO) [Center of Documentation of the Rostov Region Modern History (further - CDMHRR)]. F. 7. Op. 1. D. 208. L. 6.
10. There. F. 8. Op. 1. D. 29.
11. Vsesoyuznaya perepis' naseleniya 1939 goda. Natsional'nyi sostav naseleniya raionov, gorodov i krupnykh sel RSFSR. Rostovskaya oblast'. Kalmytskii raion [Census of 1939. National structure of the population of districts, towns and large villages of the RSFSR. Rostov Region. Kalmyk District]. Available at: http://demoscope.ru/weekly/ssp/ rus_nac_39_ra.php?reg=1471 (accessed 04.09.2015).
12. CDMHRR. F. 8. Op. 1. D. 41. L. 35.
13. There. D. 171.
14. There. D. 173.
15. There. D. 264.
11 сентября 2015 г.
УДК 908
ОРГАНИЗАЦИЯ УСТНОЙ ПРОПАГАНДЫ В ГОДЫ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ (НА МАТЕРИАЛАХ РОСТОВСКОЙ ОБЛАСТИ)
© 2015 г. К. А. Землянский
Землянский Константин Александрович -аспирант,
кафедра исторических наук и политологии, Ростовский государственный экономический университет (РИНХ),
ул. Б. Садовая, 69, г. Ростов-на-Дону, 344007. E-mail: Daniloff-show@yandex.ru
Zemlyansky Konstantin Alexandrovich -Postgraduate Student,
Department of Historical and Political Sciences, Rostov State Economic University (RINH),
B. Sadovaya St., 69, Rostov-on-Don, 344007, Russia. E-mail: Daniloff-show@yandex.ru
На основе архивных материалов рассматриваются вопросы агитационно-лекционной работы среди населения Ростовской области. Отражены результаты исследования деятельности партийно-государственных органов СССР и Ростовской области по пропаганде среди населения в годы Великой Отечественной войны. Анализируются документы и материалы Государственного архива Ростовской области (ГАРО) и Центра документации новейшей истории Ростовской области (ЦДНИРО). Определена эффективность деятельности партийно-государственных органов по организации устной пропаганды в Ростовской области в 1941-1945 гг. Выделены основные методы формирования образа врага органами пропаганды и средствами массовой информации Ростовской области.
Ключевые слова: пропаганда, агитация, лекция, Ростовская область, Великая Отечественная война, Вторая мировая война, массовое сознание.
The objective of the article is to study the problem ofpolitical agitating activity conducted among the population of the Rostov region on the basis of the archival materials. The article comprises the results of the study conducted on the activities of the Communist Party and governmental bodies of the USSR and the Rostov region to sensitize the population during the Great Patriotic War. Analyzing the problem the author worked with the documents and materials of the State Archive of the Rostov region and the Rostov region Centre of Contemporary History Documentation. The author of the article determines the efficiency of the Communist Party and governmental bodies' actions on organizing oral propaganda in the Rostov region in the 1941 - 1945. The results of the conducted research include highlighting the main methods of creating the image of the enemy by the political agitation organizations and mass media in the Rostov region.
Keywords: propaganda, promotion, discourse, Rostov region, The Great Patriotic War, The Second World War, mass consciousness.
