CC BY
106
УДК 323
НАЦИЕСТРОИТЕЛЬСТВО В КНР: НА ПУТИ К ГРАЖДАНСКОЙ НАЦИИ
© Ринчинов Артем Бэликтоевич, аспирант Байкальского государственного университета экономики и права.
Россия, 664003, г. Иркутск, ул. Ленина, 11. E-mail: [email protected]
В статье исследуется текущая ситуация в национальных автономных районах Китайской Народной Республики. Анализируются особенности автономных районов КНР, характерные черты, присущие некоторым районам, подходу властей к этнической сегрегации и последствия осуществляемой там национальной политики. Основываясь на фактическом материале, автор указывает на то, что письменный язык является первоочередным предметом, объединяющим в настоящее время континентальный Китай. Рассматриваются современные концепции, изложенные руководителями Коммунистической Партии Китая относительно китайской нации и принципов ее строительства. Отмечается, что под руководством Си Цзиньпина Китай может осуществить проект построения «общества малого достатка», что будет являться свидетельством окончательного укоренения концепта гражданской нации в КНР.
Ключевые слова: Китай, нациестроительство, многонациональность, этничность, гражданская нация, общество малого достатка.
NATION-BUILDING IN PRC: ON THE ROUTE TOWARDS CIVIL NATION
Rinchinov Artem B., Research Assistant, Baikal State University of Economics and Law. 11 Lenina St., Irkutsk, 664003 Russia. E-mail: [email protected]
The article deals with current situation in national autonomous regions of the People's Republic of China. There is the analysis of the peculiar properties of the PRC autonomous regions, characteristic features of some areas, approaches of authorities to ethnic segregation and consequences of national policy conducting there. Basing on the factual material, the author points out that the written language is the primary subject that unites currently the mainland China. The modern conceptions formulated by the leaders of the Communist Party of China are considered, they regard the Chinese nation and principles of its building. It is noted that China under Xi Jinping leadership can perform a project of building «moderately prosperous society» and it will be the evidence of final rooting the civil nation concept in the PRC. Keywords: China, nation-building, multinational content, ethnicity, civil nation, moderately prosperous society.
Современный Китай оказался на распутье, так как, с одной стороны, на территории страны проживает множество национальностей, которых пекинское правительство называет «народности», а, с другой - их численность по соотношению к ханьцам крайне мала. В плане естественных границ КНР уперлась в естественные барьеры, такие как тайга и степи на севере, пустыни на западе, горы и джунгли на юге и океан на востоке. Приблизительно по этим естественным географическим границам и проходит современная политическая граница КНР [4]. Но проходит ли по этой границе граница расселения китайской нации?
Китай гораздо позже Японии вошел в индустриальную эпоху, кроме того, затянувшаяся почти на полвека гражданская война фактически поддерживала полуфеодальную систему отношений в государстве вплоть до середины ХХ в. После окончания гражданской войны и основания КНР Пекину удалось купировать национальный вопрос, пойдя по стопам СССР и создав специальные «автономные районы», соответствующие административному уровню «провинции», и другие автономные единицы соответствующих уровней для компактного проживания пятидесяти шести, официально признанных правительством КНР, нацменьшинств [8].
Говоря об этих районах в первую очередь следует упомянуть Тибетский и Синьцзян-Уйгурский автономные районы. Оба имеют острые противоречия, завязанные не только на этнической, но и на религиозной почве. Есть и различия. Так, например, уйгурские сепаратисты из «Исламского движения Восточного Туркестана» используют террористические атаки как метод борьбы [1], их руководство дезорганизовано между многочисленными группировками с абсолютно разными целями, а протесты и беспорядки на национальной почве происходят стихийно, кровопролитно, но локально. Немалую роль в ограничении очагов беспорядков играет и информационная политика КНР. Кроме того, не стоит забывать, что до 40% населения двадцатимиллионного автономного района относят себя к этническим китайцам. Тибетцы же имеют полноценное «правительство в изгнании» и масштабное
«Движение за независимость Тибета» за рубежом. Акции протеста проходят масштабно, но предсказуемо, как правило, в годовщину тибетского восстания 1959 г. [7]. Хань составляют всего 8% от трехмиллионного населения.
Внутренняя Монголия является автономным районом в составе КНР с гораздо более стабильной обстановкой. Главная причина этого в том, что ханьцы составляют 79% населения района, остальные 8,5 млн составляют собственно этнические монголы, а также эвенки (под этим термином китайское правительство объединяет множество этносов, например, бурят). Аналогичная ситуация обстоит с Нинся-Хуэйским и Гуанси-Чжуанским автономными районами, где численность ханьцев составляет 61% и 62% соответственно [8].
Ситуация, сложившаяся в Нинся-Хуэйском районе, не характерна для КНР, ведь здесь в качестве титульного нацменьшинства выступают хуэи, ханьцы, исповедующие ислам. Таким образом, с одной стороны, НХАР можно назвать религиозной, а не национальной автономией, с другой, хуэй входят в официальный список «пятидесяти шести малых народностей» КНР, из чего можно сделать вывод о том, что китайское правительство считает их религиозную самоидентификацию достаточным поводом для формирования национального самосознания и сегрегированного культурного фонда. Ханьцы, исповедующие ислам по всей республике, определяют себя как хуэи, а на территории автономного района проживает всего лишь малая их часть.
Гуаньси-Чжуанский район является автономией для множества нацменьшинств, помимо чжуан здесь представлены также яо, мяо, дун, мулао, маонань, хуэй, буи, вьеты, шуй, гэлао и др. Все эти народности помимо ГЧАР имеют свои автономии уездного и волостного уровня по всему южному Китаю, преимущественно в провинциях Юньнань и Сычуань [3]. Юньнань является лидером среди провинций по наличию национальных единиц в своем составе. Это можно считать уникальным случаем, связанным с географией района, во многом схожим с ГЧАР, так как каждая долина здесь, по сути, представляет отдельный биом. Это, а также труднодоступность некоторых мест региона, существенно повлияло на развитие культур местных этносов в каждой из изолированных областей.
Маньчжуры, несмотря на свою численность, не имеют автономии районного уровня в КНР, произошло это из-за небезосновательного выделения властями КНР пяти народностей из маньчжурского этноса и предоставления им (и самим маньчжурам) автономии более низких уровней на северо-востоке страны [6, с. 295]. Однако это не помешало стать маньчжурам самой быстрорастущей народностью в Китае, что произошло не только и не столько из-за реального увеличения численности этнических маньчжур, а из-за тенденции ханьцев, проживающих на китайском северо-востоке, приписывать себя к маньчжурам. Секретом такого статистического увеличения численности является то, что народности популяцией до 100 тыс. чел. не попадают под правительственную программу «одна семья - один ребенок», а свыше 100 тыс. (как маньчжуры) все еще имеют всяческие поблажки, зависящие, правда, от воли уездных или муниципальных властей [9].
Если типичным успешным примером гражданской нации можно назвать США, где очерченные по параллелям и широтам границы самого государства и некоторых штатов в ходе истории приобрели статус «священных», то следует признать, что народности, проживающие в КНР, за редким исключением, имеют надуманные, искусственно созданные границы автономии. Кроме того, определенная часть народностей благополучно проживает вне автономии, что никак не сказывается на их самосознании. Как и на едином для всего Китая стандарте обучения. В любой школе учащийся обязательно будет изучать китайский язык (путунхуа), китайскую письменность и историю (несмотря на название предмета, имеется в виду в первую очередь «история Китая»). Фактор влияния единой системы обучения на формирование национального самосознания трудно переоценить, каждое государство при создании школьных образовательных стандартов через обучение истории создает ту базовую картину мира, которую человек вольно или невольно вынужден будет воспринимать всю жизнь.
Диалект путунхуа является обязательным для изучения и официальным, но многие школы, особенно в южном Китае, до сих пор испытывают дефицит учителей и посему продолжают преподавать диалекты местных языков. Количество же незнающих путунхуа настолько велико, что власти вынуждены дублировать все выходящие в эфир программы субтитрами [10]. Пекинское правительство на протяжении полувека ведет политику популяризации распространения путунхуа, но, несмотря на относительные успехи, использование местных диалектов в быту превалирует. Таким образом, можно сказать, что вариант произношения путунхуа в некотором смысле соответствует русскому языку в Советском Союзе, где только русский язык в силу объективных причин являлся языком межнационального общения. Подобная ситуация продолжается и на постсоветском пространстве. Даже спустя 20 лет после утраты Россией возможности регулировать образовательную политику на терри-
тории бывших республик, русский язык все еще имеет статус «межнационального», как, впрочем, английский язык для стран Содружества.
Китайская письменность играет фундаментальную роль для концепции единого Китая. В противовес множеству диалектов континентальный Китай использует только один, упрощенный вариант написания иероглифов китайского языка. Именно эта, облегченная для понимания, версия иероглифов изучается в китайских школах. Проведенная коммунистическим правительством в 50-е гг. ХХ в. реформа языка и образования резко повысила грамотность населения [5, с. 3-15]. Помимо этого, благодаря коммунистической диктатуре и официальному прокламированию принципов пролетарского интернационализма, на протяжении большей части ХХ в. Китаю удавалось избежать японского варианта строительства нации на принципах «богоизбранности» и «древности» (что в итоге привело Японию к проектам вроде «Великой восточноазиатской сферы сопроцветания», альянсу с европейскими нацистами и кровопролитной войне). Выдвигая лозунги вроде «Критикуй Линь Бяо и Конфуция», маоисты сознательно отказывались от имперского, реакционного, националистического прошлого Китая [11]. В то же время жесткие действия НОАК по подавлению волнений в Тибете и Синьцзяне носили скорее антирелигиозный, а не антинациональный характер.
После смерти Мао Цзэдуна государство предпочло пустить национальную политику на самотек в пользу политики экономической, что привело, в частности, к самым масштабным выступлениям тибетцев с 1959 г., в 1987-1989 гг. (в последнем случае на территории района пришлось объявлять военное положение) [7, с. 211-212].
В 2006 г. председатель КНР Ху Цзиньтао опубликовал свои тезисы под названием «Социалистические понятия о чести и бесчестье», более известные как «Восемь добродетелей и восемь пороков», по сути, представляющие собой первый и наиболее актуальный взгляд политбюро на национальную политику, а именно конструкт гражданина. Список требований, официально являющийся «новым моральным критерием для оценки работы, поведения и отношения чиновников Коммунистической партии», состоит из банальных общечеловеческих истин, но его значение не в этом [2].
КПК через свою партийную призму демонстрирует, что относится ко всему населению КНР как к своим потенциальным членам (численность партии стремительно растет ежегодно), из чего можно сделать вывод, что она настроена на работу с гражданским обществом без каких бы то ни было этнических ограничений. Это не является новшеством, так как партия на всех этапах своего существования стремилась к открытости и формировала свой управленческий корпус из соображений делегирования полномочий максимально возможному количеству представителей нацменьшинств. На сегодняшний день в Китае существует принцип дискриминации ханьцев при проведении голосований, согласно ему, например, представитель каждой из признанных народностей обязан иметь представителя в ВСНП. Это приводит к ситуациям, когда крайне малочисленные народности, имея своих представителей на всех уровнях власти, увеличивают свою репрезентативность до невообразимого уровня (в абсолютном отношении населения на представителя).
Еще дальше в этом вопросе зашел Си Циньпин, введший в оборот выражение «китайская мечта» как квинтэссенцию идеологии «социализма с китайской спецификой» [12]. Основной ее тезис заключается в построении «общества малого достатка», задаче, сформированной еще Дэном Сяопином, над которой китайское руководство бьется уже более 30 лет, а также в грамотном переплетении социалистической парадигмы с другим проектом, так называемой «американской мечтой». Что, в свою очередь, говорит о том, что сегодня Пекин четко ориентирован на построение гражданского общества малого достатка по американскому образцу. В этом обществе ханьцы, очевидно, не будут иметь каких-либо привилегий по отношению к другим народностям КНР, но в то же время из-за своей многочисленности будут вынуждены стать базой для формирования общества, пусть и малого, потребления в континентальном Китае. Связано это будет в первую очередь с правительственной программой по развитию внутреннего рынка и повышению покупательной способности населения.
Таким образом, Пекин решит два вопроса - экономический и политический: переход от экс-портоориентированной экономики к более сбалансированной, ориентированной, в частности, на удовлетворение внутреннего спроса за счет формирования среднего класса, и повышение гомогенности китайского общества за счет гипотетической привлекательности нового образа жизни для граждан республики, в особенности жителей городов. Китай уже сейчас имеет равную пропорцию городского и сельского населения. Произошло это из-за откровенной статистической манипуляции, когда городские черты уходят далеко за пределы собственно урбанизированной территории. Партия стремится как можно быстрее выполнить свою программу по увеличению количества городских жителей и, как следствие, улучшению их уровня жизни. Город обязан также диктовать и новый стиль жизни
для населения, что сделает китайцев еще более космополитичными. Тенденцию к большей открытости можно уже наблюдать в наиболее крупных, прибрежных городах. Конечно, все это не отменит, а скорее даже подстегнет расслоение общества на богатых и бедных, но такое классовое деление не предполагает какую-либо расовую сегрегацию и шовинизм.
Литература
1. «East Turkistan» terrorist forces cannot get away with impunity / Information Office of State Council // [Электронный ресурс]. - URL: http://www.china.org.cn/english/2002/Jan/25582.htm
2. CPC promotes «core value system» to lay moral foundation for social harmony // [Электронный ресурс]. -URL: http://news3.xinhuanet.com/english/2006-10/18/content_5220576.htm
3. Hongyi L. China's ethnic policies and challenges. - University of Nottingham, 2009.
4. Modern China ethnolinguistic regions / After Bruk and Apenchenko // [Электронный ресурс]. - URL: http: //www.johnderbyshire.com/Opinions/China/Extras/chinaethnic.jpg
5. Ramsey S. The languages of China. - Princeton University Press, 1987.
6. Rhoads E. J. M. Manchus and Han: ethnic relations and political power in late qing and early Republican China, 1861-1928. - University of Washington Press, 2000.
7. Swank H. Free Tibet movement' Publicity / Encyclopedia of social movement media. - SAGE, 2010.
8. Table 1-6: Population of provinces, autonomous regions, and municipalities by ethnicity / Fifth National Population Census of the People's Republic of China // [Электронный ресурс]. - URL: http://www.stats.gov.cn/ tj sj/ndsj/renkoupucha/2000pucha/html/t0106. htm
9. Yardley J. China sticking with one-child policy / The New York Times // [Электронный ресурс]. - URL: http://www.nytimes.com/2008/03/! 1/world/asia/11china.html?_r=3&
10. Завьялова О. И. Путунхуа и диалекты: новые реалии китайского мира // Проблемы Дальнего Востока. - 2012. - №6.
11. Переломов Л. С. Конфуций и конфуцианство с древности по настоящее время. - М., 2009.
12. Си Ц. О китайской мечте и великом возрождении китайской нации. - Пекин: Изд-во литературы на иностранных языках, 2014.
References
1. «East Turkistan» terrorist forces cannot get away with impunity. Information Office of State Council. Available at: http://www.china.org.cn/english/2002/Jan/25582.htm
2. CPC promotes «core value system» to lay moral foundation for social harmony. Available at: http://news3. xinhuanet.com/english/2006-10/18/content_5220576.htm
3. Hongyi L. China's ethnic policies and challenges. University of Nottingham, 2009.
4. Bruk and Apenchenko. Modern China ethnolinguistic regions. Available at: //www.johnderbyshire.com/Opin ions/China/Extras/chinaethnic.jpg
5. Ramsey S. The languages of China. Princeton University Press, 1987.
6. Rhoads E. J. M. Manchus and Han: ethnic relations and political power in late qing and early Republican China, 1861-1928. University of Washington Press, 2000.
7. Swank H. Free Tibet movement' Publicity. Encyclopedia of social movement media. SAGE, 2010.
8. Table 1-6: Population of provinces, autonomous regions, and municipalities by ethnicity. Fifth National Population Census of the People's Republic of China. Available at: http://www.stats.gov.cn/tjsj/ndsj/renkoupucha/ 2000pucha/html/t0106. htm
9. Yardley J. China sticking with one-child policy. The New York Times. Available at: http://www.nytimes. com/2008/03/11/world/asia/11china.html?_r=3&
10. Zav'yalova O. I. Putunkhua i dialekty: novye realii kitaiskogo mira [Putonghua and dialects: a new realities of the Chinese world]. Problemy Dal'nego Vostoka - The problems of Far East. 2012. No. 6.
11. Perelomov L. S. Konfutsii i konfutsianstvo s drevnosti po nastoyashchee vremya [Confucius and Confucianism from antiquity to the present]. Moscow, 2009.
12. Si Ts. O kitaiskoi mechte i velikom vozrozhdenii kitaiskoi natsii [About the Chinese dream and great rejuvenation of the Chinese nation]. Beijing: Publishing House of Foreign Literature, 2014.
