CC BY
83
лама, ханафитский. В результате можно говорить о совместимости многих постулатов православия и ислама. Созвучность религиозных приоритетов двух основных конфессий края, их «перекличка» проявляется на уровне менталитета, прослеживается в неприятии меркантилизма, первичности нравственных постулатов, экологизме, предпочтении неформальных отношений формальным отношениям и т.п. Не случайным представляется то, что интерес российской интеллигенции к Востоку с прицелом на культуру Индии и Китая в ХХ веке уступил место исламскому вектору. Думается, это связано не только с геополитическими реалиями, но и обусловлено особенностями историко-культурного пути России.
Таким образом, потрясения глобализации конца ХХ -начала XXI вв. сигнализируют о новых вызовах этнической идентичности и самобытности. В ситуации усложнения международных отношений, этноконфессиональных фобий, разброса концептуальных трактовок актуальность диалога цивилизаций обретает новую значимость. Турбулентность этноконфессиональных отношений в современном мире актуализирует проблему специфики взаимодействия социокультурных сообществ и конфессий российской цивилизации. Исторические традиции межконфессиональных отношений являются константой, играющей немаловажную роль в выстраивании современных контактов и имиджей. Ценность исторического опыта диалога культур в Поволжье и Приуралье, где на протяжении веков диалог составлял константу и обыденной жизни, и взаимодействий в сегменте высокой культуры, наполняется новым звучанием. В регионе сложились уникальные традиции взаимодействия культурных полюсов Запада и Востока в специфическом формате, связанном с перипетиями конфессиональных отношений
Литература
1.Добродум О.В. Конфликты религиозной идентичности в глобальном мире.//Конфликтология. - 2014. -№2. - С.95-106.
2.Кемпер М., Бустанов А. Ислам и русский язык: социолингвистические аспекты становления общероссийского исламского дискурса / / Казанское исламоведение. Kazan Islamic Review. -2015. - №1. - С.211-221.
3.Мультатули П.В. Император Николай II и мусульмане. -М., 2013. - С.31-32.
4.Мусина Р.Н. Этноконфессиональные процессы в Республике Татарстан.//Ислам и христианство в диалоге культур на рубеже тысячелетий. Матер. межд. научно -практ. конф. -Казань, 2001. - С.258-269.
5.Ортега-и-Гассет Х. «Дегуманизация искусства» и другие работы. Сборник. Пер. с исп. - М.,1991. -639с.
6.Репина Л.П.Знания о прошлом и историческая культура.//Казанский университет как исследовательское и социокультурное пространство. - Казань: КГУ им. В.И.Ульянова-Ленина, 2005. -С.302-310.
7. Репина Л.П. «Новая историческая наука» и социальная история. Изд.2-е. - М.: Издательство ЛКИ,2009. -320с.
8.Рыков ААНедействующие и уничтоженные храмы. Казань: ООО «Офсет-Сервис», 2012. -125 с.
9.Сенюткина О.Н. Феномен религиозного возрождения в современной России// Традиции и новации в сфере этноконфессиональных отношений: Матер. Всерос. научно-практич. конф. -Казань: Институт истории им. Ш.Марджани, 2012. - С.3-7.
10.Супруненко Ю.П. Казань. Между Востоком и Западом. -М.: Вече, 2013. - 320с.(Исторический путеводитель)
11.Хазиев В.С. Общество, человек, религия.//Традиции и новации в сфере этноконфессиональных отношений: Матер. Всерос. научно-практич. конф. - Казань: Институт истории им. Ш.МАрджани, 2012. - С.93-98.
12.Шалаева С.Л. Социокультурный феномен постмодернизма.// Безопасность человека, общества, природы в условиях глобализации как феномена науки и практики. Девятые Вавиловские чтения. В 2-х ч.// Под общей ред. проф. В.П.Шалаева. Ч.1.- М.- Йошкар-Ола, 2005.
УДК 94 (47) 02
М.В. Салимгареев
НАСЛЕДИЕ СЕНЕКИ В ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫХ И КУЛЬТУРНЫХ ПРАКТИКАХ XVIII СТОЛЕТИЯ
В статье рассматривается процесс знакомства и освоения литературного и философского наследия Сенеки. Исследуются аспекты взаимодействия русской интеллектуальной элиты с текстами и идеями римского драматурга и философа. Делается вывод о комплементарности стоических идей и настроений русского общества, воспринимавшего идеи Сенеки как нравственный эталон.
Ключевые слова: Сенека, римский стоицизм, античная трагедия, Кантемир, Ломоносов, Новиков, нравственная философия.
Salimgareev M.V. HERITAGE SENECA IN THE INTELLECTUAL AND CULTURAL PRACTICES XVIII CENTURY.
The article deals with the process of acquaintance and development of literary and philosophical heritage of Seneca. Investigate aspects of interaction between the Russian intellectual elite with texts and ideas of the Roman playwright and philosopher. The author drew the conclusion about complementarity of stoic ideas and sentiments of Russian society perceives the ideas of Seneca as a moral standard.
Keywords: Seneca, the Roman Stoicism, ancient tragedy, Cantemir, Lomonosov, Novikov, moral philosophy.
Востребованность наследия античного стоицизма как этического учения всегда была обусловлена не только его внутренним содержанием, но и вызовами современности, которые заставляли людей интенсивно искать ответы на вопросы о долге, дружбе, страхе, благодеяниях и многом другом [4, с.226]. Различные эпохи искали и обретали в стоических идеях универсальное средство к примирению с действительностью [11, с.289]. Известно, что XVIII век был временем, когда российские интеллектуалы начинают интенсивно впитывать античное наследие в разных его ипостасях [14, с.3]. Вследствие естественной хронологической и пространственной удаленности от античности культурный материал, с нею связанный, проникал в Россию, будучи осложненным западноевропейским восприятием. Именно таким образом российский интеллектуал знакомился и впитывал творчество известного римского ритора, писателя, философа Люция Аннея Сенеки.
Среди античных авторов, которыми интересовались российские читатели, Люций Анней Сенека занимает особое, почетное место. Его идеи проникали в Россию не только через различные произведения европейских мыслителей, но и непосредственно через сами его произведения, которые не без пиетета и усердия были переведены на русский язык. Понятно, что в условиях времени, когда оригинальных отечественных философских произведений практически не было, многочисленные тексты Сенеки как и других стоиков имели огромное просветительское значение. Необходимо подчеркнуть, что интерес к античности в целом был поддержан на государственном уровне.
Большую роль в деде популяризации наследия этого римского стоика сыграл А.Д. Кантемир. Этот выдающийся литератор пристально всматривался в облики стоиков. После изучения биографии и произведений Сенеки у него сложилось свое чёткое представление о нем как о человеке, а также о его идеях. В примечание к ст. 131 сатиры VI известную противоречивость Сенеки он характеризует фразой «Грешит пестун Неронов». В то же время, он считал, что «сего Сенеки имеются многие и почти лучшие из древних нравоучительные книги» (Сатира I, ст. 110, примечание).
Некоторые стихи Кантемира навеяны трактатами Сенеки, особенно «De vita beata» и «De tranquillitate animi» («О счастливой жизни» и «О душевном покое»), что видно уже из удачно обобщающего заглавия «О жизни спокойной». Стих начинается восклицанием - О, коль мысли спокойны зрю в тебе, Сенека! [9] В стихотворении Кантемир дает понять двойственность облика этого известного учителя Нерона. («Всяк волен тя презирать или подражати»). В то же время в строчке «Я тебе подобну жизнь хочу повождати» он без колебаний провозглашает свою решимость следовать его моральным принципам. Увлеченность стоическими идеями раскрывает фраза в примечании к I сатире, где Кантемир называет книги Сенеки «почти лучшими из древних [9]. Однако думается, что мировоззрение Кантемира, весь его внутренней склад, способствовавший восприятию стоических идей Сенеки, были результатом собственного глубокого жизненного опыта.
Пристальный интерес российской публики Сенека вызывает во время царствования Екатерины II. Нравоучительные произведения и мысли этого римского философа должны были особым образом воздействовать на нравы подданных, смягчая приобретавшее угрожающие масштабы жестокое обращение с крепостными, казнокрадство, мздоимство и другие общественные пороки России, с которыми тщетно боролось христианство.
Как было замечено выше, знакомство с римским моралистом началось еще в первой половине XVIII столетия, когда он больше известен как трагик. Во второй половине века Сенека все больше воспринимается как моралист [8, с.83]. В это время издаются многочисленные переложения популярных зарубежных изданий. Так, «Полезное увеселение», выходившее при Московском Университете, в 1760 году публикует подписанные И.Соколовым «Рассуждения, выбранные из Сенеки». Пять лет спустя в типографии того же учреждения напечатана книга «Дух Сенеки или изрядное и нравоучительное рассуждение», переведенная с немецкого В.Золотницким. Чуть позднее в журнале «Ни то, ни сио» появляется и первый трактат Сенеки «О провидении», переведенный С.Башиловым. [8, с. 84].
Большим числом публикаций переводов Сенеки отличались издания Н. Новикова. В них увидели свет такие трактаты, как «О счастливой жизни», «О краткости жизни», «Письма к Люцилию», выходившие в разное время в различных журналах [8, с.85]. Пристальный интерес к Сенеке можно объяснить не только личным примером, который давала императрица своими философскими увлечениями, не только влиянием классицизма, актуализировавшим античную древность, но и соответствием взглядов этого римского моралиста настроению определенных слоев общества.
Особый интерес к Сенеке как к моралисту и трагику проявил М.В.Ломоносов [6, с.340]. Известно, что амстердамское издание трагедий философа он приобрел во время учебы в Марбурге [12, с.
132]. В «Кратком руководстве к красноречию» он дважды приводит отрывок из 119 послания Сенеки к Люцилию. В «Кратком руководстве к красноречию» Ломоносов обращается к драматургии Сенеки. В руководстве можно найти любопытные ссылки на трагедии Сенеки и переводы из них. В «Ритори-ках» (1744 и 1748) он приводит фрагменты из «Троянок», реплики «Андромахи», а также дает стихотворный перевод небольшого отрывка этой трагедии. В бумагах М.В. Ломоносова сохранился незаконченный перевод сцен из первого и третьего актов «Троянок». В своем стихотворном переводе он цитирует фразы из трагедий Сенеки «Медея» и «Геркулес Этейский» [6, с.763]. В проекте регламента Академической гимназии он рекомендует во втором русском классе «выбрать лучшие главы из Корнелия Непота, Курция и Сенеки и переводить их». Все это, безусловно, свидетельствует о том, что творчество Сенеки М.В.Ломоносов активно использовал. Однако картина не будет полной, если не упомянуть о существовании стихотворных строк, в которых можно усмотреть личное отношение русского мыслителя к римскому моралисту.
Многозначительна параллель к ломоносовскому пассажу о Сенеке, предъявлявшем явно завышенные требования к человеку («Он правила сложил // Не в силу человеку // И кто по оным жил?») представлена в красноречивой оценку стоической философии, которую дал Лабрюйер в своей знаменитой книге «Характеры, или Нравы нынешнего века». Во фрагменте 3 главы XI «О человеке» он безжалостно развенчал тот идеал мудрого человека, который был создан приверженцами стоицизма и существовал исключительно в их пылком воображении: «Стоицизм - это пустая игра ума, выдумка, столь же неосуществимая, как и государство Платона. Стоики уверяют, будто можно смеяться над своей бедностью; быть равнодушным к обидам, неблагодарности, утрате житейских благ, потере родных и друзей; хладнокровно смотреть смерти в лицо, словно это - пустяк, не стоящий ни радости, ни скорби; противостоять как наслаждению, так и боли... Измыслив такой образец добродетели и постоянства, стоики соизволили наречь его мудрецом, они не попытались исправить пороки, подмеченные ими в человеке, не обличили почти ни одной его слабости. Вместо того, чтобы нарисовать картину его отталкивающих или смешных недостатков и тем самым способствовать его исправлению, они начертали пред ним недостижимый идеал совершенства и героизма и призвали его стремиться к невозможному» [5, с. 434].
Известно, что в России «Характеры» Лабрюйера приобрели известность уже в XVIII веке и были известны читающей публике. В русской литературе традиции Лабрюйера нашли свое отражение в творчестве А.Д.Кантемира и Д.И.Фонвизина. [15, с.3]. Однако столь негативная оценка стоической моралистки по началу не находила в России положительного отклика: уж слишком очарованы были образом стоического мудреца образованные современники Екатерины Великой. Со временем антистоические позиции усиливаются, но это происходит чуть позже, когда дух вытесняется романтизмом, в котором всё явственнее проявилось трезвое отношение к Сенеке и стоицизму в целом. Это резонировало с общеевропейской тенденцией
Однако в условиях всеобщего обожания находились и те кто мог без излишнего восторга оценить творчество Сенеки. Сохранилось интересное свидетельство о намерении М.Н.Муравьева перевести одну из его трагедий Сенеки [1, с.73]. Однако, как отмечает исследователь А.И.Любжин, молодому М.Н.Муравьеву Сенека-трагик не импонировал. «Все Трагедии, доставшиеся нам под именем Сенеки, - писал он, - составлены, так сказать, из сияющих и величественных мыслей, но в целом суть чудовища. Сие самое было пороком Лукановым, и жалеть должно, что столь мужественной и великой ум, произведший прямо величественные мысли, еще и ими не был насыщен и предавался излишеству» [7, с. 56].
Итак, мы может проследить определенную картину и эволюцию восприятия наследия Сенеки в век Просвещения. Можно отметить, что пик интереса к его творчеству приходится на конец 50-х и середину 80-х годов XVIII в., когда публикации его работ увеличиваются.
Некоторые статистические данные о масштабах и динамике распространения стоических произведений дают реестры продаж в московской книжной лавке и изданий, выпущенных при Академии наук. Публикации начинаются в 50-е годы, когда издается первое издание. В 60-е и 70-е гг. наблюдается увеличение издательской продукции, так что на десятилетие приходится по три издания. Пик достигнут в 80-е гг., когда типография публикует сразу 5 разных трудов философа [13]. Однако, интерес издателей к Сенеке к концу века несколько снижается, что связано с началом заката идеологии Просвещения и просветительства. Следуя европейской традиции переосмысления стоицизма, российские любители нравственной философии делали это с некоторым запозданием. Если Западная Европа в это время уже «переболела» стоицизмом и была настроена к ней критически, то российские интеллектуалы, увлеченные классическим наследием и просветительскими идеями, по-
ка лишь «вкушали плоды» ее мудрости, обнаружив в образах стоиков созвучие своим идеалам добродетельной жизни, долгу перед отечеством и идеалу монаршего предназначения. Они были пленены ее высокой моралью. Особенно воодушевленно стоицизм принимался тогда, когда «внутренний зов» к подлинным основам общественного счастья получал поддержку «северной Семирамиды», озабоченной чистотой нравов своих подданных [10, с. 40].
Наследие Сенеки в России в XVIII столетии довольно хорошо вписывались в общую культурно-эстетическую программу классицизма, эпохи возрождения античных образцов литературы и философии. Творчество этого римского философа было созвучно тому политическому содержанию, которое нес в себе просвещенный абсолютизм с его ориентированностью на светский, нравственный эталон социального поведения элит. Отсюда такая масса переводов, витиеватые сравнения. Высокий гражданственный пафос классицизма требовал, чтобы во имя общегосударственных задач приносились в жертву личные страсти и интересы. И здесь образ мысли этого римского моралиста, провозглашавший верность этическому долгу и беспрекословное следование природному и общественному предопределению, попал на благодатную почву.
Литература
1. Библиотека и читательские дневники М.Н. Муравьева и И.Ф. Мартынова / / Археографический ежегодник. -1980. М., 1981. - С. 73
2. История русской драматургии XVII - первой половины XIX в. Л., 1982. С. 197.
3. Коровин Г.М. Библиотека Ломоносова. -М., 1961. -340 с.
4.Коршунова О.Н. Салимгареев М.В. Духовная и культурная идентичность современного российского общества: к проблеме диспозиций стоических и славянофильских рефлексий / / Вестник Казанского технологического университета. Федер. агентство по образованию, Казан. гос. технолог. ун-т. -Казань: КГТУ. 2011. -Т. 14. № 23. -С.224-228.
5. Лабрюйер Ж. Характер, или Нравы нынешнего века. -М., 2001. -С. 434-435.
6. Ломоносов М. Полное собрание сочинений. -М.; Л. 1956. -Т. 7. -С. 763.
7. Любжин А.И. Римская литература в России в XVIII - начале XX века. -М., 2007. -С. 56.
8. Межерицкий Я.Ю. Сенека в оценке отечественной историографии и публицистики / / Вопросы всеобщей истории. -Тула, 1974. -С. 81-972.
9. Российская виртуальная библиотека: XVIII век: А.Д. Кантемир. Версия 1.1, 20 марта 2008 г. [Электронный ресурс] - Режим доступа: http:// rvb.ru/ 18vek/ kantemir/ 01text/ 01text/ 07miscellanea / 46.htm
10. Салимгареев М.В. Стоическое наследие в России (II пол. XIX-нач. XX вв.) - Казань: КГТУ, 2010. -192 с.
11. Салимгареев М.В. Приключения стоического наследия в интеллектуальном пространстве Руси-России XI-XVII вв. / / Вестник Казанского технологического университета. Федер. агентство по образованию. Казан. гос. технолог. ун-т . -Казань: КГТУ. -2010. -№ 3. -С. 289-286.
12. Сборник материалов для истории Императорской академии наук в XVIII веке. Ч. I. -СПб., 1865. -598 с.
13. Тюличев Д.В. Сводные данные о продаже книг в академической лавке / / Книга и книготорговля в России в XVI - XVIII вв. Сб. трудов. -Л., 1984. -124 с.
14. Сидорова М. А. Античные мотивы в русской культуре XVIII века. -Автореф. дис. ... канд. культуровед. СПб., 1997. -12 с.
15. Хатисова Т. Лабрюйер и его "Характеры" / / Лабрюйер Ж. Характеры, или нравы нынешнего века. - М.-Л., 1964. - 390 с.
