CC BY
80УДК 130.2
Н.П. Рагозин
(к.филос.наук, доцент) Донецкий национальный технический университет (г. Донецк, ДНР) E-mail: nragozinaindox. ru
НАРОДНЫЙ СУВЕРЕНИТЕТ, НАЦИОНАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВО И «ПРАВО НАЦИЙ НА САМООПРЕДЕЛЕНИЕ»
Аннотация: Настоящая статья посвящена актуальной проблеме взаимосвязи понятий «народный суверенитет», «национальное государство» и «право наций на самоопределение». В связи с этим автор предпринимает попытку сформулировать основные условия, фиксация которых в нормах международного права позволяет перевести «право наций на самоопределение» из статуса декларации и инструмента для избирательной перекройки политической карты мира в работающий механизм демократической организации жизни современных народов.
Ключевые слова: народный суверенитет, национальное государство, право наций на самоопределение, международное право, политическая карта мира.
Политическая практика стучится в двери политико-правовой теории, но зачастую находит их запертыми, в силу чего создаётся патовая ситуация, когда абсолютно насущные проблемы предполагаются заведомого неразрешимыми. К числу таких актуальных, но нерешаемых в теории политических проблем относится проблема реализации «права наций на самоопределение». На практике это право толкуется (и применяется) с совершенно непонятной избирательностью (вернее сказать: с понятной, но совершенно не правовой избирательностью). Например, почему объединение Восточной Германии (ГДР) с Западной Германией (ФРГ) - это нормальная реализация права на самоопределение немецкого народа, а воссоединение Крыма на основе всенародного референдума с Россией - это аннексия? Почему Косово в глазах западных политических деятелей имеет право на самоопределение, а Донбасс - нет?
В данной статье мы попытаемся показать взаимосвязь понятий «народный суверенитет», «национальное государство» и «право наций на самоопределение». Мы также постараемся сформулировать основные условия, фиксация которых в нормах международного права, позволит перевести «право наций на самоопределение» из статуса декларации и инструмента для избирательной перекройки политической карты мира в работающий механизм демократической организации жизни современных народов. Если воспользоваться выражением немецкого философа Фихте, мы хотим предпринять попытку «принудить» политиков к пониманию необходимости использования права наций на самоопределение не инструментально, а нормативно.
Доктрина народного суверенитета как единственного источника легитимности государственной власти, которую первым последовательно обосновал и развил Руссо, после Американской и Французской революций становится господствующим принципом в политической практике, приводящим к образованию национальных государств или наций-государств. Концепт «национальное государство» вводит в политическую практику и теорию два взаимосвязанных понятия - понятие
«территориальное государство» и понятие «нация», которые в англоязычной и франкоязычной политической теории и лексике употребляются синонимично.
В рамках демократически-республиканской (Руссо и якобинцы) и либерально-республиканской традиций (Локк, Милль и либералы) нация понимается как государственный народ, т.е. народ, обладающий государством. Или, по определению Я. Эгберта: «Государственный народ являет собой правовое сообщество, а нация -политическое сообщество по волеизъявлению, принадлежность к которому не зависит от социального, конфессионального или этнического происхождения. Согласно исходной либерально-республиканской идее, порождённой Французской революцией, государственный народ как общность всех граждан и нация идентичны» [1]. В ходе буржуазных революций происходит самоконституирование новой, исторически беспрецедентной политии - национального территориального государства, в котором рождается новая общность людей, нарекаемая старым словом «нация», придающим ему, как это часто бывает в истории, новое значение.
Изначально слово «нация» (пайо от лат. - род, племя) означало группу людей, объединённых общим географическим местом происхождения или кровнородственными связями. При этом «нация» было словом-маркёром, позволявшим отличить «чужих» от «своих». На протяжении средневековья слово «нация» стало дополняться значением «общности по интересам» («нации» купцов, студентов, дво-
24
рян) . При этом, появлявшееся в слове «нация» некоторое политическое значение имело смысл обозначения обладавшего политическими правами дворянства в отличие от народа (в смысле - простого народа, или простонародья). Так, венгерская «нация» состояла только из представителей аристократии, а в Польше «поляками» именовали только шляхтичей, поскольку лишь они участвовали в управлении государством, заседая в сеймах. Очевидно, что сословное понимание «нации», существовавшее в рамках дворянской монархии или республики, не совпадает с современным политическим пониманием нации как единого сообщества граждан государства.
В ходе буржуазных революций, как отмечает Я. Эгберт, возникновение политической нации происходило двумя путями: «Первый из них, приведший к образованию нации - когда граждане сами объявляют себя нацией и преобразуют существующее в традиционных границах абсолютистское династическое государство в нацию-государство - был проделан Францией. В свою очередь, США дают пример возникновения нации-государства в процессе самоосвобождения подданных и превращения их в граждан» [1]. В первом случае наличная территория государства подпадает под юрисдикцию политической власти народа-суверена, сбросившего династическую власть монарха. Во втором случае подданные короны отделяются от неё вместе с территорией своего проживания, над которой они устанавливают свою суверенную власть. Коронные земли становятся собственностью народа, территорией, принадлежащей национальному государству.
Вслед за политическим конституированием нации идёт процесс формирования её «тела» 25 - экономических, социальных и культурных органов, необходимых
24 Об изменении значения слова «нация» см.: Касьянов Г. Теорп наци та нацiоналiзму. - К., Либщь, 1999, с. 31-38; Хобсбаум Э. Нации и национализм после 1870 года. - Спб., Алетейя, 1998, с.25-31.
25 Процессы образования «тела» нации являются предметом изучения социологии, культурной антропологии и других научных дисциплин. В рамках этого изучения созданы несколько теорий нации. С нашей точки зрения, примордиалистские теории наций некритически воспроизводят неисторический ретроспективно-утопический образ нации, существующий в сознании националистов, и поэтому имеют малую научную
для полноценного функционирования политического организма. Вернее сказать, процесс формирования «тела» нации начинается до её политического конституиро-вания, а после него он получает дополнительный импульс, устанавливая контроль над природными и человеческими ресурсами перешедшей под его юрисдикцию территории, устанавливая политические и административные институты, правовое регулирование процессов, создавая единое культурное пространство коммуникации, накопления и трансляции исторического опыта (национальный язык, историю, символы) 26.
Возникновение политической нации стало мощным стимулом для развития
27
этносов . Этносы как неполитическая общность людей стремительно политизируются и в середине XIX века в Европе возникают этнонациональные движения,
28
которые затем несколькими волнами расходятся по всему миру , национализм, а позднее и «право наций на самоопределение».
Под национализмом мы понимаем такой политический принцип, который предпринимает попытку обоснования создания национального государства, исходящую из перспективы этнического понимания нации как общности людей, связанных происхождением, исторической судьбой и культурой, т.е., это - попытка создать из этнической общности общность политическую. И при этом национализм исповедует второй принцип, удачно сформулированный Э. Геллнером: «политическая и национальная единицы должны совпадать» [2, с. 29].
Начиная с 1830 г. европейскую политику сотрясает выдвинутый Дж. Мадзини «принцип национальности» - «Каждой нации - государство». Кажущаяся простота и справедливость такого принципа наталкивалась на целый ряд проблем, а именно: (1) как и кто будет определять, что перед нами находится именно нация, которая заслуживает своего государства; (2) как быть в том случае, если «границы государства не охватывают всех представителей определённой нации; или могут включать не только их всех, но и чужаков; возможен и смешанный вариант: когда и все соплеменники не охвачены, и к ним присоединяются представители другой нации» [2, с. 29]; (3) наконец, как быть, если представители одной нации (например, анг-
ценность. Более убедительны «модернистские» теории наций. Специальное обсуждение «тела» нации не входит в нашу задачу, т.к. мы рассматриваем политическую конституцию, «скелет» нации.
26 Достаточно убедительный анализ создания национальной культуры как символического пространства, в котором располагается «воображаемое сообщество» - нация, дан в книге Б. Андерсона (См.: Андерсон Б. Уявлеш стльноти. Млркування щодо походження й поширення нацiоналiзму. - К., Критика, 2001.) О формировании национальных (литературных) языков см.: Хобсбаум Э. Нации и национализм после 1870 г. -Спб., Алетейя, 1998, с. 76-101. Ключевые тезисы, которые доказывает в этом разделе своей книги автор, таковы: (1) «... До введения всеобщего начального образования никакого разговорного «национального» языка не было и быть не могло...» (2) «Новые языки появляются вместе с новыми государствами, а не наоборот» (Указ. Соч., с. 83, 101).
27 В культурной антропологии и этнографии существуют различные подходы к пониманию природы этнич-ности, одни из которых тяготеют к субстанциональным, а другие к инструментальным определениям этого феномена. Поскольку анализ этой проблемы выходит за пределы нашей темы, а также поскольку и субстанциональный, и инструментальный подходы не включают в число обязательных признаков этноса наличие у него политической организации, то мы в качестве его рабочего определения возьмём то, которое предложил академик Ю. В. Бромлей: «.Этнос [...] может быть определён как исторически сложившаяся на данной территории устойчивая межпоколенная совокупность людей, обладающих не только общими чертами, но и относительно стабильными особенностями культуры (включая язык) и психики, а также осознанием своего единства и отличия от всех других подобных образований (самоназванием), фиксированном в самоназвании (этнониме)». (Бромлей Ю.В. Очерки теории этноса. - М., 1983, с. 58)
28 Предпоследняя широкая волна националистических или национально-освободительных движений приходится на 60-70-е годы XX века, когда происходило крушение мировой колониальной системы, а последняя по времени (конец XX - начало XXI века) приходится на период развала социалистического лагеря.
личане, немцы, корейцы) создали несколько государств или являются существенной составной частью (например, испанцы, португальцы, французы, китайцы) нескольких государств? Какого либо ясного ответа на эти вопросы принцип национальности не содержал 29. Примечательно то, что на политическую карту будущей Европы наций, которую Мадзини составил в 1857 г., он нанёс всего 12 довольно крупных государств [3, с. 212]. Но уже к началу ХХ века на политической карте Европы насчитывалось более 20 государств 30.
Когда теоретический принцип и политическая реальность столь расходятся, то чаще всего идут по пути теоретического оппортунизма. На практике во второй половине XIX века использование «принципа национальности» Мадзини обставлялось требованием, адресованным возможному претенденту на обладание собственным государством, соответствовать трём критериям: (1) «историческая связь народа с современным или с государством, имевшим довольно продолжительное и недавнее существование в прошлом», то есть, для того, чтобы получить государство, требовалось уже обладать опытом государственной жизни; (2) «существование давно и прочно утвердившейся культурной элиты, обладающей письменным национальным языком - литературным и административным»; (3) «уже доказанная на практике способность к завоеваниям» [4, с. 61-62]. Фактически эти критерии санкционировали политику свершившихся фактов, когда нация, уже обладавшая опытом государственной жизни в составе другого государства, создавала новое государство, в котором она занимала политически господствующие позиции путём захвата соседних территорий, населённых соплеменниками. То обстоятельство, что вновь созданное государство, скорее всего, не будет этнически однородным, а способ его создания (захват территорий) по всей вероятности спровоцирует на подобные действия другие этносы, никого не смущало.
Но и с этими оппортунистическими приспособлениями «принципа национальности» к требованиям «реальной политики» он серьёзно расходился с политической практикой. Как отмечает Я. Эгберт, в Х1Х-ХХ столетиях «только три европейских государства образовались в результате объединения»,31 а «подавляющее большинство европейских наций-государств (29) обязаны своим появлением сепаратистскому национализму» [1].
После Первой мировой войны политическая карта Европы вновь претерпела существенную перекройку. В результате крушения Германской, Австро-Венгерской, Османской и Российской империй на ней появились новые государства. Одновременно появился и новый политический принцип, который должен был легитимизировать политическую практику создания суверенных национальных государств. Таким принципом стал принцип «права наций на самоопределение», почти одновременно выдвинутый американским президентом В. Вильсоном и В. Ле-
29 Ещё более взрывоопасный характер формула Мадзини приобрела, когда австрийский марксист К. Реннер в книге «Государство и нация» (1890) к её первой части «Каждой нации - государство» добавил вторую: «Не более одного государства для каждой нации». Буквальное исполнение этой формулы способно привести к такой перекройке политической карты мира, по сравнению с которой «великое переселение народов» покажется просто лёгкой прогулкой.
30 На 1999 г. на политической карте Европы насчитывалось 48 государств и в недалёком будущем нельзя исключать появления новых.
31 Имеются в виду Швейцария (из 22 кантональных государств в 1848 г.), Италия (из 8 государств и частей государств в 1859 — 1866 гг.) и Германия (из 36 тогдашних членов Северо-Германского Союза в 1871 г.).
32
ниным . И снова возникли проблемы с применением этого принципа. Вильсон полагал, что в Европе должно быть 26 независимых государств и, подобно Мадзи-ни, тоже не угадал [3, с. 212].
Актуальность разработки политического принципа, на базе которого можно было бы создать правовые нормы и институциональные рамки для набиравшего размах движения трансформации этнонациональных сообществ в национальные государства, не вызывала сомнений. В XX столетии практика этнонационализма, наряду с существовавшей задолго до этого дискриминацией и угнетением групп людей по расовому, этническому и культурному признакам, пополнилась использованием практик апартеида, этнических чисток, принудительных переселений и геноцида.
Тем более вялым и бесплодным на этом фоне выглядит использование в политике «права наций на самоопределение». За почти девяносто лет своего существования этот принцип всего лишь вошёл в вводные статьи двух пактов ООН - «Пакта о гражданских и политических правах и Пакта о социальных правах 1966 г.». При этом некоторое разъяснение содержание права на самоопределение получило в принятой Генассамблеей ООН в 1970 г. «Декларации о дружественных отношениях», в которой говорится, что при решении вопроса о политическом статусе речь может идти о создании суверенного и независимого государства, о соединении с другим независимым государством или о предоставлении иного политического статуса.
Анализируя содержание этих международно-правовых документов, содержащих разъяснение принципа «права наций на самоопределение», немецкий учёный Г. Бруннер приходит к выводу: «Формулировки важнейших документов ООН в конечном счёте составляют запутанную конструкцию правил, исключений и исключений из исключений. Международное право также не вносит большей ясности, поскольку пропитано политическим оппортунизмом и лживостью» [5, с. 166].
Думается, что причины запутанности и невнятицы «права наций на самоопределение» заключаются не только в политическом оппортунизме и лживости. Нам кажется, что данный принцип, если его толковать как принцип трансформации эт-нии в политию, как общее право этноса на создание своего отдельного государства, не может быть реализован. Создание национального государства как государства моноэтнического - утопия.
На 1999 год в мире насчитывалось 199 государств, сейчас их число составляет 215. Всего же в мире насчитывается более 3000 этносов. Если мы допустим, что эти 215 государств удовлетворили (более или менее сносно) потребности в собственной государственности, предположим, 300 этносов, то и в этом случае 9/10 этносов остаются неудовлетворёнными. Если же учесть запутанность историй развития этносов, общую с другими этносами территорию проживания, густую сеть экономических связей, современные процессы миграций, то такие стремления этносов к созданию собственной государственности в принципе не могут быть удовлетворены без грубого попрания потребностей и интересов других этносов. С другой стороны, известно, что 90% уже существующих национальных государств являются полиэтническими по своему составу. Если образование этносом собственной
32 Подробнее о различиях и сходстве понимания принципа «права наций на самоопределение» у Вильсона и Ленина см.: Валлерстайн И. Анализ мировых систем и ситуация в современном мире. - Спб., Университетская книга, 2001, с. 150-155.
политии - это правило, то почему на практике оно реализуется лишь в виде исключения?
Исходя из вышесказанного, можно сделать вывод: трактовать современную политическую нацию демократического государства как этническую, или предоставляющую привилегии какому-либо этносу - это глупость, граничащая с преступлением.
«Право наций на самоопределение» может существовать как принцип, санкционирующей рождение в ходе демократической процедуры свободного волеизъявления новой политической нации, которая либо подводит черту под своим прошлым недемократическим существованием, либо осуществляет таким образом се-цессию от недемократического государства.
«Право наций на самоопределение» опирается на принцип народного суверенитета как источник всей государственной власти, непосредственным воплощением которого является законодательная власть. Но в сфере межгосударственных отношений государство выступает как деятельный субъект, непосредственным органом которого является исполнительная власть. Признание статуса исполнительной власти как полноправного субъекта межгосударственных отношений является признанием её суверенности. Таким образом, в международном праве возникает и функционирует принцип государственного суверенитета.
Исполнительная власть, которая, с точки зрения демократического конституционного права, является производной от народного суверенитета и подконтрольной ему, в сфере межгосударственных отношений обретает статус, практически равный народному суверенитету и относительную самостоятельность. Исходя из этих обстоятельств, понятие «национальное государство» в английской политической мысли получает такое определение: это государство, «имеющее отдельный и от правителей, и от управляемых политический аппарат с верховной юрисдикцией на очерченной границами территории, поддерживаемый требованием на монополию принудительной власти и пользующийся минимальным уровнем лояльности
33
со стороны своих граждан» [6, с. 23] . Не секрет, что именно соображения сохранения государственного суверенитета и территориальной целостности являются главным препятствием для реализации «права наций на самоопределение». Равным образом как и действия исполнительной власти, которая руководствуется соображениями «простоты и оперативности» управленческой деятельности, зачастую ведут к игнорированию интересов этнических сообществ, входящих в состав суверенной нации.
С нашей точки зрения, «право наций на самоопределение» является логическим развитием демократического принципа народного суверенитета. Но для того, чтобы оно начало становиться эффективным инструментом решения политических проблем требуется его содержательная политико-правовая проработка и закрепле-
33 Для сравнения приведём определение государства в немецкой политико-правовой мысли: «В немецкой традиции «государство» - это юридический термин, который относится одновременно к Staatsgewalt, исполнительной ветви власти, гарантирующей внутренний и внешний суверенитет, к Staatsgebeit, чётко определённой территории, и к Staatsvolk, совокупности граждан. Последняя выступает в качестве символического носителя законного порядка, составляющего юрисдикцию государства в границах его территории. С социологической точки зрения, можно добавить, что институциональную сердцевину современного государства образует юридически оформленный и высокодифференцированный административный аппарат, который имеет монополию на легитимные средства насилия...» (Хабермас Ю. Европейское национальное государство: его достижения и пределы. О прошлом и будущем суверенитета и гражданства. - В кн.: Нации и национализм. - М., Праксис, 2002, с. 364).
ние в нормах международного права не на уровне декларативного провозглашения, а в детально разработанном международном пакте. Этот пакт должен включать следующее: (а) определение содержания права на самоопределение, (б) описание процедуры его реализации, (в) описание ответственности, связанной с реализацией этого права, а также (г) указание мер воздействия на тех, кто чинит препятствия в его реализации. Руководящими принципами при создании такого пакта о праве на самоопределение, как нам представляется, должны быть следующие основоположения: - понимание самоопределяющегося народа не как этнической, а как политической общности граждан демократического государства; - признание права на отделение в случае проведения государством, от которого стремятся отделиться граждане, этнократической политики; - признание верховенства принципа самоопределения народа над принципом государственного суверенитета и территориальной целостности.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:
15. Ян Эгберт. Государственное и этническое понимание нации: противоречия и сходство. - Полис. Политические исследования. - М., 2000. - № 1. - С. 114-124.
16. Гелнер Е. Наци та нацiоналiзм; Нацiоналiзм: Пер с англ. - К., Таксон, 2003. - 300 с.
17. Хобсбаум Э. Век Империи. 1875-1914. - Ростов н/Д, Феникс, 1999. - 519 с.
18. Хобсбаум Э. Нации и национализм после 1870 года: Перевод с англ. А.А. Васильева. -Санкт-Петербург: Алетейя, 1998. - 119 с.
19. Бруннер Г. Национальные государства и право на самоопределение: никакой связи? // Этнос и политика: Хрестоматия / Авт.-сост. А.А. Празаускас. М.: УРАО, 2000. - С. 165.
20. Хелд Д. Введение редактора [Текст] / Д. Хелд // Современная политическая теория. (Автор-составитель Д. Хелд) / Пер. с англ. под общей редакцией В.И. Даниленко. - М.: NOTA BENE, 2001. - С. 14-42.
N. P. Ragozin
(Candidate of Philosophical Sciences, Associate Professor) Donetsk National Technical University (Donetsk, Donetsk People's Republic)
E-mail: nragozinainbox. ru
PEOPLE'S SOVEREIGNTY, NATIONAL STATE AND 'NATIONS' RIGHT FOR SELF-DETERMINATION'
Annotation: the given article is devoted to the burning problem of interrelation of concepts of 'people's sovereignty', 'national state ' and 'nations' right for self-determination'. Due to this the authors makes an attempt to formulate basic conditions fixing which in the norms of international law gives an opportunity to transfer 'nations' right for self-determination' from declarative status and instrument for selective reconstruction of the world's map into functioning mechanism of life for modern nations.
Key words: people's sovereignty, national state, nations' right for self-determination, international law, political map of the world.
Поступила в редакцию 07.11.2015 г.
