CC BY
34Зураб ГАРАКАНИДЗЕ
Доктор экономических наук, обозреватель турецкого англоязычного журнала «Политикал рефлекшн»; обозреватель британского электронного журнала «Ньюзбэйз»
(Тбилиси, Грузия).
Ната ГАРАКАНИДЗЕ
Магистр гуманитарных наук (международные отношения и политика), старший специалист Министерства энергетики и природных ресурсов Грузии (Тбилиси, Грузия).
НАПРЯЖЕННОСТЬ НА БЛИЖНЕМ ВОСТОКЕ И ПЛАНЫ ЕС ПО СОЗДАНИЮ ЮЖНОГО ГАЗОВОГО КОРИДОРА
Резюме
Россия и Иран ищут возможности расширить свое присутствие на газовом рынке ЕС. С этой целью они намерены в рамках намеченного на ноябрь 2013 года саммита в Тегеране принять Устав ФСЭГ — Форума стран-экспортеров газа. Это позволило бы государствам-участникам контролировать квоты на добычу газа и цены на мировых рынках, как это делают сегодня страны — члены ОПЕК, и преобразовать ФСЭГ в Организацию стран-экспортеров газа (ОГЕК).
Создание этого нового картеля послужило бы стимулом для строительства новых газопроводов из Катара и из Ирана (с гигантского газового месторождения Южный Парс) через территорию Сирии к побережью Средиземного моря. Со своей стороны, Россия в конце 2012 года приступила к строительству нового подводного газопровода «Южный поток», проходящего по дну Черного
моря и также ведущего в ЕС. Катар и Иран как ведущие члены ФСЭГ стремятся поставлять на рынки ЕС свой собственный газ. Главным барьером на пути реализации их стремлений стала сирийская территория, и это, в свою очередь, может оказаться источником серьезных противоречий между членами ФСЭГ.
Россия как активный член ФСЭГ, с одной стороны, охотно поддержала бы Дамаск и Тегеран в осуществлении их планов, но, с другой стороны, понятно, что любой новый газопровод, предназначенный для доставки газа к побережью Средиземного моря и далее в страны ЕС, будет конкурировать с «Южным потоком» — личным проектом президента РФ В. Путина. Учитывая все эти обстоятельства, лучшим вариантом развития событий для Москвы было бы сохранение нынешнего состояния напряженности на Ближнем Востоке.
КЛЮЧЕВЫЕ Ближний Восток, Южный газовый коридор, СЛОВА: месторождения газа, ФСЭГ, ОГЕК, Средиземное море,
конфликт в Сирии, «Южный поток».
Введение
По сведениям некоторых источников в СМИ, на встрече в Дохе в начале февраля 2013 года был подписан секретный протокол между США, Саудовской Аравией, Турцией, Катаром и лидерами боевиков сирийской оппозиции: в случае победы оппозиции в Сирии Катар получает возможность проложить газопровод в направлении Европы1. Понятно, что в таком случае у проектов Южного газового коридора ЕС, направленных в обход Центрального Кавказа, появится новый конкурент.
Транзит и продажа природного газа как особый тип экономических отношений
До сих пор во всем мире использование экологичного природного газа сдерживалось проблемами, связанными с контролем над транзитными трубопроводами, доступом к трубопроводным маршрутам и с наличием в достаточном количестве таких дешевых энергетических ресурсов, как уголь и нефть.
Древесина — первый исторически и логически вид топлива — имелась почти везде; следовательно, и уголь, в общем, можно было найти в большинстве стран Европы и Америки. Запасы другого вида энергоресурсов — нефти — находили в десятках стран. А вот газ удавалось обнаружить лишь в немногих местах на планете... Согласно экономической теории, монополия возникает в тех случаях, когда отдельные лица или предприятия приобретают достаточную возможность контролировать поставку тех или иных товаров или услуг. С этой точки зрения концентрация добычи нефти в руках приблизительно 20 государств привела к созданию самой простой формы монополии — нефтяного картеля в лице ОПЕК2.
В случае с газом концентрация добычи и специальной транспортной инфраструктуры, газопроводов, была еще выше: они оказались сосредоточены в руках всего нескольких стран, что породило еще более высокий уровень монополизации3. Это было чем-то абсолютно новым для мирового механизма спроса и предложения энергоресурсов, поскольку природный газ лишь недавно превратился в один из главных видов топлива: широко использоваться он начал в последние 30 лет. Примерно 88—90% природного газа поступает по газопроводам непосредственно от конкретного поставщика к конкретному потребителю, тем самым избегая свободного рыночного ценообразования.
1 Cm. : Escobar P. Why Qatar Wants to Invade Syria // Asia Times, 27 September 2012.
2 Cm.: The Effect of OPEC Oil Pricing on Output, Prices and Exchange Rates in the US and Other Industrialized Countries. Congressional Budget Office, February 1981 [http://www.intellectualtakeout.org/library/primary-sources/effect-opec-oil-pricing-output-prices-and-exchange-rates-united-states-and-other-industrialized-coun].
3 Cm.: Green K.P. What Drives Gas Prices: Cartels, Speculators, or Supply and Demand? // Energy and Environment Outlook, 26 August 2011, No. 3 [http://www.aei.org/outlook/energy-and-the-environment/conventional-energy/natural-gas/ what-drives-gas-prices-cartels-speculators-or-supply-and-demand/].
Проблемы, связанные с воздействием торговли газом на глобальные и региональные процессы, изучены хуже, чем аналогичные процессы применительно к другим видам топлива. По этой причине мы хотели бы представить здесь ряд соображений по поводу геоэкономических противоречий между, с одной стороны, продолжающимися процессами монополизации газового рынка и новыми трубопроводными проектами, разрабатываемыми одним-единственным поставщиком, а с другой — намечающейся тенденцией к свободному ценообразованию и к формированию глобального спотового рынка сжиженного природного газа (СПГ).
Новая ОПЕК (ОГЕК) против Европы
В XXI веке российский «Газпром» превратился в крупнейшего в мире производителя и экспортера газа. При этом необходимо отметить, что природный газ — преобладающий источник энергии и внутри самой Российской Федерации: его использование обеспечивает почти половину всего внутреннего энергопотребления страны.
После распада Советского Союза российские руководители осознали, что гонка вооружений вконец истощила страну и что к тому же в их распоряжении нет достаточных ресурсов (которые, в свою очередь, необходимы для любой промышленно развитой страны). США, напротив, добились устойчивого экономического роста: Вашингтон без особого труда решал внешнеполитические задачи, используя богатые месторождения нефти. По этой причине Россия, в свою очередь, решила обеспечить себе доступ к энергетическим ресурсам — как нефтяным, так и газовым. Понимая, что нефтяной сектор не имеет в России особых перспектив для развития, Москва сосредоточилась на газе — его производстве, транспортировке и экспорте.
Начало этому было положено в 1995 году, когда российское руководство поставило перед «Газпромом» новую амбициозную задачу: не ограничиваться своими собственными месторождениями газа и завоевывать себе позиции на газовых месторождениях Азербайджана, Центральной Азии, Ирана, Европы и Ближнего Востока. В Европе запасы природного газа ограничены — на нее приходится меньше 5% совокупных мировых газовых ресурсов. В настоящее время европейский газовый рынок переживает структурные изменения, порождаемые процессом либерализации благодаря возникновению торговли на спотовом рынке. Крупнейшими производителями газа в ЕС являются Нидерланды, Норвегия и Великобритания.
Цель новых инициатив Путина — проектов «Северный поток» и «Южный поток» — повышать роль России на международной арене и оказывать более сильное монополистическое давление на ЕС, который на протяжении нескольких следующих десятилетий будет сильно зависеть от российского газа.
Вероятно, России и странам Ближнего Востока предстоит сыграть главную роль в быстром приросте добычи газа в странах, не входящих в ОЭСР (Организацию экономического сотрудничества и развития). Это обстоятельство привело к созданию в 2001 году в Тегеране первой международной газовой организации — Форума стран-экспортеров газа (ФСЭГ). Вплоть до седьмой встречи на уровне министров стран — членов ФСЭГ в Москве (2011 г.) Форум обходился без устава и фиксированного членства. На встрече в Москве был образован секретариат (генеральным секретарем был назначен Леонид Бохановский из российской компании «Стройтрансгаз»), заявивший о начале работы по принятию устава ФСЭГ.
Официально ФСЭГ все еще известен как газовый форум, но основные производители и экспортеры газа, Иран и Россия, уже делают шаги по превращению его в ОГЕК —
Организацию стран-экспортеров газа, подобную ОПЕК. Они планируют разработать устав, предусматривающий совместное принятие решений о мировых ценах на газ и квотах на его добычу.
Входящим в ФСЭГ Ирану, России, Катару, Венесуэле и Алжиру принадлежат 42% мировых запасов газа. Эти страны приложат все усилия, чтобы завершить выработку упомянутых уставных документов ОГЕК уже на следующей (15-й) встрече на уровне министров, намеченной на осень 2013 года в Тегеране.
В ответ на планы Москвы Вашингтону и ЕС пришлось выдвинуть инициативу конкурирующего газопроводного проекта «Набукко». Этот проект позже стал составной частью более широкой программы ЕС — Транскаспийского Южного газового коридора, которая предусматривает использование альтернативных источников газа и участие ряда транзитных стран, из которых решающую роль играют Турция и страны Центрального Кавказа. Что касается Турции, Анкара уже открыла дорогу российскому «Южному потоку», дав согласие на прохождение газопровода через турецкий сектор Черного моря. При этом Турция окажется и главной транзитной страной для планируемого в Европе Транскаспийского коридора, а также будет играть важную роль в рамках либо проекта Трансанатолийского газопровода (TANAP), либо трубопроводных проектов, связывающих газопровод «Набукко» с Западом. В этом контексте Анкара и Москва — очевидные конкуренты, но у них есть и общие интересы.
Если Путину нужно сохранять теплые отношения с Турцией, то это же можно сказать и о Турции и ее отношениях с Кремлем. Больше половины импортируемого Турцией природного газа поступает из России. Кроме того, взаимный торговый оборот между странами в ближайшие годы должен достичь 100 млрд долл. Однако подходы Москвы и Анкары к ситуации в Сирии серьезно расходятся. После встречи с Эрдоганом российский президент утверждал, что Турция и Россия придерживаются сходного мнения о том, «какой они хотели бы видеть ситуацию в Сирии», но их взгляды на то, какими методами следует добиваться этих целей, различны. Другими словами, в ходе визита Путина они успешно преуменьшали свои разногласия4.
Вполне вероятно, что Россия и Турция, несмотря на расхождения по вопросу о событиях в Сирии, во главу угла поставят общие для них интересы и продолжат работу в сфере энергетики. Восстание в Сирии действительно мешает воплотить в жизнь проект ЕС по прокладке Южного коридора через территорию Турции. И при этом та же напряженность может ускорить реализацию проекта AGRI [Azerbaijan—Georgia—Romania Interconnector (Соединительный трубопровод Азербайджан — Грузия — Румыния)] — единственного проекта, предусматривающего доставку каспийского СПГ в Румынию через Черное море в обход Турции.
Альтернативные варианты газоснабжения ЕС
Международная торговля сжиженным природным газом (СПГ), развивающаяся в последнее время, позволила производителям экспортировать это топливо в обход трубопроводных маршрутов. Однако технология СПГ требует дорогостоящей инфраструктуры, а это создает трудности и для производителей, и для импортеров. Поэтому вряд ли торговля СПГ достигнет масштабов торговли сухим природным газом. Некоторые аналитики в энергетическом секторе
4 Cm.: Witschge L. Putin and Erdogan Put Syria in the Backseat, Pipeline Politics First // The Global Y, 10 December 2012 [http://theglobaly.wordpress.com/2012/12/10/putin-and-erdogan-put-syria-in-the-backseat-pipeline-politics-first/].
говорят о большом потенциале сланцевого газа и других нетрадиционных источников газа: в них видят средство, позволяющее резко увеличить собственные ресурсы стран, располагающих ограниченными, как считалось прежде, запасами газа, и снизить их зависимость от импорта. Однако пока нет оснований считать, что успех Соединенных Штатов в освоении запасов сланцевого газа может быть повторен где-то еще.
Так называемые методы-близнецы — горизонтальное бурение и гидравлический разрыв пласта, называемый также «фрекингом» (закачка в твердые породы под давлением смеси из воды, химикатов и песка, выталкивающей содержащийся в них природный газ) — могут сделать доступными большие скопления сланцевого газа, газа плотных пород и угольного метана, добыча которых прежде считалась запредельно дорогой. В докладе Энергетического информационного агентства США ^ГЛ) от 2011 года, где приводится оценка запасов газа в 32 странах, утверждается, что за счет сланцевого газа мировые объемы извлекаемых запасов газа могут вырасти на 40%5.
Как уже упоминалось, Россия занимает лидирующее положение в мире по добыче газа. Однако вполне возможно, что скоро ее с этой позиции потеснят конкуренты с богатыми так называемыми альтернативными запасами. Например, достойными игроками на глобальном рынке могли бы стать Польша или Украина с их богатыми запасами сланцевого газа.
По мнению большинства аналитиков, сланцевый газ изменит мировой газовый рынок. Специалисты по энергетике утверждают, что именно сланцевый газ не даст возможности создать газовый картель наподобие ОПЕК и разорвет удавку, которую надевают на торговлю газом крупные игроки, такие, как Россия или другие государства — члены ФСЭГ. По утверждению того же Энергетического информационного агентства, сланцевый газ мог бы снизить импорт Китая и Южной Африки, а другим странам обеспечить экспортные возможности.
Несмотря на успех сланцев, Европейская комиссия считает целесообразным по-прежнему ориентироваться на природный газ как на наиболее экологичный из всех видов углеводородного топлива. Доля газа в европейском энергетическом балансе будет и дальше расти (в начале 2010 г. она составляла 18,8%). И, учитывая ограниченные возможности для наращивания добычи на месторождениях в Северном море и запрет на добычу сланцевого газа в ЕС по экологическим соображениям, в краткосрочной и среднесрочной перспективе рост потребления природного газа будет покрываться за счет импорта газа, поступающего по трубопроводам. Другими словами, ЕС будет страдать от монополизма.
В то время как цены на нефть и уголь реально устанавливаются в ходе обычных биржевых торгов, цены на газ в значительной степени регулируются долгосрочными контрактами между продавцом и покупателем. Цены, определяемые долгосрочными контрактами с российским «Газпромом» и норвежской «Статойл», невыгодны для Брюсселя, но другого выбора у Европы пока нет. В Европе средняя цена на законтрактованный газ, рассчитываемая, исходя из цен на нефть, достигает приблизительно 12 долл. за 1 млн британских тепловых единиц, в то время как в США она составляет 2,5 долл. В случае с газовым рынком ЕС можно говорить о системе, в которой 90% газа доставляется по трубопроводам. Остальные 10% поставляются в виде СПГ, причем всего четверть этого объема продается на спотовых биржах в газовых терминалах.
В результате Брюссель определил два приоритетных направления для своей газовой политики:
1) давление на имеющихся поставщиков, побуждающее тех снизить цены, и одновременно использование в качестве ориентира для расчета цен в долгосрочных контрактах не цены на нефть, как сегодня, а цены на спотовом рынке газа. В рамках этой
5 См.: KatusaM. New EIA Report Says Shale Gas Boom Could Go Global. Сasey Energy Report [http://www.forbes. com/sites/energysource/2011/06/27/new-eia-report-says-shale-gas-boom-could-go-global/].
политики в сентябре 2012 года ЕС начал «антимонопольное расследование» против «Газпрома»;
2) диверсификация источников поставок. ЕС с надеждой смотрит на Южный газовый коридор. Эта программа, с одной стороны, дает дополнительные гарантии энергетической безопасности на случай нарушения поставок, как это случалось зимой 2006 года и 2008/09 года, а с другой — помогает усилить конкуренцию между поставщиками. Однако до сих пор проект не был осуществлен из-за недостатка необходимой политической и экономической поддержки.
Реакцией на трудности с реализацией проекта «Набукко» стало появление альтернативного азербайджано-турецкого проекта Трансанатолийского газопровода. В проект вошел с двенадцатипроцентной долей и оператор месторождения Шах-Дениз — Британская ВР. Однако трубопровод TANAP рассчитан на перекачку лишь 16 млрд куб. м газа с азербайджанского месторождения Шах-Дениз-2, которое рассматривается как главная ресурсная база для заполнения Южного коридора ЕС.
Возможности для диверсификации поставок газа в ЕС улучшились после так называемой сланцевой революции в США, благодаря которой большие объемы СПГ были переориентированы с американского рынка на европейский. При этом Брюссель не утратил надежду получить в свое распоряжение новые объемы трубопроводного газа. Новые возможности для этого открыла Арабская весна. Однако обнаруженные месторождения газа в Израиле, Катаре и Сирии на фоне превращения ЕС в потенциально крупнейшего в мире потребителя природного газа создали предпосылки для геополитического конфликта вокруг режима аль-Асада в Сирии. Сирийских повстанцев поддерживают почти все страны Ближнего Востока, в том числе и член ФСЭГ Катар.
Новая диверсификация поставок газа в ЕС
В начале XXI столетия Катар вышел на третье место в мире по объему доказанных запасов природного газа. Дохе принадлежит месторождение Северное — самое большое в мире неразрабатываемое месторождение газа (часть его, называемая Южный Парс, находится в территориальных водах Ирана, который, таким образом, также имеет к нему доступ). Катар начал наращивать поставки СПГ, число и мощность заводов по сжижению газа в этой маленькой стране постоянно растут.
Специальные танкеры, предназначенные для перевозки СПГ, делают Катар более независимым в вопросе диверсификации рынков сбыта, то есть с геоэкономической точки зрения. Однако в силу географического положения страны источники ее дохода целиком зависят от безопасности Персидского залива. В ходе конфликта между Ираном и Западом Тегеран угрожал блокировать судоходство в Ормузском проливе, через который проходят все СПГ-танкеры компании «Катаргаз». В связи с этим Катар стремится проложить трубопроводы в обход Ормузского пролива и Персидского залива. К той же стратегии прибегает и Саудовская Аравия: в последние два года Эр-Рияд активно строил обводные трубопроводы. Так, Катар проложил новый трубопровод через территорию ОАЭ в Оман. В случае необходимости он может быть продлен до побережья Оманского залива.
Однако этот трубопровод не сможет возместить потери Катара в случае перекрытия Ормузского пролива. С начала 2008 года Катар серьезно рассматривает другую возможность — строительство сухопутного трубопровода в направлении Европы. Его ресурсной базой могло бы послужить месторождение Северное, и прокладка такого газопровода подкрепила бы притязания эмирата на добычу газа на всем месторождении. Когда Тегеран попал под действие
санкций в связи с его ядерной программой, Ирану пришлось приостановить работы на этом месторождении, что для Катара означало возможность взять верх над противником. В условиях продолжающихся перемен на Ближнем Востоке перспектива сооружения нового газопровода от Персидского залива до побережья Средиземного моря выглядит далеко не такой фантастической, как раньше. Для этого Катару потребуется соглашение всего с тремя странами: Саудовской Аравией, Иорданией и Сирией.
Саудовскую Аравию, несмотря на ее территориальные претензии к Катару, можно убедить согласиться на прокладку газопровода через ее территорию. Важную роль в этом процессе может сыграть Запад. Несмотря на большие вложения в социальные программы, социальная ситуация в стране очень напряжена. Большинство ее населения — молодые люди, многие из которых никогда нигде не работали и не имеют никаких перспектив. Кроме того, проекту строительства нового трубопровода могут способствовать усиливающиеся трения внутри правящего семейства и продолжающийся конфликт с шиитским населением богатой нефтью и газом Восточной провинции, расположенной поблизости от Катара.
Прежде Эр-Рияд целиком полагался на союз с Вашингтоном, но сегодня американская политика вызывает у саудовской элиты серьезное беспокойство. Очевидно, что администрация Обамы не только хочет уйти из горячих точек (в 2011 году завершилась эвакуация из Ирака, на 2014 год запланирован уход из Афганистана), но и активно демонстрирует нежелание вмешиваться во вновь возникающие конфликты. Эр-Рияду стало ясно, что военные действия Соединенных Штатов против Ирана маловероятны. К тому же США не оказали прямой поддержки саудовскому вмешательству в Бахрейне. Так что саудовский режим не уверен, что Вашингтон поддержит его в случае серьезного кризиса, однако Эр-Рияд, не желая охлаждения отношений с Вашингтоном, не желает и тесной дружбы с усиливающей свое влияние Европой. Сегодня ЕС стал для Саудовской Аравии самым крупным поставщиком продукции военно-промышленного комплекса (3,3 млрд евро в 2010 г.). Европа, со своей стороны, хочет сближения с саудовским режимом. Так, Берлин впервые одобрил продажу Саудовской Аравии танков Леопард-2, несмотря на ее «недемократический режим»6. Эти танки могут использоваться для подавления протестов в Бахрейне.
В Иордании также наблюдается заметная напряженность, и это может серьезно повлиять на возможности транспортировки газа через ее территорию. Но прокладку нового газового маршрута там будут приветствовать. Она соответствовала бы интересам Катара и даже больше того — интересам ЕС. А правительство и правящая династия Иордании получают от Катара существенные субсидии. Кроме того, Доха обладает серьезными рычагами воздействия на иорданскую оппозицию из числа братьев-мусульман. Так что, несмотря на нестабильность в стране, проект трубопровода не пострадает даже в случае смены власти в Аммане. Единственным проблематичным участком предполагаемого газопровода остается тот, что должен пройти по территории Сирии, где правит Башар аль-Асад.
Как может напряженность в Сирии отразиться на Южном газовом коридоре ЕС
Действительно, в прошлом столетии войны шли за нефть. Теперь начинается новая эра — эра войн за газ и газотранспортные маршруты. Сегодня, когда Евросоюз под ударами
6 Kundnani H. More Money, More Problems. Germany's Foreign Policy is Increasingly Driven by Economic Interests, 31 October 2011 [https://ip-journal.dgap.org/en/article/19288/print].
экономического кризиса встал перед угрозой распада и его влияние тает на фоне подъема стран БРИКС, контроль над главным источником энергии XXI века — природным газом становится ключом к его экономическому процветанию. Именно поэтому мишенью оказалась Сирия, лежащая в центре крупнейшего на Ближнем Востоке месторождения газа.
Как только в 2009 году Кипр и Израиль начали добывать нефть и газ, стало ясно, что в игре оказалось все Средиземноморье: либо регион будет жить в мире, либо главной мишенью для атаки окажется Сирия.
По утверждению Вашингтонского института ближневосточной политики — мозгового центра Американо-израильского комитета по общественным связям, в бассейне Средиземного моря залегают самые большие запасы природного газа, и основная их часть принадлежит Сирии. Этот же институт предположил: борьбу между Турцией и Кипром может подстегнуть тот факт, что Турция не хочет смириться с потерей проекта «Набукко» (несмотря на соглашение между Москвой и Анкарой о транзите газа по трубопроводу «Южный поток» через турецкую исключительную экономическую зону).
Раскрытие роли сирийского газового сектора дает возможность понять всю важность Сирии: контроль над Сирией означает контроль над всем Ближним Востоком и его потоками природного газа. Контролируя Дамаск, Москва не только контролирует своего последнего союзника на Ближнем Востоке, но и блокирует реализацию проектов Южного газового коридора ЕС, пролегающего через турецкую территорию. В этом и состоит подлинная причина российской поддержки Башара аль-Асада в Сирии. Сирия важна не только для транспортировки газа из Катара: от ее позиции зависит и возможность транзита египетского газа через Иорданию и Сирию к побережью Средиземноморья и далее в ЕС.
В силу экономических причин Каир демонстрирует очевидную заинтересованность в поставках газа в Европу. Прежде всего, новой власти необходимы серьезные источники дохода. Кроме того, газовая сделка между Израилем и Египтом была крайне непопулярна из-за утверждений, что Израиль покупает газ по монопсонным расценкам, дешевле его рыночной цены. С начала волнений в Египте в прошлом году на трубопроводе, по которому газ через Синайскую пустыню доставляется в Израиль, не меньше 14 раз зафиксированы акты саботажа, серьезно нарушавшие поставки.
Между Дохой и Каиром сложился стратегический союз по сирийской проблеме: обе страны выступают единым фронтом в рамках ООН, Лиги арабских стран и Группы друзей Сирии.
После открытия гигантского газового месторождения Кара на границе с Ливаном у Сирии появилась возможность стать, наряду с Ливаном, одним из крупнейших производителей газа. Возникло новое географическое, стратегическое и энергетическое пространство, охватывающее Иран, Ирак, Сирию и Ливан. Участники подписания Дамасского соглашения 2011 года, которое должно было открыть иранскому газу доступ через Ирак к побережью Средиземного моря (а это создало бы новое геополитическое пространство и означало бы смертный приговор «Набукко» и другим проектам Южного коридора ЕС), подчеркивали, что «Сирия — это ключевая ступень к новой эре». Препятствия, на которые натолкнулся проект, дают представление об остроте борьбы, вспыхнувшей за контроль над Сирией и Ливаном.
Неудивительно, что Катар стал одним из главных инициаторов войны против сирийского режима. В дополнение к активной внешнеполитической поддержке средствами публичной дипломатии со стороны правительства Катара, Доха, по неофициальным данным, предоставила сирийской вооруженной оппозиции существенную гуманитарную помощь. Действительно, в случае ее победы в гражданской войне падет последнее препятствие на пути к сооружению газопровода из Катара к Средиземному морю. Та же логика во многом позволяет объяснить и действия ЕС.
Однако у сирийского режима есть мощный союзник в лице Ирана. Его дальняя и давняя цель — проложить трубопровод из Сирии до ливанского порта на Средиземном море, чтобы оттуда доставлять газ в ЕС. А Сирия и Ирак закупали бы у Ирана газ с иранской части
месторождения Южный Парс7. Долгое время на пути реализации этих планов стоял суннитский режим Саддама Хусейна. Однако после американского вторжения в Ирак и свержения Хусейна дорога для иранского газа в Сирию была открыта.
В июле 2011 года Иран уже подписал несколько соглашений о транспортировке его газа через территорию Ирака и Сирии. За три года должен был быть построен трубопровод стоимостью 10 млрд долл., идущий от иранского Ассалуйе вблизи газового месторождения Южный Парс в Персидском заливе через иракскую территорию до Дамаска в Сирии. Пропускная способность трубопровода должна была составлять 40 млрд куб. м в год8, в то время как ожидаемые транспортные мощности Трансадриатического газопровода (TAP), «Na-bucco West» [новый вариант проекта трубопровода, представленный консорциумом проекта «Набукко» в мае 2012 г.] и Трансанатолийского газопровода составляют приблизительно по 20 млрд куб. м в год у каждого. Основываясь на этих цифрах, Иран (а ЕС наложил запрет на весь импорт сырой нефти и газ из этой страны) намеревается экспортировать в Сирию и в исламский мир вдвое больше газа, чем страны Каспийского региона направляют в Европу. В достижение этой цели, Иран, Ирак и Сирия готовы вложить не меньше денег, чем их западные визави.
Строительство трубопровода через сирийскую территорию позволило бы Тегерану решить проблему доставки его природного газа на мировые рынки. Даже если западные энергетические компании отказываются покупать иранское топливо непосредственно на месте поставки, Тегеран всегда сможет продавать газ Европе через вторые или третьи руки. Эти соображения и заставляют Иран поддерживать режим Башара аль-Асада, посылая ему деньги и добровольцев. Ведь если алавитский режим потерпит поражение, все планы относительно новых трубопроводов так и останутся на бумаге.
Следует также отметить, что в сценарии, связанном с Сирией, определенная роль отводится и другим странам. В случае победы режима аль-Асада России, как «спасителю», достанутся решающие позиции в разработке и эксплуатации сирийских газовых месторождений. Израиль (а у России есть определенные рычаги воздействия и на него) теоретически мог бы склониться к поддержке российско-сирийско-иракско-иранского газового консорциума, если бы пришел с Ираном к какому-то согласию по ядерной и другим проблемам. Турция, вероятно, будет играть в регионе намного более конструктивную роль как транзитная страна для сирийского и иранского газа, и возможность этого нового транзитного маршрута — новой альтернативы Газовому коридору ЕС — станет для Анкары важной картой в ее длительных переговорах с Брюсселем о вступлении в ЕС.
Что касается США, то с началом сланцевой революции для Вашингтона большая игра вокруг Дамаска уже не связана с энергетическими проблемами: главная цель США — организовать регион в соответствии с моделью Большого Ближнего Востока.
Некоторые выводы
Учитывая все перечисленное, возможность какого-то ожесточенного крупного международного конфликта вокруг Сирии исключена. Тем более теперь, когда США фактически не зависят от поставок нефти и газа из-за рубежа, а дальнейшее развитие добычи сланцевого газа может даже превратить Соединенные Штаты в экспортера углеводородов. Именно поэтому администрация Обамы отказалась от ключевой роли на Ближнем Востоке и переложила ее на государства Европейского союза.
7 См.: Hafidh H., Faucon B. Iraq, Iran, Syria Sign $10 Billion Gas-Pipeline Deal // The WSJ, 25 July 2011.
8 cm.: Some Reasons to Materialize Iran, Iraq, and Syria's Gas Pipeline, 13 February 2013 [http://www.naturalgaseurope. com/iran-iraq-and-syria-gas-pipeline].
У Вашингтона есть собственное представление о возможном развитии событий в регионе. Оно включает формирование новой, ориентированной на США системы равновесия, которую можно выстроить, поддерживая Катар и Европу в их борьбе за Сирию. Однако Вашингтон не желает принимать непосредственное участие в конфликте и тем самым содействовать эскалации военного противостояния Башару аль-Асаду. Соединенным Штатам очевидно, что выиграть от столкновений на Ближнем Востоке может только Россия.
Москву вполне устраивает нынешняя ситуация в Сирии, когда ни одна из сторон не приблизилась к победе. Продолжающееся противостояние в Сирии подрывает перспективы противоречащего интересам России Южного газового коридора, поскольку главное транзитное звено этого коридора — Турция — полностью вовлечена в конфликт. К тому же прокладка через сирийскую территорию трубопровода из Катара, Египта или Ирана к Средиземному морю, способного конкурировать с российскими проектами, на данный момент выглядит маловероятной.
Поэтому позиция России по отношению к сирийском конфликту очевидна: «чем хуже, тем лучше». Это может объяснить, почему поддержка России ее последнему союзнику в регионе не идет дальше непримиримой позиции в Совете Безопасности ООН по отношению к вмешательству Запада.
Пока Катар, Иран и ЕС обсуждают между собой сирийскую проблему, «Газпром» продолжает проводить в жизнь планы, связанные с его мегапроектами — «Северным потоком» (обсуждается строительство третьей и четвертой нитки) и «Южным потоком» (строительство подводного участка еще не началось). Эти проекты будут конкурировать с каспийскими трубопроводными маршрутами, проходящими через Турцию и Кавказ в обход российской территории.
Таким образом, можно ожидать, что, если Россия сумеет завершить свои мегапроекты прежде, чем закончится конфликт в Сирии и будет реализован проект Южного газового коридора, Москва сохранит монополию на европейском энергетическом рынке, а это, в свою очередь, будет жизненно важно для бюджета страны. Кроме того, рассматривавшиеся выше газопроводные проекты Катара и Ирана — активных членов ФСЭГ — вступают в конфликт не только с планами Южного газового коридора ЕС, но и с российским проектом «Южный поток».
