CC BY
37
Шакиров С. М.
НАИВНАЯ КРИТИКА
Я - только свидетель жизни, тем и интересен.
К. Анкудинов
Статья посвящена рассмотрению жанрово-стилевой разновидности современной литературной критики — «наивной» критики. Главной причиной возникновения «наивного» дискурса названо стремление критики преодолеть кризис чтения за счет своей синтетической природы.
Ключевые слова: Анкудинов, литературная критика, кризис чтения.
Синтетичность является главной особенностью литературно-критического дискурса. Литературно-критическая статья «держится» на основаниях научного, публицистического, художественного, разговорного стилей. Статьи можно классифицировать по преобладающему жанрово-стилистическому принципу — критика публицистическая, научная, художественная и т. д. Традиционной является классификация по литературным направлениям — критика романтическая, реалистическая, модернистская (или критика реальная, эстетическая, народническая и т. п.). Во второй половине XX века популярной стала классификация по личностному критерию — «критика — это критики» (С. Чупри-нин). Очень редки попытки классификации критики по типам и способам интерпретации текстов, используемым ими в статьях. Предметом нашего рассмотрения стал «наивный» литературно-критический дискурс, выделяемый нами в статьях Кирилла Анкудинова. Под «наивностью» мы понимаем усиление субъективного начала, отказ от рассмотрения литературы как единого процесса, адогматичность и произвольность интерпретации. По известному суждению Розанова, идеальный критик должен «сливаться» с текстом рассматриваемого произведения, «влюбляться» в автора и «продолжать» его в своих суждениях. «Наивный» критик, напротив, стремится дистанцироваться от интерпретируемого текста, заняв позицию «наблюдателя». Это приводит к тому, что «наивный» критик отказывается от рассмотрения литературного движения как единого процесса и начинает воспринимать литературу локально. Кирилл Анкудинов противопоставляет «московской литературной тусовке» местную майкопскую литературу. Еще одним следствием «дистанцирования» становится подмена анализа литературных фактов самопрезентацией. Кирилл Анкудинов предстает в своих статьях не как аналитик, а как «обозреватель», «преподаватель», «руководитель литературного объединения». Свои суждения «наивный» критик строит не на основе анализа и интерпретации, а на ситуативно подбираемых аналогиях.
Перечисленные особенности «наивной» критики, казалось бы, должны отодвигать ее на периферию современной литературы. Однако именно такой тип критики оказался востребованным в первое десятилетие наступившего века. Причин здесь несколько. Изменился социально-культурный статус литературы, стремительно сокращается аудитория читателей литературных журналов, появились сетевые формы обсуждения произведений, наконец, по сравнению с ситуацией рубежа веков в разы сократилось само количество художественных текстов. Критика стремится преодолеть этот кризис за счет своей синтетической природы — она начинает актуализировать те свойства, которые до недавнего времени казались невозможными и несовместимыми с ее задачами. Так, например, новейшая критика десятых годов активно использует технологии рекламы, основанные
на техниках нелогической аргументации (например, в статьях Ю. Щербининой). «Наивная» критика, охотно допускаемая сейчас в литературные журналы, также стремится преодолеть кризис чтения за счет создания необычных образов критиков. В случае с Василием Ширяевым (рубрика «Критика вне форамата», журнал «Урал») мы имеем дело с критиком-пересмешником, нарушителем культурных и языковых табу. «Наивный» Кирилл Анкудинов привлекает читателей своей субъективностью, на наш взляд, близкой по жанру и стилю к дискурсу обозревателей музыкальных радиостанций. У Анкудинова мало проблемных статей, но много выступлений в рамках рубрик: «Письма в Тибет» («Литературная газета»), «Литература online» («Частный корреспондент»), «Любовь к трем апельсинам» («Бельские просторы»). Несмотря на обилие публикаций (до 30 в год), единой картины литературной жизни текущего десятилетия в них не возникает.
Свой выбор Анкудинов объясняет «расползанием социокультурного поля», происшедшем на рубеже XX-XXI веков, в результате чго критики оказались вынуждеными «метаться между предписаниями «профессионального литературного цеха» и чаяниями читательской аудитории; а точек пересечения между этими пространствами почти нет» [1].
Установку на «наблюдение» жизни Анкудинов, ссылаясь на личный опыт армейского «остранения», сформулировал в одной из первых своих статей: «Я попал в армию в конце восьмидесятых. Это было очень неблагополучное время <...> ребята-призывники получали в корне неправильную установку — «необходимо не сломаться» <...> Такая установка приводила к катастрофам <.. .> сам своим умом дошел до противоположного подхода: я — этнограф, попавший в условия другой цивилизации, и я изучаю этих людей, они мне интересны. Что бы ни произошло, никакого позора мне от этого не будет, потому что я — другой. Я не включен в их игры. Мне помогло то, что я вовремя сумел отстраниться от мира, в который попал» [2].
Впоследствии к мотиву «невключенности» в чужие игры Анкудинов добавит еще несколько ограничивающих «кругов»: «Я работаю вузовским преподавателем» [3], «я руковожу городским литературным объединением» [4], «мое дело - подсчитывать стопы в хорее Блока и писать стихи» [4]. Даже республику Адыгея, в которой он сам проживает, Анкудинов «изолирует» от внешнего информационного пространства: «О Республике Адыгея, к примеру, почти не упоминают в СМИ - не потому, что в Адыгее не происходит ничего достойного внимания, а потому, что уже есть более важная Чечня» [5].
Созданный Анукдиновым образ отстраненного наблюдателя не является исключительным в современной критике. Подобного рода маску использует и литературный «камчадал» Василий Ширяев. Однако, если Анкудинов стремится к описанию (пусть и субъективному) современной литературной жизни, то Ширяев занимается литературным «троллингом», провоцируя однозначно негативную реакцию у читателей его рубрики «Критика вне формата» в журнале «Урал».
«Отстраненность» является одним из способов борьбы критиков за читателя. «Наблюдатель» может позволить себе резкие суждения: «Пересмотрел знаменитый фильм Андрея Тарковского «Жертвоприношение» и остался совершенно равнодушным», «Никогда не любил [Майка] Науменко и не мог объяснить себе, почему я его не люблю» [4], «Прозу Юрия Трифонова я впервые прочёл поздно, и мне с ней трудно» [6]. Категоричность и негативная однозначность подобного рода высказываний нарушают стилистически-смысловую нейтральность критического дискурса. Нарушение правил высвобождает энергию читательского восприятия. «Я — монархист <...> Я не люблю демократию <.. .> Уберите общественное мнение подальше от меня» [7], — утверждает в своем эссе Анкудинов. «При чем тут это?!» — воскликнет выбитый из равновесия читатель и ... продолжит чтение. А критик продолжит апеллировать к собственному мнению: «У меня есть девятитомник Белинского. И поэтому я уверен, что знаю всю литературу эпохи Белинского» [8]. «Я тогда поступил в аспирантуру МПГУ им. Ленина и, воспользовавшись времен-
ным московским проживанием, задумал дорваться до столичной литературной жизни. В конце 1993-го года «столичной литературной жизни» не было вообще» [9].
Из статей Анкудинова мы узнаём, что его любимый писатель — Жорж Сименон, что самым значительным поэтом современности является Юрий Кузнецов, что развитию настоящей литературы мешает «московская тусовка» и т. д. Всё это может показаться глупым и непрофессиональным, однако это часть стратегии литературного обозревателя. Подчеркивая свою субъективность, критик на самом деле направляет внимание на обозреваемые литературные события. Так, например, высказывая раздражение от стихотворения А. Наймана, посвященного Андрею Платонову (в котором «виртуозу русского слова», «приписана косноязычная казарменная гадость»), Анкудинов неожиданно заявляет: «Мы бессильны вербализовать новую реальность из-за «помех информации» <.. .> Кто захочет творить там, где творческие перспективы приватизированы корпорациями?» [10]. В подобной ситуации опубликоваться в московских журналах могут только сторонники патриотических взглядов, делает вывод критик, потому что «патриотические» журналы руководствуются идеологическими, а не корпоративными принципами. Это суждение справедливо не только по отношению к адыгейским поэтам, о которых рассуждает Анкудинов.
Читательский интерес вызывают суждения критика о современной поэзии и экспансии массовой литературы. Публикации в «толстых» журналах, утверждает критик, формируют устойчивый образ «современного поэта» как «невинно-умилительного создания <...> лепечущего «милую чепуху» <...> так страстный, горячий, прекрасный и яростный мир русской поэзии на наших глазах превращается в убого-олигофрениче-ский цирк» [3].
Агрессивная примитивность «актуальной литературы» свидетельствует о деградации современной личности. «Личность может быть такова, что для её осмысления потребны «Отцы и дети», «Преступление и наказание», «Война и мир». Современная личность разложилась настолько, что не нуждается в реалистических методиках анализа» [11].
Засилье «нон-фикшна» (авторская орфография. — С. М.) небезопасно. «Писатели лишаются фантазии, они теряют способность создавать живых и убедительных вымышленных персонажей, они не могут сотворить сюжет» [12].
Анкудинов называет «болевые точки» современного литературного процесса, но в суждениях критика нет объединяющей мысли. По его же собственному суждению, «литературы стало слишком много», «литературный процесс одновременно существует и не существует» [13]. Прочитав более тридцати статей критика, мы не нашли в них ничего, кроме описания маргинальных явлений. Начав свой путь с рецензии-отрицания «Карагандинских девятин» Олега Павлова (статья «Манихейский вариант»), Анкудинов последовательно отыскивает метафизическое измерение в поэзии Инны Кабыш («суть ее метафизики — несколько простых слов: дети, боль, любовь, дом, Бог»), в далеко не «журналистских» стихах Дмитрия Быкова («Основная тема поэзии Быкова — отношения между человеком и миром»), Алексея Корецкого, Александра Адельфинского, Дав-летбия Чамокова. Два последних в этом списке имени — имена майкопских поэтов, и они, безусловно, ничего не говорят большинству читателей. А они и не должны ничего говорить, ведь литература, по Анкудинову, одновременно существует и не существует. В разрозненных и казалось бы бессвязных рассуждениях вдруг начинает просматриваться система. Нет ни периферии, ни центра, — говорит нам Кирилл Анкудинов. Исаковский ничуть не хуже Пастернака (статья «Другие»), Багрицкий раньше, чем Мандельштам поставил точный диагноз «веку-волкодаву» (статья «Каприз против эстетики»), а Юрий Кузнецов — полноправный наследник Ийетса, Элиота и Лорки (статья «Меченый атом»), Анкудинов не стремится разрушить традиционные литературные иерархии — он выстраивает свою, действуя уже не как «обозреватель», а как «вузовский преподаватель»,
эффектно разворачивающий остроумную концепцию. По Эриху Берну (в пересказе критика), «личность каждого человека содержит в себе три сущности — Ребёнка, Родителя и Взрослого». «Человек Запада» — Ребёнок, «человек Востока» — Родитель, русский человек «перпендикулярен» и Западу, и Востоку: «на шею Взрослого сел Ребёнок и давай кривляться-гримасничать». Отсюда — «ихтиологические бирюльки» Дмитрия Тонконо-гова и «энтомологические жмурки» Виталия Кальпиди (статья «Не хотим взрослеть!»). Настоящая поэзия должна быть «понятной, грамотной и красивой», делает вывод критик-преподаватель.
Свои рассуждения о влиянии интернета на развитие литературы Анкудинов начинает издалека: смена господствующего типа СМИ уничтожает сложившиеся в обществе со-циополитические и социокультурные отношения. «Европейский тоталитаризм <.. .> был убит телевидением. <.. .> Телезритель задался вопросом: какого, собственно, хрена идти за вождём, коли у вождя лысина и бородавки? И эпоха героических вождей-монстров враз кончилась; на место драконов пришли округлые бургомистры» [14]. Интеллектуальная метафора оттеняется грубо-разговорной фразой и изящным «литературным» сравнением. Всё это напоминает фрагмент лекции остроумца-доцента, а не проблемную статью, заканчивающуюся вполне ожидаемым выводом: интернет не убьет литературу. Кстати, и этот вывод критик снабжает литературной аллюзией: «Вечная погудка, восходящая к речам парижского архидьякона Клода Фролло: «Книга убьёт здание». Не надо слушать мрачного маньяка Клода Фролло» [14].
Литературный процесс, по Анкудинову, «вроде бы» продолжается: «выходят толстые журналы, в них публикуются романы и повести, затем эти романы и повести оцениваются критиками», но процесс этот самодостаточен, замкнут на самом себе [13].
Суждения о Кирилле Анкудинове весьма противоречивы. А. Голубкова определяет критика как «наивного провинциального читателя, который очень хорошо усвоил школьную программу по литературе и теперь старательно поверяет ею все то, что пишут в толстых журналах» [15]. В. Пустовая, напротив, видит в Анкудинове продолжателя «социальной традиции русской критики», адаптировавшегося «к требованиям интерактивной эпохи» [16]. Выбранная критиком позиция «наблюдателя» удачна и выигрышна с точки зрения привлечения читателей. Однако любая «маска» рано или поздно начинает вызывать раздражение.
Список литературы
1. Аймалетдинов, Р. Кирилл Анкудинов. Свидетель жизни // Парус. - 2012. - №. 3 [Электронный ресурс]. - URL: http://parus.ruspole.info/node/2069.
2. Анкудинов, К. Манихейский вариант II Новый мир. - 2002. - № 5 [Электронный ресурс]. - URL: http://magazines.russ.ru/novyi_mi/2002/5/ank.html.
3. Анкудинов, К. Не хотим взрослеть! II День и ночь. - 2011. - № 6 [Электронный ресурс]. - URL: http://magazines.russ.ru/din/2011/6/a43.html.
4. Анкудинов, К. Резаная лапша II Южное сияние. - 2012. - № 4. - 19.07.2012. [Электронный ресурс]. - URL: http://litbook.ru/article/1729/.
5. Анкудинов, К. Сдвиг II Октябрь. - 2001. - № 2 [Электронный ресурс]. - URL: http:// magazines.russ.ru/october/2001/2/ankun.html.
6. Анкудинов, К. Предварительные итоги. Эпоха// Литературная газета. -2015. -№ 33 (6521).-26-08-2015[Электронныйресурс].-URL: http://lgz.ru/article/-33-6521-26-08-2015/ predvaritelnye-itogi/.
7. Анкудинов, К. Жук под соусом II День и ночь. - 2012. - № 3 [Электронный ресурс]. - URL: http://magazines.russ.ru/din/2012/3/a36.html.
8. Анкудинов, К. Другие II Октябрь. - 2002. - № 11 [Электронный ресурс]. - URL: http://magazines.russ.ru/october/2002/ll/ank.html.
9. Анкудинов, К. Лев Дождёв, грозовой и ужасный // ЛЩеггатура. - 2015. - № 71.
- 27.01.2015 [Электронный ресурс]. - URL: http://literratura.org/criticism/827-kirill-ankudinov-lev-dozhdev-grozovoy-i-uzhasnyy.html.
10. Анкудинов, К. Помехи информации // Литературная газета. - 2015. - № 8 (6498).
- 25-02-2015 [Электронный ресурс]. - URL: http://lgz.ru/article/-8-6498-25-02-2015/ pomekhi-informatsii/.
11. Анкудинов, К. Улицы разбитых фонарей // День и ночь. - 2012. - № 6 [Электронный ресурс]. - URL: http://magazines.russ.ru/din/2012/6/a49.html.
12. Анкудинов, К. Мемуарное поветрие II Литературная газета. - № 30 (6473). - 30-072014 [Электронный ресурс] - URL: http://lgz.ru/article/-30-6473-30-07-2014/memuarnoe-povetrie/.
13. Анкудинов, К. Внутри после II Октябрь. - 1998. - № 4 [Электронный ресурс]. -URL: http://magazines.russ.ru/october/1998/4/ankud.html.
14. Анкудинов, К. Винтики и шпунтики II Частный корреспондент. - 24.11.2010 [Электронный ресурс]. - URL: http://chaskor.ru/article/ vintiki_i_shpuntiki_21152.
15. Голубкова, А. Пишите критику! II Colta.ru. 14.06.2013 [Электронный ресурс]. -URL: http://archives.colta.ru/docs/25052.
16. Пустовая, В. Огнепоклонник на льдине II Октябрь. - 2011. - № 6 [Электронный ресурс]. - URL: http://magazines.russ.ru/october/2011/6/pul7.html.
ОБСУЖДЕНИЕ ДОКЛАДА
Федоров В. В.: Какие еще типы критиков (критического дискурса) есть?
Шакиров С. М.: Есть еще критики, активно использующие приемы рекламы (рекламного дискурса), например, Юлия Щербинина.
ЗагидуллинаМ.В.: Каковы критерии определения «наивности» критиков.
Шакиров С. М.: Главным критерием является подмена анализа субъективным мнением, в результате которого возникают образы, «маски». В случае с Анкудиновым это маски «литературного обозревателя», «руководителя литературного объединения», «преподавателя».
Доклады заочных участников
Александров Л. Г.
ИСТОРИЧЕСКАЯ РЕАБИЛИТАЦИЯ ИДЕОЛОГЕМЫ КОСМОПОЛИТИЗМА СТАЛИНСКО-ХРУЩЕВСКОГО ПЕРИОДА
Статья посвящена понятию «космополитизм», который в советской идеологии середины XX века был элементом политических манипуляций и репрессий, а в период постсоветской либерализации отечественной идеологии потребовал реабилитации и пересмотра в социальной дилемме с понятием «патриотизма».
Ключевые слова: космополитизм, патриотизм, советская идеология, политика, культура, реабилитация.
Анти-патриот, враг народа, шпион — казалось бы, эта терминология была необходимой для военного и послевоенного патриотического воспитания советского человека. Но парадоксально, что вначале советская идеология не видела угроз в понятии «космо-
