CC BY
50
Общественные и гуманитарные науки
• ••
41
ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ
УДК 811
НАИМЕНОВАНИЯ ЛЮДЕЙ ПО МЕЖЛИЧНОСТНЫМ ОТНОШЕНИЯМ
NAMES OF PEOPLE ACCORDING TO INTERPERSONAL RELATIONS
© 2015 Абдуллаев А. А.
Дагестанский государственный педагогический университет
© 2015 Abdullaev А. А.
Dagestan State Pedagogical Univesity
Резюме. В статье предпринята попытка ассоциативно-тематической и словообразовательной классификации названий людей по межличностным отношениям. Приведенный в ней иллюстративный материал, выбранный в основном из прозы П. И. Мельникова-Печерского, представляет специальный интерес: в нем наблюдаются ра.зные тенденции в историческом развитии и обогащении русского литературного языка, в частности, под воздействием на него народно-разговорных и диалектных лексикосемантических средств.
Abstract. The author of the article attempts to perform the associative thematic and derivational classification of names of people according to the interpersonal relations. Some of the illustrative material, chosen mainly from the prose ofP. I. Melnikov-Pechersky, is of special interest: there are different trends in the historical development and enrichment of the Russian literary language, in particular, under the influence of the folk-spoken and dialectal lexical-semantic resources.
Rezjume. V stat'e predprinjata popytka associativno-tematicheskoj i slovoobrazovatel'noj klassifikacii nazvanij ljudejpo mezhlichnostnym otnoshenijam. Privedennyj v nej illjustrativnyj material, vybrannyj, v osnovnom, izpro-zy P.I. Mel'nikova-Pecherskogo, predstavljaet special'nyj interes: v nem nabljudajutsja raznye tendencii v is-toricheskom razvitii i obogashhenii russkogo literaturnogo jazyka, v chastnosti, pod vozdejstviem na nego narodno-razgovornyh i dialektnyh leksiko-semanticheskih sredstv.
Ключевые слова: большак, душеприказчик, захребетник, клеврет, лесованье, подсыпка, сожитель, старшой.
Keywords: freeway, executor, pamsite, minion, forest felling, filling, partner, sergeant.
Kljuchevyeslova: bol'shak, dusheprikazchik, zahrebetnik, klevret, lesovan'e, podsypka, sozhitel', starshoj.
Названия людей по особенностям межличностных и социально-ролевых отношений, извлеченные из романов П. И. Мельникова (Андрея Печерского) «В лесах», «На горах» и книги повестей и рассказов «Бабушкины россказни» и некоторые другие, распадаются по ассоциативно-тематическим группам, которые можно условно обозначить словами: лидер, попечитель, радетель, паритет, товарищ, попутчик, земляк, друг, супруг, свойственник, кум, ученик, подчиненный.
В произведениях этого писателя встречается название главы семьи большак. Большак решал все существенные хозяйственные проблемы и всячески опекал остальных членов семьи. В отдельных случаях ему приходилось в резком тоне констатировать свой статус:
«Ваше бабье дело молчать и слушать, что большак приказывает» [5. С. 48].
По-видимому, глава семьи, называвшийся большаком, не всегда выступал в роли сурового самовластного деспота, которому никто не смел прекословить. Встречаются случаи использования этого названия, в котором доминируют семы «учитель», «наставник»: «Когда же Герасим возмужал, в какой толк ни перейдет он, в каждом сразу делается наставником, учителем, большаком» [6. С. 459]. Следовательно, большак представлял собой не просто главного в семье. Он же являлся и воспитателем, который в этой роли должен был представлять собой авторитет и пример для подражания. Встретилась экспрессивная форма большачок: «Даст бог, большачок-от твой, сударыня, опять тягло примет» [6. С. 483]. Отме-
42
• ••
Известия ДГПУ, №2, 2015
чена форма женского рода большуха, которая обозначала главную в семье женщину [6. C 79].
Полнозначным синонимом рассмотренного названия служит голова: «Ты всему голова, твоя воля, делай как разумеешь» [5. C. 50]; Ты в дому голова - как ты, так и я» [5. C. 575].
Сложно-суффиксальное производное домовладыка содержит семантический оттенок некоторой категоричности самовластия человека, идентификационной безапелляционности его господствующего положения в семье. Оно указывало на непререкаемость статуса и воли главного лица: «В семейном быту Гаврила Маркелыч был с головы до ног домовладыка старорусского завета. Любил жену, любил детей, но по-своему. Всегда казался к ним холоден, бывал даже суров ни за что ни про что, так, - здорово живешь. «Хозяин всему голова, - говаривал он, - жена и дети мои: хочу их -милую, хочу - в гроб заколочу». Воля Гаврилы Маркелыча была законом...» [5. C. 379].
Неупотребительное в современном русском языке название душеприказчик, произведенное сложно-суффиксальным способом, обозначало того, кто по своей доброй воле стал опекуном сироты: «Чапурин послал к Субханкулову эстафету, уведомляя о кончине Марка Данилыча и о том, что, будучи теперь душеприказчиком при единственной его дочери, просит Махмета Бектемирыча освободить Мокея» [6. C. 367].
В Малом академическом словаре русского языка данное слово толкуется без семантической пометы, следующим образом: «В дореволюционной России: лицо, на которое завещатель возлагал исполнение завещания».
Зафиксированы синонимичные названия: опекун, покровитель, попечитель: «Опекуны
имущества Григория были не лучше слезневских опекунов» [7. C. 317]; «А у Дуни кто заступник? Где покровитель? [6. C. 379]; А есть ли такие люди, кому старик так бы верил, что назначил бы к дочери в попечители?» [6. C. 277].
Применительно к лидеру в артели лесорубов употреблялось название старшой: «За неделю либо две до лесованья артель выбирает старшого: смотреть за работой, ровнять в деле работников и заправлять немудреным хозяйством в зимнице» [5. C. 216]. Старшой, иначе «хозяин», контролировал всю работу артельщиков, и суровые условия работы лесорубов в зимнем лесу и крайняя ограниченность комфорта в землянке диктовали необходимость строгой дисциплины, беспрекословного исполнения указаний старшого. И она соблюдалась беспрекословно.
Устаревшим ныне словом подсыпка назывался подросток-кашевар, кормилец и поилец артельщиков: «Пора за дело приниматься, стряпай живо обедать!.. - кричал он [старшой] в самое ухо артельному подсыпке, подростку лет шестнадцати, своему племяннику» [5. C. 219].
Существительное печальник обозначало человека, который с душевной теплотой заботился о ближнем: «Не бойтесь, говорит, тятенька, никуда не пойду, буду вам на старости печальник, на покон души помянник» [7. C. 50].
Малоупотребительное в современном русском языке слово захребетник означало в обиходе заволжских старообрядцев чужого ребен-ка-подкидыша, принятого крестьянской семьей и вскормленного, чтобы по достижении совершеннолетия сдать в рекруты вместо родного сына. Захребетник, которого растила вся деревня, а не отдельная крестьянская семья назывался мирским: «Глянь-ка на него, человек молодой, мирским захребетником был, а теперь перед ним всяк шапку ломит» [5. C. 32].
По признаку активности проявления заботы об опекаемых отличаются следующие именования: ходатай: «Сырохватов при каждом случае являлся ходатаем за своих одноверцев» [6. C. 236]; пособник: «И в том первые пособники ему жиды» [5. C. 142]; услужник: «Завсегда по всяким делам буду вашим готовым услужником» [6. C. 159]; руководитель: «А где взять таких руководителей, особенно теперь, когда все на деньгу пошло?» [6. C. 263].
Слово руководитель в данной цитате содержит значение не «требующий», не «контролирующий», а «опекающий», «заботящийся», «наставляющий».
В соответствии с такой семантикой глагол руководить управлял не только творительным падежом, как в современном русском языке, но и винительным (руководить кого).
В исследованных произведениях нередко встречаются повествования об отдельных личностях, состоявших в разноплановых отношениях с людьми разной социальносословной принадлежности, нуждающимися во внимании и заботе: «Слыхали и мы про великие добродетели Семена Елизарыча. Сирым и вдовым заступник, нищей братии щедрый податель, странным покой, болящим призрение... Дай ему, господи, телесного здравия и душевного спасения...» [5. C. 163].
Имеются названия людей, которые по своим социальным ролям не были зависимы друг от друга, т. е. паритетные отношения между которыми выступали как ингредиент конкретной речевой ситуации, например, совопросник: «Нахмурилась Манефа, глянув на совопросника» [5. C 15]; противник: «Для того, чтоб убедить противника, чтоб он свою веру оставил и к вам превратился, - внушительно сказал Андрей Иваныч» [5. C. 77]; супротивник: «Патап Максимыч поднял увесистый кулак сокрушить бы супротивника» [6. C. 489]; противница: «Сидит на завалинке мать Манефа с Фи-лагрией, а рядом с ними все прежние противницы Манефины из-за архиерейства» [6. C. 496]; путник: «Сойдя на берег, путники рассыпались по берегу» [6. C. 283]; спутник: «Узнала, должно быть, пароходного спутника» [6. C. 362]; встречник: «Не жалует он потаков-ников, а любит с умным, знающим встречни-ком поспорить» [5. C. 159]. К данному слову в Толковом словаре живого великорусского языка В. И. Даль приводит синонимы: поперечник, противник, супротивник, вопречник, спорщик или враг.
Понятно, эти значения рассматриваемого слова конкретизированно реализованы в
Общественные и гуманитарные науки
43
• ••
текстах в соответствии с их дискурсивным смыслом и концептосферой.
От рассмотренных отличаются наименования, выражающие тоже равноправность межличностных отношений, но с оттенком взаимной приязни, привязанности лиц, у которых общие интересы, увлечения или общее дело. Например, товарищ: «Вспало на ум проведать товарищей вчерашней прогулки» [5. C. 486]; «Его товарищи по золотому делу были кабацкие богатыри» [5. C. 307]; «Какой-то бурлак, взяв за обору истоптанный лапоть и размахивая им, представляет попа с кадилом, шуткой отпевая мертвецки пьяного товарища, ровно покойника» [6. C. 76]; «И тесна, и грязна показалась ему изба родительская, мелка денно-ночная забота отца с матерью о скромном хозяйстве, глупы речи неотесанных деревенских товарищей, неприглядны лица красных девушек» [5. C. 41]; «В Москве в каком-то университете обучался, с портными да сапожниками там на одной скамье, слышь, сидел, - товарищем ихним звался. Ну, возможно ль сапожнику с князем в товарищах быть?.. [7. C. 108].
Слово товарищ, которое не в таком уж далеком советском прошлом употреблялось как этикетный термин-обращение, ныне почти утратило эту свою функцию и перешло в пассивный запас слов. Сегодня выступающие перед публикой лица всячески избегают его использования, заменяя его функционально неравнозначными, неуместными синонимами: друзья, коллеги, господа. Неадекватность такой замены представляется самоочевидной, так как в публичной речи обращение друзья звучит и фамильярно, и фальшиво, дискредитируя содержательную сущность этого высокого слова. Некорректно обращение коллеги применительно к адресатам-разнородной публике, в которой не присутствуют товарищи оратора по совместной работе. Использование слова господа тоже представляется неуместным, так как оно окончательно не утратило былую коннотацию, указывающую на сословное превосходство, барство адресата.
По явному недомыслию журналистов и подражающих им людей, которые не знают истории значения и функционирования слова товарищ, оно оказалось негласно и без всяких оснований отнесенным к идеологически заряженной лексике. Его считают специфическим большевистским термином, хотя никакой семантики, тем более идеологической, оно не содержит в себе. Об этом свидетельствуют многочисленные случаи его употребления как обиходно-бытового слова в художественных произведениях русских писателей, созданных задолго до возникновения в истории России коммунистической идеологии и большевизма.
Ныне устаревшие слова наперсница,
наперсник означали близкого, дорогого человека: «Рядом, заложив руки за спину и грея ладони о жарко натопленную печь, стояла её наперсница, Фленушка» [5. C. 348]; наперсник: «Не спится Марку Данилычу. То об ненаглядной Дунюшке мыслями раскидывает, то о ненавистном Орошине помышляет. Давно он
послал в Астрахань наперсника своего Корнея Евстигнеева» [6. C. 584].
В начале Х1Х в. употребительно было существительное старославянского происхождения клеврет. В старославянском языке его значение было «товарищ, сослуживец». «В древнерусском языке слово клеврет употреблялось в значении «товарищ, дружинник, участник в каком-нибудь деле, приверженец» без всякого пейоративного, осуждающего оттенка. Даже в толковых словарях ХУШ в. оно рассматривалось ещё как высокий книжный синоним бытового слова товарищ» [3. C. 346]. Интересен в этой связи пример из трагедии А. С. Пушкина «Борис Годунов»:
«Не время, князь. Ты медлишь - и меж тем
Приверженность твоих клевретов стынет».
Первоисточником происхождения этого слова является латинское collibertus/collivertus «отпущенный вместе с кем-нибудь на волю».
Принято считать, будто это слово, первоначально выступавшее как синоним слов коллега, товарищ, впоследствии, испытав воздействие слова клевета, приобрело отрицательное значение - «приспешник».
В современном русском языке слово клеврет обозначает человека по признаку его причастности к какому-нибудь нечестному делу. Семантическая эволюция этого слова весьма своеобразна: вместо исконной
нейтральной семантики оно выражает в наше время неприязнь, презрение.
Едва ли единственной и самодостаточной причиной семантической метаморфозы, которую испытало слово клеврет в процессе исторического развития русского литературного языка, могло служить влияние на него созвучного с ним существительного клевета. На наш взгляд, такое изменение вызвано было взаимосвязанным воздействием на него внеязыкового и внутриязыкового факторов: во-первых, человек, старающийся всячески угодить своему покровителю, зачастую не стесняясь средств, совершенно естественно вызывал неприязнь окружающих, во-вторых, семантически ёмкое, не совсем конкретное значение названия такого человека подверглось изменению в сторону негативной оценочности, чему в существенной степени способствовали контекстные ситуации.
В связи с этим вспоминается семантическая эволюция имени существительного позор. Оно в старославянском языке имело значение «зрелище». Это значение сохранило оно и в русском языке вплоть до Х1Х в. Так, в стилистически нейтральном значении оно фигурирует в ранних произведениях А. С. Пушкина, например, в стихотворении «Деревня»:
«Друг человечества печально замечает
Везде невежества убийственный позор».
В другом месте: «Везде бичи, везде железы,
Законов гибельный позор».
В его произведениях, написанных после 1820 года, рассматриваемое слово употреблено в том значении, в котором оно бытует в современном русском литературном языке:
44
• ••
Известия ДГПУ, №2, 2015
«бесчестье, постыдное, презренное положение», например, в стихотворении «Кинжал»:
«Свободы тайный страж, карающий кинжал,
Последний судия позора и обиды» [3].
Значение слова позор претерпело изменение, но без влияния какого бы то ни было другого созвучного с ним слова с негативной семантикой, что служит подтверждением мнения о том, что изменение семантики названия клеврет не могло осуществиться как результат влияния на него слова клевета.
В истории русской лексики немало примеров изменения значения слова без влияния созвучного слова. Например, в Толковом словаре живого великорусского языка В. И. Даля зафиксировано сосуществование двух противоположных значений слова прелесть: отрицательного («ковы, хитрость, коварство, лукавство, обман») и положительного («красота, краса, баса, пригожество и миловидность, изящество»).
В некотором сходстве с рассмотренными выше словами типа товарищ находилось образование единомысленник: «Хлыст даже помыслов своих не скрывает от своих единомысленни-ков» [6. C. 263]. Встречается и синоним соумышленник: «Трифонов - вор, соумышленник государственного злодея» [7. C. 245].
Специфическую группу лексики рассматриваемого разряда составляют некоторые термины свойства. Как правило, П. И. Мельников-Печерский отдавал предпочтение не обычным терминам свойства, а их синонимам, казавшимся ему более эвфемистичными в определенных описаниях старообрядческих бытовых ситуаций. Например, сожитель: «Седьмым ребенком на сносях ходила, как пали к ней вести, что сожитель побывшился» [7. C. 259]; «Замужнюю жену сожитель зачнет поколачивать» [6. C. 417]; сожительница: «Елпидифор Перфи-льевич был женат, но сожительница его давно помре и оставила четверых детей» [7. C. 21]; «Собравшись с духом, спросила у мужа Аксинья Захаровна, что за дела вздумал он на Горах заводить. Не ответил Патап Максимыч. Не взглянул даже на сожительницу» [5. C. 574]; «а сим, припадая к стопам ног вашея честности и паки прося святых ваших молитв, остаемся ваши доброжелатели Никита Зарубин с сожительницею, снохою и внучатами» [5. C. 1372].
В современном русском языке слова сожитель, сожительница не являются такими же синонимами названий муж, жена, какими были в Х1Х веке. В наше время они отличаются негативной семантикой, обусловленной тем, что обозначают мужчину и женщину, состоящих во внебрачной интимной связи.
В тех случаях, когда люди, связанные внебрачными отношениями, обозначаются словами любовник, полюбовник, полюбовница, в контексте, иногда и в макроконтексте присутствует имплицитное осуждение лиц за такие незаконные межличностные отношения. Например, любовник: «Будучи у купчихи в любовниках, всё добро у неё забрал» [6. C. 493]; полюбовник: «Видалась она с полюбовником в уютной спаленке» [6. C. 191]; «У ней, после дознались, до-
прежь венца в полюбовниках был отцовский приказчик» [5. C. 242]; «Кто всех пьяней, кто вороватей, того и возьму в полюбовники» [5. C. 112]; дружок-полюбовник: «Речи любимые, разговоры забавные про житьё-бытьё скитское, про дела черниц молодых, белиц удалых, про ихних дружков-полюбовников» [5. C. 421]; любовница: «Не любовницу берешь, жену венчанную» [5. C. 583]; полюбовница: «живет без совести и без стыдения у богатого вдовца в полюбовницах» [6. C. 48].
Представляется, что названия любовник и полюбовник, денотационно означая одно и то же, коннотационно различны тем, что префиксальная соотносительная форма более экспрессивна.
Термины кумовства занимают небольшое место среди именований, данных на основе межличностных отношений. Например, кума: «Войдя в горницу, Патап Максимыч увидел, однако, что кума любезная, повязанная белым платком по голове, сама встречает его» [5. C. 93]; сватушка: «Человек с достатком был, оттого и старался он при всяком случае угодить богатому сватушке» (5. C. 86); крестничек: «Христом богом прошу тебя, любезный мой крестничек, держи ты его в приближении, не как других служащих» [5. C. 86]; крестинька: «Никакой нет у меня грусти, крестинька, - отвечала смущенная Настя [5. C. 111]; крестница: «Когда Никитишна, пристально глядя в лицо крестнице, настойчиво спрашивала, что с ней поделалось, пришло Насте на ум, не умеет ли и Никитишна девушек отгадывать» [5. C. 111].
Выделяются названия лиц, обозначающие зависимость одного человека от другого, воздействие одного на другого с целью обучения или воспитания его, формирования в нем интеллектуальных или нравственных черт. Например, ученик: «жил в пустынной келье с тремя учениками» [5. C. 15]; ученица: «была бы его безответной рабою и верной ученицей» [2. С. 269; 6]; выучек: «Не мог налюбоваться на своего выучка» [6. C. 493]; воспитанница: «Жаль было расставаться с воспитанницей» [6. C. 69]. «Синонимы ученик и выучек при общем значении, содержащемся в корне, различаются тем, что первый обозначал продолжающего учиться, тогда как второй - уже выучившегося» [1. C. 96]; ребятенки: «Не в похвалу скажу, сколько ребятенок грамоте ни обучила, мужеска пола и женска, все до единого в древлем благочестии крепко пребывают» [6. C. 62]; вскормленник: «Поромовские - известно: и «Голубчик ты наш! и Родной-то ты вскормленник наш!» [5. C. 96].
Характер межличностных отношений, этическая тональность коммуникации контактирующих людей меняются в зависимости от перемены в соотношении их социальных ролей: «Настина тайна в руках страдника - вот что до самого дна мутило душу его, вот что горем его сокрушало. Не пригрозишь теперь богачу, как грозил дотоль нищему» [5. C. 551].
Имеются примеры, отражающие естественные при крепостном праве отношения между барином и его холопом: - Я вековечный холоп вашего сиятельства, Анисим Прокофьев, - зашамкал старик, - а был, государь мой, первым
Общественные и гуманитарные науки
45
• ••
стремянным у вашего дедушки, у князя Алексея Юрьича.
- Здравствуй, здравствуй, старик, садись-ка устал, чай! - говорит ему князь.
- Сидеть перед вашим сиятельством не приходится. А пришел я к вам, государь мой, челом ударить» [7. C. 103].
П. И. Мельников-Печерский, не без гордости за славную историю своего отечества, воздавая дань героизму и благородству передового дворянства, патриотизму воинства, обличал родовую спесь, неадекватные амбиции другой категории дворянства, которую Пушкин нарек «светской чернью»: «Всё ликовало в тот век!.. И как было не ликовать? То был век богатырей, век, когда Россия поборола двух королей-полководцев, две первостепенные державы низвела на степень второклассных, а третью -поделила с соседями... Полтава, Берлин и Че-сма, Миних в Турции, Суворов на Альпах, Орлов в Архипелаге и гениальный, неподражаемый, великолепный князь Тавриды, создающий новую Россию из ничего!.. Что за величавые образы, что за блеск, что за слава!..
Но с этим блеском, с этой славой об руку идут высокомерное полуобразование, раболепство, слитое воедино с наглым чванством, корыстные заботы о кармане, наглая неправда и грубое презрение к простонародью...» [7.
C 215].
Писатель изобразил и такие межличностные отношения, присущие прошлым эпохам, но не наблюдающиеся в наше время. Характерный пример: «Добрая была барынька, дай бог царство небесное, милостивая: как жила в Заборье, завсегда умела утолить сердце князя Алексея Юрьича. Только он на своих ли холопей, на мелкопоместное ли шляхетство распалится, завсегда, бывало, уймет его. Много за неё бога молили.
За эту самую службу изволил меня князь Алексей Юрьич беспримерно пожаловать. «Коли верен раб, так и князь ему рад», при всех сказать изволил и велел мне быть при своем кня-жем стремени. Чекмень малиновый с позументами изволил мне пожаловать, полтора рубля деньгами, чарку серебряную, три полушубка мерлушковых, лисью шубу да кусок сукна немецкого. А сверх того соизволил женить меня на барской барыне. Однако же матушка-покойница князя укланяла: за молодостью лет в брачное дело мне вступать было отказано. Милость князя была ко мне великая: заместо женитьбы с птичного двора девку Акульку в наложницы мне пожаловал... После того, года через два, меня на певице женили, на родной сестре Василисы Бурлыхи, что в Заборье над всеми порядок держала. Презлющая баба была эта Василиса, а с рожи такая, что как во сне, бывало, приснится, вскочишь да перекрестишься. А у Алексея Юрьича в великой была милости, для того, что по девичьим ладно дела вела» [7. C 113-114].
С точки зрения словообразовательной рассматриваемые названия представляют несколько типов: наряду с непроизводными встречаем суффиксальные, префиксально-суффиксаль-
ные образования, а также производные, созданные способом сложения с суффиксацией.
Непроизводных названий всего 6: голова, клеврет, кума, старшой, товарищ, ходатай, суффиксальных образований 15: большак,
большачок, большуха, встречник, крестинька, крестничек, крестница, любовник, опекун, противница, путник, сватушка, ученик, ученица. Производные наименования лиц по межличностным отношениям, образованные префик-сально-суфиксальным способом, численно преобладают. Среди отобранных и рассмотренных нами в данной статье таких всего 19: воспитанник, вскормленник, выучек, захребетник, наперсник, наперсница, покровитель, попечитель, пособник, полюбовник, полюбовница, подсыпка, совопросник, спутник, сожитель, сожительница, соумышленник, супротивник, услужник.
Образование воспитанник отнесено нами к префиксально-суффиксальному типу на том основании, что оно имело то же значение, что и вскормленник. Вспомним как Собакевич положил Чичикову на тарелку хребтовую часть теленка, говоря: «Два года воспитывал на молоке... ухаживал, как за сыном». «Глагол воспитать до ХХШ в. имел только физическое значение: «вскормить, взрастить». Только в ХХШ
в. этот глагол приобретает переносное, отвлеченное значение: «стараться об образовании, умственном и нравственном развитии кого-нибудь» [3. C. 108]. То, что в XIX веке слова воспитанник и вскормленник были полными, взаимозаменимыми синонимами, подтверждается контекстом. Поэтому в образовании воспитанник осмысливалась его внутренняя форма, т. е. понятие «питание». Так, найденный в овраге подкидыш, нареченный Карпом Алексеичем Морковкиным, был мирским захребетником: кормили и поили его всей деревней с тем, чтобы по возрасте сдать в рекруты.
Способом основосложения с суффиксацией созданы следующие названия: домовладыка,
душеприказчик, единомысленник, руководитель.
Рассмотренный нами небольшой лексический материал свидетельствует о том, что П. И. Мельников-Печерский, прекрасно зная народно-разговорную русскую речь, коммуникативную специфику старообрядцев, а также территориальные диалекты, умело использовал разнообразную внелитературную лексику в целях реалистического изображения действительности и речевой индивидуализации героев. Он введением в свои произведения разговорных слов, диалектизмов и специфических слов из речи старообрядцев способствовал обогащению и развитию русского литературного языка, сближению последнего с народно-разговорной речью, благодаря чему достигал высокого уровня экспрессивности изложения.
Обогащение подобными средствами русского литературного языка, начатое Пушкиным, продолженное Гоголем и другими классиками русской литературы, особенно заметно реализовалось в высокохудожественных произведениях талантливого и оригинального мастера слова Павла Ивановича Мельникова (Андрея Печерского). Языковое мастерство этого писа-
46
• ••
Известия ДГПУ, №2, 2015
теля достигло такого высокого уровня, что позволяло ему подвергать некоторые слова, казавшиеся не вполне понятными широкому читателю, энциклопедическому толкованию гораздо точнее, подробнее, обстоятельнее и убедительнее, чем в толковых словарях. Этому способствовали обширные познания писателя в области быта и характера русского народа, истории церковного раскола, речевого колорита заволжского старообрядчества. Многообразная лексика его произведений охватывает общенародные слова, диалектизмы, народно-
поэтические речевые средства, маркированную лексику старообрядцев Х1Х века. Важным признаком индивидуального стиля П. И. Мельникова-Печерского следует считать то, что лексико-семантические и фонетические диалектизмы и народно-разговорные слова и выражения наблюдаются не только в речи героев, но и в собственном авторском тексте. Данное обстоятельство характеризует писателя как оригинальную, уникальную языковую личность, всецело вписавшуюся в контекст своих произведений. Справедливо утверждал Г. О. Винокур: «Изучая язык произведения, мы вступаем уже на мост, ведущий от языка как чего-то неличного, общего, надындивидуального, к самой личности пишущего» [4. C. 120].
Автора исследованных нами произведений, П. И. Мельникова-Печерского, трудно представить себе в изоляции от формы и содержания его произведений. Незримое его присутствие в изображаемых им обстоятельствах, в кругу многочисленных героев своих произведений наблюдает мыслящий читатель как нечто само собою разумеющееся явление, не требующее комментариев. «Образы героев, языковых личностей создаются автором, который присутствует вместе с персонажами, в то же время он вне изображенного (и в известном смысле созданного им) мира. Он осмысливает этот мир с более высоких и качественных позиций» [2. C 120].
Среди рассмотренных в данной статье слов имеются лексические и семантические архаиз-
мы, знакомство с которыми окажется небесполезным лингвистам, исследующим историческую лексикологию русского языка. Например, они узнают, что в современном русском языке разговорное слово большак имеет два значения: 1. «большая дорога», т. е. не проселочная; 2. рассмотренное в начале статьи слово большак, означавшее главу семьи, старшего в доме, ныне является диалектизмом. Слово захребетник в Малом словаре современного русского языка приводится со стилистической пометой «презрительное» и следующим толкованием: «Тот, кто живет чужим трудом, на чужой счет; тунеядец, дармоед». А то значение, в котором данное слово употреблено в произведениях П. И. Мельникова-Печерского, не зафиксировано современными словарями русского языка.
Вместо устаревшего производного названия выучек теперь употребляется равнозначная синонимичная форма выученик, означающая ученика, уже прошедшего учебу у кого-то.
Нам удалось показать в данной статье всего лишь наиболее характерные для идиостиля Павла Ивановича Мельникова-Печерского лексико-семантические особенности названий лиц, отражающих характер межличностных отношений, а также специфику соотношения социальных ролей героев его произведений. Как постоянные, так и ситуационно обусловленные именования людей по межличностным отношениям идентифицируются не всегда отчетливо: многие из них совпадают с названиями лиц по ряду других признаков, к примеру, по родству или свойству, по сословию, гражданскому званию и т. д.
Исчерпывающий анализ названий лиц по межличностным отношениям, извлеченных из всех произведений П. И. Мельникова (Андрея Печерского) способом сплошной выборки, наверняка представит репрезентативный материал для разработки лексико-семантической и словообразовательной истории данного разряда названий лиц применительно к эпохе творческой деятельности писателя.
Литература
1. Абдуллаев А. А., Сулейманова Г.В. Из истории лексической синонимии // Современные проблемы науки и образования. Махачкала, 2004. С. 94-96. 2. Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М., 1979. 3. Виноградов В. В. История слов. М., 1999. 4. Винокур Г.О. Филологические исследования. М., 1990. 5. Мельников-Печерский П. И. В лесах. Кн. 1; 2. Год неизвестен, СПб. 6. Мельников-Печерский П. И. На горах Кн. 1; 2. Год неизвестен, СПб.
7. Мельников-Печерский П. И. Бабушкины рассказы. С. 312. Год неизвестен, СПб.
References
1. Abdullaev A. A., Suleymanova G. V. The history of lexical synonymy // Modern problems of science and education. Makhachkala, 2004. P. 94-96. 2. Bakhtin M. M. Aesthetics of verbal creativity. M., 1979. 3. Vinogradov V. V. The
history of words. M., 1999. 4. Vinokur G. O. Philological research. M., 1990. 5. Melnikov-Pechersky P. I. In the woods. Books 1; 2. Unknown year, SPb. 6. Melnikov-Pechersky P. I. In the mountains. Books 1; 2. Unknown year, SPb.
7. Melnikov-Pechersky P. The granny's tales. P. 312. Unknown year, SPb.
Literatura
1. Abdullaev A. A., Sulejmanova G. V. Iz istorii leksicheskoj sinonimii // Sovremennye problemy nauki i obrazovanija. Mahachkala, 2004. S. 94-96. 2. Bahtin M. M. Jestetika slovesnogo tvorchestva. M., 1979. 3. Vinogradov V. V. Istorija slov. M., 1999. 4. Vinokur G. O. Filologicheskie issledovanija. M., 1990. 5. Mel'nikov-Pecherskij P. I. V lesah. Kn. 1; 2. God neizvesten, SPb. 6. Mel'nikov-Pecherskij P. I. Na gorah Kn. 1; 2. God neizvesten, SPb. 7. Mel'nikov-Pecherskij P. I. Babushkiny rasskazy. S. 312. God neizvesten, SPb.
Статья поступила в редакцию 09.04.2015 г.
