CC BY
53
© 2014 г. К. Б. Ахмедова
МОРАЛЬНЫЙ АСПЕКТ В ПОЛИТИЧЕСКОМ КОНТЕКСТЕ ТЕРРОРИЗМА
В статье ставится вопрос морального аспекта в политическом контексте терроризма. В мерах по противодействию терроризму должно уделяться внимание тому факту, что моральное оправдание активно используется террористами для получения общественной поддержки и вербовки сторонников. Исследователи предлагают достаточно спорные взгляды на рассматриваемую проблему. Используя результаты многих философских и политологических исследований, данная работа предоставляет обстоятельный анализ фактора морального оправдания/осуждения терроризма. В статье проанализированы: концепция последствий терроризма, концепция распределительной справедливости, концепция крайней необходимости и морального бедствия, концепция избирательного терроризма, концепция абсолютного права и концепция абсолютной неприкосновенности граждан.
Ключевые слова: моральное оправдание, право, распределительная справедливость.
Основным вопросом, на который пытаются ответить многие исследователи проблемы терроризма, является вопрос о моральном оправдании терроризма. Различные философские концепции предлагают достаточно противоречивые точки зрения на данную проблему.
Концепция последствий терроризма рассматривает терроризм с точки зрения баланса его последствий. В данной концепции считается, что если терроризм достигает благородной цели позитивных изменений в обществе, то подобный результат как бы уравновешивает тот факт, что в ходе достижения этой цели имелись жертвы. Таким образом, достигается своего рода баланс, который допускает моральное оправдание терроризма. Согласно данной концепции моральное оправдание терроризма может приравниваться к моральному оправданию легального наказания, которое бывает очень суровым и жестоким, но оправдано необходимостью сохранения безопасности общества [9].
В рамках концепции последствий выделяются два подхода. Согласно первому подходу терроризм имеет моральное оправдание. Так, один из приверженцев данного подхода К. Нельсен считает, что терроризм может быть оправдан его политическими результатами и моральными последствиями. Моральное оправдание терроризма допустимо, по мнению К. Нельсена, в двух случаях: 1) когда террористические акты являются политически эффективным оружием в революционной борьбе; 2) если в результате террористических актов будут преодолены несправедливость, страдания, упадок в мире, которые было бы невозможно побороть другими способами [8].
Исторический опыт, как утверждает К. Нель-сен, показывает, что терроризм в малом масшта-
терроризм, абсолютное право, избирательное
бе, используемый как единственный метод борьбы для того, чтобы поднять народные массы на революционную борьбу, является неэффективным и контрпродуктивным. С другой стороны, терроризм, используемый как метод партизанской борьбы в затянувшейся войне за свободу, может быть достаточно эффективным, и поэтому оправданным, как это случилось в Алжире или Южном Вьетнаме. Следует отметить, что точка зрения К. Нельсена не является новой, и высказывалась еще в 1920-х гг. Л. Троцким [10].
Другой подход в рамках концепции последствий не находит оправдания терроризму. Один из представителей данного подхода Н. Фоушн считает, что хотя некоторые формы терроризма и могут быть оправданы в определенных обстоятельствах, такие обстоятельства крайне редки [4]. Для морального оправдания терроризма необходимы следующие условия: 1) результат, достигнутый террористическим актом, должен быть достаточно хорошим, чтобы оправдать такой метод его достижения; 2) результат может быть достигнут терроризмом; 3) результат не мог быть достигнут какими-либо другими способами, которые бы требовали меньших моральных и иных затрат.
Террористы в действительности не способны соблюдать данные условия, считает Н. Фоушн, т. к. их невозможно соблюдать, когда речь идет о невинных жертвах терроризма. Н. Фоушн подчеркивает, что для террористов все невинные жертвы являются инструментами для достижения определенной цели и не воспринимаются как человеческие существа, в то время как о виновных жертвах заявляется как о человеческих существах, потому что они должны быть наказаны. Невиновные жертвы преподносятся террористами
как человеческие существа только для того, чтобы показать, на какие невероятные жертвы вынуждены идти террористы, и таким образом усилить эффект террора. Террористы заявляют, что они вынуждены были принести в жертву бесценные жизни невиновных людей во имя высокой цели, т. к. у них не было альтернативы. Но Н. Фоушн заявляет, что у террористов всегда есть альтернативы, поэтому террористические акты, в которых жертвами становятся невинные люди, не имеют никакого оправдания. Что касается террористических актов, направленных на непосредственных виновников человеческих бед, то они в некоторых случаях заслуживают оправдания, считает Н. Фоушн.
Концепция последствий терроризма подвергается критике теми философами, согласно которым терроризм по сути своей абсолютно неправилен, но его последствия никак не должны влиять на его моральное оправдание или осуждение. Данная концепция распределительной справедливости и прав человека рассматривает несколько подходов. Так, В. Хелд изучает проблему терроризма и морали с точки зрения распределительной справедливости и прав человека [6]. Она объясняет, что иногда права человека или групп людей находятся в состоянии конфликта, когда для защиты или соблюдения прав одних людей нарушаются права других людей. При некоторых конфликтах нет никакой возможности соблюдать права всех сторон и поэтому делается выбор. Террористы, несомненно, нарушают права своих жертв, но с другой стороны, они заявляют, что делают это, т. к. их права тоже были нарушены. Но это никоим образом не дает морального оправдания терроризму, заявляет В. Хелд, потому что должно быть соблюдено еще одно условие - распределение справедливости. Если в обществе одна часть населения имеет привилегию соблюдения их человеческих прав, а такие же права другой части населения нарушаются, то возникает терроризм против представителей привилегированной группы для восстановления справедливости в распределении прав человека. Подобное восстановление справедливости для обеспечения прав всех членов общества служит моральным оправданием применения терроризма, считает В. Хелд. Это относится к такому обществу, в котором нарушались права человека и которое теперь находится в стадии перехода от нарушений прав отдельных людей к соблюдению прав всех членов общества. Нарушения прав человека продолжались бы, и поэтому применение террористических методов для их восстановления могут быть морально оправданы.
Согласно подходу В. Хелд к моральному оправданию терроризма нарушения прав жертв террориз-
ма, таких как право на жизнь и право на безопасность, неизбежны и требуют, чтобы эти нарушения прав были справедливо распределены между членами общества, так же как соблюдение прав.
Анализ двух вышеизложенных подходов показывает, что факторы справедливости и прав человека имеют больший вес, чем позитивные и негативные последствия при рассмотрении вопроса терроризма с точки зрения морали, и поэтому доминируют в ситуациях конфликтов. Однако в некоторых исключительных обстоятельствах фактор последствий имеет большее значение.
М. Вальцер в своей концепции крайней необходимости и морального бедствия приводит в качестве аргумента «бомбардировки террора» немецких городов в период Второй Мировой войны [11]. В начале 1942 г. Великобритания была на грани поражения и не могла избежать этого, если бы продолжала воевать в соответствии с правилами ведения войны. Великобритания на тот момент оставалась единственной страной, которая не была покорена нацистами. И если бы Германия покорила Великобританию, последствия были бы неизмеримо более ужасными, по мнению М. Вальце-ра. То есть, Великобритания находилась в чрезвычайном положении из-за: а) надвигающейся угрозы ее существования; б) немыслимого морального ущерба, который был бы нанесен британскому обществу в случае победы фашистов. Находясь в таком положении, Великобритания нарушила базовый моральный принцип неприкосновенности мирного населения, начав бомбардировки немецких городов с целью насаждения террора или ужаса среди мирного населения, чтобы таким образом заставить его оказать давление на свое правительство и прекратить войну, сдавшись безоговорочно. В результате тех бомбардировок 600 000 мирных жителей было убито и 800 000 ранено. Спустя год, к началу 1943 г., было ясно, что Великобритания близка к победе и бомбардировки террора потеряли свое моральное оправдание, которое предоставлялось обществом вначале [11].
М. Вальцер считает, что его концепция чрезвычайного положения применима только к такому политическому сообществу, которое находится под угрозой уничтожения или порабощения, и, в конечном счете, к такому обществу, которое может быть лишено свободы и выживания. «Выживание и свобода политических сообществ, члены которых разделяют стиль жизни, полученный ими от их предков, для того, чтобы дальше передать его своим детям, являются высшими ценностями международного сообщества», - пишет М. Вальцер [11].
В концепции М. Вальцера критики выделяют две составляющие: 1) физическое выживание общества, ради которого применение террора имеет мо-
ральное оправдание; 2) политическое выживание государственного устройства или спасение политической независимости общества, которому может быть политическое оправдание, но никак не моральное. Концепция М. Вальцера однобока, считают критики, т. к., сосредоточившись на чрезвычайности и чудовищности угрозы, она игнорирует чудовищные жертвы, которые терроризм приносит.
Существует также подход, доказывающий, что терроризм абсолютно не имеет никакого морального оправдания. В рамках данного подхода концепция избирательного терроризма считает, что все формы терроризма, за исключением избирательного терроризма, который нацелен на непосредственных виновников бед общества, не может быть морально оправдан [3; 12].
Концепция абсолютного права представлена в этической теории А. Геврита, в которой выделяются свобода и безопасность как фундаментальные предпосылки в вопросе о терроризме и морали. Свобода и безопасность требуют абсолютного права на их защиту, права, которое должны иметь все невинные жертвы. Когда абсолютный статус данного права подвергается испытанию из-за чрезвычайной угрозы обществу или его моральной катастрофы, то необходимо провести моральное различие между непосредственной и опосредованной ответственностью за то, что безопасность мирных граждан не была обеспечена [5].
Продолжая развивать далее этическую теорию, П. Бон утверждает, что если общество или отдельные лица отказываются применять методы террора против тех, кто совершает жестокости и зверства, ради того, чтобы не допустить невинных жертв, и из-за этого жестокости и зверства будут продолжаться, то непосредственную моральную ответственность за это несут только исполнители жестокостей. Именно поэтому терроризм не имеет морального оправдания [1].
Концепция абсолютной неприкосновенности граждан С. Натансона требует полного запрета террористических методов борьбы и считает, что соблюдение абсолютной неприкосновенности граждан является наилучшим способом снизить количество невинных жертв и разрушений в ходе вооруженных конфликтов. Подвергая критике концепцию чрезвычайного положения, С. Натансон считает, что нарушение неприкосновенности граждан даже в самых чрезвычайных ситуациях допускает оправдание терроризма, что, в свою очередь, способствует более частому его использованию [7].
Поддерживая концепцию С. Натансона, Р Брандт и В. Хукер тем не менее не считают, что гражданская неприкосновенность должна быть абсолютной. Они считают, что необходимо соблюдение
такого морального правила, которое позволяет и даже требует предупредить возникновение чрезвычайного положения, даже если ради этого потребуется нарушение каких-то других моральных правил, с тем, чтобы не допустить использование терроризма, который неизбежно приводит к невинным жертвам [2].
В целом, философские концепции разделяются на те, которые изучают идею невиновности жертв терроризма, т. е. мирных граждан, и на те, которые рассматривают избирательный терроризм, направленный непосредственно на виновников проблем общества, в первую очередь, социальной несправедливости, репрессий против мирных граждан и других. Несмотря на то, что выводы исследований, проанализированных в данной статье, демонстрируют диаметрально противоположные точки зрения на данную проблему, исследователи заключают, что ответ на вопрос о том, есть ли моральное оправдание терроризму, зависит от того, кто становится жертвой террора.
Проблема дальнейшего исследования морального аспекта терроризма является крайне актуальной, т. к. имеет важное прикладное значение в идеологической борьбе с терроризмом. Моральное оправдание терроризма остается одним из наиболее важных компонентов террористической пропаганды, показывающей стремление террористов получить общественную поддержку и направленной на вербовку сторонников. Поэтому эффективность мер по противодействию терроризму зависит от того, насколько успешно изучается и применяется фактор морального осуждения терроризма в данных мерах, потому что моральное осуждение обществом лишает террористов общественной поддержки.
Литература
1. Bauhn P. Ethical Aspects of Political Terrorism: The Sacrificing of the Innocent. Lund: Lund University Press, 1989.
2. Brandt R. B. Morality, Utilitarianism and Rights. Cambridge: Cambridge University Press, 1992.
3. Corlett J. A. Terrorism: A Philosophical Analysis. Dordrecht: Kluwer, 2003.
4. Fotion N. The Burdens of Terrorism, in Leiser, Burton M., ed., Values in Conflict, New York: Mac-millan, 1981.
5. Gewirth A. Are There Any Absolute Rights? // The Philosophical Quarterly. 1981. J№ 31.
6. Held V. How Terrorism Is Wrong: Morality and Political Violence. Oxford: Oxford University Press, 2008.
7. Nathanson S. Terrorism and the Ethics of War. Cambridge: Cambridge University Press, 2010.
8. Nielsen K. Violence and Terrorism: Its Uses and Abuses, in Leiser, Burton M., ed., Values in Conflict. New York: Macmillan, 1981.
9. Scheffler S. Is Terrorism Morally Distinctive? // Journal of Political Philosophy. 2006. № 14.
10. Trotsky L. Terrorism and Communism: A Re-
ply to Karl Kautsky, Ann Arbor. Mich.: The University of Michigan Press, 1961.
11. Walzer M. Political Action: The Problem of Dirty Hands // Philosophy and Public Affairs. 1973. № 2.
12. Young R. Revolutionary Terrorism, Crime and Morality // Social Theory and Practice. 1977. N° 4.
© 2014 г. А. Ю. Егорова
ЗНАЧЕНИЕ ПРИКАЗА НКО СССР № 227 ДЛЯ ИНСТИТУЦИОНАЛИЗАЦИИ ШТРАФНЫХ ЧАСТЕЙ КРАСНОЙ АРМИИ
В статье приказ НКО СССР № 227 проанализирован в свете его значения для институцио-нализации штрафных частей Красной Армии. Автором отмечено, что данный приказ мало соответствовал характеру, присущему нормативному акту высшего органа военного управления, он больше носил эмоциональный, декларативный характер.
Ключевые слова: приказ НКО СССР № 227, штрафные части Красной Армии, дезертиры, военные трибуналы, заградительные отряды.
В истории Великой Отечественной войны найдется не так много нормативных правовых актов, которые в общественном сознании получили бы такую известность, как приказ наркома обороны СССР И. В. Сталина N° 227 от 28 июля 1942 г. Получивший неофициальное наименование «Ни шагу назад!», он был отдан в один из самых критических моментов войны и стал реакцией высшего политического и военного руководства СССР на длившееся несколько месяцев отступление соединений и частей Красной Армии на восток через большую излучину Дона к Волге. 24 июля советские войска оставили Ростов-на-Дону, а выше него по течению Дона в районе станицы Клетская (расположена в 230 км северо-западнее Сталинграда) в те же дни противник обошел основные силы 62-й армии, в результате чего возникла угроза прорыва гитлеровских войск к Сталинграду.
По воспоминаниям генерала армии С. М. Ште-менко, который в 1942 г. работал в Оперативном управлении Генерального штаба РККА, Верховный Главнокомандующий, он же нарком обороны СССР И. В. Сталин лично продиктовал основные положения приказа [1, с. 88]. Его главным требованием было следующее: «Отныне железным законом дисциплины для каждого командира, красноармейца, политработника должно являться требование - ни шагу назад без приказа высшего командования» [2, с. 278].
Приказ категорически требовал от Военных советов фронтов и, прежде всего, командующих фронтами «безусловно ликвидировать отступательные настроения в войсках и железной рукой
пресекать пропаганду о том, что мы можем и должны отступать и дальше на восток, что от такого отступления не будет якобы вреда», снимать с должности и направлять в Ставку для последующего привлечения к суду военного трибунала «командующих армиями, допустивших самовольный отход войск с занимаемых позиций, без приказа командования фронта». Приказ обязывал командующих армиями принимать аналогичные меры по отношению к допустившим самовольный отход войск командирам и комиссарам корпусов и дивизий, а командиров и комиссаров корпусов и дивизий - по отношению к командирам и комиссарам полков и батальонов.
Командиры рот, батальонов, полков, дивизий, соответствующие комиссары и политработники, отступившие с боевых позиций без приказа старшего начальника, в приказе объявлялись «предателями Родины», и содержалось требование поступать с ними так, как с предателями Родины. «Паникеры и трусы, - провозглашалось в приказе, - должны истребляться на месте». При этом из контекста документа следует, что под «паникерами и трусами» понимались не только отдельные командиры, комиссары, политработники, но и лица рядового и сержантского состава, которые «увлекали в отступление других бойцов и открывали фронт врагу».
Следует отметить, что право ареста паникеров и дезертиров, а в необходимых случаях и расстрела их на месте было предоставлено особым отделам НКВД СССР Государственным комитетом обороны (ГКО) еще в июне 1941 г. Однако в октябре 1942 г. ГКО отменил внесудебные рас-
