CC BY
13
Теоретические основы и экономики управления
УДК 338.26
Карасева Л.А.
Модернизация в условиях кризиса
социально-экономического управления
Ситуация, в которой пребывает экономика России последние пятнадцать лет, иррациональна. Ставшие популярными слова «модернизация», «инновации», «национальные проекты» превратились в расхожие фразы.
Развернувшийся кризис бросил очередной вызов субъектам и институтам социально-экономического управления всех уровней. Серьезность данной ситуации усугубляется тем, что современный кризис, начавшийся как финансовый, по мере развития обнаружил свой всесторонний, комплексный, глубокий и продолжительный характер [2]. Однако социально-экономическое управление в России оказалось не готовым адекватно противостоять этому вызову. Проведение антикризисной политики государства в этих условиях должно быть ориентировано на соединение стабилизационных мер с мерами, направленными на модернизацию реального сектора экономики. Но этого, к сожалению, не произошло. Прошедший год продемонстрировал призывы к модернизации, но реально - застой в экономике.
Данная ситуация высветила проблемы социально-экономического управления. Масштабы и значимость этих проблем свидетельствуют о кризисе социально-экономического управления, который во многом определяет российскую специфику современного кризиса. Вместе с тем эта актуальная тема выпала из внимания специалистов в общей дискуссии о путях преодоления кризиса и модернизации экономики. Поэтому определим и проанализируем основные формы кризиса социально-экономического управления:
- кризис адекватности системы управления экономическим реалиям;
- кризис компетентности органов управления;
- кризис адекватности интересов органов управления интересам и целям прогрессивного социально-экономического развития России;
- кризис бюрократической системы.
Кризис адекватности системы управления экономическим реалиям. Симптомы этой формы кризиса социально-экономического управления зафиксированы исследованиями общественного мнения и сформулированы ведущими социологами. В первую очередь речь идет о том, что население ориентируется на стратегии выживания: «затянуть пояса», снизить потребление, экономить. Но в эти защитные стратегии поведения очень сложно встраиваются предложения инновационного пути развития, пусть и интересные по содержанию основных идей. Более того, «призывы к модернизации, как ни парадоксально, подчеркивают колоссальную разницу между тем, как все должно быть в "цивилизованной стране", где мы хотим жить, и как все есть на самом деле. Это погружает людей в атмосферу уныния <...> в тот момент, когда от людей требуется готовность действовать, менять свою жизнь», - к такому выводу пришел генеральный директор ВЦИОМ Валерий Федоров [3, с. 14].
Мы далеки от мысли, что не следует предлагать принципиально важных для страны стратегий развития. Наоборот, это просто необходимо. Но призывы должны подкрепляться адекватными механизмами, которые и формировали бы социальную базу для инновационных практик и направляли бы усилия общества на реализацию стратегии модернизации.
Специфика социально-экономического управления предполагает взгляд на общество как на особый сложнейший организм. Его структура всякий раз определяется структурой экономических отношений. Анализ экономических отношений, которые объективно «поддерживают» существующую структуру, позволяет: - определить объективную направленность процессов, происходящих в экономике;
- оценить потенциал ее социально-экономического развития, реализовать который и призвано государственное управление.
Вместе с тем представления об экономике, как это видно из предпринимаемых Правительством РФ антикризисных мер, либо иллюзорны, либо сознательно идеализируются.
Идеализация присуща дискуссиям о модернизации экономики России. В действительности не определены ключевые основы инновационного сценария развития и сохраняется, программируется в качестве приоритетного инерционный сценарий.
Даже ведущие нефтяные компании если и задумываются над внедрением новаций, то только в части разработок, позволяющих продолжать наращивать прибыли за счет транспортировки нефти. В сферах же нефтепереработки, охраны окружающей среды и т. д. за последние годы серьезных вложений не наблюдалось (ни в оборудование, ни в инновационные технологии). С точки зрения экономики понятно, почему так происходит. Другой вопрос - почему государство не включает экономические рычаги для достижения декларируемых целей развития и не ориентирует менеджмент на инновации, тем более, что большинство данных компаний являются государственными.
Неосознанная идеализация имеет под собой основу - отсутствие адекватного организационно-экономического механизма для решения поставленных задач. Механизмы, традиционные для современных развитых рыночных экономик, в условиях трансформации не работают.
Участие государства в управлении компаниями должно рассматриваться как реализация социально-экономической нормы, сформированной и заданной целями общественного развития и включающей в себя адекватные экономический, финансовый, организационный механизмы их обеспечения. Тогда и контроль за расходованием средств станет реальным, а не мнимым. Четкое отслеживание успехов и корректировка неудач станут необходимыми атрибутами этого механизма. Иначе не преодолеть «близорукий прагматизм» корпоративного менеджмента, опирающийся на простые экономические критерии, в рамках которых стратегические задачи государства не могут быть осознаны и решены.
По аналогии можно оценить попытки государства подтолкнуть малый и средний бизнес
к разработке и внедрению новаций. «Такие простые механизмы стимулирования инноваций, как создание инфраструктуры и раздача денег, по сути дела инновационность экономики дестиму-лируют, т. к. в отсутствие спроса ведут к ложным целям и неэкономическим критериям по инвестициям» [4, с. 96-97].
Можно упомянуть и меры государственной поддержки «тонущим» банкам. Не случайно Г. Попов отмечает: «Отсутствие реального контроля со стороны правительства привело к тому, что за один месяц после начала государственной поддержки тонущим банкам "утопающие" ухитрились вывести за границу десятки миллиардов долларов» [5, с. 117]. На наш взгляд, проблема не только в отсутствии контроля. Главное в том, что эти меры не содержали экономического механизма реализации государственной поддержки банковской системы. Предложенные финансовые меры не были подкреплены учетом сложной структуры сложившихся экономических интересов субъектов деятельности банковской системы, а потому не обеспечили поставленных целей.
Именно экономический механизм направляет субъектов деятельности на реализацию не только своих интересов, но и через деятельность на решение тех задач, которые ставит Правительство РФ.
Кризис компетентности органов управления. Слабым звеном социально-экономического управления является перенос технологий и инструментов менеджмента из бизнеса на управление социальными и экономическими процессами в рамках страны и регионов. На практике это приводит к активизации и усилению своего рода «технократизма» в управлении социально-экономическими процессами.
В первую очередь «технократизм» проявляется в предлагаемой обществу модернизации. В устах политиков, представителей исполнительной власти она выглядит, прежде всего, как техническая. Но модернизация должна проходить в таких организационно-экономических, хозяйственных формах и нормах, которые затронули бы социально-экономические, общественные отношения, модернизируя их. В этом смысле можно отчасти согласиться с социологом Леонтием Бызовым, считающим, что корни нашей отсталости лежат «в сфере архаики общественных отношений, недееспособности институтов,
вынуждающей людей все основывать на личной договоренности, а не на праве» [6, с. 15-16].
«Технократизм» обнаруживается и в популяризации мифа о том, что правовая, финансовая, экономическая и другие экспертизы есть панацея от всех бед, что они могут заменить скрупулезное изучение механизмов социальности, в том числе и в экономических процессах. Подобные представления особенно опасны по отношению и к предпринимательской и инновационной деятельности, которые по своей природе являются нестандартными, творческими, разрушительными (в части устоявшихся норм).
В структуре социально-экономического управления эксперты по экономическим, финансовым, маркетинговым вопросам часто оперируют лишь соответствующими хозяйственными и правовыми нормами. На этой основе рождаются рекомендации, законопроекты, инструкции, не опирающиеся на глубинное осознание взаимодействия экономических интересов различных субъектов. В результате возникает естественный скепсис со стороны бизнеса и населения. Это недоверие понятно.
С позиции бизнеса предлагаемые управленческие решения оказываются неэффективными или не срабатывают в полной мере. Более того, подобный подход приводит к развитию стихийного мышления хозяйствующего субъекта, к действию по ситуации, что прямо противоречит логике функционирования предпринимательской деятельности.
С позиции населения подобные решения вызывают отторжение, крайнюю степень недовольства и непонимания (достаточно вспомнить реакцию на повышение тарифов на коммунальные услуги).
Наблюдается среди специалистов, работающих в сфере государственного управления, и недооценка экономико-теоретических знаний, особенно в случаях, когда кажется, что они противоречат реалиям. Они склонны скорее «подогнать» теорию под действительность, нежели «проблематизировать» существующие в экономической жизни правовые и хозяйственные нормы.
Инновационное развитие и модернизация неразрывно связаны с процессами программирования и проектирования, а социально-экономическое управление - с управлением программами и проектами. В связи с этим необходимо рас-
смотреть в рамках заявленной темы проблемы компетентности органов управления в этих процессах.
На наш взгляд, одной из наиболее актуальных проблем является сведение управления проектами, программами, в целом реформами к управлению финансовыми потоками. Другими словами, инструменты социально-экономического управления используются лишь в части координации денежных потоков. Подтверждением тому могут служить неэффективность расходования средств по действующим государственным и региональным социально-экономическим программам, управление грантами и др. Противоречивый характер носит освоение новых и развитие уже обжитых территорий.
Для примера представим парадоксы российского опыта социального программирования и освоения территорий [8]:
1. Национальные проекты, несмотря на огромные средства, направляемые в них, так и не обнаружили ключевой системообразующий замысел, понятный и принимаемый гражданским сообществом. Пока они осуществляются в логике «латания дыр».
Аналогично территории, несмотря на многочисленные целевые программы развития, во многом демонстрируют стихийно сложившийся вектор жизнедеятельности. Разрозненные «точки роста» решают лишь локальные проблемы.
2. Реализация отдельных инвестиционных проектов (часто при содействии государственных и муниципальных структур), вполне эффективная с точки зрения частного интереса, не всегда приводит к повышению, а подчас и снижает уровень жизненной и деловой активности населения территории.
3. При наличии неудовлетворенных потребностей уже сформировавшихся новых целевых групп потребителей (инвесторов и др.) накопленные ресурсы территорий практически не используются, хотя и могут быть направлены на их реализацию.
В основе этих парадоксов лежит проблема государства как собственника денежных средств и имущества, выделяемых под проект или для осуществления реформы.
Как известно, экономический аспект предоставления денежных средств состоит в том, что собственник должен быть уверен - объект его собственности (деньги) будет использован с наи-
большей отдачей (в нашем случае - с точки зрения реализации государственных интересов). В действительности в большинстве случаев проекты, программы, бизнес-планы концептуально и проектно оформляются только для того, чтобы получить государственные деньги и израсходовать их в отведенные сроки.
Это справедливо и при решении проблемы контроля использования финансовых средств, имеющего также экономическую составляющую. Необходимо преодолеть затратный подход при проведении социально-экономической оценки результатов деятельности и вклада проекта, целевых программ и т. п. в решение социальных проблем как на местном, региональном, так и национальном уровнях. Оценке должна подлежать фактическая результативность, а не только проектная. Речь не идет о том, что оценка результатов, эффективности, общего вклада в развитие региона или страны не проводится вовсе, но зачастую это всего лишь оценка намерений, изложенная в проектах на получение грантов, программах и т. д.
Более того, экономическая и финансовая оценки часто оказываются невольно скрытыми и от общественности, и от непосредственных участников проектов.
Слабость управления по затратам связана с тем, что создаваемые программы не содержат экономического механизма, нацеленного на оптимальный социально-экономический результат. В нем отсутствуют элементы экономического и иного стимулирования деятельности субъектов, вовлеченных в реализацию. Получается, что все управленческие вопросы решаются с помощью финансирования.
Однако механизмы стимулирования деятельности экономических субъектов (например, налоговые) принесут эффект, если будут, во-первых, адекватны (и по форме, и по размеру) масштабу замысла и уровню развития социально-экономической среды; во-вторых, увязаны со стратегическим видением места и роли проекта, программ и др. в решении социальных проблем и, как следствие, с целями и направлениями стимулирующего воздействия.
Как известно, оптимальный эффект возможен только при наличии выбора, поиска лучшего варианта среди альтернативных. Поэтому, поддерживая конкурсные основы предоставления денежных средств как важнейший элемент их
распределения, отметим, что механизм конкурсов срабатывает, когда он прозрачный, открытый и обеспечивает выбор наилучших проектов как по замыслу, так и по эффективности его воплощения.
Аналогичная ситуация с использованием государственного имущества в социально-экономическом управлении. Здесь хотелось бы выделить следующие ключевые проблемы:
- управление государственным имуществом практически не встроено в процессы проведения социально-экономической политики государства (развитие территорий, государственных целевых программ и т. д.);
- управление государственным имуществом негибко, мало чувствительно к социально-экономическим процессам, находящимся в состоянии трансформации;
- управление имуществом по прежнему «пообъектно». Управление имуществом как комплексом в интересах развития территории, реализации социально-экономических программ в рамках существующего законодательства весьма сложно.
Анализируя вопрос компетентности органов управления, обратимся к дискуссии об институциональных формах координации и поддержки социальных проектов.
По-нашему мнению, эффективна та институциональная форма, которая опираясь на соответствующее законодательство, способна использовать основные элементы (рычаги) воздействия -социальные, экономические, финансовые, организационные, правовые в их оптимальном сочетании. Критерием оптимального сочетания мер поддержки является соответствие институциональной структуры доминирующим проблемам тех или иных социальных групп, развития территорий, социально значимых отраслей экономики.
Экономическая или финансовая составляющие этих мер могут быть или системообразующими, или обслуживающими другую доминирующую составляющую (например, образовательную или исследовательскую). Тогда государственная и муниципальная поддержки должны быть направлены на создание и развитие тех институциональных форм, которые адекватны сложившейся ситуации. При этом важным условием является осуществление постоянного мониторинга проблем и соответствующая корректировка ведущих институциональных форм. И в
этом смысле появляется еще один критерий эффективности - институциональные формы должны обеспечивать накопление и реализацию социально-экономических потенциалов проектов.
Например, представляются весьма важным и своевременным создание по инициативе государства и поддержка консалтинговых компаний особого типа. В их задачи должны входить:
- зондирование внешней среды, распознание и оценка новационных идей, наилучшим образом задающих вектор разрешения ключевых проблем территории, региона, социальных групп и т. п., формирование поля предпринимательских идей;
- разработка концепций и проектов, основанных на новых предпринимательских идеях, позволяющих комплексно осваивать территории, вовлекать в экономический оборот землю, находящуюся в руках разных собственников, решать другие сложные социально-экономические проблемы;
- формирование общего рабочего пространства проектов для соединения всех заинтересованных субъектов их осуществления, и в первую очередь инвесторов, проектируя и апробируя новые организационные институты - взаимодействия основных «игроков», вбрасывания и продвижения проектов к внутренним и внешним их участникам (прямым и косвенным).
Сегодня многие осознали, что без учета и увязки множества подчас разнонаправленных интересов социально-экономических агентов эффективная и быстрая реализация любого проекта невозможна. Поэтому принципиальным становится проведение экспертизы целеполагания и активности ведущих социально-экономических субъектов, влияющих на осуществление проекта. Ее проведение позволяет формировать пространство интересов главных фигур, которые в будущем могут способствовать или препятствовать реализации проекта. Тогда можно будет встраивать проекты в сложившуюся систему интересов региона, раскрывать бизнес-потенциал территории в конкретной внешней среде и на этой основе не клонировать уже успешные проекты, а генерировать и осуществлять дополняющие их идеи. Заинтересованные субъекты (предприниматели, инвесторы, собственники земельных участков, муниципалитеты, население) смогут не только увидеть, но и удовлетворить свои интересы, получить бонусы от синергетического эффекта.
В итоге появится возможность не только выявлять существующие и потенциальные точки роста, но и распознавать среди них своеобразную «зону притяжения», формирующую направление развития и модернизации.
Сомнение в компетентности органов управления возникает, когда игнорируется идея подготовки профессионалов. А этот вопрос имеет важнейшее значение как для общества, так и для государства. Так, в высказывании А. Эфроса: «Профессионализм - это способность ощущать действие и его развитие. Профессионализм - это тяга к изживанию в себе поверхностного, тяга к углубленности. Профессионализм - это подвижность внешняя и внутренняя» [9]. Речь идет не просто о компетентных специалистах, а об инициативных, креативных, думающих, способных и готовых к самообразованию и развитию работниках. Без них не состоятся ни модернизация, ни инновационное развитие общества, ни новая модель экономики, чувствительной к развитию на основе знаний. Без них не появится «спрос» на Знание и Науку, не сформируется принципиально новое отношение общества к интеллектуальным, моральным результатам деятельности. «Интеллектуальная деятельность, идея творчества никогда не процветала бы в западных странах, если бы на это не было спроса. А это достигается осознанием в обществе самоценности творческой деятельности, осознанием того, что она создает уникальные вещи, новые знания и т. д. - все то, что по-настоящему значимо, что связано с будущим» [10, с. 50].
Конечно, возможна реализация концепции образования для избранных, для незначительного круга институтов высшей школы. Но куда важнее разворот реформ российского образования всех уровней на формирование и развитие личности. Если, конечно, изначально не ставится задача воспроизведения социальной структуры, характерной для индустриальных экономик, где как раз востребованы узкие специалисты, исполнители заданной управленческой нормы.
За лозунгами о «новой» высшей школе подчас скрывается идея превращения преподавателей в ремесленников, готовящих ремесленников. Если студент работает в рамках норм, не обеспечивающих постижение смысла и технологии самообразования и саморазвития, то преподаватель и само высшее образование не выполняют своей миссии. А выпускаемые специалисты беспомощ-
ны в постиндустриальном обществе, где востребованы гибкость и восприимчивость к стремительно меняющимся технологиям.
Но может быть все-таки «довериться не оболваненному человеку и вместе с ним поднять остальные сферы нашей жизни. В системном, структурированном культурном пространстве иначе формируются не только авторы, зрители, но и работодатели, наемные работники. От этого зависит общий уровень конкурентоспособности общества» [11, с. 9]. Как известно, экономика не существует сама по себе, она часть единой системы жизнедеятельности людей.
Кризис адекватности интересов органов управления интересам и целям прогрессивного социально-экономического развития России. Особый вопрос социально-экономического управления - это формирование элиты, элиты, определяющей политику развития страны не на словах, а на деле.
Наконец-то появились работы, в которых пытаются исследовать основные черты современной российской элиты и проблемы формирования ответственной элиты. В первую очередь, это работы, опирающиеся на социологические исследования [13]. Здесь подчеркнем лишь социально-экономический аспект проблемы.
Социальный опрос показывает, что ведущим признаком элиты является признак «влияние», обозначающий властный уровень, в то время как признаки «репутация» и «авторитет» играют гораздо меньшую роль в рейтинге представителей элиты [13, с. 34-35]. Это отражение того, что сегодняшний слой российской элиты состоит в основном из представителей властной группы в ущерб представителям иных групп, не менее значимых для формирования национальной элиты.
Социальная ориентация экономических и политических механизмов функционирования общества «концентрируется на вопросах раздела и перераспределения общественного богатства между элитными группами» [14, с. 43], а не на решении стратегических задач, значимых для развития российского общества. Продолжается процесс размежевания интересов частного бизнеса, не располагающего административным ресурсом, и чиновников, желающих сохранить неформальный контроль над доходами частного бизнеса. Возникла и воспроизводится внешне похожая на рынок система общественных связей,
сутью которой является внеэкономическое воздействие.
За 2009 год усилилась тенденция к атомиза-ции общества. «Можно сказать, что Россия сегодня - это пыле- или пескообразный социум. Слитность россиян - это слитность пылинок. Собственно, у населения нет ничего позитивно объединяющего, кроме самых общих символов <...> Песок не может никого поддерживать, на нем нельзя ничего строить» [15]. Это вывод одного из ведущих социологов - Бориса Дубина, руководителя социально-политических исследований Левада-центра.
Действия существующих органов управления не способны обеспечить механизм общественно-нормального воспроизводства. И тогда какие бы цели и задачи выхода из кризиса не ставились, реализация норм, задаваемых таким государством, будет натыкаться на сопротивление, поскольку не имеет поддержки у представителей других страт общества, а затем, как следствие, рождать иррациональные, деформированные рыночные отношения и т. п.
Кризис бюрократической системы. Подтверждением данной формы проявления кризиса социально-экономического управления является развернутая программа преодоления коррупции в системе государственного управления.
По объему взяток и откатов Россия прочно вошла в тройку самых коррумпированных стран мира. Треть бюджета расходится по карманам нечистоплотных чиновников. Из-за засилья несправедливости в обществе без правил «общежития» деформируются функции денег: в такой аморальной экономике «каждый чувствует себя одиноким атомом, окруженным тотальной коррупцией», к такому выводу приходит Александр Ослон, президент фонда «Общественное мнение» [17]. В рамках обсуждаемой нами проблемы особое значение имеет его мнение о том, что ресурсы для инновационных практик и, следовательно, для модернизации в России имеются (все зависит от конкретных регионов), но на пути к модернизации стоит вечный российский барьер -коррупция [17].
В этих условиях актуализируется необходимость более глубокого теоретико-экономического исследования объективных основ существования и функционирования бюрократии, а также ее модификации и деформации. Практическая актуальность этих вопросов обусловлена тем, что при
сохраняющемся отчуждении государственного аппарата общественная дискуссия о его роли в антикризисных действиях порождает миф о бюрократической системе как о единственном механизме, который способен обеспечить наименее болезненный выход из сложившейся ситуации. Это относится и к вопросу о выборе между двумя сценариями модернизационного развития: авторитарном и либеральном.
Определим бюрократию как структурно организованные отношения посредством собственного взаимодействия, качественно и количественно предопределенного требованием управляемой ею социально-экономической среды [18].
Бюрократическое отношение - это отношение соподчиненности, отношение властное по своему проявлению. Одна сторона отношения представлена тем, кто находится сверху, а другая - тем, кто находится в связи нормативного подчинения. Бюрократическое отношение в явном виде не несет в себе экономического содержания. И если экономическая природа существования бюрократической системы как компонента управляемой ею социально-экономической среды явно выражена, то ее внутреннее экономическое содержание на данном уровне отношений непосредственно не определяется. Но как только возникает проблема осуществления, функционирования этого отношения, возникает и внутреннее понимание того, что без учета возможностей реализации частных интересов субъектов отношения оно, собственно, невозможно: экономическое становится самодостаточной характеристикой отношений бюрократии. По сути своей это отношение нормативной подчиненности, обусловленное таким подчинением, которое обеспечивает на общественно нормальном уровне решение частного интереса подчиняющегося.
Бюрократическая система потенциально несет в себе и условия своей деформации. Это обнаруживается в стремлении бюрократа достроить и перестроить пространство собственной деятельности, когда нормативное его существование перестало быть рациональным с позиции реализа-
ции его экономического интереса. Такая перестройка бюрократических отношений не только деформирует внутреннее пространство бюрократической системы, но и способна разрушить управляемую социально-экономическую среду.
То, что право называет размыванием механизма использования законов и инструкций, то, что социологи и историки называют загниванием бюрократической структуры управления, экономисты вынуждены определять как следование собственным интересам и выбор экономически предопределенного поведения.
Наиболее яркое политико-экономическое явление указанного процесса - коррупция государственного аппарата и менеджмента корпораций. В ней выражен конкретный механизм фактически социально приемлемого способа перераспределения доходов (хотя и противоправного), объективно снижающего социальное напряжение экономически активной части населения.
Исключение коррупции из жизни общества исторически означает модернизацию страны и ее экономики для достижения качественно иной структуры развития. В этом направлении формирование гражданского общества может стать своеобразным противовесом и элементом механизма, снижающим потенциал коррумпированности бюрократической системы. Соответствующие общественные институты уже складываются сегодня при активном участии самой управленческой элиты. Но реального влияния на принятие стратегически важных для страны решений они не оказывают.
Как и когда будут решаться поставленные здесь проблемы социально-экономического управления - покажет время. Однако очевидно, что честные и открытые дискуссии в рамках экономической теории по ключевым проблемам развития России могут внести свою лепту в их разрешение. Принципиально важно построить диалог между наукой и властью, найти модель сосуществования, обеспечивающую сотрудничество на пути модернизации и инновационного развития нашей страны.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Семенов А.С. Управление инновациями. М., 2008.
2. Аганбегян А. Кризис: беда и шанс для России. М.: АСТ: Астрель, 2009. 285 с.
3. Федоров В. Утеряна перспектива // Конец эпохи удач. 2009. № 32. С. 14.
4. Что должно быть основой инновационного развития России? // Вестник СНК «Стратегия и конкурентоспособность». 2008. № 4. С. 96-99.
5. Попов Г. Об экономическом кризисе 2008 года // Вопросы экономики. 2008. № 12.
6. Бызов Л. Распутье-2009 // Конец эпохи удач. 2009. № 32. С. 15-16.
7. Дондурей Д., Серебренников К. Культурные обязательства есть! Государственная политика в сфере культуры: проблемы и решения // Искусство кино. 2009. № 9. С. 5-14.
8. Зинатулин А.М., Карасева Л.Н., Смирнов С.Н. Парадоксы российского опыта освоения территорий // Вестник Тверского государственного университета. Сер. Экономика. 2008. № 18. С. 4-19.
9. Эфрос А.В. Книга четвертая. М.: Парнас, 1993. С. 94.
10. Иноземцев А. Класс интеллектуалов // Гордон А. Диалоги. М.: Предлог, 2005.
11. Миндели Н.А. Инновационный менеджмент. М., 2006.
12. Новиков А. Холодно, пока холодно. // Наша власть: дела и лица. Общероссийский ежемесячный журнал политических и деловых кругов. 2008. № 11 (91). С. 3.
13. Сумма идеологий. Мировоззрение и идеология современной российской элиты / Под. ред. М. Тарусина. М.: Ин-т обществ. проектир., 2008. 297 с.
14. Социально-экономические модели в современном мире и путь России: В 2 кн./ Междунар. ассоциация акад. наук; РАН; Под ред. К. И. Микульского. М.: Экономика, 2005. Кн. 1.
15. Дубин Б. Песчаная Россия // Конец эпохи удач 2009. № 32. С. 16.
16. Особый русский путь или новое пораженчество? [Материалы круглого стола] // Вестник аналитики. 2008. № 2. С. 181-199.
17. Ослон А. Центры кипучести // Конец эпохи удач. 2009. № 32. С. 14-16.
18. Карасева Л.А., Кунтыш В.А. Экономические основы бюрократии // Вестник Тверского государственного университета. Сер. Экономика. 2006. Вып. 3. № 10 (27). С. 118-127.
УДК-66.3 (2 Рос), 124
Шкребтиенко О.В.
Социальное партнерство власти, бизнеса и общества как инструмент повышения качества жизни
В современных условиях, когда происходит реструктуризация экономики Российской Федерации, связанная с кардинальными изменениями во всех отраслях, актуализируется проблема качества жизни, которая рассматривается как концептуальная основа социально-экономических программ общефедерального и регионального развития.
По мнению мыслителей, политиков, экономистов, наступивший XXI век является веком качества [1]. Качество жизни признано международным сообществом одним из главных показателей, характеризующих развитие стран и народов. Отступают в прошлое ориентиры только на научно-технический прогресс, на построение тех или иных моделей индустриального развития. Сложилось достаточно устойчивое мнение, что экономический рост не может служить единственным мерилом прогресса и благосостояния, необходимо также обеспечить создание хорошей социальной и экологической среды. Поиск новых путей экономического развития привел к осознанию, что только качество жизни может в наибольшей степени соответствовать новым требо-
ваниям цивилизационного развития, так как является интегральной качественной характеристикой жизни людей, раскрывающей по отношению к обществу в целом критерии его жизнедеятельности, условия жизнеобеспечения, а также условия жизнеспособности общества как целостного социального организма [2].
Качество жизни характеризует эффективность всех сторон жизнедеятельности человека, фактический уровень удовлетворения его материальных, духовных и социальных потребностей, уровень его интеллектуального, культурного и физического развития, степень обеспечения комплексной безопасности жизни с учетом субъективной оценки индивида ее различных сторон.
Важнейшими задачами в обеспечении качества жизни в соответствии с рекомендациями ООН провозглашаются:
- обеспечение физического и морального здоровья общества;
- обеспечение качественными товарами;
- охрана окружающей среды;
- увеличение затрат на поддержание ресурсного потенциала страны.
