МНОГОЗНАЧНОСТЬ ЗАИМСТВОВАННЫХ ЛЕКСИЧЕСКИХ ЕДИНИЦ (на примере лексики арабского происхождения)
О.И. Александрова
Кафедра общего и русского языкознания
Филологический факультет Российский университет дружбы народов ул. Миклухо-Маклая, 6, Москва, Россия, 117198
Лексическая система является наиболее проницаемой для заимствований, поскольку таким образом пополняется словарь языка. Попадая в новую языковую среду, заимствованное слово начитает осваиваться всеми возможными средствами — от фонетики до синтаксиса — и неизбежно обрастает новыми значениями. Таким образом оно становится полноценным элементом языка.
Ключевые слова: заимствование, исконная лексика, многозначность, моносемия, семанти-зация, вторичная семантическая функция.
Подобно исконным словам, заимствования могут развивать многозначность — способность слова иметь одновременно несколько значений [8. С. 41]. Так, более трети лексических единиц арабского происхождения, функционирующих в современном русском языке, являются многозначными. Заимствованные слова довольно часто приобретают несколько лексико-семантических вариантов, т.к. в момент заимствования язык-реципиент стремится уточнить его размытое значение и внести в него новые смысловые оттенки [3. С. 136—137]. Источники многозначности заимствованных слов различны: одни единицы сохраняют несколько значений, принадлежащих слову-этимону, другие «накапливают» значения, развившиеся в языках-посредниках, третьи становятся многозначными в русском языке.
Традиционно считается, что новое заимствованное слово в момент появления в языке-реципиенте — моносемная единица, даже при полисемичном слове-этимоне. Исключение составляют некоторые экзотизмы, многозначность которых «переносится» из языка-источника [4], что подтверждается рассматриваемым материалом: марабут — «1) в средние века в Северной Африке мусульманский воин-монах», «2) то же, что и дервиш»; рамадан — «1) девятый месяц мусульманского лунного календаря»; «2) сорокадневный строгий пост у мусульман»; шейх — «1) у арабов: глава рода, племени», «2) представитель высшего мусульманского духовенства, богослов и правовед» [2]. Объяснить подобный факт можно безэквивалентностью экзотической лексики. Если один экзотизм обозначает две реалии, свойственные культуре народа, говорящего на языке, послужившем источником такого экзотизма, то язык-реципиент использует данный экзотизм в обоих значениях.
Как уже отмечалось, слово, заимствуемое опосредованно, может «накапливать» значения. Становясь элементами лексико-семантических систем языков-посредников, арабские по происхождению слова приобретали в них новые значения. Если новые номинации служили для обозначения реалий культуры народа, говорящего на языке-посреднике, то заимствованное русским языком слово становилось «вдвойне» экзотичным. Например, заимствования, отражающие специфику
неарабских стран: набоб — «1) в Англии и Франции человек, быстро разбогатевший в колониях»; на основе последнего значения развилось переносное значение «2) быстро разбогатевший человек, жизнь которого отличается восточной пышностью» [5. C. 462]. Сафра — 1) «на Кубе: сезон уборки и переработки сахарного тростника»; 2) «в Уругвае: сезон торговли скотом, стрижки овец» [5. C. 694].
Сафари — «1) заповедник в Африке, в котором разрешена охота на диких зверей», «2) охота в таком заповеднике», «3) одежда прямого покроя из легкой гладкой ткани с карманами и отстрочкой» [5. С. 694] (последнее значение развилось в английском языке на основе метонимического переноса). Факир — «мусульманский аскет, давший обет нищенства»; «бродячий фокусник» (данное переносное значение развилось во французском языке —fakir, www.cnrtl.fr/definition/fakir); «в цирке: фокусник, демонстрирующий нечувствительность к боли» [5. С. 811].
Слова, относящиеся к общеупотребительной лексике, как правило, заимствуются в одном из значений и развивают новые в языке-реципиенте, т.е. в русском языке. В составе лексики арабского происхождения практически все общеупотребительные слова являются многозначными, например: магазин — 1) «помещение для торговли чем-либо»; 2) «склад для хранения чего-либо» (заимствованное) [2]. Люфа — 1) «южное растение из семейства тыквенных» (заимствованное); 2) «губка из высушенной волокнистой массы плодов этого растения»; фитиль — 1) «лента, жгут или шнур, служащие для горения в некоторых осветительных и нагревательных приборах (лампах, свечах, керосинках)»; 2) «жгут из мягкого материала, пропитывающийся каким-нибудь жидким составом (смазывающим, лекарственным и т.п.)»; 3) «горючий шнур для воспламенения зарядов, для передачи огня на расстояние при производстве взрывов» (заимствованное) [2] и др.
Однако и среди таких слов есть исключения, например, заимствованное через французский слово маска (арабский этимон которого sjâ-"« — [mashara(t)] — «шут, насмешник» [5. С. 465]) имеет те же значения, что и во французском языке 1) «специальная накладка на лицо с вырезами для глаз, а также человек с такой накладкой»; 2) «притворный вид, видимость»; 3) «гипсовый слепок с лица умершего»; 4) «предохранительная покрышка на лицо»; 5) «в косметике: слой наложенного на лицо крема, лекарственного состава и т.п.» (все эти значения отражены в дефиниции слова, зафиксированной в национальном корпусе французского языка Centre National de Ressources Textuelles et Lexicales: http://www.cnrtl.fr).
В многозначных словах, помимо прямых номинативных значений, непосредственно направленных на предметы и явления действительности, существуют другие значения, которые выполняют вторичную семантическую функцию. Благодаря тождеству языковой оболочки и определенной смысловой ассоциации они объединяются с главным значением в единую смысловую структуру. Однако в отличие от последнего они слабо закреплены парадигматически и поэтому нуждаются в большей синтагматической обусловленности. Для их распознавания в тексте необходимы дополнительные «опознавательные» признаки: характерная ограниченная сочетаемость, отличительная синтаксическая позиция, определенная грамматическая конструкция [1; 7; 10].
Рассмотрим несколько примеров развития переносных значений у заимствованных слов вследствие различных семантических процессов. На основе метафо-
Вестник РУДН, серия Теория языка. Семиотика. Семантика, 2011, № 1
ры по сходству производимого впечатления новые переносные значения развиваются у слов: шуба — «верхняя зимняя мужская или женская одежда из меха или на меху» и переносное «снежный или ледяной покров, образовавшийся на чем-либо» [2]; алмаз — «драгоценный камень, минерал кристаллического строения, блеском и твердостью превосходящий все другие минералы» и переносное «что-л., блеском и игрой света напоминающее такой кристалл» (там же); мишура — «позолоченные медные или посеребренные металлические нити, идущие на изготовление парчовых тканей, галунов и т.п.» и переносное «внешне показной блеск, лишенный действительной ценности, показная роскошь» (там же).
Астрономический термин зенит употребляется в переносном значении «высшая степень, предел чего-нибудь» (в зените славы, в том же значении и связанном употреблении данное слово используется в английском языке at the zenith of fame [9. С. 264], что позволяет характеризовать данное значение как семантическую кальку), которое можно отнести к конструктивно обусловленным, т.е. требующим для своего раскрытия определенных грамматических конструкций, благодаря которым такие значения отличаются от других, а также друг от друга в пределах многозначного слова [1].
В массиве слов арабского происхождения обнаружены примеры метафорического переноса номинаций мифологических героев на свойства, характеристики человека: гурия — «красивая, обольстительная женщина» [2]; джинн — «исполнитель желаний» (переносное значение возникло на основе арабской сказки «Волшебная лампа Алладина», ср. в интервью актера В. Машкова: «Актер — это джинн. Волшебник» (Кто есть кто в современной культуре. Эксклюзивные биографии. — Вып. 1—2. — М.: МК-периодика, 2006—2007: www.slovari.yandex.ru). Такие значения также являются синтаксически ограниченными, т.к. обусловлены вполне определенной синтаксической позицией языковой единицы, обычно именной части составного сказуемого, В.В. Виноградов называет их предикативно-характеризующими [1. С. 183]. Они характерны для разговорной речи и могут иметь различную эмоциональную окраску, например: Да она настоящая гурия! Что я тебе, джинн?! — иронично. Данные примеры иллюстрируют появление у значения заимствованного слова дополнительной коннотации.
Помимо метафорических значений, у слов арабского происхождения часто развиваются дополнительные переносные значения на основе метонимии. Так, в разговорной речи названия тканей употребляются для наименования одежды, сшитой из этих тканей: ходить в бархате, одетый в бархат и атлас [6]. На основе метонимии у слова юбка развивается экспрессивно-синонимическое значение [1. С. 173] с пренебрежительной коннотацией — «женщина как предмет ухаживания, увлечения мужчин»: он от всякой юбки с ума сходит; побежит за первой встречной юбкой [6].
Многие переносные значения, например, «расширяющийся кверху столб чего-либо» у слова султан (султан огня), являются фразеологически связанными. Они реализуются в сочетании со строго ограниченным кругом слов. Употребление слов с такими значениями обусловлено не предметно-логическими отношениями, а закономерностями функционирования самой лексико-семантической системы, например, значение слова халатный — «небрежный и недобросовестный в выполне-
нии своих обязанностей» [6] — реализуется только в сочетаниях с несколькими существительными: халатное отношение, халатная работа, халатный работник.
Заимствования, употребленные в метафорическом значении или окказиональных формах, могут выполнять поэтическую функцию в художественых произведениях:
Ланитный алый бархат смугл, / И губы алчущие пряны (И. Северянин. «Балькис и Валтасар»); Будь одиноким, как зенит, / Пускай тебя ничто не кличет (Н. Клюев. «Поэту Сергею Есенину»); Безмолвный призрак в терему, / Я — черный раб проклятой крови. / Я соблюдаю полутьму / В ее нетронутом алькове (А. Блок. «Religio»); И за огненными небесами / Обо мне задумалась она, / Девушка с газельими глазами / Моего любимейшего сна (Н. Гумилев) др.
Таким образом, полисемия свойственна и заимствованной лексике, в том числе экзотизмам, но причины многозначности, в отличие от исконной лексики, обусловлены возможностью влияния семантической структуры слов-этимонов и вариантов заимствованных слов, функционирующих в языках-посредниках.
ЛИТЕРАТУРА
[1] ВиноградовВ.В. Избранные труды. Лексикология и лексикография. — М.: Наука, 1977.
[2] Ефремова Т.Ф. Новый словарь русского языка. Толково-словообразовательный. — СПб., 2000.
[3] Колесов В.В. Язык города. — М.: Высшая школа, 1991.
[4] Крысин Л.П. Иноязычное слово в контексте современной общественной жизни // Русский язык конца XX столетия (1985—1995). — М.: Языки русской культуры, 2000.
[5] Крысин Л.П. Толковый словарь иноязычных слов. — М.: Русский язык, 2000.
[6] Кузнецов С.А. Большой толковый словарь русского языка. 1-е изд. — СПб.: Норинт, 1998.
[7] Курилович Е. Очерки по лингвистике. — М.: Изд-во иностр. лит., 1962.
[8] Новиков Л.А. Современный русский язык: Фонетика. Лексикология. Словообразование. Морфология. Синтаксис. — СПб.: Лань, 2003.
[9] Шахбаз В.А.С. Слова арабского происхождения на территории романо-германского лингвистического ареала. Пути вхождения: Дисс. ... канд. филол. наук. — М., 2005.
[10] Шмелев Д.Н. Современный русский язык. Лексика. — М.: Просвещение, 1977.
POLYSEMY OF LOANWORDS (as an example of the originally arabic lexical units)
O.I. Alexandrova
The General and Russian Linguistics Department Philological Faculty Peoples' Friendship University
Miklukho-Maklay Str., 6, Moscow, Russia, 117198
Language lexical system is the most vulnerable for loanwords as this is the regular means to enlarge vocabulary. Getting into a new language environment, a loanword used to be adopted by all possible means — from phonetics to syntax — and inevitably obtains a number of new meanings. Thus it makes a full-featured language unit.
Key words: loanwords, borrowings, original native lexis, polysemy, monosemy, semantization, secondary semantic function.