CC BY
317
СОЦИОЛОГИЯ И ФИЛОСОФИЯ 2007. №3
УДК 317.6:346.2
О. С. Щучинов, Н.А. Орехова
МНОГОДИСЦИПЛИНАРНОЕ ПРОСТРАНСТВО ИЗУЧЕНИЯ СЕКСУАЛЬНОЙ ИЗМЕНЫ
На основе анализа литературы предложен обзор основных дисциплинарных подходов к рассмотрению сексуальной измены: этнографического, исторического, философского, психологического, медицинского, биологического, сексологического. Обсуждается специфика социологического анализа измены как социального феномена, социального фактора и социального института.
Ключевые слова: сексуальная измена, сексуальная культура, теории сексуальности.
В научной литературе под супружеской изменой или адюльтером (франц. adultere) подразумеваются внебрачные половые связи, которые могут носить как систематический, так и эпизодический характер. Вопреки широкой распространенности этого феномена измена недостаточно полно исследована в работах социологов. Философские публикации рассматривают этические аспекты неверности, медицинские издания уделяют внимание лишь эпидемиологическому потенциалу измены. Образ современного обществ, отображаемый и создаваемый массовой культурой, полностью раскован в сексуальном плане; тема, метко обозначаемая желтой прессой «про это», привлекает всеобщий интерес. В то же время моногамность по-прежнему рассматривается как одна из важнейших семейных ценностей российского общества. Несмотря на значительное количество популярных психологических (нередко псевдо-социологических) изданий с «практическими» рекомендациями жертвам измены, научное рассмотрение адюльтера ограничено. Большинство так называемых социологических опросов, публикуемых в подобных изданиях для широкого круга читателей, не имеет под собой методологической базы. Помимо такого рода теоретически неизученных моментов, собственно процесс интервьюирования и сбора данных на столь деликатную тему затрудняет исследование гендерных отношений, в особенности сексуального взаимодействия.
Длительное существование и разнообразие форм сексуальной измены не означает, однако, однозначность в понимании и обозначении этого явления. Сам термин в отечественной литературе «измена» имеет две основные трактовки. В первую очередь, это супружеская измена, или адюльтер, который определяется как вступление лица, состоящего в браке, в половую связь с лицами из других брачных пар или не состоящими в браке. Однако существует и другая трактовка термина «измена»: измена Родине или действия, совершаемые в пользу иностранного государства, расчленения и/или полной потери независимости своей страны. Классическое определение термина «измена» можно прочесть в Толковом словаре Владимира Даля [1]: неверность, предательство, отметательство, коварный переход, присоединенье к противнику; перемена в чувствах, мыслях, действиях в обратную сторону.
Таким образом, измена в любом случае связана с доверием чего-то личного для данного союза лицу, не являющемуся его членом: либо тела индивида, либо особенно важных документов страны.
Исторически измену как явление рассматривали различные дисциплины и каждая из них - по-своему. Например, с точки зрения сексологии измена супружеская - это внебрачная половая связь [2]. Тогда как социология рассматривает супружескую неверность как результат социализации индивида, противопоставляющей рутинность брака биологическим потребностям, а психология отдает предпочтение анализу «внутренних», индивидуально обу-| словленных причин - рассматривая психику, психологи_ оставляют без внимания «внешнее» поле рассмотрения - влияние социума [3]. Представители различных дисциплин интересовались изучением феномена измены с момента появления института брака или с того момента, когда была ограничена свобода в первобытных беспорядочных половых связях. В рамках современных научных дисциплин, можно выделить восемь основных подходов к рассмотрению измены.
Первый, этнографический, подход представлен в работах М. Ковалевского, В. Кабо, Л. Моргана, Б. Дэвидсона, Ю. В. Бромлея, П. Н. Третьякова и др. Основатели психоаналитического подхода в психологии (Э. Фромм, З. Фрейд, К. Юнг и др.) также широко использовали методы этнографии в своих ранних работах. Исторически данный подход к рассмотрению измены является одним из первых. Не имея возможности изучать сексуальность своих современников, поскольку викторианская мораль строжайшим образом табуировала обращение к этой сфере жизни, вышеперечисленные исследователи рассматривали особенности интимного поведения представителей других культур. Подчеркивая экзотические элементы сексуальной культуры различных племен, исследователи либо оценивали её примитивной по сравнению с западной, либо восхищались открытым, непосредственным отношением «дикарей» к сексуальности в целом и измене в частности.
Так, например, М. Ковалевский, изучавший брачное, внебрачное, добрачное сексуальное поведение жителей австралийского региона, обнаружил ряд экзотических для россиян обычаев. У санти-доков мать невесты вправе отобрать её у мужа и передать другому мужчине. При обнаружении прелюбодеяния жены, мужу предоставлено право убить «любовника», в то время как жену - лишь побить. Ковалевский использует данный пример для того, чтобы проиллюстрировать недопустимость такого рода поведения в современном ему российском обществе 1880-х гг. Экзотичность ситуации для исследователя заключается в доминирующей сексуальной роли женщины-матери по сравнению с мужчиной: в российской традиции вопросы, связанные с заключением брака дочери, решал отец, тогда как мать и сама дочь покорялись его воле [4]. А передача женщины «другому мужу» совершенно не вписывалась в репертуар ролей, регламентирующих сексуальное поведение россиян XIX в. Схожие мотивы направляли этнографические исследования сексуального поведения аборигенов, использованные Э. Фромом, З. Фрейдом, Х. Эллисом.
Итак, особенность этнографического подхода к изучению сексуальной измены заключается в том, что его представители находят единичные случаи
в поведении каких-либо территориально изолированных народов либо племен, живших когда-то раньше. Эти данные о другой сексуальной культуре, явно отличающейся от современников авторов, привлекают внимание читателей и исследователей своей экзотичностью, непохожестью, красочностью. С социологической точки зрения, нерепрезентативность данных ставит под сомнение точность предложенных авторами-этнографами описаний правил, регламентирующих сексуальную верность и измену в конкретных племенных сообществах. Кроме того, такого рода материал совершенно не подходит для анализа особенностей нормативного сексуального поведения современников исследователей, членов их собственного общества, что противоречит социологическому подходу.
Подобные проблемы с нерепрезентативностью характерны и для исторического подхода, представленного в работах Л.Н. Пушкаревой, Л.В. Бессмертных, А.Н. Чанышева, Ю.Л. Бессмертный, Б.А. Романова и А.Я. Гуреви-ча. К достоинствам исторического подхода следует отнести признание того факта, что общество, трансформируясь, меняет свои ценностные, культурные и моральные установки, модифицируется в свою очередь и отношение общества к измене. Сравнительный анализ различных форм регулирования сексуального поведения, существовавших в одном и том же обществе на разных этапах его развития, не позволяет однозначно говорить о физиологической природе неверности, поскольку социальные факторы столь сильно влияют на восприятие измены, на её допустимость [5].
Сравнивая три исторических периода, Н.Л. Пушкарёва и Л.В. Бессмертных иллюстрируют эволюцию методов наказания адюльтера в России в соответствии с изменениями гендерных ролей. Так, в допетровской Руси наблюдались чёткие гендерные различия в формах наказания неверности. Если за прелюбодеяние женщина могла подвергнуться смертной казни или заключению в монастыре, то мужчину, в зависимости от его общественного положения, либо наказывали плетьми или епитимьей1, либо просто подвергали публичному порицанию (выговору) и отпускали. Во времена Петра I произошло повышение статуса женщины в российском обществе, в результате «прелюбодеяние мужа признается поводом к разводу, как и прелюбодеяние жены, и притом, как кажется, всё равно, была ли им нарушена супружеская верность с замужней или незамужней женщиной, т.е. с отменой различия между прелюбодеянием и блудом» [4. С. 200,201]. Наконец, с середины ХХ в. с распространением гражданских браков, не связанных церковными или судебными обязательствами, измена перестала быть наказуемой, и оба партнёра могли безболезненно для своих гражданских прав развестись.
Таким образом, рассматривая развитие российского общества, в динамике, можно прийти к заключению о том, что строгость порицания и наказания сексуальной измены снижалась на протяжении последних 500 лет. Законодательные изменения свидетельствуют и об изменении общественного
1 Епитимья (греч. наказание по законам) - на языке церковных канонов означает добровольное исполнение исповедавшимся, по назначению духовника, тех или иных дел благочестия (продолжительная молитва, милостыня, усиленный пост, паломничество и т.п.) [6].
мнения в отношении адюльтера, собственно к факту неверности современное общество относится не так болезненно, воспринимая его лишь как личную проблему отдельной семьи. Кроме того, статус современной женщины, по сравнению со статусом женщины в Древней Руси, явно повысился, подтверждая её значимость и незаменимость в семье и обществе. Представители обоих полов вступают в сексуальные отношения и брак практически «на равных», имея одинаковое количество гражданских прав.
Исторический подход к рассмотрению измены также позволяет проследить эволюцию соотношения любви и верности, которые всегда были полярными сторонами в отношениях мужчин и женщин. Поскольку идея романтической любви в сексуальных и брачных отношениях появилась относительно недавно [7. С.53,54], понятие эмоциональной верности и измены сформировалось позднее. Историки Ю.Б. Рюриков и А.Н. Чанышев отмечают существование таких периодов, когда неверность и разврат (в современном их понимании) преобладали. Приобретая статус социальной нормы, измена становилась не только «модной», но и повышала статус тех лиц, которые принимали правила такой игры. Например, последние десятилетия французского абсолютизма отличались легкомысленностью и фривольностью взаимодействий в любовном плане.
По описаниям М.М. Бахтина и А.А. Гуревича, отношения в придворных и аристократических кругах превращались в изощренное искусство флирта, бездушное, бессердечное, холодное. Собственно любовь и верность в любви сделались чем-то старомодным, их заменило переменчивое и мимолетное беспринципное увлечение, а верность в браке и любви была столь незначима, что стала предметом насмешек [8.С.118]. Таким образом, использование исторического подхода позволяет наблюдать некую «моду» на верность и измену в отношениях: происходит транслирование не только через ценности индивидов определенной эпохи и территории, но и через общую культуру в отношениях и через образцы поведения гендеров.
Обозначая контраст между прошлым и настоящим положением ценностей, мыслей и поведения мужчин и женщин в отношении верности и измены в браке, историки так же, как и этнографы, находят интересные, но нередко единичные случаи. Например, сопоставляя форму наказания и отношение к супружеской неверности важнейших исторических фигур, сложно составить представление о нормативах сексуальной культуры большинства членов общества. К недостаткам этих двух подходов также следует отнести их описа-тельность. Сообщая информацию, а не анализируя её, представители этнографического и исторического подходов нередко отказываются от выявления общих тенденций ради подробного перечисления единичные «яркиx» фактов. Главным критерием для исследователя здесь зачастую выступает интерес-ность, а не показательность, значимость происходящего. Такого рода подчеркивание единичных случаев, а не нормативного поведения отличает данные подходы от социологического.
Кардинально отличный от двух первых дисциплинарных подходов к анализу неверности, философский подход показывает измену с точки зрения нарушения свободы Другого. Среди философов, посвятивших свои работы
любви и верности, наибольший вклад в рассмотрение проблемы внесли Платон, Аристотель, Левинас, Р. Декарт, Вл. Соловьев, Н. Бердяев и др.
Особенностью философского подхода к анализу измены является её рассмотрение в контексте абсолютных ценностей, таких, как любовь, эстетическое налаждение, красота. Таким образом, для философии характерно противопоставление категорий «неверности» и «любви», восхваление любви при полном отказе от размышлений об измене как социально-обусловленном явлении, институте. Более того, в работах философов зачастую происходит подмена термина «измена» термином «похоть».
Следует отметить сильную взаимосвязь между представлениями конкретного философа о природе любви и измены и особенностями современной ему исторической эпохи. Так, Платон в IV в. до н.э. в своем произведении «Пир» устами Диотимы рассуждает о любви и её предназначении в жизни человека: любовь не должна быть покинута ради достижения мудрости или познания, наоборот, в ней причина всякого знания, будь то искусство или умение более метафизического свойства; любовь будет сразу и проводником, и путем, она есть посредник в высшей степени. Любовь может оттого быть краткосрочна, ибо главная её цель - это только продолжение рода. Сексуальное взаимодействие она называет «рождением в прекрасном как телесно, так и духовно» [9. С. 81-134]. Таким образом, любовь в данном контексте представляет собой «плодородное творчество», обеспечивающее становление бессмертия от живого, выступая лишь «процессом ради процесса», но не отношением к какому-то отдельному конкретному человеку, а значит, понятие «измена» и требование верности отсутствуют как таковые. Поскольку в Древней Греции женщина в браке была не столько субъектом любви, сколько средством деторождения, даже в просвещенных Афинах женщина была исключена из общественной жизни и культуры. Так как духовное общение с женщинами было невозможно, мужчины искали общества мужчин, и так получилось, что в представлении Платона любовь между мужчинами имеет высший духовный аспект, которого не может быть при любви мужчины и женщины [8. С.65].
В рамках христианской философии любовь воспринимается как космическая сила, как всепрощающее чувство к ближнему, которое, по христианским представлениям и делает человека равным Богу, потому что Бог есть любовь [8. С. 74]. Сладострастие или «сластолюбие» - плотская любовь, не имеющая целью рождение детей, по понятным причинам порицается христианскими теоретиками, такими как Максим Исповедник, апостол Павел, Филипп Философ и др. [8. С. 98].
В средневековой Византии продолжало существовать, хотя и в несколько измененной форме, античное понимание любви, особенно проявившееся в XII в. в Византийском романе, продолжавшем традиции позднеан-тичного романа. Лейтмотивом византийских любовных романов была любовь двух юных существ, их верность друг к другу, пронесенная через вереницу тяжелых испытаний и опасностей, их целомудрие, сохраненное в борьбе с постоянными посягательствами на него.
Представитель немецкой философии, Георг Вильгельм Ф. Гегель, описывает любовь как снятие дурной бесконечности (бессмысленного повторе-
ния) в сексуальных отношениях [8. С. 37]. Рассуждая о браке, он называет его «первой нравственной любовью» [10. С. 244], исключающей супружескую неверность. В этом смысле брак представляется духовной близостью супругов, а измена - нежелательной страстью, «особенным капризом» [10. С. 194], предательством. Таким образом, представляя брак как союз двух людей, Гегель, в отличие от Платона, считает главной задачей супружества не оставление потомства, а духовную близость и любовь между супругами. Он защищает сокращение количества сексуальных партнеров до одного вследствие того, что само по себе сексуальное взаимодействие должно иметь любовь в своей основе, что означает, измена здесь логически неуместна.
Таким образом, особенность философского подхода заключается в рассмотрении измены как неразрывного и противоположного свойства любви, понимаемой как универсальное и вневременное чувство. Тогда как с социологической точки зрения понятие «измена» возникает лишь после формирования института брака: следовательно, вне зависимости от наличия или отсутствия «любви» наличие нескольких сексуальных партнеров, например в первобытном обществе, не является изменой. Кроме того, сексуальная культура этого периода нормирует отношения, не требующие обязательств и основанные лишь на влечении, но не построении семьи (достаточно вспомнить довольно распространенные в то время гомосексуальные связи).
К недостаткам философского подхода к рассмотрению неверности следует отнести его слишком абстрактный «взгляд» на категорию измены, а точнее, рассмотрение измены лишь в контексте любви, следовательно, рассмотрение только духовной, нефизической измены. Кроме того, выводы философов не имеют никакого эмпирического обоснования, поскольку они не проводили репрезентативных исследований, верифицирующих их рассуждения.
По мнению психологов, представляющих четвертый дисциплинарный подход, измена отражает разные противоречия, конфликты и дисгармонию в супружеских отношениях. И. С. Кон, П.П. Блонский и Л. С. Выготский утверждают, что супружескую неверность можно встретить в семьях с благополучными и устойчивыми отношениями, но чаще - в конфликтных и проблемных семьях, а также в семьях с критическими, практически разрушенными отношениями супругов. Таким образом, измена, по их мнению, заключается в сугубо психологических особенностях человека. Так, мужчины изменяют чаще, поскольку наделены психологией самца, стремящегося передать свои гены. Тогда как женщины в большинстве своем страдают от такого поведения мужа либо изменяют «назло» ему.
Кроме того, важную роль в предрасположенности того или иного индивида к неверности супруги отводят его сексуальному воспитанию и его/её поведению в юности. Так, по мнению американских психологов М.В. Пэка и Ф.Л. Уэльса, супружеская верность во многом зависит от добрачного поведения: мужчины и женщины, имеющие добрачные половые связи, легче нарушают обет супружеской верности [11. С. 706]. Это связано с тем, что ранний половой опыт, скорее всего не основанный на настоящей любви, снижает оценку сексуальных отношений и чувство долга, обязательства по отношению к другому партнеру.
Используя данные своих лабораторных исследований, психологи Дж. Трис и Д. Гизен разработали определённую шкалу, по признакам которой можно составить группу «повышенного риска» в отношении измен [12. С. 48]. Так, если (1) человек думает о сексе несколько раз в день, (2) у него было высокое число предыдущих сексуальных партнеров, (3) он живет в каком-либо центрального городе, (4) является чернокожим или мужчиной, (5) состоит в отношениях уже долгое время, то у него с большей вероятностью проявляется повышенная склонность к неверности.
Особенность психологического подхода заключается в том, что, рассматривая отдельного индивида, находя его мотивы к измене, изучая его семью и отношения между родителями, можно чётко и ясно сформулировать представление о причинах его неверности партнеру, и выявить «проблемные точки» в отношениях в конкретной семье [13. С. 148, 149]. С другой стороны, выявляя частные единичные случаи, невозможно создать концепцию неверности, выделить общие тенденции, причины, общие для отдельных социокультурных или возрастных групп, классифицировать социальные группы как более и именее «верные» и «неверные». Психологический подход, скорее, показывает, что индивид, обладающий определенными характеристиками, более подвержен измене; тогда как для более полного понимания неверности как социального феномена необходимо социологическое сопоставление поведения представителей различных классов, слоев, социальных групп в рамках изучаемого общества.
С точки зрения медицинского, пятого подхода к рассмотрению измены, представителями которого выступают Г.С. Васильченко, В.И. Здравомыслов, С.С. Либих, Ю.П. Прокопенко, А.М. Свядощ, А.А. Ткаченко, В.И. Фридкин, Л.Я. Якобсон и др., последняя рассматривается, скорее, как способ переноса половых инфекций, а не как социального фактора, определяющего взаимодействие представителей полов. Замыкаясь на переносе половых инфекций, данный подход рассматривает не мотивы, толкающие супругов на нарушение верности, а лишь результат такого рода поведения, которое оценивается медиками как проявление социальной безответственности.
Шестой, биологический подход представлен в работах зоопсихолога Д. Морриса, этологов С.Н. Пустильника, А.И. Протопопова, Ю.И. Филимонен-ко, В.Р. Дольника, К. и Н. Ефремовых и др., а также сторонников эволюционной психологии В.А. Геодакяна, Д. Колесова, Д. Басса. Его сторонники рассматривают сексуальную неверность как эволюционный механизм, позволяющий максимизировать генетическое разнообразие потомства. Гендерные различия в склонности к измене объясняются «авангардной» ролью мужчины-самца в эволюционном процессе. Значительная часть трудов, созданных в рамках биологического подхода, посвящена сходству сексуального поведения человека и других животных. Несмотря на то что сексуальное поведение тесно связано с репродуктивными стратегиями мужчин и женщин, склонность к измене существенно различается в различных человеческих обществах, сообществах внутри одного и того же общества. Кроме того, универсальность генетически обусловленной склонности изменять противоречит исторической вариативности сексуального поведения.
Сексологи И. Блох, О. Вейнингер, Х. Эллис, Дж. Л. Каспер, З. Фрейд, К. Г. Юнг, А.Кинси, и др., представляющие близкий к медицинскому и биологическому седьмой подход к рассмотрению неверности, рассматривают измену как результат естественного влечения мужчин к женщинам и женщин к мужчинам. Особое внимание при этом уделяется количеству партнёров, тогда как такие морально-этические категории, как «любовь» и «верность» не рассматриваются. Здесь главным поводом для вступления партнёров в сексуальное взаимодействие является их желание удовлетворить собственные «животные» инстинкты.
Многочисленные исследования сексологов подтвердили существование гендерных различий в схемах сексуального поведения: мужчины, стараясь подчеркнуть свою маскулинность, желают овладеть как можно большим количеством партнеров. Подчиняясь социальным нормам, они скрывают неверность от своей постоянной партнёрши или супруги, а похваляясь ею перед друзьями-мужчинами, подчеркивают свой статус «самца». Женщины, руководствуясь фемининной ролью, напротив, не хвалятся своими многочисленными партнерами и изменами, а стараются их скрыть как от окружения, так и от мужа.
Таким образом, сексологический подход рассматривает инстинкты и социальные нормы, запрещающие или позволяющие тому или иному гендеру поступать в соответствии с положением, предписанным ему обществом. Однако, исследуя измену в данном ключе, сексологи не получают данных о зависимости измены от социального положения, в котором находится человек; классифицируя людей лишь по биологическому полу, представители сексологического подхода не принимают во внимание влияние окружения данного индивида на содержание его или её гендерной роли, а также личные психологические особенности и многочисленные сексуальные роли, которые выполняет данный конкретный индивид.
Термин «измена», как бы он не было обозначен - «адюльтер», «неверность», «предательство» или «прелюбодеяние», может быть рассмотрен в рамках разных концепций, с позиций различных дисциплин. Резюмируя, можно сказать, что такое многообразие подходов отнюдь не означает, что какой-то из них изучает измену лучше или хуже, поскольку у каждого есть как свои достоинства, так и свои недостатки, поэтому сексуальную измену лучше всего изучать междисциплинарно. Особенностью восьмого, социологического подхода является возможность взглянуть на социальные аспекты феномена измены более «широко». Он позволяет охватить при рассмотрении измены как социального института и социального фактора в процессе сексуального взаимодействия представителей полов все ранее перечисленные точки зрения. Более того, данный подход даёт возможность принять во внимание влияние на индивидуум культуры и социума.
Американский сексолог А. Кинси (1894-1956) одним из первых заговорил о необходимости научного изучения сексуального поведения и постарался выявить некоторые тенденции в сексуальном поведении мужчин и женщин. Работы Кинси положили начало социологическому изучению сексуальности, однако его сосредоточенность на физиологической обусловленности сексуальных отношений помешал Кинси раскрыть значимость измены как социального института. Эту традицию рассмотрения адюльтера в 1960-х гг. продолжили У. Мастерс и В. Джонсон, которые также занимались изучением
сексуальности прежде всего с физиологической точки зрения, рассматривая «биологию» отношений. Лишь в 1980-х гг. М. Фуко своей новаторской работой «История сексуальности: использование удовольствий» перевернул сложившееся в ранней социологии сексуальности представление о неизбежности вторичной, подчиненной физиологическим императивам, роли социума в регулировании измены. Напротив, Фуко подчеркивал вторичность физиологии измены, её зависимость от рамок приличия, которые должны соблюдаться в том или ином обществе. Этот подход получил значительное распространение во втором поколении социологов, изучающих неверность. Среди его зарубежных последователей можно назвать Э. Гидденса, М. Ханта, Р. Колодни, Д. Лоренца и др.
Сексуальная измена традиционно оставалась за рамками советской социологии, которая рассматривала адюльтер как девиацию. Одним из немногих авторов, занимающихся исследованием измены в контексте проблем семейных ценностей и приоритетов, был А. Г. Харчев. Медицинскиим аспектам неверности, напротив, было уделено значительное внимание в советский период в работах Г.В. Васильченко, В.И.Здравомыслова, С.С. Либиха, Ю.П. Прокопенко, А.М. Свядоща, А.А.Ткаченко, В.И. Фридкина, Л.Я. Якобсона. Среди отечественных авторов-социологов следует отметить вклад И. С. Кона и С.И. Голода, которые занимаются как изучением измены, так и анализом общих социально-обусловленных стандартов в сексуальных отношениях. Санкт-петербургские социологи А. Тёмкина и Е. Здравомыслова рассматривают проблемные аспекты женской сексуальности, сценарии женского поведения и измены. Их выводы о том, что женский оргазм и измена являются итогом востребованности, а не самостоятельной сексуальной потребности подтверждают результаты исследований, проведённых социологами в других регионах России.
Несмотря на то, что среди современных авторов можно назвать ряд социологов, занимающихся эмпирическими исследованиями супружеской неверности, например О.К.Лосеву и И.Н.Бобкову, их работы носят скорее информативный, нежели аналитический характер. Анализ литературы свидетельствует о наличии разрыва между теоретическими подходами к объяснению гендерных аспектов феномена измены и его эмпирическими исследованиями, которые фокусируются в основном на сборе статистических данных.
Сексуальная революция разделила исследователей адюльтера на два лагеря: тех, кто считает, что семейные ценности рушатся, моногамия теряет свою ценность и отмирает как социальный институт, и тех, кто рассматривает наблюдаемые изменения как результат длительного, но в целом позитивного, процесса трансформации. В рамках первого подхода факт размывания ген-дерных различий в отношении адюльтера и его растущая распространенность явно указывают на крушение института семьи, а измена является сугубо дисфункциональным явлением, свидетельствующим о растущей развращенности общества. Однако более продуктивным для дальнейшего изучения неверности в рамках социологии сексуальности представляется второй подход, согласно которому измена не получает однозначно негативную оценку, а её существование признается как факт, как феномен окружающей действительности.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Толковый словарь великорусского языка Владимира Даля: http ://dic. academic. ru/library. nsf/enc2p/.
2. Сексологический словарь: http://www. osexe.net/sexslov/9. htm.
3. Валлерстайн Д. С. Психологические задачи брака //Журнал практической психологии и психоанализа. 2002. №3.
4. «А се грехи смертные...» Русская семейная и сексуальная культура глазами историков, этнографов, литераторов, фольклористов, правоведов и богословов XIX - нач.ХХ вв. Кн. 3./ Сост. Н.Л. Пушкарёв, Л.В. Бессмертных М.: Ладога, 2004.
5. Де Бовуар С. Второй пол. М.: Прогресс, 1997. Т.2.
6. Энциклопедия Брокгауза и Эфрона: http ://dic. academic. ru/dic. nsf/brokgauz/8610.
7. Гидденс Э. Трансформация интимности. Сексуальность, любовь и эротизм в современных обществах / Пер. с англ. В. Анурина. СПб.: Питер, 2004.
8. Философия любви, Ч. 1. М.: Прометей, 1990.
9. Платон. Пир//Собр. соч.: В 3 т. Т. 2. М.: Мысль, 1970.
10. Гегель. Собрание сочинений. Т. 4. М.: Мысль, 1972.
11. Peck M.W., Wells F.L. On the Psycho-Sexuality of College Graduate Men // Mental Hygiene. 1923. №. 7.
12. Treas J., Giesen D. Sexual Infidelity Among Married and Cohabiting Americans // Journal of Marriage and Family. 2000. Vol.62, №. 1.
13. Odds of infidelity// Family planning perspectives. 2000. Vol. 32, № 3.
Поступила в редакцию 15.02.07
O.S. Shchuchinov, N.A. Orehova
Interdisciplinary Approach to Studying Sexual Infidelity
This paper provides a critical review for eight major disciplinary perspectives on sexual infidelity. Ideas of ethnography, history, philosophy, medicine, biology, and sexology are discussed. Sociological approach to studying infidelity as a social phenomenon, a social institution and a factor in gender relations is also reviewed.
Щучинов Ольга Сергеевна Удмуртский государственный университет 426034, Россия, г. Ижевск, ул. Университетская, 1 (корп. 6) E-mail: olga.shchuchinov@gmail.com
Орехова Наталья Андреевна Удмуртский государственный университет 426034, Россия, г. Ижевск, ул. Университетская, 1 (корп. 6) E-mail: glilon 1 @yandex. ru
