CC BY
558
Вестник ПСТГУ
II: История. История Русской Православной Церкви.
2013. Вып. 5 (54). С. 7-30
Митрополит Киевский и всея Руси Кирилл II
И ЕГО ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ПО ВОЗРОЖДЕНИЮ ЦЕРКОВНОЙ ЖИЗНИ
Руси после монгольского нашествия В. И. Петрушко
Статья посвящена митрополиту Киевскому и всея Руси Кириллу II и его деятельности, направленной на возрождение церковной жизни на Руси в период, последовавший после монгольского нашествия — с 1240-х гг. по 1280 г. Митрополит Кирилл был выходцем из западнорусских земель, выдвинутым на митрополичью кафедру Галицко-Волынским князем Даниилом Романовичем около 1242—1243 гг. Несмотря на то что митрополит Кирилл стал Предстоятелем Русской Церкви при активной поддержке Даниила Романовича, Первосвятитель большую часть времени проводил во Владимиро-Суздальской Руси. В дальнейшем митрополит оказывал большую поддержку великому князю Владимирскому св. Александру Невскому. Отношения Кирилла II с Даниилом Галицким, напротив, стали ухудшаться. Перемена в политической ориентации митрополита была связана прежде всего с разницей политических курсов, проводимых двумя крупнейшими русскими князьями: если Даниил ориентировался на латинский Запад в ожидании поддержки от Римского папы и европейских монархов, то св. Александр опасался агрессии западных крестоносцев и предпочел зависимость от Орды, которая, тем не менее, давала возможность сохранить русскую государственность и Православную веру. В статье рассматриваются причины, по которым Русские митрополиты начиная с Кирилла II фактически перестают жить в своем кафедральном городе — Киеве и начинают все более тяготеть к Владимиру. В статье говорится о поездках митрополита Кирилла, направленных на устроение церковной жизни в разоренных епархиях Русской Церкви. Рассмотрены обстоятельства, при которых были основаны новые Тверская и Сарайская епископии, а также отношения Русской Церкви и ханов Золотой Орды. Значительное внимание уделено проведенному митрополитом Кириллом во Владимире в 1273—1274 гг. церковному собору.
Батыево нашествие и последующее порабощение Руси монголами стало причиной тяжелейшего кризиса, если не сказать катастрофы, национального масштаба, которая потрясла до основания все стороны жизни русского народа. Вызванные ордынскими набегами бедствия, чинимые захватчиками насилия и унижения стали в той или иной мере уделом всех русских людей — от князей и архиереев до простых горожан и крестьян: все без исключения познали на себе рабскую участь. Миллионы изнывающих под тяжким игом Орды людей составляли тогда паству Русской Православной Церкви, которая, несмотря на покро-
вительственное отношение к ней со стороны чужеземной власти, жила одной жизнью со всем страждущим русским народом.
Новый драматический порядок вещей, установившийся на Руси, нашел свое внешнее отражение в том, что отныне за богослужением во всех храмах Русской Церкви должна была возноситься молитва за Ордынского хана — нового верховного повелителя Руси. С литургической точки зрения это был нонсенс: монгольский правитель не являлся членом Христианской Церкви1. В то же время в традиции христиан с апостольских времен было молиться за любую власть как ниспосланную или попущенную Богом и в любом случае представляющую собой ценность в качестве альтернативы безвластию и гарантии порядка в обществе.
Осмысление новых политических реалий далось русскому духовенству нелегко: установление вассальной зависимости русских князей от Ордынского хана привела к тому, что последнего стали называть на Руси «царем». То есть хан-иноверец был уравнен по своему статусу с византийским императором, который прежде, с точки зрения греческих богословов и юристов, лишь один мог восприниматься как верховный монарх всей православной Ойкумены. И лишь в XVв., когда канет в Лету империя Ромеев, а Золотая Орда будет находиться на последнем издыхании, русские книжники осмелятся прибавить к царскому титулу ордынских повелителей эпитеты «безбожный» и «богостудный».
Как это бывало почти всегда, кризисные периоды приводили к появлению на исторической арене новых ярких лидеров. После тяжелейшего удара, каким стало для Руси Батыево нашествие, мы видим такого выдающегося духовного вождя в лице митрополита Киевского и всея Руси Кирилла IP. Для Русской Церкви и всего русского народа после перенесенных потрясений было поистине даром Божиим, что ее возглавил этот исключительно талантливый, энергичный и ревностный Первосвятитель, причем служение его длилось очень долго, в течение более чем четырех десятилетий — в период с 1240-х гг. по 1280 г.
Вообще ордынский период русской церковной истории — время, пожалуй, наиболее выдающихся Предстоятелей Русской Церкви. Именно они определяют в эту эпоху идеал русской святости, существенно изменившийся в годы монгольского ига. В домонгольскую эпоху митрополиты Киевские и всея Руси (почти сплошь греки по происхождению) не слишком привлекали внимание современников, для которых более ярким представлялся образ святого благоверного князя — праведника в жизни, мудрого государственника и храброго воина. Таковыми видели Равноапостольного Владимира, Ярослава Мудрого, Владимира Мономаха, Мстислава Великого, Андрея Боголюбского и многих других. Во 2-й половине XIII—XIV вв. картина иная: князья-праведники сменяются князьями-мучениками, но все же на первый план выходят не они, а великие Первосвятители: Кирилл II, Максим, Петр, Феогност и Алексий. При этом среди Предстоятелей Русской Церкви мы уже гораздо чаще встречаем русских
1 Исключением, возможно, являлся лишь недолго правивший в Улусе Джучи сын Бату — Сартак, который, согласно сообщениям современников, покровительствовал христианам и даже, по некоторым сведениям, сам принял крещение, хотя и оставался при этом многоженцем.
2 Иногда его именуют Кириллом III, хотя реальность бытия митрополита XI в. Кирилла I, помещаемого некоторыми историками между Феопемптом и Иларионом, не доказана.
по происхождению, которые занимают митрополичью кафедру в законном порядке, в отличие от поставленных с нарушением канонов русинов XI—XII вв. — Илариона и Климента Смолятича. Но и митрополиты-греки этого времени проявляют себя не менее ревностно и патриотично по отношению к Руси и русскому народу, чем русские Кирилл или Петр.
Предшественник Кирилла II — грек Иосиф — прибыл на Русь в 1237 г., перед самым Батыевым нашествием. Летописи дружно молчат относительно его последующей участи. Если бы он погиб мучеником, то, скорее всего, память об этом сохранилась бы. Возможно, он просто покинул Русь. Быть может, это было не малодушие или нежелание положить жизнь за чужую ему русскую паству, но политическое требование Никейских императоров, которые стремились к миру и союзу с монголами ради совместной борьбы с латинянами-крестоносцами. Скорее всего, по этой же самой дипломатической причине греют не могли или не хотели найти замену Иосифу. Кроме того, после страшного разгрома, учиненного на Руси монголами, Русская митрополия едва ли сильно прельщала византийских иерархов, отнюдь не стремившихся стать подданными Ордынского хана в стране, где воцарился произвол монгольских поработителей-иноверцев. Бедственное положение Русского государства и Русской Церкви стало причиной неожиданного согласия греков на то, чтобы митрополитом Киевским стал русин по происхождению.
Митрополит Кирилл II встал во главе Русской Церкви далеко не сразу, его общерусскому признанию предшествовали несколько лет сложной политической борьбы между крупнейшими русскими князьями, каждый из которых хотел заручиться поддержкой Предстоятеля Русской Церкви и поэтому предлагал на этот пост своего ставленника. Кирилл был человеком из окружения Галицко-Волынского князя Даниила Романовича, который выдвинул его в качестве кандидата на вакантную митрополичью кафедру около 1242—1243 гг.3
Кирилл II был выходцем из западнорусских земель. Иногда его отождествляют с неоднократно упоминаемым в летописях печатником князя Даниила, который также носил имя Кирилл. Однако гипотеза эта имеет под собой весьма непрочное основание: известно, что еще в 1241 г. печатник Кирилл по приказу князя Даниила во главе его дружины принимал участие во взятии города Дядькова и разорении Болоховской земли4, князья которой сотрудничали с монголами. Трудно представить, что подобные действия мог предпринять высокопоставленный священнослужитель (Кирилл II до своего поставления, скорее всего, был архимандритом или игуменом какого-то западнорусского монастыря): в отличие от Западной Европы на Руси духовенство никогда не принимало участия в военных действиях с оружием в руках и не руководило боевыми операциями.
Как состоялось избрание Кирилла II на митрополию, известий не сохранилось. Но можно предположить, что он был избран собором, в котором принимали участие западнорусские епископы и настоятели крупнейших монастырей. Попытку выдвинуть своего кандидата на пост главы Русской Церкви предпри-
3 См.: Рыбинский В. Митрополичья кафедра с половины XIII до конца XVI в. Киев, 1891. С. 6; ПашутоВ. Т. Внешняя политика Древней Руси. М., 1968. С. 298.
4 Полное собрание русских летописей (далее — ПСРЛ). Т. 2. СПб., 1908. С. 540. Стб. 792.
нял и соперничавший с Даниилом Галицким св. князь Михаил Черниговский. В своей «Великой хронике» монах аббатства Св. Альбана близ Лондона Матфей Парижский сообщает, что в конце июня 1245 г. на Лионском соборе, созванном папой Римским Иннокентием IV, выступил «архиепископ из Руссии, по имени Петр» с речью о тяжелом положении Руси после монгольского нашествия 1237— 1242 гг.5 Петр «присутствовал при богослужении» латинских епископов во главе с папой Римским, «облаченный в священные одежды, но не такого вида, как у них». То есть нельзя однозначно утверждать, что Петр сослужил с католиками и вступил с ними в общение. Украинский униатский историк С. Томашевский предположил, что «архиепископ Петр» — это игумен монастыря Спаса на Берестове в Киеве Петр Акерович, ставший позднее епископом (в Галиче, Пере-мышле, Белгороде или Юрьеве) и затем якобы признанный католическим митрополитом Киевским. По мнению Томашевского, Петр выступал на Лионском соборе от лица князя Михаила Всеволодовича Черниговского6. И хотя гипотеза Томашевского о тождестве «архиепископа Петра» и Петра Акеровича была слабо обоснована, она получила признание ряда историков (за исключением фантастической версии о католическом митрополите»). В недавно опубликованной работе эстонского историка Анти Селарта7 на основании текста кодекса XIV в. из Библиотеки г. Линца (Австрия) делается вывод о том, что упомянутый Петр являлся епископом Белгородским. Если сведения о контактах, которые через епископа Петра пытался наладить на Западе князь Михаил Черниговский, дошли до Орды, не исключено, что они могли стать одной из причин недовольства действиями Михаила со стороны Батыя и последующей казни Черниговского князя в ханской ставке.
Удаленность Владимиро-Суздальского княжества от Южной Руси, а также сильное разорение Киева, вероятно, не позволили заняться вопросом о замещении вакантной митрополичьей кафедры великому князю Ярославу Всеволодовичу, который был признан Бату старейшим среди русских князей и номинально считался обладателем Киевского престола. Кроме того, известно, что с 1240 по 1244 г. Константинопольский Патриарший престол (с центром в Никее) был вакантным. Поэтому решить вопрос о поставлении нового Русского митрополита долгое время не удавалось.
Лишь после того как Даниил Галицкий побывал в Орде и выразил покорность Батыю, установив на время даннические отношения с Улусом Джучи, нареченный митрополит Кирилл осенью 1246 г. смог направиться на постав-ление в Никею, к Патриарху Мануилу II. По пути в Никею Кирилл выступил посредником в переговорах между прежде враждовавшими князем Даниилом Романовичем и Венгерским королем Белой IV. Итогом этих переговоров стало заключение союза между двумя государями, скрепленного браком между сыном
5Цит. по: Матузова В. И. Английские средневековые источники IX—XIII вв.: Тексты, перевод, комментарий. М., 1979. С. 151.
6См.: Томашгвсъкий Ст. Предтеча 1адора, Петро Акерович, незнанний митрополитрусь-кий (1241—1245) // Analecta ordinis s. Basilii Magni. Записки чина св. Василия Великого, Жовк-ва, 1927. Т. 2. С. 221-316.
7 См.: Селарт А. Архиепископ Петр и Лионский собор 1245 года // Rossica Antiqua. 2011. № 1. C. 100-113.
Даниила — Львом и дочерью Белы — Констанцией8. Из-за задержки в Венгрии архиерейская хиротония и поставление Кирилла на митрополию состоялись лишь в 1247 г. В том же году новый Русский митрополит вернулся на Русь9.
Несмотря на то что митрополит Кирилл II стал Предстоятелем Русской Церкви при активной поддержке Галицко-Волынского князя Даниила Романовича, после возвращения из Никеи на Русь Первосвятитель гораздо больше времени проводил не в западнорусских землях, а во Владимиро-Суздальской Руси. В дальнейшем митрополит Кирилл наибольшую поддержку оказывал ставшему великим князем Владимирским св. Александру Ярославичу Невскому (великий князь в 1252—1263 гг.). Отношения Кирилла II с Даниилом Галицким, напротив, стали весьма прохладными. Такая перемена в политической ориентации митрополита Киевского была связана прежде всего с разницей политических курсов, проводимых двумя крупнейшими русскими князьями.
Даниил Галицкий и Александр Невский выглядят антиподами друг друга, которые по-разному видели будущее разоренной монголами Руси. Даниил Романович надеялся на продолжение вооруженного сопротивления монголам, полагаясь на помощь своих ближайших западных соседей и веря, что они способны стать его союзниками в борьбе с Ордой. В отличие от Даниила Галицкого Александр Невский иллюзий в отношении западных соседей Руси не строил. Избавиться от них Владимирскому князю помог опыт, приобретенный им при столкновении с католическими крестоносцами, которые обрушились на северозападные области Руси сразу после Батыева нашествия в надежде, что ослабленная после монгольского погрома Русь не сможет оказать западным завоевателям должного отпора. Тем не менее молодой тогда еще князь Александр, проявив незаурядный полководческий талант и политическую зрелость, отразил агрессию католических захватчиков — Швеции и Тевтонского ордена, войска которых были разбиты в ходе Невской битвы 1240 г. и Ледового побоища 1242 г.
Кроме того, перед глазами св. Александра Невского был пример ближайших соседей Руси в Прибалтике, ставших жертвой агрессии западных крестоносцев, прикрываемой миссионерской идеей. Под предлогом обращения языческих племен в христианство Тевтонский орден развернул масштабную агрессию, направленную на создание и расширение собственного орденского государства. Целые племена (например, пруссы) под предлогом их христианизации истреблялись физически, а их остатки насильственно германизировались и принуждались к переходу в католицизм. Исчезал язык покоренных народов, их национальная самобытность, а сами они превращались в бесправное сословие рабов на земле своих предков. Такого рода «миссионерскую деятельность» тевтонские рыцари в то время откровенно предпочли попыткам отстоять христианское присутствие в Святой Земле и отвоевать Иерусалим.
Печальный опыт общения с западными христианами сформировал у св. Александра резко негативное отношение к католицизму. В ответ на попытки папских послов убедить князя признать главенство Рима св. Александр Невский
8ПСРЛ. Т. 2. СПб., 1908. С. 551. Стб. 809.
9Датировку см.: Поппэ А. В. Митрополиты Киевские и всея Руси (988—1305 гг.) // Щапов Я. Н. Государство и Церковь Древней Руси X—XIII вв. М., 1989. С. 204—205.
заключил предельно жестко: «От Адама... и до Первого Сбора и до Седмаго — вся сия добре сведаем, а от вас учения не приимаем»10.
Александр Ярославич, чьи земли отстояли довольно далеко от любых других самостоятельных государств, очень скоро понял, что политических союзников ему искать негде, а сил самостоятельно противостоять Орде у Руси нет и, следовательно, нет и иного выбора, чем признать над собой верховную власть хана. Вместе с тем, несмотря на все ужасы ордынского ига, Русь, попав в зависимость от монголов, тем не менее получила при этом возможность сохранить свою государственность, пусть и ограниченную, сберечь свою Православную веру, национальную культуру и самобытность, чтобы затем постепенно начать собирать силы и консолидироваться, отложив свое освобождение на далекую перспективу. Политика св. Александра Невского, как показал дальнейший ход событий, оказалась гораздо более дальновидной и реалистичной, чем та, которую проводил Даниил Галицкий. Православный характер и реализм курса князя Александра стали главными причинами, по которым его всемерно поддержал митрополит Кирилл.
Попытки князя Даниила Романовича найти на Западе союзников для продолжения вооруженного противостояния с монголами неизбежно толкали его на поиск контактов не только с германскими, польскими и венгерскими феодалами, но и с папским Римом и последующее заключение унии с Католической Церковью. Посланник папы Иннокентия IV францисканец Джованни дель Плано Карпини осенью 1245 г. по пути в Монголию побывал в Юго-Западной Руси, где встретился с князем Васильком Романовичем, епископами и боярами. Папский эмиссар огласил грамоту понтифика с призывом к церковному единству11. Весной 1246 г. продолживший свой путь в Монголию Плано Карпини в донских степях встретился с самим Даниилом Галицким, возвращавшимся домой из Орды12. В это же время, весной 1246 г., папа Римский Иннокентий IV направил в Галицко-Волынское княжество несколько булл13, в которых выражал радость по поводу стремления князя Даниила перейти в церковную юрисдикцию Рима. Понтифик обещал Даниилу Романовичу свое покровительство и помощь против Орды. Иннокентий IV также извещал князя о предстоящем приезде в его землю специального папского легата. Также по просьбе князя папа направлял на Русь монахов Польской провинции Доминиканского ордена — Алексея и Генриха. Одновременно папа направил соответствующие письма вышеназванным доминиканцам и Альберту II, архиепископу Прусскому, Ливонскому и Эстлянд-скому, назначенному легатом.
В 1247 г. переговоры между Гал и ц к о - В ол ы н с к и м князем и Римским престолом были продолжены с участием все того же Плано Карпини, который на об-
10 Новгородская Первая летопись старшего и младшего изводов (далее — НПЛ). М.; Л., 1950. С. 305-306.
11 См.: Плано Карпини Дж. дель. История монголов; Рубрук Г. де. Путешествие в восточные страны. Книга Марко Поло / Сост., вступ. ст., коммент. М. Б. Горнунга. М., 1997. С. 68—69.
12 Там же. С. 83.
иСм.: Е^евга РопййсшпШ)тапогат... Т. II. №. 12093—12098. Р. 256. Русский перевод см.: Большакова С. А. Папские послания галицкому князю как исторический источник // Древнейшие государства на территории СССР. 1975 год. М., 1976. С. 122—129.
ратном пути из Монголии в июне 1247 г. вновь побывал в Галицко-Волынском княжестве. Во время своего 8-дневного пребывания в западнорусских землях папский посланец еще раз встретился с князьями Даниилом и Васильком Романовичами, православными епископами епархий, расположенных на территории Галицко-Волынского княжества, и наиболее влиятельными сановниками. По словам францисканца, все они якобы подтвердили, что «желают иметь владыку папу своим отцом и господином, а святую Римскую церковь владычицей и учительницей»14.
Князья Даниил и Василько направили вместе с Плано Карпини письмо к папе Римскому и присовокупили к нему целое посольство во главе с игуменом Зимненского Святогорского монастыря близ Владимира-Волынского Григорием. В то же время обращает на себя внимание, что в состав посольства почему-то вошли лишь представители католического духовенства и монашества: доминиканцы Алексей и Генрих и священник Хазел он из Вильсторфа15. Примечательно также, что никакого обращения к папе Римскому от лица православного духовенства Галиции и Волыни посольство не привезло. Вероятно, епископы и большинство клира Галицко-Волынской Руси поддержки своим князьям в деле заключения унии с Римом не выказали. Не принял участия в переговорах с Римом и митрополит Кирилл II, который именно в это самое время возвратился из Ни-кеи на Русь. Более того, можно думать, что именно эти контакты князя Даниила с Римом, очевидцем которым стал новопоставленный Предстоятель Русской Церкви, стали причиной ухудшения отношений между Даниилом Галицким и Кириллом II, которому в гораздо большей степени импонировала политическая линия св. Александра Невского.
В августе—сентябре 1247 г. папа Римский Иннокентий IV вновь издал несколько булл, касавшихся его сношений с гал и ц ко-в ол ы не к и м и князьями1". Папа подтвердил, что берет под свое покровительство и опеку Даниила и Василька Романовичей и их княжества. Глава Католической Церкви запретил западным крестоносцам совершать враждебные действия против Галицко-Волынской Руси. По просьбе князя Даниила Романовича папа Римский разрешил перешедшему в его юрисдикцию западнорусскому духовенству по-прежнему совершать богослужение на квасном хлебе и сохранять другие греческие богослужебные обычаи, если они не противоречат учению Католической Церкви. Это была далеко не единственная уступка, на которую Иннокентий IV пошел ради того, чтобы привлечь к унии православное духовенство Западной Руси. Своему легату архиепископу Альберту II понтифик даровал право в особых случаях рукополагать в священный сан тех русинов, которые имеют к этому канонические препятствия. Папа Римский предписал своему легату лично прибыть в западнорусские земли, чтобы принять у г ал иц к о - в о л ы н с к и х князей и их сановников присягу на вер-
14 См.: Плано Карпини Дж. дель. История монголов. Рубрук Г. де. Путешествие в восточные страны. Книга Марко Поло. С. 83.
15 Домбровский Д. Даниил Романович // Православная энциклопедия. Т. 14. М., 2006. С. 118-125.
16 См.: Большакова С. А. Папские послания галицкому князю как исторический источник. С. 122-129.
ность унии (правда, неизвестно, исполнил ли папский легат предписание папы Римского и приезжал ли он в пределы Галицко-Волынской Руси).
Папа Иннокентий IV, судя по всему, намеревался путем обращения Руси в унию создать не только церковный, но и военный союз, в который вошли бы г ал иц к о - в о л ы н с к и е князья, рыцари-крестоносцы из Тевтонского ордена и венгерской ветви Госпитальеров св. Иоанна Иерусалимского. К этому союзу папа стремился подключить и великого князя Владимирского и Киевского св. Александра Невского. Однако последний после столкновений с крестоносцами на Северо-Западе Руси не строил иллюзий относительно перспектив военного сотрудничества с западными соседями. Если Даниил Романович верил, что папа Римский способен организовать масштабный крестовый поход против монголов и побудить западных крестоносцев участвовать в нем, то Александр Ярославич смотрел на эту перспективу гораздо более трезво. Было большой наивностью полагать, что крестоносное воинство будет бескорыстно воевать с монголами за совершенно чуждые западным рыцарям интересы русских князей. Попытки тевтонских рыцарей завладеть Псковом и Новгородом, успешно отраженные св. Александром Невским, свидетельствовали о том, что борьба с монголами при помощи латинян рискует обернуться не военным союзом, а новым вражеским нашествием. Причем в этом случае, в отличие от монголов, западные завоеватели, как было видно на примере судьбы народов Прибалтики, едва ли сохранили бы на Руси ее традиционную государственность и Православную веру. Поэтому неудивительно, что усилия Иннокентия IV убедить князя Александра Невского переориентировать свою политику на союз с Западом закончились провалом.
Показательно, что в то самое время, когда Даниил Галицкий вел активные переговоры с Римом, Александр Невский продемонстрировал, что избрал прямо противоположный курс: в 1247—1249 гг. он вместе с братом Андреем Ярослави-чем совершил поездку в Орду. Затем оба князя направились в столицу Монгольской империи — Каракорум17. На фоне переговоров Даниила Галицкого с Римом действия Александра были восприняты Чингизидами как выражение лояльности монголам. В результате Александр Ярославич в 1249 г. возвратился на Русь, получив ярлык на Киев «и всю Русьскую землю» (т. е. Южную Русь), а Андрей Ярославич — Владимирский престол18.
Охлаждение в отношениях между Кириллом II и Даниилом Галицким наступило не сразу: вероятно, митрополит поначалу не придавал большого значения контактам князя с Римом, видя в них лишь дипломатическую уловку. Однако по мере их углубления глава Русской Церкви стал со все большей опаской относиться к политическому курсу князя Даниила, направленному на сближение с Западом. В 1250 г. Кирилл II из Галицко-Волынского княжества приехал в Киев, где, впрочем, не задержался надолго: в совершенно разоренном монго-
17 Поездка братьев Ярославичей в Орду, а затем в Каракорум была связана с тем, что в 1247 г. скончался их отец — великий князь Владимирский и Киевский Ярослав Всеволодович. После смерти Ярослава св. Александр Невский приехал из Великого Новгорода, где он княжил, во Владимир на Клязьме. Здесь вместе с другими князьями Северо-Восточной Руси он принял участие в похоронах отца в Успенском соборе (см.: Присёлков М. Д. Троицкая летопись. Реконструкция текста. М.; Л., 1950. С. 322).
18 См.: ПСРЛ. Т. 25. М., 1949. С. 141; Присёлков М. Д. Троицкая летопись. С. 322.
лами Первопрестольном граде, теперь скорее напоминавшем убогую деревню, митрополиту было весьма неуютно. Уже осенью 1250 г. Первосвятитель направился во Владимиро-Суздальскую землю19. Очевидно, что по пути он побывал в Чернигово-Северском крае и землях, принадлежавших Рязанскому княжеству. Поездка митрополита на Северо-Восток Руси была связана с важным династическим браком: зимой 1250—1251 гг. Кирилл II во Владимире на Клязьме совершил венчание великого князя Владимирского Андрея Ярославича с дочерью князя Даниила Романовича Галицкого20. Примечательно, что оба князя, ставшие теперь ближайшими родственниками, вынашивали планы освобождения Руси от монгольской зависимости.
Между тем уже весной 1251 г. Кирилл II впервые проводит переговоры с Александром Невским в Великом Новгороде, куда митрополит Киевский и всея Руси прибыл в сопровождении епископа Ростовского Кирилла. Здесь же 25 мая
1251 г. Предстоятель Русской Церкви возглавил поставление нового архиепископа Новгородского Далмата21. Возможно, что сближению князя Александра Ярославича с митрополитом Кириллом также способствовала и перенесенная героем Невской битвы в том же 1251 г. тяжелая болезнь. Избавление от недуга князь, судя по сообщению летописца, приписывал в том числе и молитвенной помощи Киевского Первосвятителя: «Богъ помилова и, и молитва христолюби-ваго отца его Ярослава и митрополита, и епископа Кирила»22.
В 1252 г. в Северо-Восточной Руси произошли драматические события. Александр Невский, считая гибельной для Руси политику своего брата — великого князя Владимирского Андрея Ярославича, направленную на создание вместе с Даниилом Галицким и западными союзниками антимонгольской коалиции, направился в Орду, к сыну Батыя — Сартаку. В пределы ВладимироСуздальской земли пришло карательное монгольское войско — «Неврюева рать». Русские дружины, которыми командовали Андрей Ярославич и его младший брат Тверской князь Ярослав Ярославич, были разгромлены монголами под Переяславлем-Залесским. Потерпевшие поражение князья, спасая свои жизни, бежали в Новгород, откуда Андрей Ярославич вскоре вместе с супругой отплыл в Швецию23. Попытка Андрея Ярославича организовать сопротивление монголам обернулась новым разорением русских земель, еще не успевших оправиться от Батыева нашествия.
Князь Александр Ярославич после «Неврюевой рати» получил ярлык на великое княжение Владимирское. Восторжествовал его политический курс: Русь была еще не в силах свергнуть монгольское иго и должна была выстраивать свои отношения с Ордой, исходя из долговременной перспективы полной зависимости от нее. Митрополит Кирилл II всецело поддержал линию Александра Ярославича — для него этот вопрос был связан прежде всего с опасениями, что политика Даниила Романовича и Андрея Ярославича приведет к насаждению унии
19 См.: ПСРЛ. Т. 25. М., 1949. С. 141; Присёлков М. Д. Троицкая летопись. С. 323.
20См.: Там же.
21 См.: Там же.
22 См.: Присёлков М. Д. Троицкая летопись. С. 323.
2! См.: ПСРЛ. Т. 25. С. 141.
в Русской Церкви. Свое дружественное отношение к св. Александру Невскому глава Русской Церкви выразил, устроив в том же 1252 г. возвращавшемуся из Орды князю торжественную встречу у Золотых ворот Владимира: митрополит Киевский и всея Руси вышел навстречу Александру Ярославичу вместе с местным духовенством, владимирским тысяцким Романом Михайловичем, боярами и горожанами. Митрополит Кирилл возглавил церемонию восшествия Александра Ярославича на Владимирский великокняжеский престол24.
Решительный поворот митрополита Кирилла на сторону Александра Невского совпал по времени с апогеем переговоров Даниила Романовича с папой Римским, итогом которых стала коронация Галицкого князя королевской короной, присланной ему главой Католической Церкви. Папа Иннокентий IV в
1252 г. (а возможно, еще в 1248 г.) предложил Даниилу Романовичу королевскую корону. Первоначально Галицкий князь от короны отказался: он боялся, что его коронация вызовет гнев Ордынского хана, что при отсутствии реальной помощи со стороны Рима могло быть чревато для Галицко-Волынского княжества новым карательным походом монголов. Князь согласился на коронацию лишь в конце 1253 г., когда польские князья подтвердили свое обещание оказать Даниилу помощь в борьбе с монголами. Коронация Даниила Галицкого состоялась в конце 1253 или начале 1254 г. в городе Дорогичине25 при участии папского посольства, возглавляемого легатом Опизо из Медзано. Частью церемонии было признание кн. Даниилом папы «своим отцом». Это фактически означало переход Православной Церкви в Галицко-Волынской Руси в юрисдикцию Римского Папы. В коронации приняло участие и западнорусское высшее православное духовенство26, хотя трудно судить, сочувствовало ли оно планам своего князя или же действовало под его нажимом. По словам Галицко-Волынской летописи, Даниил принял корону «от отца своего папы Некентия27 и от всих епископов своих»28.
Коронация и принятие Даниилом Галицким титула «короля Руси», конечно, повысили его престиж в глазах западных соседей и укрепили его позиции в борьбе с Литвой. Летом 1253 г. также состоялась коронация крестившегося по латинскому обряду двумя годами ранее Литовского князя Миндовга: обрадованный его переходом в католицизм папа Иннокентий IV прислал и ему королевскую корону. Однако крестовый поход против монголов так и не состоялся: западные феодалы стали гораздо более прагматичными, чем во времена борьбы за Иерусалим. Они уже не реагировали на буллы папы Римского, призывавшие католических соседей Галицко-Волынской Руси помочь князю Даниилу29. Кроме
24 См.: ПСРЛ. Т. 25. М., 1949. С. 142; Присёлков М. Д. Троицкая летопись. С. 324.
25 В настоящее время — на территории Польши.
26 Известно, что в 1250—1260-е гг. на Владимиро-Волынской кафедре пребывал епископ Никифор Станило, преемником которого стал епископ Козьма (см.: Присёлков М. Д. Троицкая летопись. С. 324; ПСРЛ. Т. 25. М., 1949. С. 142).
27Т. е. папы Римского Иннокентия IV(1243—1254).
28ПСРЛ. Т. 2. СПб., 1908. С. 564. Стб. 827.
29 24 июня 1248 г. Иннокентий IV направил буллу в Венгрию, 19 мая 1254 г. аналогичное послание было отправлено архиепископу Рижскому, епископам и другим церковным сановникам Ливонии, Эстляндии и Пруссии.
того, пытаясь распространить католицизм в языческой Литве, преемник скончавшегося Иннокентия IV — папа Александр IV — встал на сторону Миндовга, чья политика по отношению к Руси становилась все более агрессивной, что вызвало раздражение Даниила Галицкого. Разочарованный бесперспективностью попыток найти союзников на Западе и папским вероломством, князь Даниил Романович прекратил сношения с Римом и до самой своей кончины их более не возобновлял.
Тем не менее в глазах митрополита Кирилла его бывший покровитель был дискредитирован после инициированного Даниилом Галицким униатского проекта, поэтому глава Русской Церкви по-прежнему пребывал в Северо-Восточной Руси, продолжая вполне отчетливо демонстрировать свою поддержку св. князю Александру Невскому. Возможно, что свое нахождение подле Александра Ярос-лавича митрополит Кирилл мотивировал и тем обстоятельством, что Владимирский великий князь одновременно (хотя, по сути, чисто номинально) занимал и Киевский великокняжеский престол.
Из летописи известно о пребывании Кирилла II в 1255 г. во Владимире на Клязьме. Здесь он вместе с великим князем Александром Ярославичем и другими князьями и духовенством Северо-Восточной Руси участвовал в отпевании и похоронах в Успенском соборе брата Александра Невского — Галичского и Дмитровского князя Константина Ярославича30. Во Владимире митрополит Киевский оставался и в продолжение всего 1256 г. В конце 1256 г. Кирилл II вместе с великим князем Александром из Владимира вновь прибыл в Великий Новгород31. После этой поездки митрополит Киевский продолжал оставаться в пределах Владимиро-Суздальской Руси, активно участвуя в церковной жизни этой земли. В частности, в это же время (около 1255 —1258 гг.) Кириллом II была основана епископская кафедра в Твери, куда перебрался бывший Полоцкий епископ Симеон.
Митрополит Кирилл находился в Северо-Восточной Руси и в богатый событиями 1261 г. После того как 21 мая 1261 г. скончался епископ Ростовский Кирилл32, митрополит Киевский поставил преемника почившего архиерея. По просьбе великого князя св. Александра Невского, Ростовского князя Бориса Васильковича и Белозерского князя Глеба Васильковича митрополит Кирилл 19 сентября 1261 г. хиротонисал на Ростовскую кафедру архимандрита Богоявленского монастыря в Ростове Игнатия33.
В том же 1261 г. состоялось и поставление первого архиерея на учрежденную митрополитом Киевским и всея Руси Кириллом II в столице Золотой Орды Сарайскую епархию. Первым Сарайским архиереем стал епископ Митрофан34. Наличие множества русских невольников в Орде, частые приезды русских князей в ставку хана, надежды на обращение монголов в православие — все это за-
30См.: Присёлков М. Д. Троицкая летопись. С. 324—325.
31 См.: ПСРЛ. Т. 25. М., 1949. С. 143.
,2 См.: Присёлков М. Д. Троицкая летопись. С. 327. О дате подробнее см.: Бережков Н. Г. Хронология русского летописания. М., 1963. С. 91.
!,См.: ПСРЛ. Т. 25. М., 1949. С. 144; Присёлков М. Д. Троицкая летопись. С. 327.
34См.: Там же; ПоппэА. В. Митрополиты Киевские и всея Руси (988—1305 гг.). С. 205.
кономерно приводило к появлению в Орде русского православного духовенства. «Русских клириков»35 в Орде упоминает в своем сочинении Плано Карпини, отмечавший, что священнослужители исполняли функции переводчиков при контактах монголов с русскими князьями и иностранцами. Закономерно, что спустя два десятилетия после появления русского духовенства в Улусе Джучи было принято решение о создании там самостоятельной епархии Русской Церкви.
Следует отметить, что титул Сарайских владык включал в себя также титул епископов Переяславских, поставление которых прекратилось после того, как Переяславль Русский (иначе — Южный)36 был разорен монголами в Батые-во нашествие. Таким образом, фактически можно говорить о переносе центра древней Переяславской епархии в Сарай или присоединении Переяславской епархии к новообразованной Сарайской. Сарайские епископы играли исключительно важную роль в поддержании контактов между властями Золотой Орды и Русской Церковью. Сарайские архиереи также исполняли и дипломатические поручения, принимая участие в миссиях, касавшихся русско-византийских и ордынско-византийских отношений.
Наиболее яркий пример такого рода — деятельность второго Сарайского епископа Феогноста. Он был поставлен на Сарайскую кафедру в 1269 г. митрополитом Кириллом и сменил ушедшего на покой епископа Митрофана, который «отписась епискупии Сарьской и пострижся въ скыму»37. В 1276 г. епископ Феогност прибыл с церковно-дипломатической миссией в Константинополь по поручению не только митрополита Кирилла, но и хана Золотой Орды Менгу-Тимура. В августе 1276 г. Епископ Сарайский и Переяславский принял участие в Церковном Соборе в Константинополе. В ходе Собора русский епископ задал греческим иерархам во главе с Константинопольским Патриархом Иоанном Векком38 3 3 вопроса по литургической и церковно-канонической тематике39. Участвовавшие в Соборе архиереи дали ответы на поставленные епископом Фе-огностом вопросы40. Из содержания этих ответов можно заключить, что помимо пастырского окормления многочисленного православного населения Золотой Орды, состоявшего как из русских невольников, так и представителей других народов, Сарайский архиерей также осуществлял миссионерскую деятельность, направленную на обращение в православие приверженцев дохал к идо н с к и х исповеданий (несториан и сиро-яковитов) и обращение в христианство самих монголов. Под 1280 г. летописец сообщает о возвращении «из Грекъ» (т. е. из Константинополя) епископа Феогноста, который «посылан бе митрополитом к патриарху и царемъ Менгутемерем ко царю Греческому Палеологу»41. Из этого можно заключить, что миссия Сарайского владыки в Византии была весьма про-
35 Плано Карпини Дж. дель. История монголов; Рубрук Г. де.. Путешествие в восточные страны. Книга Марко Поло. С. 46, 52, 80.
36 Ныне г. Переяслав-Хмельницкий в Киевской области.
37 ПСРЛ. Т. 25. М., 1949. С. 148; Присёлков М. Д. Троицкая летопись. С. 329.
38 Возглавлял Константинопольскую Церковь в 1275—1282 гг.
39 См.: Русская историческая библиотека. СПб., 1880. Т. 6: Памятники древнерусского канонического права. Ч. 1: Памятники XI—XV вв. № 12. Стб. 129—140.
40См.: Там же. [Приложения]. № 1. Стб. 5—12.
41 ПСРЛ. Т. 25. М.. 1949. С. 152.
должительной и, следовательно, непростой (если только речь не идет о двух или более поездках Феогноста в Византию в период 1276—1280 гг.).
Событием, драматически отразившимся на судьбах Руси и государственноцерковных отношениях, стала безвременная кончина в 1263 г. святого благоверного великого князя Александра Невского. В 1261 г. князь принял решение совершить очередную поездку в Орду, ко двору хана Берке — «да бы отмолил люди от беды». То есть Александр Невский собирался отговорить хана от намерения заставить дружины русских князей принять участие в военных действиях против ильхана Ирана. Александр Ярославич отправился из Владимира в Орду42, где Берке надолго задержал его, «не пустя в Русь»43. В 1263 г., во время пребывания в ставке Берке, св. Александр Невский тяжело заболел. Едва ли справедливо подозревать монголов в отравлении великого князя Киевского, Владимирского и Новгородского — он был вполне лоялен по отношению к хану, и устранять его монголам было попросту невыгодно. Несмотря на болезнь, осенью 1263 г. св. Александр выехал из Орды в Нижний Новгород, откуда прибыл в Городец Радилов на Волге, где болезнь князя обострилась до крайности. Почувствовав приближение смерти, 14 ноября 1263 г. великий князь выразил пожелание принять пострижение в монашество: Александр Ярославич принял схиму с именем Алексий44 и к ночи скончался.
Тело почившего великого князя перевезли из Городца Радилова во Владимир на Клязьме. В Боголюбове гроб с останками Невского героя был встречен митрополитом Киевским и всея Руси Кириллом II, русскими князьями и боярами, духовенством и народом. 23 ноября 1263 г. состоялось погребение князя в соборе монастыря Рождества Богородицы во Владимире. Отпевание возглавил его преданный друг и соратник митрополит Киевский и всея Руси Кирилл II45. Летописец сообщил, что над гробом Александра Ярославича произошло чудо, увиденное митрополичьим икономом Севастьяном: когда митрополит хотел вложить в руки великого князя разрешительную грамоту, покойный протянул свою длань и сам взял свиток4'1.
После кончины св. Александра Невского между его наследниками, братьями и сыновьями, начались распри, и митрополит Кирилл все чаще стал приезжать в Киев, который по-прежнему продолжал считаться Первопрестольным градом Руси, кафедрой Предстоятелей Русской Церкви. Известно, что владыка Кирилл находился здесь в 1273—1274 гг. В конце 1275 г. Первосвятитель вновь прибыл в Киев47 и оставался здесь в продолжение всего 1276 г., когда он рукоположил двух новых архиереев Русской Церкви. Во епископа Владимирского и Суздальского был поставлен Феодор, бывший игумен Константино-Еленинского монастыря во Владимире, а летом 1276 г. Кирилл II также совершил в Киеве поставление на
42См.: ПСРЛ. Т. 25. М., 1949. С. 144.
43 НПЛ. С. 83.
44См.: ПСРЛ. Т. 25. М., 1949. С. 144.
45См.: НПЛ. С. 83-84; Т. 25. М., 1949. С. 145.
46См.: ПСРЛ. Т. 25. М., 1949. С. 145.
47См.: Поппэ А. В. Митрополиты Киевские и всея Руси (988—1305 гг.). С. 205.
Новгородскую кафедру архиепископа Климента48. Предположительно митрополит Кирилл оставался в Киеве вплоть до 1280 г.49
Между тем и Владимир на Клязьме Предстоятель Русской Церкви не оставлял своим вниманием. В 1274 г. Прибывший во Владимир митрополит Кирилл II поставил епископом «Володимерю, Суждалю и Новугороду Нижнему» бывшего Киево-Печерского архимандрита Серапиона50. Обращает на себя внимание тот факт, что в продолжение более чем четверти века — со времени гибели в Батыево нашествие епископа Митрофана — на Владимирскую кафедру не был поставлен ни один епископ. Возможно, митрополит Кирилл II поступил таким образом по той причине, что сам всерьез задумывался о том, чтобы сделать Владимир своей постоянной резиденцией. Однако можно предположить, что политические нестроения, начавшиеся во Владимиро-Суздальской Руси после кончины св. Александра Невского, а также опасения по поводу возможного отпадения Галицко-Волынской Руси от юрисдикции Киевских митрополитов привели Кирилла II к мысли о необходимости поставить на Владимирскую кафедру самостоятельного архиерея. К сожалению, владыка Серапион, который «бе же учителенъ зело в божественомъ писании», возглавлял Владимирскую епархию очень недолго: он скончался уже через год после своего поставления, в 1275 г., и был погребен в Успенском соборе Владимира51.
В связи с настолованием епископа Серапиона в 1273—1274 гг. митрополит Кирилл II созвал Церковный собор. Он проходил во Владимире на Клязьме52 (а не в Киеве, как было ошибочно предположено некоторыми исследователями53). В работе Владимирского собора 1274 г. принимали участие: митрополит Киевский и всея Руси Кирилл II, Новгородский архиепископ Долмат, Ростовский епископ Игнатий, Сарайский и Переяславский епископ Феогност, Полоцкий епископ Симеон и Владимирский епископ Серапион. Важнейшим итогом работы Владимирского собора 1274 г. стало принятие т. н. «Правила митрополита Кирилла»54 — комплекса установлений, которые были направлены на упорядочение церковной жизни на Руси и устранение негативных последствий духовнонравственного кризиса, вызванного монгольским нашествием, а также создание новой русской редакции Номоканона — Кормчей Книги55.
Такие значимые для возрождения полноценной церковной жизни на Руси решения собора стали возможны прежде всего по той причине, что митрополит
48См.: ПСРЛ. Т. 25. М., 1949. С. 151.
49См.: Рыбинский В. Митрополичья кафедра с половины XIII до конца XVI в. Киев, 1891.
С. 7.
50См.: ПСРЛ. Т. 25. М., 1949. С. 151.
51 Там же; Приселков М. Д. Троицкая летопись. С. 332.
52 См.: Печников М. В. К изучению церковного собора 1273 г. // ДРВМ. 2007. № 3 (29). С. 83-84.
5зсм Бережков Н. Г. Хронология русского летописания. М., 1963. С. 344; Щапов Я. Н. Византийское и южнославянское правовое наследие на Руси в XI—XIII вв. М., 1978. С. 183—184.
54 Текст опубликован: РИБ. Т. 6: Памятники древнерусского канонического права. Ч. 1: Памятники XI—XV вв. № 6. Стб. 83—102.
''Подробнее см.: Печников М. В. К изучению соборных правил 1273 г. // Древняя Русь: Вопросы медиевистики. 2009. № 4. С. 97—107.
Кирилл был исключительно ревностным и энергичным Первосвятителем. С самого начала своего митрополичьего служения он без устали совершал поездки по городам и весям Руси и принимал активное личное участие в возобновлении нормальной деятельности епархий Русской Церкви и оздоровлении церковной жизни после монгольского разорения. Митрополит ставил новых епископов, священников, диаконов взамен тех, которые были убиты монголами, возрождал разоренные монастыри и храмы. Но всех этих мер было мало: митрополит Кирилл вынес из своих поездок по Руси впечатление страшного духовного одичания и культурной деградации населения разоренных областей Руси, серьезнейших искажений и нестроений в церковной жизни. Повсеместно митрополит старался, насколько это было возможно, укреплять в своей страждущей под ордынским игом пастве веру, возрождать надежду и возгревать любовь.
Обращаясь к пастве, митрополит Кирилл II подчеркивал: «Кыи оубо прибыток наследовахом оставлыпе Божия правила? Не расея ли ны Бог по лицю всея земля? Не взяти ли быша гради наши? Не падоша ли сильнии наши князи острием меча? Не поведении ли быша в плен чада наша? Не запоустеша ли свя-тыя Болжия церкви? Не томими ли есмы на всяк день от безбожьных и нечистых поган? Си вся бывают нам, зане не храним правил святых наших и преподобных Отец»56.
Митрополит Кирилл сознавал, что, для того чтобы процесс духовного возрождения стал эффективным в масштабе всей страны, нужны особые меры по ужесточению канонической дисциплины в Церкви, авторитет которых следовало укрепить на основе принципа соборности. С этой целью митрополитом Кириллом и был проведен собор во Владимире, который всесторонне обсудил наиболее проблемные вопросы духовной жизни, принял меры против выявленных в Церкви злоупотреблений и для уврачевания нравов клириков и мирян. «Правило митрополита Кирилла», содержащее в себе соборные определения по поводу наиболее вопиющих нестроений в церковной жизни, своим содержанием наглядно демонстрирует степень духовно-нравственной деградации русского общества в период после Батыева нашествия.
«Правило митрополита Кирилла» первым делом осуждало симонию, то есть продажу церковных должностей и приобретение священного сана за мзду. Митрополит Кирилл и отцы Владимирского собора считали этот тяжкий грех особенно недопустимым в пору постигших Русь тяжелых испытаний, поскольку он становился корнем многих других зол: недостойный пастырь не только не радел о своей пастве, но и развращал ее своим дурным нравом. «Правило митрополита Кирилла» указывало, какими качествами должен обладать кандидат в священнослужители, напоминая при этом многие древние канонические установления. В священный сан предписывалось рукополагать только самых непорочных по своему образу жизни мужчин, поступки которых были известны своей безупречностью с детских лет. Их добронравие должны засвидетельствовать все, кто их знает. Не разрешалось поставлять в клир переселенцев из других земель, праведность жизни которых, следовательно, некому было подтвердить. Не мог стать
56РИБ. Т. 6: Памятники древнерусского канонического права. Ч. 1: Памятники XI—XV вв. № 6. Стб. 83-102.
священником лично несвободный человек, а также неграмотный. В рукоположении следовало отказать всякому, кто проявил себя недостойно с нравственной стороны: как жестокосердный по отношению к челяди господин, лжесвидетель, пьяница, убийца, мздоимец, кощунник, волхователь, блудники т. д. Напоминая о древних канонах, «Правило митрополита Кирилла» предписывало посвящать в сан пресвитера лиц возрастом не моложе 30 лет.
Епископам категорически, под страхом отлучения церковного, возбранялось взимать мзду за поставление священников, диаконов, а также наместников и более мелких архиерейских чиновников — десятинников. Исключением была лишь фиксированная пошлина для ставленников — 7 гривен в пользу клирошан (в возмещение материальных издержек, связанных с поставлением). Столь пристальное внимание собора к вопросу подбора кадров духовенства не случайно: добросовестные священнослужители — залог духовного здоровья всего русского народа.
Между тем «Правило митрополита Кирилла» наглядно демонстрирует, насколько ужасающе низким был как образовательный, так и духовно-нравственный уровень значительной части русского духовенства того времени. Такое драматическое положение сложилось ввиду того, что большинство священнослужителей Русской Церкви, причем самых лучших во всех отношениях, погибли при штурме древнерусских городов монгольскими полчищами. Эту катастрофическую убыль пришлось спешно восполнять, чтобы не оставить выживших жителей без духовного окормления. Подготовленных кандидатов, естественно, не хватало, и в результате в клир попало множество людей необразованных, наспех обученных, зачастую нравственно несостоятельных или просто случайных. Очевидно, немало было и тех, кто стал клириком благодаря элементарной взятке.
Результатом такого упадка среди духовенства стали вопиющие нарушения порядка в литургической сфере. В частности, это видно из требования «Правила митрополита Кирилла», предписывающего совершать Таинство крещения только в три погружения и запрещающего смешивать миро и елей при совершении Таинства миропомазания. Очевидно, что практика обливательного крещения, которая в православной традиции всегда считалась допустимой лишь в самых крайних случаях (болезнь или отсутствие необходимых условий для совершения таинства), распространилась на Руси в это время в силу пастырского небрежения и, возможно, западного влияния57. Как видно из соборного правила, по невежеству священнослужители нередко путали помазание елеем, совершаемое перед погружением при крещении, и помазание святым миром, совершаемое в Таинстве миропомазания уже после крещения. Это, безусловно, показатель чудовищной безграмотности духовенства, которая была отчасти следствием того, что клириками становились необразованные люди, а отчасти — результатом катастрофической нехватки богослужебных книг, в том числе Требников, по причине пожаров и гибели писцов во время монгольского нашествия, недостатка и дороговизны материалов для изготовления книг. Вероятно, большинство священников, малограмотных или вовсе неграмотных, заучивали богослужебные
57 В Католической Церкви крещение совершается, как правило, через троекратное воз-ливание воды на главу, а не через погружение кретцаемого в воду целиком.
чинопоследования с голоса, плохо понимая смысл совершаемых священнодействий и не особенно в него вникая, — отсюда и возникали такие ужасающие погрешности.
«Правило митрополита Кирилла» отмечает нарушения в чине проскомидии, имевшие место в некоторых местах. В частности, обычаем, идущим вразрез с церковным уставом, стало совершение проскомидии диаконами, которые вместо священника приготовляли Дары для Литургии: «Пакы обретохом в пределех новгородьскых дьяконы емлюща божествьныи Агньц, и преже попов проскоур-мисание творящее, и потом пришедшем попом, после проскоурмисати».
В древности диаконская проскомидия была распространенным обычаем, но кXIII в. на Руси эта практика уже исчезла и считалась недопустимой. Тем не менее после Батыева нашествия совершение диаконами проскомидии вновь вернулось в литургический обиход. Произошло это в силу отсутствия у духовенства должного образования и дефицита богослужебной литературы, в том числе Служебников: очевидно, по этой причине стали использовать старые, изъятые из употребления книги, содержавшие указание на диаконскую проскомидию.
Владимирский собор воспретил диаконам не только совершать проскомидию, но освящать приносимое в церковь разного рода поминальное приношение (в последнем случае запрет касался также церковнослужителей), которое запрещалось вносить в алтарь — к сакральному месту клирикам предписывалось относиться максимально благоговейно и трепетно. Соборное правило предписывало столь же осмотрительно относиться и к изображению креста, которое воспрещалось делать на земле или на льду во избежание его попрания или иного осквернения.
Но самым ужасающим нарушением богослужебного устава и одновременно попранием нравственных норм христианства, которое отмечалось в правилах Владимирского собора, безусловно, было пьянство некоторых священнослужителей и мирян в период от праздника Входа Господня во Иерусалим (Вербного Воскресенья) до дня Всех Святых: «Понеже оуведехом в тех же странах неродь-ство творящее, бещинье святительско, оупивающеся без меры в святыя пречистая дьни постеныя, от светлыя неделе верьбныя до всех святых, яко не бытии божествьномоу приношению, ни божествьнаго крещения до всех святых». То есть плохо разбиравшиеся в церковном календаре необразованные клирики начинали вместе со своей паствой буйное празднование Пасхи уже в день Вербного Воскресенья — за неделю до окончания Великого поста. В результате на Страстной седмице вместо важнейших служб, предваряющих Пасху и посвященных Крестной Жертве Спасителя, шло сплошное народное гуляние и пьянство. С такими недостойными клириками собор предписывал поступать самым строгим образом — вплоть до извержения из сана тех, кто не приносил покаяния. «Заповедаем преподобным епископом: аще не покаеться, повелеваем всех изврещи. Лоуче бо един достойных слоужа, неже тысяща безаконьн», — указывает «Правило митрополита Кирилла».
Владимирский собор 1274 г. решительно осуждал языческие обычаи, возродившиеся на Руси после Батыева нашествия в условиях ослабления пастырского
попечения со стороны духовенства. В частности, в «Правиле митрополита Кирилла» речь идет о кулачных боях на праздники, которые часто заканчивались смертоубийством: «Пакы же оуведехом бесовьская еще дьржаще обычая треклятых елин, в божествьныя праздьникы позоры некакы бесовьскыя творити, с сви-станием и с кличем и выплем, съзывающе некы скаредныя пьяница, и бьющееся дрьколеем до самыя смерти, и възмающе от оубиваемых порты». В Киевский период истории Руси этот варварский языческий обычай был практически изжит: законодательство Ярослава Мудрого предусматривало за него самые суровые кары. Но после монгольского нашествия, когда жизнь человеческая невероятно обесценилась и к убийству привыкли как к обыденному явлению, вопреки евангельской морали древнерусские языческие «турниры» возродились.
Тех, кто предавался подобным побоищам, митрополит Кирилл и отцы Владимирского собора повелевали предавать самому суровому церковному наказанию, вплоть до отлучения живых и отказа в христианском погребении и поминовении погибшим: «Аще кто изъобрящеться по сих правилех бещиные творя, да изгънани боудоут от святых Божиих церкв, оубиении да боудоут проклятии в сии век и в боудоущии. Аще нашемоу законоположению противяться, то ни приношения от них приимати, рекше просфоуры и коутьи, ни свечи. Аще и оумрет, то над них не ходят иереи и слоужбы за них да не творят, ни положити их близ Божиих церкв. Аще который поп дерзнет что створити над ними, да боудет чюжь своего сана», — указывает «Правило митрополита Кирилла», протестуя против проявляемого в кулачных побоищах очерствления душ русских людей.
«Правило митрополита Кирилла» касалось и других рецидивов язычества. В частности, Владимирский собор осудил возобновившийся в народе языческий обычай водить невест к воде. В еще большей степени участники собора ополчились против так называемой «русалии» — разнузданной языческой оргии, сопровождаемой плясками и ритуальным блудом, которая выглядела особенно кощунственно, так как совершалась в Пасхальную ночь или в ночь на Рождество Иоанна Предтечи. «И се слышахом: в субботу вечер сбираються вкуп мужи и жены, и играют и пляшут бестудно, и скверну деют в нощь святаго въскресения, яко Дионусов праздник празднуют нечестивии елени, вкупе мужи и жены, яко и кони вискают и ржут, и скверну деют. И ныне да останутся того; аще ли, то в преже реченый суд впадут», — говорится в «Правиле митрополита Кирилла».
Принятые Владимирским собором 1274 г. решения наглядно показывают, что период, последовавший за Батыевым нашествием на Русь, характеризовался не только огромными человеческими жертвами, разорением экономию! Руси и упадком ее культуры. Запустели не только земли, но и души русских людей. Ужасающая духовная деградация постигла народ, но в то же время стало очевидно, сколь велико значение Церкви и духовенства в жизни народа: погибло множество пастырей, и паства мгновенно стала неуправляемой, началось стремительное одичание — все произошло по слову Евангелия: «Поражу пастыря, и рассеются овцы стада» (Матф 26. 31). Понабились гигантские усилия митрополита Кирилла, его соратников и преемников, прежде чем удалось преодолеть тяжелое наследие батыевщины в душах русских людей и воспитать по-настоящему христианский народ, взявшийся за тяжкий труд по возрождению Руси. Кстати, по-
казателем того, насколько глубокой и эффективной была избранная митрополитом Кириллом пастырская стратегия, является тот факт, что именно в трагическую эпоху ордынского ига из русского языка исчезло слово «смерд», обозначавшее трудившихся на земле людей, оно сменилось словом «крестьянин», которое в то время было синонимом «христианина». То есть русский народ именно в эту тяжелую пору ощутил себя в полной мере как народ христианский.
Как уже отмечалось, с Владимирским собором 1274 г. было связано и появление первой русской редакции Номоканона — Кормчей книги, содержащей свод церковных канонов. Прежде Номоканон на Руси существовал лишь в греческом варианте и, следовательно, был доступен для понимания лишь довольно узкому кругу церковных книжников. Занимаясь приведением в порядок церковной жизни в разоренной монголами стране, митрополит Кирилл увидел, что в Русской Церкви существует острейшая потребность в славянском переводе Номоканона, он стал бы более доступным для большинства клириков, которые могли бы им руководствоваться в своей деятельности.
В 1270 г. по просьбе Русского митрополита, озабоченного проблемой укрепления канонического порядка в Русской Церкви, болгарский деспот Иаков-Святослав направил Киевскому Первосвятителю авторитетный список Номоканона, переведенный в Сербии на славянский язык (так называемая Кормчая св. Саввы). Кирилл II представил славянскую Кормчую на Владимирском соборе: «Тем бо аз Кюрил, смиреныи митрополит всея Роуси, многа оубо видением и слышанием неустроение церквах, ово сице дьржаща, ово инако, несъгласия многа и гроубости, или неоустроением пастоушьскым, или обычаем неразумия, или неприхожением епископ, или от неразоумных правил церковьных. Помрачении бо беахоу преже сего облаком моудрости елиньскаго языка, ныне же облисташа, рекше истолкованы быша и благодатью Божиею ясно сияют, неведения тмоу от-гоняще и все просвещающее светъм разоумным и от грех избавляющее. Тем иже неведением прочее Бог да съхранит нас, а грех да простит, а о прочих святых правил да просветит ны Бог и вразоумит ны, никакоже престоупающе отечьскыя заповеди, горе наследуем»58.
Славянская Кормчая, представленная митрополитом Кириллом, была соборно одобрена и уже в 1280-е гг. получила распространение на всей территории Киевской митрополии, в том числе в Галицко-Волынской земле, где список этой Кормчей был изготовлен в 1286 г. Данный факт доказывает, что митрополит Кирилл II продолжал осуществлять свою юрисдикцию над западнорусскими епархиями.
В дальнейшем, в конце XIII в., на Руси появилась еще одна редакция Кормчей — так называемая Софийская или Синодальная59, в которой были сведены воедино болгарский и сербский варианты славянской Кормчей, дополненные позднее и русскими каноническими памятниками: статьями «Русской правды»,
58РИБ. СПб., 1880. Т. 6: Памятники древнерусского канонического права. Ч. 1: Памятники Х1-ХУ вв. № 6. Стб. 83-102.
59Свои названия эта Кормчая получила по месту ее находки (в новгородском Софийском соборе) и месту последующего хранения (в Синодальной библиотеке в Москве).
Церковными уставами свв. князей Владимира и Ярослава, а также «Правилом митрополита Кирилла» и др.
Сугубые усилия по укреплению канонического порядка и оздоровлению духовно-нравственного состояния русского народа требовали консолидации иерархии Русской Церкви и усиления в ней единоначалия в лице митрополита Киевского и всея Руси. Эта тенденция выразилась, в частности, в титуле «архиепископ всея Руси», который Кирилл II употреблял наряду с митрополичьим. Так, например, поддатой 1270 г. Новгородская первая летопись старшего извода сообщает: «И приела митрополит грамоту в Новъгород, рекъ тако: “Мне пору-чилъ Богъ архиепископью в Рускои земли, вамъ слушати Бога и мене”»60. Подобная а р х и епископская титуляция может свидетельствовать о том, что митрополит Киевский рассматривал подчиненных ему епископов как своих викариев, требуя от них большего послушания по отношению к Предстоятелю Русской Церкви. Косвенно это подтверждает обращение митрополита Кирилла к Ростовскому епископу Игнатию: «брате и сыне»61.
Интересно отметить, что болгарский деспот Иаков-Святослав в письме к митрополиту Кириллу II обращается к нему, употребляя византийский церковный титул «прототроний», которым в Константинопольской Церкви обозначали митрополита, первого по чести после Патриарха62. В реальности Кирилл II не мог быть назван титулом прототрония Константинопольского Патриархата, поскольку он принадлежал иерархам, занимавшим Кесарийскую кафедру. Хотя не исключено, что Никейские патриархи и императоры могли пожаловать Русскому митрополиту этот титул в виде исключения. Правда, в таком случае непонятно, почему он не нашел отражения в других источниках, прежде всего древнерусских. Возможно также, что митрополит Кирилл II, который, как уже отмечалось, именовал себя «архиепископом всея Руси», мог также пользоваться и титулом прототрония в том же значении: чтобы подчеркнуть свой Первосвятительский статус по отношению к другим архиереям Русской Церкви и вытекающую из него власть. Наконец, можно высказать осторожное предположение, что титул прототрония мог быть связан с Владимирской епархией, которой на протяжении нескольких десятилетий управлял сам митрополит Киевский: возможно, что именно Владимирская (как занимаемая самим митрополитом), а не Новгородская кафедра в это время могла рассматриваться как вторая по чести в Русской Церкви.
Митрополит Кирилл не только укреплял внутренний порядок церковной жизни в Русской митрополии, но и отстаивал интересы Русской Церкви перед лицом ханов Золотой Орды. 1 августа 1267 г. хан Менгу-Тимур выдал митрополиту Кириллу II ярлык — жалованную грамоту об освобождении церковных людей, имущества и угодий от всех видов дани и повинностей в пользу ханов Золотой Орды63. Из текста этого документа можно сделать вывод, что Русский митропо-
60НПЛ. С. 321.
61ПСРЛ. Т. 25. М., 1949. С. 152.
62 См.: Щапов Я. Н. Византийское и южнославянское правовое наследие на Руси в XI— XIII в. М., 1978. С. 140-142, 144-151.
“См.: Памятники русского права / Под ред. Л. В. Черепнина. М., 1955. Вып. 3: Памятни-
лит, возможно, уже получал ярлыки аналогичного содержания от прежних правителей Улуса Джучи — Бату (1237—1256) и Берке (1256—1266). Это подтверждает и тот факт, что, когда зимой 1257 г. монгольские имперские чиновники провели «число» (т. е. перепись) во Владимиро-Суздальской, Рязанской и Муромской землях64, они «толко не чтоша игуменовъ и чернцевъ, и поповъ, и крилошанъ, кто зритъ на святую Богородицу»65.
В то же время переоценивать степень расположенности и покровительства ордынских ханов к Русской Церкви также не следует: их веротерпимость имела весьма неудобную для православия обратную сторону, так как предполагала взаимно терпимое отношение к религиям, которые исповедовала ордынская элита, — монгольскому язычеству и исламу.
Русским князьям и иерархам (особенно находившимся в Орде епископам Сарайским) приходилось проявлять предельную осторожность, дабы не навлечь на себя обвинений в неуважительном отношении к чужой вере, поскольку в таком случае расправа была бы неминуемой. Это наглядно подтвердила учиненная в Орде 19 июля 1270 г. зверская казнь рязанского князя св. Романа Ольговича, которого по навету ханского баскака обвинили именно в хуле на религиозные верования ордынцев. О князе Романе, которого монголы разняли по суставам, летописец свидетельствовал, что он «бысть новый мученикъ, подобенъ страстью Якову Персьскому, и купи си страстию царствие небесное, и венець прият от руки Господня со сродникомъ своим князем Михаилом Черниговьским»66.
Последние годы жизни митрополита Кирилла II вновь были связаны с Владимиро-Суздальским княжеством, куда глава Русской Церкви прибыл в 1280 г. в связи с необходимостью расследовать действия Ростовского епископа Игнатия. Этот архиерей, посчитав, что почивший князь Глеб Василькович Ростовский не достоин погребения в Успенском соборе города Ростова, спустя 9 недель после его кончины повелел ночью вынести гроб с останками князя из кафедрального храма Ростовской епархии и перезахоронить его в Спасском Княгинином монастыре. Митрополит Кирилл был сильно разгневан на епископа, дерзнувшего посмертно осудить князя и учинить ему бесчестье. За такое очевидное злоупотребление архиерея своей духовной властью митрополит Кирилл запретил епископа Игнатия в служении. Предстоятель Русской Церкви снял прещение с архиерея и простил его лишь после того, как за него ходатайствовал перед митрополитом новый Ростовский князь Дмитрий Борисович, племянник почившего.
Показательно, что митрополит Кирилл вновь действует по отношению к подчиненному ему архиерею как к обычному клирику, которого он волен подвергнуть прещению единолично, а не по соборному приговору, как того требует
ки права периода образования Русского централизованного государства, XIV-XV вв. С. 467— 468, 476—477. См. подробнее также: Зимин А. А. Краткое и Пространное собрания ханских ярлыков, выданных русским митрополитам // Археографический ежегодник (АЕ) за 1961 г. М., 1962. С. 28-40.
64 По другим данным, «быс(ть) число на всю Роускоую землю царьства Батыева» (ПСРЛ. Т. 17. СПб, 1907. Стб. 27).
65Присёлков М. Д. Троицкая летопись. С. 326.
“ПСРЛ. Т. 25. М., 1949. С. 150; Присёлков М. Д. Троицкая летопись. С. 330.
канонический порядок церковной жизни. Особый характер отношений митрополита и епископов в правление Кирилла II заметен и в словах вразумления, сказанных главой Русской Церкви Ростовскому архиерею: «Брате, сыну возлю-бленне, плачися о семь и кайся о том гресе и до своея смерти, осудил бо еси мертвеца преже суда Божия, а жива стыдяся и дары емля от него и яды и пья с ним, да бы ти Богъ сего отдал»67.
Последним крупным деянием митрополита Кирилла II стал осуществленный в 1280 г. по его приказу ремонт Успенского собора во Владимире: «Кирил митрополитъ крылъ церковь оловомъ с(вя)тоую Богородицу во Володимери»68.
Великий Первосвятитель, отдавший столько сил возрождению Русской Церкви и духовно-нравственному воспитанию русского народа в тяжелейший период нашей отечественной истории, скончался 7 декабря 1280 г. Смерть застигла митрополита Кирилла II в то время, когда он находился в Переяславле-Залесском, при дворе великого князя Владимирского Дмитрия Александровича, сына св. Александра Невского.
Отпевание почившего Предстоятеля Русской Церкви было совершено соборно архиепископом Новгородским Климентом, епископом Ростовским Игнатием и епископом Владимирским Феодором, которые «певшее над нимъ обычныя песни въложиша въ гробъ тело его и проводиша его честно»69. Из Переяславля-Залесского тело умершего митрополита было привезено в Киев, где было погребено в кафедральном храме митрополитов Киевских и всея Руси — Софийском соборе, рядом с другими Русскими митрополитами, предшественниками Кирилла II.
Поскольку Киев в это время являл собой жалкое зрелище и был едва обитаем, а Софийский собор находился со времени Батыева нашествия в полуразрушенном состоянии, неудивительно, что место погребения митрополита Кирилла II впоследствии было утеряно. Вероятно, именно по этой причине замечательный митрополит, энергичным и самоотверженным трудам которого Русская Церковь обязана своим возрождением после монгольского погрома, так никогда и не был ею прославлен: в средние века при решении вопроса о канонизации святых уделяли исключительно большое внимание нетлению их мощей и посмертным чу-дотворениям над гробом. Ни того ни другого у митрополита Кирилла II не было, так как не было и самой могилы — остался запечатленным в истории лишь выдающийся подвиг его Первосвятительского служения.
Ключевые слова: Русская Церковь, Древняя Русь, Орда, Митрополит Киевский и всея Руси, монгольское нашествие, Галицко-Волынское княжество. Владимирское великое княжество, митрополит Кирилл, св. Александр Невский, Даниил Галицкий, Владимирский церковный собор 1274 г.
The Metropolitan of Kiev and All Russia Cyril II: His Activities for the Revival in Russia Church Life After the Mongolian Invasion
V. Petrushko
The article is devoted to the metropolitan Kiev and All Russia Cyril II and his efforts to revive the church life in Russia during the period, followed after the Mongolian invasion — 1240-1280. Metropolitan Cyril was the native of the West Russian earths. About 1242-1243 the prince of Galitsk and Volynsk Daniel Romanovichem put forward him to the metropolitan cathedra. In spite of the fact that metropolitan Cyril became the Head of the Russian Church owing to Daniel Romanovich’s active support, he spent most of his time in the Vladimiro-Suzdal Russia. Further the metropolitan gave a big support to St. Alexander Nevskiy, the Great duke of Vladimir. The relations between Cyril II and Daniel Galitskiy, on the contrary, began to go down.
Daniel was guided by the Latin West and expected the support of the Pope and European monarchs, but St. Alexander was careful not to have the aggression of western crusaders, and preferred the Horde, because in that case Russians got the chance to keep their statehood and Orthodoxy. The author investigates the reasons for which Russian metropolitans, since Cyril II, ceased actually to live in the cathedral city, Kiev, and begun more and more to gravitate to the Vladimir city. The author describes the trips of metropolitan Cyril, which was directed on the organization of the church life in ruined dioceses of the Russian Church, and studies the circumstances of basing new Tver’s and Sarajsk’s dioceses. The article covers also the Church Cathedral that was prepared by metropolitan Cyril in Vladimir in 1273—1274 and the relations between the Russian Church and Golden Horde’s khans.
Keywords: the Russian Church, Early Russia, the Horde, the Metropolitan of Kiev and All Russia, the Mongolian invasion, the Galitsk-Volynsk princedom, the Great Vladimir princedom, metropolitan Cyril, the most Orthodox Prince St. Alexander Nevsky, duke Daniel Galitsky, the Vladimir’s Council of 1273—1274.
Список литературы
1. Бережков H. Г. Хронология русского летописания. М., 1963.
2. Большакова С. А. Папские послания галицкому князю как исторический источник // Древнейшие государства на территории СССР. 1975 год. М., 1976. С. 122-129.
3. Домбровский Д. Даниил Романович // Православная энциклопедия. Т. 14. М., 2006.
4. Зимин А. А. Краткое и Пространное собрания ханских ярлыков, выданных русским митрополитам //Археографичесий ежегодник за 1961. М., 1962. С. 28-40.
5. Матузова В. И. Английские средневековые источники IX-XIII вв. Тексты, перевод, комментарий. М., 1979.
6. Пашуто В. Т. Внешняя политика Древней Руси. М., 1968.
7. Печников Mt В. К изучению соборных правил 1273 г. //Древняя Русь: Вопросы медиевистики. 2009. № 4. С. 97-107.
8. Печников М. Марко Поло / Сост., вступ, ст., коммент. М. Б. Горнунга. М., 1997.
9. ПоппэА. В. Митрополиты Киевские и всея Руси (988-1305 гг.) // Щапов Я. Н. Государство и Церковь Древней Руси X—XIII вв. М., 1989.
10. Присёлков М. Д. Троицкая летопись. Реконструкция текста. М.; Л., 1950.
11. Рыбинский В. Митрополичья кафедра с половины XIII до конца XVI в. Киев, 1891.
12. Селарт А. Архиепископ Петр и Лионский собор 1245 года // Rossica Antiqua. 2011, № 1. C. 100-113.
13. Томашівський Cm. Предтеча Ісідора, Петро Акерович, незнанний митрополит руський (1241-1245) // Analecta ordinis s. Basilii Magni. Записки чина св. Василия Великого, Жовква, 1927. Т. 2.
14. Щапов Я. Н. Византийское и южнославянское правовое наследие на Руси в XI-XIII вв, М., 1978.
