CC BY
91
СОБЫТИЯ И СУДЬБЫ Landmarks in Human History
С.В. Джунджузов, С.В. Любичанковский
МИССИОНЕРСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ НИКОДИМА ЛЕНКЕЕВИЧА В КАЛМЫЦКОМ ХАНСТВЕ (1725 - 1734 годы)*
S. Dzhundzhuzov, S. Lyubichankovskiy
The Missionary Activity of Nicodemus Lenkeevich in the Kalmyk Khanate (1725 - 1734)
С XVIII в. миссионерская деятельность Русской православной церкви перешла в государственное ведомство и стала частью государственной политики. Синодом составлялись инструкции для миссионеров, формировался штатный состав православных миссий.
Однако миссионерская деятельность не становилась от этого менее сложной и опасной. Центров подготовки православных миссионеров в первой половине еще не существовало. Миссионерам приходилось селиться среди инородцев, самостоятельно изучать их язык, быт и верования, переводить на местные диалекты православные молитвы и выдержки из Писания, «подвигать» язычников к восприятию крещения. На природно-климатические и бытовые невзгоды накладывалась опасность от подстрекательских действий служителей языческих культов и духовенства иноверческих конфессий, видевших в православных миссионерах конкурентов, отбиравших у них духовную власть над местным населением.
Разнообразие народов и малых групп, населявших территорию Российской империи, требовало от миссионеров умения выстраивания с каждым из них доверительных отношений. Миссионеру
* Исследование выполнено в рамках проекта Российского научного фонда «Имперская политика аккультурации и проблема колониализма (на материалах урало-поволжских и центрально-азиатских территорий Российской империи)» (№ 17-18-01008).
приходилось учитывать политические, экономические, социальные, культурологические, этнопсихологические факторы. Однако, как справедливо отметил два десятка лет назад известный историк православного миссионерства А.Б. Ефимов, «тысячелетний опыт веропроповеднического подвига в самых различных условиях духовенства и мирян, аристократии, государей и простолюдинов, ученых богословов и простых крестьян остается сегодня неизвестным и невостребованным»1.
К ним отчасти можно отнести и иеромонаха Никодима Ленке-евича, возглавлявшего первую православную миссию среди калмыков в 1725-1734 гг. Отчасти потому, что деятельность самой миссии привлекла внимание иеромонаха Гурия (А.И. Степанова), доцента Казанской духовной академии в 1906-1909 гг. Обильное цитирование Гурием архивных документов, многие из которых к настоящему времени, вероятно, безвозвратно утеряны, превращают его работы в ценный исторический источник2. То же самое можно сказать об исследовательских изысканиях студентов академии, писавших в те годы работы по истории миссионерства среди калмыков3.
Рост научного и общественного интереса к национальной и конфессиональной политике Российской империи и истории РПЦ, наметившийся в 1990-е гг., коснулся и деятельности православных миссионеров среди калмыков4.
Начальному этапу христианизации калмыков, восприятию христианства представителем ханской династии, владельцем Петром Тайшиным, и действовавшей при его улусе православной миссии, посвящен раздел в монографии К.В. Орловой. Основываясь на современных статистических методиках, автор установила приблизительное количество окрещенных калмыков, что позволило ей сделать вывод «об определенном успехе первой православной миссии»5.
Предлагаемая вниманию читателя статья является первым специальным исследованием, посвященным миссионерской деятельности Никодима Ленкеевича, а также тех миссионеров, которые выполняли его указания или были его учениками, то есть
представляли, в определенном смысле, «школу» Ленкеевича.
* * *
Никодим Ленкеевич, поляк по происхождению, родился в 1673 г. в Брянском повете Бельской земли. При крещении был назван Николаем. В 1715 г. принял монашеский постриг, а с ним и имя Никодим. В сочинении студента Казанской духовной
академии А. Дмитриевского указывается, что в сан иеродьякона, а затем и иеромонаха, Никодим был рукоположен митрополитом Тобольским и Сибирским Феодором, стараниями которого стали христианами десятки тысяч язычников на Урале, в Сибири и на Дальнем Востоке. А. Дмитриевский высказал предположение, что калмыцкий язык Никодим мог выучить в то время, когда состоял монахом относившегося к Киево-Печерской лавре Ново-Печерско-го монастыря. На эту мысль его навел указ от 14 января 1717 г., повелевавший селить новокрещеных калмыков в близкой от Киева местности6.
Так знание калмыцкого языка и миссионерской работы предопределили назначение иеромонаха Никодима главой православной духовной миссии в Калмыцком ханстве.
Создание миссии определялось как политическими интересами государства - утверждение российского влияния в Калмыцкой степи при посредничестве крещеных калмыцких владельцев, - так и заинтересованностью РПЦ в увеличении паствы.
Начальной датой добровольного вхождения калмыков в состав Русского государства считается 1609 г., когда в крепостном сибирском городке Таре предводимая тайшей Хо-Урлюком 50-тысячная группировка торгоутских калмыков принесла присягу на подданство русскому царю. Позднее их примеру последовали представители других калмыцких сообществ: дербетов, хошоутов и тех же торгоутов. Миграция калмыков на Запад завершилась в 1630-е -1690-е гг. с их расселением в степных просторах по берегам Яика (Урала), Волги (от Астрахани до Самары) и в Придонье. В 1690 г. далай-лама возвел в ханское достоинство калмыцкого правителя тайшу Аюку, сумевшего подчинить своей власти всех калмыков, кочевавших на этих территориях.
Отношения между Россией и Калмыцким ханством строились на договорной основе. При этом царское правительство относилось к калмыкам как к подданным с особым правовым статусом. Согласно шертной (договорной) записи 1657 г., калмыки должны были состоять «в вечном подданстве и послушанье». В 1672 г. обязательство «быть в вечном подданстве и ходить войною на неприятелей [России]» подтвердил хан Аюка7.
Однако наличие письменных обязательств не служило для калмыцких тайшей препятствием к их нарушению. Дореволюционные исследователи Г.И. Перетякович, В.Н. Витевский и другие отмечали, что правители калмыков по отношению к России продолжали держать себя совершенно независимо, свободно ведя сношения с Китаем и Тибетом, и не прерывали связей с Джунгарией, откуда
приходили к ним и уходили с Волги тысячи кибиток. Опустошительным набегам со стороны калмыков подвергались как русские поселения, так и владения народов, признавших себя подданными русского царя: башкир, ногайцев, татар. В одном из донесений говорилось: «Города воюют, села и деревни жгут, ногайские улусы разоряют и в полон емлют»8.
Русское влияние на калмыков проявлялось в восприятии христианства некоторыми их представителями. Уже во второй половине XVII в. проблема российского покровительства крещеных калмыков вышла на межгосударственный уровень. В шерти, взятой у Аюки в 1677 г. Астраханским воеводой князем К.О. Щербатовым, содержалось обязательство: «Буде которые калмыки по своим желательствам в православную христианскую веру крестятся, и тех им, тайшам и улусным их людям, не просить и об них Великому Государю не бить челом»9.
Символический акт принятия Аюкой ханского титула от далай-ламы означал утверждение тибетского буддизма в качестве государственной религии Калмыцкого ханства. На этом основании распространение христианства могло рассматриваться как покушение на государственный суверенитет, а право крещеных калмыков не подчиняться своим бывшим владельцам - как покушение на феодальную собственность. В 1700 г. зайсангом Яманом было сожжено поселение крещеных калмыков, располагавшееся вблизи Саратова, на впадавшей в Волгу реке Терешке. Аюка отказался призвать Ямана к ответственности, ссылаясь на право зайсан-гов «всегда забирать своих холопов»10. После этого Москва стала переселять крестившихся калмыков в малороссийские города Киев и Чугуев для последующей записи в казаки.
Правление Аюки продолжалось 52 года - с 1672-го по 1724-й. Он пережил своих старших сыновей, и к концу его правления в борьбу за ханский престол вступили наследники-внуки. Образовалось две противоборствующих группировки во главе с двоюродными братьями Дасангом и Дондук-Омбо. Каждая из них искала поддержки русского правительства. Но дальше всех пошел родной брат Дасанга Баксадай Доржи, изъявивший желание принять крещение. Под предлогом подачи жалобы на Дон-дук Омбо, Баксадай был отправлен Астраханским губернатором А.П. Волынским к императорскому двору. Обряд крещения состоялся в С.-Петербурге 24 ноября 1724 г. Восприемником ханского отпрыска пожелал быть сам Петр I. По его милости, новокрещеный калмыцкий владелец был наречен Петром Тайшиным. Тогда же были крещены семь зайсангов из свиты П. Тайшина.
Их восприемниками были А.Д. Меньшиков, канцлер Г.И. Головкин и другие сановники11.
Обещая особое покровительство и содействие в возращении захваченных двоюродными братьями улусов, Астраханский губернатор Волынский пытался склонить к восприятию православия родных братьев П. Тайшина - Дасанга и Нитар Доржи. Но, ссылаясь на старость и возможную потерю авторитета, Дасанг уклонился от смены исповедания. Его примеру последовал и Нитар, младший брат П. Тайшина12.
Крещению калмыцкой знати, примеру которой должны были следовать подвластные им калмыки, Петр I придавал большое значение. В его указе от 20 января 1724 г. содержалось требование «склонять владельцев и законников их в христианство»13. 19 апреля 1724 г. последовал новый указ, предписывавший Синоду «приискать таких учителей, которые могли бы калмыцкого народа людей по благочестию приводить, и как такие учителя приисканы будут, доложить о том его Императорскому Величеству»14.
Крещение П. Тайшина открыло перспективу расширения постоянного русского присутствия в Калмыцкой степи путем создания духовной миссии при улусе крещеного владельца (постоянного посольства России при ханской ставки в это время не было, и сношения между ними осуществлялись через чиновников астраханской администрации). Общее руководство миссией предполагалось поручить Астраханской епархии. Но в Астрахани, как это следовало из донесения епископа Лариона, подходящих людей, «знающих калмыцкий язык и могущих путем проповеди приводить калмыков к познанию истинной веры», найти не удалось15.
Формирование миссии, постройку походной церкви и подборку для нее богослужебной утвари и книг Екатерина I поручила находившимся в Москве членам Синода - архиепископу Сорскому и подольскому Леониду, архимандриту Троице-Сергиева монастыря Гавриилу и архимандриту Новоспасского монастыря Иерофею. Помощниками к поставленному во главе миссии иеромонаху Нико-диму Ленкеевичу были назначены учащиеся Славяно-греко-латинской академии Андрей Чубовский, Иван Ляхов, Максим Долматов, Петр Смирнов, Федор Львов. Вне зависимости от возраста и исполняемых обязанностей в миссии они продолжали числиться школьниками. Содержание миссионеров определялось из расчета: священнику 300 руб., школьникам по 100 руб. в год16.
Задачи миссии определялись инструкцией «О просвещении новокрещеных калмыков учениям христианской веры», данной иеромонаху Никодиму 25 января 1725 г. Инструкция предписывала:
обучать крещеных калмыков символам и догматам веры, а также переведенным на калмыцкий язык молитвам; исполнять православные обряды; отучать от прежних языческих пристрастий. 11-й пункт инструкции содержал указание: «О всех действиях рапортовать в Святейший Синод обстоятельно»17. Это указание формально защищало миссию от вмешательства в ее деятельность Астраханской епархии.
Ленкеевич руководил православной миссией с 1725 по 1734 гг. Изначально миссия создавалась для устройства христианской жизни тех калмыков, которые крестились с П. Тайшиным, поэтому до 1731 г. она располагалась непосредственно при кочевье крещеного владельца, а затем переместилась в Астрахань.
1 мая 1725 г. Ленкеевич со школьниками выехал в Степь и приступил к исполнению своих обязанностей. Вскоре выяснилось, что враждебно к его миссии относятся не только подстрекаемые буддистским духовенством знатные калмыки. Неприязненные отношения сложились у Ленкеевича и с самим крещеным владельцем Петром Тайшиным, рассматривавшим переход в христианство как возможность при поддержке России усилить свое политическое и экономическое влияние. Не содействовала (и даже чинила препятствия работе миссии) астраханская губернская администрация.
К этому времени, по настоянию губернатора Волынского, наместником Калмыцкого ханства был утвержден сын Аюки Черен Дондук. Не имея возможности противиться монаршей воли, П. Тайшин стал оспаривать первенство у старшего брата Дасан-га. В конце мая подстрекаемый Дасангом Нитар Доржи напал на улус П. Тайшина и захватил в плен его жену и всех членов православной миссии. Сам П. Тайшин вынужден был бежать в Царицын и просить защиты у Астраханского губернатора. В итоге, чтобы заслужить прощение губернатора, Дасанг приказал убить Нитар Доржи и обвинил его во всех разбойных нападениях, в которых сам же и участвовал18.
После этого случая П. Тайшин обратился в Коллегию иностранных дел с прошением о постройке для него и крещеных калмыков отдельного городка вблизи Астрахани и передаче ему от других владельцев всех калмыков, воспринявших христианство. Однако, чтобы не провоцировать и без того напряженную обстановку вокруг крещеных калмыков, канцлер Г.И. Головкин уклонился от прямого ответа19.
Идею создания отдельного поселения для крещеных калмыков поддерживал и Ленкеевич. В 1729 г. он от имени самих крещеных
калмыков обратился в Синод с просьбой «определить новокрещеным особое место, чтоб не быть им обижаемым от прочих иноверных калмык»20. В то же время иеромонах решительно противился установлению над ними власти П. Тайшина. В донесениях Синоду он неоднократно сообщал о продолжающейся приверженности П. Тайшина прежнему вероисповеданию и демонстративной поддержке буддистского духовенства: «Новообращенный Тайшин о подчиненных ему калмыках не токмо старания не имеет, но и малых их детей отвращал, а сам более со своими попами, нежели с православными сообщения имеет. Когда же получал жалование, то из него раздавал некрещеным калмыкам и попам моления ради идолам»21.
Помехи работе миссии чинили, как уже отмечалось, и астраханские губернаторы, по долгу службы обязанные всячески содействовать и защищать миссионеров. В 1726 г. Астраханский губернатор Волынский, сославшись на отсутствие предписания из С.-Петербурга, отказался стать восприемником жены владельца П. Тайшина. Он же, не поставив в известность Ленкеевича, держал под арестом «в железах» его учеников. Ленкеевич вынужден был просить у Синода для астраханских губернаторов специального указа об отсутствии запрета на проведение обряда крещения для всех калмыков, заявляющих о желании стать христианами.
В 1730 г. самый способный из его учеников Андрей Чубовский был отозван из миссии новым Астраханским губернатором генералом И.А. фон Мегденом для перевода калмыцких писем, а в 1735 г. из Астрахани последовало ходатайство о переводе Чубовского из миссионеров на гражданскую службу22.
По прибытии в кочевье Ленкеевич существенно изменил основную задачу миссии. Он не стал ограничиваться одной лишь опекой П. Тайшина и крестившихся с ним зайсангов. Главной задачей стало склонение к восприятию христианства как можно большего числа калмыков вне зависимости от улусной принадлежности.
Он обратил внимание, что жена П. Тайшина, как и жены крестившихся с ним калмыков, оставались буддистками. Главы семейств соглашались крестить своих жен и детей, если пример им в этом покажет чета Тайшиных. 20 сентября 1726 г. Ленке-евич уведомил архимандрита Гавриила, что «Божьей помощью, а моим недостойным советом, новокрещеного Петра Тайшина жена Церенянжи в праздник Рождества Пресвятые богородицы, склонение свое ко крещению учинила было, за которую сам Петр Петрович ко мне с толмачом приходил, чтобы я с ним к господину губернатору Волынскому пошел и просил бы его в восприем-
ники». Окрестить Церенянжи в тот же год помешала уклончивая позиция Волынского, ссылавшегося на отсутствие полномочий23. Однако уже самого факта согласия Церенянжи Тайшиной сменить вероисповедание оказалось достаточным для побуждения к тому же других владетельных и рядовых калмыков.
В 1727 и 1728 гг. были крещены сын П. Тайшина Алексей и зайсанг Цэрбэ (Николай) с семьей. По представленному Ленкееви-чем реестру, в эти годы приняли крещение 176 душ. В 1729 г. иеромонаху Никодиму удалось побудить к восприятию христианства первых представителей буддистского духовенства. Православными христианами стали гелюнг Доржа (Давыд) и два гецуля - Даши (Филипп) и Мергень (Лука)24. По подсчетам В. Рубилина, с 1725 по 1730 гг. им крещено было 432 человека25.
Много внимания Ленкеевич уделял религиозному просвещению крещеных калмыков. Службы проходили в походной церкви Воскресения Христова, подаренной Петру Тайшину, как о том свидетельствовала надпись на иконостасе, самим императором Петром I. Сама церковь, по данным С.С. Белоусова, представляла собой специально оборудованную для богослужения кибитку, перевозившуюся в разобранном виде26.
Проповедь велась на разговорном калмыцком языке. Со своими учениками Ленкеевич занимался переводами на калмыцкий язык православных молитв. Ими были переведены и представлены на утверждение в Синод Молитва господня, Символ веры и 10 заповедей в толковании. Сам он относился к переводческим способностям своих учеников весьма скептически: «Несмотря на знание калмыцкого языка <...> за недознанием риторического учения и терминов философских, настоящего перевода по-калмыцки сделать не могут»27. Не следует забывать, что школьники, зачисленные в миссию, были взяты из младших классов. Они могли говорить на калмыцком языке, освоить калмыцкую грамоту, но для переводческой деятельности этих знаний было недостаточно. Не рекомендовал использовать представленные Ленкеевичем переводы секретарь Коллегии иностранных дел В. Бакунин. Свое мнение он обосновал в донесении от 12 января 1737 г.: «За правильный перевод он почесться не может, ибо есть весьма погрешения, за тем, что калмыцкий язык не регулярной и перед российским весьма краткой; они же [Школьники при Н. Ленкеевиче. - С.Д., С.Л.] обучались тому простому калмыцкому языку, что в книжном, в котором за краткостью оноаго вмешан и мунгальский язык, сходства не имеет»28.
Миссия Ленкеевича инициировала сбор калмыцких религиозных текстов, обличающих буддизм как языческое заблуждение.
В частности, одно из таких сочинений Ленкеевич взял для ознакомления у крещеного калмыка Давида, бывшего до крещения калмыцким гелюнгом, и отослал в Синод29.
Враждебное отношение к православной миссии со стороны знати и буддистского духовенства возрастало пропорционально численности крестившихся калмыков. В 1730 г. наместник Ханства Черен Дондук и его мать Дарма Бала обратились в Коллегию иностранных дел с просьбой «калмык их для крещения в российские городы не принимать». Коллежская канцелярия оставили просьбу без удовлетворения, сославшись на щертовальные записи, в которых хан Аюка с прочими калмыцкими владельцами обещал не препятствовать добровольному крещению калмыков и не требовать от царя их возвращения к бывшим владельцам30.
Наконец, после получения известия о переходе в христианство шести семей, ранее состоявших в его улусе, владелец Дасанг решился напасть на православную миссию и находившихся при ней крещеных калмыков. Подробности и последствия этого события Ленкеевич сообщил в Синод 12 марта 1730 г.: 5 января предводимый Дасангом отряд сломил сопротивление крещеных калмыков, которыми командовал зайсанг Илья Табитей, в результате учиненного погрома 1 человек погиб, двое ранены, 41-го увели в плен, остальные крещеные калмыки разбежались, а оставленное ими имущество разграблено. «А как грабили, - писал иеромонах Никодим, - образы божии некоторые кидали в камыши, а иные унесли с собою». Нападение среди новокрещеных вызвало такую панику, что некоторые из живших при миссии калмыков отказались от христианства и присоединились к Дасангу31.
Ленкеевич просил правительство оказать давление на Дасан-га, направить ему указ об освобождении пленных и возвращении отнятого имущества. В противном случае, предупреждал он, «ежели оных новокрещеных калмыков не возвратят по-прежнему, то не точию креститься не будут, но и последние могут раз-бежаться»32. Никакого правительственного решения, видимо, не последовало.
Учиненный Дасангом погром стал переломным моментом в деятельности первой православной миссии. Дальнейшее ее пребывание в калмыцких кочевьях Ленкеевич находил опасным и нецелесообразным. Очевидно, С.-Петербург расстался с идеей быстрой христианизации калмыцкой знати. Не оправдал возложенных на него надежд крещеный владелец Петр Тайшин. После того, как в 1731 г. под давлением русского правительства в ханское достоинство был возведен наместник Калмыцкого ханства Черен
Дондука, П. Тайшин открыто примкнул к его врагам. Разоренные и не надеявшиеся на русское покровительство крещенные калмыки стали возвращаться к своим бывшим владельцам. Так, в ведомство Дасанга с подвластными калмыками ушли зайсанг Михаил Дан, бывший гелюнг Давид (Доржи), сын гелюнга Константин33.
Потери были и среди сотрудников миссии. Школьник Максим Далматов умер. Иван Кондаков оказался для церковного дела не годным: женился «на калмычке по калмыцкому обыкновению»34.
В 1730 г. по предписанию Синода, иеромонах Никодим, в сопровождении школьников Ляхова и Смирнова, выехал в Москву. Попечение о походной церкви и крещеных калмыках временно возлагалось на дьякона Михаила Протопопова и школьника Федора Черкасова.
П. Тайшин решил воспользоваться благоприятной ситуацией для дискредитации Н. Ленкеевича. В феврале 1731 г. через Коллегию иностранных дел он направил в Синод донос на начальника миссии. Калмыцкий владелец жаловался, что из-за отсутствия духовного учителя не имеет возможности окрестить своего двухлетнего сына. Об иеромонахе Никодиме он писал, что тот к нему приезжает редко, подолгу живет в Астрахани. Там же, в Астрахани, постоянно находится походная церковь. В улусы ее никогда не привозят35.
От привлечения к ответственности Ленкеевича спасли показания школьника Федора Черкасова, который 30 апреля 1731 г. сообщил, что новокрещеный владелец Петр Тайшин в 1729 г., по наущению гелюнгов, «поймал его Черкасова, бил смертельным боем, и, связав уткою, живого, в зимнее время, выкинул в пустую палату, отчего он, Черкасов, проболел 10 месяцев и, будучи не в состоянии оставаться в калмыцкой степной службе, ныне приехал в Москву»36.
От Синода Ленкеевич добивался не только перевода миссии в Астрахань, где она бы находилась под надежной защитой, но и повышения статуса ее членов и прежде всего его самого, иеромонаха Никодима. В его донесении 27 сентября 1731 г. говорилось о необходимости назначения к калмыкам «настоятеля чинного, литерата искусного, пред которым бы новокрещеный калмыцкий владелец Петр Тайшин с другими возымел бы страх божий. А до того времени посвятить в священники дьякона Михаила Протопопова или Андрея Чубовского, знающих калмыцкий разговорный язык». По мнению А. Дмитриевского, обращение к церковному начальству было вызвано тщеславными помыслами Ленкеевича, поставившего себе в заслугу крещение нескольких сот калмыков и склонность кочевников к почитанию внешних отличий37.
Синод признал доводы убедительными, возвел Никодима в сан архимандрита с одновременным его назначаем настоятелем Астраханского Иоанна-Предтеченского монастыря. Новое назначение означало переход православной миссии в ведение Астраханской епархии. Но Ленкеевич попытался отстоять свое право непосредственного обращения в Синод. 19 ноября 1731 г. он подал в Синод новое донесение, в котором поставил вопрос об изъятии монастыря из ведения Астраханского епископа. Он также просил об открытии при монастыре училища для крещеных калмыцких детей и снабжении походной церкви палаткой. Донесение оканчивалось припиской: «Если же Св. Синод помощи ему не соизволит, училища при монастыре не устроит и самый монастырь не примет под свою непосредственную зависимость, то он в Астрахань ехать не намерен, а желает быть на покое»38.
Члены Синода поддержали предложения Ленкеевича, направленные на совершенствование миссионерской деятельности, но решительно отвергли выраженное в ультимативном тоне требование о выводе монастыря из ведения Астраханского епископа. Архимандриту предписывалось немедленно отправляться в Астрахань и продолжать исполнять возложенные на него миссионерские обязанности.
Миссионерство Ленкеевича в должности настоятеля Иоан-на-Предтеченского монастыря продолжалось до 1734 г. Как и прежде, главной его заботой оставалось распространение христианства. Из реестров, представленных в 1733 и 1734 гг., следует, что за три года число крестившихся калмыков, по сравнению с предыдущим периодом, увеличилось в три раза и составило 1 232 чело-века39.
Однако с переводом православной миссии в Астрахань влияние ее на улусных калмыков заметно ослабло. Выезжавшие в степь православные миссионеры заботились, главным образом, об увеличении количества новокрещеных, но не об их просвещении. Обряд крещения совершался после краткого обучения первоначальным молитвам и символу веры. В том случае, когда усвоение молитв давалось слишком туго, Синодом, по ходатайству Астраханского епископа Иллариона, было разрешено крещение калмыков по одному уведомлению о вере в бога40.
Между тем религиозно-просветительская деятельность Ленке-евича положила начало организации школьного образования для калмыков.
14 февраля 1732 г. Правительствующий Сенат утвердил представленный из Синода проект о школе для обучения новокреще-
ных калмыцких детей русской и калмыцкой грамоте. Училище было открыто при Иоанна-Предтеченском монастыре. Предполагалось, что из калмыцких детей, успешно освоивших русскую грамоту, будут готовить дьяконов и священников. На содержание училища выделялось 300 руб. Ученикам определялась «норма гарнизонных школ», то есть по денежному довольствию их приравняли к солдатским детям, обучающимся в гарнизонных школах. Для учеников, показывавших особые успехи и прилежание, допускались поощрительные выплаты. Училище опекал Ленкеевич, отчитывавшийся о количестве обучающихся, их возрасте и успехах.
И хотя известий о судьбе училища в архивных документах и исследовательской литературе не обнаружены41, инициатива иеромонаха Никодима по внедрению школьного образования для калмыцких детей не канула в Лету. В 1737-1741 гг. в Самаре работала татаро-калмыцкая школа, учрежденная начальником Оренбургской комиссии В.Н. Татищевым. 6 июля 1741 г. последовал сенатский указ «О заведении школы в Ставропольской крепости для обучения калмыцких детей русскому и калмыцкому языкам»42. Попечение об этой школе, созданной в Ставрополе (Ставрополе-на Волге, ныне - Тольятти), по предложению самого Ленкеевича, было возложено на самого способного из его учеников - протопопа Андрея Чубовского43. Продолжив дело своего учителя, Чубовский опекал ставропольских крещеных калмыков на протяжении сорока лет.
17 июня 1734 г. Синод уволил архимандрита Никодима от миссионерской службы и направил в распоряжение архиепископа Киевского и Галицкого Рафаила. Позднее он стал настоятелем Харлампиевского Гамалеевского монастыря. Главой миссии после Ленкеевича стал архимандрит Мефодий, не имевший опыта миссионерской деятельности и не знавший калмыцкого языка44.
* * *
После увольнения архимандрита Никодима резко снизилось качество работы миссии. В 1736 г. епископ Илларион информировал синодальные власти, что калмыки «после крещения как исповеди, так и Св. Тайн и при смерти не сподобляются и новорожденные младенцы у крещеных калмык без крещения помирают, а погребение как больших, так и малых, не исполняется и бросают (мертвых) по прежнему своему калмыцкому обычаю за неимением священников. За отсутствием священников и во всех прочих требах - не малая нужда <...> Между тем при новокрещеных по крайней нужде надлежит быть трем священникам, так как новокрещеные калмыки кочуют в разных местах»45.
К тому времени постоянное пребывали при калмыцких кочевьях всего два члена миссии: священник Симеон Фадеев нес службу в улусах, кочевавших при Красном Яре, остальные находились на попечении школьника Якова Бестужева.
Синодальный указ об увеличении состава миссии не был исполнен, так как Астраханская губернская канцелярия не отпускала деньги, определенные на ее содержание и на жалованье. Не стали священниками А. Чубовский и И. Ляхов. Первого не отпускала губернская канцелярия, а второй объявил на исповеди, что был женат еще до поступления в духовную академию. В августе миссия лишилась последнего священника, проповедовавшего непосредственно в калмыцких улусах. За сожительство с крещеной калмычкой С. Фадеев был лишен духовного звания. К концу 1737 г., кроме архимандрита Мефодия, в православной миссии состояли всего три служителя: Андрей Чубовский (числившийся официально в миссии), Иван Ляхов и Яков Бестужев.
Новокрещеные калмыки, оставшиеся без миссионерского попечения, стали отходить от христианства. В справке, представленной 25 мая 1737 г. школьниками Ляховым и Бестужевым в Астраханскую епархию, отмечалось, что из калмыков, крестившихся в разное время, в «идолопоклонство совратилось» 532 кибитки, 907 мужчин и 687 женщин, всего - 1 594 человека46.
Перевод православной миссии в Астрахань и последующая отставка Ленкеевича совпали с обострением политической обстановки в Калмыцком ханстве. П. Тайшин решился на открытое неповиновение ханской воле и поддержал вооруженное выступление двоюродного брата Дондук Омбо против хана Церен Дондука. Как позднее показал на допросе сам крещеный владелец, с Дондук Омбо они договорились поделить калмыцкое государство на две части, чтобы каждый из них своим ханством правил самостоятельно47. 9 ноября 1731 г. Дондук Омбо и П. Тайшин, совместно с другими мятежными владельцами разбили ханское войско под Сасыколем.
Для усмирения бунтовщиков потребовалось военное вмешательство России. П. Тайшин был пленен в Красном Яру направленным против него с войском генерал-поручиком И.Ф. Барятинским и отправлен сначала в Царицын, где содержался в тюремном заточении, а затем в С.-Петербург. Дондук-Омбо сумел перехитрить Барятинского. Он пустил слух о намерении переправиться через Волгу и откочевать со своими улусами в Джунгарию, и уже после того, как русские отряды сосредоточились на волжских переправах, мятежный владелец с подвластными людьми ушел на Кубань, к враждовавшим с Россией кубанским татарам48.
Не пользовавшийся авторитетом у подданных да к тому же злоупотреблявший алкоголем, Церен Дондук не оправдал надежд русских властей. В 1735 г. были восстановлены отношения с Дондук Омбо, и, по инициативе С.-Петербурга, он заменил Церен Дондука в должности наместника Калмыцкого ханства, а через два года за победы, одержанные против кубанских татар, был возведен в ханское достоинство.
Содержавшийся в С.-Петербурге на положении почетного пленника и потерявший все шансы не только на ханский престол, но и на возвращение в калмыцкие степи, Петр Тайшин обратился к Анне Иоанновне с покаянным письмом. Он просил императрицу передать ему в управление всех крещеных калмыков и выделить им для проживания земли внутри Российской империи. Это прошение послужило основанием для решения о поселения крещеных калмыков на Средней Волге49.
После смерти П. Тайшина 23 декабря 1736 г. все права на управление крещеными калмыками императрица Анна Иоанновна передала своей крестнице, вдове Тайшина, Анне.
После почти двухлетних поисков подходящей местности под калмыцкое поселение начальник Оренбургской экспедиции В.Н. Татищев останавил свой выбор на урочище Кунья Воложка, располагавшемся на берегу Волги выше Самары. На этом месте в 1737 г. для калмыцкой княгини и ее зайсангов началось строительство крепости, при освящении 14 мая 1739 г. получившей название Ставрополь (Ставрополь-на-Волге). В прилегавших к Куньей Воложке окрестностях по берегам Сока, Кондурчи, Черемшана и других малых рек были намечены пункты для кочевья и поселения крещеных калмыков50.
С образованием отдельного поселения крещеных калмыков возникла потребность в организации второй православной миссии. Руководить ею был вновь призван архимандрит Никодим Ленкеевич. В силу преклонных лет и слабого здоровья миссионерское служение старца Никодима продолжалось недолго. При нем в Куньей Воложке был освящен строящийся храм во имя Рождества Пресвятой Богородицы и произведена закладка соборной церкви. В 1739 г. Н. Ленкеевич «за старостью и дряхлостью» был отпущен в Михайловский монастырь Киевской епархии51, где скончался в 1740 г.
* * *
Итогом более чем десятилетней подвижнической деятельности Никодима Ленкеевича явилось формирование этноконфессио-нальной группы крещеных калмыков.
Им была разработана и внедрена методика перевода и проведения православного богослужения на калмыцком языке.
Он инициировал открытие первой миссионерской школы для обучения калмыцких детей.
Политика российского правительства, направленная на склонение калмыцкой знати к принятию христианства, не принесла ожидаемых результатов. Не был учтен в должной мере менталитет калмыцкого народа и влияние на него калмыцкого духовенства.
Ленкеевич первым, задолго до образования ставропольского поселения, обратил внимание правительства на необходимость переселения принимавших крещение калмыков во внутренние пределы Российского государства. Как следствие, в Калмыцком ханстве исчез очаг социальной напряженности, а Россия приобрела людские ресурсы для заселения пустующего пространства в Среднем Поволжье.
Стараниями Ленкеевича была обеспечена преемственность между первой и второй православными миссиями в Калмыкии.
Примечания (Endnotes)
1 Ефимов А.Б. Миссионерство и роль Церкви в колонизации территорий. М., 1998. С. 4.
2 Гурий (Степанов А.П.). Первая православная миссия калмыков и ее историческая жизнь // Православный собеседник. 1914. № 2-4; Гурий (Степанов А.П.). Забытая жатва: Миссионерская деятельность среди приволжских калмыков // Православный собеседник. 1915. № 1.
3 Национальный архив Республики Татарстан (НАРТ). Ф. 10. Оп. 2. Д. 1045, 1248, 1389.
4 Доржиева Г.Ш. Буддизм и христианство в Калмыкии: Опыт анализа религиозной политики правительства Российской империи (середина XVII - начало XX вв.). Элиста, 1995; Есикова Е.М. Миссионерская деятельность Русской православной церкви среди калмыков Оренбургской епархии (1859 - 1917 годы) // Вестник Челябинского государственного университета. 2009. № 28. С. 134-141; Белоусов С.С. Основные этапы государственной политики в отношении Русской православной церкви в Калмыкии // Magna adsurgit: historia studiorum. 2016. № 1. С. 111-118.
5 Орлова К.В. История христианизации калмыков: Середина XVII - начало XX в. М., 2006. С. 58.
6 НАРТ. Ф. 10. Оп. 2. Д. 1389. Л. 445.
7 Бакунин В.М. Описание калмыцких народов, а особливо из них торгоутского, и поступков их ханов и владельцев: Сочинение 1761 года. Элиста, 1995. С. 24.
8 Материалы по историко-статистическому описанию Оренбургского казачьего войска. Вып. VII. Оренбург, 1907. С. 17.
9 Бакунин В.М. Указ. соч. С. 25.
10 Отдел Рукописей Российской национальной библиотеки (ОР РНБ). Ф. 590. Оп. 1. Д. 152. Л. 15об.
11 Бакунин В.М. Указ. соч. С. 40.
12 Там же. С. 47.
13 Полное собрание законов Российской империи: Собрание 1-е. (ПСЗРИ-1). Т. VII. № 4427.
14 Там же. № 4492.
15 НАРТ. Ф. 10. Оп. 2. Д. 1389. Л. 438.
16 Там же. Л. 439.
17 ПСЗРИ-1. Т. VII. № 4683.
18 Бакунин В.М. Указ. соч. С. 52-54.
19 ОР РНБ. Ф. 590. Д. 152. Л. 41об.
20 НАРТ. Ф. 10. Оп. 2. Д. 1389. Л.447.
21 Там же. Л. 446.
22 Гурий (Степанов А.П.). Первая православная миссия калмыков и ее историческая жизнь // Православный собеседник. 1914. № 2. С. 286.
23 НАРК. Ф. 10. Оп. 2. Д. 1248. Л. 26.
24 Гурий (Степанов А.П.). Первая православная миссия калмыков и ее историческая жизнь // Православный собеседник. 1914. № 2. С. 316, 317.
25 НАРК. Ф. 10. Оп. 2. Д. 1248. Л. 28.
26 Белоусов С.С. Основные этапы государственной политики в отношении Русской православной церкви в Калмыкии // Magna adsurgit: historia studiorum. 2016. № 1. С. 113.
27 Орлова К.В. История христианизации калмыков: Середина XVII - начало XX в. М., 2006. С. 121.
28 Гурий (Степанов А.П.). Первая православная миссия калмыков и ее историческая жизнь // Православный собеседник. 1914. № 2. С. 310.
29 Орлова К.В. История христианизации калмыков: Середина XVII - начало XX в. М., 2006. С. 121.
30 Бакунин В.М. Указ. соч. С. 67.
31 НАРТ. Ф. 10. Оп. 2. Д. 1248. Л. 29.
32 Гурий (Степанов А.П.). Первая православная миссия калмыков и ее историческая жизнь // Православный собеседник. 1914. № 2. С. 322.
33 Гурий (Степанов А.П.). Первая православная миссия калмыков и ее историческая жизнь // Православный собеседник. 1914. № 2. С. 324.
34 НАРТ. Ф. 10. Оп. 2. Д. 1389. Л. 447.
35 Гурий (Степанов А.П.). Первая православная миссия калмыков и ее историческая жизнь // Православный собеседник. 1914. № 3. С. 440, 441.
36 Там же. С. 442.
37 НАРТ. Ф. 10. Оп. 2. Д. 1389. Л. 448.
38 Там же. Л. 449.
39 Гурий (Степанов А.П.). Первая православная миссия калмыков и ее историческая жизнь // Православный собеседник. 1914. № 3. С. 455.
40 Там же. С. 464.
41 Орлова К.В. История христианизации калмыков: Середина XVII - начало XX в. М., 2006. С. 144.
42 ПСЗРИ-1. Т. XI. № 8394.
43 Российский государственный архив древних актов (РГАДА). Ф. 248. Оп. 3. Кн. 148. Л. 621.
44 Гурий (Степанов А.П.). Первая православная миссия калмыков и ее историческая жизнь // Православный собеседник. 1914. № 3. С. 460, 462.
45 Гурий (Степанов А.П.). Первая православная миссия калмыков и ее историческая жизнь // Православный собеседник. 1914. № 3. С. 464.
46 НАРТ. Ф. 10. Оп. 2. Д. 1389. Л. 453.
47 Бакунин В.М. Указ. соч. С. 88.
48 Пальмов Н.Н. Материалы по истории калмыцкого народа за период пребывания в пределах России. Элиста, 2007. С. 16.
49 Орлова К.В. История христианизации калмыков: Середина XVII - начало XX в. М., 2006. С. 56, 57.
50 Кузнецов В.А. Иррегулярные войска Оренбургского края. Самара; Челябинск, 2008. С. 260-263.
51 Орлова К.В. История христианизации калмыков: Середина XVII - начало XX в. М., 2006. С. 68.
Авторы, аннотация, ключевые слова
Джунджузов Степан Викторович - докт. ист. наук, профессор Оренбургского государственного педагогического университета. Djund@yandex.ru
Любичанковский Сергей Валентинович - докт. ист. наук, профессор Оренбургского государственного педагогического университета. svlubich@yan-dex.ru
Авторы предлагают читателю статью, которая является первым специальным исследованием миссионерской деятельности Никодима Ленкеевича (1673 -1740) по распространению христианства среди калмыков. Поляк по рождению и богослов по образованию, он стал служителем Русской православной церкви. Знание калмыцкого языка и миссионерской работы предопределили его судьбу:
в 1725-1734 гг. он возглавлял первую православную миссию в Калмыцком ханстве. В качестве источников привлечены ранее не использовавшиеся документы Национального архива Республики Татарстан и Отдела рукописей Российской национальной библиотеки (С.-Петербург). Источники свидетельствуют, что Российское правительство стремилось к быстрой христианизации калмыцкой знати для укрепления своего политического влияния в Калмыцком ханстве. Поэтому правительственные учреждения и местные власти Астраханской губернии, как и Русская православная церковь, оказывали финансовую, организационную и другую помощь православной миссии в Калмыкии. Однако миссионерская деятельность Ленкевича и его помощников затруднялась активным сопротивлением, которое оказали христианизации калмыцкая знать и буддийское духовенство. Их враждебное отношение к православной миссии возрастало по мере роста численности крестившихся калмыков. В этих сложных условиях Лен-кеевич и его помощники добились немалых успехов в своей миссионерской деятельности. Прежде всего, началось формирование этнической группы крещеных калмыков. Также началась очень сложная работа по переводу молитв и православного богослужения на калмыцкий язык. Была открыта первая миссионерская школа для калмыцких детей. Наконец, Ленкеевич первым обратил внимание российского правительства на безуспешность склонения к принятию христианства правителей Калмыцкого ханства и стал настаивать на переселении крещеных калмыков во внутренние пределы Российской империи.
Калмыкия, Калмыцкое ханство, калмыки, буддизм, христианство, православие, Русская православная церковь, православная миссия, миссионерство, обращение в христианство, крещение, крещеный калмык, Астрахань, А.П. Волынский, Н. Ленкеевич.
References (Articles from Scientific Journals)
1. Belousov S.S. Osnovnye etapy gosudarstvennoy politiki v otnoshenii Russkoy pravoslavnoy tserkvi v Kalmykii [The Main Stages of State Policy towards the Russian Orthodox Church in Kalmykia.]. Magna adsurgit: historia studiorum, 2016, no. 1, pp. 111-118. (In Russ.).
2. Esikova E.M. Missionerskaya deyatelnost Russkoy pravoslavnoy tserkvi sredi kalmykov Orenburgskoy eparkhii (1859 - 1917 gody) [The Missionary Activity of the Russian Orthodox Church among the Kalmyks of the Orenburg Eparchy (1859 -1917).]. Vestnik Chelyabinskogo gosudarstvennogo universiteta, 2009, no. 28, pp. 134-141. (In Russ.).
(Monographs)
3. Dordzhieva G.Sh. Buddizm i khristianstvo v Kalmykii: Opyt analiza reli-gioznoy politiki pravitelstva Rossiyskoy imperii (seredina XVII - nachalo XX vv.) [Buddhism and Christianity in Kalmykia: An Analysis of the Russian Imperial Government's Religious Policy (mid-17th - beginning of 20th Centuries.).]. Elista, 1995, 126 p. (In Russ.).
4. Efimov A.B. Missionerstvo i rol Tserkvi v kolonizatsii territoriy [Missionary Work and the Russian Orthodox Church's Role in the Colonization of the Territories.]. Moscow, 1998, p. 4. (In Russ.).
5. Kuznetsov V.A. Irregulyarnye voyska Orenburgskogo kraya [The Irregular Troops of the Orenburg Region.]. Samara; Chelyabinsk, 2008, pp. 260-263. (In Russ.).
6. Orlova K.V. Istoriya khristianizatsii kalmykov: Seredina XVII - nachalo XX v. [The History of Kalmyk Christianization: Mid-17th to Early 20th Centuries.]. Moscow, 2006, pp. 56-58, 68, 121, 144.
7. Palmov N.N. Materialy po istorii kalmytskogo naroda za period prebyvaniya v predelakh Rossii [Materials on the History of the Kalmyk People during Their Sojourn in Russia.]. Elista, 2007, p. 16.
Authors, Abstract, Key words
Stepan V. Dzhundzhuzov - Doctor of History, Professor, Orenburg State Pedagogical University (Orenburg, Russia). Djund@yandex.ru
Sergey V. Lyubichankovskiy - Doctor of History, Professor, Orenburg State Pedagogical University (Orenburg, Russia). svlubich@yandex.ru
The authors offer the reader an article which is an original research of the missionary work of Nicodemus Lenkeevich (Lenkiewicz) (1673 - 1740) to disseminate Christianity among the Kalmyks. Being Polish by birth and a theologian by education, he became a priest in the Russian Orthodox Church. His knowledge of the Kalmyk language and missionary work determined his destiny: from 1725 to1734 he headed the first Orthodox mission in the Kalmyk Khanate. The authors resorted to the previously unused sources, such as documents of the National Archives of the Republic of Tatarstan and the Manuscripts Department of the Russian National Library of Saint Petersburg. The sources indicate that the Russian government aimed to strengthen its political influence in the Kalmyk Khanate through the rapid Christianization of the Kalmyk nobility. Hence, public institutions and local authorities in the Astrakhan province as well as the Russian Orthodox Church rendered their financial, organizational and other assistance to the Orthodox mission in Kalmykia. However, the missionary efforts of Lenkeevich and his cohort faced an active resistance from the Kalmyk nobility and Buddhist clergy. Their hostility towards the Orthodox mission increased as the baptized
Kalmyks grew in number. In these hard conditions Lenkeevich and his aides made big progress in their missionary activity. First of all, the formation of the ethnic group of christened Kalmyks was launched. Also, the extremely difficult task of translating Orthodox prayers and church service into the Kalmyk language was undertaken. The first missionary school for Kalmyk children was opened. Finally, Lenkeevich was the first to make the Russian government realize that the efforts to convert the Kalmyk rulers to Christianity would end in failure and insisted on relocating the christened Kalmyks within the inner boundaries of the Russian Empire.
Kalmykia, Kalmyk Khanate, Kalmyks, Buddhism, Christianity, Orthodoxy, Russian Orthodox Church, Orthodox mission, missionary work, conversion to Christianity, baptism, baptized Kalmyk, Astrakhan (City of), Artemiy P. Volynskiy, Nicodemus Lenkeevich (Lenkiewicz).
